verbava (free_readings) все записи автора

Современный роман, подобно греческой трагедии, воспевает таинство расчленения, каковым и является жизнь во времени. Счастливый конец справедливо презирается как вве-дение в заблуждение; ибо мир, каким мы его знаем и каким мы его видим, сулит нам лишь один конец – смерть, разрушение, расчленение и распятие нашего сердца с уходом того, что мы любили.

***

Центр Мироздания повсеместен. И, являясь источником всего сущего, он в равной мере наполняет мир как добром, так и злом. Уродство и красота, грех и добродетель, удовольствие и боль – в равной мере являются его детищами «Для бога все вещи чисты, хороши и правильны, – провозглашает Гераклит, – ...но люди относят некоторые из них к правильным, а другие – к неправильным». Отсюда образы, которым поклоняются в храмах мира, никоим образом не являются всегда прекрасными, всегда милосердными или даже всегда обязательно праведными. Подобно божественной сущности из Книги Иова, они выходят далеко за рамки шкалы человеческих ценностей. Так же и мифология не имеет в качестве своего главного героя просто добродетельного человека. Добродетель – это лишь педагогическая прелюдия к кульминационному прозрению, стоящему вне всякой пары противоположностей.

***

Не может быть никакого сомнения в том, что психологи¬ческие проблемы, которые предшествующие поколения решали с помощью символов и ритуалов своего мифологического и религиозного наследия, сегодня мы (поскольку являемся неверующими, а если и верующими, то унаследованные нами верования не в состоянии отражать реальные проблемы современной жизни) должны решать самостоятельно или, в лучшем случае, лишь с пробным, импровизированным и зачастую не очень эффективным направляющим руководством. В этом наша проблема как современных, «просвещенных» индивидуумов, для которых вследствие рационализма все боги и демоны перестали существовать.

***

Разделение между вечностью и вре¬менем является лишь кажущимся – созданным рациональным разумом в силу необходимости, но растворяющимся в совершенном знании разума, который переступил через пары противоположностей. Это – понимание того, что время и бесконечность являются двумя аспектами одной и той же целостной реальности, двумя плоскостями одного и того же неделимого и невыразимого.

***

Тотемный, родовой, племенной или агрессивно насаждаемый миссионером культ – все это лишь частичные решения психологической проблемы преодоления ненависти любовью, они инициируют лишь отчасти. В них эго не уничтожается; скорее, рамки его раздвигаются; вместо того, чтобы заботиться только о себе, индивид становится преданным своему обществу. Тем временем остальная часть мира (то есть, большая часть человечества) остается за пределами сферы его симпатии и заботы, потому что она вне сферы заботы его бога. И вследствие этого здесь происходит драматический разрыв между двумя принципами – любви и ненависти, что щедро иллюстрируют страницы истории. Вместо того чтобы очистить свое собственное сердце, фанатик пытается очистить мир. Законы Града Божьего применяются лишь к непосредственно окружающей его общности (племени, церкви, нации, классу и т. п.), в то время как огонь вечной священной войны направляется (с чистой совестью и с искренним чувством благочестивого служения) против любого необрезанного, любого варвара, язычника, туземца, любого чужого волей случая сопредельного народа.
Мир составляют возникшие в результате этого, борющиеся друг с другом группы людей: приверженцы тотема, флага, партии.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

К настоящему времени термин «культура» приобрел дурную репутацию в кругу социальных антропологов из-за многочисленности его значений и из-за той концептуальной неопределенности, с которой он, увы, слишком часто употреблялся. (Хотя я не вполне понимаю, почему, исходя из одного этого, он должен страдать больше, чем, скажем, термины «социальная структура» или «личность»).

***

Цифра 6, написанная, воображенная, выложенная камешками, введенная в программу компьютера, — это символ. Но точно таким же символом является крест, о котором говорят, который воображают, который беспокойно очерчивают в воздухе или любовно теребят на шее; символами являются и кусок раскрашенного холста, называемый «Герникой», и раскрашенный осколок камня, называемый «чурингой», и слово «реальность», и даже морфема «ing». Все они являются символами, или, по крайней мере, символическими элементами, ибо они — конкретные выражения понятий; абстракции опыта, закрепленные в воспринимаемой форме; конкретные воплощения идей, установок, суждений, желаний, верований.

***

Культурная деятельность, создание, восприятие и использование символических форм — это такое же социальное явление, как и все прочие; она столь же публична, как и вступление в брак, и столь же доступна наблюдению, как и сельское хозяйство.

***

Существуют по крайней мере три рубежа, на которых хаос — беспорядочность явлений, не только не интерпретированных, но и не поддающихся интерпретации — угрожает охватить человека: границы его аналитических способностей, границы его выносливости и границы его нравственных представлений. Осознание тупика, страдание и ощущение неразрешимости этического парадокса — каждое из этих явлений, если оно достаточно интенсивно или продолжается достаточно долго, может поставить под сомнение идею, что жизнь познаваема и что при помощи мышления мы можем вполне эффективно в ней ориентироваться — сомнение, с которым любая религия, сколь бы «примитивной» она ни была, должна попытаться как-то справиться, если рассчитывает на более или менее длительное существование.

***

Как проблема религиозная, проблема страдания парадоксальным образом заключается не в том, как избежать страдания, а в том, как страдать, как сделать физическую боль, личные потери, мирские поражения или беспомощное лицезрение чужих страданий чем-то таким, что можно вынести, пережить - если так можно сказать, выстрадать.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Зато у брата был «Сатирикон» Петрония — самая фривольная книга во всех вышеперечисленных домашних библиотеках, вместе взятых. Определенно, у древних римлян жизнь была куда разгульнее, чем у нас в Нортвуде, графство Мидлсекс. Пиры, рабыни, оргии — редкостное разнообразие! До сих пор не знаю, заметил ли брат, что его «Сатирикон» мало-помалу истрепался: некоторые страницы вывалились. В своей наивности я предположил, что во всех сочинениях античных классиков найдутся развратные места. И осознал свою ошибку, лишь проскучав много дней над Гесиодом.

***

Я-то никогда в жизни не видел ни одного писателя и раньше не был знаком ни с кем, у кого были бы знакомые писатели. Кажется, я слышал одного-двух писателей по радио или видел по телевизору — какие-то интервью в передаче Джона Фримена «Лицом к лицу». Но моя родня подступилась всего ближе к литературному миру, когда мой отец учился на отделении иностранных языков в Ноттингемском университете: там преподавал профессор Эрнест Уикли, чья жена сбежала с Д. Г. Лоуренсом.

***

Как бы то ни было, на приобретение книг уходило больше половины моего бюджета. Я покупал первые издания писателей, которыми восхищался: Во, Грина, Хаксли, Даррелла, Бетджемена. Покупал первые издания поэтов-викторианцев — Теннисона, Браунинга (кстати, никого из них я до той поры не читал), так как они казались баснословно дешевыми. Грань между моими любимыми книгами, книгами, которые теоретически должны были мне понравиться, книгами, которые я надеялся полюбить, и книгами, которые в данный момент мне не нравились, но, чем черт не шутит, в будущем могут и понравиться, редко бывала четкой.

***

Опубликовав свой первый роман, я несколько поостыл к коллекционированию книг (или, чего уж там, к книжному фетишизму). Наверное, мое подсознание смекнуло: теперь, когда я фабрикую собственные первые издания, чужие мне не так уж нужны.

***

Конечно, на свете всегда будут люди нечитающие, читающие не то и не так, читающие лениво, но такие читатели существовали всегда. Чтение — умение большинства, но искусство меньшинства. И все же ничто не в силах заменить чтение — действо точнейшее, тончайшее, сложнейшее, акт причащения, в котором сливаются отсутствующий автор и завороженный, присутствующий читатель.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Невозможно знать, когда и в чем ты свободен, а когда и в чем закрепощен. Если всякий раз доискиваться до точной природы своих действий, дойдешь не до конца, а до головокружения. Из чего следует, что если бы проблема свободы воли имела решение, философии незачем бы стало существовать.

***

В молодости я мечтал перевернуть мир. Теперь я в возрасте, когда о переворотах больше не мечтают: мир перевернул меня.

***

Ничто так не бодрит, как рассказ обращенного. Вместо тонизирующих средств стоило бы прописывать исповеди прозревших, возродившихся: сколько жизненных сил, какая жажда иллюзий, сколько привлекательности в каждой новой, да и в старой лжи! Напротив, при первом же столкновении с истиной все тускнеет, все выглядит враждебным, как будто ее роль только в том и состояла, чтобы выбить землю у нас из-под ног.

***

Мы забываем о теле, а вот тело о нас не забывает. Проклятая память внутренностей!

***

Принимал ли я или отвергал, итогом всегда было сожаление.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

I am charmed that you should call me in your program notes here a humanist. I have always thought of myself as a paranoid, as an overreactor, and a person who makes a questionable living with his mental diseases. Fiction writers are not customarily persons in the best of mental health.

***

Scientists will never be so innocent again. Any young scientist, by contrast, when asked by the military to create a terror weapon on the order of napalm, is bound to suspect that he may be committing modern sin. God bless him for that.

***

One trouble, it seems to me, is that the majority of the people who rule us, who have our money and power, are lawyers or military men. The lawyers want to talk our problems out of existence. The military men want us to find the bad guys and put bullets through their brains. These are not always the best solutions—particularly in the fields of sewage disposal and birth control.

***

There is a basic rule about tanks, and you should know it: The only man who ever beat a tank was John Wayne. And he was in another tank.

***

I fully expected that by the time I was twenty-one, some scientist, maybe my brother, would have taken a color photograph of God Almighty—and sold it to Popular Mechanics magazine.
Scientific truth was going to make us so happy and comfortable.
What actually happened when I was twenty-one was that we dropped scientific truth on Hiroshima.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Утверждая существование физических законов, мы подразумеваем тем самым, что законы эти выражают универсальный  порядок природы, ее истинное устройство. Предполагается, следовательно, что эти законы действительны всегда, в том числе и в будущем, ибо только тогда они являются подлинными законами. Однако опыт, лежащий в основании этих законов, и постоянно подтверждающий их успех - все это относится к прошлому. Поэтому мы всегда можем сказать лишь то, что наши ожидания, основанные на законах, до сих пор постоянно оправдывались. Но в таком случае какое имеем мы право делать заключение от прошлого к будущему и утверждать, что эти законы вообще являются действительными, ибо они суть универсальные законы природы? Наш практический опыт никоим образом не дает нам права делать такой вывод.

***

Для Канта физика есть единственно возможный способ подлинного конструирования объекта; для операционализма, напротив, физика базируется на некотором частном решении. Следовательно, с точки зрения трансцендентальной философии, история становления физики со всеми ее необозримыми историческими следствиями, проявляющими себя в развитии промышленности, в производстве атомных бомб и лунных ракет, предстаёт как процесс, в ходе которого разум впервые приходит к истинному пониманию способов конституирования объектов. С точки зрения операционализма основанием физики является акт воли, воли к покорению природы, что утверждали уже Бэкон и Гоббс, эти первые люди технической эры.

***

Юм учит: когда утверждается, что произошло чудо, нужно посмотреть, что является более вероятным с точки зрения научных и вненаучных законов природы и человеческой души, а именно: было ли это на самом деле чудо или иллюзия. И только в том случае, если иллюзия представляется более невероятной, чем само чудо, последнее может считаться реальностью. Однако в силу вышеназванных законов этого никогда не произойдет.

***

Предмет искусства не совпадает с предметом науки вообще и физики в частности. Он, если можно так выразиться, обладает иммунитетом в отношении предметности, сконструированной на основе научных законов.

***

Художественный синтез в теоретико-познавательном плане также является чем-то априорным, а именно творением (Schpfung). И тогда, коль скоро форма конструирования объекта, присущая физике, не имеет с точки зрения операционализма никакого преимущества перед иными формами, она не может противоречить и художественной форме. То же относится и к нуминозному опыту, ибо согласно операционализму физический закон не является ни истинной, ни ложной, но некоторой идеальной, для определенной цели созданной методологической конструкцией.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Если бы люди, составляющие массу, считали себя особо одаренными, это был бы случай частного ослепления, а не социальный сдвиг. Но для нынешних дней характерно, что вульгарные, мещанские души, сознающие свою посредственность, смело заявляют свое право на вульгарность, и причем повсюду. Как говорят в Америке, "выделяться неприлично". Масса давит все непохожее, особое, личностное, избранное. Кто выглядит не так, "как все", кто думает не так, "как все", тот подвергается риску стать изгоем. Конечно, эти «все» — еще далеко не все. Все без кавычек — это сложное единство однородной массы и неоднородных меньшинств. Но сегодняшние «все» — это только масса.

***

Заметьте: когда то, что было идеалом, становится действительностью, оно неизбежно теряет ореол. Ореол и магический блеск, манящие человека, исчезают. Равенство прав — благородная идея демократии — выродилась на практике в удовлетворение аппетитов и подсознательных вожделений.

***

Подлинная полнота жизни — не в покое удовлетворенности, а в процессе достижения, в моменте прибытия. Как сказал Сервантес, "путь всегда лучше, чем отдых". Когда эпоха удовлетворяет все свои желания, свои идеалы, это значит, что желаний больше нет, источник желаний иссяк. Значит, эпоха пресловутой удовлетворенности — это начало конца. Есть эпохи, которые не умеют обновить свои желания; они умирают, как счастливые трутни после брачного полета. Вот почему эпохи "исполнения чаяний" в глубине сознания всегда ощущают странную тоску.

***

Вера в "новейшую культуру" была унылой. Люди верили, что завтра будет то же, что и сегодня, что прогресс состоит только в движении вперед, по одной и той же дороге, такой же, как пройденная нами. Это уже и не дорога, а растяжимая тюрьма, из которой не выйти.

***

Безопасность эпох расцвета, например, XIX века, — оптический обман, иллюзия; она ведет к тому, что люди не заботятся о будущем, предоставляя все "механизму вселенной". И прогрессивный либерализм, и социализм Маркса предполагают, что их стремления к лучшему будущему осуществятся сами собой, неминуемо, как в астрономии. Защитившись этой идеей от самих себя, они выпустили из рук управление историей, забыли о бдительности, утратили живость и силу. И вот жизнь ускользнула из их рук, стала непокорной, своевольной и несется, никем не управляемая, неведомо куда. Прикрывшись маской благого будущего, «прогрессист» о будущем не заботится, — он уверен, что оно не таит ни сюрпризов, ни существенных изменений, ни скачков в сторону. Убежденный, что мир пойдет по прямой, без поворотов, без возврата назад, он откладывает всякое попечение о будущем и целиком погружен в утвержденное настоящее. Нужно ли удивляться, что сегодня в нашем мире нет ни планов, ни целей, ни идеалов. Никто не готовил их.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Только в массе человек может освободиться от страха перед прикосновением. Это единственная ситуация, где этот страх переходит в свою противоположность. Для этого нужна плотная масса, где тело прижато к телу, которая плотна также в своей душевной конституции, то есть такая, где человеку безразлично, кто на него "давит". Кто отдал себя на волю массы, не боится ее прикосновений. В идеальном случае в ней все равны. Различия не считаются, даже половые. Кто бы на тебя ни напирал, он такой же, как ты сам. Его ощущаешь как самого себя. Вдруг все оказывается происходящим как будто бы внутри одного тела. Вероятно, этим объясняется, почему масса всегда старается стать как можно плотнее: она хочет максимально подавить свойственный индивидууму страх перед прикосновением. Чем сильнее люди сжаты, тем более они чувствуют, что не боятся друг друга.

***

Каждый ощущает, что, примкнув к массе, он переступил границы собственной личности, ликвидировал все дистанции, которые отбрасывали его назад - к себе самому, запирали его в себе. Сбросив груз дистанций, человек освобождается, и эта обретенная свобода есть свобода переступания границ. То, что он испытал, непременно должны испытать и другие, он ждет от них того же. Глиняный горшок возбуждает его потому, что он - граница. В доме его возбуждают запертые двери. Церемонии и ритуалы, все, что порождает дистанции, воспринимается им как невыносимая угроза. В эти заранее подготовленные сосуды должна быть загнана расчлененная масса. Она ненавидит свои будущие тюрьмы, что всегда были ее тюрьмами. Голой массе во всем чудится Бастилия.

***

Масса никогда не насыщается - это ее главная черта. Она голодна, покуда остается хоть один человек, ею не схваченный.

***

Преследующая масса возникает в виду быстро достижимой цели. Цель - убийство, и известно, кто будет убит. Жертва известна, четко обозначена, близка. Масса бросается на нее с такой решимостью, что отвлечь ее невозможно. Для того, чтобы возникла преследующая масса, достаточно широко объявить, что такой-то должен умереть. Концентрация на убийстве - это переживание особого рода, ни с чем не сравнимое по интенсивности. Каждый старается пробиться ближе к жертве и нанести удар. Если самому не дотянуться, надо хотя бы видеть, как бьют другие. Все руки будто бы принадлежат одному телу. Но руки, которые достают, ценнее и весомее, чем остальные. Цель - это все. Жертва - это и цель, и точка наибольшей плотности: она связывает собою действия всей группы.

***

Из видов смерти, к которым племя или народ приговаривали отдельного человека, можно выделить две главных формы; первая из них - выталкивание. Человека выталкивают из племени, оставляя там, где он либо умрет с голоду, либо станет добычей хищников. Соплеменники не должны ему помогать: они не имеют права ни защитить его, ни накормить. Общение с ним делает человека нечистым и само по себе преступно. Полное одиночество - это ужасное наказание; изоляция от собственной группы, особенно в примитивных условиях, - это страдание, которое мало кто может вынести... Другая форма - это коллективное убийство. Приговоренного выводят в поле и забрасывают камнями. Каждый бросает свой камень, виновный гибнет под градом камней. Никто не исполняет роль палача, убивает вся община. Камни здесь представляют общину, они - знак ее решения и ее поступка. Даже там, где забрасывание камнями больше не практикуется, сохранилась склонность к коллективному убийству. Таково сжигание на костре: огонь замещает массу, желающую приговоренному смерти... Все формы публичной казни зиждутся на древней практике коллективного убийства. Подлинный палач - это масса, толпящаяся вокруг эшафота. Ей по душе представление: люди стекаются издалека, чтобы увидеть все от начала до конца.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Литературный текст не вступает в референциальную связь с "миром", как это часто случается в фразами из нашей обыденной речи, он "представляет" только себя. В этом отношении литература обнаруживает сходство не с обыденной речью, а скорее с математикой: литературный дискурс не может быть истинным или ложным, он действителен лишь по отношению к своим собственным предпосылкам.

***

Литература существует именно как усилие высказать то, что на обычном языке не высказывается и высказать невозможно. По этой причине критика (лучшая ее разновидность) всегда стремится сама стать литературой; о том, чем занимается литература, можно говорить, только занимаясь литературой. Лишь на основе отличия от повседневного языка может создаваться и существовать литература. Литература говорит о том, о чем только она и может говорить.

***

Целью познания является приблизительная, а не абсолютная истина. Если бы описательная наука претендовала на то, чтобы высказать всю истину, она вступила бы в противоречие с самим смыслом своего существования. Нечто подобное произошло с физической географией: определенная ее форма более не существует с тех пор, как все континенты были точно описаны. Парадоксальным образом несовершенство дает гарантию выживания.

***

"Я почти начал верить" – вот формула, обобщающая дух фантастического жанра. Абсолютная вера, равно как и полное неверие, увели бы нас в сторону от фантастического; именно неуверенность вызывает его к жизни.

***

Сегодня все согласны с тем, что поэтические образы не описательны, что их следует прочитывать исключительно на уровне образуемой ими словесной цепочки, в их дословности, буквальности, а не на уровне референции. Поэтический образ – это сочетание слов, а не вещей, и бесполезно, более того, вредно переводить это сочетание на уровень чувственно воспринимаемых предметов.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Думать – самое вредное занятие на свете, и от этого умирают точно так же, как от любой другой болезни. К счастью, это не заразно, по крайней мере, в Англии.

***

Красивая ложь есть не что иное, как доказательство в себе. Если у человека настолько отсутсвует воображение, что он подкрепляет ложь доказательствами, то он с тем же успехом мог бы сказать и правду.

***

Единственные настоящие люди – это те, кого никогда не было, и если писатель опускается до того, чтобы брать своих персонажей из жизни, то следует, по крайней мере, сделать вид, что они придуманы, а не хвастаться тем, что они списаны. Наличие персонажа в романе объясняется не тем, что люди такие, какие они есть, а тем, что автор такой, какой он есть.

***

В этом унизительно признаваться, но все мы сделаны из одного теста. В Фальстафе есть что-то от Гамлета, а в Гамлете немало от Фальстафа. У толстяка-рыцаря случаются свои приступы меланхолии, а у юного принца – заходы грубого юмора. Нас отличают друг от друга чистые случайности: манера одеваться, держаться, тембр голоса, религиозные убеждения, внешность, мелкие привычки и тому подобное. Чем больше анализируешь людей, тем меньше остается причин для анализа. Рано или поздно упираешься в эту кошмарную первооснову, именуемую человеческой природой.

***

Если перечитывание книги не доставляет удовольствия, то и читать ее ни к чему.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Революция имеет два измерения – длину и ширину; но не имеет третьего глубины. И вот по этому качеству она никогда не будет иметь спелого, вкусного плода, никогда не «завершится»…
Она будет все расти в раздражение; но никогда не настанет в ней того окончательного, когда человек говорит: «Довольно! Я – счастлив! Сегодня так хорошо, что не надо завтра»… Революция всегда будет с мукою и будет надеяться только на «завтра»… И всякое «завтра» ее обманет и перейдет в «послезавтра».

***

Не литература, а литературность ужасна: литературность души, литературность жизни. То, что всякое переживание переливается в играющее, живое слово, но этим все и кончается, – само переживание умерло, нет его.

***

Мы так избалованы книгами, нет – так завалены книгами, что даже не помним полководцев.

***

После книгопечатания любовь стала невозможной. Какая же любовь «с книгою»?

***

Все бессмертно. Вечно и живо. До дырочки на сапоге, которая и не расширяется, и не «заплатывается», с тех пор как была. Это лучше «бессмертия души», которое сухо и отвлеченно.
Я хочу «на тот свет» прийти с носовым платком. Ни чуточки меньше.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Уже четверть века я изучаю автобиографию — описываю, но вместе с тем волей-неволей и упорядочиваю материал. Если послушать окружающих, получается, что я то ли занимаюсь жанром, который существует исключительно в определениях, которые я же ему и даю (иными словами, всё — вымысел, остаемся ли мы о том в блаженном неведении или признаём в открытую), то ли этот жанр, напротив, существует в реальности, но несет с собой, скажем прямо, гибель современной литературе. Этакий смертоносный вирус, убивающий искусство и творчество! Я, говоря по правде, даже не знаю, что тут возразить.

***

Чем не приложение к Декларации прав человека: право описать самому свою жизнь... Все автобиографии рождаются свободными и равными.

***

Есть ли на свете автобиографии, где автор и вправду говорит только о себе? Мы всегда так или иначе втягиваем в наши истории других. Близких. Тех, кто поверяет нам свои тайны. От кого мы скрываем наши. Сегодня ли, вчера ли, но жизнь идет, союзы распадаются, возникают ссоры, измены, желание отомстить. Не бывает частной жизни без стен. Без полупрозрачных перегородок. Без компромиссов. А выходя из печати, автобиографический текст нарушает достигнутое хрупкое равновесие. Близкие, причем неожиданно и из вторых рук, узнают сокровенные мысли, которые вы в свое время из деликатности от них утаивали. Или столь же неожиданно видят, как на всеобщее обозрение выставлена сокровеннейшая часть их собственной жизни, которую они в более счастливые времена делили с вами.

***

Живи общество в условиях абсолютной гласности, оно бы не мучилось подобными проблемами, а в автобиографиях можно было бы сказать все; но тогда и автобиография оказалась бы ненужной. Однако такое общество — всего лишь химера, и мечтают о нем те, кто при случае с охотой разрушат любые перегородки, особенно если сами уже извлекли из них выгоду.

***

В этом и состоит предмет спора: должно ли ставить преграды литературному творчеству, жертвуя самой главной его способностью — врачевать и будоражить мир, — во имя боязливого законопослушания?

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Религия — это не только то, как люди объясняют свои сны и видения и проецируют их в реальность; это не только вид духовной силы — некая мана; нельзя ее рассматривать и исключительно в контексте социальных связей; нет, религия и магия — это пути, по которым человек, будучи человеком, должен следовать, чтобы сделать мир приемлемым для себя, управляемым и справедливым.

***

Религия спасает человека от капитуляции перед смертью и уничтожением, и, делая это, она лишь использует материал сновидений, видений и миражей. Реальные корни анимизма — в глубочайшем эмоциональном факте человеческого существования, в желании жить.

***

Мораль, для того, чтобы стать действенной, должна быть всеобщей. Прочность социальных связей, взаимопомощь, возможность сотрудничества в любом обществе основываются на том, что каждый знает, чего от него ждут; короче говоря — на общепринятых стандартах поведения. Никакие нормы морали не могут работать, не будучи предсказуемы и надежны.

***

Нет более обманчивого проводника на пути к знаниям, чем язык.

***

Магия сродни науке в том, что она всегда имеет определенную цель, тесно связанную с человеческими инстинктами, потребностями и занятиями. Искусство магии направлено на достижение практических целей. Подобно другим умениям и ремеслам, она также руководствуется "теорией", системой принципов, которые диктуют то, каким образом должно быть выполнено действие, чтобы оно было эффективным. Анализируя магические заклинания, обряды, вещества и предметы, мы обнаружили, что имеется ряд общих принципов, которые в них выражены. Как наука, так и магия развивают свой собственный метод.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

В наши дни мода и литературные склонности породили уверенность, что можно обойтись без специалиста или свести его роль к вспомогательной деятельности на службе «созерцателя», интуитивно воспринимающего действительность. Почти все науки обязаны кое-чем дилетантам, часто даже весьма ценной постановкой вопросов. Однако возведение дилетантизма в научный принцип было бы концом науки. Пусть тот, кто ищет созерцаний, отправляется в кино.

***

Истый пуританин даже у гроба своих близких отказывался от всех религиозных церемоний и хоронил их тихо и незаметно, дабы не допустить никакого «superstition», никакой надежды на спасение путем магических сакраментальных средств. Не существовало не только магических, но и вообще никаких средств, которые могли бы обратить божественное милосердие на того, кто лишен его волею Бога. В сочетании с жестким учением об абсолютной трансцендентности Бога и ничтожности всего сотворенного эта внутренняя изолированность человека служит причиной негативного отношения пуританизма ко всем чувственно-эмоциональным элементам культуры и субъективной религиозности (поскольку они не могут служить спасению души и способствуют лишь появлению сентиментальных иллюзий и суеверному обожествлению рукотворного), а тем самым и причиной принципиального отказа его от всей чувственной культуры вообще.

***

Кальвинистский Бог требовал от своих избранных не отдельных «добрых дел», а святости, возведенной в систему. Здесь не могло быть и речи ни о характерном для католицизма, столь свойственном природе человека чередовании греха, раскаяния, покаяния, отпущения одних грехов и совершения новых; ни о сбалансировании всей жизни с помощью отдельных наказаний или посредством находящихся в распоряжении церкви средств сообщения благодати. Практическая этика кальвинизма устраняла отсутствие плана и системы в повседневной жизни верующего и создавала последовательный метод всего жизненного поведения.

***

Жизнь «святого» была ориентирована только на трансцендентную цель — на загробное блаженство, однако именно поэтому его посюстороннее существование было строго рационализировано и заполнено единственным стремлением — приумножить славу Божью на земле. И никогда ранее к этой идее — omnia in majorem Dei gloriam — не относились со столь всепоглощающей серьезностью.

***

Христианская аскеза как в своих внешних проявлениях, так и по своей сущности складывается из самых различных элементов. Однако на Западе в ее наиболее разработанных формах она уже в средние века, а подчас и в античности, носила рациональный характер. На этом основано и всемирное значение западного монашества — не в его совокупности, а в качестве типического явления — в отличие от монашества восточного. Христианская аскеза уже в уставе св. Бенедикта была в принципе свободна от безотчетного неприятия мирской жизни и изощренного самоистязания, в еще большей степени это проявилось у клюнийцев, цистерцианцев и, наконец, полностью у иезуитов. Она превратилась в систематически разработанный метод рационального жизненного поведения, целью которого было преодоление status naturae, освобождение человека от иррациональных инстинктов, от влияния природы и мира вещей и подчинение его жизни некоему планомерному стремлению, а его действий — постоянному самоконтролю и проверке их этической значимости; таким образом, монах объективно превращался в работника на ниве Господней, а субъективно тем самым утверждался в своей избранности к спасению.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Интеллигенция – категория очень зыбкая, что известно. Четче определима «функция интеллигенции». Эта функция состоит в том, чтобы критически выявлять то, что представляется посильным приближением к представлению об истине, – и осуществляться эта функция может кем угодно, даже аутсайдером, но когда этот аутсайдер мыслит о собственном существовании и суммирует эти мысли. И в равной степени с функцией интеллигента не справляется профессионал от литературы, если он реагирует на события эмоционально и не ставит рефлексию во главу угла.

***

Интеллектуальная функция может привести человека к результатам эмоционально непереносимым, поскольку многие проблемы решаются только выводом, что они решения не имеют.

***

Свобода слова означает и свободу от риторики.

***

У Муссолини не было никакой философии: у него была только риторика. Начал он с воинствующего безбожия, затем подписал конкордат с Церковью и сдружился с епископами, освящавшими фашистские знамена. В первые его, еще антиклерикальные времена, если верить легенде, он предлагал Господу разразить его на месте, дабы проверить истинность Господня бытия. По всей видимости, тот чем-то отвлекся и просьбу не удовлетворил. На следующем этапе во всех своих выступлениях Муссолини ссылался на имя Божие и смело именовал самого себя «рукой Провидения».

***

Подозрительность по отношению к интеллектуальному миру всегда сигнализирует присутствие ур-фашизма. Официальные фашистские мыслители в основном занимались тем, что обвиняли современную им культуру и либеральную интеллигенцию в отходе от вековечных ценностей.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

It is well known that the conflict between the church and the new science, symbolized by the trial of Galileo, was not about the substantive truth or failstry of the new Copernican theories of the universe as much as it was about the validity of the claim of the new science to have discovered a new method of obtaining and verifying truth.

***

Since religious institutions undergo a process of differentiation and institutional specialization similar to that of other institutional domains, religious roles also become specialized, "part-time roles" within the individual conscience. The more the performance of the nonreligious roles becomes determined by autonomous "secular" norms, the less plausible become the traditional global claims of religious norms.

***

If the temple of ancient polytheism was the Pantheon, a place where all known and even unknown gods could be worshiped simultaneously, the temple of modern polytheism is the mind of the individual self. Indeed, modern individuals do not tend to believe in the existence of various gods. On the contrary, they tend to believe that all religions and all individuals worship the same god under different names and languages, only modern individuals reserve to themselves the right to denominate this god and worship him/her/it in their own peculiar language. Rousseau's "religion of man... without temples, altars or rituals," Thomas Paine's "my mind is my church," and Thomas Jefferson's "I am a sect myself" are paradigmatic "high culture" expressions of the modern form of individual religiosity.

***

The cultic form of modern polytheism is not idolatry but human narcissism. In this particular sense, the cult of the individual has indeed become, as foreseen by Durkheim, the religion of modernity.

***

To say that "religion is a private affair" not only describes a historical process of institutional differentiation but actually prescribes the proper place for religion in social life. The place modernity assigns to religion is "home,' understood not as the physical space of the household but as "the abiding place of one's affection" (Webster's). Home is the sphere of love, expression, intimacy, sentimentality, emotions, irrationality, morality, spirituality, and religion.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Жанр, о котором мы говорим, воплощается ли он в книгах, фильмах или телепрограммах, в сущности, представляет собой одно: вымышленные страхи. И один из самых частых вопросов, который задают люди, уловившие сей парадокс (хотя, может быть, и не вполне его осознавшие), звучит так: зачем вы сочиняете ужасы, когда в мире и так хватает ужасов настоящих?
Ответ, вероятно, будет таков: мы описываем выдуманные ужасы, чтобы помочь людям справиться с реальными.

***

Аллегория присутствует здесь лишь потому, что она задана заранее, ее невозможно избежать. Ужас притягивает нас, потому что позволяет символически выразить то, что мы боимся сказать прямо; он дает нам возможность проявить эмоции, которые в обществе принято сдерживать. Фильм ужасов – это приглашение порадовать себя нестандартным, антиобщественным поведением – беспричинным насилием, осуществлением тайных мечтаний о власти – и получить возможность выразить свои самые глубинные страхи. Кроме того – и это, возможно, важнее всего остального, – роман или фильм ужасов позволяет человеку слиться с толпой, стать полностью общественным существом, уничтожить чужака.

***

Когда мы беремся за страшную книгу или смотрим фильм ужасов, мы снимаем привычную шляпу под названием “хеппи-энд”. И ждем, когда нам скажут то, о чем мы и сами подозреваем: что все кончается плохо.

***

Мы встретились с чудовищем, и, как говорит Питер Страуб в своей “Истории с привидениями”, оказалось, что оно – это мы сами.

***

Есть одна особенность, делающая искусство силой, с которой приходится считаться даже тем, кто об искусстве не думает, – это та систематичность, с какой миф поглощает правду.., и при этом не страдает ни отрыжкой, ни несварением желудка.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

There is a widespread refusal to let children know that the source of much that goes wrong in life is due to our very own natures—the propensity of all men for acting aggressively, asocially, selfishly, out of anger and anxiety. Instead, we want our children to believe that, inherently, all men are good. But children know that they are not always good; and often, even when they are, they would prefer not to be. This contradicts what they are told by their parents, and there fore makes the child a monster in his own eyes.

***

This is exactly the message that fairy tales get across to the child in manifold form: that a struggle against severe difficulties in life is un avoidable, is an intrinsic part of human existence—but that if one does not shy away, but steadfastly meets unexpected and often unjust hard ships, one masters all obstacles and at the end emerges victorious.

***

The child needs most particularly to be given suggestions in symbolic form about how he may deal with these issues and grow safely into maturity. "Safe" stories mention neither death nor aging, the limits to our existence, nor the wish for eternal life. The fairy tale, by contrast, confronts the child squarely with the basic human predicaments.

***

The conviction that crime does not pay is a much more effective deterrent, and that is why in fairy tales the bad person always loses out. It is not the fact that virtue wins out at the end which promotes morality, but that the hero is most attractive to the child, who identifies with the hero in all his struggles. Because of this identification the child imagines that he suffers with the hero his trials and tribulations, and triumphs with him as virtue is victorious. The child makes such identifications all on his own, and the inner and outer struggles of the hero imprint morality on him.

***

The figures in fairy tales are not ambivalent, not good and bad at the same time, as we all are in reality. But since polarization dominates the child's mind, it also dominates fairy tales. A person is either good or bad, nothing in between.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Христианский мир размышляет о конце света, но ведет себя так, словно он произойдет где-то в ином измерении, не связанном с нашим календарем. Светский мир притворяется, что не подозревает о конце света, но, в сущности, одержим этой мыслью.

***

Чтобы быть плодотворным, наш разговор должен быть свободным: тогда мы сможем сосредоточиться на общих заботах, прояснить различия и нащупать то, что в действительности отделяет нас друг от друга.

***

Хилиастические учения существуют и воспроизводятся на протяжении столетий, и самым узким и примитивным их формам в той же мере, что и крупным утопическим движениям, свойственны глубоко одушевленные верования в грядущую катастрофу. И сегодня экологические угрозы, еще более пугающие оттого, что они подкреплены научными данными, возрождают призраки прошлых лет.

***

Во всяком апокалипсисе заложен груз утопии, огромная надежда на будущее вкупе с горестной покорностью обстоятельствам в настоящем.

***

Религиозный взгляд всегда предлагает некий идеал жизни, светский же человек считает выбор идеалов личным делом каждого, – до тех пор, пока твой выбор не угрожает свободному выбору остальных.

more...

free_readings

verbava (free_readings) все записи автора

Общеизвестно, что оружие поэтов – гипербола. У Петрарки, как и у Гонгора, женщины всегда златоволосы, а вода – кристальна. Механический и грубый набор символов обесценивает четкость слов и кажется основанным на равнодушии и невнимании. Данте запретил себе эти ошибки – во всей поэме нет неоправданного слова. Точность Данте не плод искусственной риторики; это – утверждение реальности, законченности, с которой ему виделся каждый эпизод поэмы.

***

Пантеисты считают, что Бог тождествен со вселенной, находится в каждом из своих созданий и является их судьбой; мысль эта, вероятно, ошибочна и еретична, если приложить ее к действительности, но неоспорима, когда речь идет о поэте и его стихах. Поэт является каждым из героев своего вымышленного мифа, он – всякое дыхание и каждая деталь. Не самое легкое в его труде – скрыть или затемнить свою вездесущность.

***

Ад Данте – возвеличенный образ тюрьмы.

***

В реальном времени, в истории, человек, оказавшись перед различными альтернативами, выбирает одну и забывает другие. Но в двусмысленном мире искусства, которое кажется и надеждой и сомнением – иначе. В этом мире Гамлет – и мудрец, и безумец.

***

Поэту, который теперь является нашей грезой, пригрезилась казнь Франчески и собственное сострадание. Шопенгауэр замечает, что сновидец может удивляться тому, что видит и слышит, но все, в конечном счете, заложено в его душе. Так же и Данте мог сострадать тому, что ему снилось или было им придумано.