LastDecadanceWarrior (
свободу_психам) все записи автора
"Раз-два-три, раз-два, раз-два-три," - считает Черри.
На ней черная ветровка и два кило взврывчатки.
У Черри - абсцесс мозга.
Внутри ее черепа мешочек гноя, готовый в любую секунду прорваться.
Два месяца назад её пятилетний сын разлил по по кухни растительное масло.
Случайно. И она подскользнулась, упала, разбила себе голову.
Кости черепа срослись, сотрясение мозга прошло.
Но кусочки костей и волос остались внутри нее.
Поэтому она пришла к нам.
У Мэтта - сахарный диабет.
Второго типа, поэтому Мэтт носит с собой таблетки и бутылочки с минералкой.
Названия его лекарств звучат как заклинание: букарбан, манинил, глюренорм, предиан.
Мэтт одет в униформу уборщика.
Мешковатый синий комбинезон и кепка.
В его тележке детонатор и бутылка шампанского, прикрытые до поры до времени тряпками и пакетами для мусора.
Кто же тогда я? - спросите вы.
Я - тот, кто все это придумал.
Мы ведь хорошо повеселимся?
Перенесемся на полгода назад.
Я - счастливый отец семейства и клерк по совместительству.
Майк учится ходить, а Лори - готовить.
Я выкуриваю две пачки в день.
Everything is OK.
По субботам мы с коллегами ходим в один и тот же бар.
Пьем пиво и клеим девчонок.
В воскресенье - семейный ужин и вечер у телевизора.
День за днем, неделя за неделей.
Все изменил один поход к врачу.
Проклятый кашель не давал мне покоя.
Антибиотики не помогали.
Доктор Джойс с аппетитной задницей и глубоким грудным голосом наклоняется ко мне со стетоскопом.
Морщит лобик и слушает, слушает.
Потом был рентген.
И доктор Джойс говорила своим грудным голосом, что у меня, вероятно, пневмония, и что меня надо госпитализировать для дальнейшего обследования и лечения.
Потом госпиталь, анализы, обследования.
Меня разобрали на кусочки и разложили по колбочкам.
Меня положили в палату к паралитику.
Меня запретили навещать.
Потом мне сказали, что у меня рак легких.
Химиотерапия,облучение.
Выпадение волос.
Я "стал как прах и пепел." И немного как бильярдный шар.
Потом я ушел.
Взял в прокате старенький форд и уехал в сторону заката.
Ночи в дешевых мотелях под скрип кроватей и стоны.
Придорожные забегаловки с холодной картошкой и официантками - старыми девами.
Холодные вечера в темных парках.
Сигареты с ментолом и немного щипало глаза.
Но я жил.
С упаковками одноразовых салфеток. С кусочками бронхов на краешке раковины.
С одиночеством и раком легких.
В одном особенно паршивом мотеле я уселся на привинченный к полу стул и понял - надо что-то делать.
Через полгода-год я сдохну. И никто даже не вспомнит обо мне.
Я был тщеславен и озлоблен.
Меня не прельщали лавры очкастого придурка, расстрелявшего посетителей универмага.
Я хотел уйти красиво.
Тогда я организовал клуб "Обреченные."
Первым в него вступила Бэлла.
У нее был муж и что-то с почками.
Она так и не успела сказать что.
Мы собирались по субботам и составляли планы.
От Бэллы остались тонкие листки, исписанные неразборчивым косым почерком.
Я пришел на ее похороны и положил на могилу две желтые розы.
С Черри и Мэттом мы познакомились в группе помощи.
Это такие сборища ублюдков, где ты понимаешь, что кому-то еще хуже.
Черри тогда носила лосины с фиолетовыми вишнями и красила волосы в грязно-рыжий цвет.
Она была отвратительна настолько, что мне хотелось бросить в нее камень.
Нас примирил ее абсцесс. И мои сигареты.
Она стреляла у меня их одну за другой,и курила, курила, курила.
Перед уходом она всегда доставала из сумочки освежитель воздуха и распрыскивала его себе в волосы.
Поэтому от нее воняло химическим ландышем, или каким-нибудь "Дыханием весны", или лимонной эссенцией.
Мэтт уже тогда весил 42 килограмма.
Сейчас в нем не больше 35.
Его можно использовать как наглядное пособие на уроке биологии.
Это скелет, постоянно глотающий таблетки.
Мы Всадники Апокалипсиса - шутил я.
Чума, Война, Голод и Смерть.
Бэлла - Смерть, потому что она уже мертва.
Мэтт - Голод. Вы догадались, почему?
Война - я. Потому, что я несу войну.
И Чума - это Черри. (Причина - лосины и освежитель.)
Мэтт украл из сейфа своего начальника аккуратный чемоданчик с деньгами и через месяц уволился.
Черри соврала семье, что едет поправить здоровье на Гавайях.
Мы жили в фургончике.
Питались картофельными чипсами и овсянкой, которую находили в многочисленных шкафчиках на кухне.
Смотрели кассеты. Слушали ток-шоу.
Так прошел месяц.
За деньгами никто не приходил.
Черномазые ублюдки продали нам пистолеты и взрывчатку. Они даже не спросили - зачем нам все это.
Мы с Мэттом устроились на работу.
Я - менеджер по кадрам.
Он - убирает сортиры.
Мы работаем в огромном здании, все этажи которого забиты богачами.
Это гостиница для буржуев.
Гигантский муравейник.
Или термитник.
Домик для опарышей из рекламы шин "Мишлен."
Я прихожу на работу в костюме за две тысячи баксов. И в галстуке с синими полосками.
Все это взято напрокат.
Мэтт приходит на работу в комбинезоне под цвет моего галстука и кепке с фирменным логотипом.
Черри приходит раз в неделю пропустить в баре стаканчик джина.
Бэлла приходит ночью после пачки успокоительного и разговоров с торшером.
О'кей, - говорит мне на ухо Бэлла, - а теперь открой глаза, малыш.
Ее голос становится синей волной и обрывками лестницы из кошмарного сна.
У меня в кармане нож для писем с костяной ручкой и монограммой гостиницы.
Я иду в туалет и провожу им по руке.
Боль рвет мутную паутину и на руке появляется новая линия жизни. Вероятно долгой и счастливой. Но не моей.
В "буржуйнике" всегда звучит приглушенная музыка.
Дансинг клуб для тех, кому за миллион.
Мэтт заходит с тележкой в хрустально-фарфоровый рай для богатых задниц.
Через семь с половиной минут я иду туда же.
Черри допивает джин и оставляет мятую десятку на столике.
Она идет на подземную стоянку и, прокручивая на пальце ключи, становится в "слепом" углу.
Мэтт отдает мне детонатор. У него трясутся руки.
Я заворачиваю капсюль и часы в фирменный пакет из все той же гостиницы.
Он нервно сглатывает и сует шампанское за пазуху.
Из по синей куртки выпирает золотистое горлышко.
Мэтт застегивается на молнию и вопросительно смотрит на меня.
Мы спускаемся на нулевой этаж и неторопливо приближаемся к точке сбора.
Через четыре минуты на бетонном полу лежит красивый будильничек, примотанный скотчем к двум брикетам с пластидом.
Цепь замкнется,
И все взорвется... - напевает Бэлла на ухо.
Мы идем в вестибюль.
Я достаю из-за стойки гостиничный микрофон и ставлю громкость на максимум.
-Раз-два, меня всем слышно? Вы, ублюдки сгорите в аду. (осталось двадцать секунд) Нам нечего терять.
Все двери заблокированы. Отсюда нет выхода. (пятнадцать) Тук-тук! - Кто так? - Это Апокалипсис. (десять) Посмотрите направо - это Чума, посмотрите налево - это Голод, посмотрите на меня - это Война, за моей спиной - Смерть. (пять)
Бэлла тихо хихикает.
Люди выбивают двери.
Четверо голосов (или все таки трое) считают вслух.
Четыре, как ноги у кошки,
Три - как клевер душистый,
Два - как белые крылья,
Один - это солнце на небе.
Мы улыбаемся.
Ноль - все, что осталось.
Клуб "Обреченные" распался на много маленьких кусочков.
differ (
свободу_психам) все записи автора
Наш человек - Саймон Пегг. Он по праву является главным психом мирового кинематографа. И даже не столько психом, сколько просто крутым мракобесом и оголтелым приколистом. От его розыгрышей уже морально пострадал далеко не одна известная личность, причём дело пару раз чуть не стало судебным разбирательством). В кино у Саймона Пегга тоже что ни роль, то псих) Так что в этих ролях он чувствует себя как рыба в воде. 
memorys (
