Шоу ценою в жизнь

Валерий Леонтьев: “Если на моем первом концерте в Кремле не будет экстаза, я на второй не приду!”

Спецэффекты и новейшие компьютерные технологии, изысканный балет и шокирующие световые решения, премьеры песен и обожаемые публикой хиты — со скоростью секундной стрелки проносится репетиция самого сумасшедшего шоу, которое можно будет увидеть только два раза в нашей жизни — 21 и 22 октября в Кремле.


На сцене царствует он — хозяин сего действа: вечный Казанова, бешеный вихрь на сцене, ласковый ветреник в жизни, недостижимая мечта миллионов женщин, человек, рожденный для любви, — Валерий Леонтьев.

— Валера! Киркоров говорит, что на сцене вы — Бог. Как отреагируете: скромно или честно?

— Да Дьявол я, Дьявол!

И умчался вглубь сцены со своим микрофоном наперевес...

Так Бог он или Дьявол? У него масса божественных достоинств и совсем немного ну просто дьявольских недостатков. Самый чертовски неприятный — он постоянно занят, ему всегда ни до чего, ему вечно пора на грим, на запись, на съемку, на репетицию и самое неприкосновенное — на сцену. А если лечь у него на пути? Хм... а почему бы нет?

— Валера, что надо сделать артисту, чтобы публика любила его всю жизнь? — спрашиваю я, когда он едва не спотыкается об меня, расположившуюся на натертых добела балетными тапочками досках сцены. А что такого? Он-то на ней блаженно валялся, когда финалил песню «Анжела», и томно возлежал, когда пел «Вы меня не знаете, господа!».

— Много работать, постоянно совершенствоваться, искать новые сценические ходы и музыкальные решения, не опускаться до фонограммы, отдавать себя целиком зрителю, да много чего еще...

— А если по секрету и не для печати?

Он все-таки присаживается рядом. Ну, слава тебе господи! Наконец-то вырван из своей сумасшедшей, поглощающей его целиком, доводящей до полного изнеможения репетиции.

— Надо любить сцену, как женщину. То есть в твоем личном контакте со зрителем должны фонтанировать чувства, эмоции, энергетика должна быть на пределе, проще говоря, это — такой особенный творческий секс.

— То есть зал должен вызывать у артиста эрекцию?

— Обязательно! Причем взаимную! Но это не для печати...


Вот так всегда, самое любопытное у него не для печати.

— Значит, шоу, которого мы с таким нетерпением ждем (ведь вы — совести у вас нет! — не выступали в Москве целых шесть лет), — это будет чистый секс?

— Нет, симбиоз секса и компьютерных технологий, эдакая техногенная катастрофа в сфере эмоций, взрыв, шок, эпатаж.

— А главное?

— Энергетика! Если она не будет зашкаливать и от нее не будет трясти, во-первых, зал, а во-вторых, от той отдачи, которую я жду, меня самого, то знаешь? Я тогда, пожалуй, на второй концерт не приду.

— Как это? — ахаю я от неожиданности и тоже сажусь.

— Ну а зачем, если не будет экстаза? Все и делается ради вот этого сумасшедшего единения с публикой!

— А разве у вас так бывает, что не бывает экстаза?

— Другие выступления, которые я даю в сотнях российских городов, да и за рубежом, они технологически проще: ведь нет такого наполнения концерта спецэффектами, не задействована столь сложная техника, не выстраивается бесконечная череда декораций на сцене, нет таких сложных световых решений.

— Но ведь энергетически все остальные концерты ничуть не слабее предстоящих, я знаю, вы всегда работаете с одинаковой эмоциональной отдачей, то есть выкладываетесь до предела...

— Разумеется, я всегда отрабатываю «по-чесноку», а то бы люди не приходили ко мне вот уже 40 лет кряду! Только попробуй схалявить — хоть раз, хоть где-то... Зрительское сарафанное радио — это тебе не желтая пресса, сразу будет эффект! Тут же опустеют залы! Но по уровню спецэффектов такое шоу, которое будет в Кремле, я, конечно, уже не повторю нигде и никогда. Во-первых, это невозможно технически, во-вторых, финансово. Так что это будут действительно уникальные концерты.

— Что вдруг вы на такое решились: дорого, спонсоров у вас, знаю, нет, плюс максимальная выкладка по эмоциям? Зачем так надрываться?

— Так ведь юбилей у меня — 40 лет творческой деятельности, пришлось решиться на концерты в Кремле. А в Москве если работать, надо делать шоу сверх своих возможностей, чтобы круче, чем у западных звезд. Чем я хуже той же Мадонны или Леди Гаги? А спонсоров действительно нет, я не люблю просить, зависеть. Лучше заплачу за все сам и буду хозяин-барин.

— Вы упомянули для сравнения Леди Гагу и Мадонну, видели концерты обеих?

— А как же! За основными конкурентами надо присматривать (смеется). Они обе реально классно работают. Леди Гага вообще шикарна — стиль, энергетика, эпатаж! Но все те технические приемы, что есть у них у обеих, были и у меня в концертах: и водопады, и мосты, и движущиеся конструкции, и еще бог знает что. У меня даже раньше по времени, и намного.

— Стырили идеи?

— Может, и стырили, музыкальный мир узок, все друг за другом следят, и не только мы за ними, уж поверь. А быть может, и сами придумали, идеи — они же витают в воздухе. Только что-то задумаешь — глядь, уже у коллег есть!

— Производственный шпионаж!

— Не знаю, но вряд ли, каждый ведь работает сам по себе.

В это время музыканты начинают проигрыш его новой, очень лиричной, до боли пронзительной композиции «Все чудесно». Он сразу рефлекторно дергается, чтобы немедленно встать и продолжить репетицию, а я стремительно бросаю следующий вопрос, чтобы, наоборот, не дать ему уйти.

— Валера, а вот скажите: ваши шоу — это ваша личная жизнь или публичная?

Сбитый словом с движения, он не успевает сбежать, музыка замолкает и разговор продолжается.

— Конечно, личная. Вот это-то как раз самое что ни на есть личное! Все, что есть на душе, я все распахиваю на концерте перед зрителем, это как первое признание в любви, как последняя молитва перед боем, как исповедь. А иначе никто бы не приходил на мои концерты, кому нужен эмоциональный фастфуд и энергетическая подделка?

— Тогда насколько важно для вас, чтобы очередная песня отражала вашу собственную жизнь, ваше внутреннее я?

— Нет, вот чтобы песня тупо повторяла какой-то сюжет из моей личной жизни, это ни в коем случае! Зачем? Это слишком грубо и примитивно. Но я всегда должен найти в себе какие-то полутона, отголоски сильных эмоций, штрихи собственных ощущений и привнести это в исполнение песни, это все выстраивается на уровне ощущений, в противном случае песня не получится, не родится.

— За сорок лет своего звездного творческого пути вы исполнили сотни песен, то есть сыграли множество самых разных ролей. У вас не бывает в какой-то миг ощущения, что вы — это сейчас не вы, а герой какой-то очередной песни?

— То есть не бывает ли у меня раздвоения личности? В жизни нет, у меня очень сильная, устойчивая психика, иначе я бы не выдержал такой длительный звездный срок — сломался бы. А на сцене... Ну, наверное, ровно столько, сколько положено по профессии. Конечно, когда я перевоплощаюсь в того или иного героя очередной песни, я чувствую то же, что и он должен был бы чувствовать в реальной жизни. Но ведь это и есть артистизм!

— Что самое тяжелое в бремени славы: то, что вы не человек, а любимая игрушка, которую, с одной стороны, все обожают, а с другой — в жадности своей порой обращаются с ней бесцеремонно? Или есть что похуже?

— Первое тоже, но самое страшное — это бремя надо все время утяжелять, то есть слава должна все время подтверждаться и желательно увеличиваться в объемах, даже если ее поддерживать на вчерашнем уровне, она потихоньку будет таять. Эта работа всегда и только на износ, психическая и эмоциональная сверхотдача, опять же, вечный страх пережить свою славу, а без него не живет ни одна звезда, что бы мы там ни говорили! Вот это — самое тяжелое.

— Но это вам это пока не грозит!

— Пока, слава богу, нет.

— Каждое ваше шоу, а вы ведь были первым, кто привнес этот вид искусства в советскую эстраду, вписало в историю отечественной музыки свои нетленки: «Полнолуние» дало зрителю «Казанову», «По дороге в Голливуд» — «Танго разбитых сердец», «Гонолулу», «Анжелу», «Фотограф» — «Девять хризантем», «Виновника», «Бездомную любовь», «Солдата и моряка», «Сны беззаботные», «Безымянная планета» — «Если ты уйдешь», «Ночной звонок», «Шестая жизнь» — «Мишель», «Кленовый лист», «Свечу». Перечислять можно до бесконечности. Юбилейная программа подарит какие-нибудь шедевры?

— Всегда сложно прогнозировать, какая песня выиграет гонку популярности. Зачастую ты сам, исполнитель, да еще вкупе в авторами — казалось бы, тут и промахнуться-то невозможно! — делаешь ставку на одну песню, в которую вложены все основные силы, да зачастую и значительные средства, а любимой становится какая-нибудь простенькая песенка. А бывает и того хлеще, напоешь какой-нибудь несложный мотивчик на репетиции в перерыве между песнями, а назавтра приходишь: эту песенку уже мурлычут себе под нос музыканты, тогда ты берешь и пробуешь ее в концерте, а через неделю вдруг слышишь из чьего-нибудь кармана, дергаешься от непонимания, а оказывается, она уже разошлась как позывной мобильного телефона. Такие вот бывают песни-Золушки. Так что прогнозировать ничего невозможно.

Но тем не менее все-таки я надеюсь, что мои новые композиции — и «Все чудесно», и «Художник», и «Не надо яда» потеснят других песенных любимчиков в зрительских сердцах и займут там свое достойное место. Я вложил в них много сил, эмоций и чувств, мне бы хотелось, чтобы они понравились. Кстати, к концерту я сделал и новую пластинку, которая тоже будет называться «Художник». Туда вошли все мои новые песни и немного «золотого нафталина», это для прогульщиков, для тех, кто давно у меня не был, ну и для истинных ценителей, конечно!

— Видно, песни, что вы перечислили, — совсем не Золушки, но будем надеяться, что их творческая жизнь сложится удачно. А изменились ли с годами музыкальные вкусы публики?

— Оскудение, которое свойственно в последние годы нашей эстраде, ее целенаправленное обдирание с музыкальной и поэтической точки зрения, когда зрителя намеренно приучают к суррогатам, увы, дало свои сорняковые плоды. Вот конкретный пример: юбилейный концерт я открою песней, которая была вообще первой в моем репертуаре, решил: пусть будет такой резкий возврат к началу, но, разумеется, в новом музыкальном решении, с современной аранжировкой, чтобы звучала она стильно, в соответствии с днем сегодняшним. И эту песню — Тухманова «Танцевальный час на солнце» — я попробовал показать на одном концерте в очередном своем концертном туре. Так вот, люди сначала вообще не поняли, что это я там исполняю на сцене! Их ухо совершенно отказывалось воспринимать великолепную тухмановскую музыку! И только к середине песни они как-то эмоционально откликнулись на эту композицию.

— Но вы все равно от своего не отступили, и она будет в концерте, да еще первой, сразу такой музыкально-интеллектуальный шок?

— Но не могу же я быть в числе тех, кто зарабатывает любовь публики примитивизмом! Зачем тогда все эти сорокалетние усилия, бесконечная самоотдача, пренебрежение всем личным? У меня ведь толком ничего в жизни нет кроме сцены! Зачем тогда все это? Я всегда стремился не просто работать в стиле поп-музыки и деньги за свой труд получать, а как-то развить жанр, что-то внести в него нового, самобытного... Нет, я не могу себе позволить поставить гонорары, да пусть даже популярность! — ниже ремесла.

— Достойно! В вашем репертуаре за 40 лет творчества накопилось несколько сотен песен, по какому принципу вы отбирали программу для юбилейного сольника в Кремле?

— Это было чуть ли не самым сложным! Пойди попробуй не спеть самые обожаемые публикой хиты — обидишь зрителя! У каждого ведь есть свое, любимое. И если его любимое не совпадает с моим, то это повод для драки! Есть другие интересные песни, они в свое время появились в моей программе как-то раньше времени, зритель не был к ним готов и не оценил по достоинству, и мне кажется, что вот сегодня им можно было бы дать вторую жизнь, их тоже хочется показать. Ну и новых песен у меня ведь великое множество, зрители в других городах, кто регулярно ходит на мои концерты, знают, что за те шесть лет, что я не работал в Москве, программа полностью обновлялась как минимум дважды. Так что весь этот творческий багаж в трехчасовой концерт ну никак не лезет! Вот до сих пор еще и не сделал окончательный выбор в отношении некоторых песен.

— Концерт как-никак в Кремле, ждете высоких гостей? Знаю, что Светлана Медведева бывает на ваших концертах, с Путиным вы вообще на закрытом правительственном приеме пели дуэтом, и весьма успешно...

— Ну, сказать, что так жду, что аж от окна не отхожу, все высматриваю, пожалуй, нельзя. Но если придут, буду, конечно, очень рад. А вообще, на эти концерты собираются сотни людей, с которыми я когда-то пересекался в жизни: работал, приятельствовал. Обещались быть все, кому я дорог и кто, соответственно, дорог мне.

И тут музыканты вновь начинают проигрыш репетиционной песни, на сцену выходит десять человек балета, и мой собеседник мгновенно, неуловимым движением вскакивает и направляется к микрофону. Я не успеваю тормознуть его очередным вопросом — вот черт!

«А пока мотыльки не сгорают, в темноте над огнем пролетая, просыпаются в сердце надежды...» — голос, полной легкой грусти с оттенком пронзительной веры в жизнь, как бы ни выворачивалась она на день сегодняшний, летит над пустыми креслами. И несмотря на то что слушателей нет, а следовательно, нет эмоциональной отдачи на порыв артиста, в зале все равно создается хрупкая атмосфера полного доверия и тепла.

Нет, все-таки на сцене он — действительно Бог.


материал: Татьяна Федоткина. МК.

Московский Комсомолец № 26077 от 26 октября 2012 г.

Валерий Леонтьев пролил в Кремле кровь

А зрители — слезы счастья, восторга, грусти и умиления

Он не от мира сего. В прошлом веке не от мира советской эстрады, в нынешнем — не от мира шоу-бизнеса. Он вне музыкальных жанров, вне определенного стиля одежды, вне моды и вне сценических законов. Он вне времени и пространства. Есть артисты, и есть Валерий Леонтьев. Он кошка, которая гуляет сама по себе по сцене в сопровождении зрительского помешательства в зале. Кто не верит, может сходить и увидеть. Кто не способен ходить, для того видео на сайте «МК».

фото: Лилия Шарловская

У него прошли два аншлаговых концерта в Кремле... Нет, аншлаги — это то, что бывает и у других. А у него — двенадцатитысячная сходка посвященных, на которой он шаман, управляющий неким потусторонним действом. Пойте! Они поют... Танцуйте! Танцуют... Раздевайтесь! На сцену летит все: от элементов нижнего белья до пиджаков. Команды «не дышите!» не было, но они и так затаивали дыхание, когда звучали его самые пронзительные песни: «Роза», «Затмение сердца», «Не надо яда», «Художник», «Ночной звонок», «Все чудесно». Он пел два с лишним часа вживую, когда и чем дышал, неизвестно. Быть может, жабрами, что скрывает под татуировками. А они там, в зале, только выдыхали: «О-о-о-о-о». Под это «о-о-о-о» вперемежку с надрывным «браво!», под аплодисменты, что звучали все песни напролет четко в такт музыке, он завораживал зрителей своим голосом с неповторимым тембром, которым владеет в совершенстве. Укрощая взглядом порывы броситься ему на шею в момент выходов в зал, стряхивая с рук капли крови, что то и дело выступали от уколов шипами роз (их дарили огромными охапками), вытирая с лица пот, он вел свою паству туда, куда хотел.


Так кто же он, этот человек вне сюжета? Почему его сольные концерты больше напоминают массовый зрительский экстаз, оставляя за собой острое послевкусие, которое иногда длится всю жизнь?

То, что свои шоу Леонтьев начал делать еще на заре туманной юности, когда никто в СССР даже не подозревал о таком виде искусства, известно всем. С годами его супердейства не стали менее замысловатыми и необычными, но получили большее театральное развитие. Так, в минувшие выходные на сцене Кремля можно было наблюдать все элементы, которые обязаны наличествовать у дорогого шоу мирового уровня. Задники, выполненные с должным размахом: фотографии, видеосюжеты, рисунки полностью соответствовали содержанию исполняемых песен. Мониторы по бокам, повторяющие в увеличенном масштабе происходящее на сцене. Учитывая размеры и некоторые особенности зрительного зала Государственного Кремлевского дворца, это было крайне важно для массового успеха концерта. Ведь если партер и первые ряды амфитеатра еще имели возможность увидеть непосредственно артиста, к тому же тот несколько раз выходил в зал, то все, что дальше, — пространство, откуда зрители практически лишены возможности детально рассмотреть исполнителя.

Сцена была декорирована неким сложным лабиринтом (сам Леонтьев называет его адронным коллайдером), который по ходу действа раздвигался, сдвигался, приближался и удалялся, проще говоря, вел себя как живое существо. Уникальное световое оформление сцены, где в нужный момент все то пламенело, как после ядерного взрыва, то рассыпалось сверкающими звездами, дополнялось спецэффектами, выполненными в 3D. Работа музыкантов и балета была безупречна — на сцене заполняли театральные паузы, необходимые артисту для расстановки акцентов в своем сценическом действии, прекрасные музыкальные импровизации и отточенная, местами просто фантастическая хореография. С точки зрения танца особенно впечатляюще были поставлены песни «Танго разбитых сердец», «Гонолулу», «Маргарита», «Сокровища черного моря». А фрагмент из песни «Не надо яда», когда артист весь в сверкающем черном в сопровождении двух балетных в ярко-красном поднимается, совершая сложнейшие па, высоко вверх по лестнице и как бы обрушивается там в бездну, вполне могли бы позаимствовать и Мадонна, и Леди Гага.

Костюмы для всех участников шоу были подобраны абсолютно точно и смотрелись самым выигрышным образом. Но на главном действующем лице в тот вечер побывала целая череда дизайнерских находок. Они менялись по цвету и стилю. От черного, властного, диктующего, концентрирующего силу, для первых, наиболее сложных песен до светлых, ласкающих тонов. На редкость чувственно даже для Леонтьева смотрелось черно-красное одеяние, одновременно скрывающее и подчеркивающее хорошо натренированное тело артиста. Бело-голубые матросские тона придали певцу фривольности и сделали похожим на французского клошара. Белая сеточка и штаны, расстегивающиеся по бокам, внесли элемент эротики, которая, впрочем, длилась недолго, сменившись настоящим одеянием вождя индейского племени.

И, конечно, немаловажную роль играли при постановке номеров развевающийся плащ и мистическое ожерелье в несколько перехлестов с закрепленными по нему красными безделицами. (Как утверждают фанаты артиста, это именные женские сердца, причем ожерелье с каждым годом становится у их кумира все длиннее.)

Но главное, там был он сам — единственный на сегодняшний день артист, способный показать как мировое супершоу, так и отработать без малого трехчасовой концерт просто на черном квадрате задника. Так в чем же феномен уникальности этого исполнителя?

Он не просто поет, он играет каждую песню, как трехминутный спектакль, вкладывая в это небывалый то драматический, то комический талант. Он певец с редким артистизмом, ему подвластна любая эмоция, которую он задумывает внести в исполнение. За почти трехчасовое действо Леонтьев показал все наиболее яркие человеческие эмоции. На сцене веером пролетели самые разнообразные оттенки любви: от нежности («Ягодка») до безнадежности потери («Затмение сердца»), от страсти («Ночной звонок») до эмоционального самосожжения («Не надо яда»), от легкомыслия («Казанова») до тоски («А любовь жива»), от влюбленности («Сокровища Черного моря») до пронзительности («Эммануэль»).

Последняя песня — премьера, сделанная специально для Кремля. Леонтьев посвятил ее Сильвии Кристель, как он сам определил, «ее свободе, красоте и былой славе». За несколько дней до премьеры Сильвии Кристель не стало... Мистическое провидение, свойственное артисту, на этот раз оказалось с оттенком траура. На первом концерте Леонтьев озвучил, кому посвящена песня, и зрители растерялись: как бисировать, когда на сцене пусть неявно, но все же прошла тень чужой трагической судьбы? И задались мыслью: уж не проводит ли их любимец параллелей? Многие женщины после исполнения даже не смогли аплодировать, они плакали.

Надо заметить, сам артист способен исполнить любую песню вне зависимости от ее стиля и содержания, а вот его перепеть не может никто. Видимо, изначально певец выбирает в репертуар только то, что подвластно лишь его таланту. Наверное, поэтому все песни Леонтьева остаются за ним, как будто он своим исполнением навсегда ставит на них печать принадлежности. Иногда попытки его перепеть все же делаются самыми своевольными и упрямыми коллегами, но почти сразу отметаются как безнадежные. Скажем, пыталась исполнять «Там, в сентябре» Диана Арбенина, Леонтьев отдарился за внимание коллеги и спел ее «Ты дарила мне розы», сделав из любимой, но более узким кругам публики, песни всенародный хит, который теперь именно в исполнении Леонтьева ежедневно крутят по радио. Так же легко певец забрал себе культовую зацепинскую «Ищу тебя», да и мировые хиты не оставил без хозяйского пригляда. И вот уже «Папа Американо» ассоциируется только с ним, да и «Полет кондора» в его исполнении вполне конкурентоспособный в сравнении с мировыми каверами.

Помимо репертуара у Леонтьева есть несколько джокеров, которые его никогда не подводят. Это голос с неповторимым тембром, его за сорокалетнюю славу артиста не смог сымитировать ни один пародист. Кроме тембра этот голос характерен богатой эмоциональной палитрой, он может принять по воле хозяина любой оттенок, лететь, падать, рассыпаться чередой звуков, виртуозно закручиваться и стремительно срываться. Так же неповторимой и неподражаемой остается энергетика артиста, у которой нет другого объяснения, кроме как считать ее природной сверхспособностью. Помимо этого Леонтьев, также, видимо, от природы, обладает сверхвысокой психической организацией, он способен мгновенно перестраиваться с одной эмоции на другую, не теряя ни капли искренности. И этим бешеным эмоциональным темпом задает высокий драйв концерта. Публика за ним зачастую просто не успевает, то взлетая к радости и восторгу, то падая к сопереживанию и напряжению. Многие еще доосмысливают некий трагизм песни «Художник», видя в артисте человека, которому «время подает его кисти», а стоит на сцене уже «вечный бродяга и вечный злодей-сердцеед». Он интригует сидящих в зале женщин обещанием «ищу тебя и знаю, что найду», а они еще в драных джинсах пьют с ним в такси холодный виски. А уж когда речь идет о роковых композициях «Замерзаю», «Не надо яда», «Гонолулу», то Леонтьев поднимается на такой уровень эмоциональной отдачи, что зрителей буквально вжимает в кресла.

Артисту иногда ставят в вину отсутствие в программе бесконечных хитов, хотя в кремлевской программе их было достаточно: «Полет на дельтаплане», «Три минуты», «Казанова», «Маргарита», «Ярмарки краски», но тем не менее даже больше, чем хитами, Леонтьев хорош именно своими шедевральными вещами. Такими как «Затмение сердца», «Роза», а теперь на эту роль претендует и «Все чудесно».

Начиная концерт рискованно — с непростой для восприятия песни «Танцевальный час на солнце», — Леонтьев идет извилистым музыкальным путем к естественной и понятной «Ты меня не забывай», как от сложного к простому, от своей, опять же фирменной, леонтьевской закрытости к доверчивости и распахнутости перед успевшей за три часа влюбиться в артиста публикой. «Будете меня помнить?» — неизменно спрашивает звезда у зала. «Как же, забудешь тебя!» —счастливыми глазами и синяками на отбитых во время бисирования ладонях отвечают ему зрители. Публика, как водится, не пропустила ничего, она отметила и факт наличия репетиций непосредственно перед каждым концертом, хотя, казалось бы, программа уже была отточена до совершенства (зрители, пренебрегая кремлевским буфетом, с удовольствием прислушивались у еще закрытых для входа в зал дверей). Отдельные похвалы достались Леонтьеву за интеллигентность, артист в финале назвал поименно всех, кто принимал участие в его шоу. Подкупало зрителей и то, что звезда не пренебрегла ни единым цветочком, шариком, подарком, лично собирая все это у публики, хотя один только головной убор с перьями — неизменный атрибут исполнения песни «Полет кондора» — весит двенадцать килограммов и наклоняться в нем в финале совсем непросто...

Итак, шоу Валерия Леонтьева в Кремле — два сольных концерта артиста, данные публики «на бис». Сцена, устланная живым ковром из всех существующих на свете цветов, сдерживаемая гордость генерального продюсера Николая Кары: «Мы сделали это!» Какие еще могут быть доказательства любимого постулата Валерия Леонтьева «артист и публика как любовники»? И, наконец, он сам на закрытой вечеринке в клубе «Зона» (где, кстати, не было ни одного медийного лица, зато присутствовать там получили приглашения самые старинные поклонники артиста, которые с ним с его самых первых концертов): вымотанный до предела, но удивительно счастливый и его непередаваемая по интонации, ласкающая фраза: «Я не понял, откуда взялась эта публика?» А она никуда от него не девалась.

Перед сольными концертами в Кремле Валерий Леонтьев в своем блоге в «МК» назвал себя «животным для сцены», объяснив, что так еще давным-давно обозначил его некий западный продюсер, есть, оказывается, во французском языке такое специальное понятие. «У этого слова существует другой перевод, — написали ему в ответ, — артист от бога».



материал: Татьяна Федоткина

Леонтьев бросился с десятиметровой высоты вместе с женщиной

Московский Комсомолец № 26044 от 18 сентября 2012 г., просмотров: 4658


А коллеги по шоу-бизнесу заключили пари, чем это закончится

Свою детскую мечту побыть капитаном корабля реализует при каждом удобном случае Валерий Леонтьев. Вот и заканчивая свой гастрольный тур по Черноморскому побережью, артист не удержался от того, чтобы не постоять за морским штурвалом. Арендовав на несколько часов яхту, Леонтьев побывал в роли своего любимого литературного героя — гриновского Грея, а эффект от звездной прогулки усиливали алые паруса, что установили на яхте. Надо заметить, что кораблик, неизменно арендуемый Леонтьевым, единственный на побережье имеет паруса именно этого цвета.

фото: Татьяна Федоткина




«Я не такой романтик, как вы, Валерий Яковлевич, — признавался артисту на борту капитан, которого зовут Федор, — все дело в том, что когда я впервые покупал паруса для яхты, они были в продаже единственные и оказались именно алого цвета. А потом это уже стало традицией. Но мне очень приятно, что именно вас это так привлекает».

Федор, надо заметить, со спокойной душой доверяет свою яхту артисту.

«Я знаю, что вы умеете водить», — заметил он, уступая штурвал звезде.

И правда, пока приглашенные гости развлекались, Леонтьев невозмутимо демонстрировал, что прекрасно справляется с управлением. Он даже мастерски провел судно в протоке между громадными камнями.

По ходу дела артист рассказал, что в детстве просто бредил «Алыми парусами» Грина.

— Это произведение, казалось бы, с очень простым сюжетом, написано таким удивительно прекрасным языком, что, прочитав, остаешься влюбленным в него на всю жизнь, — заметил артист.

Также он признался, что до сих пор так же сильно, как в детстве, любит роман Грина «Блистающий мир», главный герой которого — человек, умеющий летать, — сегодня просто просится на экран, учитывая, как далеко в области спецэффектов шагнула сейчас кинематография.

— Вы согласились бы сыграть Друда? — поинтересовалась репортер «МК».

— Боюсь, что это так и останется мечтой, — пожал плечами артист, — ведь сегодня в России снимают кино в основном про бандитов, а криминальный элемент из меня никакой.

фото: Татьяна Федоткина

Также он с улыбкой припомнил, сколько же времени в детстве было потрачено им на вырезание из поленьев подводной лодки капитана Немо — этим литературным героем он также «горел» в свои детские годы.

— Кромсать бревна мне помогал отец, — вспоминал Леонтьев, — закончив вырезать лодку, мы накручивали резинку на винт вдоль днища и так рассчитывали, чтобы она, раскручиваясь, заставляла наш «Наутилус» опускаться на дно. Много так поленьев было изведено! — рассмеялся он, закончив рассказ.

Не обошлось путешествие и без сюрприза. Не успела яхта отойти от причала подальше в море, как ее встретили дельфины, которые подошли к самому борту, устроив настоящие показательные выступления: то скользили вдоль борта, то взлетали в воздух. Сам Валерий Леонтьев считает, что дельфины просто почувствовали родственную душу, ведь с морем у артиста нет никаких противоречий во взаимоотношениях. Звезда эстрады великолепно плавает, умеет прыгать в волны с любой высоты, нырять на ходу с яхты, может долго находиться под водой — и даже раз опускался к затонувшему судну с аквалангом на большую глубину.

— А однажды я соблазнил одну свою подругу прыгнуть с десятиметровой вышки, хотя раньше она вообще никогда не прыгала в воду, — припомнил Леонтьев. — Это произошло во время фестиваля «Крымские зори», на глазах многих коллег. Моя подруга уже собралась в ресторан, сделала соответствующий макияж, надела вечернее платье. А я был не при параде, в плавках, потому что только вылез из воды. И вот я стал ее уговаривать вместе прыгнуть с самой высоченной вышки. Она наотрез отказывалась, убеждая меня, что это просто невозможно: она вообще никогда не прыгала в воду, а уж тем более с десятиметровки, да и потом, она вообще-то идет в ресторан. Но я был настойчив. В итоге мы выпили шампанского, потом я еще ее немного поуговаривал, потом мы еще выпили шампанского... В итоге залезли на «десятку», я ее взял за руку, чтобы ей не было так страшно, и мы таки полетели оттуда в воду, под восторженные крики и аплодисменты других артистов. А коллеги, высыпав из того самого ресторана, куда собиралась моя подруга (бассейн был аккурат под его окнами), чтобы полюбоваться на это душераздирающее зрелище, еще и увлеченно спорили между собой: прыгнем мы, нет, и вообще — чем все это закончится. Даже Иосиф Кобзон, который тоже там оказался, был весьма впечатлен нашим полетом.

Надо заметить, девушка, которая по настоянию звезды стала на время камикадзе, не пострадала, да и не разочаровалась в том, что совершила.

— Она благополучно вынырнула, естественно, вся до нитки мокрая, но была очень довольная. После чего сходила переодеться, высушила и уложила волосы, заново накрасилась, и мы вместе отправились в ресторан, чтобы выпить еще немного шампанского — уже за нашу смелость и решительность, — смеясь, закончил рассказ Леонтьев.

Кремлевский шабаш Валерия Леонтьева

Московский Комсомолец № 26061 от 8 октября 2012 г., просмотров: 3566


«Только три минуты длится песня...»

В концерте их больше тридцати. Сто минут прожитых артистом жизней, принадлежащих самым разным персонажам. Каждые три минуты — перевоплощение в иную роль, восхитительное, на грани фантастики. Сто минут на нерве, с полной отдачей энергии и таланта. Сто минут дикого напряжения, работы на износ, почти на срыве. И сто минут абсолютного удовольствия для зрителя.


фото: Лилия Шарловская

Все это не считая монологов, выходов в зал, балетных номеров, работы на бис. В общей сложности тысяча секунд неповторимого шоу, которое блестяще, с потерей во времени для зрителя и с абсолютной выкладкой, как на марш-броске, для себя ведет к финальным овациям Валерий Леонтьев: провинциал, петербуржец, человек мира в одном флаконе.

Вообще-то, по месту жительства он москвич. Но после сноса концертного зала «Россия» — его настоящего творческого логова — он пять лет не работал в столице. Но время лечит. И артист наконец уступил жаждущим. Ведь публика не виновата... Она хочет. Она любит. Она помнит. И очень долго, бесконечно терпеливо ждет.

Концерты Валерия Леонтьева, которые пройдут в Государственном Кремлевском дворце съездов по многочисленным просьбам... Да каким там просьбам — по настойчивым требованиям зрителей 20 и 21 октября будут полностью посвящены этой самой московской публике.

Конечно, это будет шоу. Артист никогда не отказывает своим выступлениям в дорогом оформлении. Бесконечно красивые, сложнейшие по техническому оформлению, какие-то фантастическо-парадоксальные декорации. Задники, новые для каждой песни, выполненные с использованием новейших технологий, а главное — сделанные с большим вкусом и шармом. Высокопрофессональный балет в обновленном и расширенном составе. Все это — неотъемлемые атрибуты его шоу. Ну а костюмы певца, выставка из которых могла бы стать украшением любого арт-музея, — это отдельное яркое зрелище. И, наконец, он сам — артист от Бога, который с одинаковым мастерством может работать в мире бесконечно сложных, голливудского уровня декораций и петь в одиночку на фоне черного квадрата.

Его слава не угасает уже сорок лет. Но... беспощадно время. И вот уже Валерий Леонтьев называет себя последним представителем уходящего жанра. Жанра советской эстрады, не имеющей ничего общего с народившимся ей на смену миром шоу-бизнеса. Эстрады с ее популярной, но при этом высококачественной музыкой. С текстами песен, имеющими глубокий лирический смысл и в то же время легко запоминающимися наизусть. А главное, с умением профессионально петь, голосом, поставленным от природы. Петь вживую.

Валерий Леонтьев заканчивает свой концерт обрядовой песней перуанских индейцев — «Кондором», за исполнение которой получил в прошлом году от журналистов прозвище «Вождь эстрады». А это означает, что, пока он еще работает на сцене, мир отечественного эстрадного искусства знает, за кем ему идти и куда. Пока он еще работает...

Кремлевский эрос Валерия Леонтьева

Московский Комсомолец № 26065 от 12 октября 2012 г., просмотров: 7804


«Премьеру на своих сольных концертах посвящу женщине, собравшей все моральные запреты на свободу и интимную жизнь и выкинувшей их на помойку»

Нет, ну какой же Валерий Леонтьев все-таки классный! Мышцы прокачаны, ни унции лишнего веса, а как идет ему эта мистическая татуировка, что проявляется кусочками в прорехах того нарочитого сценического рванья, в котором он умудряется выглядеть настоящим денди. А как новая песня берет за душу. Все женское внутри в ответ на его голос так и трепещет! Тембр такой, что пародисты рыдают, еще никто не повторил — обломайтесь! Столько в этом голосе плещется эмоций, столько выраженных и затаенных чувств. А глаза у него — вот странно — меняют оттенок: то отливают темной, густой зеленью, то становятся цвета обожженных кофейных зерен. А как он распоряжается своим сценическим пространством, как держит зал! Я знаю, почему зритель не замечает, как оказывается в его власти: его внутренняя сила смягчена нежностью. Ох, берегись, публика, что придет в следующие выходные в Кремль на его сольные концерты! Не удивительно, что по нему сходит с ума уже несколько поколений женщин. И время его не берет. Или, правда…

фото: Лилия Шарловская

— Валерий Яковлевич, вы, помнится, признавались мне, что готовы поторговаться кое с кем за вечную сценическую славу и молодость, но, дескать, страшно. С тех пор прошло без малого десять лет. Слава ваша ни на йоту за это время не уменьшилась, выглядите вы так, что лучше сесть подальше. От греха. Признавайтесь, подписали-таки договор кровью?

— Нет. Все так же боюсь. Продам душу, что буду вкладывать в исполнение? Вдруг слава моя станет не естественной, как сейчас, а нарочитой, искусственной. Да и милостью Божьей удается пока сохранять природный дар. Ну и, конечно, работа над собой. Тренажерный зал, беговая дорожка, овсянка на воде, про «курить» не вспоминаю, алкоголь по минимуму...

— Тяжело. А я думала, просто пьете кровь...

— Младенцев не предлагать!

— Девственниц можно?

— Рассматривается.

— Значит, секс в рецепт молодости включен?

— Обязательно. Голод и секс — основа любого творчества, это дает энергию и эмоции.

— В прошлом году вы зарекались второй раз брать штурмом Кремль, значит, было за год много и первого, и второго?

— За год было много, но чтобы хватило душевных и физических сил устроить в этом году в Кремле то, что я задумал, я на две недели пропал из поля зрения всех своих знакомых, просто взял и один улетел на острова, на другой конец земли.

— Что же вы там делали в столь гордом одиночестве?

— Снял крошечное бунгало в уединенном месте, часами купался в море, вечерами читал, еда мне была не нужна, я практически голодал.

— Зачем так строго к себе?

— Такое аскетическое времяпрепровождение позволило сосредоточиться, собраться, накопить ту энергию, без которой мне просто не прокачать столь сложный в энергетическом плане концертный зал, как Кремль.


— Так вы, значит, колдуете на сцене? Вот отчего люди выходят после ваших выступлений такие счастливые. Глядишь, и раздражение сменилось хорошим настроением, и неприятности померкли, ссоры кажутся пустяковыми, а проблемы вполне решаемыми. Мистика, да и только...

— Это не мистика, это — физика и химия. На очень высокой степени напряжения, отдачи эмоций, идет сильнейший энергообмен с людьми, сидящими в зале. Оттого их эмоциональное поле очищается, обновляется, и вот уже жизнь окрашена в более яркие цвета.

— А весь негатив достается вам?

— В начале концерта — да. Люди еще рассеянны, кто-то додумывает свои дела, кто-то весь в заботах, раздражен или насторожен. Но где-то на третьей песне люди втягиваются в действо, оттаивают, от них начинает идти волна симпатии, затем приязни, а потом и любви.

— Значит, вас за два с лишним часа концерта омывает то негативом, то любовными волнами. Не штормит?

— Штормит, но я же не первый раз веду этот корабль. Так что и все мели, и все архипелаги на этом пути мне хорошо известны.

— Декорации для вашего шоу выполнены в виде то ли лабиринта, то ли напоминают некий спиралевидный коридор, почему именно такая идея?

— Да, это мой личный адронный коллайдер. Декорации также предназначены для усиления энергетического воздействия. Ведь любой туннель всегда завораживает. Тем более он по ходу действа то рассыпается на боковые входы-выходы, то меняет свои изгибы и повороты, то начинает переливаться, как северное сияние, то чернеет наподобие надвигающегося смерча. Но высший смысл таких декораций — это некий путь.

— Путь к вам?

— Для кого-то — ко мне, для другого — в свой особый мир чувств, фантазий, переживаний. Вообще у каждого человека внутри находится такой вот огромный, страшно интересный, очень необычный мир. Просто иногда нужен проводник, кто бы туда человека отвел, напомнил ему дорогу, которую тот, быть может, подзабыл, вырастая из юности с ее свежими, сильными чувствами.

— И вы, такой вот сталкер любви, этот путь знаете в каждом сердце?

— Если это сердца моих зрителей, хочу верить, что да.

— Ваши песни помогают им этот внутренний мир обжить?

— Какие-то штрихи моих личных эмоций, яркая фраза в песне, может быть, особенно проникновенная интонация, которую удалось найти — все это пробуждает в тех, кто приходит ко мне, ответные чувства, иногда их целый шквал, порой бывает даже страшно от его силы и яркости. Но ведь это и есть счастье. Как для самого зрителя, так и для меня, выступающего в роли эдакого адепта пути в мир собственных эмоций и чувств человека.

— В последнее время в вашем репертуаре, тем не менее, маловато новых лирических песен, вы больше увлечены роком, что вдруг так?

— Это не вдруг. Я всегда увлекался роком. Обращался к нему в 90-х годах. У меня была целая программа в этом музыкальном стиле «Дело вкуса». Потом потрясающие вещи делал для меня Игорь Тальков, сейчас мало кто помнит, но он ведь начинал-то работать со мной, потом только, когда уже получил известность как композитор, начал сам петь... А потом его не стало, и его новых песен, разумеется, тоже. Осталась только память. Но я тоже иду в своем творчестве по спирали, к чему-то возвращаюсь вновь, только уже на другом уровне эмоций, знаний, ощущений.

— Шоу, которое вы покажете в следующие выходные в Кремле, тоже перекликается с вашими уже ставшими яркой страницей в истории развития жанра программами: «Полнолунием», «По дороге в Голливуд», «Фотографом сновидений», «Безымянной планетой», «Шестой жизнью»?

— Наверное, есть какая-то преемственность. Ведь главный герой всех этих спектаклей — один и тот же человек, он просто становится другим, более духовно зрелым, надеюсь, более умным, и ему больше что есть сказать своему зрителю. А в техническом плане... Главная идея, хореография, декорации, костюмы, репертуар — все другое. Прежний только я сам. То, что под шкуркой.

— Как вы сами считаете, что все-таки делает вас таким уникумом на сцене: ваш голос, который просто привораживает зрителя, или та самая энергетика, которую невозможно передать словами, но зато она сразу чувствуется в зале?

— Да я не чувствую себя уникумом... Я никогда не ощущал, да и не осознавал себя каким-то особенным, необычным, сверходаренным человеком, как иногда даже говорят, гениальным. Меня пугают такие определения. Это просто я, вот таким родился, таким и живу. Я не могу разобрать себя на составляющие: голос там, внешность, энергетика, внутренний мир, глядишь, еще что-то сверху подкинули... Я, быть может, просто слишком давно сам с собой познакомился, поэтому мне сложно воспринимать себя по частям.

— Валерий Яковлевич, уж больно хороша ваша новая татуировка в виде опять же некого ритуального рисунка, что идет с плеч и до самых пят. Так она вас делает похожим на драконьего детеныша! Признавайтесь, тоже мистическая составляющая?

— В некотором роде да. Мне ее делал человек, который прекрасно разбирается в религиозных верованиях и ритуальных рисунках древних индейцев. Эта татуировка предназначена усиливать энергетику, внутреннюю силу и здоровье.

— Продемонстрируете в Кремле? Ведь показывает же ваш балет элементы стриптиза! А вы парням в красоте фигуры не уступаете!

— Нет, ну для такого действа нужно иметь совсем уж идеальное тело. Так что не уверен...

— А если зал очень, очень попросит, так, что нельзя будет отказать?

— Что-нибудь придумаю.

— В ваших концертах часто используются и театральные приемы: «обман ожидания» в начале, когда вместо вас на сцене появляется двойник и зрители минуты три бурно, от души ему аплодируют, пока не видят вас, как будто из ниоткуда возникшего на сцене, и лжефинал в конце, когда кажется, что песней «Ты меня не забывай» шоу логически заканчивается. Я уже не говорю про то, что каждую песню вы проживаете, как отдельную маленькую жизнь. Так вы в своем спектакле больше актер или все—таки больше певец?

— Я и актер, и певец. И не только. Я — танцор, ведь приходится постоянно сценически двигаться, и циркач, когда надо сделать какие-то акробатические трюки. Я — юморист, когда приходит время расшевелить зал, встряхнуть его, дать людям возможность расслабиться, посмеяться, и философ, если нужно обратиться к публике с какими-то проникновенными словами. Приходится даже быть в роли психолога, когда вдруг что-то пошло не так, а если твоя публика преимущественно женщины, это случается практически постоянно. Я — кинематографист, потому что каждой песне нужно придумать какое-то видеоряд, красиво одеть ее в то крошечное кино, которое будет показано на заднике. Я — и декоратор, и костюмер. Но больше всего — режиссер. Соединить воедино отдельные, даже, быть может, очень талантливые, но еще разрозненные части будущего театрального действа — это самая сложная задача, что передо мной стоит. Ведь больше 30 песен, разных по смыслу, стилистике, жанру, аранжировкам, хореографии, необходимо слить в органически единое, логически увязанное действо. Это — совсем не просто.

— Баллады в вашем концерте сменяются роком, ретро соседствует с рэпом, драматические вещи перемешаны с дискотечными хитами, как вы успеваете переключаться? Зал, я много раз видела, тормозит, не успевает за вами.

— Это не страшно, что зритель немного не успевает. Они же догоняют потом. А такие полеты от одних эмоций к другим: от грусти — к радости, от необходимости полностью сосредоточиться — к возникшей вдруг потребности прямо сейчас, вот здесь начать танцевать, марш-броски от нежности лирики к жесткости рока, это все — хороший тонус для чувств и эмоций.

— Вы споете «Дельтаплан»?

— Конечно! После всех разговоров, что мне его якобы запретили исполнять, у меня и выхода-то нет. Получается, буду петь «Дельтаплан» на «бис» по требованию оппозиции! Самому смешно.

— А мне все-таки хочется больше лирики!

— Я, честно сказать, уже не знаю, куда больше. Я и так иногда чувствую себя этаким бесконечным генератором женских любовных эмоций... Впрочем, еще одну лирическую композицию в Кремле представлю, эта новая песня для меня имеет большое эмоциональное значение.

— Она посвящена какой-то конкретной женщине?

— Да.

— В вашем творчестве такое вот посвящение — большая редкость...

— Да, действительно, но эта женщина особенная, удивительная, и судьба ее потрясающе великолепна и трагична. Кто не знает, в середине 80-х, когда в СССР началась эра видеомагнитофонов, одним из первых в списках запрещенного кино, за обнаружение которого полагалась конфискация, была культовая эротическая картина...

— Боже мой, неужели это...

— Да, это «Эммануэль». Имя главной героини стало нарицательным. Это была женщина, собравшая все моральные запреты, все табу, наложенные современной цивилизацией на свободу и интимную жизнь женщины, и выкинувшая их за ненадобностью в помойку. Сейчас Сильвия Кристель, одна из самых желанных и красивых актрис европейского кино тех лет, прикована инсультом к больничной койке. Никто не знает, выйдет ли она из этого состояния. Песню я и автор Владимир Евзеров посвятили ее свободе, красоте и былой славе.

— Что тут можно сказать, «Время мчится, будто всадник»... Вот и вы остались, считай, последним из могикан. Есть у меня такое опасение, что на вас вымрет и эстрада, как вид искусства, и сама профессия певца, останутся только шоумены из шоубизнеса. А в связи с этим «тяжелый» вопрос. Валерий Яковлевич, этот Кремль, надеюсь, не последний?

— Подтекст вопроса ясен. Я не собираюсь уходить со сцены до тех пор, пока у меня хватит здоровья выступать в полную силу, с абсолютной отдачей, потому что по-другому — не на нерве, не на энергетике — я работать не умею. И, конечно, пока найдутся любящие люди, что придут и заполнят зал. Пока у меня есть и первое, и второе. Но вот третий Кремль я не обещаю...

Валерий Леонтьев на бис возьмет штурмом Кремль

Московский Комсомолец № 26067 от 15 октября 2012 г., просмотров: 1953


Артист решился на сольные концерты вопреки зароку

На афишах этого легендарного исполнителя не стоит старого советского Знака качества, а зря. Он его достоин. Кто не знает, в СССР этим знаком украшали продукцию, конкурентную на мировом рынке. Людям его не присуждали. Хотя уж Валерий Леонтьев заслуживает его точно.


фото: Лилия Шарловская

Убедиться в этом сможет каждый, кто придет 20 и 21 октября в Государственный Кремлевский дворец на сольные концерты артиста. Безупречно сделанное шоу мирового уровня. Да кто бы в этом сомневался, если Леонтьев стал основоположником этого вида искусства еще в СССР. За свою творческую жизнь неизменный любимец публики показал публике аж 15 своих самых разных по стилю и концепции шоу, меняя их буквально каждые два года. Первое свое действо — «Я просто Певец» — он сделал еще в 1982 году. Затем одно за другим появились «Полнолуние», «По дороге в Голливуд», «Площадь звезд», «Фотограф сновидений», «Безымянная планета», «Шестая жизнь».

Сегодня у него новое шоу, но все такой же великолепной остается работа артиста, все так же безупречно звучит его вокал, по-прежнему Леонтьев признает только живое исполнение. У певца хороши все составляющие его спектакля-концерта: неизменно отшлифован до совершенства балет, те же, что и раньше, сумасшедшие по своей своеобразности костюмы, а репертуар подобран так, как того хотят и сам Маэстро, и его зритель. А главное — там, на сцене, он сам: его талант, его энергетика, его абсолютная отдача публике. Все знают, на своем сольном концерте Валерий Леонтьев — царь и бог.

Не секрет, что артист недолюбливает ГКД как сценическую площадку, и оттого в Москве его сольная программа — страшная редкость. Вот и эта скорее всего будет последней. Если, конечно, зрители своим горячим приемом, овациями, криками «браво», своей душевной отдачей не заставят артиста передумать. Как было в прошлом году. Когда в финале публика, стоя, вызывала Леонтьева на бис раз за разом, пока у артиста хватало сил после почти трехчасового концерта, спетого вживую, выходить на поклоны.

Тогда и появилось решение сделать еще два концерта, те самые, что и состоятся в следующие выходные — на бис. Их Леонтьев посвящает своей московской публике, которую помнит и которой дорожит еще со времен своих шоу в концертном зале «Россия». Именно эти его зрители в 1988 году стояли ночами в очередях за билетами на премьеру рок-оперы «Джордано», где Леонтьев сыграл сразу три роли. Тем самым он стал не только первым создателем шоу в стране, но и первооткрывателем искусства мюзикла. В 1996 году — на премьеру cупepшoу «Пo дopoгe в Гoлливуд». А в 1999 году — на премьеру «Фотографа сновидений», написанного почти целиком на стихи поэтов Серебряного века. Там, в очередях, люди знакомились, влюблялись, у кого-то сегодня уже подросли дети, которых родители вновь и вновь ведут на концерты любимого артиста, который стал им родным и близким.

Валерий Леонтьев — певец, за которого Москва все время сражается с Санкт-Петербургом. Петербуржцы всерьез претендуют на своего неизменного любимчика, а сам Леонтьев порой просто разрывается между двумя столицами.

Но певцу дороги любые его зрители. Главное, чтобы они верили артисту, дорожили им, берегли, помнили и любили. Ведь время, как поется в одной из песен Леонтьева, «мчится будто всадник», и все, что мы не успеем увидеть и услышать, а главное, полюбить, уйдет от нас навсегда.

11 октября 2012 г. 17:49

Кремлевский эрос Валерия Леонтьева Нет, ну какой же Валерий Леонтьев все-таки классный! Мышцы прокачаны, ни унции лишнего веса, а как идет ему эта мистическая татуировка, что проявляется кусочками в прорехах того нарочитого сценического рванья, в котором он умудряется выглядеть настоящим денди. Читать дальше...

Валерий Леонтьев на бис возьмет штурмом Кремль

Московский Комсомолец № 26067 от 15 октября 2012 г., просмотров: 279
Артист решился на сольные концерты вопреки зароку.

На афишах этого легендарного исполнителя не стоит старого советского Знака качества, а зря. Он его достоин. Кто не знает, в СССР этим знаком украшали продукцию, конкурентную на мировом рынке. Людям его не присуждали. Хотя уж Валерий Леонтьев заслуживает его точно.


фото: Лилия Шарловская

Убедиться в этом сможет каждый, кто придет 20 и 21 октября в Государственный Кремлевский дворец на сольные концерты артиста. Безупречно сделанное шоу мирового уровня. Да кто бы в этом сомневался, если Леонтьев стал основоположником этого вида искусства еще в СССР. За свою творческую жизнь неизменный любимец публики показал публике аж 15 своих самых разных по стилю и концепции шоу, меняя их буквально каждые два года. Первое свое действо — «Я просто Певец» — он сделал еще в 1982 году. Затем одно за другим появились «Полнолуние», «По дороге в Голливуд», «Площадь звезд», «Фотограф сновидений», «Безымянная планета», «Шестая жизнь».

Сегодня у него новое шоу, но все такой же великолепной остается работа артиста, все так же безупречно звучит его вокал, по-прежнему Леонтьев признает только живое исполнение. У певца хороши все составляющие его спектакля-концерта: неизменно отшлифован до совершенства балет, те же, что и раньше, сумасшедшие по своей своеобразности костюмы, а репертуар подобран так, как того хотят и сам Маэстро, и его зритель. А главное — там, на сцене, он сам: его талант, его энергетика, его абсолютная отдача публике. Все знают, на своем сольном концерте Валерий Леонтьев — царь и бог.

Не секрет, что артист недолюбливает ГКД как сценическую площадку, и оттого в Москве его сольная программа — страшная редкость. Вот и эта скорее всего будет последней. Если, конечно, зрители своим горячим приемом, овациями, криками «браво», своей душевной отдачей не заставят артиста передумать. Как было в прошлом году. Когда в финале публика, стоя, вызывала Леонтьева на бис раз за разом, пока у артиста хватало сил после почти трехчасового концерта, спетого вживую, выходить на поклоны.

Тогда и появилось решение сделать еще два концерта, те самые, что и состоятся в следующие выходные — на бис. Их Леонтьев посвящает своей московской публике, которую помнит и которой дорожит еще со времен своих шоу в концертном зале «Россия». Именно эти его зрители в 1988 году стояли ночами в очередях за билетами на премьеру рок-оперы «Джордано», где Леонтьев сыграл сразу три роли. Тем самым он стал не только первым создателем шоу в стране, но и первооткрывателем искусства мюзикла. В 1996 году — на премьеру cупepшoу «Пo дopoгe в Гoлливуд». А в 1999 году — на премьеру «Фотографа сновидений», написанного почти целиком на стихи поэтов Серебряного века. Там, в очередях, люди знакомились, влюблялись, у кого-то сегодня уже подросли дети, которых родители вновь и вновь ведут на концерты любимого артиста, который стал им родным и близким.

Валерий Леонтьев — певец, за которого Москва все время сражается с Санкт-Петербургом. Петербуржцы всерьез претендуют на своего неизменного любимчика, а сам Леонтьев порой просто разрывается между двумя столицами.

Но певцу дороги любые его зрители. Главное, чтобы они верили артисту, дорожили им, берегли, помнили и любили. Ведь время, как поется в одной из песен Леонтьева, «мчится будто всадник», и все, что мы не успеем увидеть и услышать, а главное, полюбить, уйдет от нас навсегда."





Это были грандиозные Шоу в концертном зале "Россия"! Помню эти живые очереди, горящие от счастья глаза поклонниц Валеры с билетами на руках, этот трепет и восторг ожидания встречи с Артистом, и само фантастическое, завораживающее действие на сцене! Как же не помнить, когда сама там была! Красавец-Артист, все девочки и женщины были в него влюблены! А что изменилось с тех пор? Время бежит, а любовь жива по-прежнему! Это чувство никогда не стареет, оно даёт людям ощущение полёта души и тела, желание жить и видеть красоту этого мира.
Вот эти незабываемые фрагменты Шоу, эти замечательные, лишь немногие, песни, в исполнении самого лучшего и любимого Артиста. Могу их бесконечно смотреть и слушать.


















Любовь продолжается!
В прошлом 2011году был взят Кремль, легко и изящно! Весь зал ликовал от восторга и любви к Артисту! Московская публика всегда очень ждёт Валеру с концертами! К сожалению, редко нас Валерочка балует.
И вот, в этом году нас снова ждёт чудесный, долгожданный подарок - встреча с великим Артистом!

ссылка на ВИДЕО
Валерий Леонтьев признался в "пиратских буднях" и определил, когда певец бывает "бараном"

Валерий Леонтьев - человек закрытый и никогда не афиширует себя вне сцены. Тем не менее, "МК" удалось сделать видеозапись артиста в неформальной обстановке во время прогулки на яхте. Певец размышлял о жизни, о себе, о профессии, не подозревая, что его снимают на видеокамеру.

Смотреть видео...

12 октября 2012

Валерий Леонтьев признался в "пиратских буднях" и определил, когда певец бывает "бараном"  Валерий Леонтьев - человек закрытый и никогда не афиширует себя вне сцены. Тем не менее, "МК" удалось сделать видеозапись артиста в неформальной обстановке во время прогулки на яхте. Певец размышлял о жизни, о себе, о профессии, не подозревая, что его снимают на видеокамеру.   Смотреть видео...

Очень приятная неформальная беседа на фоне морского пейзажа! Незабываемые фрагменты выступлений с концертов, как воспоминания счастливых мгновений, рождающих жажду новых встреч. Восхищаюсь постоянно многогранным талантом любимого Артиста! Потрясающий певец, режиссёр, танцор, декоратор и костюмер, кинематографист и психолог! Покоритель женских сердец!
Семь футов под килем, Вам, наш любимый капитан дальнего плавания!

Кремлевский эрос Валерия Леонтьева


Московский Комсомолец № 26065 от 12 октября 2012 г., просмотров: 393
«Премьеру на своих сольных концертах посвящу женщине, собравшей все моральные запреты на свободу и интимную жизнь и выкинувшей их на помойку»

Нет, ну какой же Валерий Леонтьев все-таки классный! Мышцы прокачаны, ни унции лишнего веса, а как идет ему эта мистическая татуировка, что проявляется кусочками в прорехах того нарочитого сценического рванья, в котором он умудряется выглядеть настоящим денди. А как новая песня берет за душу. Все женское внутри в ответ на его голос так и трепещет! Тембр такой, что пародисты рыдают, еще никто не повторил — обломайтесь! Столько в этом голосе плещется эмоций, столько выраженных и затаенных чувств. А глаза у него — вот странно — меняют оттенок: то отливают темной, густой зеленью, то становятся цвета обожженных кофейных зерен. А как он распоряжается своим сценическим пространством, как держит зал! Я знаю, почему зритель не замечает, как оказывается в его власти: его внутренняя сила смягчена нежностью. Ох, берегись, публика, что придет в следующие выходные в Кремль на его сольные концерты! Не удивительно, что по нему сходит с ума уже несколько поколений женщин. И время его не берет. Или, правда…


фото: Лилия Шарловская

— Валерий Яковлевич, вы, помнится, признавались мне, что готовы поторговаться кое с кем за вечную сценическую славу и молодость, но, дескать, страшно. С тех пор прошло без малого десять лет. Слава ваша ни на йоту за это время не уменьшилась, выглядите вы так, что лучше сесть подальше. От греха. Признавайтесь, подписали-таки договор кровью?

— Нет. Все так же боюсь. Продам душу, что буду вкладывать в исполнение? Вдруг слава моя станет не естественной, как сейчас, а нарочитой, искусственной. Да и милостью Божьей удается пока сохранять природный дар. Ну и, конечно, работа над собой. Тренажерный зал, беговая дорожка, овсянка на воде, про «курить» не вспоминаю, алкоголь по минимуму...

— Тяжело. А я думала, просто пьете кровь...

— Младенцев не предлагать!

— Девственниц можно?

— Рассматривается.

— Значит, секс в рецепт молодости включен?

— Обязательно. Голод и секс — основа любого творчества, это дает энергию и эмоции.

— В прошлом году вы зарекались второй раз брать штурмом Кремль, значит, было за год много и первого, и второго?

— За год было много, но чтобы хватило душевных и физических сил устроить в этом году в Кремле то, что я задумал, я на две недели пропал из поля зрения всех своих знакомых, просто взял и один улетел на острова, на другой конец земли.

— Что же вы там делали в столь гордом одиночестве?

— Снял крошечное бунгало в уединенном месте, часами купался в море, вечерами читал, еда мне была не нужна, я практически голодал.

— Зачем так строго к себе?

— Такое аскетическое времяпрепровождение позволило сосредоточиться, собраться, накопить ту энергию, без которой мне просто не прокачать столь сложный в энергетическом плане концертный зал, как Кремль.



— Так вы, значит, колдуете на сцене? Вот отчего люди выходят после ваших выступлений такие счастливые. Глядишь, и раздражение сменилось хорошим настроением, и неприятности померкли, ссоры кажутся пустяковыми, а проблемы вполне решаемыми. Мистика, да и только...

— Это не мистика, это — физика и химия. На очень высокой степени напряжения, отдачи эмоций, идет сильнейший энергообмен с людьми, сидящими в зале. Оттого их эмоциональное поле очищается, обновляется, и вот уже жизнь окрашена в более яркие цвета.

— А весь негатив достается вам?

— В начале концерта — да. Люди еще рассеянны, кто-то додумывает свои дела, кто-то весь в заботах, раздражен или насторожен. Но где-то на третьей песне люди втягиваются в действо, оттаивают, от них начинает идти волна симпатии, затем приязни, а потом и любви.

— Значит, вас за два с лишним часа концерта омывает то негативом, то любовными волнами. Не штормит?

— Штормит, но я же не первый раз веду этот корабль. Так что и все мели, и все архипелаги на этом пути мне хорошо известны.

— Декорации для вашего шоу выполнены в виде то ли лабиринта, то ли напоминают некий спиралевидный коридор, почему именно такая идея?

— Да, это мой личный адронный коллайдер. Декорации также предназначены для усиления энергетического воздействия. Ведь любой туннель всегда завораживает. Тем более он по ходу действа то рассыпается на боковые входы-выходы, то меняет свои изгибы и повороты, то начинает переливаться, как северное сияние, то чернеет наподобие надвигающегося смерча. Но высший смысл таких декораций — это некий путь.

— Путь к вам?

— Для кого-то — ко мне, для другого — в свой особый мир чувств, фантазий, переживаний. Вообще у каждого человека внутри находится такой вот огромный, страшно интересный, очень необычный мир. Просто иногда нужен проводник, кто бы туда человека отвел, напомнил ему дорогу, которую тот, быть может, подзабыл, вырастая из юности с ее свежими, сильными чувствами.

— И вы, такой вот сталкер любви, этот путь знаете в каждом сердце?

— Если это сердца моих зрителей, хочу верить, что да.

— Ваши песни помогают им этот внутренний мир обжить?

— Какие-то штрихи моих личных эмоций, яркая фраза в песне, может быть, особенно проникновенная интонация, которую удалось найти — все это пробуждает в тех, кто приходит ко мне, ответные чувства, иногда их целый шквал, порой бывает даже страшно от его силы и яркости. Но ведь это и есть счастье. Как для самого зрителя, так и для меня, выступающего в роли эдакого адепта пути в мир собственных эмоций и чувств человека.




— В последнее время в вашем репертуаре, тем не менее, маловато новых лирических песен, вы больше увлечены роком, что вдруг так?

— Это не вдруг. Я всегда увлекался роком. Обращался к нему в 90-х годах. У меня была целая программа в этом музыкальном стиле «Дело вкуса». Потом потрясающие вещи делал для меня Игорь Тальков, сейчас мало кто помнит, но он ведь начинал-то работать со мной, потом только, когда уже получил известность как композитор, начал сам петь... А потом его не стало, и его новых песен, разумеется, тоже. Осталась только память. Но я тоже иду в своем творчестве по спирали, к чему-то возвращаюсь вновь, только уже на другом уровне эмоций, знаний, ощущений.

— Шоу, которое вы покажете в следующие выходные в Кремле, тоже перекликается с вашими уже ставшими яркой страницей в истории развития жанра программами: «Полнолунием», «По дороге в Голливуд», «Фотографом сновидений», «Безымянной планетой», «Шестой жизнью»?

— Наверное, есть какая-то преемственность. Ведь главный герой всех этих спектаклей — один и тот же человек, он просто становится другим, более духовно зрелым, надеюсь, более умным, и ему больше что есть сказать своему зрителю. А в техническом плане... Главная идея, хореография, декорации, костюмы, репертуар — все другое. Прежний только я сам. То, что под шкуркой.

— Как вы сами считаете, что все-таки делает вас таким уникумом на сцене: ваш голос, который просто привораживает зрителя, или та самая энергетика, которую невозможно передать словами, но зато она сразу чувствуется в зале?

— Да я не чувствую себя уникумом... Я никогда не ощущал, да и не осознавал себя каким-то особенным, необычным, сверходаренным человеком, как иногда даже говорят, гениальным. Меня пугают такие определения. Это просто я, вот таким родился, таким и живу. Я не могу разобрать себя на составляющие: голос там, внешность, энергетика, внутренний мир, глядишь, еще что-то сверху подкинули... Я, быть может, просто слишком давно сам с собой познакомился, поэтому мне сложно воспринимать себя по частям.

— Валерий Яковлевич, уж больно хороша ваша новая татуировка в виде опять же некого ритуального рисунка, что идет с плеч и до самых пят. Так она вас делает похожим на драконьего детеныша! Признавайтесь, тоже мистическая составляющая?

— В некотором роде да. Мне ее делал человек, который прекрасно разбирается в религиозных верованиях и ритуальных рисунках древних индейцев. Эта татуировка предназначена усиливать энергетику, внутреннюю силу и здоровье.

— Продемонстрируете в Кремле? Ведь показывает же ваш балет элементы стриптиза! А вы парням в красоте фигуры не уступаете!

— Нет, ну для такого действа нужно иметь совсем уж идеальное тело. Так что не уверен...

— А если зал очень, очень попросит, так, что нельзя будет отказать?

— Что-нибудь придумаю.

— В ваших концертах часто используются и театральные приемы: «обман ожидания» в начале, когда вместо вас на сцене появляется двойник и зрители минуты три бурно, от души ему аплодируют, пока не видят вас, как будто из ниоткуда возникшего на сцене, и лжефинал в конце, когда кажется, что песней «Ты меня не забывай» шоу логически заканчивается. Я уже не говорю про то, что каждую песню вы проживаете, как отдельную маленькую жизнь. Так вы в своем спектакле больше актер или все—таки больше певец?

— Я и актер, и певец. И не только. Я — танцор, ведь приходится постоянно сценически двигаться, и циркач, когда надо сделать какие-то акробатические трюки. Я — юморист, когда приходит время расшевелить зал, встряхнуть его, дать людям возможность расслабиться, посмеяться, и философ, если нужно обратиться к публике с какими-то проникновенными словами. Приходится даже быть в роли психолога, когда вдруг что-то пошло не так, а если твоя публика преимущественно женщины, это случается практически постоянно. Я — кинематографист, потому что каждой песне нужно придумать какое-то видеоряд, красиво одеть ее в то крошечное кино, которое будет показано на заднике. Я — и декоратор, и костюмер. Но больше всего — режиссер. Соединить воедино отдельные, даже, быть может, очень талантливые, но еще разрозненные части будущего театрального действа — это самая сложная задача, что передо мной стоит. Ведь больше 30 песен, разных по смыслу, стилистике, жанру, аранжировкам, хореографии, необходимо слить в органически единое, логически увязанное действо. Это — совсем не просто.

— Баллады в вашем концерте сменяются роком, ретро соседствует с рэпом, драматические вещи перемешаны с дискотечными хитами, как вы успеваете переключаться? Зал, я много раз видела, тормозит, не успевает за вами.

— Это не страшно, что зритель немного не успевает. Они же догоняют потом. А такие полеты от одних эмоций к другим: от грусти — к радости, от необходимости полностью сосредоточиться — к возникшей вдруг потребности прямо сейчас, вот здесь начать танцевать, марш-броски от нежности лирики к жесткости рока, это все — хороший тонус для чувств и эмоций.

— Вы споете «Дельтаплан»?

— Конечно! После всех разговоров, что мне его якобы запретили исполнять, у меня и выхода-то нет. Получается, буду петь «Дельтаплан» на «бис» по требованию оппозиции! Самому смешно.

— А мне все-таки хочется больше лирики!

— Я, честно сказать, уже не знаю, куда больше. Я и так иногда чувствую себя этаким бесконечным генератором женских любовных эмоций... Впрочем, еще одну лирическую композицию в Кремле представлю, эта новая песня для меня имеет большое эмоциональное значение.

— Она посвящена какой-то конкретной женщине?

— Да.

— В вашем творчестве такое вот посвящение — большая редкость...

— Да, действительно, но эта женщина особенная, удивительная, и судьба ее потрясающе великолепна и трагична. Кто не знает, в середине 80-х, когда в СССР началась эра видеомагнитофонов, одним из первых в списках запрещенного кино, за обнаружение которого полагалась конфискация, была культовая эротическая картина...

— Боже мой, неужели это...

— Да, это «Эммануэль». Имя главной героини стало нарицательным. Это была женщина, собравшая все моральные запреты, все табу, наложенные современной цивилизацией на свободу и интимную жизнь женщины, и выкинувшая их за ненадобностью в помойку. Сейчас Сильвия Кристель, одна из самых желанных и красивых актрис европейского кино тех лет, прикована инсультом к больничной койке. Никто не знает, выйдет ли она из этого состояния. Песню я и автор Владимир Евзеров посвятили ее свободе, красоте и былой славе.

— Что тут можно сказать, «Время мчится, будто всадник»... Вот и вы остались, считай, последним из могикан. Есть у меня такое опасение, что на вас вымрет и эстрада, как вид искусства, и сама профессия певца, останутся только шоумены из шоубизнеса. А в связи с этим «тяжелый» вопрос. Валерий Яковлевич, этот Кремль, надеюсь, не последний?

— Подтекст вопроса ясен. Я не собираюсь уходить со сцены до тех пор, пока у меня хватит здоровья выступать в полную силу, с абсолютной отдачей, потому что по-другому — не на нерве, не на энергетике — я работать не умею. И, конечно, пока найдутся любящие люди, что придут и заполнят зал. Пока у меня есть и первое, и второе. Но вот третий Кремль я не обещаю...

материал: Татьяна Федоткина.

КРЕМЛЕВСКИЙ ЭРОС

11 октября 2012 г. 17:49

Кремлевский эрос Валерия Леонтьева Нет, ну какой же Валерий Леонтьев все-таки классный! Мышцы прокачаны, ни унции лишнего веса, а как идет ему эта мистическая татуировка, что проявляется кусочками в прорехах того нарочитого сценического рванья, в котором он умудряется выглядеть настоящим денди. Читать дальше...

Кремлевский эрос Валерия Леонтьева

«Премьеру на своих сольных концертах посвящу женщине, собравшей все моральные запреты на свободу и интимную жизнь и выкинувшей их на помойку»

Нет, ну какой же Валерий Леонтьев все-таки классный! Мышцы прокачаны, ни унции лишнего веса, а как идет ему эта мистическая татуировка, что проявляется кусочками в прорехах того нарочитого сценического рванья, в котором он умудряется выглядеть настоящим денди. А как новая песня берет за душу. Все женское внутри в ответ на его голос так и трепещет! Тембр такой, что пародисты рыдают, еще никто не повторил — обломайтесь! Столько в этом голосе плещется эмоций, столько выраженных и затаенных чувств. А глаза у него — вот странно — меняют оттенок: то отливают темной, густой зеленью, то становятся цвета обожженных кофейных зерен. А как он распоряжается своим сценическим пространством, как держит зал! Я знаю, почему зритель не замечает, как оказывается в его власти: его внутренняя сила смягчена нежностью. Ох, берегись, публика, что придет в следующие выходные в Кремль на его сольные концерты! Не удивительно, что по нему сходит с ума уже несколько поколений женщин. И время его не берет. Или, правда…


фото: Лилия Шарловская


— Валерий Яковлевич, вы, помнится, признавались мне, что готовы поторговаться кое с кем за вечную сценическую славу и молодость, но, дескать, страшно. С тех пор прошло без малого десять лет. Слава ваша ни на йоту за это время не уменьшилась, выглядите вы так, что лучше сесть подальше. От греха. Признавайтесь, подписали-таки договор кровью?

— Нет. Все так же боюсь. Продам душу, что буду вкладывать в исполнение? Вдруг слава моя станет не естественной, как сейчас, а нарочитой, искусственной. Да и милостью Божьей удается пока сохранять природный дар. Ну и, конечно, работа над собой. Тренажерный зал, беговая дорожка, овсянка на воде, про «курить» не вспоминаю, алкоголь по минимуму...

— Тяжело. А я думала, просто пьете кровь...

— Младенцев не предлагать!

— Девственниц можно?

— Рассматривается.

— Значит, секс в рецепт молодости включен?

— Обязательно. Голод и секс — основа любого творчества, это дает энергию и эмоции.

— В прошлом году вы зарекались второй раз брать штурмом Кремль, значит, было за год много и первого, и второго?

— За год было много, но чтобы хватило душевных и физических сил устроить в этом году в Кремле то, что я задумал, я на две недели пропал из поля зрения всех своих знакомых, просто взял и один улетел на острова, на другой конец земли.

— Что же вы там делали в столь гордом одиночестве?

— Снял крошечное бунгало в уединенном месте, часами купался в море, вечерами читал, еда мне была не нужна, я практически голодал.

— Зачем так строго к себе?

— Такое аскетическое времяпрепровождение позволило сосредоточиться, собраться, накопить ту энергию, без которой мне просто не прокачать столь сложный в энергетическом плане концертный зал, как Кремль.

— Так вы, значит, колдуете на сцене? Вот отчего люди выходят после ваших выступлений такие счастливые. Глядишь, и раздражение сменилось хорошим настроением, и неприятности померкли, ссоры кажутся пустяковыми, а проблемы вполне решаемыми. Мистика, да и только...

— Это не мистика, это — физика и химия. На очень высокой степени напряжения, отдачи эмоций, идет сильнейший энергообмен с людьми, сидящими в зале. Оттого их эмоциональное поле очищается, обновляется, и вот уже жизнь окрашена в более яркие цвета.

— А весь негатив достается вам?

— В начале концерта — да. Люди еще рассеянны, кто-то додумывает свои дела, кто-то весь в заботах, раздражен или насторожен. Но где-то на третьей песне люди втягиваются в действо, оттаивают, от них начинает идти волна симпатии, затем приязни, а потом и любви.

— Значит, вас за два с лишним часа концерта омывает то негативом, то любовными волнами. Не штормит?

— Штормит, но я же не первый раз веду этот корабль. Так что и все мели, и все архипелаги на этом пути мне хорошо известны.

— Декорации для вашего шоу выполнены в виде то ли лабиринта, то ли напоминают некий спиралевидный коридор, почему именно такая идея?

— Да, это мой личный адронный коллайдер. Декорации также предназначены для усиления энергетического воздействия. Ведь любой туннель всегда завораживает. Тем более он по ходу действа то рассыпается на боковые входы-выходы, то меняет свои изгибы и повороты, то начинает переливаться, как северное сияние, то чернеет наподобие надвигающегося смерча. Но высший смысл таких декораций — это некий путь.

— Путь к вам?

— Для кого-то — ко мне, для другого — в свой особый мир чувств, фантазий, переживаний. Вообще у каждого человека внутри находится такой вот огромный, страшно интересный, очень необычный мир. Просто иногда нужен проводник, кто бы туда человека отвел, напомнил ему дорогу, которую тот, быть может, подзабыл, вырастая из юности с ее свежими, сильными чувствами.

— И вы, такой вот сталкер любви, этот путь знаете в каждом сердце?

— Если это сердца моих зрителей, хочу верить, что да.

— Ваши песни помогают им этот внутренний мир обжить?

— Какие-то штрихи моих личных эмоций, яркая фраза в песне, может быть, особенно проникновенная интонация, которую удалось найти — все это пробуждает в тех, кто приходит ко мне, ответные чувства, иногда их целый шквал, порой бывает даже страшно от его силы и яркости. Но ведь это и есть счастье. Как для самого зрителя, так и для меня, выступающего в роли эдакого адепта пути в мир собственных эмоций и чувств человека.

— В последнее время в вашем репертуаре, тем не менее, маловато новых лирических песен, вы больше увлечены роком, что вдруг так?

— Это не вдруг. Я всегда увлекался роком. Обращался к нему в 90-х годах. У меня была целая программа в этом музыкальном стиле «Дело вкуса». Потом потрясающие вещи делал для меня Игорь Тальков, сейчас мало кто помнит, но он ведь начинал-то работать со мной, потом только, когда уже получил известность как композитор, начал сам петь... А потом его не стало, и его новых песен, разумеется, тоже. Осталась только память. Но я тоже иду в своем творчестве по спирали, к чему-то возвращаюсь вновь, только уже на другом уровне эмоций, знаний, ощущений.

— Шоу, которое вы покажете в следующие выходные в Кремле, тоже перекликается с вашими уже ставшими яркой страницей в истории развития жанра программами: «Полнолунием», «По дороге в Голливуд», «Фотографом сновидений», «Безымянной планетой», «Шестой жизнью»?

— Наверное, есть какая-то преемственность. Ведь главный герой всех этих спектаклей — один и тот же человек, он просто становится другим, более духовно зрелым, надеюсь, более умным, и ему больше что есть сказать своему зрителю. А в техническом плане... Главная идея, хореография, декорации, костюмы, репертуар — все другое. Прежний только я сам. То, что под шкуркой.

— Как вы сами считаете, что все-таки делает вас таким уникумом на сцене: ваш голос, который просто привораживает зрителя, или та самая энергетика, которую невозможно передать словами, но зато она сразу чувствуется в зале?

— Да я не чувствую себя уникумом... Я никогда не ощущал, да и не осознавал себя каким-то особенным, необычным, сверходаренным человеком, как иногда даже говорят, гениальным. Меня пугают такие определения. Это просто я, вот таким родился, таким и живу. Я не могу разобрать себя на составляющие: голос там, внешность, энергетика, внутренний мир, глядишь, еще что-то сверху подкинули... Я, быть может, просто слишком давно сам с собой познакомился, поэтому мне сложно воспринимать себя по частям.

— Валерий Яковлевич, уж больно хороша ваша новая татуировка в виде опять же некого ритуального рисунка, что идет с плеч и до самых пят. Так она вас делает похожим на драконьего детеныша! Признавайтесь, тоже мистическая составляющая?

— В некотором роде да. Мне ее делал человек, который прекрасно разбирается в религиозных верованиях и ритуальных рисунках древних индейцев. Эта татуировка предназначена усиливать энергетику, внутреннюю силу и здоровье.

— Продемонстрируете в Кремле? Ведь показывает же ваш балет элементы стриптиза! А вы парням в красоте фигуры не уступаете!

— Нет, ну для такого действа нужно иметь совсем уж идеальное тело. Так что не уверен...

— А если зал очень, очень попросит, так, что нельзя будет отказать?

— Что-нибудь придумаю.

— В ваших концертах часто используются и театральные приемы: «обман ожидания» в начале, когда вместо вас на сцене появляется двойник и зрители минуты три бурно, от души ему аплодируют, пока не видят вас, как будто из ниоткуда возникшего на сцене, и лжефинал в конце, когда кажется, что песней «Ты меня не забывай» шоу логически заканчивается. Я уже не говорю про то, что каждую песню вы проживаете, как отдельную маленькую жизнь. Так вы в своем спектакле больше актер или все—таки больше певец?

— Я и актер, и певец. И не только. Я — танцор, ведь приходится постоянно сценически двигаться, и циркач, когда надо сделать какие-то акробатические трюки. Я — юморист, когда приходит время расшевелить зал, встряхнуть его, дать людям возможность расслабиться, посмеяться, и философ, если нужно обратиться к публике с какими-то проникновенными словами. Приходится даже быть в роли психолога, когда вдруг что-то пошло не так, а если твоя публика преимущественно женщины, это случается практически постоянно. Я — кинематографист, потому что каждой песне нужно придумать какое-то видеоряд, красиво одеть ее в то крошечное кино, которое будет показано на заднике. Я — и декоратор, и костюмер. Но больше всего — режиссер. Соединить воедино отдельные, даже, быть может, очень талантливые, но еще разрозненные части будущего театрального действа — это самая сложная задача, что передо мной стоит. Ведь больше 30 песен, разных по смыслу, стилистике, жанру, аранжировкам, хореографии, необходимо слить в органически единое, логически увязанное действо. Это — совсем не просто.

— Баллады в вашем концерте сменяются роком, ретро соседствует с рэпом, драматические вещи перемешаны с дискотечными хитами, как вы успеваете переключаться? Зал, я много раз видела, тормозит, не успевает за вами.

— Это не страшно, что зритель немного не успевает. Они же догоняют потом. А такие полеты от одних эмоций к другим: от грусти — к радости, от необходимости полностью сосредоточиться — к возникшей вдруг потребности прямо сейчас, вот здесь начать танцевать, марш-броски от нежности лирики к жесткости рока, это все — хороший тонус для чувств и эмоций.

— Вы споете «Дельтаплан»?

— Конечно! После всех разговоров, что мне его якобы запретили исполнять, у меня и выхода-то нет. Получается, буду петь «Дельтаплан» на «бис» по требованию оппозиции! Самому смешно.

— А мне все-таки хочется больше лирики!

— Я, честно сказать, уже не знаю, куда больше. Я и так иногда чувствую себя этаким бесконечным генератором женских любовных эмоций... Впрочем, еще одну лирическую композицию в Кремле представлю, эта новая песня для меня имеет большое эмоциональное значение.

— Она посвящена какой-то конкретной женщине?

— Да.

— В вашем творчестве такое вот посвящение — большая редкость...

— Да, действительно, но эта женщина особенная, удивительная, и судьба ее потрясающе великолепна и трагична. Кто не знает, в середине 80-х, когда в СССР началась эра видеомагнитофонов, одним из первых в списках запрещенного кино, за обнаружение которого полагалась конфискация, была культовая эротическая картина...

— Боже мой, неужели это...

— Да, это «Эммануэль». Имя главной героини стало нарицательным. Это была женщина, собравшая все моральные запреты, все табу, наложенные современной цивилизацией на свободу и интимную жизнь женщины, и выкинувшая их за ненадобностью в помойку. Сейчас Сильвия Кристель, одна из самых желанных и красивых актрис европейского кино тех лет, прикована инсультом к больничной койке. Никто не знает, выйдет ли она из этого состояния. Песню я и автор Владимир Евзеров посвятили ее свободе, красоте и былой славе.

— Что тут можно сказать, «Время мчится, будто всадник»... Вот и вы остались, считай, последним из могикан. Есть у меня такое опасение, что на вас вымрет и эстрада, как вид искусства, и сама профессия певца, останутся только шоумены из шоубизнеса. А в связи с этим «тяжелый» вопрос. Валерий Яковлевич, этот Кремль, надеюсь, не последний?

— Подтекст вопроса ясен. Я не собираюсь уходить со сцены до тех пор, пока у меня хватит здоровья выступать в полную силу, с абсолютной отдачей, потому что по-другому — не на нерве, не на энергетике — я работать не умею. И, конечно, пока найдутся любящие люди, что придут и заполнят зал. Пока у меня есть и первое, и второе. Но вот третий Кремль я не обещаю...

«Только три минуты длится песня...»


В концерте их больше тридцати. Сто минут прожитых артистом жизней, принадлежащих самым разным персонажам. Каждые три минуты - перевоплощение в иную роль, восхитительное, на грани фантастики. Сто минут на нерве, с полной отдачей энергии и таланта. Сто минут дикого напряжения, работы на износ, почти на срыве. И сто минут абсолютного удовольствия для зрителя.

Все это не считая монологов, выходов в зал, балетных номеров, работы на бис. В общей сложности тысяча секунд неповторимого шоу, которое блестяще, с потерей во времени для зрителя и с абсолютной выкладкой, как на марш-броске, для себя ведет к финальным овациям Валерий Леонтьев: провинциал, петербуржец, человек мира в одном флаконе.

Вообще-то, по месту жительства он москвич. Но после сноса концертного зала «Россия» - его настоящего творческого логова - он пять лет не работал в столице. Но время лечит. И артист наконец уступил жаждущим. Ведь публика не виновата... Она хочет. Она любит. Она помнит. И очень долго, бесконечно терпеливо ждет.

Концерты Валерия Леонтьева, которые пройдут в Государственном Кремлевском дворце съездов по многочисленным просьбам... Да каким там просьбам - по настойчивым требованиям зрителей 20 и 21 октября будут полностью посвящены этой самой московской публике.

Конечно, это будет шоу. Артист никогда не отказывает своим выступлениям в дорогом оформлении. Бесконечно красивые, сложнейшие по техническому оформлению, какие-то фантастическо-парадоксальные декорации. Задники, новые для каждой песни, выполненные с использованием новейших технологий, а главное - сделанные с большим вкусом и шармом. Высокопрофессональный балет в обновленном и расширенном составе. Все это - неотъемлемые атрибуты его шоу. Ну а костюмы певца, выставка из которых могла бы стать украшением любого арт-музея, - это отдельное яркое зрелище. И, наконец, он сам - артист от Бога, который с одинаковым мастерством может работать в мире бесконечно сложных, голливудского уровня декораций и петь в одиночку на фоне черного квадрата.

Его слава не угасает уже сорок лет. Но... беспощадно время. И вот уже Валерий Леонтьев называет себя последним представителем уходящего жанра. Жанра советской эстрады, не имеющей ничего общего с народившимся ей на смену миром шоу-бизнеса. Эстрады с ее популярной, но при этом высококачественной музыкой. С текстами песен, имеющими глубокий лирический смысл и в то же время легко запоминающимися наизусть. А главное, с умением профессионально петь, голосом, поставленным от природы. Петь вживую.

Валерий Леонтьев заканчивает свой концерт обрядовой песней перуанских индейцев - «Кондором», за исполнение которой получил в прошлом году от журналистов прозвище «Вождь эстрады». А это означает, что, пока он еще работает на сцене, мир отечественного эстрадного искусства знает, за кем ему идти и куда. Пока он еще работает...

материал: Татьяна Федоткина
газетная рубрика: КУРЬЕР КУЛЬТУРЫ