Падунский все записи автора

Княжий двор - Успенская церковь - Козий вал - Пятницкая церковь - Входоиерусалимская церковь - церковь Иоанна Предтечи - Кремлёвская улица - Торговая площадь



Бросим последний прощальный взгляд на кремль, на Собор Рождества Богородицы и пойдём обратно, к торговой площади.

Территория внутри валов уже давно застроена: тут и частные дома и какие-то невразумительные двухэтажки. Жизнь продолжается – можно поглазеть на сложенные в поленницы дрова, поговорить о видах на урожай, спугнуть спящего барбоса и поспешно ретироваться от греха подальше)



Рядом с выходом, с разобранной проездной Ильинской башней, стоит Успенская церковь (на княжьем дворе).



Её построили в 1650, перестроили в 1720, снесли шатровую колокольню и придел Сергия и Никона Радонежских (XVII-XVIII вв.), да и сама она уцелела чудом при советской власти. Так она выглядела до 1917 года.



Нарышкинское барокко: нарядные её наличники и красные стены эмоциональны и кровавы, как стрелецкий бунт. Так и вижу - древнерусское узорочье, старинные кафтаны и руки царя-реформатора по локоть в крови. Хоть и не здесь это было.







Поднимемся на «козий вал» и посмотрим на долину Каменки, на торговые ряды. Вот-вот упадёт осень, подкрадутся первые заморозки, и листва, изменившись в лице, обрушится на землю. И станет «под окном у селянина далекий благовест слышней», как писал Афанасий Афанасьевич, гессендармштадтский подданный.







Теперь наш путь к комплексу из двух церквей – Пятницкой и Входоиерусалимской.



Раньше, правда, всё это выглядело иначе. Колокольня и ограда с каменными воротами не уцелели в большевицкой борьбе за светлое будущее.



Входоиерусалимская – летняя, пятиглавая, постройки 1707 года. А Пятницкая – зимняя, на которую нахлобучили затейливую вазу, построена уже в 1772 году, в царствование Екатерины II. Ну ничего святого)







И, прежде чем выйти снова на площадь, свернём с Кремлёвской улицы во двор, мимо здания, в котором большевики советскую власть провозглашали. Меня всегда волновал этот факт: жили пламенные революционеры, как нам рассказывали на уроках истории, в разных старых развалюхах, а свою власть провозглашать предпочитали в лучших каменных домах. Что-то здесь не стыкуется)



Мы приходим к церкви Иоанна Предтечи. Сегодня она оказалась внутри квартала, словно её обронили, пролетая по своим делам, ангелы. А вот в галантном XVIII столетии она красовалась на торговой площади. Да, тогда торговле придавали куда больше значения, чем доступному и комфортному.



Построили её в 1720 году, после большого пожара 1719 года, уничтожившего старый деревянный город.





Она не производит впечатление живой. Должно быть, внутри полно мусора, дерева и старых вещей, из которых, как верили в средневековье, родятся мыши. Пустая бутылка лежит у порога, пуская в мир легкомысленных зайчиков.





Мы возвращаемся на площадь. Торговки уже рассовывают свой товар по мешкам – день заканчивается, турист разбредается по едальням и выпивальням. Поторопимся. Надо успеть купить медовухи и яблочек, они отменно идут в паре, хотя канонический текст не упоминает о медовухе в райских кущах. Зачем от нас скрыли это? Какой в этом прок?



И потом, трясясь в автобусе на Владимир, глядя на свёрнутое в рулоны пространство сена, делая быстрые вороватые глотки из бутылки, понимаешь: Суздаль тебя не отпустит. Как в этих рулонах таится чертёж молока, понятный корове, так и в твоей голове, вместе с хмелем, угнездился теперь – и надолго – секрет. Такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать)

PS. Это последняя рассказка из суздальского цикла. Мы сделали круг и, натрудив глаза и ноги, вернулись в исходную точку. За пределами повествования осталось немало церквей и интересных домов, закаты и рассветы, люди со своими слезами и смехом, кошки и собаки. Ну что ж, значит, есть повод вернуться. Когда-нибудь.