verbava все записи автора Илья Масодов – Мрак твоих глаз

Соня медленно расчёсывает свои белые волосы, и ветер делает её труд бесконечным, сплетая их вновь. Между Соней и ветром чувствуется взаимосвязь, наверное потому, что они оба пришельцы из другого времени.

***

Геометрически Бог не имеет главного направления, потому что растёт из ниоткуда в никуда. Презирая вездесущесть, что зиждется лишь на человеческом понимании, Соня локализует Бога перед собой и наделяет его чертами огромного оборотня, повелевающего ветром и дождём. Смертность Бога не подлежит сомнению, и в будущем он давно уже умер, но в прошлом, созданном им как ловушка для живых существ, от него не спастись.

***

Всё вокруг спит, объятое неподвижностью, и тяжёлое время медленно погружается в свой бездонный омут, и луна, наслаждаясь одиночеством, повернула к земле своё ужасное заднее лицо.

***

– Я Ленина живым не видел никогда. Он раньше меня умер.
– Почему умер?
– Не знаю, деточка. Заболел и умер. Я заболею и умру. И ты тоже заболеешь и умрёшь, хоть и маленькая.
– Не верю я, что Ленин умер, – говорит Соня, глядя в окно и царапая ногтем клеёнку. – Это вам, дедушка, в газете написали.

***

Бог меня не съест, я в него не верю.

***

– А как мне теперь стать пионеркой?
– Теперь трудно, ни коммунистов ни комсомольцев настоящих нигде не найдёшь. Кроме смерти некому тебя здесь в пионеры принимать.

***

Смерть Григорий расценивал как обычное продолжение жизни, но такое, где ни еды ни питья человеку больше не надо, так что он свободно может встать и пойти по ветрящимся осенним дорогам вдаль, обходить свет. Для долгой ходьбы Григорий изготовил себе уже палку, потому что ноги сами могли не пойти, и теперь внимательно вслушивался в происходящее, не доверяя ослабевшему зрению, чтобы сразу определить наступление смерти и не мучиться больше глупым ожиданием.

***

Григорий знает, что Бог пьёт водку, заедая её квашеной капустой и хлебом, а больше ничего не ест по своей природной простоте. Когда же люди поступают по-скотски, Бог стыдится и вздыхает, старательно думая большой лохматой головой, как поправить дело.

***

Разве мёртвые боятся, спрашивает она себя. Разве мёртвые чувствуют кольца безнадёжности на своём теле. Я ведь теперь мертва. Небо разверзается надо мной, и нет в нём ни рая, ни ада, только бесконечная скорбь смерти. Смерти простой и не страшной, состоящей только из струй крови и хруста ломаемых хрящей. Смерти обыденной, как секс, который тоже пугает в детстве, пока не вырастаешь, и не становится понятно, что тем, чего ты боялся, занимаются все.

***

Окружающий их огромный город мёртв, никто не живёт в нём, и дома разрушаются сами по себе, подавленные бесцельностью своего существования.

free_readings