Цитата сообщения Светлана_Лякутина ДНЕВНИКИ ИМПЕРАТРИЦЫ МАРИИ ФЕДОРОВНЫ



Попала в руки удивительная книга
"Дневники Императрицы Марии Федоровны",
очень понравилось, спешу поделиться...
История глазами участника событий...
А нас так долго учили, что было все совсем
по другому...
















Волею судьбы эта удивительная женщина прожила две жизни, разительно отличающиеся
друг от друга.
Первую, в которой, казалось, сбылось все, о чем может мечтать женщина. Принцесса Дагмар, представительница "второразрядного" (по европейским меркам девятнадцатого столетия)
датского королевского дома, стала супругой наследника Российского престола, впоследствии императора Александра III.


Принцесса Дагмар Датская


Императрица Мария Федоровна

Ее брак, что случалось тогда нечасто, был заключен не только из династических интересов,
но и по большой любви и принес многочисленное потомство. Императрица Мария Федоровна
(это имя Дагмар приняла после принятия православия) приобрела любовь и уважение
российского народа за свою неустанную благотворительную деятельность.


Мария Федоровна и Александр III


Мария Федоровна с детьми

Но затем наступила вторая жизнь...
Безвременная смерть мужа и старшего сына, стремительное падение авторитета династии
Романовых, Первая мировая война и, наконец, революция 1917 года, отнявшая у нее двух оставшихся сыновей (императора Николая II и великого князя Михаила), четырех внучек и
внука - цесаревича Алексея. Самой Марии Федоровне чудом удалось спастись от ужасов революции.


Мария Федоровна в эмиграции

Все эти события описаны в ее дневниках за 1914-1923 годы и вошли в книгу "Дневники Императрицы Марии Федоровны".


Дневник Марии Федоровны

Отрывок из книги

1914 год

15/28 июня, воскресенье
Сегодня мы все ходили в англиканскую церковь. Когда пили чай, пришло ужасное известие:
в Боснии убиты эрцгерцог Франц Фердинанд и его жена. Какая жестокость! Слава Богу, что, умирая, они были вместе. В семь часов вечера мы отправились в Комб на обед... Вскоре появился Шаляпин, который замечательно пел.

8 - 21 августа
Павел Бенкендорф посетил меня после долгого перерыва. Мы оба были в отчаянии от ужасных
сообщений с фронта и других вещей, которые происходят и о которых говорят. Прежде всего
это то, что злой дух Григория вернулся, а также, что Александра Федоровна хочет, чтобы Ники взял на себя Верховное командование вместо великого князя Николая Николаевича, нужно быть безумным, чтобы желать этого!

12 - 25 августа
Юсупов пришел после обеда, рассказывал всякие ужасы, о которых говорят в городе. Ники пришел со своими четырьмя девочками. Он начал сам говорить, что возьмет на себя командование вместо Николаши, я так ужаснулась, что у меня чуть не случился удар...
Умоляла его не делать этого, особенно сейчас, когда все плохо для нас, и добавила, что,
если он сделает это, все увидят, что это приказ Распутина... Он совсем не понимает, какую опасность и несчастье это может принести нам и всей стране.

1917 год

1 - 14 марта, среда
Из Петербурга ничего. Положение ужасное! Видела Фогеля, который рассказал, что знал.
Стычки и столкновения. Волнения на улицах. Все это после закрытия Думы. Мы можем благодарить ее за глупость и желание взять власть в свои руки в отсутствие Ники. Непонятно, как можно брать на себя такую ответственность... Призванные военные отказываются стрелять
в народ. Полиция же стреляет. Много убитых!.. Все прежние министры смещены и арестованы.

4 - 17 марта, суббота
В двенадцать часов прибыла в Ставку, в Могилев, в страшную стужу и ураган. Дорогой Ники встретил меня на станции. Горестное свидание!.. После обеда бедный Ники рассказал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять ситуацию с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию, затем - чтобы спасти страну - предложил образовать новое правительство и Ники (невероятно!) - отречься от престола в пользу своего сына. Но Ники, естественно, не мог расстаться с сыном и передал трон Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он наконец сдался и подписал манифест. Ники был неслыханно спокоен и величественен в этом ужасно унизительном положении. Меня как будто оглушили.

Крым

26 апреля, среда
В этот день в пять с половиной утра, когда я еще крепко спала, меня неожиданно разбудил стук в
дверь. Дверь была не заперта, и я с ужасом в полумраке разглядела мужчину, который громким голосом объявил, что он послан от имени правительства для проведения в доме обыска на предмет выявления сокрытых документов, которые ему в случае их обнаружения приказано конфисковать... Когда я услышала голос незнакомого человека, который назвался морским офицером и поставил караул у моей постели, я не могла поверить своим ушам. Потом, несмотря на мои настойчивые возражения, на которые никто не обратил ни малейшего внимания, они отдернули полог, и лейтенант сказал, что теперь я могу встать с постели. Разумеется, я отказалась сделать это в присутствии его и других мужчин, но не успела я произнести ни
единого слова, как появилась молодая отвратительная особа в шляпке на шнурке и в коротком платье. Она наглым образом встала у моей постели, а лейтенант и караульный вышли из комнаты. Она уставилась на меня и даже не отвернулась, когда я, будучи совершенно вне
себя из-за такого неслыханного обращения, вскочила с постели. Я едва успела набросить на
себя халат и надеть домашние туфли, как вернулись офицер с караульным. Поскольку я была лишь в легком одеянии и с "прекрасной" ночной прической, мне ничего не оставалось, как спрятаться за ширму, в то время как эта дрянь начала срывать с постели все белье, простыни вместе с подушками и матрацем на пол, чтобы посмотреть, не спрятаны ли там какие документы. Лейтенант, правда, оказался все-таки достаточно любезен и принес мне стул, а сам занялся
моим письменным столом и, выдвинув ящики, вытряс все в них находившееся в большой мешок, который держал перед ним матрос. Было невыносимо видеть, как он и еще двое рабочих роются
в моих вещах. Все фото, все бумажки, на которых было хоть что-то написано, эти негодяи забрали с собой. Я резко выразила им свое неудовольствие; правда, не помню точно,
чтo именно я говорила, настолько я была вне себя...

Проведя таким образом примерно два часа, лейтенант перешел в мою гостиную, где, усевшись
за мой письменный стол, опустошил все его ящики, в которых я хранила связки писем... и,
кроме того, датское Евангелие, которое подарила мне мой ангел Мамкa! Я наблюдала за его действиями в зеркале и сказала, что это письма 1894 года и мое Евангелие, и попросила вынуть их из мешка, куда он швырнул все, но он ответил мне, что он ничего никуда не швырял, а положил в мешок и что там они и останутся. Таким образом мои самые дорогие, самые святые реликвии исчезли...

Пока он находился в соседней комнате, моя спальня наполнилась многочисленными матросами, даже не удосужившимися снять головные уборы. Они расхаживали с красными бантами и цветками в петлицах и заглядывали ко мне за ширму. Я мерзла, и в то же время по мне от
гнева струился пот, ведь со мной обращались, как с последней преступницей. Я наконец-то
смогла одеться, когда офицер только к десяти (с половины шестого) часам закончил свою работу и поставил у моей двери караульного... Правда, матросы неоднократно открывали дверь, чтобы заглянуть внутрь, но всякий раз я пыталась их выдворить, говоря, что офицер приказал им убраться вон. Ничего более постыдного представить себе нельзя.
К тому же они сознательно делали вид, что я была слишком груба с ними. Так, когда я самым вежливым образом попросила караульного выйти из комнаты и закрыть дверь, он сердитым голосом ответил, что мне следует обращаться к нему на "вы", эдакая каналья! Все слуги были арестованы, так что я не могла ни принять ванну, ни выпить кофе... Мне было видно со своего балкона, как эти неряшливо одетые матросы валялись на траве, ели, курили; некоторые дремали, выполнив свою "образцовую работу". Они выглядели очень неопрятно, без военной выправки, обращались друг к другу не так, как было принято раньше в армии, - ведь старые правила уже отменены. Офицеры говорили низшим чинам "вы" и называли их "товарищами". Невозможно
было представить, что это те самые наши доблестные матросы, которых мы так хорошо знали и которыми так привыкли гордиться.

10 июля, понедельник
Снова жуткие беспорядки в Петербурге, множество убитых и раненых на улицах. Страшные известия с передовой. Оставлен Тернополь, солдаты отказываются воевать, сдаются в плен
или бегут с фронта. Неслыханно и поразительно, как такая прекрасная, доблестная армия
могла покрыть себя позором и замарать бесчестьем все русское воинство... Никаких надежд!
Как стыдно перед всей страной и нашими союзниками. Ведь отныне они вправе презирать нас.

27 октября, пятница
Большевики свергли правительство и арестовали его, так что вся власть теперь у них.
Избрано 14 большевиков, среди них: Ленин, Зиновьев, Троцкий и др. Все они евреи под вымышленными именами. Мы не получаем ни писем, ни газет. Ленина германцы перевезли в Россию в опломбированном вагоне. Какая подлость, какой блестящий спектакль они разыграли, эти скоты...

1918 год

21 июля, суббота
Распространяются страшные слухи о судьбе нашего любимого Ники.
Не могу и не хочу верить им.

6 декабря, четверг
Именины моего любимого Ники! Господи, спаси и сохрани его! Вот только где он, мой бедный
сын, подвергшийся таким тяжелым испытаниям?! В двенадцать часов отслужили молебен в его здравие...


Мария Федоровна с сыном Николаем, своим любимым Ники

Всего доброго, здоровья и благополучия!