МаЛьВИнГо (Мозговая_извилина) все записи автора
Глава1.Самый беспокойный день Минервы.
Она стояла, держась обеими руками за каменные перила, и старалась не слушать
шепот портретов за своей спиной. Что же стало с древней величественной школой?
Некогда попасть в нее было честью, она помнила это еще по себе. И вот теперь
"Хогвартс" должен быть закрыт... По крайней мере, до смерти Волдеморта. По ту
сторону замка шел дождь, и она наблюдала за тем, как разбиваются об оконное
стекло тяжелые капли, похожие на слезы...
- Добрый вечер, профессор, МакГонагалл, - раздался грубоватый голос уровнем
ниже: Хагрид редко поднимался наверх, - Вам... это самое... чего-нибудь нужно,
а?
- Добрый вечер, - чуть слышно прошептала она. Сейчас ей не хотелось никуда
двигаться, не хотелось даже пошевельнуться. Перед глазами было улыбающееся
старческое лицо с сияющей седой бородой, яростно-голубыми глазами и
очками-полумесяцами, в которых играли маленькие блики.
В это лето Минерва МакГонагалл не уехала домой, она осталась в школе. Что-то
тянуло сюда, будто бы хотелось попрощаться с духом бывшего директора, Альбуса
Дамблдора, который, казалось, все еще витал здесь.
Остальные преподаватели, кому было куда ехать, отправились восвояси.
- Профессор! - повысил голос лесничий, - я говорю, Вам надо чего-нибудь?
- О, простите меня, Хагрид, - опомнилась Минерва, с трудом освобождаясь от
захвативших ее неотступных мыслей, - нет, благодарю. Вы можете идти.
Хагрид немного помолчал, потом спросил так, словно боялся, что ответят
отрицательно:
-А как мистер Филч, профессор? Все еще сидит у себя в комнате?
- Что? А, нет-нет... Я не знаю, - словно в забытье, ответила волшебница.
Когда лесничий, он же преподаватель по уходу за магическими существами,
спустился вниз, Минерва заставила себя пойти в кабинет директора, куда ее в
последнее время так тянуло и где было так тяжело находиться.
Обилие приборов, некоторые из которых были незнакомы даже ей, успокаивало,
тихонечко жужжа или поблескивая. Прежние директора на портретах сладко спали.
МакГонагалл подошла к портрету Дамблдора, недавно повешенному здесь по настоянию
Министерства Магии. Волшебник на картине, словно почувствовав ее взгляд, открыл
глаза:
- Все образуется, Минерва, - мягким, знакомым до боли голосом, успокоил он
ее, - Гарри знает, что делать.
МакГонагалл ничего не ответила. Словно ослепленная, побрела она к себе в
спальню.
"Гарри знает, что делать..." Что он теперь сделает без директора? Бедняге,
наверное, сейчас совсем плохо. Темный Лорд убил его родителей, потом его
приспешники добрались и до самых дорогих ему людей - Сириуса Блэка, Альбуса
Дамблдора... Интересно, а помнит ли Поттер, что декан его факультета всегда была
готова ему помочь?..
Хагрид говорил про Филча. Пожалуй, за завхозом стоит приглядывать. В
последнее время он выказывает все больше пренебрежения сотрудникам "Хогвартса",
но так, что ему трудно напрямую выдвинуть обвинение. Он очень сильно изменился
со времен директорства Долорес Амбридж, министерской представительницы,
наводившей ужас и смех на школу менее двух лет назад. Дамблдор никогда бы не
допустил подобного, но без него Филч почувствовал свою безнаказанность.
Перед тем, как закончить этот тяжелый в моральном отношении день, Минерва
должна была посоветоваться с еще одним обитателем этого замка. Белый кентавр
Фиренце совсем недавно стал вторым преподавателем прорицания. Первой была
Сибилла Трелони, праправнучка знаменитой провидицы Кассандры. Так получилось,
что кентавр и человек имели на свой предмет разные взгляды, а директор любил
повторять, что это расширит кругозор учеников. На самом же деле Трелони просто
было некуда идти. Ее оставили преподавать, так как боялись обидеть, а сделать
это было чрезвычайно легко. Ещё одной причиной были редкие, но весомые
пророчества, изрекаемые ею и представляющие ценность как для волшебного
общества, так и для его врагов. Именно о пророчествах и хотелось поговорить
Минерве.
Фиренце постоянно обитал в одной из классных комнат, ещё при жизни Альбуса
Дамблдора расширенной до размеров небольшой рощицы. Учитель-кентавр питался, в
основном, сочными плодами растущих там деревьев и мог наблюдать положение звёзд
в любое время и не выходя на улицу. Стоило только сказать пару соответствующих
заклинаний.
Сегодня в классе-роще было по-летнему тепло, хотя и облачно; ветер почти не
притрагивался к зеленеющим веткам и траве. И волшебнице было очень приятно вновь
попасть в лето из того состояния природы в реальном мире, которое с большим
успехом могло быть названо дождливой промозглой осенью.
Фиренце был виден издалека, на расстоянии нескольких метров. Он расположился
под одним из самых больших деревьев и держал в руках длинную толстую ветку.
- Добрый день, - подошла к нему Минерва. Честно говоря, она очень редко
бывала здесь: боялась помешать, потому что Фиренце почти всё время был занят,
хотя и не говорил об этом в открытую.
- Добрый день, профессор МакГонагалл. Рад Вас видеть. У меня как раз возникла
одна проблема, и я думаю, что Вы смогли бы дать подходящий совет.
- Я слушаю Вас.
- Видите, что случилось с этим дубом? Он слишком стар, чтобы нести на себе
такую массу ветвей, но они всё вырастают и тяготят его. Из-за этого дерево очень
сильно страдает. Я не могу поставить ветки обратно, они приживаются только на
молодых деревьях, но я использую специальную мазь для скорейшего затягивания
ран, - и кентавр протянул Минерве ладонь, на которой покоился маленький тюбик. -
В последнее время мазь перестала помогать. Сможете ли Вы найти причину этого?
- Я попробую, - Минерва взяла тюбик и выдавила немного пастообразного
содержимого на ладонь другой руки. - Так. Срок годности у мази очень большой,
она не могла испортиться. Консистенция абсолютно нормальная. Придётся изменить
подход... - она отдала тюбик Фиренце и достала палочку, направив на выдавленную
мазь, и что-то прошептала. - Так, всё ясно.
- Что-нибудь серьёзное? - осторожно поинтересовался кентавр.
- Нет, - ответила Минерва, не переставая описывать концом палочки круговые
движения над мазью. - Видите ли, этот дуб волшебный. Очень редкий в наше время
вид. Его сок обладает сильным магическим действием и добавляется в различного
рода зелья. Сок Изогнутого дуба - отличный консервант для зелий, быстро
распространяется внутри зелья и инактивирует его, то есть замораживает его
волшебные свойства. Для активации требуется заклинание и соответствующее
движение палочкой, что я и сделала. Просто Вам следует следить за тем, чтобы сок
этого дуба не попал в мазь. Давайте тюбик.
- Как же так вышло, что деревья здесь различаются по возрасту, - спросил
Фиренце. - Неужели директор Дамблдор работал с каждым из них отдельно?
- Нет, он просто перенёс сюда один из участков леса... Послушайте, Фиренце, у
меня к Вам тоже есть разговор.
Кентавр прислонил к дереву ветку листьями вниз и повернулся к Минерве.
- Насколько я понимаю, Вы очень хорошо разбираетесь в предсказаниях...
- Каждый кентавр обязан делать это.
- Пусть так, но каждый из вас может по-разному толковать свои знания. Вы не
боитесь говорить правду, даже если она противоречит устоям и традициям целого
племени... Есть одна вещь, которую я задумала... Кстати, как часто Вы смотрите
на звёздное небо?
- Не реже одного раза в период полнолуния и не чаще, чем в две луны... Я
понял, к чему Вы клоните. В последние дни звёзды располагаются так странно. Вы
тоже это заметили? Звезда Мицар Большой Медведицы стала необычайно заметной, что
говорит о появлении в некотором событии новой яркой личности.
- Что Вы говорите! Не можете предположить, кто ею станет?
- Я не знаю. Звёзды говорят о человеке железной воли, который скоро откроет в
себе великие силы.
- Но это не...
- Если Вы о Гарри Поттере, то нет. Я пытался составить его дальнейшую судьбу,
но небо молчит. Ясно одно: его судьба особенная, а значит, на его долю выпадет
много горя.
- Неужели ещё больше?!
- О да. Мне страшно было говорить об этом, но я не собираюсь обманывать Вас.
А Вы, профессор МакГонагалл? Ваша судьба круто поменяется сегодня.
- Интересно знать, как же это случится.
- Этого я пока сказать не могу. У кентавров существует закон, по которому
подобные вещи не могут быть разглашены до того, как они произошли. Всё это не
случайно, ведь мы не имеем права вмешиваться во время.
- Но иногда это необходимо!
- Обычно вмешательство приводит к серьёзным последствиям. В моём племени это
считается преступлением. Есть и исключительные случаи, но это особый разговор.
- Так что же всё-таки будет с Гарри? Ведь Вы что-то знаете, не правда ли?
- Да, но в данном случае не от звёзд. От того, кого вы уважали, но к кому
меньше всех прислушивались.
- Фиренце, не говорите загадками!
- Ещё не пришло время, уважаемая профессор...
- Неужели Гарри Поттера не ждет ничего хорошего?
- Если так смотреть на жизнь, то незачем и жить. Всё у него будет, если он
сумеет разглядеть... Так ведь и мы порой не видим, что счастье находится совсем
близко. И вообще, я не советую Вам во всём верить пророчествам, ведь они
способны изменяться. Главным условием для этого является хотя бы частичное их
незнание. И это прежде всего относится их к объектам.
- Вы правы, нет смысла всему верить. Однако мы оба знаем, что тот, кого
касается пророчество, слышал его.
- Теперь это не имеет значения, потому что оно начало сбываться, по-другому -
овеществилось.
- То есть пророчество всё-таки было изменено?
- Не совсем так. Если точнее, приобрело новый смысл. Яркий Мицар - тому
подтверждение. Сильные люди появляются в тяжёлые времена.
Больше от кентавра ничего нельзя было добиться. Минерва шла к себе в спальню,
унося в сердце смесь боли, надежды и странного чувства, что вот-вот должно
произойти нечто необыкновенное. Фиренце был единственным из преподавателей
"Хогвартса", с которым ей хотелось говорить о самом грустном. Задевать старую
рану необходимо лишь затем, чтобы её вылечить.
Минерва уже открыла шкаф, чтобы переодеться, как услышала громкий
требовательный стук в дверь своей комнаты. Она, как и все преподаватели,
соглашалась с традицией "Хогвартса", что портреты на дверях - это нормально, но,
как и коллеги, для своей спальни предпочитала дверь совершенно обыкновенную, а
потому хорошо поддающуюся наложению охранных заклятий.
Волшебница рывком распахнула дверь, другой рукой схватившись за палочку.
На пороге стоял мужчина лет тридцати с правильными чертами лица, острым
взглядом серых глаз и серыми же прямыми волосами чуть ниже плеч, гладко
выбритый, в кирпичного цвета мантии. При всей неприступности вида нежданного
гостя в его глазах можно было прочесть вину.
- Добрый вечер, профессор МакГонагалл. Прошу извинить меня за столь поздний
визит: я не отнесся с должным вниманием к древним чарам "Хогвартса". И убедился,
что трансгрессия не решает все проблемы.
- Кто Вы? - спросила волшебница.
- Я Фабиус Доусон, один из помощников Руфуса Скримджеора. Он просил меня
захватить для Вас документ... Вот, взгляните.
Когда посетитель назвал свое имя, Минерва цепко окинула взглядом его лицо,
словно что-то припоминая, но так и не вспомнила. Она взяла бумагу у помощника
Министра и прочитала ее. После того, как Минерва подняла глаза, взгляд ее
выражал растерянность и сильнейшее беспокойство.
- Мне подписать? - спросила она.
- Разумеется, Вы можете подумать. Но бы на Вашем месте не стал бы с этим
тянуть, - Доусон сделал движение, похожее на смахивание соринки с правого плеча.
Его кирпичная мантия оттеняла холодные серые глаза, в которых, когда они
останавливались на декане "Гриффиндора", появлялось волнение.
Внезапно Минерва поняла, что надо делать.
- Пойдемте со мной.
У кабинета директора она оставила министерского помощника, тихо сказала
каменной горгулье уже месяц не менявшийся пароль, "пирог с патокой", и вскоре
уже поднималась наверх. Толкнув дверь, МакГонагалл быстрым шагом вошла в
кабинет. Директора на портретах тревожно повернули головы в ее сторону.. Она не
взглянула на них, а сразу подошла к портрету Дамблдора. Несмотря на важность
дела, Минерве было трудно говорить с человеком, которого уже не было в живых.
- Господин директор... - начала она, но Дамблдор поморщился. МакГонагалл
показалось, что директор усмехнулся: он давно не слышал от нее такого обращения.
- Вы правы, Альбус... Министерство не желает и слышать о закрытии школы,
всеми силами хочет показать, что держит ситуацию под контролем. Они решили
назначить меня директором. Я боюсь, что не готова к этому, но многие учителя
подписались под документом, они верят в меня.
- Хорошо, что обратились ко мне, - улыбнулся Дамблдор на портрете, - но ведь
в глубине души Вы знаете, что бы я сказал на это. Продолжайте начатые мною дела.
Как правило, так и бывает: люди, имеющие в своей жизни более высокие цели,
неожиданно для себя получают власть. Но Вы не переживайте. Теперь, когда
Пожирателей Смерти здесь ничто не привлекает, опасность для студентов не так
велика, как ранее. После обнаружения тайного хода никто не сможет пройти в
"Хогвартс" незамеченным. Кроме, того, Вы сможете видеться с Гарри Поттером. Ведь
Вы же помните пророчество, Минерва? - Дамблдор сладко зевнул, прикрывая ладонью
рот, и поудобнее устроился в нарисованном кресле, давая понять, что разговор
закончен.
МакГонагалл почувствовала, что все начинает становиться на свои места, и на
душе стало гораздо легче.
Доусон ждал ее внизу, от нетерпения уже в который раз читая принесенную
бумагу.
- Итак?.. - помощник изобразил на лице вежливое любопытство.
- Я подпишу. Прямо сейчас. Вы правы, мы должны готовить детей к защите от
опасности, особенно в наше сложное время. Правда, я очень беспокоюсь за их
перевозку и проживание здесь.
- Это уже продумано, - успокоил Доусон, - мистер Скримджеор позаботился о
надежной охране. Некоторые авроры даже приглашены из-за границы.
Принимая подписанную бумагу, помощник Министра в первый раз улыбнулся, но в
его улыбке не участвовали глаза.
- Поздравляю, профессор... Точнее, госпожа директриса. Завтра к Вам прибудет
представитель из Минитерства Магии для обсуждения деталей. Надо будет сделать
массу запущенных на настоящее время дел... Взять хотя бы непосланные бывшим
пятикурсникам результаты СОВ, несданные экзамены и прочее. Короче, пусть
магическое общество видит, что жизнь продолжается.
Минерва слушалась и со всем соглашалась. Она не очень-то верила, что после
всего, что случилось месяц назад, волшебники захотят отправить своих детей в
"Хогвартс". Но не было ни сил, ни желания возражать. Главное, чтобы все это ни в
коем случае не было во вред самим ученикам.
- До свидания, госпожа директриса.
- Вас проводить, мистер Доусон?
- Да что Вы! Мы не предупредили Вас о визите, и я пришел не во время.
Отдыхайте, я пойду один, тем более, что там нечего идти.
Когда посетитель ушел, Минерва присела на кровать. Все это ей было не по
душе, но она доверяла Дамблдору. Он почти никогда не ошибался, но последствия
ошибок, словно отыгрываясь за количество, были всегда тяжелыми. Одна из них
стоила ему жизни... Он доверял Снейпу, убийце... Но почему, не говорил. Он верил
этому подлецу... Кулаки Минервы непроизвольно сжались. Месяц назад Поттер
кричал, что убьет Снейпа, а она успокаивала его. Это было трудно. Кто знает, что
бы она сама сделала с убийцей Дамблдора, если бы только могла до него добраться.
Не стоит, Минерва, сказала она сама себе. Сперва надо подумать о более
доступных вещах. И о более существенных. Например, таких, как преподаватели.
После случившегося Слагхорн отказался преподавать зельеделие; он никогда не был
смелым, и его ухода ожидали все, только вот не подобрали замену. Еще оставалась
защита от темных сил, но кажется, новая директриса "Хогвартса" уже знала, кого
на нее пригласить.
Хуже было с прорицанием. Сибилла Трелони по-прежнему оставалась в замке и
вела себя еще хуже обычного: пару раз она бродила по "Хогвартсу" в пьяном виде,
стала необычайно раздражительна. А кентавр Фиренце - тот и вовсе выводил ее из
себя одним фактом своего существования.
Перед тем, как лечь спать, новая директриса по привычке мысленно перебрала те
дела, которые надо было сделать сегодня , и вспомнила вопрос Хагрида о Филче.
Может, сейчас уже поздно... Хотя что ж, тем лучше, возможно его кошка уже гуляет
по замку.
Волшебница открыла дверь и снова вышла из спальни в коридор. Миг - и на
каменном полу сидела кошка. Она побежала вниз, перемахивая ступени. Теперь
сумрак не смущал ее, она словно растворилась в темноте.
За поворотом мелькнули два красноватых огонька, и впервые за много лет
Минерва была этому рада.
"Норрис. Доброй ночи. Куда направляешься?"
"И Вам того же, профессор. Почему Вы спросили?"
"Очень непривычно видеть тебя одну. Ты забыла про мистера Филча?"
"Зачем Вам хозяин?" - спросила Норрис, и МакГонагалл показалось, что глаза ее
вспыхнули.
"Он заперся у себя в кабинете. Он болен?"
"Смерть директора потрясла его, и хозяин не желает никого видеть. Вот и все,
- с нажимом произнесла тощая кошка. - А теперь, если позволите, мне надо идти."
"Постой!" - возразила Минерва, но ответом был лишь маленький сквозняк,
поднятый убегающим животным.
МакГонагалл пробралась в свою спальню уже в который раз и задумалась.
Дамблдор сказал продолжать его дело. Имел ли он в виду и Орден Феникса? Но ведь
без Ордена у волшебников не было той силы, которая имеется у людей, объединенных
общей целью. Минерва не была уверена, что способна возглавить борьбу против
Темного Лорда. "Гарри знает, что делать." Что он конкретно знает? Может быть,
Дамблдор рассказал ему о хоркруксах? С одной стороны, эта информация навсегда
лишит и без того неугомонного Поттера покоя и бросит его на упорнейшую борьбу
против Волдеморта. Из которой "выйдет живым лишь один". С другой стороны, без
знания о хоркруксах ему не победить. Значит ли это, что пришла пора для
решительных действий со стороны Поттера, и теперь нельзя ни в чем препятствовать
ему?
После смерти директора, кажется, все в мире разладилось. А иногда, наоборот,
кажется, что ничего не изменилось. Пожиратели Смерти, оставшиеся на свободе,
стали вести себя более нагло, кое-кто даже видел их в Косом переулке, а в Темный
просто стало страшно даже зайти за редким ингредиентом. И вместе с тем явных
убийств стало меньше, и, кажется, Волдеморт снова отдает предпочтение магглам.
Такое ощущение, что черные маги дразнили остальной мир, включая маггловый,
дерзко, с вызовом и уверенностью в своей безнаказанности.. Нынешний Министр
Магии, Руфус Скримджеор, просто скрипел зубами от злости, но ничего не мог
поделать. Несмотря на это, Минерве казалось, что в мире, все-таки, наступила
некая передышка. Разумеется, это не стоит воспринимать, как милость Волдеморта,
скорее - как новый смертоносный сюрприз, который он готовит миру.
Минерва взяла с комода свежий номер "Прорицательской газеты". Они до сих пор
со смаком обсасывали смерть Альбуса Дамблдора. Да, это, безусловно, было для них
настоящей золотой жилой, но Боже, как все это надоело! Глаза МакГонагалл
машинально заскользили по строчкам газеты; Дамблдор со снимка помахал ей рукой.
Он сказал бы Минерве, чтобы она возглавила Орден Феникса. В этом нет
сомнений. Минерва подумала о том, что ей придется взять двойную ответственность.
Главное сейчас - разобраться с директорскими делами и при этом сделать так,
чтобы ученики отправились в "Хогвартс", обеспечить им охрану, гарантировать
безопасность. Сейчас, несмотря на все то, что случилось, еще не самые худшие
времена, но нельзя терять бдительность: пока Гарри Поттер жив, Тёмный Лорд не
успокоится. В отличие от учеников, преподаватели - и МакГонагалл это знала -
сгорали от нетерпения побыстрее начать новый учебный год. Отчасти это
объяснялось их желанием дать детям как можно больше знаний, вооружить против
Волдеморта, отчасти - пониманием того, что "Хогвартс" стал для них более
надежным убежищем, чем их собственные жилища.
Кроме того, в глубине души новый директор хотела найти для школы волшебства
другого завхоза. Филч уже давно ей не нравился, но Дамблдор уверял ее, что
"Аргус хороший человек, но он просто обижен жизнью". После случая со Снейпом
Минерва не желала держать в этой школе тех, кто явно был склонен к жестокости.
Возможно, Филча действительно обидела жизнь, но ведь и к Хагриду, например, она
отнеслась достаточно сурово, но Рубеус - добрейший человек. С другой стороны,
Минерва не собиралась прогонять завхоза только из-за каких-то просачивающихся
слухов, поэтому она почти каждую ночь пыталась вызвать на откровенный разговор
старую кошку Филча, миссис Норрис. Но та, очевидно, поняла это как желание найти
повод для придирки к хозяину, поэтому холодно и неохотно отвечала на расспросы,
уходя при любом удобном случае.
Разумеется, кроме тех немногих людей, что жили сейчас в "Хогвартсе", здесь
были и привидения. Пивз, местный полтергейст, всегда слыл величайшим хулиганом
мира призраков. Теперь же у него было мало объектов для отвратительных шуток и
каверз, поэтому Пивз чаще всего изводил Филча. Минерва, иногда проходя мимо его
комнаты, слышала стук, сдержанную ругань и высокое противное хихиканье
проказника. В глубине души МакГонагалл не хотела, чтобы полтергейст оставлял
этого занятия, потому что ей самой думалось о раскрытии непостижимой тайны
Филча., которую нельзя было узнать, пока завхоз засел у себя, словно в крепости
перед штурмом.
Теперь этот мрачноватый тип, по-своему переживавший смерть прежнего
директора, появлялся только раз в день, на обед и тщательно упаковывал в банку
отбивные для миссис Норрис. В остальное же время он, вопреки своему обычаю, уже
не бродил по всем этажам и переходам огромного замка.
Теперь приемы пищи разительно отличались от тех времен, когда студенты и
преподаватели были в "Хогвартсе". Накрывался только преподавательский стол, и
Минерва обедала в компании Филча и приходившего по её просьбе Хагрида. Завтрака
и ужина домовые не готовили, и они очень от этого страдали. С великим трудом
МакГонагалл убедила их ,что обеда будет достаточно. А если она искала компании
или хотелось просто выпить чашечку горячего чая, новый директор шла в хижину к
Хагриду. Лесничий очень радовался её приходу, с удовольствием болтал с ней о
том, о сём и с заботливой настойчивостью предлагал "каменное" печенье своего
изготовления. Клык, его большой волкодав, изрядно помятый в прошлом инциденте с
Пожирателями, когда его заперли в горящем доме, стал ещё более труслив и немного
неуравновешен. Сначала собака с опаской относилась к новому человеку в хижине,
потом потихоньку привыкла. Клык был восприимчив к ласке и быстро сходился с
хорошими людьми; единственной проблемой, на которую Хагрид жаловался Минерве,
было слабое здоровье своей собаки.
В отличие от визитов МакГонагалл к лесничему, тот только из вежливости иногда
приходил обедать в "Хогвартс". Минерва и сама понимала, насколько школа стала
неуютной в последнее время, даже несмотря на заботы домовых эльфов. Их
стараниями все было готово к приему учеников хоть сейчас, но даже заботливые
руки добрых домовиков не могли развеять всей той тоски и холода, которые
чувствовались обитателями замка.
Добби тоже часто приходил к ней, при этом появляясь так неожиданно, что в
конце концов Минерве пришлось отругать его за это. Домовик понурился и виновато
сказал:
- Простите меня, госпожа. Добби хочет как лучше, но он все время забывает,
что волшебники, в отличие от домовых эльфов, плохо видят и слышат.
Кто-то мог и обидеться на эти слова, но только не Минерва. Именно с этого она
и начала пристальнее к ним присматриваться. А домовики и правда видели и слышали
такое, о чем и не подумал бы ни один из магов, мало того, их трансгрессию не
могли сдержать чары школы, наложенные ещё её создателями. Поэтому, как только
разговор МакГонагалл и Хагрида выходил на Гарри, этим же вечером обязательно
появлялся Добби и спрашивал, есть ли известия от "доброго Гарри Поттера". Потом
шли расспросы про Рона, Гермиону и всех тех, кто, по мнению домовика, был хорошо
знаком с Поттером. Но, увы, Минерва и сама многого не знала, и Добби, можно
сказать, уходил ни с чем. Хотя он сам так не считал, говорил, что "ни один
разговор с профессором МакГонагалл не был бесполезным". Если Минерва
заговаривала о Волдеморте, Добби держался на редкость оптимистично, возможно,
потому, что самым страшным событием жизни этого домовика было служение Малфоям в
каком-то далеком для него прошлом.
МакГонагалл уже совсем собралась ложиться, чтобы, наконец, закончить этот
невероятно затянувшийся день, как услышала шорох и грохот...
Посетителем был Добби. Тот находился в чрезвычайном возбуждении, от
нетерпения подпрыгивая на месте, поэтому неудивительно, что он странсгрессировал
прямо в шкаф с одеждой.
- Я должен... прямо сейчас... о, простите, госпожа директриса, я очень, очень
сожалею...
Поймав суровый взгляд Минервы, домовик поспешно огляделся по сторонам и,
найдя подходящую стену, застучал в нее головой.
- Добби, перестань! - властно сказала МакГонагалл. "Я начинаю входить в
роль", - подумалось ей.
- Я приказываю тебе перестать самоистязания, - жестко сказала волшебница: - и
расскажи, в чем дело.
- С-спасибо, госпожа. Вы же знаете, что Добби служит в "Хогвартсе". Добби
потревожил Вас и обязан наказать себя... Старая привычка. У Вас сегодня был
напряженный вечер, а я стал последней каплей.
- Нет, Добби, все в порядке, - слабо улыбнулась Минерва: - а теперь расскажи,
что случилось. Это ведь срочно?
- Да, да! Именно сегодня, именно в этот день Добби должен передать Вам
посмертное желание Альбуса Дамблдора!
- Что за желание? И почему именно сегодня?
- Начну с того, что поздравлю Вас с новой должностью. Вам было известно, что
господин бывший директор знал о желании его врагов, мечтой которых, в основном,
была его смерть. Временами он звал Добби к себе... Добби теперь многое знает, но
большинство секретов рассказать не может, потому что не пришло время. Незадолго
до смерти господин Дамблдор сказал мне, чтобы, если произойдет несчастье, Добби
передал Вам кое-какие слова... Но Добби боится министерских прохвостов,
шныряющих вокруг "Хогвартса"...
- Что ты имеешь в виду?
- Да, темных, загадочных личностей, недавно вертевшихся в Запретном Лесу и
недалеко от самого замка. У одного из них Добби сумел заметить министерскую
нашивку на мантии... Хотя, пожалуй, для служащего в Министерстве Магии он был
староват... как и его мантия... Но Добби не знает... Возможно, это не очень
удачная маскировка, попытка приписать слежку другим. Очень на то похоже. Мне
кажется, что эти люди прознали про Орден, - домовик закончил трагическим
шепотом, сделав большие испуганные глаза.
Помолчав секунд пять, эльф нарушил неожиданную тишину:
- Добби хотел дождаться того дня, когда Вы официально станете директором
"Хогвартса"... Мне не нравятся эти люди, но они не смогут и не посмеют открыто
вредить Ордену Феникса, если его главой будет директор. Это и есть просьба
господина Дамблдора. Да, казалось, совсем недавно он сидел там, у себя в
кабинете, и говорил со мной, - всхлипнул домовик, - Альбус Дамблдор думал, что
Вы не откажете ему в этом. Спокойной ночи, - Добби щелкнул пальцами и
растворился в полутьме.
Спустя какое-то время, когда в замке уже не светилось ни одно окно, человек в
сером плаще потоптался, разминая затекшие ноги, и, отодвигая руками кусты,
скрылся в зарослях. - С вас пять фунтов, - монотонно пробубнил крупный заспанный мужчина с
солидным брюшком, со стуком ставя пакет на прилавок. Гарри отсчитал деньги и
отдал продавцу, потом рывком поднял тяжелые сумки, к которым добавился ещё и
раздувшийся пакет. Последний в любой момент мог лопнуть и извергнуть содержимое,
за это Дурсли явно не похвалили бы своего племянника. Оставался последний рывок,
на этот раз - до дома. Всё это время Гарри, в основном, старался не высовываться
из своей комнаты. Дурсли тоже не акцентировали внимание на том ,что у них живёт
кто-то четвёртый, разве что с еле заметным неудовольствием ставили на стол
четыре тарелки.
Дядя Вернон вёл себя так же, как и раньше, однако пытался немного себя
сдерживать: его серьёзно тревожило приближающееся семнадцатилетие племянника.
Тётя Петунья же при Гарри теперь нередко молчала, лишь поджимая губы, если ей
что-нибудь не нравилось. Несмотря на то, что она была жуткой сплетницей, сор из
своего дома ей выносить не хотелось. Их сын Дадли в последнее время тоже
изменился. Конечно, это не значило, что он перестал подтрунивать над Гарри,
носившим его старую одежду и вообще не являющимся здесь популярной личностью.
Но, строго говоря, по отношению к своему прежнему поведению его теперешнее было
просто примерным. Он по-прежнему был крупным мальчиком с толстыми румяными
щеками, однако вытянулся в длину и перерос отца. Таким образом, его "детский
жирок" превратился в терпимую подростковую полноту.
Несмотря на то, что Дурсли в целом слегка изменились к лучшему, Гарри почти
не заметил этого, потому что почти все время пребывания на Тисовой улице в этом
году был переполнен то яростью, то всепоглощающей грустью, становясь абсолютно
безразличным к очередным выходкам своих родственничков.
Дверь открыл дядя Вернон. Он торопливо взял протянутую сдачу и стал рыться в
сумках. На какой-то миг Гарри захотелось швырнуть свою ношу ему в лицо, потому
что оно быстро налилось кровью: это бывало всякий раз, когда дядюшка становился
очень зол. Племянник с трудом подавил в себе вскипающую ответную злость и быстро
пошел в комнату, всеми силами желая избежать очередного конфликта, не желая
дожидаться новой тирады. По дороге ему пришлось увернуться от подзатыльника
двоюродного братца, пробиравшегося тайком от родителей на кухню за чипсами.
До Вернона Дурсли, как давно убедился Гарри, доходило очень медленно. Орать
он начал не сразу, видимо, долго и тщательно подсчитывал сдачу и вспоминал цену
на продукты, желая доказать, что племянник обсчитал его.
- Ты, мошенник! А ну-ка, иди сюда! - это Гарри услышал уже из своей комнаты.
"Ненавижу", - устало подумал юный волшебник, чувствуя скорее не ненависть, а
досаду. Он засунул волшебную палочку в растянутый карман бывшей дадлиной рубахи.
Кончик, который не уместился, пришлось зажать в ладони.
Вскоре нежеланный племянник Дурсли - сама невинность, наивные зеленые глаза,
- снова предстал перед багровой физиономией Вернона.
- Ты! Я не позволю нас обсчитывать! Как получилось, что ты дал мне на
двадцать пенсов меньше, чем с тебя причиталось!
И это было чистой неправдой! Уж кому-кому, а волшебнику не было дела до
денег, дающих доступ к сомнительным маггловым удовольствиям. По крайней мере,
Гарри никогда не пылал страстью к нечестной наживе. Но в этом доме трудно было
что-то доказать.
- Но как же это! - терпеливо возразил он, меньше всего на свете желая выйти
из себя именно сейчас, - я специально все считал. Хлеб стоит...
- Ты не так часто ходишь в магазин! Мне лучше знать, сколько все стоит!..
Мало того, ты не купил шоколадный батончик для Дадлика! А ведь ты знаешь,
неблагодарный мальчишка, что твой кузен болеет! Мы сделали для тебя столько
добра, а ты, видимо, просто ленивый, бессердечный, мерзкий...
- Перестаньте сейчас же, - холодно сказал Гарри, убирая ладонь с палочки.
- Опять эта... мерзкая штука! Я же сказал: если она у тебя в руках, держись
от нас на расстоянии!
- Я могу и отойти, - съязвил Гарри, доставая волшебную палочку из кармана, -
скоро мне будет семнадцать, и тогда уже никто не накажет меня за волшебство вне
школы.
- Я же сказал... никаких этих слов в моем доме! - взревел дядюшка.
- Я могу идти? - вежливо, однако сдерживая ледяную ярость, поинтересовался
Гарри.
- Убирайся! И не смей тревожить Дадлика! Бедняга только что заснул, а ты
ничего не сделал для больного двоюродного брата! Чего и ожидать от такого
бессовестного нахала, как ты!
Во время этого диалога тетя Петуния стояла рядом с мужем. Она уже отнесла все
покупки и теперь осторожно прислушивалась к разговору. Когда племянник собрался
уходить, тетя вдруг спросила тихим голосом, который, однако, привлек внимание
обоих:
- Правда ли, что твой директор... умер?
- Да, а Вам-то что? - огрызнулся Гарри, испытывая острое желание броситься на
кровать и разрыдаться без слез.
- Я никогда не любила ваш мир, - так же тихо продолжила Петуния, - но я
хорошо знала Дамблдора. Мне очень жаль...
Дядя Вернон тут же разразился длинной тирадой на приятную для него тему о
том, что в "его сумасшедшей школе" с новым директором, возможно, поменяются и
порядки, и он, наконец, дождется того счастливого момента, когда Поттера будут
пороть. С тетей, подумал Гарри, дядюшка обязательно поговорит потом, наедине. И
поговорит серьезно. Как же получилось, что в мире Поттера, полном странных и
опасных сумасшедших, вдруг появился великий человек? И это - тот самый чудной
старик, что посмеивался над ними, сидя у них же в гостиной с год назад. Видимо,
Вернон считал себя очень хитрым, сделав вид, что его не интересует новость о
смерти директора "Хогвартса". На самом деле, его мерзкую ухмылку было видно
невооруженным глазом...
Глядя в окно своей комнаты на умирающий день, Гарри думал о школе волшебства.
Правда же, что с ней будет? Перед отъездом студентов из "Хогвартса" кто-то
распустил слушок, что преподаватели говорили о закрытии школы. Официальных
заявлений не от кого не было, но многие ученики просто боялись возвращаться.
Даже Гарри не знал, хочет ли он вообще вернуться. Его словно посадили в тюрьму,
из которой он и сам по своей воле не вышел бы. Жить в магическом мире для него
сейчас означало вечный страх быть схваченным Волдемортом или не выжить в
противостоянии ему. Еще невыносимее была мысль о том, что он должен вновь
увидеть эти стены, в которых погиб его любимый учитель и лучший друг.
Тетя Петуния сегодня странная, как в тумане подумал Гарри. Может быть, он
удивился бы этому при иных обстоятельствах, но сейчас не было сил даже на
удивление.
Одним из его немногочисленных близких друзей была Джинни Уизли. Гарри мог бы
написать и Рону с Гермионой, но в данный момент она была ему ближе, потому что
просто сочувствовала без всяких раздумий.
Гарри долго сомневался, будить ли ему спящую Хедвигу, размытым белым пятном
растворявшуюся в сумерках неосвещенной комнаты. В конце концов он решился и
легонько постучал по дверце клетки кулаком.
- Хедвига... Хедвига, можешь отнести письмо через пятнадцать минут?
Сова открыла один глаз и вздохнула.
- Понимаешь, это очень важно... В "Нору", к семье Уизли.
Птица открыла второй глаз, встрепенулась и тихонько ухнула.
Гарри окинул долгим взглядом бардак в своей комнате. Где-то тут лежала кипа
чистых листов... Оглядывая комнату, ее хозяин заметил разломанное перо.
Возможно, на него наступили ногой. Захотелось тут же наставить палочку и
сказать: "Reparo", но делать это было нельзя, потому что последние дни перед
великим событием Гарри хотел прожить без нарушений. Поэтому пришлось прибегнуть
к обычной шариковой ручке. Он в легком раздражении хлопнул по лампе и включил
настольный свет. Отодвинул бардак на столе и расправил на его полированной
поверхности бумагу.
Хедвига ухнула, на мгновение ослепленная светом, потом развернулась к его
источнику спиной и, как понял ее хозяин, задремала.
"Дорогая Джинни, - строчил Гарри, оглядываясь на часы, - я решил написать
тебе, потому что напомнить об одном важном деле. Я напишу о нем чуть ниже. А еще
я очень скучаю по всем вам. Надеюсь, что у вас в "Норе" все в порядке. Я знаю,
что твои родители, как и многие члены Ордена, предпринимают попытки его
восстановления. Не знаю, возможно ли это теперь, когда нет его главного
вдохновителя. Эту потерю не восполнить, в прежних письмах мы горевали
достаточно, но сейчас надо жить дальше. Я чувствую, что школу закроют, и не
знаю, хочу этого или нет. Если можешь, спроси мистера Уизли: возможно, в
Министерстве был об этом разговор. Перехожу к делу: сова начинает нервничать.
Помнишь, ты обещала мне, что мы вместе отправимся в Долину, к могилам моих
родителей. Так вот, я думаю, что нам не стоит медлить с этим. Даже если школу
закроют, я не хочу оставаться у Дурсли! Пошли ответ сразу, как только сможешь,
спаси меня! Я мог бы уехать к вам в августе, а в сентябре совершим то, что
должно. Говорят, в Долине небезопасно, но теперь я думаю, что лучше, наверно,
встретить Волдеморта, чем гнить у этих каждодневно придирающихся маггллов. Я был
бы очень рад, если бы кто-нибудь из членов ДА пошел со мной.
Я прошу ответить как можно скорее, потому что боюсь, что после Дня Рождения
сорву все свои плохие чувства на Дурсли, и повод мне в любом случае обеспечен.
Передавай привет Рону, расскажи о нашем замысле. Подумайте над всем этим.
Хедвига уже сильно нервничает", - Гарри оторвался от письма и сердито посмотрел
на птицу:
- Перестань! Я заканчиваю!
Но сова продолжала хлопать крыльями, желая побыстрее выйти из клетки и
размять их.
- Хедвига, ты разбудишь их! Дурсли убьют меня! - отчаянно прошептал Гарри.
"Я пока держусь, но терпения остается все меньше. Я очень жду твоего письма.
Целую, Гарри."
- Хедвига, я же просил!
Притихшая птица вышла из клетки и виновато клюнула хозяина в плечо. Потом
протянула лапу.
- Это очень срочно, - тихо сказал сове Гарри, - поэтому я прошу тебя нигде не
задерживаться. От этого письма теперь зависит, чем я буду заниматься этим летом
и осенью. Отдай в руки Джинни Уизли.
Спустя пару мгновений он проводил глазами стремительно уменьшавшееся белое
пятно, потом рухнул на кровать и стал глядеть в потолок, не зная, чем еще
заняться.
... Проснулся он оттого, что кто-то теребил его рукав. Гарри мгновенно
продрал глаза и вскочил. Сова, которой он попал рукой по боку, обиженно ухнула.
- Хедвига! Спасибо, - Гарри рванулся к столу и выключил уже несколько часов
горевший свет, потом закрыл окно: в комнате стало очень холодно. Поглядел на
часы - шесть утра. Уже начинало светать, хотя солнца еще не было видно, и только
маленькое робкое зарево разливалось над одинаковыми аккуратными домиками Литл
Уининга.
- Извини меня... Я совсем не собирался спать - обратился он к сове, отвязав
письмо от ноги птицы, - ты, наверное, даже толком не поела. Я понимаю, неудобно
охотиться с письмом на лапе. Сейчас, - и он торопливо достал коробку совиного
печенья. Пока Хедвига насыщалась, Гарри вскрыл письмо, испытывая непонятное
волнение.
"Здравствуй, Гарри. Ты расстроишься, когда узнаешь, что произошло, но я лучше
расскажу тебе сразу. Очень хорошо, что ты написал мне, потому что наша старая
сова, Эррол, как ты знаешь, умерла, а новая, Быстролет, улетела надолго по
одному важному делу. Мне пока нельзя говорить, по какому именно, вскоре все сам
узнаешь. Это приятный сюрприз. Гарри, не сердись, пожалуйста, наши планы стали
известны маме с папой. Я не знаю, как это произошло, но у меня есть все
основания думать, что они увидели блеск в глазах Рона и мою радость. Они прижали
нас к стенке и прознали про поход в Долину. Но я кое в чем с ними согласна.
Сейчас это не самая удачная идея, потому что Сам-Знаешь-Кто только и ждет, чтобы
ты совершил неверный шаг. Ты же знаешь, как важна твоя жизнь. Вспомни
пророчество. Я думаю, нам стоит отправиться тогда, когда мы будем уверены в
собственной безопасности. А сейчас - лучше планируй поездку к нам. Рон, узнав, в
чем дело, вызвался ехать с нами и поругался с родителями из-за запрета на
поездку. Так что мы оба с нетерпением будем ждать тебя. Не беспокойся о том, как
доберешься до нас, просто жди. В этом отношении мама с папой будут кое-что
предпринимать, но у них ничего не дознаться. Гермиона уже решила, что приедет к
нам в августе. Серьезно, Гарри, для полного счастья не хватает только тебя. До
встречи, надеюсь, скорой. Джинни."
Письмо прошелестело по столу, отброшенное рукой Гарри. Мало ли что они ждут!
Он уже все распланировал! Он же дал обещание, что в скором времени посетит
Долину... Все как нарочно получилось не так, как он хотел!
В дверь с силой бухнула, и она открылась.
- Ты опять выпустил эту идиотскую сову! - зарычал с порога вместо приветствия
дядя Вернон, - и ты... ты писал кому-то из твоего паршивого племени! - на этих
словах дядюшка понизил тон до шепота, - сколько раз...
Гарри не успел ничего ответить. Мало того, он не успел как следует
рассердиться. С подоконника резко сорвалась Хедвига и полетела прямо к старшему
Дурсли. Громко крича, она захлопала крыльями по его лицу, как будто бы прогоняла
вон из комнаты.
Говорят, что совы, охраняя тех, кто им дорог, забывают обо всем на свете. И в
этот момент их боятся даже люди.
Во всяком случае, дядя Вернон, проверещав что-то, подозрительно похожее на
"Ты лишаешься завтрака!", неуклюже переминаясь, поспешно скрылся в коридоре,
такой же недовольный, но изрядно сбавивший шум.
Гарри закрыл за дядюшкой дверь и оглянулся на птицу: сова, все еще
взбудораженная, чистила перья, недовольно и взвинчено ухая. Гнев почему-то
отпустил его.
- И ты не выдержала, - сказал он, проводя ладонью по перьям.
Злоба на Дурсли, улетучившись вместе с обидой на Джинни, уже не мешала Гарри
спокойно рассуждать.
- Значит, она считает, что с Долиной стоит подождать... Если бы только это, я
не стал бы слушать ее, и Джинни это знает. Но, помимо всего прочего, есть и
другие обстоятельства. Я очень соскучился по друзьям. Да, они пишут... - Гарри
заглянул в желтые, чуть прищуренные глаза Хедвиги.
Сова перестала прибирать перья и позволила закрыть себя в клетке.
- Да, они писали мне, - повторил он, убирая ворох свитков со стола, - но это
совсем не то. Ведь я не слышу их смеха, их частых ссор. Нашим письмам не хватает
того, что может дать только общение. Пожалуй, я останусь здесь, - Гарри был
очень рад, что мог хоть с кем-то поговорить, - останусь хотя бы для того, чтобы
узнать, что это за таинственный сюрприз.
Наступивший день тянулся медленно, но потом время понеслось, как испуганный
единорог. Гарри изо всех сил старался убить время до своего Дня Рождения,
который приходился на воскресенье, к великому неудовольствию именинника и его
родственников. Больше ему никто ничего не писал, исключая Рона, который ответил
на письмо, посланное незадолго до знаменательного события. Друг поздравлял с
наступающим праздником и, подобно Джинни, говорил о каком-то сюрпризе.
В субботу вечером Гарри отправился погулять по Тисовой аллее. Последние часы
до своего совершеннолетия он желал провести наедине с собой. Тем более, зашита
матери пока все еще оберегала Гарри, и он не очень-то хотел думать о том, что
будет, когда она спадет.
Дадли, как ни странно, не увязался за ним сегодня, хотя и не смог встретиться
со своими дружками. И сегодня же Гарри узнал причину того, что его кузен стал
рьяно помогать матери по хозяйству. Дадли захотел собаку. Эта его новая причуда
позволила Гарри избегать братских подзатыльников - братцу было не до того - но
ругаться Дадли не перестал, вот почему Гарри по-прежнему не желал его видеть.
Когда юный волшебник уже уходил, он как раз услышал, как кузен достает мать,
а в свой адрес уловил реплику:
- Вот погоди, Поттер, будет у меня своя собака...
На это Гарри, уже открывший дверь, пробурчал:
- В таком случае, ты будешь ее объедать, и бедное животное умрет с голода.
После таких слов возвращаться и подавно не хотелось.
На улице было прохладно и безветренно. Маленькие домики пригорода не мешали
наблюдать закат. Здесь Гарри чувствовал себя гораздо легче, чем в надоевшем ему
доме, где среди людей ощущалось одиночество. И здесь, на улице, состоялась
желанная встреча.
Миссис Фигг, старушка-кошатница, которую многие считали сумасшедшей,
переходила дорогу по направлению к своему дому, как всегда, с тяжелыми сумками.
Сердце Гарри забилось сильнее: наконец-то он встретил человека, близкого ему по
духу. Он окликнул ее. После памятного инцидента с дементорами ей было глупо
делать вид, что она не связана с волшебным миром и не относится к Гарри
по-особому. Перед зорким оком Дурсли, которые до сих пор ни о чем не
подозревали, оба делали вид, что испытывают друг к другу чувства не более
сильные, чем к какой-нибудь мебели. Редкие встречи по вечерам, особенно после
смерти Дамблдора, давали тот заряд положительных эмоций, которого им определенно
не хватало в последнее время.
Миссис Фигг, перейдя дорогу, остановилась и поставила сумки на тротуар,
отдыхая и дожидаясь Гарри.
- Давайте, я помогу Вам, - поздоровавшись, предложил тот.
- Вот спасибо. Я и правда что-то устала. Здоровье уже не то, - обрадовалась
старушка, - заодним выпьешь у меня чаю.
Вскоре они уже сидели на диване в комнате, где неуютно пахло кошками, запивая
чаем с клубничным вареньем леденцы, как ни странно, свежие. У Гарри постепенно
создавалось ощущение, что миссис Фигг специально подстроила их встречу, зная,
где он гуляет по вечерам.
Старушка уже минут десять не притрагивалась к чаю, а размеренно, грустно
говорила:
- Нам, сквибам, сейчас еще сложнее, чем волшебникам полной силы. Мы связаны с
магическим миром, но, увы, не имеем многих из тех радостей, что выпадают более
одаренным. Сам-Знаешь-Кто не ценит человеческую жизнь, - и миссис Фигг покачала
головой, - хотя он сам работал над продлением своего бандитского
существования... Все, все за счет других. И особенно он не любит полукровок,
сквибов, магглорожденных, хотя и считает их слабыми...
- Нет-нет, - возразил Гарри, причем так поспешно, что леденец выскользнул изо
рта в чай. С досадой посмотрев на беглеца, он продолждал, - Волдеморт просто
эгоист и гордец. Но он не дурак, он боится тех, кто, по его мнению, представляет
из себя большую опасность для него. Все магглорожденные волшебники, из тех, кого
я знаю, далеко не слабы. И многие из полукровок... Даже один знакомый сквиб, -
Гарри улыбнулся, понимая, как он соскучился по Невиллу, - который посредством
упорных тренировок почти добился появления Патронуса!
- Подожди-ка, - перебила собеседница, и ее глаза уже говорили собеседнику,
что она загорелась новой идеей, - я всегда думала, что сквиб - состояние,
предназначенное судьбой. А ты говоришь...
- Надо настолько этого захотеть, - пояснил Гарри, допивая чай и засовывая за
щеку леденец, - что каждодневные тренировки станут потребностью для души.
- Гарри, мальчик мой, - несмело промямлила старушка, - я знаю, о ком ты. Его
зовут Невилл, и его бабушка постоянно переживает, что у внука мало способностей.
Я знакома с ней. Благодаря тебе он... Да что там говорить!.. Гарри, у тебя скоро
совершеннолетие, - быстро заговорила миссис Фигг, будто бы упускала последний
шанс и боялась, что ее перебьют, - ты поможешь мне измениться?
- Я не знаю, - смутился он, - я вообще-то мечтаю уехать отсюда. После Дня
Рождения мне здесь будет нечего делать.
- Не волнуйся, - поспешно вставила собеседница, - ни о чем не беспокойся. Я
уже давно хочу переехать в мир магов. Здесь я, в основном, из-за тебя. А еще
дело в том, что рядом с магглами я не чувствую себя неумехой. Эти бедняги вообще
ничего не могут.
Гарри улыбнулся:
- Тогда я согласен. Только если Вы этого очень сильно хотите...
- Конечно, без сомнения! - горячо воскликнула миссис Фигг, - а то, помнишь,
не смогла помочь тебе с этими дементорами?
Она скользнула взглядом по часам.
- Тебе, пожалуй, пора. Но перед тем, как ты уйдешь, я должна кое-что сказать.
И передать.
Гарри насторожился. Он ожидал каких-то намеков на то, что произойдет нечто
необычное, но чтобы вот так, явно...
- Я слушаю.
- Во-первых, я хочу заранее поздравить тебя с Днем Рождения. Вот, возьми, это
мой тебе подарок. Я думаю, они тебе пригодятся, - миссис Фигг протянула
полупрозрачный пакетик с разноцветными карамельками внутри и просветлела лицом,
- это не просто конфетки. Они помогают успокаивать взвинченные нервы. Главное -
не переусердствуй... Ну да ты знаешь, о чем я. И последнее - завтра постарайся
весь день находиться дома. У тебя будут гости. Это пока все, что я тебе скажу.
Когда пальцы Гарри обхватили дверную ручку, миссис Фигг с гордостью сказала:
- Как же ты вырос, Гарри... Как изменился...
Он улыбнулся в темноту и вскоре уже шагал домой, если только это жилище можно
было назвать родным домом.
Дурсли, как ни странно, ничего не сказали ему, не укорили за опоздание.
Кажется, они всеми силами старались не замечать присутствия в доме четвертого
человека. Похоже, их всерьез пугало скорое наступление Страшного Воскресенья.
Тетя Петуния торопливо бухнула в тарелку Гарри омлета гораздо меньшего
размера, чем порция Дадли, несмотря на то, что тот уже ел добавку. После
появления волшебника за столом повисла напряженная тишина, которая прерывалась
лишь громким чавканьем сынка дяди Вернона. Сам дядюшка старался не смотреть на
племянника, торопливо поглощая ужин. Несмотря на это, Гарри, чья порция была
даже меньше тетипетуниевой, закончил раньше всех и, буркнув "спасибо", ушел
наверх к себе.
В своей комнате он немного прибрался, большей частью из-за нетерпения. Ему не
спалось, и, как всегда бывает с любым уходящим событием, Гарри вдруг захотел
немного придержать мелькавшие минуты. Совершеннолетие близилось, а с ним
приближались и непривычные и неизвестные обязанности взрослого волшебника.
Хорошо, что Дурсли о них не знают. Честно говоря, и сам будущий именинник знал
их не все. И самое неприятное, вместе с шестнадцатилетием канет в небытие и
магическая защита, что оставила Гарри мать.
Хедвига тихо ухнула, хлопнув крылом по стенке клетки, и хозяин выпустил ее.
Сова улетела на ночную охоту, а ее хозяин тем временем пытался заставить себя
лечь в кровать. После нескольких неудачных уговоров и аргументов в пользу сна
Гарри решил просто дождаться полночи, как невольно получилось у него в ту
памятную ночь, когда он уже было отчаялся, что будет кому-то нужен. Он хорошо
запомнил то далекое время. Был слышен только шум моря и храп дядюшки, крепко
спавшего сном человека с чистой совестью, который все сделал правильно. Гарри
запомнил эту боль, что пронзила сердце, когда на часах, высунувшихся из-под
теплого одеяла вместе с пухлой рукой Дадли, стало двенадцать часов. А потом
появился Хагрид, и с ним вместе - легкий испуг, недоумение и, когда оказалось,
что все это не сон или недоразумение, - великое счастье вперемешку с надеждой.
Он подумал, что нечто подобное может произойти и сегодня. Да, скоро минет
ровно шесть лет с того дня, вернее, ночи, когда маленький Гарри узнал правду о
волшебном мире, мире его родителей. Трудно сказать, изменился ли он за прошедшее
время. С одной стороны, конечно, да. Но с другой... Гарри чувствовал себя
прежним. Он с удивлением смотрел на тех, кто привык к волшебству. Сердцам
волшебников, безвылазно живших в магическом мире было чуждо восхищение,
испытываемое Гарри. Он отлично понимал, в каком положении находился, и это одно
уже не давало ему повода для непомерной гордыни. Он сам хотел сделать нечто
полезное для людей, чтобы заслужить неподдельное уважение, а не постоянно
слушать шепотки за спиной и быть любимой темой разговора только потому, что ему
повезло.
Возможно, День Рождения и наступающее совершеннолетие дадут ответы на те
вопросы Гарри, обращенные к судьбе, что оставались без ответа.
Одиннадцать часов... Полдвенадцатого.
Гарри, повинуясь внезапному порыву, достал палочку и сосредоточился. Внутри
бушевала радость, и он черпал в ней необычайные силы.
Без пяти двенадцать.
Время словно остановилось.
- Ну, давай же, - шептал Гарри, впившись глазами в секундную стрелку.
Хедвига, уже сидящая на спинке кровати, громко ухнула, хитро прищурив глаза.
Двенадцать...
Гарри вскочил на кровать прямо вместе с ботинками, выставил вперед палочку и
закричал, задыхаясь от внезапно переполнивших его эмоций:
- Lumus maximus!
Огромный поток ослепительного света вырвался из активного конца палочки,
осветив всю комнату. Сова обиженно заухала, щуря глаза.
- Lumus maximus! - кричал Гарри. Все остальное для него теперь не
существовало.
Яркие световые шары слепили глаза и ненамного, но неуклонно увеличивались.
Наверное, со стороны казалось, что в окне гарриной комнаты происходят сильные
взрывы. В последней вспышке Гарри потонул с головой. Когда он, тяжело дыша,
опустил палочку, то глаза погрузились в черноту ночи и долго еще не могли
привыкнуть к ней.
Стало слышно, как Дурсли закопошились внизу. Странно, что они сразу не
прибежали наверх с руганью. Хотя пусть теперь попробуют! Они больше не осмелятся
его унижать! Гарри говорил себе, что должен лечь спать, а в результате он просто
быстрее заходил по комнате.
Дурсли внизу никак не успокаивались, и он, заперев сову, решил спуститься
вниз, начиная смутно догадываться, что причиной суеты является не он.
На первом этаже повсюду горел свет. Мимо Гарри прометнулась тетя Петуния. Она
бросила на племянника мрачный взгляд и резко сказала:
- Быстро в постель!
Она даже не вспомнила, что Гарри может теперь творить волшебство, а значит,
случилось что-то серьезное.
- Ты еще здесь? - прорычала тетка, проносясь в обратном направлении, - я же
сказала: марш отсюда!
В таком состоянии с ней лучше было не спорить, и Гарри поплелся к себе.
Через пару минут с улицы донесся далекий звук сирены, издаваемый машиной
скорой помощи, которая, будоража резким воем воздух, затормозила напротив дома
Дурсли. Поглядев вниз, он понял, что причиной всей суеты был дядя Вернон.
Кажется, он не выдержал День Рождения племянника...
Когда Гарри спустился к завтраку, тетя Петуния, готовящая овсяную кашу,
вздрогнула, а Дадли, нетерпеливо слонявшийся по кухне в ожидании пищи, как ни
странно, кинулся на кузена, крича:
- Это ты виноват в том, что папе стало плохо!
Гарри, хорошо знавший Дурсли, а потому захвативший с собой волшебную палочку,
наставил свое оружие на братца и сдержанно потребовал:
- Расскажи, что с ним случилось.
Дадли, дрожа, замер, будто наткнулся на стену, и завыл.
Это было ужасное зрелище. На опустевшей, как-то даже посеревшей кухне ревел,
не притворяясь, здоровый семнадцатилетний парень. Его мать молчала, но, кажется,
тоже готова была разрыдаться.
Посреди кухни стоял Гарри, растерявшийся, опустивший палочку. По окончании
рева он осторожно сказал:
-Дадли, я понимаю, тебе сейчас плохо. Но скажи мне, что случилось с дядей
Верноном?
Петунья метнула на племянника злобный взгляд и сухо отчеканила:
-У Вернона случился сердечный приступ, его увезли в больницу. Если это всё,
что ты хотел спросить, то живо завтракай. А потом будешь мыть полы. И не вздумай
творить тут своё волшебство, - Дадли вздрогнул и побледнел, - иначе найду, кому
пожаловаться!
Гарри виновато вздохнул и уселся за стол.
-Ты, подлый... - тихо завывал братец, что не мешало ему быстро запихивать в
себя овсянку и толстые ломти белого хлеба, густо намазанные маслом и стекающим
от перебора джемом. - Ты хочешь загнать папу в могилу!
-Никого и никуда я не загонял! - наконец взорвался Гарри. - Вы никогда не
замечали моих Дней рождения, неужели я сам не мог устроить себе праздник?
-Неправда-а... - канючил Дадли. - Мама с папой хотели подарить тебе набор
карандашей.
-Только из страха к моим способностям, - сердито проговорил Гарри, вставая
из-за стола.
-И не забудь полить цветы! - крикнула вдогонку тетя.
Праздник не задался с самого утра, думал Гарри, когда брёл к себе в комнату.
Он хотел положить палочку подальше от греха, потому что знал, что сегодня не
сможет сдержаться.
Когда он открыл дверь своей комнаты, то застыл в изумлении. Всё сверкало
изумительной чистотой. На покрывале лежало нечто, завёрнутое в красивую
упаковочную бумагу с узором из сов, перевязанную золотистой лентой. Гарри
кинулся к кровати. Разорвав бумагу, именинник увидел два свертка. В одном из них
было два носка, синий и бордовый, и открытка с корявой подписью: "Гари от Доби в
Ден Савершеналетия". Во втором, более объемном, лежал набор новых золотистых
перьев для письма и сладости от Рона, в отдельном пакетике находились пирожки от
миссис Уизли и вязаный набор, состоящий из шарфа, шапки и перчаток. Также Гарри
обнаружил новую черную мантию из приятного на ощупь материала от Фреда и
Джорджа, пару книжек от Гермионы и, наконец, маленький сверточек, который
почему-то шевелился. К нему была приколота записка:
"С Днем рождения! Прежде чем разворачивать этот подарок, закрой дверь и окно.
От друзей."
Гарри поспешно прикрыл и то, и другое и, сгорая от нетерпения, распечатал
странный сверточек. В нем оказалась маленькая коробка, отделанная всевозможными
узорами, многие из которых напоминали крылья.
Когда коробочка была открыта, из нее, счастливо потряхивая крылышками,
выпорхнули два снитча, золотистый и серебристый, и затеяли шутливую возню под
потолком. Они неутомимо наскакивали друг на друга, раскидывая крылышки, трясли
ими, словно петушась... Новый хозяин забавных мячиков, позабыв обо всем на
свете, смотрел на них и смеялся.
Потом, опомнившись, Гарри решил поймать обоих и отложить это развлечение до
лучших времен, потому что смех в этом доме и в этот день мог показаться
насмешкой.
Как давно он не ловил снитчи! Маленькие мячики метались от него, как на
решающем соревновании...
В конце концов ему удалось поймать золотой. Гарри загнал его к окну, и снитч
стукнулся о стекло, издав красивый хрустальный звон. От удивления шарик даже
замер на одно мгновение. Ему было непонятно, что за преграда мешала попасть на
улицу, хотя за окном виднелось солнце, едва пробивавшееся через тучи. Этого
мгновения хватило...
Серебряный же оказался осторожнее и хитрее и залетел на шкаф. Гарри присел на
стул, не сводя глаз с крохотного мячика.
Прошло не так много времени, но снитчу надоело сидеть в своем укрытии в
одиночестве, ведь он был создан для игр. Мячик слетел со шкафа и принялся
носиться над хозяином кругами.
Гарри резко выбросил вперед руку, но снитч успел увернуться и снова отлетел
на безопасное расстояние, по пути кувыркаясь в воздухе, словно дразня. Потом
стал потихоньку сокращать расстояние до хозяина.
Напряжение росло. Гарри захотел во что бы то ни стало поймать Серебряный
снитч. Для этого надо было подпустить его поближе и не промахнуться.
Вот он... уже машет крылышками в метре от ловца... Еще один маленький скачок
в воздухе по направлению к человеку...
Через миг шарик трепетал в ладони хозяина. Гарри удивился: снитч был теплый,
точно живой, его не хотелось отпускать...
Серебряный был положен туда, где уже лежал Золотой, и пристегнут к
специальной цепочке в коробочке. А все-таки сегодня был прекрасный день: даже
Дадли не получал таких подарков. Кроме того, у Гарри было предчувствие, что
сегодня обязательно произойдет нечто волшебное. "Никуда не уходи", - сказала
вчера миссис Фигг, но после всего, что случилось, вопрос о вечерней прогулке сам
собой отпал.
Чтобы скоротать время, Гарри решил заняться подарками Гермионы. Одна из книг
называлась "Практическая магия для деловых людей" и содержала все известные и
множество неизвестных ему заклинаний, с указанием движений палочкой и побочных
эффектов. Тут же были и Запрещенные заклятия, которых, помимо непростительных,
оказалось очень много, как минимум, два листа. Почти все имели авторов, и под
многими было подписано одно и тоже: "Т.-К.-Н.-Н." В конце книги в алфавитном
порядке находились биографии авторов этих заклинаний, большинство из которых
было черными магами. Однако у двоих волшебников, в отличие от остальных,
сокращения имен не расшифровывались и биографий не было. Как пояснили это в
книге, "сведения были утеряны". Однако, под сокращениями этих странных
загадочных личностей не была проведена черная черта, таким образом, лишь двое из
авторов не рекомендуемых к применению заклятий не служили силам тьмы. Гарри
вгляделся в инициалы: один из них показался до боли знакомым.
- F. E. и R. B., - пробормотал Гарри и внезапно соскочил с кровати, - это же
тот самый R. B.! Теперь я просто обязан встретиться с Гермионой!
Честно говоря, он был рад, что ухватился за эту зацепку, потому что, кроме
нее, у них ничего не было. Кем бы ни был этот , он талантливый маг, потому что
только очень неглупые волшебники могли придумывать заклинания.
Взяв в руки вторую книгу, Гарри был шокирован. Она гласила: "Латинский язык и
его связь с практической магией". Помимо основ языка, в книге давались различные
допустимые заклятия. Проведя за ней почти полчаса, Гарри узнал смысл всех чар,
которыми пользовался и которые слышал. Ему даже показалось, что он понял, как
составлять некоторые из них. Каким же он был дураком, когда откладывал подарки
Гермионы!
Где она взяла эти книги? Первую, по соображениям Гарри, можно было купить
только в Темном переулке, нес
Nanaya (Мозговая_извилина) все записи автора
Гы гы...а вот и Даник передом =)
