Как раз это нам не нравится.
Именно поэтому нам надо
к этому привыкнуть…
Клаус-Лукас Тодд

Как-то одна приятная во всех отношениях дама устало воскликнула: «Боже мой, я чувствую себя, как раздавленная собака!» На что немедленно получила возмущённый ответ одного очень известного господина: «Вы не знаете, что чувствует раздавленная собака!»
Тот человек, который прочитает трилогию Аготы Кристоф – «Толстая тетрадь», «Доказательство», «Третья ложь», - возможно, так и не сможет ощутить именно то, что чувствует раздавленная собака. Но вот пережить и прочувствовать то, что переживает главный герой (или герои?) трилогии – Клаус-Лукас (Клаус и Лукас?) Тодд – он, этот воображаемый читатель, сможет вполне. И дело вовсе не в том, что это своего рода «роман-воспитание», и даже не в том, что написан он (они?) очень откровенно (автор говорит устами своего героя: «Сочинение должно быть правдой. Мы должны описывать то, что есть, то, что мы видим, слышим, делаем…»)… Дело, возможно, даже не в том, что трилогия написана порой чересчур откровенно. Скорее всего, вся необычность и новизна (относительная, конечно) произведения заключается в том, что, несмотря на довольно пессимистичное и мрачное звучание, во многом свойственное современной европейской прозе, оно оставляет после себя странную призрачную надежду на то, что всё будет хорошо. Просто хорошо, потому что иначе – никак.
Главный герой (или герои – этот вопрос не оставит читателя на протяжении всего повествования) ведёт дневник. Это десятилетний мальчик, у которого, возможно, есть брат близнец, а возможно, его нет, потому то этот ребёнок, находясь в тех условиях, в которых он оказался, просто вынужден был придумать себе двойника, с которым ему было бы легче проходить через различного рода жизненные испытания, выпадающие на его долю. В первом романе трилогии – «Толстая тетрадь» - мы видим его десятилетним парнишкой, переехавшим к Бабушке, потому что его родной город уничтожен – идёт Вторая мировая война. Когда мы слышим слово «бабушка», сразу появляются самые разные, но очень светлые воспоминания: тёплая печка, тихий голос, блины со сметаной, запах яблок… Этому мальчику ничего подобного вспомнить не удастся, потому что единственное, чему его научила Бабушка – это жёсткость до жестокости и крысиная способность к выживанию в любых условиях. Читая роман, наблюдаешь, как красивый и добрый мальчик ожесточается, становится циничным и грубым, всё и всегда замечает и пытается использовать в каких-то ему одному ведомых целях. «Слова, обозначающие чувство, очень расплывчаты; лучше избегать их употребления и придерживаться описания предметов, людей и себя, то есть точно описывать факты,» - говорит автор. И именно так рассказывает свою историю её герой. Иногда возникает желание вымыть руки, отбросить книгу, забыть о ней хоть на время – не получается. Она как магнит, снова и снова зовёт к себе…
Казалось бы, в ребёнке, который совершенно равнодушно реагирует на смерть близких, на войну, на странные порой отношения между людьми, не может остаться ничего хорошего и доброго. Но вот приходит время книги второй – «Доказательство» - и читатель понимает, что в человеке человеческое убить очень трудно. Наш герой (теперь уж точно «герой», потому как персонаж Аготы Кристоф остался в одиночестве) повзрослел – ему уже почти восемнадцать лет. Война закончилась, недалеко граница Варшавского блока – а вокруг страх сказать, подумать или сделать что-то «не то». И только Лукас не испытывает этого страха. Он спасает людей, книги, ищёт друзей… Понимает цену любви, дружбы, осознаёт горечь потери и одиночества. Он рано повзрослел, пережил всё это значительно раньше, но осознать смог только сейчас. И то, что происходило с ним раньше, смешивается в его сознании с тем, что случилось совсем недавно. «Воспоминания бледнеют, стихают – но не исчезают…» - эта истина оказывается вовсе не так уж банальна.
Последняя часть трилогии называется «Третья ложь». Жизненный круг героя завершается, и «бывает, что жизнь грустнее самых грустных книг»… Клаус снова встречает Лукаса, но на этот раз встретились не братья-близнецы, которые ни дня не могли друг без друга, встретились не равнодушные люди, которые потерялись в водовороте жизни, - встретились чужие старики (или это один старик наконец-то нашёл себя?), которым нечего сказать друг другу, потому что их дети и внуки, живущие в мирное, спокойное время, не живут – они готовятся прожить жизнь, совершая ту же ошибку, которую совершает всё человечество испокон веков. Старики знают, что не стоит готовиться – надо жить. Но их уже никто не слушает: что толку слушать стариков? Да, они многое знают, но их близким кажется, что эти знания устарели и никому не нужны. Но старики (старик?) понимают, что «задавать себе вопросы – ещё хуже, чем всё знать»… И осталось им в жизни только одно: задавать себе вопросы, на которые ответа нет…
Как уже говорилось, это довольно странная и мрачная книга, написанная прямо и без словесного кружева, так широко используемого порой тогда, когда говорить хочется, а сказать нечего. Ценность этой трилогии в том, что она напоминает фильмы Ларса фон Триера и Томаса Винтенберга, создателей и членов знаменитого объединения «Догма» (последний, кстати, собрался экранизировать эту трилогию). Как эти кинорежиссёры, Агота Кристоф отказывается от всякого рода ухищрений и спецэффектов, «наплывов» и «затемнений», грима и искусственных декораций… Жизнь, описанная писательницей, не солнечный яркий пейзаж, это хмурое утро и холодный вечер. Многие живущие на земле видят свою жизнь именно такой, к сожалению…