В одесском ресторане:
— Скажите, а салат сегодняшний?
— Я вам больше скажу: он еще и завтрашний!

В Бруклине идет бракоразводный процесс, адвокат истца старается представить его супругу в как можно более невыгодном свете:
— Скажите, уважаемая, чем вы занимались до вступления в брак с моим клиентом?
— Я работала стриптизершей в ночном клубе.
— Вот как! И вы считаете это занятие достойным для респектабельной леди?
— Ну уж во всяком случае это занятие куда приличнее, нежели то, чем всю жизнь занимался мой отец!
— Так-так, это очень интересно! Не будете ли вы так любезны сообщить суду, каким же постыдным ремеслом промышлял ваш отец?
— Он был адвокатом.

Голодноватые советские годы застоя. Евpейская семья отмечает пpаздник, кyча гостей, стол с yгощением, посеpедине — баночка с кpасной икpой. Рабинович хватает банкy, начинает загpебать икpy ложкой. Емy вежливо говоpят:
— Рабинович, вы любите икpy?
— (не пеpеставая жевать) Очень люблю.
— За столом есть еще люди, котоpые тоже любят икpy...
— Hy вгяд ли так же сильно, как я...

— Ой, ваш Моня на лицо — вылитый папа!
— Это не страшно, лишь бы был здоров.

Рабинович жалуется:
— Я заболел в дороге и два месяца пролежал в Одессе. Это обошлось мне в две тысячи.
— Обидно! Заболей ты у нас в Бердичеве, за такие деньги ты мог бы два года болеть.

Посетитель спрашивает Лихтмана — самого известного в городе адвоката:
— Почему у вас в офисе, висит картина, изображающая сцену из сельской жизни?
— Потому что она наиболее точно отражает сущность нашей профессии. Присмотритесь повнимательней: двое мужиков спорят, кому принадлежит корова, один — тянет за рога в одну сторону, другой — за хвост в другую, а третий, тем временем, спокойно доит эту ***

В магазин к Канторовичу пришёл налоговый инспектор.
— Канторович, почему вы не платите налогов с прибыли?
— Какие прибыли? У нас одни убытки!
— Как же вы живёте?
— Понимаете, в субботу магазин не работает. В этот день у нас нет убытков - вот на эти деньги мы и живём.

В одесском магазине:
— Нет ли у вас чего-нибудь по психологии воспитания детей 5-12 лет?
— Ремень солдатский кожаный, в хорошем состоянии.

— Берман, сколько вам лет?
— Сорок.
— Как? Ведь вам в прошлом году было сорок.
— Да, но я год сидел.
— Но вы же жили.
— Чтоб вы так жили!

— Абрам, что ты думаешь о сексе?
— Ой, Моня, не морочь мне голову! У меня 26 человек детей, мне некогда заниматься теорией.

— Я ни дня не болел, — рассказывает Финкельштейн, — и это потому, что вел пpостой, pазмеpенный обpаз жизни. В возpасте от двадцати до сорока лет я ежедневно ложился спать в девять, а вставал в шесть утpа. С восьми до пяти я pаботал, потом обедал, пpичем ел простую пищу, а потом час занимался споpтом...
— Извините, а за что вы сидели?

— Все мужчины — ужасные бабники! — откровенничает Роза.
— Так уж и все?
— Да. Разве остальных можно назвать мужчинами?

Небольшой украинский городок.
Доктор говорит Рабиновичу:
— Ваш грипп вылечен. Вы должны мне 500 гривен.
— А я думал, вы лечите меня бесплатно...
— С чего бы это?
— Так ведь я заразил гриппом всё наше местечко!

— Ты слышал, Каца уволили со службы.
— Бедняга! Чем же он провинился?
— Понимаешь, он служил в фирме, торгующей чаем, и всякий раз, когда по телефону требовали директора, Кац отвечал, что директор пьет кофе.

В утренний час посетителей в кошерной закусочной Гольдмана в Бруклине было мало. Хозяин дремал за прилавком, когда его разбудил зычный голос: «Мне сэндвич с колбасой и соленым огурчиком!»
Открыв глаза, Гольдман увидел перед собой огромную гориллу... С трудом овладев собой, он приготовил сэндвич и протянул его необычному посетителю:
— С вас два доллара... Однако, должен заметить, что прежде гориллы никогда не заходили в мою закусочную!
— Два доллара за такой крошечный сэндвич! Да ты и меня больше никогда здесь не увидишь!