Сегодня подумалось.
Как часто мы мысленно ругаем родителей и семью. За то, что они кормят нас по своим соображениям, провоцируя полноту; или даже за то, что просто живут, просто едят и просто - безо всякой задней мысли - приглашают нас поесть с ними или предлагают что-то попробовать, будто провоцируя наши нарушения. Какая злость появляется внутри в такие минуты. Кажется, что они нарочно делают это; что они хотят, чтобы мы сорвались, чтобы обожрались, чтобы были жирными. Что они ограничивают нашу свободу своими представлениями о нормальной еде. Как раздражает и даже бесит в сотый раз отказываться от предложения поужинать. "Неужели я неясно выражаюсь?" - так и закипает внутри злоба, и мы агрессивно орем: "Не хочу!"
И мечтаем жить отдельно. Чтобы никто не мешал нам... Не мешал убивать себя. Голодом, блевом, зажорами, таблетками, чаями, спортом до упаду или безграничной ленью жвачного животного.

А ведь когда-то этого не будет. Когда-то их - не станет. И никто не будет больше мешать нам жить, как хотим. И никто больше не позовет на ужин. Не будет настаивать на добавке, и покупать соблазняющие шоколадки - причем самые-самые наши любимые. Не станет причитать о нашей (мнимой или не очень) худобе, прислушиваться под дверями туалета или угрожать больницей, узнав, что наши месячные не дают о себе знать уже пару-тройку месяцев.
И как же мы взвоем тогда. С какой болью будем вспоминать сегодняшние дни. Как будем готовы весить сто, двести килограмм - только чтобы мама и папа были рядом. Как будут литься слезы и душить чувство вины за наши сегодняшие мысли, злость и раздражение. Как будут нестись в пустоту мысленные мольбы о прощении за все, и мы не будем верить в произошедшее, и с какой-то глупой детской надеждой, в самых дальних уголках подсознания наш внутренний ребенок будет ждать, что вот, сейчас, мы извинимся за все, скажем "я больше не буду!" - и мама с папой вернутся. Как всегда возвращались. Это ведь мама и папа, их не может не быть, как не может не быть солнца и неба.
Только все будет бесполезно уже. И сколько бы подсознание ни отрицало, сколько ни выли бы мы на луну - ничего не изменится. Их больше не будет.
А с нами на всю жизнь останутся воспоминания. Хорошие - о них, и плохие - о нас. И бесконечное чувство вины за гадкие мысли юной глупости.
И, возможно, в попытках справиться с этим чувством, мы станем еще сильнее опекать наших дочерей. Покупать им шоколадки (их самые любимые - мы ведь знаем, какие они любят больше всего!) и стараться приготовить вкусный ужин к их возвращению из школ, институтов и работ. Терпеть их раздраженное "Не хочу!", тревожно глядеть на так сильно (как нам будет казаться) выступающие ключицы и незаметно для них прислушиваться к звукам из ванной или туалета...