Tarelkin2 (Eastern_Star) все записи автора

Almond-tree (миндальное дерево)

Ни раз слышал, что дерево миндаля похоже на персиковое – невысокое, с сероватым стволом. Его плод – гладкая дырчатая косточка в бархатистой оболочке, которая при созревании высыхает и растрескивается. Внутри нее находится съедобное ядро, которое мы и называем миндальным орехом. Именно такое я и видел и не раз в разных  поездках по стране (по Израилю). В одной из последних поездок встретилось оно мне в дикой природе, в районе Иудейских гор. Местноть там горная и склоны гор покрыты густой зеленью.....рядом с одной из площадок для отдыха водителей росли несколько  миндальных деревьев. Подашел к ним и к моей радости на них были орехи. Да миндальные орехи. Сходство растения с персиком не раз наводило ученых на мысль о родстве этих двух культур. Однако родиной ореха считают  Северную Африку, а персика – Китай. В наше время миндаль растет в основном в Средиземноморье, Китае и США. 
У нас в Израиле из орехов миндаля  делают марципан, хорошо взбитую смесь сладкого молотого ореха, сахара, розовой воды и эссенции, которую получают выпариванием молотого горького миндаля и воды. На севере Израиля есть даже музей в котором находятся более 300 фигурок сделаных из марципана... В китайской и индонезийской кухнях орех добавляют во многие блюда: в рис, овощи, мясо и птицу. Лично я  люблю рис с миндалем и сухофруктами. Но это отдельая тема для разговора.  А в Европе, например, в Испании, сладкий молотый миндаль часто применяют в качестве панировки для рыбы и мяса.  Индии его обжаривают вместе с другими специями (мускатным орехом, корицей, кумином, имбирем), а затем смешивают с йогуртом. Довелось мне как то отведать такой йогурт у нас в Израиле. До сих пор вспоминаю об этом, очень понравилось...В разных культурах ореху приписывают удивительные свойства, а миндальное деревце ассоциируется с утонченностью и изысканностью. У арабов ядро, скрытое под скорлупой, отождествляется с мистической сущностью, спрятанной под покровом невидимой оболочки. В философской китайской системе «инь–ян» миндаль олицетворяет женское начало – инь. Для нас иудеев же это символ бессмертия. Но самое прекрасное в миндале – то, что из него можно делать печенье. А потом, запивая его ароматным кофе, закрыть глаза и представить себя на берегу Средиземного моря...
 

Читать далее...

Nocticula (Eastern_Star) все записи автора Настроение сейчас - Трансовое

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Эстетика и философский смысл чайного ритуала(sakura_leaves.nnm.ru)

Самое ценное – это атмосфера нежности;
самое важное – не противоречить другим.
Сётоку Тайси «Конституция из 17 пунктов» (604 год)

Если чайная церемония предполагает создать
своё небольшое царство Будды на земле,
она должна начинаться с нежности души.
Т.Д. Судзуки

В окрестностях Киото до сих пор найдутся места с укладом спокойным и традиционным, где люди умеют слушать шум горной реки, протекающей за домом, и где, кажется, сама жизнь, в которую не вторгаются ни рёв автомашин, ни свечение рекламных вывесок, пребывает в полном согласии с горной тишиной. Среди таких вот мест район Тоганоо, на северо-западе от древней столицы.

Живописные каменные мосты, перекинутые через реку, ступени, поднимающие к древним буддийским храмам, в пределах которых почти всегда тихо и безлюдно, многочисленные крохотные рёканы – частные гостиницы в национальном стиле, узкие улочки между жилыми домами, уютно вписанными в горный ландшафт, придают этой местности тот неповторимо японский колорит, который оставляет в душе куда более глубокий след, нежели деловитые и суетные улицы современного Токио.
Древние буддийские храмы Тоганоо, стоящие здесь на протяжении уже двенадцати столетий, немало интересного могут поведать нам о судьбе здешних мест. Один из таких храмов – Кодзандзи (Храм Высокой Горы), построенный в VIII столетии. Мощные стволы древних деревьев, обнимающие храмовые постройки, едва пропускают солнечные лучи, внушая почти мистическое чувство тому, кто бродит по территории старинного храма, взбирается по его каменным лестницам, пытаясь угадать сюжеты их древней и богатой событиями истории. Храм этот знаменит своими первыми в Японии плантациями чая, который с XIII века стал выращивать здесь, у подножья горы Такао, монах Мёэ, приложивший немало усилий и для его распространения по стране. В пределах храма и теперь ещё существует крохотная чайная плантация, скорее дань памяти, нежели источник практической выгоды. Выложенные сотни лет назад каменные ступени подводят к бамбуковой калитке – входу на огороженную территорию, где аккуратно подстриженные кусты чая высажены безупречно ровными рядами; а рядом с калиткой – каменный столб с надписью, не оставляющей сомнений в особой исторической значимости этого места: «Самый первый в Японии чай».
К слову сказать, в храме хранился замечательный и весьма необычный портрет самого монаха Мёэ работы художника Энитибо Дзёнин (сейчас этот свиток в целях сохранности перенесли в музей). Портрет этот, между прочим, известен на Западе, главным образом, благодаря Ван Гогу, который позаимствовал у Энитибо идею для своего автопортрета в облике дзэнского монаха.
Изображённый на свитке монах сидит в позе лотоса с закрытыми глазами, в состоянии глубокой медитации, окружённый, кажется, дремучим лесом, ветви которого, как лианы, оплетают со всех сторон его неподвижную фигуру. Покоем и внутренней тишиной проникнута она, гармонично вплетённая в заросли ветвей и стволов, словно вырастающая из них.
Чай, который выращивался здесь, считался лучшим в Японии. Его называли хонтя («истинный чай»), чтобы отличить от сортов чая, называемых хи-тя («не-чай», «ненастоящий чай»), культивируемый в других областях страны.
Культ чая, как известно, восходит к древнему Китаю, где самые ранние упоминания о нём относят ещё ко временам династии Хань (206 г. до н.э. – 8 г. н.э.). Однако в какие бы незапамятные времена ни уходили первые сведения о чае, историю его в Китае принято начинать со знаменитого трактата «Чайный канон», созданного в 757 - 765 годах известным литератором танской поры Лу Юем (733 - 803). Не иначе как «нектаром небожителей», «напитком, подобным сладчайшей небесной росе» именуется чай в этой книге, рассказывающей о его происхождении, методах выращивания и способах приготовления, о том, как его пить, о необходимой чайной утвари. Трактат, как и его автор, приобрёл такую популярность, что Лу Юй превратился со временем чуть ли не в объект поклонения. «Торговцы, занимающиеся продажей чая, изготовляли глиняные статуи Лу Юя и возносили ему молитвы как божеству чая в надежде обрести удачу в торговле «божественным нектаром», (Цит. по: Sen Soshitsu XV. The Japanese Way of Tea. Honolulu, 1998, p.10) - рассказывает об авторе знаменитого трактата Сэн Сосицу XV, нынешний глава чайной школы Урасэнкэ.
Стихотворные строки Хуан Фужаня, близкого друга Лу Юя, передают то отношение к чаю, которое было характерно для их современников. Занятие, за которым застигнут Лу Юй в стихах друга - сбор чайных листьев, – само по себе достаточно монотонное и прозаическое, но исполненное, однако, неотразимого очарования и поэзии:

Тысячи ликов окружают отшельника.
Густые заросли душистого чая.
Поглощённому сбором его ароматных листьев,
Затерянному в туманной дымке среди кустов –
Как я завидую тебе!
Горный ли это храм, что открывается взору?
Разделяем трапезу возле чистого источника среди скал –
Прозрачный дым поднимается от огня.
Звуки музыки чудятся мне во всём.

Мистическое отношение к чаю как к волшебному напитку, дающему способность выходить в иную – запредельную, фантастическую - реальность и общаться с небожителями, с ещё с большей убедительностью звучит в стихах другого поэта и мастера чая Лу Дуна:

Первая чашка чая освежает губы и горло;
Со второй чашкой возникает приятная лёгкость;
С третьей – приобретается острота ума и готовность прочитать пять тысяч свитков;
С четвёртой чашкой возникает приятная лёгкость и приходит избавление от всех телесных недугов;
Пятая чашка очищает до костей;
Шестая чашка дарит умение общаться с Бессмертными;
Седьмая чашка – о, это уже слишком много! – моё тело в объятиях освежающего ветра.

Мы не располагаем точными свидетельствами того, в какое время чай появился в Японии. Похоже, однако, что уже в эпоху Нара (VIII век) он был достаточно хорошо известен благодаря японским монахам, посещавшим Китай и невольно вовлечённым в атмосферу царившего там всеобщего интереса к чудесному напитку.
То отношение к «нектару небожителей», какого удостаивался чай в Китае, где он считался средством, помогающим проникнуть в иное духовное измерение, преодолеть притяжение мирских привязанностей и земных забот, передалось и японцам. Можно предположить, что для высших слоёв японского общества хэйанской поры (794 - 1185) чай, будучи отзвуком далёкой танской культуры, становится способом обозначить свою причастность к китайской цивилизации. Исполненный волнующе-экзотического аромата, он занимает особое место в формировании поэтического климата эпохи.
Новую страницу в истории японского чая открывает буддийский монах Эйсай (1141 - 1215), которому отводится особая роль в распространении дзэнского учения в Японии. Дважды побывав в Китае, он стал свидетелем огромной популярности чудодейственного напитка в этой стране, где верили, что «если употреблять чай регулярно, можно обрести крылья и стать мудрецом». Однако отношение самого японского монаха к чаю лишено поэтизации и почти мистической ауры, какой этот напиток был окружён в Срединном государстве.
Интерес Эйсая к чаю – предельно прагматический, сводимый главным образом к целительным свойствам драгоценного напитка, «его способности преодолевать демона сна, мешающего при длительных медитациях в дзэнских монастырях».
Знания, которые Эйсай получил в Китае относительно чая, способов его культивирования, применения и лечебных качеств легли в основу трактата, созданного им за год до смерти (1214 год) и названного «Кисса Ёдзёки» («Записки о питие чая во имя пользы и здоровья»). «В эти дни Конца Закона,- записывает Эйсай в своей книге,- чай служит незаменимым эликсиром здоровья, обладающим свойством продлевать человеческую жизнь. Произрастает он в горах и долинах, в той части земли, где обитают духи богов. Мы, люди, пьём его для поддержания наших жизней. Индия и Китай давно уже пользуются этим напитком. В последнее время и в Японии полюбили его».
Озабоченный выживанием людей в тяжёлые времена Конца Закона, которые, судя по обилию кровавых и драматических событий японской истории конца XII – начала XIII столетия, уже, похоже, наступили, Эйсай с надеждой думал о чае как о панацее от всех физических недугов.
Привезя из Китая в 1191 году семена драгоценного растения, способного проявлять несравненные целебные свойства и обеспечивать долгую жизнь, Эйсай поделился ими с упомянутым уже монахом Мёэ, который посадил их на территории храма Кодзандзи в районе Тоганоо.
Мёэ, как известно, был обладателем металлического чайника с выгравированным на нём весьма любопытным перечнем «десяти достоинств чая», свидетельствующим не только о широком спектре его целебных свойств, но и о способности оказывать магическое воздействие, обеспечивать защиту и покровительство богов:

1. Отсутствие вреда от регулярного употребления.
2. Божественное покровительство будд.
3. Милосердие по отношению к младшим.
4. Гармонизация пяти органов (печени, лёгких, селезёнки, почек, сердца).
5. Продление жизни.
6. Преодоление сонливости.
7. Освобождение от желаний.
8. Избавление от заболеваний.
9. Покровительство синтоистских богов.
10. Спокойствие и самообладание перед лицом смерти.

Похоже, что буддийские монахи преуспели в распространении чая в стране, ибо уже XIII-XV века оказались свидетелями безудержного всплеска популярности напитка, ставшего в среде представителей высших сословий частью их досуга. С самых давних пор излюбленным способом времяпрепровождения знати были так называемые моноавасэ - игры-конкурсы, развлечения, связанные с оценкой и сопоставлением между собой различных объектов – произведений живописи, цветов, ароматических смесей, вееров и морских раковин… Своё место в этом ряду занимают в начале XIV столетия состязания по угадыванию сортов чая, выращенного в той или иной местности, а точнее, по определению отличий хон-тя («истинного» чая из района Тоганоо) от хи-тя («не-чая», «ненастоящего» чая, собранного в иных областях Японии).
Подобные конкурсы, во время которых предлагалось иногда до ста различных сортов чая, приобретали характер азартных игр, ибо победитель получал большую сумму денег или удостаивался призов, в разнообразии и оригинальности которых изощрялись участники подобных собраний.
Дух и интересы эпохи не могли не сказаться на характере развлечений самого сёгуна и его окружения. То были роскошные чайные приёмы с дорогой и изысканной чайной утварью китайского происхождения (карамоно) с обильными угощениями, с танцовщицами и общими банями.
В рассказе о дзэнском храме Дайсэнъин нам приходилось упоминать имя одного из так называемых добусю (советников по делам культуры), состоящего на службе у сёгуна, - Ноами, который благодаря своей просвещенности приобрёл немалое влияние при дворе военного правителя. Вместе с сыном (Гэйами) и прославленным внуком (Соами) он совершенствовал стиль чайного ритуала, известный как «Школа Хигасияма» (По наименованию горы, у подножья которой был построен Серебряный павильон). «Ами» придали чаепитиям более утончённый вид. Стиль, созданный ими, Сэн Сосицу XV называет «чистейшей амальгамой чайных собраний военной аристократии, проводимых во имя развлечений и удовольствий, и чайным ритуалом, имевшим место в буддийских храмах». О последних известно лишь то, что они проводились по традиции, какая была принята в дзэнских монастырях Китая сунского времени: чай пили перед изображением Бодхидхармы – основателя дзэнского учения – из больших покрытых глазурью с золотом сосудов тэммоку (букв. «небесный глаз»). Других подробностей, кроме тех, что эти церемонии проходили торжественно, в молчании и с соблюдением всех формальностей, мы не знаем.
Следующий этап в истории чая в Японии связан с именем Мурата Сюко (1423 - 1502), который, будучи одним из самых одарённых учеников дзэнского монаха Иккю, пропитался идеями своего духовного наставника, поучающего, что в основе чайного ритуала лежит буддийское учение. Сюко, переосмысливая под влиянием Иккю значение чайного действа, выводит его на совершенно иной уровень духовности. Вероятно, благодаря покровительству Ноами он был рекомендован Ёсимаса в качестве чайного мастера. Согласно «Вакан тяси» (книга о чае, написанная в начале XX столетия.), в беседе с сёгуном Сюко заметил: «Чай – это не игра, не техника приготовления напитка, и, тем более, не развлечение». Он впервые заговорил о чайном ритуале как о действе, имеющем религиозный подтекст, глубокое духовное содержание, целью которого является «очищение ума и сердца».
В знаменитом письме к своему преданному ученику Фуруити Харима, владельцу огромного замка, занимавшему высокий пост в буддийской иерархии, Сюко, рассказывая о практике чайного ритуала, выделил основные его принципы:

1. Ваш стиль является естественным и простым.
2. Цветы гармонируют с общей атмосферой комнаты.
3. Ароматам свойственна ненавязчивость.
4. Утварь соответствует возрасту гостя.
5.Хозяин и гость испытывают покой и душевное равновесие, они единодушны и сосредоточены на одном.

Последний принцип был особенно важен для Сюко: человек на протяжении чайного ритуала, как в зале медитации буддийского храма, отстраняется от страстей и желаний, достигая такого состояния, какое в японском языке выражено понятием саммай (от санскр. самадхи – «глубокое сосредоточение»).
Руководствуясь эстетическими представлениями своего дзэнского наставника Иккю, Сюко учил тому, чтобы чайное действо проходило в непритязательном и скромном, похожем на пристанище отшельника помещении – соан (букв. «соломенная хижина»), – размеры которого он уменьшил до четырёх с половиной татами (около девяти квадратных метров). Камерность, доверительность всей атмосферы церемонии, её интимный характер, допускающий присутствие, как правило, не более трёх-пяти человек, и не требовали большего пространства. И это пространство, освобождённое от каких бы то ни было вещей, сжатое до крохотных размеров, начинало наделяться особой символической значимостью в представлении человека, стремящегося к преодолению ограниченности своего «я». «Вакан тяси» рассказывает о Сюко: «Чаепития он проводил в соломенной хижине, называемой сукия, на стене которой вывешивал свиток. … В тесном помещении, подобном внутренности сосуда, он обретал ту же степень покоя и отрешённости, какую имел бы, находясь в просторном зале». Свиток, украшающий специальную нишу (токонома), со времени Сюко становится важнейшим элементом в интерьере чайной комнаты, эстетическим и эмоциональным центром всего действа, пробуждающим определённый поток ассоциаций.
Эстафету отношения к чаепитию как к ритуалу, исполненному потаённого значения, принял Такэно Дзёо (1502 - 1555), житель города Сакаи. Не будучи непосредственным учеником Сюко, он оказался продолжателем его идей и традиций в отношении пути, по которому будет развиваться чайное действо. Считается, что Дзёо первым заговорил о стиле ваби как об особом эстетическом феномене, воплощающем саму душу чайной церемонии. Его интерпретация ваби подразумевает атмосферу ненавязчивой простоты и покоя, где во внешне непритязательной и скромной, граничащей с бедностью, обстановке «соломенной хижины» угадывается подтекст, требующий особого прочтения, где культивируется сочувствие к предметам неярким и носящим на себе следы времени, умение находить красоту и притягательность в «разбитом глиняном кувшине, ещё пригодном для того, чтобы удерживать в себе цветы». Утварь, сделанная руками безвестных мастеров, состарившаяся во владении безымянных крестьян, обладает в представлении мастера чая не меньшей ценностью, чем дорогостоящий сосуд.
Ваби, в понимании Дзёо, наделяется оттенками категории не только эстетической, но и этической. Определяя дух ваби как «чистосердечие, деликатность в отношении к другим и отсутствие высокомерия», утверждая, что в основе ритуала чаепития лежит «радушие и гостеприимство в отношении к гостям», Дзёо заявляет тем самым о перенесении акцента на внутреннее содержание церемонии, на создание неповторимого климата человеческого общения, когда растворяются границы между людьми, объединёнными ненавязчивой красотой всего действа, спокойным и непринуждённым молчанием, сердечным отношением друг к другу.
Исчерпывающее представление о том, каким Путь чая виделся Дзёо, дают сформулированные им двенадцать принципов – позволим себе привести некоторые из них:

1. Воспитание в себе благожелательности к другим.
2. Внутренняя гармония.
3. Отсутствие осуждения и критики в отношении к другим.
4. Отсутствие гордыни.
5. Бескорыстие.
6. Мастер чая (тядзин) может использовать во время ритуала утварь, отвергнутую другими как негодную для употребления.
7. Мастер чая (тядзин) следует духу ваби и ведёт образ жизни, исполненный внутренней тишины и уединения. Он живёт в согласии с законом Будды и проникнут духом японской поэзии.
8. Чайный ритуал не будет иметь места там, где отсутствует сердечность в отношении к гостям и не принимается во внимание их внутреннее состояние.

Уже под воздействием Мурата Сюко и Такэно Дзёо чай становится не просто средством моделирования особой среды, пропитанной духом добросердечия и искренности между участниками ритуала, среды, исключающей присутствие любых негативных эмоций,- чайное действо начинает осмысляться как духовная дисциплина, путь самосовершенствования. В XVI столетии появляется особое понятие – тядзин, что в буквальном смысле означает «человек чая», а точнее, «человек, следующий Пути чая»,- понятие, за которым стоит представление о личности высочайшей нравственной культуры и духовного благородства.
Путь чая (садо) не кончается там, где заканчивается сама церемония, подобно тому, как обязанности настоящего мастера чая не сводятся лишь к приёму гостей и организации всего действа, которое ограничено временными и пространственными пределами чайного дома. Путь чая становится мировоззрением, это – исполненный глубокого смысла, внимания к каждому собственному жесту и почтения к окружающим стиль жизни, образ мысли, манера видеть и воспринимать мир. Это – культивируемая в самом себе высота духа, которая присутствует не только во время чайного ритуала, но и в каждое мгновение жизни.
Высшее воплощение понятие тядзин находит в облике самого знаменитого в истории Японии мастера чая Сэн-но-Рикю (1522-1591), при котором наметившаяся тенденция преображения чайного ритуала в путь совершенствования и роста духа обрела своё наиболее полное выражение.
Та форма чаепитий, на которой настаивал Дзёо, была, однако, не единственной в его время. Популярность чая возросла настолько, что, если верить свидетельствам чайного трактата XVI века «Яманоуэ содзи ки», «тот, кто не практикует тя-но-ю (чайную церемонию), не заслуживает звания человека. Все даймё (крупные феодалы.– Е.М.) делают это; в особенности помешаны на чае горожане Нары, Киото, Сакаи». (Hisamatsu Sin`ichi. The Significance of the Namporoku/ Chanoyu Quarterly. Kyoto, 1987.№52.p.11).
Однако в этой среде наиболее притягательной оказывается внешняя атрибутика чаепитий. Огромные суммы денег расходуются богатыми горожанами на приобретение дорогостоящей чайной утвари, на покупку антикварных изделий китайских и японских мастеров. Более того,- рассказывает Сэн Сосицу XV,- обладание необходимым набором чайной утвари, наименьшее количество которой насчитывало около двадцати предметов, служило признанию любителя чая «мастером».
Похоже, не так просто давалось на фоне безудержной моды и ажиотажа вокруг чая воспитание новых вкусов. Сэн-но-Рикю, продолжая традиции Мурата Сюко и Такэно Дзёо, чьим учеником он был, настаивал на значимости внутреннего содержания ритуала, на перенесении акцента с внешней привлекательности действа как эстетизированного досуга с обилием прекрасной утвари, на ту его сторону, где эстетическое и религиозное сливались воедино. «Связь между Путём чая и религией проявляется не только в том, что мастером чая выступает человек религиозно настроенный, монах, но в том, что религия присутствует в качестве самого фундамента, того корня, из которого выросла чайная церемония», - утверждает теоретик дзэнского искусства Хисамацу Синъити.
Трудно сказать, каким был ритуал чаепития во времена Рикю, но даже сегодня, когда кардинальным образом изменился сам характер садо, став скорее светским времяпрепровождением, данью культурной традиции, некоторые из его фрагментов и жестов указывают на те далёкие времена, когда чаепития имели ярко выраженную религиозную окраску. В VIII – IX веках, когда чай только появился в Японии, он, благодаря своим чудодейственным свойствам, предлагался в качестве подношения главному божеству буддийского пантеона. Это положило начало традиции, существующей и ныне,- прежде, чем начать пить чай во время чайного ритуала, сначала поднять, в знак почтения, чашку с напитком обеими руками на уровень склонённой головы - жест, восходящий к традиции ритуального подношения статуе божества в буддийском храме.
О самых непосредственных связях между чайным ритуалом и дзэном свидетельствует книга «Нампо року», названная Хисамацу Синъити «священным писанием» тя-но-ю. Написанная рукой ближайшего из учеников Рикю, книга открывается словами: «В основе чайного ритуала лежит учение Будды». И далее «Нампо року» говорит: «Поскольку основным качеством ваби является проявление чистоты, хозяин и гость, войдя в пределы сада и внутрь соломенной хижины, освобождаются от мирской пыли. Нет нужды говорить о формальных правилах чайного ритуала. Тя-но-ю – это просто разжечь огонь, скипятить воду и пить чай. Ничего более… Однако во всех этих действиях присутствует состояние высшей одухотворённости».
Чай в стиле «травяной хижины» приобрёл столь высокое значение в глазах современников Рикю, что, по свидетельству «Нампо року», «люди почитали чайный дом в духе ваби местом, исполненным большей религиозности, нежели сам буддийский храм».
Ритуал, переосмысленный Сэн-но-Рикю в духе дзэнского учения, принимает во внимание и наполняет сокровенным смыслом каждое мгновение действа, требуя от участников выверенности всех жестов, осознанного присутствия «здесь и сейчас» во всех без исключения актах его тщательно продуманного сценария.
Мы не станем излагать здесь всю последовательность ритуала, ту канву движений, жестов, схему поведения, знание которых требуется от приходящего на чайную церемонию гостя. О них уже достаточно подробно рассказывалось.(15) Ограничим себя лишь несколькими замечаниями, играющими важную роль в раскрытии смысла этого действа.

Уже начальный акт чайного ритуала – прохождение через сад,- являясь первой ступенью отрешения от мира суеты и очищения сознания от земных страстей, наделяется глубокой символикой. Об этом свидетельствует само название сада - родзи. Это же название носит и дорожка, ведущая к чайному дому через сад, выложенная из специально подобранных плоских камней.
Рикю приписывают стихотворные строки, посвящённые родзи, в которых раскрывается символический смысл садового пространства, окружающего дом:

Родзи – это Путь,
Лежащий над миром суеты
И земных страданий.
Как может пыль сознания
Осквернить его?

Предназначение родзи - сада и одновременно узкой дорожки через него – помогать тому, кто вошёл в его пределы, преодолеть притяжение земных страстей, зависимость от мирского; настроить сознание на восприятие высшей, духовной реальности, опустошить ум (му-син) и очистить сердце. В контексте идей сутры Лотоса, где присутствует это понятие, родзи означает «мир озарённый». Так же назван в священном писании и «просветлённый человек». «Не существует спокойного места в Трёх мирах; все они – подобны дому в огне… Избежавший огня в пылающем доме спасётся на открытом пространстве (родзи)», - гласит текст сутры Лотоса.
«Пылающий в огне дом» – это мир человеческих страстей и желаний, сад же, окружающий чайную комнату, названный родзи, уподобляется «открытому и безопасному пространству» - миру просветления, отрешённости и чистоты, где найдут спасение те, кто избежит суеты мирской. В пределах родзи, «мира озарённого», все ценности из сферы обыденного: представления о бедности и богатстве, о социальных различиях - утрачивают своё значение, обретают характер призрачности и иллюзорности, уступая место законам иной, духовной реальности.
Одно из возможных прочтений родзи – «место, покрытое росой». Существует, между прочим, способ очищения сада, названный «три росы». «Нампо року» описывает это так: «Сад опрыскивают водой непосредственно перед приходом гостя; другой раз – в перерыве между чаепитиями; и последний раз – перед тем, как гости покидают ч айный дом в конце ритуала».
Очищение лежит в основе Пути чая. Нампороку свидетельствует: «В пространстве родзи первым действием хозяина будет принести воду; первым действием гостя – прополоскать рот и омыть руки. В этом – величайший смысл тя-но-ю в духе родзи и соломенной хижины». Продуманность каждой детали чайного действа касается и специального каменного сосуда, названного цукубай, используемого в саду для этой цели – омовения рта и рук. Само его японское название восходит к глаголу цукубау, что означает «припадать к земле», «низко кланяться». В каменных сосудах различных форм обычно имеется углубление, которое по необходимости наполняется свежей, чистой водой. Расположенный у самой земли цукубай, к которому гости подходили для омовения, побуждал их низко нагнуться, поклониться, что в символической форме выражало их готовность к смирению, отказу от «эго», гордыни, «самости», иначе говоря, тому состоянию души, которое должен воспитывать в себе тядзин.
Сэн-но-Рикю придавал этому знаку смирения огромное значение, уменьшив, например, высоту входного отверстия в чайный дом, сделав его очень низким, подобным входу в рыбачий домик (около 60 см в высоту и ширину): лишь клонившись, человек был способен проникнуть в комнату.
В пределах дзэнского храма Рёандзи, между прочим, есть знаменитый своей необычной формой и красотой цукубай. Сокровенный смысл заложен в самом дизайне каменного сосуда, поставленного здесь, как принято считать, в XVII столетии Мицукуни Токугава (1628-1700). Круглый по форме, он содержит внутри себя квадратное углубление, повторяющее форму иероглифа «рот», входящего в состав всех четырёх иероглифов, что расположены по четырём сторонам сосуда: «я» (вага), «только» (дакэ), «знать» (сиру), «быть достаточным» (тариру). Смысл этого своеобразного ребуса, в зашифрованной форме передающего всё ту же идею смирения духа, познавшего тщету земных привязанностей, истолковывают обычно так: «Я учусь довольствоваться лишь тем, что имею», иными словами, это означает не иметь претензий к миру, принимать его таким, каков он есть. Многослойность символики сосуда проявляется и в самой форме цукубай, повторяющей очертания старой китайской монеты, где сочетание круга и квадрата ещё раз напоминает о целостности мироздания, о космосе взаимопроникающих друг в друга полярных сил инь и ян.
Идея присутствия в настоящем, полноценного переживания каждого фрагмента жизни, каждого мгновения бытия является основополагающей в буддизме дзэн. «Поймай момент настоящего и не беспокойся о догмах и теории»,- говорил дзэнский монах Риндзай. Любое из действий человека выходит за рамки его обыденного значения, приобщает к реальности высшего измерения, если совершается с полной отдачей и вниманием, как тому учат дзэнские наставники. «Всё, что нужно,- со слов Риндзая,- это вести обычную жизнь со всеми её нуждами: одеваться, когда холодно, есть, когда голодно, ложиться спать, когда устаёшь, но только при этом полностью сосредотачивать своё сознание на каждом действии – и тогда всякое место, где бы вы ни оказались, окажется местом озарения».
Идея «присутствия» одухотворяет и крохотное – иногда в несколько метров – пространство чайного сада, настраивающего на осмысленное восприятие всех его тщательно продуманных деталей, начиная уже с каменной дорожки родзи, на которую сразу же ступает человек, заходящий в пределы сада. Расположенные на неодинаковом расстоянии друг от друга, плоские или чуть выпуклые, небольшие или крупные камни, составляющие родзи, сами диктуют ритм движения через сад. Без особого к ним внимания, без определённой бдительности при движении не всегда просто переступать по неровным, а порой и скользким камням. От их фактуры, размеров, формы, рисунка их размещения на заросшей густым и пушистым мхом земле зависит часто настроение всего сада.
Чайный ритуал служит освобождению от диктата «эго», подобно тому, как это происходит в основанном на дзэнских принципах традиционном театре Ноо, где существует понятие мономанэ (букв. «подражание вещам»). Дзэами – актёр театра и его теоретик - подчёркивал важность этого понятия в эстетике и философии Ноо. Надевая маску, актёр лишается своей индивидуальности, перевоплощается в того, кого ему предстоит сыграть: демона или молодую женщину. Театральная маска заслоняет личность актёра, не оставляя места для его «эго». Нечто подобное мы обнаруживаем и в чайном ритуале. Чайная комната мала и пуста: здесь не к чему привязываться, нечего считать своим; даже сердце вместе с чашкой зелёного горьковатого чая полагается символически разделить с гостем. Буддийская идея «не-я» (муга) пронизывает чайный ритуал, наполняя действо содержанием религиозного характера. Напрашивается сравнение с волной – излюбленным образом учителей дзэна,- которая как отдельная сущность появляется лишь на поверхности воды, на горизонтальном плане. Но помня своё родство с Целым, Единым, она стремится к растворению в Нём, чтобы вновь пережить ощущение слиянности с тем началом, из которого вышла.
Ещё Мурата Сюко в сочинении «Сюко Мондо» («Диалоги Сюко») в ответ на вопрос сёгуна Ёсимаса о сущности Пути чая говорил: «При входе в чайную комнату следует освободиться от различий между собой и другими. Необходимо воспитывать в своём сердце добродетель изящной гармонии. Она начинается с общения между друзьями и постепенно ведёт к идеалу вселенской любви. Надлежит быть почтительным, искренним, чистосердечным и спокойно- уравновешенным».
О сокровенном смысле чайного ритуала свидетельствуют стихотворные строки самого Рикю:

Дом и пространство, покрытое росой (родзи),
Гость и хозяин, сидя вместе,
Разделяют чашку чая.
В тишине и молчании
Их сердца сливаются воедино.

Общение происходит на глубинном уровне, где не требуются слова, рождающие барьер непонимания между людьми. Свободное и непринуждённое молчание, созвучие сердец, исполненных теплоты и внимания друг к другу, являются той средой, которая роднит участников действа.
Даже и сегодня вся атмосфера чайной комнаты с запахом специальных ароматических смесей, добавляемых в тлеющие угли, звуком потрескиваемых деревянных поленцев в очаге или мелодичным стуком крышки медного котелка, с ни чем не сравнимым вкусом зелёного чая, движениями рук мастера, приготавливающего чай, способствуют обретению особого медитативного состояния отрешённости и тишины, освобождению от навязчивых мыслей и ненужных эмоций.
Каждый жест мастера чая оттачивается, отшлифовывается месяцами и годами до такой степени, что превращается в удивительно красивый танец рук; пластика движений тела становится исполненной грации и непринуждённости. Невольно напрашивается сравнение со способом приобретения мастерства в искусстве «кисти и туши», где художник годами осваивает технику живописных стилей, чтобы впоследствии, пребывая в состоянии творческого экстаза, уже не задумываться о том, как рисовать тот или иной предмет. Уверенная рука, овладевшая языком живописи, творит спонтанно, непринуждённо, повинуясь лишь вдохновению, с той свободой, которая возможна лишь после многих лет усердной тренировки.
Знание правил тя-но-ю, определяющих поведение каждого из участников этой церемонии, ритуализованность всего процесса, ритмическая последовательность движений не мешают восприятию, не нарушают красоты всего действа, но придают ему цельность и единство. Все собравшиеся хорошо осведомлены о своей роли, и как раз это способствует внутреннему психологическому комфорту, освобождает от необходимости вести натужный разговор, придумывать слова, исключает проявление различных оплошностей.
Весь процесс приготовления чая, начиная с того момента, когда хозяин в определённой последовательности вносит в чайную комнату, где ожидают гости, все предметы утвари один за другим, требует, с одной стороны, внимания и сосредоточенности на движениях, а с другой стороны, от мастера чая ожидается некая «разделённость внимания»,- ему необходимо учитывать присутствие других участников, ибо суть чайного ритуала как раз и состоит в создании атмосферы психологического комфорта, в установлении духовного контакта между гостями посредством чаепития.
В XVI столетии – времени особой остроты и напряжённости социальных отношений – это было особенно важно. Результатом этой напряжённости стала трагическая судьба двух самых известных мастеров чая XVI века: Сэн-но-Рикю и его знаменитого ученика Фурута Орибэ, обучающих Пути чая верховных правителей Японии – сначала Ода Нобунага, а затем Тоётоми Хидэёси. Оба мастера ушли из жизни, сделав по приказанию своего сюзерена сэппуку (ритуальное самоубийство путём вспарывания живота). Это – та цена, которую заплатили они за риск общения с людьми, стоящими у власти, цена, отданная за привилегию сохранить душевное благородство и неподкупность в любой, самой напряжённой и опасной для жизни ситуации. Надо знать нрав Тоётоми Хидэёси, в чьём услужении находился Сэн-но-Рикю, манию величия, жестокость и взбаломошность, присущие сёгуну, чтобы оценить мужество человека, делающего попытку посредством Пути чая в духе «ваби и соломенной хижины» усмирить не знающую пределов гордыню военного диктатора, повлиять на его государственную политику, часто продиктованную непомерными амбициями и тщеславием.

28-го числа каждого месяца (день смерти Сэн-но-Рикю) множество людей приходит в дзэнский монастырь Дайтокудзи почтить память прославленного мастера чая, подойти к его могиле, находящейся в пределах храма Дзюко-ин, поприсутствовать на поминальной службе, принять, наконец, участие в массовом чаепитии в память о нём. Зрелище одетых в нарядные кимоно женщин разного возраста, спешащих по узким мощёным дорожкам монастыря к храму, обычно закрытому для посетителей,- очевидное свидетельство неослабевающего со временем авторитета Рикю, огромной популярности самой церемонии.
Характер тя-но-ю не раз менялся с течением веков,- были даже попытки готовить чай за столом, сидя на стульях (так называемый стиль рюрэй, появившийся в 1872 г.), что нетрудно объяснить стремлением вписать чайный ритуал в образ жизни современных людей. В любом случае, та чайная церемония, которая существует в наши дни, являясь, со слов японского исследователя, «культурным символом нынешней Японии», уже не способна, по его мнению, «в силу объективных причин сохранить тот же дух и характер, какой был присущ ей четыре сотни лет назад» (Kumakura Isao. Kindai no chanoyu. In: Chado Shukin. Tokyo, 1985, p.73), когда говорили о единстве «вкуса чая и дзэна». Трудно не согласиться с мнением этого автора, ибо сегодня едва ли кому придёт в голову искать в чаепитии религиозный смысл. Наполненный новым содержанием чайный ритуал наших дней – это уже тема для отдельного разговора, одновременно предполагающего рассказ о многих других видах искусства, попавших под воздействие чайного культа: архитектуры, керамики, искусства составления букетов, живописи, каллиграфии.
Путь чая сегодня – это целая школа, где обучаются не только тому, как приготовить чай и предложить его гостю, но и как ухаживать за утварью, чистить котелок для воды, разводить огонь, как и какой повесить свиток в токонома, каким образом поставить соответствующий ему цветок в вазу, как оценить по достоинству чашку для чайной церемонии или скромную простоту бамбуковой ложечки и её бамбукового футляра, очень часто сделанных руками самого мастера чая… Ибо атмосфера чайного ритуала создаётся неисчислимым множеством подобных деталей и нюансов, повествование о которых способно стать темой для отдельной, самостоятельной лекции.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Чай - это совершенно уникальная, живая сущность, символический центр, вокруг которого создается благоприятная атмосфера для дружественного общения, взаимопонимания, достижения внутренней гармонии. Он способствует ясности мысли, твёрдости воли и лёгкости бытия. Чай - это один из инструментов достижения здорового долголетия и успеха, недаром его называют «лекарством от ста болезней».
Ведущий программы: Бронислав ВИНОГРОДСКИЙ

Содержание

Авторы программы научат Вас правильно выбирать чай, посуду и другие предметы чайной церемонии, покажут несколько способов заварки чая. Кроме того, этот фильм - редкая возможность получить информацию о культуре и традициях китайской чайной церемонии, а также о китайской философии в целом. Он поможет Вам по-новому взглянуть на окружающую Вас реальность, вдохнуть вместе с ароматом чая частичку нового мировоззрения.

Инфа

Звук: MPEG Layer-3; 44100 Гц, Стерео, 192 Кбит/сек
Видео: XVID; 640x480(4х3);
размер: 539.4 Mb (rar)

Ресурс

up-file.com

http://up-file.com/download/3d1ed9592048/Kitayskaya-chaynaya-zeremoniya.rar.html

депоз

http://depositfiles.com/files/507850
http://depositfiles.com/files/508186
http://depositfiles.com/files/508361

Ифайл

http://ifolder.ru/f21503

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Мост между искусством и природой, а также мост между искусством и будничной жизнью - вот ключевые характеристики японской культуры. У западных искусствоведов существует выражение, что японская культура - это “цивилизация пустяков”.
От японцев же часто слышишь, что иностранные туристы предпочитают прекрасное в огромных пропорциях, одной капли росы им недостаточно. Поэтому чайная церемония, мастерство икебаны, стихосложение, любование природой - все это объединено у японцев и называется термином, если перевести с японского “изящные досуги”.

Буддизм и особенно дзэн оказал огромное влияние на развитие различных сторон японской национальной культуры, и прежде всего на воспитание чувства прекрасного. Это чувство в Японии заметно во всем. И прежде всего в проведении изысканной чайной церемонии, о которой пойдет речь в работе.
Эта церемония представляет собой как бы высший символ эстетического воспитания, особенно для девушек из зажиточных домов. Умение в уединенном садике в специально для этого сооруженной миниатюрной беседке принять гостей, удобно усадив их (по-японски - на циновке с поджатыми под себя ногами), а затем по всем правилам искусства приготовить ароматный зеленый или цветочный чай, взбить его специальным венчиком, разлить по крохотным чашечкам, с изящным поклоном подать - все это является итогом чуть ли не университетского по своей емкости и длительности обучения (с раннего детства) курса японской дзэнской вежливости.

История возникновения чайной церемонии

"Иностранный обыватель в своем самодовольстве видит в чайной церемонии лишь еще один пример тысячи и одной странности, которые составляют непостижимость и ребячливость Востока. Прежде чем смеяться над этим обрядом, стоит подумать, как, в сущности, мала чаша человеческих радостей и сколь мудры те, кто умеют ее заполнить. Чайная церемония для японца - это религия. Это обожествление искусства жить."
Чай стал известен в Японии в VIII в. Обычай пить чай, как и многое другое, проник в страну на волне распространения на островах китайской культуры.
Сначала, чайная церемония была широко распространена среди крупных феодалов. Постепенно она превратилась в ритуал слишком сложный и изысканный для простых людей, предпочитавших более динамичные виды отдыха. С распространением влияния конфуцианства чайная церемония, проникнутая буддийским мироощущением, стала подвергаться нападкам со стороны наиболее активных конфуцианских деятелей. Отношений к ней в среде воинского сословия изменилось к худшему, а это сразу сказалось и на материальном положении специалистов, связанных с культом чая. Руководству школ пришлось изменить ориентацию своей деятельности и переключить свое внимание на зажиточных горожан.
Несколько упрощенная чайная церемония стала популярной среди городского населения. В частности, купцы использовали этот ритуал для проведения коммерческих переговоров с представителями воинского сословия. Торговля процветала и поводов для устройства торжественных чаепитий становилось все больше.
После "открытия" страны в связи с курсом на общую европеизацию культуры, чайная церемония как атрибут японского феодализма на некоторое время потеряла свою популярность. Мастера чайной церемонии утратили статус почитаемых наставников этикета и лишились заработка. Многие из них бедствовали, а некоторые пытались перестроиться и привести чайную церемонию в соответствии с духом времени. Например, двенадцатый иэмото школы Ура Сэнкэ в 1872 г. разработала этикет для чайной церемонии в европейской обстановке с использованием столов и стульев. Однако с распространением националистических тенденций, взгляд на чайную церемонию снова изменился. Она стала рассматриваться как один из видов традиционной национальной культуры и с конца 70-х годов опять вступила в полосу расцвета. С 1880 г. чайные церемонии стали регулярно проводиться во многих крупных храмах. В 1886 году было официально отмечено трехсолетие со дня Великого чаепития, организованного Хидэеси в Китано. В 1887 г. в императорском дворце в Киото была устроена торжественная чайная церемония в честь императора Мэйди. В 1890 г. широко отмечалось трехсолетие со дня рождения Сэна Рикю.
Сфера бытовой культуры, неразрывно связанная с повседневной жизнью народа, менялась в ходе исторического развития японского общества. В XVII в. различные стили чайной церемонии постепенно унифицировались на основе принципов, выработанных Сэном Рикю. Ведущей школой чайной церемонии стала основанная им школа Сэнкэ, которой руководили представители рода Сэн последующих поколений.
Значительную роль в утверждении школы Сэнкэ сыграл ее третий иэмото, внук Рикю - Сэн Сотан (1578-1658). В детстве он был отдан на воспитание в храм Дайтокудзи в Киото, где его приобщили к суровому аскетизму дзэн-буддизма. С шестнадцатилетнего возраста Сотан посвятил свою жизнь распространению учения Рикю. Он стал крупнейшим специалистом по чайной церемонии, и его приглашали на службу в дом Токугава и другие крупные феодальные семьи. Но он помнил, что деду пришлось заплатить унижением и самой жизнью за жалованье, получаемое у Тоетоми Хидеси, и не соглашался на самые лестные и заманчивые предложения. Сотан был убежден, что духу ваби нет места в "золотой комнате" Хидеси и в блестящих резиденциях крупных феодалов, что учение Рикю должно жить среди простых горожан, к которым принадлежал его создатель, и во имя этого предпочитал уединенную жизнь в бедности.

Строгий дзэнский аскетизм жизни Сотана был практическим воплощением эстетической категорий ваби и главным принципом чайной церемонии школы Сэнкэ.В возрасте 71 года Сэн Сотан удалился от дел, а его сыновья возглавили три ветви школы Сэнкэ, которые по месту расположения руководимых ими чайных домов получили названия Омотэ Сэнкэ. Ура Сэнкэ и Мусянокодзи Сэнкэ. Эти три школы чайной церемонии остались ведущими до наших дней. В XVIII-XIX вв. появилось много других школ, но принципиальной разницы между ними не было, все они представляли собой дальнейшее членение трех основных ответвлений школ Сэнкэ.

Организация чайного действа

Чайная церемония – действо, в котором принимают участие “хозяин” т.е. устроитель действа, и “гости”, его участники. Основой церемонии является ритуал, цель которого “помочь” участникам обрести должный психологический настрой. В свою очередь, следование ритуалу требует соответствующего душевного настроя. Только в таких условиях возможно достижение цели чайной церемонии – постижение ее участниками “вкуса дзэн” через “вкус чая”. Поэтому вполне понятно то большое значение, которое придается помещению для проведения чаепития, чайной утвари и строгому соблюдению ритуальной стороны чайного действа.
Чайное действо начинается со сбора “гостей” в специальном помещении, которое называют “ожидание”. Войдя в это помещение, они попадают в определенным образом организованное пространство, в котором находятся и перемещаются в течении всего процесса. В чайной церемонии роли распределяются между двумя сторонами – “хозяином” и “гостями”. Формально, “хозяин” - устроитель, организатор, дирижер чаепития. “Гости” - ведомые, подчиняющиеся указаниям “хозяина”. Однако на всем протяжении чайного действа “хозяин” выполняет по существу роль слуги: он приветствует “гостей” в начале церемонии, выносит в чайную комнату утварь, готовит напиток, подносит его “гостям”, а по окончании церемонии уносит утварь, провожает “гостей”. Наконец, сам “хозяин” не пьет чай, а только готовит и предлагает его “гостям”. Тем не менее, “хозяин” остается опять-таки внешне – хозяином и главным действующим лицом. “В чайной церемонии участвуют не больше пяти человек. Даже если дело происходит днем, в комнате должен стоять полумрак. На каждом предмете лежит печать времени. Есть только два исключения - белоснежный льняной платок и ковш, сплетенный из спиленного куска бамбука, которые бывают подчеркнуто свежими и новыми”.
Организация чайного действа начинается с приглашения “гостей”. Основополагающим принципом этого первого акта, а за ним и всех остальных является удовлетворение желаний других, подлаживание под настроение других и даже за счет собственных чувств и симпатий. Данное правило, нетрудно заметить, базируется в первую очередь на важнейшем принципе чайного действа – “почитание”.

Устроитель чайной церемонии, “хозяин” должен тщательно обдумать список приглашаемых на чаепитие лиц, “гостей. Особое внимание уделяется выбору “главного гостя”. Это должен быть уважаемый человек, хорошо знающий чайный ритуал, поскольку именно “главный гость” начинает все ритуальные действия, которые надлежит выполнять “гостям”. Лицо, которое “хозяин” решил пригласить в качестве “главного гостя”, извещается за неделю или даже раньше до намечаемого чаепития. Ели данное лицо соглашается быть “главным гостем”, “хозяин” посылает ему на согласование список остальных кандидатур. Как правило, “хозяин” и “главный гость” обмениваются письмами, однако, в некоторых случаях “хозяин” лично навещает “главного гостя”.
После переговоров с “главным гостем” и согласования списка остальных участников церемонии “хозяин” направляет письменные приглашения другим потенциальным участникам действа. В письмах указывается время и место проведения чаепития, его вид, перечисляются все приглашаемые лица, причем список открывает адресат. Получив приглашение, данное лицо должно как можно скорее дать ответ “хозяину”. В строгом варианте ритуальных норм “гость” обязан нанести визит устроителю чаепития, по менее строгим правилам, отправляется благодарственное письмо
Для церемонии “гости” подготавливают соответствующую одеждку. Если чаепитие носит формальный характер (устраивается по какому-нибудь торжественному случаю, “гости” не очень хорошо знакомы друг с другом и т.п.) мужчины надевают шелковое кимоно; хаори (накидку) черного цвета, на которой начертан белый фамильный знак, хакама (нечто похожее на широкие шаровары) и таби (пояс) белого цвета. На менее формальное чаепитие приходят в кимоно и хаори темно-серого или коричневого цвета с вышитым фамильным знаком, причем цвет ниток не должен констатировать с цветом хаори. “Хозяин” ни в каких случаях не должен надевать накидку-хаори. Одежда женщин-участниц чаепития не должна быть ярких тонов.
“Гости” приносят с собой сложенные листы бумаги, своего рода салфетки, который кладут за отворот кимоно; два шелковых платка – большой и маленький, белый льняной платок, а также заостренную деревянную палочку. Чайное действо представляет собой долгое по продолжительности (около четырех часов) и сложное по ритуалу мероприятие, состоящее из трех этапов: прием пищи, питие “густого чая” и питие “жидкого чая”. "В чайной церемонии иностранцам предварительно объясняют, что разговоры, во время церемонии не приняты и что только после последнего глотка можно и даже поощряется спросить, откуда посуда, как давно ее делали, кто мастер, и отозваться хорошо о чашках, о кисточке, о качестве чая..."

За многовековую историю чайной церемонии известны семь типов чаепитий:
“Чайное действо на рассвете”.
“Чайное действо утром”.
“Чайное действо в полдень”.
“Чайное действо ночью”.
“Чайное действо со сластями”.
“Чайное действо вне определенного времени”.
“Чайное действо, устраиваемое для тех, кто пришел после “основного чаепития”.

Эталоном считается чайная церемония, устраиваемая в середине дня, что совпадает со времененем обеда (т.е. “чайное действо в полдень”). До XVII в. японцы принимали пищу два раза в день, и дневная трапеза совершалась, как правило, в десять часов утра поэтому и чаепитие начиналось в это же время. Позднее, уже в эпоху Сэн Рикю, все большое распространение стало получать
трехразовое питание, и начало чайной церемонии переместилось на полдень.

Архитектура чайного дома

Открытые зоны около чайных домиков создаются по всем правилам садового искусства. То же самое можно сказать об архитектуре чайного дома и о помещении, в котором проводятся чаепития. Пространство-среда, в котором проводится чайная церемония, состоит из двух констатирующих между собой зон – сада (открытого пространства) и чайной комнаты (закрытого пространства), в которой как раз и происходит чаепитие. В этой констрантности можно усмотреть противопоставление ян (садовая зона) и инь (закрытое помещение), сообщающее динамику всему процессу чайной церемонии. Обе зоны организованы по весьма жеским правилам, канонизированным Сэн Рикю и его последователями. Гости сначала попадают на так называемую “росистую землю” (сад, в котором находится чайный домик) и только потом входят в чайную комнату. Другие словами, помещение, в котором устраивается чаепитие, отделяется от остального мира особым пространством.


Закрытое пространство – чайный домик с помещением для проведения чаепитий – является прямым продолжением пространства открытого, т.е. чайного сада, и, естественно, его организация самым непосредственным образом соотносится с устройством сада. Для классической чайной церемонии наиболее соответствующим духу этого действа является чайный домик типи хижины-соан.
Классический тип хижины-соан и чайной комнаты сложился не в один день: он формировался по мере становления и закрепления норм чаепития-ваби, так как именно принцип ваби определил подбор конструктивных элементов чайного домика, его внешний вид и особенно вид и убранство чайной комнаты. Надо сказать, что именно помещение, где происходило чаепитие, претерпело наиболее значительную эволюцию.
Важнейшей функциональной особенностью чайного домика типа соан является отсутствие у него галереи или веранды, характерной для японского дома. Чайная комната стала естественным продолжением “росистой земли”, что подчеркивается двумя конструктивными особенностями домика. Хижина-соан не ставится на фундамент или сваи, поэтому внутреннее помещение не возвышается над садом и вообще над землей, т.е устраняется различие в уровнях расположения “росистой земли” и пола чайной комнаты. Кроме того, со стороны родзи над домиком делается навес – продолжение крыши, и конец тропы из “летящих камней”, подходящей к домику, оказывается под навесом, органической частью домика и как бы осеняется началом закрытого пространства. Опорные столбы хижины-соан, как правило, врывают в землю. Крыша обычно покрывается весьма толстыми и плотными циновками из различных видов тростника. Непременным компонентом хижины-соан является лаз-нидзиригути, через который “гость” попадает с “росистой земли” в чайную комнату.
Пролезание через лаз смиряет в человеке страсти, успокаивает его плотские желания и т.д. Если у самого правого края чайного домика со стороны “внутренней росистой земли” представить обычную входную дверь, то лаз-нидзиригути находится в ее правой нижней части на небольшом расстоянии от земли. Сам лаз прикрывается легкой бамбуковой створкой. В пространстве, в котором развертывается чайное действо, ключевую роль, безусловно, играет помещение, где происходит собственно чаепитие.
Размер чайной комнаты, ее оформление находятся в прямой зависимости от стиля чаепития. “Комната для чайной церемонии оформляется с изысканной простотой, воплощающей в себе классическое японское представление о прекрасном. Причем эта подчеркнутая простота или даже бедность часто очень дорого обходятся хозяину, потому что какое-нибудь кряжистое бревно может быть сделано из очень редкой породы дерева и к тому же иметь особую цену из-за своих художественных достоинств”.
Иногда в нишу кладут какой-нибудь предмет чайной утвари, чем-нибудь дорогой или памятный хозяину. Первое, что делает “гость”, войдя в чайную комнату, это осматриват токонома и все находящееся в ней. Содержание каллиграфической надписи. Выше уже говорилось, что в хижину-соан “гости” попадают через лаз-нидзиригути. Однако иногда наряду с лазом делается вход, через который можно пройти не сгибаясь. Такой вход, обычно прикрытый раздвижными перегородками или легкой деревянной дверью, называют “входом для благородных людей”. В чайной комнате имеется еще один вход – из вспомогательного помещения (“водной комнаты”), которым пользуется только “хозяин” и его слуги при подготовке и проведении чайной церемонии. Через этот вход, называемой “входом на путь чая” или “входом слуги” проходят в полный рост. Важнейшим элементом чайной комнаты являются окна. Они служат для освещения помещения, проветривания его, а также для любования природой. Окна делаются в стене и потолке комнаты. Потолок в чайной комнате, отличается, как правило, сложностью конструкции. Долгое время в японских домах потолков вообще не было, а помещение прикрывала непосредственно крыша. Традиция делать потолок пришла в гражданское строительство из буддийских монастырей, в которых над изваяниями будд сооружались пологи. В комнате, где проводится чайная церемония, чаще всего существуют три вида потолков: высокий, низкий и наклонный. Некоторые мастера чайного действа увязывают эти потолки с тремя главными, так сказать, элементами мироздания – небом, землей и человеком. Высокий потолок делается около ниши-токонома, поскольку это самое почетное место в чайной комнате. Под высоким потолком, т.е. рядом с токонома, садится “главный гость”. Под низким потолком располагается “хозяин”. Низкий потолок подчеркивает скромность “хозяина”, его уважительное отношение к гостям. Под наклонным потолком находятся места
“гостей”.

Идея гармонии в чайной церемонии

“Если страсти, бушующие в человеческой душе, порождают определенные жесты, то, считает мастер чайной церемонии, есть и такие жесты, которые способны воздействовать на душу, успокаивать ее. Строго определенными движениями, их красотой и размеренностью чайная церемония создает покой в душе, приводит ее в то состояние, при котором она особенно чутко отзывается на красоту природы”.

Классическая чайная церемония строится на четырех принципах: “гармония”, “почитание”, “чистота”, “покой”. Каждый из указанных принципов имеет глубокие корни в японской и восточно-азиатских культурах.
Гармония предполагает внутреннее единство между участниками чаепития, когда перестают ощущаться различия между людьми - все присутствующие становятся неким целым.
Почитание. Участник чаепития должен с почтением относиться к собравшимся в чайной комнате, к своему настроению, к действу, к окружающим его вещам.
Чистота. Участвовать в чайной церемонии можно только с чистым сердцем и помыслами, без каких-либо корыстных намерений. С древнейших времен японцы уделяли исключительное внимание чистоте тела. Очищение стало в синтоизме одним из главных ритуальных действ. Чистота отождествлялась с добром, и освобождение от нечистот (которое, понималось буквально, в физическом смысле) ассоциировалось с обретением покровительства богов и, следовательно, со здоровьем и получением всевозможных благ.
Покой. Непременным условием участия в чайной церемонии является спокойное состояние духа как “хозяина”, так и “гостей”. С полным спокойствием, т.е. без волнения или раздражения, участники чаепития должны относитья к ритуалу, используемой утвари. Безусловно, такой же характер носят и межличностные отношения. Можно сказать, что вышеперечисленным трем принципам участники церемонии следуют, чтобы достичь “состояния покоя”.
Вообще для японцев характерно умение переключаться, как бы уходить в себя, чтобы избежать воздействия современных стрессовых ситуаций. Правда, это не всегда удается, но этому учит их традиционное искусство: живопись, поэзия, чайная церемония, сады, икебана. Все эти искусства помогают преодолеть разрыв между внутренним (врожденным) стремлением человека к свободе, быть самим собой, действовать по зову сердца и внешней невозможностью свободы. В этом, кстати, и заключается притягательная сила искусства японцев. Не случайно говорят о непосредственном эстетическом контакте японцев с природой как способе постижения мира. По крайней мере без знания этой второй стороны жизни японцев, которая берет свое начало в более отдаленные времена и проходит через всю историю японской культуры, нельзя судить о характере народа. Есть что-то в характере японского искусства такое, что делает его необходимым людям XXI века. Может быть, именно стремление передать целостность, неповторимость отдельного. Конечно, у каждого народа свой неповторимый путь. При всем желании мы никогда не станем такими, как японцы, да это и не нужно. Бездумное копирование японской модели нам абсолютно ничего не даст, в какой бы области не предпринимались подобные попытки.
Но кое-чему научиться у японцев стоит. И прежде всего уважению к своему, пусть временами трагическому, но нашему прошлому, нашей истории, которая сделала нас такими, какие мы есть, к нашему замечательному культурному достоянию, которым мы вправе гордиться не меньше, чем любой другой народ.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Вводные размышления.

Про чайную церемонию, наряду с икэбана и боевыми искусствами, наверное, слышали все. Так что обойти этот важный предмет никак нельзя, тем более, что о чайной церемонии знаю не понаслышке: я, пока была в Японии, целый год ей занималась. Так что сегодня я представляю на ваш суд коктейль из собственных впечатлений и фактов, почерпнутых в книгах.

На мой взгляд, чайная церемония - самое полное и совершенное выражение японской эстетики, - по крайней мере, того ее аспекта, который связан с буддизмом. В ней соединилась и медитативность дзэн, и эстетические идеалы ваби и саби.

Справка:

ваби - эстетико-моральный принцип, провозглашающий прелесть тихой, безмятежной жизнью, свободной от мирских забот. Ваби подразумевает строгую, простую красоту и глубокую успокоенность сознания.

Саби - эстетическая концепция, находящая особую прелесть в старине, простоте, покое, одиночестве.

Термины "ваби" и "саби" отчасти взаимозаменяемы и зачастую используются вместе, особенно при описании чайной церемонии.


По-японски чайная церемония называется "тя-но ю" (буквально "чайный кипяток"), а если речь идет о чайной церемонии как об искусстве, то используется термин "садо" ("путь чая", причем первый иероглиф читается не как "тя", а именно как "са"). "До", "путь", как известно, отображает особую природу японских искусств, для овладения которыми требуется не только изучение теории и практики, но и достижение особого состояния сознания ("кадо" - икэбана, "сёдо" - каллиграфия, а также боевые искусства - дзюдо, каратэ-до и т.д.). Вряд ли я погрешу против истины, если скажу, что чайная церемония - самое трудное для понимания иностранца из этих искусств. Для многих в принципе непонятно, каким образом в ранг искусства можно возводить заваривание и питье чая. Собственно, немногие вообще удосуживаются посетить настоящую чайную церемонию. А если все-таки удосуживаются, то неудобства, испытываемые при длительном сидении на татами в сэйдза, и непривычный вид и вкус чая (по впечатлениям некоторых - нечто вроде зеленой мыльной пены) не дают им прочувствовать подлинную красоту церемонии.

На мой, сугубо субъективный, взгляд, для того, чтобы искренне наслаждаться чайной церемонией, нужны:

* привычка
* доскональное знание правил поведения
* определенные познания в восточной философии

В общем, привычка и определенный набор знаний требуются и для того, чтобы начать ценить некоторые виды европейского искусства - возьмем, скажем, классическую оперу или абстракционистское направление в живописи. Другое дело, что к их восприятия наша культура подготавливает нас все-таки в большей степени, чем к восприятию чайной церемонии. Доскональное знание правил поведения просто необходимо потому, что чайная церемония подразумевает восприятие не зрителя, а участника. Она почти в равной степени творится усилиями хозяина и гостей. Собственно, если "аудитория" неподготовлена, то чайная церемония превращается в некое мини-шоу, демонстрацию и в значительной степени теряет свое значение.

Теперь о понимании восточной философии. Я не говорю, что нужно быть экспертом, но какая-то подготовка необходима. Прежде всего, надо отвлечься от сидящей у нас в крови ориентированности на результат. Наслаждайтесь процессом. Не ищите подтекста - учитесь просто видеть красоту в каждом движении. Расслабьтесь и почувствуйте, что находитесь здесь и сейчас. Опять-таки, для того, чтобы оценить чайную церемонию, нужно понимать японскую эстетику. Сумейте увидеть красоту в неглазированной керамической чашке неправильной формы, в скромных стебельках полевых цветов, стоящих в токонома, в бамбуковом ковшике, в тесном чайном домике из некрашеного дерева... Это, увы, удается не всем, - точно так же, как не все видят красоту императорского дворца или замка сёгунов в Киото (по отзывам некоторых там пусто и неуютно, а вот в наших дворцах...)

Я, кстати, не хочу сказать, что все японцы ценят красоту чайной церемонии или, уж тем более, знают, как себя там вести. Они, конечно, все уважают свои традиции... Но японец-чайник, впервые приобщившийся к искусству чая (простите мне невольный каламбур) немногим отличается от самого неотесанного гайдзина. Так что если вы чайной церемонии не понимаете, это отнюдь не повод чувствовать собственную неполноценность. Да и вообще, по большому счету, это, как и любое другое искусство, дело вкуса. С другой стороны, если вы искренне получаете удовольствие от участия в чайной церемонии, то можете считать, что уже немного приблизились к пониманию "загадочной японской души".

Ну, а теперь...

Немного истории

А история наша началась с Бодхидхармы.

Справка:

Бодхидхарма (яп. Дарума) - 28-ой в списке легендарных индийских патриархов по прямой линии от Гаутамы. По традиционной буддийской версии, явился в Китай около 520 г. Основал учение чань (дзэн) и самолично стал героем знаменитых дзэнских вопросов: "В чем смысл прихода Бодхидхармы с юга?" и "Почему бородатый варвар не имеет бороды?", а также некоторых других. В дзэнской традиции предстает свирепого вида человеком с густой бородой, большими глазами и весьма своеобразными манерами. По легенде просидел в медитации так долго, что у него отсохли ноги, - именно эта легенда послужила основой для создания японских неваляшек "дарума".

Кроме прочих его заслуг, легенда приписывает Бодхидхарме создание самого чайного куста: как-то раз, сидя в медитации, он почувствовал, что засыпает, и так рассердился, что вырвал себе ресницы (по другой версии - веки) и отбросил прочь. Они-то и превратились в чайный куст. С тех пор дзэнские монахи употребляют чай как средство против сонливости.

Постепенно (здесь мы уже переходим из области легенд в область истории) в буддийских монастырях развился целый ритуал питья чая. Причем уже тогда чай растирали в пудру, но после этого смешивали с кипятком в чайнике и только тогда разливали по керамическим чашкам вроде пиал. Заметьте, пока что речь идет о Китае, а не о Японии. Кстати, недавно моя мама - специалист по Китаю - заявила, что, мол, все, что есть в Японии, изобрели китайцы, и чайную церемонию тоже. Я, конечно, с этим не согласна, но китайцы действительно заложили основу.

Еще кстати. Если уж строго придерживаться истории, а не легенд, то родоначальником чайной церемонии следует считать не Бодхидхарму, а Лао-цзы, а временем ее рождения - не 6-ой век нашей эры, а 5-ый до нашей эры. Тогда Лао-цзы изобрел некий ритуал с чашкой некого "золотого эликсира" - что такое "золотой эликсир", мой источник, к сожалению, умалчивает. Этот ритуал существовал в Китае до нашествия монголов, а затем превратился в простое заваривание подсушенных чайных листьев.

Теперь перенесемся в Японию. В начале 6-ого века (примерно тогда, когда Бодхидхарма уже приобщал китайцев к дзэн) туда пришел буддизм, а с ним и культура пития чая, первоначально только в монастырях, в особенности в сочетании с медитацией. Сам чайный ритуал был завезен позднее, в начале периода Камакура (1185 - 1333), и привез его буддийский священник по имени Эйсай. Ритуал, привезенный им, был уже ближе к известной нам чайной церемонии, поскольку подразумевал, что чай взбивается непосредственно в чашках. Назывался он "ёцугасира". Кроме того, Эйсай привез семена чайного куста, - дикий чай, росший в Японии, считался не таким изысканным, так что большая часть чая, который произрастает в Японии сегодня, произошла от того чая, что привез Эйсай.


Постепенно чайная церемония стала распространяться, уже не среди монахов, а среди мирян - в первую очередь, конечно, аристократии и самураев. Затем к делу подключились и богатые торговцы. Из них происходил Такэно Дзё, знаменитый мастер чайной церемонии, еще более знаменитый тем, что был учителем Сэн-но Рикю.

Сэн-но Рикю (1522-91) - ключевая фигура в истории чайной церемонии. Именно он фактически сделал ее такой, какой мы ее знаем. Он начал использовать скромную японскую утварь вместо дорогой китайской. Кроме того, Сэн-но стал заваривать чай в той же комнате, в которой сидели гости (раньше это делали в другой комнате). Да и многие из других правил тоже ввел он: определил размер чайного домика в 4 с половиной татами (ок. 7,3 кв. м), разработал дизайн чайного домика. Как-то Сэн-но Рикю спросили, как он достиг таких вершин мастерства, на что он ответил: "Очень просто. Кипятите воду, заваривайте чай, добивайтесь нужного вкуса. Не забывайте о цветах, они должны выглядеть как живые. Летом создавайте прохладу, зимой приятную теплоту. Вот и все. Покажите мне того, кто постиг все это, я с удовольствием стану его учеником".

Между прочим:

кроме собственно чайной церемонии, Сэн-но Рикю был мастером икэбаны и стал родоначальником нового направления - "нагэирэ" (вброшенные цветы). Композиции именно этого направления стали использоваться для украшения чайного домика. Говорят, что как-то Токугава Иэясу, будущий сёгун, прослышав о том, какой красивый сад у Сэн-но Рикю, попросил разрешения посетить его. Однако, когда он явился к мастеру в условленный день, он увидел, что все цветы в саду, кроме одного, срезаны. Когда удивленный Токугава спросил у Сэн-но Рикю о причине, тот сказал: "Один цветок лучше, чем сто, передает великолепие цветка.

Сэн-но Рикю изображен на воротах храма Дайтокудзи в Киото. Эта честь и принесла мастеру гибель: Тоётоми Хидэёси, второй из объединителей Японии, страшно разгневался, узнав, что прошел под Рикю, входя в храм, и приказал ему сделать харакири

Вот, в общем-то, и вся история. После смерти Рикю чайная церемония продолжала развиваться и живет по сей день. В Японии эпохи Эдо знание чайной церемонии было обязательным для образованного человека, - даже сёгуны занимались ею. Ее изучение входит в программу образования гейши. Да и вообще, популярность чайной церемонии не падает. Правда, если раньше чайной церемонией занимались прежде всего мужчины, то теперь большинство мастеров - женщины.

Существует много школ чайной церемонии, у каждой из которых свои правила, свой предпочитаемый стиль в утвари и т.д. Это Ура Сэнкэ, Омотэ Сэнкэ, Мусякодзи Сэнкэ, Кобори Энсю, Ябуноути, Сохэн и другие. Пожалуй, самые популярные - это Ура Сэнкэ и Омотэ Сэнкэ.

Копирайты - Bigman from nnm.ru

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Зеленый чай был завезен в Японию в период Нара-Хэйан буддийскими монахами Гёки, Сайтё и другими, ездившими на учебу в Китай. Считается, что первое чайное растение в Японии было посажено Гёки примерно в 748 году периода Нара. А уже в 801-805 гг периода Хэйан Сайтё разбил в Киото, у подножия священной горы Хэдзан первые плантации чая.

Однако широкое распространение чай получил лишь с 12 века. В период Камакура буддийский монах Эйсай, привезший в 1191 году чайное растение также из Китая, занялся распространением этой культуры. Чай стал непременным атрибутом буддисткой церемонии: его подносили Будде и просто пили во время религиозных ритуалов. В своей книге "О пользе для здоровья от питья чая", явившейся первой специализированной работой на эту тему, Эйсай пишет, что этот напиток - чудодейственное средство для поддержания здоровья и продления жизни. Зеленый чай тех времен был похож на нынешний чай маття, и в буддийских храмах его действительно использовали как лекарство. Распространению зеленого чая в Японии способствовал и другой буддийский священник Догэн, также привезший чай на родину из Китая.

В период Эдо зеленый чай окончательно завоевал Японию: по всей стране началось его производство, и чаепитие получает популярность не только среди монахов, но и среди простого населения.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора История чая в Японии(blog.formula-sushi.ru)
В Японию чай попал в VIII в. Его могли привезти буддийские монахи (часто называтся имена Сайсе и Енгри) из Китая, Кореи или Индии, а также японские путешественники, посещавшие Китай. Считается, что первые плантации чая были разбиты монахом Сайсё в Киото, у подножия священной горы Хэйдзан в 801 (или в 802, или в 805) г. Есть, правда, источники, которые утверждают что в 710-794 годах, во времена правление Нарской династии, на землях некоторых буддийских храмов появились чайные плантации. Все в том же восьмом веке японские буддисты создали обряд под названием инча — религиозную церемению, после которой проводилось массовое чаепитие. Собственно об этом чаепитии можно говорить как о первой японской чайной церемонии. Совсем, конечно, не такой, как современная.

Однако только с XII в. употребление чая получает в Японии широкое распространение. Это было связано с деятельностью священника Эйсая (1141—1215). Вместе с несколькими японскими буддийскими монахами он побывал в Китае. Вернувшись на родину в 1191 г., Эйсай начал проповедовать среди японцев дзэн-буддизм. Кроме того, он привез из Китая чайные кусты и стал выращивать чай при дзэн-буддийском монастыре. Чай подносили Будде. Его пили во время религиозных ритуалов и медитаций. Эйсай в своих сочинениях («О пользе для здоровья от питья чая») особо подчеркивал пользу чая для сохранения и укрепления здоровья. Распространению культуры чая и чаепития способствовал и основатель другого направления дзэн-буддизма в Японии священник Догэн (1200—1253), также побывавший в Китае. В XII—XV вв. с усилением влияния дзэн-буддийских монастырей питье чая получает популярность не только среди монахов, но и среди самураев, горожан, аристократов.


Начиная с XII в. из Китая в Японию проникает способ приготовления размельченного чая. Оттуда же пришел и обычай устраивать своеобразные развлечения в форме чайных турниров. Первоначально такие турниры проводили монахи в монастырях, причем в них участвовали и самураи — приверженцы дзэн-буддизма. Особенно широкое распространение чайные турниры получили в XIV—XV вв. В аристократических кругах их устраивали в двухъярусных павильонах, первый этаж которых именовался «гостевой террасой», а верхний — «чайным павильоном». В чайном павильоне в «красном углу» вывешивались китайские буддийские свитки, иногда это были и китайские картины с изображением цветов и птиц или пейзажей. На столы перед свитками ставили китайские вазы для цветов, курильницы и подсвечники. Все эти предметы именовались «китайскими вещами». На других столиках помещали тарелки с легкой закуской и сосуды с напитками.

Обычно гости собирались на первом этаже павильона, где им подавалось угощение. После небольшого пиршества гости выходили в сад и прогуливались по его аллеям. Сады при павильонах, где проводились чайные турниры, были прогулочными, а не «созерцательными». Пока гости любовались садом, «хозяин» чайного турнира заканчивал все приготовления. После его приглашения гости рассаживались в определенном порядке на скамейку, покрытую шкурой леопарда, а «хозяин» — на бамбуковый стул.

Сначала три чашки чая ставились перед свитками с изображением Будды. Затем «податель чашки» (им, как правило, был сын «хозяина» чайного турнира) вручал каждому гостю по очереди чашку с растолченным порошком зеленого чая, вносил вазу с кипящей водой и бамбуковый чайный веничек, наполнял чашу гостя кипятком и размешивал чайный порошок веничком. Когда все гости выпивали первый предложенный сорт напитка, вносились новые чашки и предлагался новый сорт. В ходе чайного турнира гости должны были отобрать «хорошие» и «плохие» сорта. Тот, кто правильно угадывал большее число сортов, отмечался призом. Чаепития длились долго, в течение нескольких часов, и носили названия «турнир десяти чашек», «турнир пятидесяти чашек», «турнир ста чашек». Чайные турниры превращались в веселые развлечения.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора Чайная церемония (700мб.ру)
Мост между искусством и природой, а также мост между искусством и будничной жизнью - вот ключевые характеристики японской культуры. У западных искусствоведов существует выражение, что японская культура - это “цивилизация пустяков”. От японцев же часто слышишь, что иностранные туристы предпочитают прекрасное в огромных пропорциях, одной капли росы им недостаточно. Поэтому чайная церемония, мастерство икебаны, стихосложение, любование природой - все это объединено у японцев и называется термином, если перевести с японского “изящные досуги”.

Буддизм и особенно дзэн оказал огромное влияние на развитие различных сторон японской национальной культуры, и прежде всего на воспитание чувства прекрасного. Это чувство в Японии заметно во всем. И прежде всего в проведении изысканной чайной церемонии.

Эта церемония представляет собой как бы высший символ эстетического воспитания, особенно для девушек из зажиточных домов. Умение в уединенном садике в специально для этого сооруженной миниатюрной беседке принять гостей, удобно усадив их (по-японски - на циновке с поджатыми под себя ногами), а затем по всем правилам искусства приготовить ароматный зеленый или цветочный чай, взбить его специальным венчиком, разлить по крохотным чашечкам, с изящным поклоном подать - все это является итогом чуть ли не университетского по своей емкости и длительности обучения (с раннего детства) курса японской дзэнской вежливости.

Япония, вообще, во многих отношениях уникальная страна. Врожденная вежливость и рядом с ней острый меч самурая. Редкое трудолюбие в сочетании с обостренным чувством чести и глубокой преданности патрону, будь то император, учитель или глава процветающей фирмы. Необычное, даже для изысканного Востока, чувство прекрасного: скромность и простота, лаконизм и необыкновенное изящество одежды, убранства, интерьера. Умение отрешиться от суеты повседневности и найти душевный покой в созерцании спокойной и величественной природы. Наконец, удивительная способность заимствовать и усваивать, перенимать и развивать достижения иных народов и культур, сохраняя при этом свое национальное, своеобразное, японское.

Чайная церемония (по-японски тяною) относится к наиболее самобытным, уникальным искусствам. Она играет существенную роль в духовной и общественной жизни на протяжении нескольких веков. Тяною - строго расписанный ритуал, в котором участвуют мастер чая - тот, кто заваривает чай и разливает его, и те, кто присутствуют при этом и затем пьют. Формально, “хозяин” - устроитель, организатор, дирижер чаепития. “Гости” - ведомые, подчиняющиеся указаниям “хозяина”. Однако на всем протяжении чайного действа “хозяин” выполняет по существу роль слуги: он приветствует “гостей” в начале церемонии, выносит в чайную комнату утварь, готовит напиток, подносит его “гостям”, а по окончании церемонии уносит утварь, провожает “гостей”. Наконец, сам “хозяин” не пьет чай, а только готовит и предлагает его “гостям”. Тем не менее, “хозяин” остается опять-таки внешне – хозяином и главным действующим лицом. У каждого свой стиль поведения, охватывающий и позу при сидении, и все движения, и выражение лица, и манеру речи.

Эстетика тяною, его утонченный ритуал подчиняются канонам дзэн-буддизма. Согласно легенде, она берет свое начало из Китая со времен первого патриарха буддизма Бодхидхармы. Однажды, гласит легенда, сидя в медитации, Бодхидхарма почувствовал, что глаза его закрываются и против воли его клонит ко сну. Тогда, рассердившись на себя, он вырвал свои веки и бросил их на землю. На этом месте вскоре вырос необычный куст с сочными листьями. Позже ученики Бодхидхармы стали заваривать эти листья горячей водой - напиток помогал им сохранить бодрость.

В действительности чайная церемония возникла в Китае задолго до появления буддизма. Согласно многим источникам, ее ввел Лао-цзы. Именно он где-то в V в. до н.э., свидетельствуют сказания, предложил ритуал с чашкой "золотого эликсира". Этот ритуал процветал в Китае вплоть до монгольского нашествия. Позже китайцы свели церемонию с "золотым эликсиром" к простому завариванию подсушенных листьев чайного куста. (Именно этот метод дошел до нас.) Японцы же, удачно избежавшие монгольского завоевания, продолжали культивировать искусство чаепития, дополняя его особыми манипуляциями.

Издавна чайная церемония была непременным атрибутом встреч японских философов и художников. Во время чаепития произносились мудрые речи, читались стихи, рассматривались произведения искусства. При этом тщательно для каждого случая подбирались букеты цветов и специальная посуда для заварки напитка. Постепенно такая процедура захватывала и другие слои общества. В XVI-XVII вв. она стала популярной среди японской аристократии, самураев. Чайная церемония как искусство тяною оформилась в своего рода систему отдыха от будничных забот, В наиболее классической форме она стала совершаться в чайных домиках (тясицу).

Все известные мастера тяною были приверженцами дзэн-буддизма. Процедура чайной церемонии и устройство тясицу отражали основные идеи дзэн. Размер комнаты для чаепития (сукия) при мерно восемь квадратных метров. Согласно положениям сутр, в помещении подобного размера однажды смогли поместиться восемьдесят четыре тысячи учеников Будды. Эта аллегория имеет в своей основе теорию буддизма, отрицающую наличие у истинно "просветленных" веса и объема тела. Создатели тясицу, по-видимому, предполагали возбуждать ассоциации буддийского толка уже фактом пребывания в тесной каморке. Такие ассоциации усиливались полумраком, который создавался слабым светом из небольшого окна под самым потолком и отражением света от стен, отделанных темно-серой глиной. Все это вызывало у гостей ощущение приятного уединения в тени.

Чайная церемония – действо, в котором принимают участие “хозяин” т.е. устроитель действа, и “гости”, его участники. Основой церемонии является ритуал, цель которого “помочь” участникам обрести должный психологический настрой. В свою очередь, следование ритуалу требует соответствующего душевного настроя. Только в таких условиях возможно достижение цели чайной церемонии – постижение ее участниками “вкуса дзэн” через “вкус чая”. Поэтому вполне понятно то большое значение, которое придается помещению для проведения чаепития, чайной утвари и строгому соблюдению ритуальной стороны чайного действа.

Чайный домик окружают небольшим садом. Сад должен способствовать нарастанию особого настроения, без которого церемония оказывалась бы бессмысленной. Вступление па выстланную крупным камнем дорожку, ведущую к тясицу, означает начало первой стадии медитации: вступивший оставляет в этот момент все свои мирские заботы и сосредоточивается на предвкушении ожидающей его церемонии. По мере продвижения к тясицу сосредоточенность усиливается, а медитация переходит во вторую фазу. Этому способствует старый фонарь, слабо освещающий дорожку в вечерние и ночные часы, камень-колодец (цукубаи), в выдолбленном углублении хранящий воду для омовения рук и полоскания рта, низкая, высотой в 90 сантиметров дверь, через которую проходят, становясь в проеме на колени. Однако иногда наряду с лазом делается вход, через который можно пройти не сгибаясь. Такой вход, обычно прикрытый раздвижными перегородками или легкой деревянной дверью, называют “входом для благородных людей”, поскольку в древности и средневековье аристократам и самураям высокого ранга считалось неприличным наклонять голову или тем более сгибаться, входя в помещение. В чайной комнате имеется еще один вход – из вспомогательного помещения (“водной комнаты”), которым пользуется только “хозяин” и его слуги при подготовке и проведении чайной церемонии. Через этот вход, называемой “входом на путь чая” или “входом слуги” проходят в полный рост. При входе гости совершают поклон и усаживаются по-японски на циновки. Навстречу выходит хозяин, в свою очередь, отвешивающий низкий поклон гостям. Слышатся мелодичные звуки бурлящей воды. Начинается третий этап медитации.

Стены чайной комнаты чаще всего покрываются грубой штукатуркой. Важнейшим и почти непременным элементом чайной комнаты является ниша-токонома. Ниша перешла в гражданскую архитектуру из буддийской храмовой и сооружалась только в домах имущих сословий. Ниша-токонома играет главную роль в интерьере чайной комнаты: в нее помещают каллиграфическую надпись, ставят вазу с цветком. Иногда в нишу кладут какой-нибудь предмет чайной утвари, чем-нибудь дорогой или памятный хозяину. Первое, что делает “гость”, войдя в чайную комнату, это осматриват токонома и все находящееся в ней. Содержание каллиграфической надписи, а также цветок и выставленный предмет, в немалой степени задают настрой всему чаепитию. Осмотр ниши является ритуальным актом, поэтому без токонома в чайной комнате обойтись трудно.

Определенное настроение создает и сама посуда. Она удивительно проста: чашки, медный чайник, бамбуковая мешалка, ящичек для хранения чая и т. д. На каждом предмете лежит печать времени. Есть только два исключения - белоснежный льняной платок и ковш, сплетенный из спиленного куска бамбука, которые бывают подчеркнуто свежими и новыми.

Организация чайного действа начинается с приглашения “гостей”. Основополагающим принципом этого первого акта, а за ним и всех остальных является удовлетворение желаний других, подлаживание под настроение других и даже за счет собственных чувств и симпатий. Данное правило, нетрудно заметить, базируется в первую очередь на важнейшем принципе чайного действа – “почитание”.

Устроитель чайной церемонии, “хозяин” должен тщательно обдумать список приглашаемыъ на чаепитие лиц, “гостей”, количество которых в стандартной церемонии составляет пять человек. Особое внимание уделяется выбору “главного гостя”. Это должен быть уважаемый человек, хорошо знающий чайный ритуал, поскольку именно “главный гость” начинает все ритуальные действия, которые надлежит выполнять “гостям”.

Для церемонии “гости” подготавливают соответствующую одежду. Если чаепитие носит формальный характер (устраивается по какому-нибудь торжественному случаю, “гости” не очень хорошо знакомы друг с другом и т.п.) мужчины надевают шелковое кимоно; хаори (накидку) черного цвета, на которой начертан белый фамильный знак, хакама (нечто похожее на широкие шаровары) и таби (пояс) белого цвета. На менее формальное чаепитие приходят в кимоно и хаори темно-серого или коричневого цвета с вышитым фамильным знаком, причем цвет ниток не должен констатировать с цветом хаори. “Хозяин” ни в каких случаях не должен надевать накидку-хаори. Одежда женщин-участниц чаепития не должна быть ярких тонов.

“Гости” приносят с собой сложенные листы бумаги, своего рода салфетки, который кладут за отворот кимоно; два шелковых платка – большой и маленький, белый льняной платок, а также заостренную деревянную палочку. Чайное действо представляет собой долгое по продолжительности (около четырех часов) и сложное по ритуалу мероприятие, состоящее из трех этапов: прием пищи, питие “густого чая” и питие “жидкого чая”. Разговоры, во время церемонии не приняты и что только после последнего глотка можно и даже поощряется спросить, откуда посуда, как давно ее делали, кто мастер, и отозваться хорошо о чашках, о кисточке, о качестве чая.

Чай заваривается особый - зеленый в порошке. Кипячение воды в классическом тясицу осуществляется на угольях из сакуры. Заварка взбалтывается в чашке бамбуковой кистью, получается довольно густая пенистая жидкость. В XVI в. появилось до сотни различных правил этой процедуры, которые имеют силу и в настоящее время. Правила относятся к аранжировке цветов, кипячению воды, заварке чая, разливу напитка и т. д. Все правила имеют целью вызывать чувство естественности или ощущение искусства тяною без искусственности.

Классическая чайная церемония строится на четырех принципах: “гармония”, “почитание”, “чистота”, “покой”. Каждый из указанных принципов имеет глубокие корни в японской и восточно-азиатских культурах.

Гармония предполагает внутреннее единство между участниками чаепития, когда перестают ощущаться различия между людьми - все присутствующие становятся неким целым.

Почитание. Участник чаепития должен с почтением относиться к собравшимся в чайной комнате, к своему настроению, к действу, к окружающим его вещам.

Чистота. Участвовать в чайной церемонии можно только с чистым сердцем и помыслами, без каких-либо корыстных намерений. С древнейших времен японцы уделяли исключительное внимание чистоте тела. Очищение стало в синтоизме одним из главных ритуальных действ. Чистота отождествлялась с добром, и освобождение от нечистот (которое, понималось буквально, в физическом смысле) ассоциировалось с обретением покровительства богов и, следовательно, со здоровьем и получением всевозможных благ.

Покой. Непременным условием участия в чайной церемонии является спокойное состояние духа как “хозяина”, так и “гостей”. С полным спокойствием, т.е. без волнения или раздражения, участники чаепития должны относитья к ритуалу, используемой утвари. Безусловно, такой же характер носят и межличностные отношения.

За многовековую историю чайной церемонии известны семь типов чаепитий:
“Чайное действо на рассвете”.
“Чайное действо утром”.
“Чайное действо в полдень”.
“Чайное действо ночью”.
“Чайное действо со сластями”.
“Чайное действо вне определенного времени”.
“Чайное действо, устраиваемое для тех, кто пришел после “основного чаепития”.

Ночной чай начинается при луне. Гости приходят примерно в половине двенадцатого и уходят не позже четырех часов ночи. Обычно заваривают порошкообразный чай. Приготавливается он на глазах гостей: листья освобождают от прожилок и измельчают в порошок в ступе. Такой чай бывает очень крепким, его не подают на пустой желудок. Поэтому сначала гостей легко угощают различной едой. Чай "с восходом солнца" пьют около трех или четырех часов утра. Гости остаются при этом до шести часов. Вечерний чай начинается около шести часов вечера. Утренний практикуется в жаркую погоду, гости собираются к шести часам утра. Послеобеденный чай обычно подается только с пирожным примерно после часа дня. Специальное чаепитие (риндзитяною) организуется по каким-либо торжественным случаям: встреча с друзьями, праздники, смена времени года и т. д.

Эталоном считается чайная церемония, устраиваемая в середине дня, что совпадает со времененем обеда (т.е. “чайное действо в полдень”). До XVII в. японцы принимали пищу два раза в день, и дневная трапеза совершалась, как правило, в десять часов утра поэтому и чаепитие начиналось в это же время. Позднее, уже в эпоху Сэн Рикю, все большое распространение стало получать трехразовое питание, и начало чайной церемонии переместилось на полдень (т.е. на время обеда).

Официальному чаепитию в гостях предшествует кайсэки, т. е. угощение разнообразным набором еды: здесь и супы, и рис, и рыба, и картофель с приправой и т. д. Хозяин, угощая гостей, старается рассказать им какой-нибудь интересный случай или историю, он делает все возможное, чтобы сделать времяпрепровождение очень приятным. Для этого гостей угощают и небольшой порцией сакэ. Едят всего понемногу, иначе нет смысла в чайной процедуре.

Чаепитие начинают с густого чая. Хозяин расставляет чашки так, чтобы они были у него под рукой, и начинает чайное действо. Сначала напиток готовится в одной большой чашке для всех гостей. По традиции гости пьют из нее, передавая чашку друг другу. Это должно вызывать чувство близости. Ритуал вполне определенный: первый гость берет фукуса (шелковый платок, кусочек шелкового материала), укладывает его на ладонь левой руки, а правой ставит на нее чашку. Кивнув соседу - осаки-ни ("раньше вас"), он отпивает три с половиной глотка, затем кладет фукуса на циновку, вытирает край чашки своим кайси (бумажный носовой платок; салфетка) и передает чашку второму гостю. Каждый повторяет ту же процедуру. Все выражают свое восхищение чашкой, первый от имени всех гостей просит хозяина рассказать ее историю. После крепкого чая подается жидкий чай. Здесь вносятся подушки и подносы с пирожными. Жидкий чай готовится для всех сразу в нескольких чашках. Гости могут пить, как им захочется.

Японцы считают, что чайная церемония воспитывает простоту, естественность, опрятность. По-видимому, это так, но в чайной церемонии заключено и другое. Приобщая людей к точно установленному ритуалу, она приучает их к строгому порядку и безусловному исполнению социальных правил. Чайная церемония является одной из основ культивирования национальных чувств.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Предполагается, что впервые палочки для еды начали использовать в Китае в третьем столетии до новой эры. Японцы позаимствовали этот обычай в период Яёи (примерно от 200 г. до н. э. до 200 г. н. э.). Раньше палочки делали из бамбука, о чем свидетельствует и начертание иероглифа «хаси», которым они обозначаются в японском языке. Бамбуковый ствол расщеплялся надвое и его половинка складывалась, в результате палочки напоминали щипчики.

Теперешняя раздельная форма палочек появилась в Японии в период Асука (593 — 710 гг.). К этому времени их использование еще не приняло массовый характер. По свидетельствам китайских хроник, в то время лишь императорский двор и японская аристократия пользовалась хаси, а простолюдины по-прежнему ели руками. Только к периоду Нара обычный народ стал также есть палочками.

В настоящее время палочками для еды пользуется около трети населения земного шара: жители Китая, Японии, Юго-Восточной Азии и Корейского полуострова, где традиционно основной пищей является клейкий рис. Палочки доволно трудны в освоении, но для того, кто научился владеть ими в совершенстве, являются удобным и универсальным столовым прибором.

Особенности работы палочками определили способ приготовления блюд японской кухни, подающихся преимущественно в виде небольших отдельных кусков, которые достаточно подцепить и положить в рот.

Материалом для палочек может служить бамбук, кедр, ива, серебро, железо и алюминий. В последнее время часто используется пластик. Изредка встречаются палочки из таких экзотических материалов, как слоновая кость или олений рог, но это скорее исключение. Металлические палочки используются главным образом при приготовлении блюд, а не как столовый прибор. Японцы особо отмечают, что палочками они едят именно потому, чтобы не царапать зубы железками.

Поэтому даже в пунктах общественного питания не подаются практичные и долговечные металлические палочки. Вместо них кладут одноразовые палочки варибаси, которые сделаны из единого, относительно грубо обработанного куска дерева, распиленного вдоль немного не до конца, так что перед употреблением их требуется разломить.

Внешний вид палочек довольно разнообразен: их сечение бывает круглым, овальным, квадратным, с закругленными углами. Они бывают пирамидальной формы, с толстыми или тонкими концами, плоскими…

Для палочек в Японии существуют специальные подставки: хасиоки. Это название образовано присоединением отглагольного существительного оки от глагола оку — класть, оставлять. На хасиоки палочки нужно класть тонкими концами, так, чтобы они смотрели влево. Если на столе нет хасиоки — хаси можно положить рядом на край тарелки или на стол. Хасиоки появились в древности, когда во время ритуальных жертвоприношений палочки, предназначенные богам, выкладывались на специальные подставки, дабы не осквернить их. Хасиоки делаются из керамики, дерева и бамбука и зачастую предсталяют художественную ценность. Японские подставки для палочек являются предметом коллекционирования на Западе.

Выбор палочек

Используйте палочки, которые вам наиболее подходят. Точно так же, как каждому человеку нужен свой размер одежды, размер и форму хаси тоже лучше подбирать индивидуально.

Раньше длина палочек для еды рассчитывалась на основе среднего роста и размера ладони мужчин и женщин периода Эдо (1603 — 1867 гг.). Сейчас люди стали несколько крупнее, чем тогда, и, соответственно, изменились стандартные размеры хаси.

Как же выбрать палочки своего размера? Обычная их длина в полтора раза больше, чем хитоата — длина воображаемой гипотенузы, образующейся, когда вы складываете большой и указательный пальцы под прямым углом. Эта же величина используется при определении, в каком месте брать палочки рукой: для этого расстояние хитоата отсчитывается от тонких концов.

Инструкция по применению
Пользуются палочками так:


1. Сначала берут одну палочку (на расстоянии одной трети от верхнего конца) между большим и указательным пальцами правой руки. Держат палочку большим и безымянным пальцами так, чтобы указательный, средний и большой пальцы при этом образовали кольцо.

2. Вторую палочку берут, располагая ее параллельно первой, на расстоянии 15 мм. Когда распрямляется средний палец, палочки раздвигаются

3. Сводят палочки вместе, сгибая указательный палец, и защемляют кончиками то, что хотят отправить в рот. Кроме того, если кусок слишком большой, палочками можно его разделить, но только очень аккуратно.
Правила пользования хаси:

Палочки стали неотъемлемой частью японской культуры и истории, пользование ими окружено массой условностей и церемоний. Бесчисленное множество правил и хороших манер поведения за столом в Японии группируется вокруг палочек. В целом свод правил пользования хаси выглядит следующим образом:

Не стучите палочками по столу, тарелке или другим предметам, чтобы подозвать официанта.
Не рисуйте палочками на столе, не бродите бесцельно палочками вокруг еды. Прежде чем потянуться палочками к еде, выберите кусок (это табуированное поведение называется «маёибаси»).
Берите еду всегда сверху, не ковыряйтесь палочками в миске в поисках лучшего куска. Если вы дотронулись до еды, ешьте. («сагурибаси»)
Не накалывайте еду на палочки («сасибаси»).
Не трясите палочки, чтобы остудить кусок.
Не опускайте лицо в миску и не подносите ее слишком близко ко рту, чтобы затем с помощью палочек запихнуть пищу в рот. Не утрамбовывайте еду, донесенную до рта при помощи палочек.
Не облизывайте палочки. Не держите палочки во рту просто так.
Когда не пользуетесь палочками, кладите их острыми концами влево.
Никогда не передавайте еду палочками другому человеку. («футарибаси»)
Никогда не указывайте палочками и не размахивайте ими в воздухе.
Не подтягивайте к себе тарелку при помощи палочек. Всегда берите ее в руки. («ёсэбаси»)
Прежде чем попросить еще риса, положите палочки на стол.
Не зажимайте две палочки в кулаке: японцы воспринимают этот жест как угрожающий.
Никогда не втыкайте палочки в рис торчком. Так ставят на алтарь (в том числе домашний) во время поминальной службы. Если за едой так воткнуть палочки, то японцы мрачнеют — по поверью, это значит, что кто-то скоро помрет… («татэбаси»)
Не кладите палочки поперек чашки. После того как вы кончили есть, положите палочки на подставку.
Пользоваться хаси с непривычки нелегко, поэтому во избежание неудобств не стесняйтесь попросить официанта показать, как правильно пользоваться палочками, а если будет совсем тяжко — принести более привычные приборы — вилку или ложку.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора 1. Черпачек для чайной церемонии. Бамбук. Ручная работа.

2. Ложечка для чая Маття. Бамбук. Ручная работа.

3. Венчик для взбивания чая Маття. Бамбук. 60 лепестков.

4. Чаша для взбивания чая. Ручная работа. С клеймом мастера. Ценнейшая вещь. Единственный экземпляр.

5. Чайник и пиалы ручной работы с печатями мастера школы Арита (о. Кюсю).


6. Салфетки для чайника и пиал

7. Сам чай Маття (20 грамм). Из Киото.

8. Чай Сенча. Киото.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Чайное действо - chaji.
Хозяин и гость

Деревянные, выделяющиеся своей массивностью, ворота чайного комплекса слегка приоткрыты, и это является первым знаком к тому, что хозяин готов принимать гостей. Дорожка, ведущая к чайному домику, опрыснута водой, что создает ощущение первозданной свежести и также является сигналом, что все готово к началу действа.

Гости прибывают приблизительно в одно время и сначала оказываются в прихожей, где можно сменить обувь и оставить все лишнее, чтобы чувствовать себя максимально комфортно. После того, как все гости переходят в комнату для ожидания, им сразу подают горячую воду в небольших чашечках. Это делается для того, чтобы создать чувство единения среди гостей для встречи с прекрасным.

После этого гости переходят в тихий и уединённый чайный сад — пространство, оформленное как каменистая тропинка в горах, проходя по которой они видят кусты, деревья и камни, покрытые мхом. Задача этой прогулки по саду состоит в том, чтобы гости могли перенестись из мира повседневности, полного проблем, в мир природной и душевной чистоты. Это место, где можно расслабиться и освободить свое сознание от мирской суеты.

После небольшого взаимного приветствия хозяина и гостей перед чайным домиком, гости совершают обряд омовения рук и рта у небольшого каменного колодца. Этот акт символизирует духовное и телесное очищение. Для того, чтобы оказаться внутри чайной комнаты, гостям приходится в буквальном смысле протискиваться сквозь маленькое входное отверстие — еще одно воплощение перехода границы в другой мир.

Перед прибытием гостей хозяин вывешивает в специальный альков («токонома» — нишу в стене) свиток с изречением дзэнского мастера, в котором отражена тема предстоящего чайного собрания и передано душевное состояние хозяина. В бронзовом очаге свежий промытый пепел выложен в форме «долины с двумя горами». На него кладутся угли, разводится огонь, на который устанавливается котел со свежей водой.

Пока вода в котле готовится закипеть, гостям подается еда — «кайсэки». Это название происходит от горячего камня, который дзэнские монахи в прежние времена держали за пазухой, и который помогал преодолевать чувство голода. Блюда, предлагаемые гостям, очень просты и, вместе с тем, изысканы, их основная задача — избавить от чувства голода и, соответственно, дискомфорта. К тому же в чайной кулинарии существует главный принцип, что еда должна вкушаться сначала глазами, затем ртом и, наконец, сердцем. В конце еды подаются сладости, так называемые «омогаси» — сладости к чаю.

После этого гости на время покидают чайную комнату, чтобы размять ноги, освежиться и приготовиться к основной части действа — подаче густого чая. Хозяин в это время меняет свиток на композицию из цветов и заканчивает все приготовления к чаю.

Настроение в чайной комнате очень тихое, чувство единения связывает участников, поскольку все они будут пить чай из одной чаши.

И вот на глазах у гостей начинается процедура символического очищения всей необходимой утвари. Все движения мастера подчинены одной цели — приготовить хороший чай, поэтому во время процедуры хозяин старается двигаться в едином ритме со своим дыханием, так что и он, и гости полностью концентрируются на этом акте. Потрескивание живого огня, струйка пара, поднимающаяся из котла, звук «белого ключа», закипающей воды в абсолютном безмолвии создают главный образ, столь значимый в чайной культуре: «Дыхание свежего ветра в сосновом лесу».

Хозяин накладывает порошковый чай в чашу, добавляет горячей воды и замешивает венчиком чай, превращая его в густую цельную массу. После чего небольшое количество кипятка добавляется еще раз, для создания идеального баланса между густотой чая и его температурой. Кажется, что время застыло. Чувствуется только, как распространяется аромат чая.

Все гости вкушают приготовленный для них напиток из одной чаши, после чего хозяин приступает к заключительной части процедуры. В конце гостям предлагается осмотреть утварь — те предметы, при помощи которых был приготовлен чай.

Вскоре после этого начинается отдельная часть по приготовлению слабого, негустого чая. Атмосфера в чайной комнате меняется, становясь более легкой, благодаря оживленной беседе между хозяином и гостями. Теперь для каждого гостя готовится отдельная чаша легкого и ароматного напитка. Сладости подаются гостям как раз перед взбиванием чая. В конце процедуры гостям также предлагается осмотреть утварь, которая была подобрана для этой части действа.

Ответив на все вопросы гостей, хозяин с извинениями покидает комнату, а гости последний раз осматривают очаг, который является центром пространства, и цветы, которые к этому времени должны уже раскрыться, как единственное напоминание о проведенном гостями времени.

Когда гости покидают чайный домик, хозяин находится у входа, молча, склоняясь в прощальном поклоне.

Некоторое время после ухода гостей хозяин сидит один в чайной комнате перед очагом, мысленно возвращаясь к гостям и заново эмоционально переживая произошедшее. Затем он уносит всю утварь, убирает цветы из ниши, протирает татами и — все. Комната снова абсолютно пуста. С точки зрения постороннего наблюдателя не произошло ничего необычного, но то, что испытали хозяин и гость — это и есть то самое значимое и бережно хранимое в сердце, ценный опыт для обоих, когда в микрокосме чайной комнаты воплотился целый мир их переживания и осмысления каждого момента бытия.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Продолжаем разговор о японской чайной церемонии.

Чайный лист

Сбор урожая чайного листа начинается после 10 мая каждого года. Собранные вручную листья вскоре подвергают обработке паром, так как снятые с куста, они сразу же начинают окисляться и вкус «живого чая» уходит. Для того чтобы этого избежать, чай пропаривают в течение 30—40 минут. В результате чего листовая масса приобретает аромат свежей травы. На этом этапе чайный дух будущего напитка еле уловим. Затем листья прессуют. Делается это также для консервации содержащихся полезных веществ. Идеально спрессованным считается лист без заломов, расправленный по всей своей плоскости.

Процессы выпаривания и прессовки являются основными для получения качественного продукта. Например, если выпаривание было затянуто, то лист в итоге потеряет свой ярко зеленый цвет и сладкий аромат. В случае преждевременного прерывания процесса, вкус становится горьким, цвет землистым, а аромат «затхлым». Момент идеального состояния определяется мастером производства, он же является главой мануфактуры. История основных фабрик-производств насчитывает уже около 400 лет развития, на протяжении их существования происходила смена семейных поколений при строгом сохранении производственных тайн. Главным правилом для специалиста в этой области является воздержание от курения и спиртных напитков. Кроме этого профессиональный дегустатор придерживается особой диеты с запретом на животные жиры и острые специи. Все это делается для того, чтобы обладать особенно тонко развитыми обонянием и осязанием.

После прессования листов наступает фаза просушивания. Главная задача состоит в том, чтобы избежать слипания листочков между собой. Необходимо следить также, чтобы каждый листочек высушивался отдельно, не соприкасаясь с другими. Таким образом, достигается равномерное (по времени и качеству) просушивание всей массы.

Листовые прожилки, черенки и веточки еще не отделены от чистой чайной массы. На этой стадии чай называется «Тэнтя но аратя», — состояние, в котором свойства продукта сохраняются лучше всего. В средневековой Японии чай, обработанный таким образом, упаковывали в большие глиняные кувшины с плотной пробкой (тяцубо) и хранили в течение года в прохладном месте. В порошковое состояние чай размалывался за день до начала чайного действа. При этом количество необходимого чая строго высчитывалось еще на стадии укладки в кувшин. Листовую массу развешивали и упаковывали в маленькие бумажные пакетики. Один пакетик — одна порция густого чая «койтя».

Особенность изменений состояния чая в течение длительного времени состоит в том, что при ослаблении аромата и исчезновении яркости цвета, вкус зачастую обогащается и усложняется. Поэтому процесс хранения чая также должен тщательно регулироваться мастером. Так, например, чай, который продается осенью, должен храниться при температуре от +5 до 0 ’С. В то время как зимний и весенний чай должен храниться в еще более холодных условиях от 0 до -5 ’С.

Следующая стадия заключается в отделении чайной массы от черенка, ненужных прожилок и веточек. Для этого листья режутся и пропускаются несколько раз через сепаратор. В результате получается чистая чайная масса (мелкий рубленый лист). После этого чай еще раз просушивают, чтобы усилить его ароматические свойства.

Затем начинается сортировка. Для порошкового чая «маття» необходимо извлечь листья самого высшего качества, т.е. самые тонкие и без прожилок. Так, чтобы при помоле получалась абсолютно чистая 100% чайная масса или, как говорят в Японии, — «чайное мясо». В итоге получается продукт, который составляет 1/10 часть изначального веса.

Заключительная стадия это — перемалывание листа в порошок. Все предыдущие стадии производства модернизированы, однако измельчение чая осталось таким же, как и 400—500 лет назад. За один час работы жерновов получается около 40 граммов порошка. Чайный лист перемалывается до состояния пудры размером в 1 — 5 микрон. Каждый из мельничных камней-жерновов изготовлен вручную. В создании именного чая участвуют около 12 видов камней. Весь этот сложный и трудоемкий комплекс работ необходим, чтобы получить изысканный чай «маття».

Чайный куст

В выращивании чайного листа есть немало тонкостей и особенностей. Почва, на которой произрастает чайный куст, удобряется только органическими добавками (компост и песок). Использование химических добавок сведено к минимуму. В апреле, когда появляются два новых побега, над всей площадью чайного поля сооружается конструкция «Оои» с настилом из тростника. Основная цель — укрыть от листа до 90% солнечного света. «Оои» также создает паровой эффект и защищает поля от заморозков. Все эти меры увеличивают количество хлорофилла в чайном листе, что обеспечивает сладкий вкус.

Приблизительно 10 мая молодые побеги находятся на пике своей природной силы. В это время начинается сбор урожая. При обработке куста возможно использование ножниц, но чай вида койтя (густой чай) собирается только вручную. В период сезонных работ, как и в старые времена, нанимаются специальные работницы (цумико-сан). В течение 20 дней происходит сбор, когда вручную собирается несколько тонн чайных листьев, с одновременной сортировкой и определением качества.

Общий цикл производства чая в средние века составлял около 30 лет, в современной Японии он составляет 7—8 лет.

Чайные сорта

Все именные чаи «маття» это смеси. Чай, собранный с одной плантации, никогда не используется как единственная составляющая для той или иной марки. Например, в крупнейшей чайной компании Японии «Коямаэн», есть множество плантаций. Среди них известны такие, как «Самидори». Цвет получаемого листа этой плантации слишком желтый, но зато аромат и вкус превосходен. На плантации «Камакагэ» наоборот произрастают сочные зеленые листья, но они не имеют выраженного вкуса. Самая известная плантация Японии находится в г.Удзи, и первая среди них, — Асахи., но количество производимого здесь листа очень не велико. Особое место занимает плантация в префектуре Сидзуока — «Ябукита». По качеству получаемого здесь листа, это одна из лучших плантаций, но процесс производства здесь затруднен из-за того, что листья, полученные в этих условиях, сильно слипаются и заламываются на стадии прессовки.

Общее правило состоит в том, что «красные почвы» дают чайный лист, богатый на вкус и аромат, но не обеспечивают ярко зеленого цвета. В то время как песчаные почвы, наоборот, дают чай идеального цвета, но слабый по вкусовым качествам. Поэтому ключом к искусству получения хорошего чая является процесс смешивания чайных листьев из разных плантаций. Именные смеси «маття» могут состоять из пяти различных видов чая. Например, известный чай «Ункаку» состоит из листьев «Самидори», «Камакагэ» (с восточного берега реки Удзи), плюс «Самидори» и «Асахи» с горы Обаку и, наконец, «Асахи» с западного берега реки Удзи. Процесс смешивания также растянут по времени. Чай «Ункаку», купленный осенью и весной, будет отличаться по своему составу, так как все виды чаев в результате длительного хранения по-разному изменяют свои качества.

В средневековый период чай, собранный в мае, начинали пить только в ноябре, именно поэтому первые числа ноября считаются в Японии «Чайным Новым годом». Но в современной Японии чай нового урожая поступает в продажу уже с июня, правда в этот период он официально не имеет имени. Такой чай называется «белым». Именной чай летом представляет собой смесь из чаев старого и нового урожаев.

Заварка маття

Особенность приготовления японского чая маття состоит в том, что напиток получается не в результате настаивания, а в результате взбивания или смешивания мелкой порошковой массы чайного листа вместе с горячей водой. Как и в любом чайном процессе, очень важно соблюдать температурный режим. Слишком холодная вода не выявит аромат чая, а слишком горячая - испортит все его вкусовые свойства. Основная задача в приготовлении напитка заключается в умении мастера определить правильное соотношение воды и чая и уловить момент при заваривании, когда чай становится наилучшим по вкусу и его можно подавать.

Для лёгкого чая усутя наиболее важным признаком идеальной "заварки" считается наличие "пушистой", густой и равномерной пены слегка сладковатой на вкус. Для густого чая койтя безусловным достоинством считается достижение состояния равномерной густой горячей смеси без комочков и пузырьков. Для приготовления такого идеального напитка чайными мастерами была создана и разработана специальная технология. Все принципы и тонкости данного процесса и составляют основу чайного действа. Именно поэтому, как утверждают чайные мастера, из структуры чайного действа нельзя убрать даже самый незначительный элемент. В приготовлении такого чая используется определенный набор предметов, основным из которых (с технической точки зрения) является бамбуковый венчик (тясэн) для замешивания и взбивания чая.

Особенность порошкового чая состоит в том, что живая зеленая порошковая масса замешивается с такой же живой и вкусной ключевой горячей водой. В результате создается напиток, который в Японии принято считать божественным. Именно такой густой чай подносят на алтарь в буддийских и синтоистских храмах, его предлагают попробовать именитым гостям, включая монархов и правителей разных стран, посещающих Японию и желающих прикоснуться к японской национальной культуре.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора Эстетика

1. DO — GAKU — JITSU («Путь» — «Учёба» — «Практика»)

DO — «Путь»
Основу Пути Чая составляет три базисных понятия: «Путь» — «Учёба» — «Практика». Практикующий «Тяною», вступая на Путь, со временем осознаёт, что эти занятия есть не что иное, как средство формирования особого отношения к миру и окружающим людям. По сути, это — сама жизнь. Жизнь, которую человек проживает, шаг за шагом сам продвигаясь вперёд по этому пути. На этом пути человеку могут встретиться радость и горе, разочарование и надежда, друзья и враги. Но с этого пути нельзя свернуть, так же, как нельзя, сделав ошибку, вернуться во времени и прожить тот же самый момент дважды.

Проходя по этому пути, человек начинает осознавать, что за всё время существования Пути Чая, по нему прошли тысячи и тысячи его предшественников. Мастера, создавшие «чайную церемонию», внёсшие в неё впоследствии изменения, целые поколения людей, практиковавших Путь Чая столетия назад, наши современники во многих странах мира, изучающие это уникальное явление.

Чай прошёл долгий путь развития, вобрав в себя многие аспекты японской и китайской культур, особенности религиозного мировоззрения, социального уклада, жизни и быта людей. Изучение всего этого огромного культурного наследия в теории и на практике и составляет процесс постижения Пути Чая.

GAKU — «Учёба»
Теоретическое и практическое изучение «Тяною» не имеет временного ограничения. С каждым шагом человек познаёт что-то новое, ранее не известное. Знания, накопленные поколениями предшественников, нельзя вместить в узкие рамки собственно учебного процесса. Каждый новичок, вступающий на Путь, сталкивается с необходимостью усвоить огромное количество ранее накопленных знаний и приобрести свой собственный опыт.

В процессе изучения Пути Чая человек сталкивается со многими трудностями. Это могут быть трудности как материального, физического характера, так и духовного, социального и даже коммуникативного плана. Изучая Путь Чая, человек учится общаться с другими людьми в рамках тех норм и правил, которые приняты в «Тяною». Умение прежде всего слушать и слышать собеседника, быть вежливым и предупредительным в любой ситуации, сдерживать чересчур яркое проявление эмоций и в то же время оставаться честным и искренним, иметь мгновенную реакцию, строго соблюдать иерархию социальных взаимоотношений, знать меру во всём: Научиться подобному «эталонному» поведению весьма не просто. Особенно трудно это сделать человеку из другой культурной среды, иностранцу, приступившему к изучению Пути Чая. Преодоление этих и других подобных трудностей также является частью бесценного жизненного опыта; это своего рода «учёба», которую дарит нам сама жизнь.

JITSU — «Практика»
Любые знания, полученные на школьной скамье, не будучи приложены к конкретному действию, остаются мертвы. В Чае это проявляется особенно явно. Главнейшим составляющим элементом Пути Чая — «JITSU» является использование полученных знаний на практике. Только практикуя Чай, проводя «тядзи», реально «действуя», можно чего-то достичь. Человек, изучивший теоретическую сторону Чая, но реально не практикующий Чай, никогда не сможет называться чайным мастером. «Тядзи» — полное чайное действо — это то, ради чего человек учится и получает знания. Оно включает в себя все аспекты Пути Чая, собранные воедино и воплощённые в практическую форму.

2. WA — KEI — SEI — JAKU ( 4 основных принципа «Тяною»)

WA — «Гармония»
Принцип гармонии означает достижение душевного равновесия в ходе общения гостя и хозяина, когда и угощение, и чайная утварь подчинены естественному ритму самой природы. Этот принцип означает умеренность во всём, свободу от чрезмерных притязаний, гармоничное сочетание разных элементов. Предметы чайной утвари должны гармонировать друг с другом и c темой данной встречи, общим настроем гостей. Тесная связь всей обстановки с природой позволяет сосредоточиться на ощущении мимолётности бытия и уникальности каждого момента жизни.

KEI — «Почтительность»
Этот принцип означает глубокое и искреннее чувство благодарности, которое раскрывает наши души навстречу непосредственному общению с окружающим миром, людьми и природой. Почтительность в чайной комнате задаёт ритм всему чайному действу, определяет порядок взаимодействия его участников в соответствии с установившимися правилами чайного этикета. Но, говоря в более широком смысле, этот принцип заставляет нас глубже вглядываться в души людей, с которыми мы общаемся, и вещей, которые нас окружают. Именно тогда мы начинаем особенно остро осознавать нашу сопричастность ко всему, что происходит в мире.

SEI — «Чистота»
Простой акт очищения — важная часть чайного действа. Уборка в саду, омовение рук, перед входом в чайную комнату, очищение предметов утвари — всё это призвано очистить сознание и сердце, освободить человека от мирской суеты. Очищение происходит именно тогда, когда человек, отрешившись от повседневных забот, начинает воспринимать всё окружающее в своём истинном свете, постигает истинную суть вещей и природы. Хозяин, готовясь к предстоящему чайному действу, продумывает каждую мелочь в оформлении чайной комнаты и сада. Он вешает свиток, выбирает цветы, расставляет утварь, распределяет места для гостей. При этом он как бы «очищает», приводит в порядок свой внутренний мир, настраивает самого себя на определённый уровень сознания.

JAKU — «Спокойствие»
Это — уникальный эстетический принцип, присущий только искусству «Тяною». Спокойствие означает то состояние души, которое достигается путём постоянного соблюдения в повседневной жизни первых трёх принципов — гармонии, почтительности и чистоты. Освободившись от привязанности ко всему материальному, очистившись сердцем и познав истинную суть вещей, человек готовит и выпивает чашку чая, как бы воспринимая себя со стороны, полностью подчиняясь ритму окружающей природы. И если другой человек входит в маленькую вселенную чайной комнаты и присоединяется к хозяину, склонившемуся над чашкой чая, ощущение спокойствия становится ещё полнее. Таким образом, мы можем обрести глубокое душевное спокойствие, общаясь с другими людьми и обогащаясь этим общением.

3. Эстетическая категория WABI-SABI

WABI — одна из основополагающих категорий традиционной японской эстетики, важнейшая эстетическая категория «Тяною», в которой передана идея внутреннего благородства и красоты, скрывающихся за внешней простотой и неказистостью. «Ваби» — эстетика простого, безыскусного, лишённого всякой манерности и эффекта. Это красота несовершенного и асимметричного, того, что можно назвать «неизящным» и даже «грубым», того, что имеет строгие, резко очерченные формы. В японском языке слово «ваби» — существительное, образованное от глагола «вабиру», который переводится как «жить уединенно, бедно», «печалиться», «тосковать». «Ваби» — это также и особое состояние духа, когда человек не тяготится своим одиночеством и бедностью, не испытывает сожаления от обладания малым и, следуя пути просветления, в конце концов достигает наивысшего состояния сознания — состояния отрешённости.

SABI — это сдержанная красота простоты и изящества, гармоничное единство грустного и светлого с общей окраской лёгкой грусти, что в свою очередь также создаёт настроение покоя и отрешённости. Эстетическая категория «саби» тесно связана с понятием «любования мимолётной красотой», «печали о преходящести, непостоянстве всего земного». Дословно «саби» переводится как «грусть», «печаль», «одиночество».

Понятия «ваби» и «саби» во многом взаимозаменяемы. Постижение сущности «ваби» приближает к постижению истинной сути всех явлений окружающего мира. А «саби» — грусть, вызванная как раз постижением этой истинной сути.

В Чае использование минимального количества вещей, отсутствие показной вычурности и ярко выраженной элегантности в сочетании с внутренним благородством и одухотворённостью может проявляться по-разному. Оформление сада, использование маленькой по размерам чайной комнаты (в 2—3 татами), безыскусной утвари, скромных полевых цветов в токонома — всё это заставляет человека обратить более пристальное внимание на самого себя и увидеть, что он собой представляет.

4. Шесть основных эстетических аспектов Пути Чая

Эстетика Чая во многом определяется следующими шестью аспектами:

Несовершенная красота — «fu-kanzenna bi»
Естественность — «shizen»
Аскетизм — «ko:-ko:»
Неуловимая глубина — «yu:gen»
Безусловная свобода — «datsu-zoku»
Чистота и покой — «sei-jaku»

«Несовершенная красота» предполагает умение видеть красоту за пределами абсолюта. Лучший пример — осыпающаяся сакура, прошедшая период своего великолепного цветения и осыпающаяся на ветру. Или луна, то появляющаяся из облаков, то вновь в них скрывающаяся. Это несимметричность, которую можно заметить и в планировке чайного сада, и в форме использующейся утвари. Считается, что в основе эстетики асимметричного лежит свобода духа. Так под рукой истинного мастера рождается на свет чаша с неровными краями и потёками глазури, но это — настоящий шедевр. А предметы чайной утвари правильной, симметричной формы, с гладкой, не шершавой поверхностью, являющиеся примером «совершенной красоты», не несут на себе печать эстетической уникальности.

«Естественность» предполагает следование ритму природы и отсутствие малейшей вычурности и манерности как в Чае, так и в повседневной жизни. Это умение заметить и восхититься тем, чем в обычной жизни мы не привыкли восхищаться, например, мхом на крыше, или ряской в пруду, или простыми полевыми цветами. Человек, воплотивший концепцию «shizen» в жизнь, становится подвижным, не закостеневшим, но при этом не впадает в крайности, а живёт в гармонии с самим собой и окружающими людьми.

«Аскетизм» или дословно «высокое и засохшее» — одна из древнейших эстетических категорий традиционной японской поэзии. Истинная красота — глубинная, «сущностная» красота, та, которая исходит из глубины сердца. Это естественное, исконное, не «украшенное» чем-либо состояние человека, в котором выявляется его истинная сущность. Это состояние можно уподобить старому, заросшему осокой пруду осенней ночью, с засохшими цветами лотоса. «Аскетизм» есть метафора духовного роста и мудрости, умение довольствоваться только самым необходимым и не сожалеть о недостижимом.

«Неуловимая глубина» — одна из важнейших эстетических категорий «Тяною», японской поэзии, театра Но и японской традиционной культуры в целом. Дословно понятие «югэн» можно перевести как «скрытое и таинственное»; это красота, скрытая от непосредственного восприятия, находящаяся за пределами словесного и иного выражения. В традиции Пути Чая категория «югэн» проявляется по-разному: в подборе утвари, в общении хозяина и гостя, в атмосфере самого чайного собрания. Лишь после многих лет практики Пути Чая человек может подойти к пониманию того, что подразумевается под понятием «югэн». В его движениях появляется неуловимая глубина; в умении подбирать и использовать чайную утварь чувствуется внутренняя одухотворённость, которую невозможно передать словами; после встречи с таким человеком создаётся ощущение, что ты соприкоснулся с тайной.

«Безусловная свобода» предполагает абсолютную независимость от любых внешне заданных воздействий, например, формы или ритуала, непоколебимость духа и высочайшее духовное совершенство. Только величайший мастер достигает подобного уровня высоты духа, когда форма становится содержанием, а содержание — формой, когда, в конце концов, исчезают любые формы вообще и уже нет разделения на хозяина и гостей, а есть только безусловная свобода выражения личности.

«Чистота и покой». Этот аспект во многом перекликается с вышеупомянутыми эстетическими принципами «Тяною» — «чистота» и «спокойствие», но осложнён более глубокими коннотациями с представлениями о жизни в целом. «Чистота и покой» предполагает абсолютную душевную ясность и чистоту, представление человека о жизни как вечном процессе самопознания. Это ясное, позитивное отношение к жизни на склоне лет, умение наслаждаться каждым моментом бытия, ощущать и в старости молодость и свежие силы.

5. «YO-JO ZAN SHIN» («Вкладывай душу в каждое своё действие»)

Дословно формулу «ёдзё-дзансин» можно перевести как «избыточная сердечность, оставшееся (по окончании) чувство». Это чувство гостеприимства и ответной благодарности, когда и хозяин, и гости стараются вложить всю свою душу в каждое действие. Чувству «ёдзё-дзансин» подчинены все действия хозяина. Углей в очаге должно быть много, а при завершении действа хозяин вновь докладывает угли и доливает свежей воды в котёл, чтобы гость не торопился уходить, а почувствовал, что ему будут рады, если он задержится ещё немного. По окончании действа, когда хозяин и гости говорят друг другу слова прощания, их сердца переполнены чувством «ёдзё-дзансин» — чувством глубокой благодарности и желания хоть на миг продлить эту встречу.

Гости выходят в сад, не разговаривают громко и покидают «росистую землю», тихо оглядываясь назад. Хозяин не спешит закрывать за ними дверь, провожая взглядом. После того, как гости скрылись из виду, хозяин не спешит начинать уборку. Он тихо возвращается в чайную комнату, в одиночестве садится перед очагом и размышляет о том, как понравилась гостям сегодняшняя встреча. Гости же в течение всего чайного действа стараются сделать всё возможное, чтобы хозяин почувствовал их искреннюю сердечность и глубокую признательность. На это направлены все их слова и действия. Они почтительно осматривают свиток в нише в стене, высказывают своё восхищение при любовании цветами и чайной утварью, заинтересованно задают вопросы, на которые хозяин с удовольствием отвечает. В результате усилий обеих «сторон» в чайной комнате создаётся особая атмосфера гармонии и единения.

6. «ICHI-ZA KONRYU (»Создание одной компании«)

Эта формула служит для обозначения особого состояния сознания, когда в чайной комнате не просто собираются вместе хозяин и гости, а происходит «создание одной компании» (яп. «итидза-конрю»), где все участники чаепития общаются непосредственно, «через сердце». Воздействие разнообразных и многочисленных эмоциональных элементов, таких как убранство комнаты, освещение, внешний вид подаваемых угощений, аромат благовоний, звуки кипящей в котле воды, вкус чая, — всё это создаёт у участников встречи ощущение гармонии и обусловливает синхронность функционирования всех органов чувств и сознания.

Осознание себя частичкой вселенной, элементом единого целого помогает человеку гармонизировать свои взаимоотношения с природой и с обществом. Правильнее было бы обозначить феномен «итидза-конрю» как «совместное переживание бытия в едином времени и пространстве». Ощущение сопричастности к созданию этого «единого пространства и времени» даёт человеку возможность освободиться от привязанностей во всему внешнему, открыть в себе «истинную сущность» и проявить в обычной жизни все скрытые духовные и физические силы.

7. «ICHI-GO ICHI-E» («Каждая встреча единственна»)

Формула «итиго-итиэ» приобрела по существу статус «философии чая» в трудах идеологов «Тяною» наряду с рассмотренными выше эстетическими категориями «ваби-саби» и принципами: «гармония», «почтительность», «чистота», «спокойствие». Встречу во время чайного действа называют «встречей, единственной в жизни». И это действительно так. Даже если вновь в том же месте соберутся тот же хозяин и те же гости, — угощение ли, утварь ли, атмосфера в целом, — что-то непременно будет другим. Отношение к каждому чайному собранию как к «единственному в жизни» предполагает тщательную подготовку к нему как хозяина, так и приглашаемых лиц. Особый настрой заключается в том, что все участники чаепития относятся к происходящему с предельным вниманием и чрезвычайной искренностью и исключают малейшее чувство пренебрежения. Важно, чтобы подобное чувство уникальности, единственности каждого момента бытия пронизывало все действия участников чайной встречи и сохранялось до самого конца.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Для чайных мастеров цветы привносят в чайное пространство ощущение природы. Из цветов не просто создают композицию, с их помощью обращают внимание на сезон, как время космического порядка. Современный глава школы считает, что цветы напоминают нам о том, что мы часть природы и что наша жизнь, несмотря на свою интенсивность, очень хрупка.

Как и Чай, искусство составления композиций из цветов (ikebana) начиналось как буддийская практика. Это искусство зародилось как традиция каждое утро устанавливать на буддийский алтарь свежие цветы. Композиции монахов киотосского монастыря Роккакудо отличались особенной изысканностью. Таким образом, работа одного из монахов — Икэнобо Сэнкэй — стала основой для формирования школы композиционного искусства. В XV — XVI вв. икэбана стала активно практиковаться сначала в аристократических, затем в купеческих кругах. Именно поэтому цветочные композиции стали использоваться для украшения чайных комнат. Однако, если поначалу превалировал «высокий», изощренный аристократический стиль, то со времен Сэн но Рикю создаются более простые композиции, основанные на философии«ваби». Собственно привнесение «ваби» в стиль Икэнобо и создало «тябана».

Хорошим примером такого перехода служит история о Рикю и его чайном действе «с цветами вьюнка». Как-то военный правитель того времени Тоётоми Хидэеси услышал, что на дороге, ведущей к чайному дому Рикю, расцвели в большом количестве вьюнки. Желая насладиться созерцанием этих цветов в чайном саду, он послал оповестить о своем прибытии. Когда же он приехал к месту, то в саду он ничего не увидел — все до единого цветы были срезаны. Рассердившись, Хидэеси прошел в чайную комнату, где с большим удивлением увидел один единственный цветок вьюнка в бамбуковой вазе. Красота этого единственного цветка поразила его гораздо больше, чем ожидаемое великолепие целого сада.

В «тябана» глубина возникшего у человека чувства при созерцании «великого в малом» отличается от красоты, которую мы воспринимаем, встречаясь, например, с пышным, роскошным букетом в европейском стиле. Предпочтение одного множеству является основной чертой эстетики «ваби».
Среди других принципов «тябана» мастера выделяют следующие: для небольшой чайной комнаты в композиции лучше использовать один или два вида цветов; расположение цветов должно вписываться в окружающую атмосферу; необходимо избегать цветов с устойчивым сильным ароматом и яркого цвета, с шипами или с плодами. К цветам, не используемым в чайной комнате, относятся: сладкая дафния, горный анис, петушиный гребешок, патриния, гранат, водяная лилия, бархатцы и бальзам. Еще одно правило состоит в том, что для вечерних и ночных чайных встреч предпочтение отдается белым цветам.

Однако главная задача заключается в создании чувства естественности и красоты. В этом смысле характерна история о чайном мастере в третьем поколении дома Урасэнкэ — Сэн Сотан. Монах, который должен был доставить цветы камелии из храма Дайтокудзи в дом чайного мастера для готовящегося чайного действа, по дороге уронил цветок на мостовую, так что бутон отломился от стебля. Очень сожалея о случившемся, монах, тем не менее, принес цветок к мастеру. Тот принял подарок и поместил стебель с оставшимся на нем одним лепестком в вазу, а сам бутон на пол, точно в месте возможного падения. Так был создан удивительный по своей простоте и глубине образ.

Чайная утварь


Искусство Тяною окончательно сформировалось в начале периода Эдо (первая половина 17 века; название дано по месту нахождению резиденции правящего дома). Эпоху Эдо принято считать временем развитого средневековья, для которого характерна жесткая структура общества и иерархия сословий. В соответствии со строгой системой были выстроены и предметы чайного действа.

Самыми ценными признавались китайские вещи. За ними закреплялось название — карамоно. В этом нет ничего удивительного. Вспомним о том, чай был привезен в Японию из Великой Поднебесной Империи, а ритуал чаепития был частью ежедневной практики в чаньских монастырях. И в Японии развитие чайной культуры Тяною связано, в первую очередь, с распространением дзэн-буддизма (китайского Чань).

Уже с 14 века маленькие керамические кувшинчики тяирэ, для зеленого чая маття, начинают стоить в Японии целое состояние . В Китае этот тип керамики производился только в период династии Южный Сун (12 -13 века). В Японии, в районе Сэто, пытались делать копии, однако качество местной глины не давало достаточно тонкого черепка. Поэтому с момента появления карамоно-тяирэ в Японии, они сразу стали раритетом, а факт обладания такой вещью приравнивался к обладанию высоким социальным статусом.

Все карамоно были каталогизированы, к каждой прилагался список бывших владельцев. Так, самая первая чайница, которую потому и назвали «Первый Цветок», переходила из рук в руки 12 раз. В числе ее владельцев трое военных правителей Японии, объединявших страну во второй половине 16 века: Ода Нобунага, Тоетоми Хидэеси, Токугава Иэясу. Клан Токугава правил Японией в течение 300 лет, и до середины 19 века «Первый Цветок» находился в сокровищнице дома Токугава.

К самому ценному рангу карамоно относятся также чашки тэммоку, которые делались в Китае в периоды Южн. Сун и Юань (12—14 вв.) вазы китайского селадона (Сев. и Южн. Сун (11—13 вв.)) и корейский селадон (14—15 вв.).

Если говорить о внешнем виде карамоно, то все эти вещи абсолютно правильной геометрической формы, симметричные, не имеющие изъянов.

В конце 16 века в чайной культуре складывается новый стиль «вабитя», основателем которого признается Сэн но Рикю. Поиск духовно наполненной формы чайного действа он видел в возвращении к изначальной сущности Дзэн, в возвращении к простоте и к безыскусности. На деле же это выразилось в отказе от использования дорогих предметов карамоно, обращении к доступным вещам городского и крестьянского быта.

Так Сэн но Рикю начал использовать в качестве чайных чашек незатейливые суповые плошки в форме пиал — пришедшую из Кореи керамику типа Хаги , Карацу , Идо и Мисима . Позднее в иерархии чайных предметов эти вещи займут второе место. Чайную ложечку, как выяснилось, необязательно было делать из слоновой кости, а вазу для цветов — из бронзы или селадона. Оказалось, что то и другое можно было вырезать самому из ствола бамбука . Керамическую чайницу можно заменить просто черной лаковой коробочкой в форме плода «нацумэ» .

Сэн но Рикю приписывается и создание нового стиля керамики Раку. Точнее, его заслуга состояла в том, что он попросил некоего Тэдзиро, ремесленника (скорее всего корейского происхождения), занимавшегося изготовлением цветной черепицы, сделать из того же материала чайную чашку. Особое качество глины и глазури, ручная обработка и низкая температура обжига создали вещь удивительно приятную на ощупь, мягкую для губ, легкую и долго хранящую тепло. В иерархии чайных чашек Раку по праву заняла первое место, обойдя, селадон и «тэммоку».

Идея Сэн но Рикю об эстетической ценности простых и доступных материалов привела в 17 веке к необычайному всплеску производства местной японской керамики. Чайные мастера начинают активно использовать «вамоно» (вещи японского происхождения): чайницы, чашки, сосуды для холодной воды из таких центров керамики, такие как Сэто , Cино , Такатори , Акахада, Сигараки и Бидзэн. Перечисленные выше типы керамики «вамоно» занимают в иерархии чайных предметов третье место.

В 17 веке в культуре городских ремесленников, связанных с Тяною, рождается совершенно новое понятие авторского дизайна. Творчество самых известных дизайнеров раннего Эдо — Огата Кэндзан , Фурута Орибэ, Нономура Нинсэй — обладает широчайшим диапазоном.

Чайная культура Эдо дала рождение и такому явлению как «художественный патент» -Кономимоно. Дословно оно означает «любимая вещь (главы чайной школы)». Главы чайных школ Оиэмото заказывали ремесленникам вещи, дизайн которых они разрабатывали сами.

В чайной культуре, ставшей воплощением эстетики традиционализма, копия с известного оригинала зачастую ценится даже выше, чем дизайнерская находка.

Эти принципы сохраняются в чайном мире Японии и по сей день.

Чайное пространство

Чай можно готовить где угодно, важно только, чтобы действие происходило на глазах у гостя и чтобы обе стороны были объединены атмосферой комнаты. Именно поэтому идеальным чайным пространством, будет то, где достаточно свободно для гостей и для хозяина, а также есть место для чайного очага и утвари. Пространство может изменяться:
От максимально сжатых, свернутых форм, как это сделал Сэн но Рикю в 16 веке, построив чайную комнату в два татами (пример комнаты в чайном домике «Тайан» — на одного гостя) .
До максимально открытых, что сделал в том же 16 веке военный правитель и одновременно ученик Сэн но Рикю — Тоетоми Хидэеси. Он устроил Большое Чаепитие в Сливовом Саду, храма Китано, где в течение дня в чайном действе участвовало несколько тысяч человек.
Существует и наиболее стандартный, классический размер чайной комнаты — в четыре с половиной татами. В чайной мифологии это связанно с легендой о праведном Вималакирти (см. Сутра о Вималакирти), который в комнате этого размера принимал и угощал чаем мириады Будд и Бодхисатв (и всем хватило места!!!). В мифологии квадрат в четыре с половиной татами воспринимается как мандала чайной вселенной, которая сориентирована по сторонам света и в которой существуют свои правила и своя иерархия.

Так, северная часть является самой высокой и самой почетной. На ней располагаются почетные гости из аристократов или потомков императорского дома. Татами, ориентированное на север, называется «кинин — датами». С севера располагается «токонома» — ниша, где вывешивается свиток (с темой чайного собрания), ставятся цветы, коробочка для благовоний и т.д. Все это по буддийской типологии является обязательным украшением алтаря.

Самая нижняя часть чайной комнаты — южная. Место, где располагается вход для гостей — «нидзиригути» (узкий лаз). При входе в него необходимо сгибаться и проползать внутрь комнаты на коленках. Вход для хозяина называется «садогути» . Гости садятся на татами, расположенное по западной стене , хозяин — по восточной.

При всей простоте внешнего вида чайной комнаты, внутреннее пространство имеет сложную и жестко канонизированную традицией структуру. Поэтому строительство и планирование чайных домов относится к системе специализированного знания, которым обладают чайные мастера высшего ранга.

Чайное пространство не ограничивается рамками четырех стен. Чайная комната не должна быть изолирована от мира природы. Контакт с ней целителен и необходим для чая. Мы только тогда начинаем жить вместе с природой ее безыскусной и правдивой жизнью, когда можем чувствовать ее постоянные изменения и сопереживать им.

Чайная комната должна быть спрятана от мирского шума и открыта тенистым деревьям леса, рощи или парка. В условиях города хорошо разбить рядом с домом сад, так чтобы двери чайной комнаты открывались в него. Если такой возможности не существует, необходимо обеспечить свежие цветы и ветки деревьев для тябана в «токонома» в самой комнате.

Для чая нужна вода — и это еще одна составляющая чайного пространства, открывающая его вовне. Воду хорошо брать в ближайшем природном источнике — в горном ключе или чистой речке, роднике. Подойдет и колодец рядом с домом. Самой лучшей (еще по китайской традиции чая Танской династии) считается вода, взятая в час Тигра — между 3 и 4 часами утра.

Существует множество вариантов, но то, что считается классикой в чайной архитектуре — это интерьер японского жилища, сложившийся к 18 веку в период Эдо. В отделке используются только природные материалы: несущие конструкции — дерево; глиняная масса для сооружения стен и придания им шершавости (иногда в массу добавляется солома). Бумага на скользящих оконных рамах и дверях. На полу — татами. Декоративные элементы сведены к минимуму, используется только то, что дает сам материал. Это может быть интересно изогнутое дерево в качестве опорного столба, плетеный потолок из тонко расщепленной древесины, либо набивной рисунок на бумаге, которой оклеены скользящи двери — «фусума». Главное, чтобы была выявлена «изначальная сущность» природного материала, а атмосфера всей комнаты наиболее точно соответствовала её основной функции — достижению «чайного самадхи» участниками чаепития.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Иероглиф «Укэтамавару» - почтительно выслушиваю, принимаю

Для начала рассказ о культуре сопряженной с чаем. Сразу уточню - чайную церемонию нельзя рассматривать как акт чаепития отдельно. Это совокупность различных искусств, таких как каллиграфия, икебана, живопись, поэзия, кулинария, соединенных в один очень сложный для постижения процесс чайной церемонии. Для понимания процесса, нужно на мой взгляд иметь понятие о термине "мастер" в японской культуре. Японская культура основана на этом понятии, так в каждом направлении есть свои мастера: мастер танца, мастер икебаны, мастер-художник и т.д. Это одни из наиболее высоко почетаемых японцами люди, их народное достояние. Они профессионалы своего дела, которому посвящают всю свою жизнь, сами получив наставления от своего "мастера" они продолжают совершенствоваться и обучать других основывая "школы". Одна из самых известных и древних школ - это Урасэнкэ. Научиться чайной церемонии невозможно в одиночку, как собственно и любому другому японскому вида искусства. Только "мастер" способен передать ученику все тонкости и ньюансы церемонии. Систему "школ" вы сможете представить себе вспомнив например о карате. Также как и в этом виде боевого искусства в чайной церемонии есть ранги (черный пояс, белый и т.д. до "мастера").
Так продолжается уже много столетий. Поэтому для начала прочитайте о первом мастере - Сэн-но-Рикю.

Часть 1-я. Культура чая.

Монах Сэн-но-Рикю


Сэн-но-Рикю, родился в 1522 году, дата его рождения приходится на середину эпохи «Воюющих государств» (1467—1568). В детстве Рикю носил имя Танака Есиро, его отец впоследствии принял фамилию Сэн для всего своего рода. Семья входила в купеческую гильдию по оптовым продажам в городе Сакай. В то время это был очень богатый город-порт на юге от современного города Осака. Сакай имел статус свободного города и являлся развитым культурным центром, не затронутым войной, где процветало искусство Чая.

О ранних этапах жизни Рикю известно не много. Считается, что его наставником Дзэн был учитель из храма Нансюдзи — Дайрин Сото, от которого он получил имя дзэнского мастера Соэки. Под этим именем Рикю и был известен своим современникам. Его первым учителем Пути Чая был отшельник Китамуки Дотин, который обучал его традиционному формальному стилю «се:ин дайсу», который был принят при дворце сегуна Асикага. Когда Сэн-но-Рикю было 19 лет, он начал изучать простой «грубый» стиль Чая — «соан» под руководством Такэно Дзёо, который в то время являлся одним из основных создателей нового стиля. В чайном действе нового стиля чайный мастер пользовался простой японской (а не богатой китайской) утварью, само действо проводилось в маленьком, без пышных убранств, чайном домике.

С ранних лет посвятив себя искусству Чая, Рикю в последствии становится одним из главных экспертов «Тяною» в регионе Сакай, а затем ответсвенным лицом по развитию чайных отношений. Когда Рикю исполняется 50 лет, он получает приглашение на службу к военному правителю Ода Нобунага. После болезни Нобунага в 1582 году, мастер продолжил свою службу у его приемника, Тоетоми Хидэеси, и стал его доверенным лицом. В 1582 году он асисстировал Хидэеси в чайном действии, организованном для императора Огимати и проводившемся в императорском дворце чайном собрании по случаю избрания Хидэеси в совет регентов. По случаю этого события мастеру было присвоено буддийское имя и титул — Рикю Кодзи.

В течение своей службы у Нобунага и, особенно, у Хидэеси Рикю развил стиль «простоты» («ваби соан»), доведя его до своего апогея, и эффективно преобразовал Чайную практику в философию жизни. Это знание лежит в основе современного искусства «Тядо» — Пути Чая.
Влияние Рикю на современную ему политическую и культурную жизнь, сказывалось на его отношениях с Хидэеси, которые приобретали все более напряженный характер. В результате Хидэеси приказал Рикю совершить ритуальное самоубийство. Рикю выполнил приказ на 28 день второго месяца 1591 года. Его семья была выслана из Сакай. Впоследствии его потомки были «амнистированы», им было разрешено вернуться в Сакай, возглавить школу Чая, возвращены дом и часть имущества. Потомки Сэн-но-Рикю возглавляют основные чайные школы в Японии, центр которых находится в районе Камикё-ку в Киото.

Каллиграфия

Традиция записывать в каллиграфической форме буддийские изречения, хранить их в форме свитков и выставлять на всеобщее обозрение сложилась в Китае, в чань-буддийских монастырях в период династии Сун (10 -13вв). Вместе с распространением Чань в Японии (12—14 вв.) эта традиция была не просто усвоена, но дала толчок к возникновению новой формы искусства — Чайному Действу.

В средневековом Китае считалось, что каллиграфическая надпись отражает не просто движение руки наставника, но становится его духом и плотью. Даже после смерти наставника оставленные им бокусэки (следы туши) были для наследника живым напоминанием об учителе и его духовной поддержкой. Именно поэтому надписи бережно наклеивались на несколько слоёв бумаги и парчи, плотно сворачивались и хранились в деревянных коробках. Во время мемориальных служб перед свитком, как перед алтарём, принято было возжигать благовония и склоняться в молитве.

Использование бокусэки в Чайном действе принято связывать с именем Мурата Сюко (1422 -1502), который одним из первых начал практиковать стиль вабитя. Мурата Сюко решил вернуть мирской форме чаепития её изначальную сущность Дзэн. С него начинается многовековая связь монахов школы Риндзай и чайных мастеров вабитя, вышедших из среды городских торговцев. О чае начинают говорить «Тя Дзэн итими» — «У чая и Дзэн один вкус».

На протяжении периодов Адзути — Момояма и начала эпохи Эдо (вторая половина 16 века — первые десятилетия 17 века), в период отчаянной борьбы за объединение страны и структурную перестройку общества, вабитя завоёвывает всё большую популярность среди горожан и воинского сословия. Вместе с тем бокусэки всё чаще начинают использоваться в оформлении чайного действа.

Художественная система образов свитка строилась на привычном восприятии сезонов. Сезон всегда конкретен, потому что природа говорит лишь о том, что происходит «здесь и сейчас». Именно сиюминутное переживание сезона, «кисэцукан», (сезонное чувство), которое присутствует во многих свитках — соединило в чайном искусстве вабитя жизнь горожанина и дзэнское восприятие мира. Правила подбора предметов для чайного действа были отточены в период Эдо (17—18 вв.). В них наиболее ярко выражается первый принцип чайного действа Ва (Гармония) — одно из основных понятий японской эстетики. Ничто не должно быть слишком кричащим и резким. Только гармоничное сочетание образов даёт сердцу отдохновение.

Для наглядности приведём пример использования свитка в подборе чайной утвари (ториавасэ).

Такай (чайное собрание) в храме Тэнрюдзи (г. Киото), октябрь, 1998 г.

Собрание проходит в октябре, а в чайном календаре это время называют нагори но кисэцу — время прощания с летом, последними полевыми цветами и тёплым солнцем. Расставание с летним очагом фуро, чувство ностальгии по уходящему — основной мотив чайных собраний в это время.

Описание (ториавасэ) предметов для чайного действа:
Свиток — в один иероглиф «Укэтамавару» (Почтительно выслушиваю, принимаю)
Ваза — старый бамбук, поэтическое имя «Росо»
(Старый монах). Чайная ложечка — поэтическое имя «Санка»
(Хижина бессмертных)

Чашки
керамика «бидзэн», поэтическое имя «Яма окина»
(Горный старец)
керамика «красная раку», поэтическое имя «Сигурэ»
(Мелкий осенний дождь)
Чайный котёл в форме «Ось повозки»
Чайница — лаковая «нацумэ» с изображением осенних трав и цветов.

Обладая даже небольшим воображением, мы сможем сопоставить поэтические имена чайных вещей со значением свитка и выстроить собственную сюжетную линию. В зависимости от воображения и способности «прочитывать» поэтические имена, картина у каждого может получаться разной. У нас же получилась следующая миниатюра.

«Старый монах едет навестить старца, живущего в горной хижине. Скоро осень. Последние летние травы и цветы все как будто в росе, может быть, это прошёл первый осенний дождь? Зачем он приехал, за советом ли, или просто, чтобы увидеть старого друга? Сидя напротив старца, он смиренно внимает его словам».

Всего один иероглиф, но его значение глубоко и многопланово.
«Почтенно внимать» можно не только словам старца. Можно «внимать» течению жизни и смиренно принимать всё, что бы с нами ни случалось, принимать и соглашаться с тем, что мы есть . Принимать то, что дают последние тёплые дни, принимать и факт неизбежности своего ухода из этого мира, даже если сидящий рядом друг бессмертный старец.

Японские чайные сладости

ОКАСИ — это не просто «сладкое к чаю», но изысканное завершение чайного обеда «Кайсэки». Этот достойный десерт подготавливает вкусовые ощущения гостя к восприятию терпкости маття. Лишь после подачи окаси гостя приглашают на главную часть чайного действа — приготовление густого чая койтя и лёгкого чая усутя. В идеале чайный мастер должен сам уметь приготовит окаси так, чтобы они соответствовали замыслу всего чайного действа. Однако в Японии чайные сладости стали предметом кулинарного искусства, которым занимаются скорее профессиональные чайные кондитеры.

История чайных сладостей началась еще до того, как японцы узнали о существовании сахара. Как следует из иероглифического написания слова О-КА-СИ — «Достойный плод» — первыми сладостями были фрукты с высоким содержанием фруктозы (хурма, инжир), орехи (каштаны), грибы (сиитакэ) и некоторые овощи, содержащие сахарозу.

Когда в 16 веке голландские торговцы впервые появились в Японии, в числе «выгодных» товаров Ост-Индской компании, наряду с огнестрельным оружием, японцам был представлен сахар. Этот продукт произвел настоящий переворот в кулинарии. Именно в 16 веке были заложены основы кондитерского дела и дан толчок к развитию многочисленных кондитерских домов (окасия).

Наиболее удачливые династии кондитеров (в основном те, кто выполняли заказы для императорского двора) смогли настолько развить свой бизнес, что их дома и слава дожили до наших дней. Из наиболее известных кондитерских домов можно назвать киотосские окасия — узкого профиля: «Кавабата Доки», «Камэя Иори»; многопрофильные: «Цуруя Есинобу», «Торая», «Суругая», «Суэтоми».

ОКАСИ делят на ОМОГАСИ — сладости, подоваемые к койтя, и ХИГАСИ — сладкое для усутя.

ОМОГАСИ — «Основной десерт» (названы так по месту в структуре чайного обеда) — готовятся в тот же день и не подлежат хранению, поэтому за ним закрепилось еще одно название — НАМАГАСИ «Живой десерт». Идеальной будет сладость, приготовленная непосредственно перед подачей гостям.

По составу можно выделить следующие виды ОМОГАСИ:
КИНТОН — основа — паста из белой и красной фасоли, приготовленная с добавлением сахара;
НЭРИКИРИ — основа — паста из белой фасоли и сахара, пропаренная с добавлением муки;
МОТИГАСИ — основа — рисовые лепешки из клейкого риса и сахара;
МАНДЗЮ — вид пирожков, основа теста — клейкий картофель;
САОМОНО — однослойные и многослойные желе различной степени твердости, в том числе «ёкан», делаются на основе агар-агара и сладкой фасолевой пасты;
КУДЗУГАСИ — основа — прозрачный крахмал из корней кудзу, сахар;
ВАРАБИМОТИ — основа — полупрозрачный крахмал из папортника, сахар.
ХИГАСИ «Сухие сладости» для усутя — небольшого размера, но изысканной формы, легко тают на языке. Не оставляя яркого послевкусия, они должны создавать настроение, — через меняющийся сезонный образ.
По составу выделяются следующие виды ХИГАСИ:
СЭМБЭЙ — тонкие рисовые вафли;
КОМПЭЙТО — твердая карамель ярких цветов;
РАКУГАН — сахарная пудра и рисовая мука, сбитые и продавленные через форму;
МАРМЕЛАД — основа — агар-агар.

Главное правило сервировки чайных сладостей — их соответствие сезону. Еще в 16 веке Сэн но Рикю говорил: «Зимой сделайте так, чтобы чувствовалось тепло; в летнюю жару — прохлада». С тех пор в правилах ничего не изменилось, разве что фантазия и искусство кондитеров достигли небывалых высот, поэтому ассортимент сладостей в настоящих окасия меняется каждые две недели, строго следуя за тончайшими изменениями природы.

Так зимой подают горячие с паром мандзю; в самое жаркое время — прозрачные, как вода кудзугаси «Водяной пион», или полупрозрачные, прохладных оттенков саомоно.

В сентябре — месяце любования луной — излюбленными сладостями будут «Цукими-данго» (колобки из клейкого риса), цветом и формой напоминающие луну. В марте, когда деревья подернуты легкой дымкой — приятно попробовать нежные варабимоти, обсыпанные будто пыльцой золотистой мукой из соевых бобов.

В начале июня, когда Японии еще не закончился сезон дождей, вам подадут кинтон цвета гортензии с дрожащими дождевыми каплями из агар-агара или нэрикири «Аоумэ» в форме еще неспелых зеленых плодов абрикоса.

МАЛЬВИНКА (Eastern_Star) все записи автора .

Чайная церемония (по-японски тяною) относится к наиболее самобытным, уникальным искусствам. Она играет существенную роль в духовной и общественной жизни на протяжении нескольких веков. Тяною - строго расписанный ритуал, в котором участвуют мастер чая - тот, кто заваривает чай и разливает его, и те, кто присутствуют при этом и затем пьют. Первый, пишет Н. Т. Федоренко, жрец, совершающий чайное действо, вторые - участники действа, приобщающиеся к нему. У каждого свой стиль поведения, охватывающий и позу при сидении, и все движения, и выражение лица, и манеру речи. Эстетика тяною, его утонченный ритуал подчиняются канонам дзэн-буддизма. Согласно легенде, она берет свое начало из Китая со времен первого патриарха буддизма Бодхидхармы.

Однажды, гласит легенда, сидя в медитации, Бодхидхарма почувствовал, что глаза его закрываются и против воли его клонит ко сну. Тогда, рассердившись на себя, он вырвал свои веки и бросил их на землю. На этом месте вскоре вырос необычный куст с сочными листьями. Позже ученики Бодхидхармы стали заваривать эти листья горячей водой - напиток помогал им сохранить бодрость. В действительности чайная церемония возникла в Китае задолго до появления буддизма. Согласно многим источникам, ее ввел Лао-цзы. Именно он где-то в V в. до н.э., свидетельствуют сказания, предложил ритуал с чашкой "золотого эликсира". Этот ритуал процветал в Китае вплоть до монгольского нашествия. Позже китайцы свели церемонию с "золотым эликсиром" к простому завариванию подсушенных листьев чайного куста. (Именно этот метод дошел до нас.) Японцы же, удачно избежавшие монгольского завоевания, продолжали культивировать искусство чаепития, дополняя его особыми манипуляциями.

Издавна чайная церемония была непременным атрибутом встреч японских философов и художников. Во время чаепития произносились мудрые речи, читались стихи, рассматривались произведения искусства. При этом тщательно для каждого случая подбирались букеты цветов и специальная посуда для заварки напитка. Постепенно такая процедура захватывала и другие слои общества. В XVI-XVII вв. она стала популярной среди японской аристократии, самураев. Чайная церемония как искусство тяною оформилась в своего рода систему отдыха от будничных забот, В наиболее классической форме она стала совершаться в чайных домиках (тясицу).

Литературные источники указывают, что первый такой домик построен в 1473 г. Чайные домики - тясицу - походили на крошечные бедные хижины восточных мудрецов, они были предельно скромны как по внешнему виду, так и по внутреннему убранству. Непритязательность обстановки создавала высшее ощущение красоты, постичь смысл которой следовало путем философского осмысления реальности. В качестве украшений допускался лишь свиток с философским изречением, картина старинного художника и букет цветов. Устройство тясицу и процедура чаепития были разработаны известными мастерами тяною Дзёо Танэко (1503-1555) и Сэн-но Соэки (1521-1591), ставшего знаменитым под именем Рикю.

Все известные мастера тяною, Рикю в особенности, были приверженцами дзэн-буддизма. Процедура чайной церемонии и устройство тясицу отражали основные идеи дзэн. Размер комнаты для чаепития (сукия) при мерно восемь квадратных метров. Согласно положениям сутр, в помещении подобного размера однажды смогли поместиться восемьдесят четыре тысячи учеников Будды. Эта аллегория имеет в своей основе теорию буддизма, отрицающую наличие у истинно "просветленных" веса и объема тела. Создатели тясицу, по-видимому, предполагали возбуждать ассоциации буддийского толка уже фактом пребывания в тесной каморке. Такие ассоциации усиливались полумраком, который создавался слабым светом из небольшого окна под самым потолком и отражением света от стен, отделанных темно-серой глиной. Все это вызывало у гостей ощущение приятного уединения в тени.


Для полного наслаждения, утверждает писатель Д. Танидзаки (1886-1965), японцу нужен "некоторый полумрак, предельная чистота и такая тишина, чтобы ухо различало даже комариное пение". Японцы всегда, повествует Танидзаки Дзюньитиро, стремятся к тени. "Наши гостиные, - объясняет он, - устроены так, чтобы солнечные лучи проникали в них с трудом. Не довольствуясь этим, мы еще более удаляем от себя лучи солнца, пристраивая перед гостиными специальные навесы либо длинные веранды. Отраженный свет из сада мы пропускаем в комнату... стараясь, чтобы слабый дневной свет только украдкой проникал к нам... Мы предпочитаем этот... полумрак всяким украшениям - на него никогда не устанешь любоваться". Оборудование интерьера классических тясицу в полной степени соответствовало эстетическим канонам и национальному характеру японцев, стремящихся к достижению внутренней гармонии. Подготовка к такому настроению начиналась еще на подходе к тясицу.

Со времен Рикю чайный домик окружают небольшим садом. Сад, по мнению "мастера чая", должен способствовать нарастанию особого настроения, без которого церемония оказывалась бы бессмысленной. Вступление па выстланную крупным камнем дорожку, ведущую к тясицу, означает начало первой стадии медитации: вступивший оставляет в этот момент все свои мирские заботы и сосредоточивается на предвкушении ожидающей его церемонии. По мере продвижения к тясицу сосредоточенность усиливается, а медитация переходит во вторую фазу. Этому способствует старый фонарь, слабо освещающий дорожку в вечерние и ночные часы, камень-колодец (цукубаи), в выдолбленном углублении хранящий воду для омовения рук и полоскания рта, низкая, высотой в 90 сантиметров дверь, через которую проходят, становясь в проеме на колени. При входе гости совершают поклон и усаживаются по-японски на циновки. Навстречу выходит хозяин, в свою очередь, отвешивающий низкий поклон гостям. Слышатся мелодичные звуки бурлящей воды. Начинается третий этап медитации. Определенное настроение создает и сама посуда.
Она удивительно проста: чашки, медный чайник, бамбуковая мешалка, ящичек для хранения чая и т. д. Все это несет на себе налет времени, но все безукоризненно чисто. Японцам импонирует матовость. "Европейцы, - пишет Танидзаки, - употребляют столовую утварь из серебра, стали либо никеля, начищают ее до ослепительного блеска, мы же такого блеска не выносим. Мы тоже употребляем изделия из серебра... но никогда не начищаем их до блеска. Наоборот, мы радуемся, когда этот блеск сходит с поверхности предметов, когда они приобретают налет давности, когда они темнеют от времени... Мы... любим вещи, носящие на себе следы человеческой плоти, масляной копоти, выветривания и дождевых отеков". Самый примитивный чайник, деревянная ложка для насыпания чая, грубая керамическая чашка - все это оказывает на участников церемонии завораживающее действие.
Чай заваривается особый - зеленый в порошке. Кипячение воды в классическом тясицу осуществляется на угольях из сакуры. Заварка взбалтывается в чашке бамбуковой кистью, получается довольно густая пенистая жидкость. В XVI в. появилось до сотни различных правил этой процедуры, которые имеют силу и в настоящее время. Правила относятся к аранжировке цветов, кипячению воды, заварке чая, разливу напитка и т. д. Все правила имеют целью вызывать чувство естественности или ощущение искусства тяною без искусственности. Когда у Рикю спросили, как он достиг своего мастерства, он ответил: "Очень просто. Кипятите воду, заваривайте чай, добивайтесь нужного вкуса. Не забывайте о цветах, они должны выглядеть как живые. Летом создавайте прохладу, зимой - приятную теплоту. Вот и все". И потом он добавил: "Покажите мне того, кто постиг все это, я с удовольствием стану его учеником".

Смысл чайной церемонии, говорят, раскрывается в известном изречении Рикю: "Тяною - это поклонение красоте в сером свете будней".

В современных условиях такое поклонение далеко но всегда оказывается возможным. Бурный поток жизни захватывает, поглощает людей, и японцу, казалось бы, не до традиций. Однако нет, к чайной церемонии это не относится, она прочно вплелась в жизнь и быт Японии. Все же в соответствии с духом времени, справедливо подмечает Г. Навлицкая, в наше время произошло разделение процедуры на "настоящую" и "облегченную".

В первом случае строго соблюдаются все традиционные условия, включая пользование тясицу, куда входят, подымаясь на камень и "проползая" в узкий проем. Сидят только на пятках, разговор ведут только в рамках классического ритуала. "Облегченная" церемония часто проводится в обычных помещениях, в комнатах даже ставятся столы и стулья. При этом, конечно, процесс чаепития, формально оставаясь неизменным, как-то упрощается. Тем не менее разработанный дзэн-буддистами культ ревниво охраняется, отступление от традиционной процедуры считается в Японии нежелательным. Таким образом, каноны дзэн-буддизма все же соблюдаются. Участники чайной церемонии приобщаются к этим канонам, казалось бы, незначительными, однако имеющими большую внушающую силу приемами.


На стене висит свиток с философским изречением. Он написан в дзэн-буддийском стиле и такой архаичной каллиграфией, что немногие могут разобрать и понять смысл написанного, например: "Бамбук зеленый, а цветы красные" или "Вода есть вода". Посетителям разъясняют этот смысл, он, казалось бы, очень прост, по глубок в философском отношении: "Вещи есть вещи, и это прекрасно!" Иногда эти мысли выражены в поэтической форме хайку, иногда отражены в картине старого мастера, как правило, с соблюдением принципа ваби. Как говорит мастер чайной церемонии Сокэй, "цель ваби - дать почувствовать чистоту, незагрязненность обители Будды. Вот почему хозяин и гости, как только входят в скромную чайную хижину, очищают себя от земной пыли и ведут беседу сердцами".

Процедура чаепития, внедренная в Японии монахами секты дзэн, в современных условиях продолжает пользоваться широкой популярностью. Основные положения этой тонкой процедуры-искусства разъясняются на лекциях в университетах, на различных факультативах, на занятиях "кружков тяною", организуемых крупными фирмами и общественными организациями. Японцы признают и тщательно культивируют каноны чайной церемонии не только потому, что она дает им возможность эстетического наслаждения. В ритуале этой церемонии они ощущают самих себя: строгая регламентация поведения, точно установленные предлоги для церемонии, вполне определенная утварь и т. д.

Для проведения чайной церемонии в большинстве случаев достаточно одного желания, однако есть поводы и ритуального плана.

Хозяин посылает приглашение друзьям, и те за два-три дня до чая благодарят его за оказанное внимание. В день чаепития гости собираются за 15-20 минут до назначенного времени в специально отведенной комнатке и выбирают почетного гостя (сёкяку), которым обычно становится человек более высокого положения или старший по возрасту. Они также четко определяют и последующую иерархию: кто будет вторым, третьим и т. д. Именно в таком порядке гости моют руки и входят в предназначенную для церемонии комнату и рассаживаются.

Официальному чаепитию в гостях предшествует кайсэки, т. е. угощение разнообразным набором еды: здесь и супы, и рис, и рыба, и картофель с приправой и т. д. Хозяин, угощая гостей, старается рассказать им какой-нибудь интересный случай или историю, он делает все возможное, чтобы сделать времяпрепровождение очень приятным. Для этого гостей угощают и небольшой порцией сакэ. Едят всего понемногу, иначе нет смысла в чайной процедуре.

Чаепитие начинают с густого чая. Хозяин расставляет чашки так, чтобы они были у него под рукой, и начинает чайное действо. Сначала напиток готовится в одной большой чашке для всех гостей. По традиции гости пьют из нее, передавая чашку друг другу. Это должно вызывать чувство близости. Ритуал вполне определенный: первый гость берет фукуса (шелковый платок, кусочек шелкового материала), укладывает его на ладонь левой руки, а правой ставит на нее чашку. Кивнув соседу - осаки-ни ("раньше вас"), он отпивает три с половиной глотка, затем кладет фукуса на циновку, вытирает край чашки своим кайси (бумажный носовой платок; салфетка) и передает чашку второму гостю. Каждый повторяет ту же процедуру. Все выражают свое восхищение чашкой, первый от имени всех гостей просит хозяина рассказать ее историю. После крепкого чая подается жидкий чай. Здесь вносятся подушки и подносы с пирожными. Жидкий чай готовится для всех сразу в нескольких чашках. Гости могут пить, как им захочется.

В Японии существует много форм чайной церемонии, однако строго установлено лишь несколько: ночной чай, чай с восходом солнца, вечерний чай, утренний чай, послеобеденный чай, специальный чай.

Ночной чай начинается при луне. Гости приходят примерно в половине двенадцатого и уходят не позже четырех часов ночи. Обычно заваривают порошкообразный чай. Приготавливается он на глазах гостей: листья освобождают от прожилок и измельчают в порошок в ступе. Такой чай бывает очень крепким, его не подают на пустой желудок. Поэтому сначала гостей легко угощают различной едой. Чай "с восходом солнца" пьют около трех или четырех часов утра. Гости остаются при этом до шести часов. Вечерний чай начинается около шести часов вечера. Утренний практикуется в жаркую погоду, гости собираются к шести часам утра. Послеобеденный чай обычно подается только с пирожным примерно после часа дня. Специальное чаепитие (риндзитяною) организуется по каким-либо торжественным случаям: встреча с друзьями, праздники, смена времени года и т. д.


В наши дни искусством чайной церемонии в основном занимаются женщины. Сейчас нередко чайная церемония проводится не только в чайных павильонах, но и в одной из жилых комнат дома; часто чайной церемонии предшествует угощение. Однако неизменным остается дух чайной церемонии: стремление создать обстановку душевности, отойти от суетных, повседневных забот и дел. По-прежнему чайная церемония - это время для бесед о прекрасном, об искусстве, литературе, живописи, о чайной чаше и свитке в токономе.

В Японии существует множество школ чайной церемонии. Одной из самых известных является школа Урасэнкэ в Киото.

Японцы считают, что чайная церемония воспитывает простоту, естественность, опрятность. По-видимому, это так, но в чайной церемонии заключено и другое. Приобщая людей к точно установленному ритуалу, она приучает их к строгому порядку и безусловному исполнению социальных правил. Чайная церемония является одной из основ культивирования национальных чувств.

Azucar (Eastern_Star) все записи автора Уч-почмак (пирожки)

Баранину, сырой картофель и репчатый лук нарезают мелкими кубиками, продукты перемешивают и заправляют солью, перцем, лавром. Пресное сдобное тесто разделывают на лепешки, на середину каждой кладут фарш, края защипывают, придавая изделию форму треугольника. Сверху оставляют отверстие, прикрыв его шариком из теста. Выпекают в жарочном шкафу в течение часа. Во время выпечки в отверстие вливают бульон.

Мука 50, маргарин 10, яйцо 1/4 шт, дрожжи 1, вода 15, сахар 2, баранина 50, картофель 55, лук репчатый 25, перец, лавр, соль

Azucar (Eastern_Star) все записи автора В Уфе такое я ела постоянно)кто не пробовал-советую.

Вак-белиш (пирожки)
Замешивают сдобное пресное тесто и ставят на расстойку на 20-30 мин. Баранину нарезают кусочками весом по 10 г и смешивают с картофелем и репчатым луком , шинкованными кубиками, солью, перцем, лавром. Тесто разделывают на лепешки, на середину каждой кладут фарш. Края лепешки защипывают, собирая их складочками и оставляя небольшое отверстие, куда при выпекании периодически вливают жирный бульон. Отверстие прикрывают маленьким шариком из теста.
Мука 100, молоко 30, масло топленое 20, яйцо 1/4 шт, баранина 150 или говядина 160, лук репчатый 25, картофель 140, специи, соль.

Azucar (Eastern_Star) все записи автора
Еще одно распространенное блюдо Востока - манты. Они отвариваются на пару в специальных кастрюлях с решетками -- касканами. К мантам обычно подают различные острые приправы. Тесто для мантов делается либо пресным, либо дрожжевым. Фарш чаще всего готовится из мяса, к нему добавляют различные овощи. Тесто делят на куски, скатывают в жгуты и отрывают от каждого жгута небольшие кусочки. Им придают форму шарика и раскатывают так, чтобы края были тоньше, чем середина. Обычно тесто замешивается так: на 1 кг муки берется 400-500 г воды. В тесто добавляют соль и 2 яйца. Тесто хорошо месят, покрывают влажным полотенцем и дают отстояться. Для фарша мясо лучше не пропускать через мясорубку, а мелко порубить до величины зерен кукурузы. Лук очень тонко нарезают и также рубят острым ножом. При таком способе лук не выделяет сока. Начинку перемешивают, солят, посыпают черным и красным перцем и кладут в него мелко нарезанный курдючный жир. На 1 кг мяса берут 300 г курдючного жира. Существует несколько способов защипки мантов: на 4 или 5 углов, кружком, складками и т.п. По размеру манты также бывают различными. Наиболее популярны изделия весом 100-120 г. Манты отваривают на пару в специальной кастрюле мантоварке, раскладывая их на смазанных маслом решетках - касканах, в течение 30-40 минут после закипания воды.

Манты из мяса птицы
1 кг куриного мяса, 200 г лука, 200 г курдючного жира. Мясо отделить от костей, мелко порубить. Добавить мелко порубленный лук и курдючный жир. Готовят такие манты обычно из кислого теста. 100 г помидоров улучшат их вкус.