ЮРИЙ_КОСАГОВСКИЙ все записи автора

 

Наталья Ли ОКНА   ИСТОРИЯ КОРЕЙСКОЙ СЕМЬИ ЛИ В РОССИИ         9 часть       В Семипалатинской области есть поселок городского типа Маканчи. Совсем недалеко от китайской границы. Там мне тоже довелось пожить.   В школе учились дети, обычные советские дети. В основном казахи, были русские, а также дети из смешанных браков: китайско-казахских, русско-китайских, казахско-русских. С виду обычные семьи объединяла одна общая беда, о которой я поначалу даже и не догадывалась. Узнала о ней на похоронах одной из школьниц. Родители безысходно плакали. Учителя рассказывали, как девочка перед смертью дико кричала от боли, не переставая. Радиоактивная болезнь, называемая в народе белокровием. Неизлечимая. Почему-то болели чаще дети. На последней стадии их помещали в больницы-интернаты в городе, потому что в селах ни больниц, ни врачей не было.   С наступлением холодов в продовольственный магазин завезли рыбу. Я таких огромных рыб никогда ранее не видела. Каждая рыбина была размером с овцу, а то и больше. Её привозили так много, что складировали прямо на улице, соорудив рядом с магазином деревянную ограду. Помню, купила я одну такую рыбку, и ели мы ее до самой весны. Теперь-то я понимаю, отчего она в тех краях таких размеров. Говорят, в районе Чернобыльской АЭС картошка родится величиной с трехлитровую банку. По сути своей человек – существо очень нетребовательное, привыкающее ко всему. На уровне инстинктов вгрызается в жизнь, чтобы умереть не теперь, а потом. В конце концов, привыкает и приспосабливается ко всему, что преподносит ему судьба. Вокруг ядерного полигона были села, города и поселки, населенные людьми. Они хоронили детей, умирающих от белокровия, и продолжали жить, ели рыбу огромных размеров, строили коммунистическое будущее, теоретически обоснованное разделом философии Научный Коммунизм.   Семипала́тинский испыта́тельный полиго́н — первый и один из крупнейших ядерных полигонов СССР. На территории Семипалатинского полигона находится защищённый объект, где раньше хранилось самое современное ядерное оружие. Таких объектов всего четыре в мире. Полигон расположен в Казахстане на границе Семипалатинской (ныне Восточно-Казахстанской), Павлодарской и Карагандинской областей, в 130 километрах северо-западнее Семипалатинска, на левом берегу реки Иртыш. Полигон занимает 18500 км². На его территории находится ранее закрытый город Курчатов, переименованный в честь советского физика Игоря Курчатова. Общая площадь использованных территорий оценена в 304000 км. После вступления в силу Международного договора о запрещении ядерных испытаний в трёх средах (в воздухе, космосе и под водой), подписанного 10 октября 1963 в Москве между СССР, США и Великобританией, на полигоне стали проводиться только подземные взрывы. С 1949 по 1989 год на Семипалатинском ядерном полигоне было произведено не менее 468 ядерных испытаний, в которых было взорвано не менее 616 ядерных и термоядерных устройств, в том числе: 125 атмосферных (26 наземных, 91 воздушных, 8 высотных); 343 испытательных ядерных взрыва под землёй (из них 215 в штольнях и 128 в скважинах). Были проведены также десятки гидроядерных и гидродинамических испытаний (т. н. «НЦР» — неполные цепные реакции). Суммарная мощность ядерных зарядов, испытанных в период с 1949 по 1963 годы на Семипалатинском полигоне, в 2500 раз превысила мощность атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. За пределы полигона вышли радиоактивные облака 55 воздушных и наземных взрывов и газовая фракция 169 подземных испытаний. Именно эти 224 взрыва обусловили радиационное загрязнение всей восточной части территории Казахстана. В 1989 году известным казахстанским общественным деятелем Олжасом Сулейменовым было создано движение Невада — Семипалатинск, объединившее жертв ядерных испытаний по всему миру. С 1989 года ядерные испытания не проводятся. 1996—2012 годы на полигоне проводилась секретная совместная операция Казахстана, России и США, происходившая без уведомления МАГАТЭ, по сбору и захоронению около 200 кг плутония, оставшихся после испытаний на полигоне. Работы финансировались по программе Нанна-Лугара (Программа совместного уменьшения угрозы). Материал из Википедии — свободной энциклопедии   Как-то пару лет назад один южнокорейский миссионер, рассказывая о трагических исторических событиях в Корее совсем недавних десятилетий, для пущей эмоциональной нагрузки обронил такую фразу: - Вы сейчас все рвётесь в Корею. Почему? Да потому, что сейчас Корея живет хорошо. А когда мы проходили через тяжкие испытания, вы тут, в Советском Союзе, сыто поглаживали свои животы.   Больно. Обидно. А самое страшное – безысходно. Тут ведь даже попытаться, что-то ответить бесполезно. Слишком большая пропасть разделяет нас, одинаковых по крови, но прошедших каждый свой исторический путь, и там, и здесь кровавый и страшный, но по разные стороны баррикад.   Вспомнилась баба Вера из Маканчи. Она жила на первом этаже двухэтажного домика, а мы - на втором. Эти дома с двумя однокомнатными квартирами по одной на каждом этаже народ остроумно называл курятниками. Уже в преклонном возрасте одинокая бабушка продолжала работать на овощной базе. Сортировала огурцы. Большие желтые перезревшие, непригодные для продажи или консервирования огурцы ей разрешали бесплатно забирать домой. Она очищала толстую шкурку и солила их в бочке.   Зимой ими и питалась в основном. Мне рассказывала, что всю жизнь проработала в колхозе за трудодни, поэтому на пенсию не заработала. Жила на гроши. Работа на сортировке огурцов в овощехранилище было для нее спасением.   Как-то мой муж принес домой большой кусок свежей говядины, купленной недорого у знакомых, зарезавших корову. Я отнесла немного мяса бабе Вере. Она приняла от меня этот кусок так, словно я ей вручила слиток золота. Тут же следом принесла мне огромную чашку больших очищенных соленых огурцов и сказала, что я днем, уходя на работу, могу оставлять ей свою собаку. Это было верхом благодарности. Дело в том, что у нас была собака, которую щенком моя студенческая подруга Лена отдала мне, потому что хозяева съемной квартиры, где они жили с мужем после женитьбы, угрожали выселить, если она от собаки не избавится. Маленький щенок вырос в большую немецкую овчарку, и мы ее возили с собой, привязавшись, как к члену семьи. Так вот, бабе Вере присутствие собаки в квартире очень не нравилось. Она Азу, так звали овчарку, ненавидела. А тут за единственный кусок мяса баба Вера готова была приглядывать даже за ненавистной собакой. Надо сказать, что она потом к собаке очень привязалась. Иногда, возвращаясь домой, я наблюдала такую картину. Баба Вера, выгуляв Азу на улице, громко звала её: - Доооза! Доооза! За мной. Домой. Пошли домой, - почему-то она не могла запомнить кличку собаки и, вместо Аза, звала её по-своему, Доза.     Восьмидесятые. Перестройка.     Мы не уходим домой вторые сутки. Телефоны не работают, даже домой не позвонить, как там дети. В коридорах, фойе, на лестницах грязно, везде валяются окурки, наплёвано.   В конференц-зале толпа мужчин, вооруженных лопатами, кирками, арматурой, просто палками, воинственно настроенных, с яростным блеском в глазах, в нетерпеливом ожидании: - Ну, чё! Пойдём уже! – ждут команды.   По директиве, спущенной сверху, рабочие активисты не казахской национальности из всех крупных предприятий мобилизованы для борьбы с беспорядками националистического характера, собраны в помещениях райисполкомов. Подручные средства обороны и борьбы предложено принести с собой. Только свистни – толпа ринется в бой, бить казахов, истреблять националистов, крушить и сметать всё и вся на своем пути. Страшно смотреть на них. Откуда эта ненависть, желание крушить?   А там, на площади перед домом правительства, вторые сутки другая толпа, разъяренная, требующая немедленно гнать русского Колбина, гнать всех русских отсюда. Что происходит! Как мы вдруг стали врагами? Вчерашние соседи, друзья, члены семьи. У меня дома с детьми муж, казах. Нам как теперь быть?   Приятельница, русская, рассказывала, в тот вечер задержалась на работе допоздна, а когда вышла с работы, автобусы не ходили, прохожие объяснили, что казахи вышли на площадь бить русских, что всех русских выгоняют из Казахстана. Она не знала, можно ли ей теперь идти домой, не побьет ли её и не выгонит ли из дома муж казах. А как же дети, наполовину русские, наполовину казахи…   Позже средства массовой информации объясняли декабрьские события в Казахстане выступлениями националистически настроенной молодежи, подстрекаемой преступными элементами. Еще позже писали, что присутствие великорусского шовинизма стало причиной зарождения националистических настроений в рядах казахской молодежи. Мы жили бок о бок, люди разных национальностей, не только здесь в Алма-Ате, но и в Тырныаузе, Маканчи, колхозе имени Ленина, в поселке Абай. Жили по-разному, не доедали, стояли в очередях, праздновали, радовались, пели. Я это видела своими глазами. Я с ними со всеми вместе жила. Как же так получилось, что враз появилась вражда, люди стали ненавидеть друг друга, только потому, что они разные по национальности. Умные аналитические публикации, в том числе и весьма уважаемых известных деятелей, в средствах массовой информации только подливали масла в огонь. Перестройка набирала   Декабрьские события в Алма-Ате, известные также как Желтоксан — выступления казахской молодёжи, произошедшие 17—18 декабря 1986 года в Алма-Ате, бывшей в то время столицей Казахской ССР, принявшие форму массовых протестов и народных восстаний против коммунистической власти. По официальной версии, волнения начались из-за решения Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачёва о снятии с должности первого секретаря компартии Казахстана Динмухамеда Кунаева, и замене его на ранее никогда не работавшего в Казахстане Геннадия Колбина, первого секретаря Ульяновского обкома партии. Участники мирного митинга требовали назначить на должность главы республики представителя коренного населения. Позже волнения казахской молодёжи прошли и в других городах и регионах Казахстана . Декабрьские события в Казахстане стали одним из первых в СССР массовых митингов против диктата центра, позже аналогичные события произошли и в других национальных республиках Советского Союза. Выступления начались с мирной демонстрации 16 декабря, первые группы казахской молодёжи вышли на Новую (Брежнева) площадь столицы с требованиями отмены назначения Колбина. Правительство в Москве передало дело МВД, для разгона митинга. В городе сразу была отключена телефонная связь, эти группы были разогнаны милицией (операция «Метель»). Были собраны отряды спецназа из сибирского военного училища, а также курсанты местного пограничного училища. Слухи о выступлении на площади мгновенно облетели весь город. Утром 17 декабря на площадь имени Л. И. Брежнева перед зданием ЦК вышли уже толпы молодёжи, возглавляемые активными национал- патриотами. Плакаты демонстрантов гласили «Требуем самоопределения!», «Каждому народу — свой лидер!», «Не быть 37-му!», «Положить конец великодержавному безумию!». Два дня шли митинги. Для поддержания порядка в городе стали использоваться рабочие дружины. По опубликованным в Казахстане данным, было задержано правоохранительными силами 8500 человек, получили тяжёлые телесные повреждения (в основном черепно- мозговая травма) более 1700 человек, подвергнуты допросам в прокуратуре 5324, в КГБ — 850 человек. 900 человек подвергнуты к административным мерам наказания (аресты, штрафы), предупреждены 1400 человек, уволены с работы 319, отчислены из учебных заведений (только по Миннаробраз) 309 студентов. В уголовном порядке было осуждено 99 человек, среди них 20-летний К. Рыскулбеков, позже погибший в тюрьме. Комсомольские и партийные взыскания получили около 1400 человек. Началась запоздалая, а потому безрезультатная борьба с националистическими настроениями среди казахской интеллигенции. В начале 1987 года было принято постановление ЦК КПСС, в котором происшедшее объявлялось проявлением казахского национализма. Однако в дальнейшем в связи с развитием процессов Перестройки и изменением политической конъюнктуры позиция центральных властей изменилась. 9 января 1989 года на пост второго секретаря был поставлен этнический казах. 14 ноября 1989 года группа людей во главе с писателем Мухтаром Шахановым из Верховного Совета Казахской ССР обратилась в ЦК КПСС с просьбой о снятии формулировки «проявление казахского национализма» и формулировка была отменена. Материал из Википедии — свободной энциклопедии   Если до этого в магазинах не было мяса, колбас, не было одежды и обуви, на мебель и бытовую технику годами стояли в очередях по спискам райисполкомов, теперь на самые необходимые продукты ввели карточки, по которым можно было получить по куску хозяйственного мыла в месяц на семью из 4-х человек, 2 килограмма сахара, килограмм риса, килограмм макаронных изделий, две банки тушенки, две пачки чая и т.д. по длинному списку товаров, на реализацию которых были введены ограничения. Прилавки гастрономов совершенно пусты. На некоторых из них сиротливо стоят лишь трёхлитровые банки с солеными огурцами или томатной пастой. На них спроса нет, поскольку в основном люди выращивают огурцы и помидоры на дачах.   Молоко продавали без карточек, но на руки выдавали не более двух пол-литровых бутылки. В ближайший гастроном возле дома молоко привозили часам к одиннадцати, очереди выстраивались с раннего утра. Когда открывался отдел, толпа набрасывалась на ящики с молочными бутылками, порой завязывались потасовки такие, что разнимать дерущихся приходилось дежурным милиционерам. В будни я была на работе и на охоту за молоком у нас выходить было некому. В выходные в очереди стоял сын школьник, как когда-то я с Юрой и Таней должна была выстоять в очереди хлеб.   К привозу молока я приходила в магазин сама, потому что ребенка в очереди могли просто затоптать. Раздобыв молока, порой в рукопашной схватке, я сажала в коляску маленькую дочь и вместе с сыном выходила на долгие поиски колбасы, масла, сыра, яиц, всего, что повезет купить. Колесили пешком по всему городу. Наткнувшись на очередь в очередном гастрономе, стояли в длинной веренице людей, которые, так же, как и мы, были в очереди семьями: детьми, бабушками и дедушками, потому что отпускали по килограмму или штуке в одни руки. Яиц на одного человека давали по десять штук.   Нередко, простояв в такой очереди часа по два, уходили ни с чем, если товар заканчивался. Вот это чувство, когда ты прошел семенящими сантиметровыми шашками по длинной змеевидной цепочке очереди с улицы до прилавка и вот ты уже можешь взять вожделенные сосиски в руки, и прямо перед твоим носом они заканчиваются, это чувство описать невозможно. Хочется биться головой о стенку и рыдать.   Берешь себя в руки, укрываешь теплее уснувшую в коляске дочь, рыкнешь на сына за что-нибудь и держишь путь к следующему гастроному.   Сыну было тогда лет десять-одиннадцать. Он молча, послушно следовал за мной, приглядывал за младшей, еще совсем маленькой сестрой, терпеливо стоял в очередях, то ли боясь непослушанием навлечь на себя гнев раздраженной и уставшей от такой жизни матери, то ли по-взрослому понимая насущную необходимость поиска продуктов. Но в этот раз он всё время пытался отойти в сторонку от толпы, держался поодаль от длинной цепочки людей. Мои гневные оклики заставляли его нехотя примкнуть к толпе очередников, однако некоторое время спустя мой взгляд вновь находил его вдали от очереди. Лишь по дороге домой я заметила странность в походке сына. Он шел, неестественно расставляя ноги по сторонам. Он обкакался. Терпел до последнего, понимая, что уйти из очереди нельзя, но дотерпеть не сумел. Боясь, что люди почувствуют запах, держался поодаль. Лишь дома, уже помытый, он рассказал, как сильно крутило в животе и как пытался сказать мне об этом, а я не слышала… Бедняжка. Мой маленький и такой взрослый сын.   Однажды мне дали взятку: целую коробку длинной тонкой вермишели. Не помню за что, но какую-то услугу я, видимо, оказала. Прихожу домой, а дети говорят, что какой-то дядя привез лапшу. Экономно, понемножку, мы её ели почти полгода. С тех пор я не очень уважаю макаронные изделия.   Несколько лет назад в Москве меня встретил и решил угостить ужином один очень хороший знакомый. Он приехал с женой и повел в модный итальянский ресторан. - Предлагаю заказать пасту, - сказал он.   Долго ждали заказа. Принесли. В тарелках была красиво по кругу уложенная знакомая до отвращения отваренная длинная вермишель, называемая нынче не иначе, как итальянским словом спагетти, политая подливом из томатного соуса и изысканно украшенная зеленью.   Да уж… я и не предполагала, что паста – это есть отваренная вермишель перестроечных времен.   А вот взрослые дети мои и сейчас порой вдруг просят приготовить вермишель с тушенкой. Вкус детства, говорят они. Две банки тушенки на месяц полагалось по карточкам. Только два раза в месяц я могла приготовить детям не просто вермишель, а приправить её тушенкой. И этот вкус редкого мясного изыска, видимо, остался в детской памяти навсегда.   Спиртное и сигареты тоже отпускались по карточкам. Предприимчивые бабульки быстро сориентировались и занялись частной коммерческой деятельностью. Они сидели на улицах у магазинов и продавали купленные по карточкам водку и сигареты, им-то ни к Есть анекдот тех времен, точно передающий экономическое положение людей перестроечного времени. - Отчего сейчас, несмотря на борьбу с пьянством, люди пьют еще больше? - Так ведь раньше как пил советский народ? По праздникам, в дни рождения. А сейчас? Выстояв тааакую очередь, он берёт не бутылочку водки, а на всю зарплату – две бутылки!   Такая вот горькая ирония на себя, свое житье-бытье. Вообще умение народа не унывать, не опускать руки, просто удивительна. Мы при всем при этом продолжали встречаться по праздникам, ходить друг к другу в гости, хлебосольничать. Усаживая гостей за стол, обязательно шутили: - Руки с мылом мыли? Тогда чай без сахара.   Говорят, женщина может сотворить из ничего три вещи: прическу, скандал и салат. Тоже анекдот перестроечных времен.   Между тем, перестройка, набирая обороты, вызывала в разных уголках некогда нерушимой державы совсем нешуточные столкновения. Гражданские войны вспыхивали на Кавказе, Таджикистане. Вереницы беженцев, среди них немало корейцев, как когда-то на рубеже двух столетий: девятнадцатого и двадцатого, вновь потянулись, спасаясь от гибели, в поисках лучшей доли.           продолжение следует     -=-       .