Странник_Су все записи автора Автор - maksss03

Пожалуй, единственное, на что осмеливается Кейн, оставшись один, - это открыть верхний ящик отцовского стола и достать оттуда потускневшую от времени тёмно-зелёную статуэтку, изображающую чью-то больную галлюцинацию, бред наркомана. Многоножку на каблуках-шпильках, в венце щупальцев, напоминающих украшение какого-нибудь индейского жреца и парашютики одуванчика одновременно.
Когда её обнаружили во время раскопок под Аркхэмским алтарём в начале прошлого века, то действительно подумали - оно - многоножка, бегающая на своих конечностях-шпильках. А потом вдруг поняли, что разглядывали Идол (именно под этим названием фигурировала статуэтка в исторических документах общества "Око Ньярлатотепа") вверх ногами и многоножка оказалась червяком с шипами-колючками...

Кейн ставит Идол на столешницу из пепельно-серого стекла. Глядит, как в последний раз, на это дикое существо, кощунственное всему земному. Вещество, из которого оно сделано науке неизвестно. Идол не плавится, не разрушается, гидравлика прессов с усилием в сотню тонн начинает трещать и ломаться, а возраст статуэтки неопределим. Профессор Лингвард - соратник отца, считает, что оно вообще изготовлено ещё в Докембрийскую Эру - шестьсот миллионов лет назад.

Томас не спешит уходить из кабинета. Помня о предупреждении Оза - не лазать, куда не следует - он, однако, открывает ещё один ящик в столе, пониже того, в котором храниться Идол. Там должны быть образцы переписки конца восемнадцатого века, которую вели два члена тайного мистического общества "Око Ньярлатотепа", чьи последователи (среди них полно таких, как его отец - с официальным возрастом под сто и более лет, а неофициальным, много больше), до сих пор собираются в старом особняке на Олди-Хилл-стрит в Аркхэме и вспоминают, те времена, когда общество выстраивало свои хитроумные интриги, владело экземпляром "Некрономикона", и управлялось Льюисом Фаррафтом. Впрочем, писем нет...

Внезапно Кейн чувствует, соринку в глазу. Она колет, колет, впивается в нежную ткань слизистой. Слёзы льются, Томас пытается тщётно сморгнуть, трёт пальцами. Но бесполезно...
"Срань господня! - сокрушается он, - Надо в уборную"
Бросает Идол в ящик, задвигает его. Прижимает пальцем глаз. Бежит к двери, на ходу коленом врезаясь в косяк стола.
- Мать твою!..
Прыгает до двери на одной ноге. Дёргает за позолоченную ручку и выскакивает в коридор.

О чудо! Как только тело переносится через порог, сводящий с ума зуд и слёзотечение, прекращаются. Кейн прижимается к белоснежной стене и трясёт головой.
Чтобы это значило?! А ты подумай! Неужели сложно догадаться, КТО поиграл с тобой, столь нагло?!.. Родной, непорочно тебя зачавший чудо-папашка, чей наказ - не лезть, куда не следует - ты фактически нарушил. Ведь его частица - в прямом смысле - всегда находится в кабинете!..
Кейн бьёт кулаком в стену. Не сильно, но отбитые костяшки потом розовеют. Против воли Томас прыскает истерическим хохотом, уткнувшись лбом в белые панели. Плечи сотрясаются, а из носа начинают течь сопли.
"Нет! Всё-таки надо в уборную!"
И идёт по кольцевому коридору, два десятка метров, резко сворачивает влево, толкает дверь, подскакивает к зеркалу, поскальзываясь и едва не падая на кафельном полу. Обычно этим туалетом пользуется охрана. Три кабинки, столько же раковин, полусферы плафонов на потолке, мелкозернистые стены, цветом и фактурой напоминающие срез колбасы салями...
Кейн хорошенько отсмаркивается, умывается ледяной водой - другой и нет, разглядывает покрасневший глаз. Ничего страшного, чёртов старый (очень старый!) дуралей, чего же тебе надо?!..
Скольких парней ты уже сгубил на пути к цели и губишь в этот самый момент?!..

В системе СК-Монады две звезды. Две жёлтых звезды, типа солнца, отдалённых на сто тридцать и сто шестьдесят шесть миллионов километров соответственно. Третья звезда, сияющая в небе, цвета индиго, уже и не звезда вовсе, а вспыхнувшая - в системе имеющей аббревиатуру SGL-56, - Сверхновая, удалённая от СК-Монады почти на сто световых лет - бессчётные квадрильоны километров. Светит она сильнее, чем все звёзды галактики М31 - Андромеда, вместе взятые...
Нетрудно представить, какое чудовищное гамма-излучение окутывает планету. Излучение, - от которого спасет, пожалуй, только свинцовый термокостюм, или, пожалуй, уж - экзоскелет толщиной десяток сантиметров. Такой потребует проработки концепции, долгого проектирования, месяцы экспериментов, астрономических средств (бутафорскую гидропонную плантацию построить дешевле), год постройки. Можно отправить парней в чреве планетохода - не так придётся запариваться по поводу создания чего-то концептуально нового, - обычная машина о шести амортизированных колесах, с необходимой защитой и наворотами, - но есть два серьёзных препятствия на этом пути.
Первое - неудобство транспортировки. К действующим вратам, возможно, добраться только, по пещерному водоёму, через узкую расщелину в стене, способную пропустить только специальный суженный, стреловидный катер повышенной манёвренности. Взрывать каньон рискованно, вполне вероятно обрушиться вся пещера.
Второе - ограниченность во времени. Папаша Оз чувствует себя всё хуже, а желание добраться до, так называемых, богоподобных тварей и артефактов древней цивилизации возрастает пропорционально ухудшению физического состояния.
Так что проще посылать одну группу смертников за другой... При этом в контракте на сотни тысяч долларов подписываемом при личном присутствии Оза, при улыбках и рукопожатиях, - не указывается, что при возращении оттуда, - с другой стороны, - парни, - с цветом кожи, как сырой картон, без волос, исхудавшие почти до уровня узников концлагерей, - будут блевать зелёной жижей и испускать едкую вонь перегорающих белков...

Кейн никогда не забудет, одного из группы "6-5" вернувшейся одиннадцать дней назад. Не забудет, как он стоял у причала, ему помогали стягивать термокостюм - обожженный, покрытый коркой радиоактивной серебристой пыли, пропитанный запахом испражнений, которые расщеплялись в специальной ёмкости под задницей, но цикл никогда не завершался до конца, оставались побочные продукты разложения.
Помогали освободиться от пут, человеку, пребывающему в полубредовом состоянии, отсоединяли шланги подачи питательной смеси, кислорода. Вытаскивали его - нетвёрдо стоящего на ногах-спичках, обёрнутого в пропитавшийся потом эластичный комбинезон. Когда он уходил на ту сторону - комбинезон ещё плотно прилегал к крепкому телу, а теперь мешковато обвисал, как на вешалке. Парень шептал сипло и обречённо, шелушащимися, бледными губами, оглядывая потухшим взором плохо видящих глаз, - сказывались последствия облучения, - копошащихся над ним бесстрастных людей, знающих вполне - его деньги получит семья:
- Так больно... - говорил он, качаясь, - Такая яркая звезда... и много света... Тело горело... Почему вы ничего не сказали?..

Но папаша Оз явно живёт в гармонии со своей совестью, предпочитая не встречать вернувшихся оттуда. Он считает, что корпорация и так щедра, в отношении нищих родственников обречённых, умирающих под действием обезболивающих наркотиков. Да и гибели подобно, чтобы общественность узнала, о том, как обманывает "Кейн Корпорэйшн", чтобы кто-нибудь в Конгрессе дал делу ход, и на компанию обрушилась заслуженная волна информационной войны, судебных разбирательств и шокирующих разгромных репортажей. Пусть лучше спокойно умирают, не беспокоясь больше о своих обеспеченных до конца жизни семьях...

...Томас Кейн отрывает одну салфетку за другой. Вытирает руки, обмакивает мокрое лицо, продолжая всматриваться в зеркало, как вдруг белый свет плафонов, сменяется красным, грозным светом скрытых в подвесном потолке - тревожных ламп. А тишину разрывает заунывная сирена и монотонный голос, повторяющий после каждой воющей очереди контральто:
- Биологическая опасность!.. Биологическая опасность!..

- Господи... - шепчет Кейн и срывается с места в коридор, залитый таким же красным светом - помаргивающим, рассеянным, рождающим щемящую тревогу, давление под сердцем. Томас Кейн бежит в центр управления, издали, заслышав зычные голоса охранников отпускающих команды персоналу. Двери открыты только на выход, служба безопасности, вряд ли впустит его, как высокопоставленное лицо, - внутрь зала. Но он же сын Оза, наследник! Да и сам Оз выходить не спешит. Доигрался...

- Я должен пройти! - заявляет он двухметровому амбалу, - из неподвижного манекена, превратившегося в живой матюгальник и шлагбаум, подталкивающий в спину неспешно выходящие из центра белые рубашки при галстуках и блузки при юбках, чуть выше колен по дресс-коду. Люди ведут себя спокойно и несуетливо, похоже, не совсем врубаясь, что вообще происходит. Ну, правильно - эти работают, в официальном отделе, - перед центром, - им доступ туда, либо ограничен, либо закрыт. Потому и спокойны...
Люди выходят в два ряда и на секунду непрерывное, организованное течение прерывается, чтобы пропустить Кейна к охраннику.
- Сэр, - говорит амбал, - Я не могу пропустить вас туда, если вы не находились там в момент, когда сработала тревога.
Изъясняется он умно. Почти, как профессор...
- Я один из руководителей проекта! Я должен быть там! Что ты сделаешь, чтобы я не прошёл?!.. Взвалишь на плечи и утащишь?..
Охранник борется с самим собой. С одной стороны чёткие указания, с другой - человек, который эти инструкции составлял, стоит прямо перед ним.
- Проходите, сэр... - говорит он, глядя прямо в глаза, и тут же бросает клеркам указание пропустить мистера Кейна. Те учтиво расступаются, впрочем, расступаться почти не требуется, эвакуация официального отдела прекращается - выскакивает последняя пара...
В отделе никакого хаоса, - в спешке брошенных на пол документов, планирующих под потолком листов бумаги, сверзившихся клавиатур, снесённых перегородок и болтающихся в невесомости на сетевых проводах - настольных ламп. Семнадцатидюймовые мониторы сообщают информацию на фоне красной заставки - Биологическая тревога! - и в дополнение - Эвакуация обслуживающего персонала!

Кейн бежит к заветной двери, отирая залитый потом лоб. Толкает её. Заблокирована. Достаёт пропуск - здесь всё по старинке, дверь в обычное время даже не запирают. Прикладывает к сканеру. Хоть бы открылась! Когда желаемый сигнал - короткое пи - и щелчок замка срабатывают, - до Томаса вдруг доходит, а какого он собственно чёрта туда так рвётся! Себе на погибель?!.. Нет, - думает он, неуверенно проникая внутрь, - там не настолько всё серьёзно, скорее угроза исходит с планеты, и дальше врат не проникнет. Иначе паника охватила бы центр. Все бы побежали оттуда...
Кейн ошибается...

...Первое, что он видит - человек двадцать склоняются над раскуроченными системными блоками компьютеров - каждый над своим, - порубленными специальными мелкозазубренными топорами с большой площадью лезвия, и выдирают жесткие диски из распотрошённых, зияющих внутренностями корпусов. Душераздирающие зрелище. Другие суетятся вокруг стенда с артефактами, добытыми с СК-Монады. Образцы тканей, почвы, искусственных материалов. Хватают, укладывая в кейсы, стараясь соблюдать порядок, но видно, как трясутся руки, и колбы с образцами жидкостей не всегда попадают в нужного размера ячейки. Люди не замечают Кейна, коротко перекликаются словами, имеющими техническое значение, включающими научные термины. Перебегают, как по окопу - на полусогнутых, - от одного стенда к другому, от одного системного блока к следующему...
Трое людей, - среди них профессор Лингвард, смотрят на огромный экран, словно выжидая.
Кейн следует их примеру...

На экране изображение устойчиво не всегда - оно, то припорошено метелью, то разлиновано поперечными помехами, подёрнуто мерцающими сполохами, а то становится совсем тёмным, уходя в глубину. Но Кейн ловит редкий момент, когда картинка стабилизируется и можно на секунду-другую разглядеть подробности...
Нечто - в пещере Харам в желтом студенистом тумане, заполнившем пространство сгустками разной плотности. Что-то движется во мгле. Это что-то не то прилипло к потолку длинными присосками, не то стоит в воде на ногах-ходулях, лениво подёргивая в жёлтой завесе волосками-прутьями, извивающимися на этих ногах-ходулях-присосках отливающими серебристым...
- Оно вырвалось из ущелья, не успели мы и глазом моргнуть, - Кейн вздрагивает и оборачивается. Рядом стоит отец, - Вода в озере мгновенно испарилась, заполнившись кислотой. Сквозь скальную породу оно пролезло, растворив её, превратив в текучую, жидкую мерзость. Ты бы это видел, Том... Я-то видел, пока все камеры не накрылись, кроме одной, - той, что у лифтовой шахты. Его тело - лепёшка, раскатанный блин, прилепившийся к потолку пещеры, мгновенно пожравший сталактитовые заросли. Оно стремится в благоприятную среду, на поверхность. Кислотой плавит породу, дыру в потолке. А конечности, или что это - не важно, погрузило на дно нового озера...
- Оно живое?.. - Кейн заворожено вглядывается в экран. Ясная картинка появляется на нём всё реже, - больше помех, "снега", мерцаний. А жёлтый туман становится более густым и непроглядным. Его прорезает только один луч света с мачты. Другие, похоже, завалились, расплавившись. Когда затухнет последняя, станет совсем темно, но ещё раньше, накроется - камера...
- Оно - ублюдок Ньярлатотепа. Сам же Ньярлатотеп - небиологический, в нашем понимании, - организм. Так что и это... - Оз качает головой, указывает на экран, - Мы уходим. Чтобы достать нас снизу - ему надо от шестнадцати до двадцати пяти минут. Так считает компьютер...
- А группа?..
- Про группу забудь. Ты не хуже меня знаешь, что, они и, после возвращения оттуда - уже нежильцы... Пещеру и купол будем подрывать направленным взрывом, пока не поздно... - Оз поднимает кверху руки - неожиданно резво, и кричит неожиданно громко, - Ребята давайте заканчивать! И уходим! - и снова говорит сыну - побледневшему и осунувшемуся, - Том, давай выбирайся. Мы за тобой...
По Куполу пробегает вибрация. Ажурная конструкция под потолком, способная выдержать восьмибалльное землетрясение, гудит и незримо покачивается. Расщепление твёрдого вещества, происходит на атомарном уровне. Обыкновенный распад... - проносится в голове Томаса, - Возможно, времени ещё меньше.
- Я выйду только с тобой и со всеми...
На экране непроглядная чернота. Всё. Конец. Тварь, вывалившаяся из немыслимо далёких вселенских глубин, с каждой секундой подбирается ближе. Страшно подумать - оно прямо под ногами.

- Бегом! БЕГОМ!!!
Сухая, необжитая пустыня сдавливает со всех сторон. Пыль носится клубами, запорашивая глаза. Ветер горячий и солоноватый. Дыхание Мёртвого моря.
Люди в кольце охраны, в трёхстах метрах от Купола молча наблюдают за бегством толпы в сорок человек. Толпа движется в их сторону. В круг защиты. Большинство с кейсами, по два в руках, а то и по четыре, по паре на каждую. Кто-то несет кейсы, сжимая в подмышках, семеня по пыльной колее, пробитой джипами в грунте. Охранники везут Оза Кейна в инвалидной коляске с автоматами наперевес. Рядом бежит Томас Кейн, уставившись на швейцарский хронометр на запястье. До взрыва десять секунд, а Купол уже стонет, балки скребутся одна о другую, донося режущее слух скрежетание, подземный гул. Кейну, кажется, что он чувствует, как под землёй ворочается, извивается, вгрызаясь в почву кошмарное создание, порождение неведомого разума... Сейчас оно выберется, вылупится наружу и тогда...

Быстрее бы уже!.. Секунды, даже эти сучьи, проклятые мгновения, неизбежно растягиваются. Превращаются в вечность, застывают, увязают. Не хотят течь дальше - упорно, упрямо. Может оно, и время себе подчиняет?!!.. Если бы Кейн помнил хоть одну молитву из своего безоблачного, стерильного детства, он бы не постеснялся читать её вслух... Когда это закончится он больше не будет работать с отцом! Никогда! Ему плевать! Это дорогого стоит! Знать слишком многое... Блаженное неведение лучше! Вот бы в монастырь, как можно дальше от врат, от Сингулярностей, искажающих человеческое сознание, подчиняющих!
Мысли проносятся со скоростью молнии. Время разгоняется...
Пять, четыре, три, два, один...

Из-под земли доносится катящееся наскоками урчание - далёкое, но нагоняющее. Возрастает до грохочущего гула. Он слышит серию взрывов. От подошв к коленям и выше, пробирается дрожь, зубы начинают стучать. Люди смотрят под ноги, беспокоятся, переговариваются. Всё чаще слышатся вопросы: "Да что же там произошло?!..".
Купол начинает проседать, трескаться, - из-под него, как из китового чрева, в небо взлетает пылевой фонтан, превращающийся в сплошную завесу, а затем, прямо из центра сооружения - самой верхней точки, выдавливая полусферы стен наружу, отрывая куски ферм, - чёрно-оранжевой хризантемой расцветает пламя ревущего взрыва. Громоподобный рык...
Затем Купол оседает в огонь, увлекая за собой деформированный каркас. Слышится лязг падающих балок и треск огня над пустыней.

Но ещё полчаса Кейн не сводит глаз с пожарища, ожидая, что вот, сейчас из пепла, - рваной раны в пустыне, - появится жёлтый туман, а за ним полезет - величаво и отвратительно - окутанный облаком испарений, капающей кислоты, шевелящихся волосков на многочисленных ходулях - отпрыск богоподобного Ньярлатотепа...