Телефонный звонок. 2 часа ночи.
- Привет. Я тебя люблю.
- Привет (улыбается).
- Как ты там без меня? Извини, что так поздно…
- Да, ничего. Лешка, я так соскучилась, когда ты уже приедешь?
- Солнце, осталось совсем чуть-чуть, каких-то пару часов и я дома. Давай поговорим, а то я за рулем уже 10 часов, устал, сил нету, а так твой голос меня бодрит и придает сил.
- Конечно, давай поговорим. Давай расскажи мне, чем закончилась твоя командировка? Изменял мне, наверное (улыбается)?
- Любаня, как ты можешь так шутить, я так люблю тебя, что даже не смотрю ни на кого. А по работе успел сделать очень-очень много. Уверен, что после всего этого мне, как минимум, поднимут зарплату. Вот. А как ты себя чувствуешь? Наш малыш толкается?
- Толкается… это мало сказано, не понимаю, что я ему сделала. И, знаешь, обычно, когда слышу твой голос он – само спокойствие, а сейчас что-то наоборот разошелся. А почему ты решил ехать в ночь? Отдохнул бы, да ехал, а то… Вот как ты уехал, рассказывай.
- Ну, как, как: после последних переговоров сел в машину, заехал в отель за вещами и двинулся в сторону дома. Где-то во второй половине пути, часа полтора назад, ты только не волнуйся, я отключился, но буквально на пару секунд. Все нормально, слава Богу, но почувствовав опять усталость, решил тебе позвонить, чтобы больше не засыпать.
- И вот как я могу не волноваться? Подожди секунду, городской звонит. В такое время, кто бы это мог быть? Подожди секунду.

- Сотникова Любовь?
- Да. Кто это?
- Старший сержант Климов. Извините, что так поздно, нами обнаружена машина, попавшая в аварию. По документам, человек, находящийся внутри, Сотников Алексей Валерьевич. Это ваш муж?
- Да. Но этого не может быть, я как раз сейчас разговариваю с ним по сотовому.

- Алё, Леша. Лёша, ответь! Мне тут говорят, что ты разбился. Алё!
В ответ только чуть слышное шипение динамика.

- Алё. Извините, но я действительно только что разговаривала с ним.
- Извините, но это невозможно. Мед эксперт констатировал, что смерть наступила около полутора часа назад. Мне очень жаль. Извините, нам нужно, чтобы вы приехали на опознание.

Как же сильно нужно любить и хотеть вернуться домой, чтобы не заметить смерть…

Каждое 15 октября она с сыном приходит к нему на кладбище. Алёшка – точная копия своего отца. И часто говорит: «Привет, я тебя люблю» - это было любимое выражение его папы. Он знает, что его родители очень любили друг друга, он знает, что его родители очень ждали его появления, он очень сильно их любит. А ещё, каждый раз приходя с мамой на кладбище, он подходит к плите, обнимает её насколько может и говорит: «Привет, папа» и начинает рассказывать как у него дела, как он построил из кубиков домик, как нарисовал кошку, как забил свой первый гол, как он любит и помогает маме. Люба постоянно, глядя на сына, улыбается и слёзы бегут по щеке… С серой могильной плиты улыбается молодой красивый парень, как раньше. Ему всегда будет 23 года. Спасибо мастеру, который даже передал выражение любимых глаз. Снизу она попросила сделать надпись: «Ты ушел навсегда, но не из моего сердца…» Его сотовый так и не был найден на месте аварии и она ждёт, что когда-нибудь он обязательно позвонит ей ещё раз…

И всё же это случилось. Неожиданно, как это обычно бывает. Ведь все боятся смерти, но никто её не ждёт. И она приходит сама. Это оказалось не так страшно, как я могла себе представлять. Хотя сначала было больно и… смешно. Может, от шока и боли, а, может, от того, что это всё же произошло, как я этого ни боялась…

Я с раннего детства испытывала панический страх перед автомобилями, видела себя беспомощной и переломанной под их колёсами. При виде машин, несущихся на меня или даже мимо, мною овладевала дичайшая паника. Испуг пожирал меня… каждый раз я мучительно умирала от липкого страха и… оживала снова.

В этот раз я не ожила. Железный монстр с силой врезался мне в спину и подбросил вверх… я почувствовала, как погибают мои кости, как застывает позвоночник, как холодеет тело. Я захохотала от боли и упала на холодный тёмный асфальт. Пьяный водитель затрясся от ужаса, затем со скрипом колёс развернул железного губителя и умчался в серый дождь, оставив меня в луже крови, смешивающейся с дождевой водой, на мокром чёрном асфальте…

Я лежала перед его домом, ведь ещё несколько мгновений назад я шла к нему в полной готовности закатить скандал… Я ведь знала, что человек, которого я любила больше жизни, сейчас с ней… Сейчас, когда я погибаю на мерзком ледяном асфальте, он шепчет ей ласковые слова, заглядывая в её большие чистые глаза, целует её губы, щёки, волосы… Я умирала, а он ничего не знал…

Наивные… Они думали, что я ни о чём не догадываюсь… Их роман у меня за спиной длился уже полгода. Я точно знала, когда они вместе, с точностью до минуты. Когда они шли по улице, взявшись за руки, думая, что их никто не видит, я провожала их невидящим от слёз взглядом, прячась где-нибудь за углом, за деревом.. Они были счастливы, а я чувствовала такую боль в своей чёрствой двадцатилетней душе! Но я не могла признаться им в том, что я знаю всё, я боялась его потерять совсем! А они, в свою очередь, боялись моей реакции, хотя для меня лучше самая какая ни на есть страшная правда, чем гнусная ложь, и они это знали, но всё равно продолжали лгать.. Лгать, что ничего не произошло, что всё, как прежде. Но я знала, что как прежде уже не будет никогда, потому что в нашей жизни появилась она, а ей было там не место.

Трудно себе представить более разных человек, чем я и она. Младше меня, она была слишком правильной, слишком… скучной. Её поведение всегда можно было предугадать. Для неё всегда существовало или чёрное, или белое, для неё не существовало оттенков или полутонов. Для неё не было просто людей – были или плохие, или хорошие. Она не понимала, что в каждом плохом человеке, как бы он ни опустился, можно найти что-то хорошее, а в хорошем, пусть он сам ангел, рано или поздно откроется маленькая чёрточка недоброжелательности или ехидства. Она не понимала, что все мы – люди, какими бы ни были. Она осмеливалась осуждать кого-то, порицать… Кто дал ей это право, для меня до сих пор остаётся загадкой… И она смела судить меня! Да, я не была такой тихой, как она, я могла высказать человеку без обиняков всё, что я о нём думаю прямо в лицо, и не жалеть об этом, я не любила недомолвок. Да, я взрывалась по каждому поводу, но лучше выплёскивать эмоции сразу, чем копить их в себе, а потом однажды всё же лопнуть, обдавая окружающих таким фонтаном ненависти, что погибла бы вся планета. Она смела обзывать меня эгоисткой! Воистину, в чужом глазу соломинку видит, а в своём не замечает огромного трухлявого бревнища… Это она, которая пыталась забрать его себе целиком, которая упала, как снег на голову, отобрать у меня того, кого я любила больше жизни практически с раннего детства! И если бы она посмела своим тошнотно-сладеньким правильным голоском возразить мне, что она его любит тоже, я бы, наверное, плюнула ей в лицо… Может, для неё со временем он и стал смыслом жизни, но для меня он и был самой жизнью! Её любовь не была, как моя, с первого взгляда… Она долго к нему присматривалась, узнавала, прежде, чем испытать какие-то серьёзные чувства. Если бы у неё была хоть капелька человечности и побольше ума, она бы повернулась и ушла, оставив нас в покое. Так кто из нас большая эгоистка?

Она думала только о себе, плачась, что она одинока, несмотря на окружение, рыдая, что ей плохо, или о своих друзьях… А я, стиснув зубы, могла помогать совершенно незнакомому человеку, забыв о себе, тая свою боль в себе, не желая переносить на других людей, особенно близких мне. Я вовсе не имею в виду, что я ангел с крылышками, скорее, исчадие Ада, но таящее в себе что-то хорошее, человеческое. Я согласна, что во мне столько зла, что хватило бы на десяток-другой девушек, но я, по крайней мере, и не скрывала его, не отрицала, что я – такая, не строила из себя пай-девочку, готовую ринуться на помощь всем и вся… Я не изображала готовность, я – помогала…Сколько тайн я хранила в себе… и через несколько минут они умрут вместе со мной. Я хотела стать личностью, хотела что-то делать для людей… уже ничего этого в моей жизни не будет, потому что она угасает с каждой секундой, как свечка возле могильной плиты.

И всё же он любил нас обеих – я не берусь сказать, кого больше, потому что мы с ней слишком разные, и любовь его к нам была не одинакова. Чего не было в ней, было во мне, и наоборот. Он не хотел терять ни одну из нас, но понимал, что так не может продолжаться вечно…

На улице было неописуемо холодно, но холода я уже не чувствовала своим истерзанным телом, температуру воздуха я примерно могла угадать по пару, в который превращалось моё слабое дыхание. Моё белое платье стало мокрым и – красным. Мои чёрные волосы слились с асфальтом. Мои мысли обрывались, накладывались одна на другую, мне уже не хотелось почти ничего, а только одного – чтобы это поскорее закончилось…

Дверь его подъезда распахнулась. Я знала, что это была дверь именно его подъезда, хоть и не видела, я чувствовала. Я представляла, как они выходят из подъезда, счастливые, красивые… Она – маленькая и хрупкая блондинка, он – невысокий, но сильный брюнет. Я слышала обрывок их разговора, который сменился дикими криками, когда они заметили моё распластанное тело на мокрой и грязной дороге.

Он подбежал ко мне, бережно склонился надо мной, его слёзы заливали моё и так мокрое от дождя лицо. Она застыла в немом ужасе, нелепо заламывая руки. (-Как трогательно! –если бы я не была так слаба, я бы непременно ехидно усмехнулась, но у меня уже не было сил даже на это).

-Что ты стоишь? – гневно закричал он ей, - вызывай скорую! Она, как послушная собачонка, побежала исполнять приказ.

-Скорая уже не поможет, - прошептала я и с нечеловеческими усилиями улыбнулась ему. – Я… ты…, - на большее у меня не хватило сил.

-Котёнок, всё будет хорошо, всё… - он осёкся, услышав стоны боли. Как он был красив! Я ещё раз пожалела, что покидаю этот мир, который был ко мне так жесток, а, может, это я была жестока к нему – теперь уже не имеет значения.

Его слёзы текли на моё лицо, обжигая, оставляя еле заметные следы. Я слушала его бессвязный шёпот, и физическая боль смешивалась с болью в сердце…

-Это я виноват, что не был в тот момент с тобой, что… - всё равно уже ничего не вернёшь… - Если бы я не… этого бы не произошло… - Поздно, поздно, о чём тут говорить?

Я услышала её тихие шаги.

-Скорая сейчас приедет, - своим приторно–правильным голосом сказала она, с ужасом нелепо таращась на нас двоих.

Скорая… мне уже ничего не нужно.. Мои глаза уже закрывались, и тело погружалось в сон - вечный сон.

-Уходи, - крикнул он ей. –Виноваты мы оба: я – потому, что не был с ней, а ты – потому что это из-за тебя я не был с ней…

Бедная девочка, она зарыдала, наверное, в первый раз в жизни мне стало её жалко. Но жалость тут же сменилась злорадством. Он не будет со мной… но он не будет и с ней. Эту битву выиграла я. Она подбежала к нам, но он со злостью оттолкнул её, и она в слезах убежала прочь. Трусиха, так легко отказывающаяся от своего счастья. Я бы на её месте попыталась остаться с ним, пусть даже ценой чьей-то жизни.

-Я люблю тебя, - прошептала я банальную фразу, которую на протяжении многих столетий повторяли тысячи и тысячи влюблённых, но из-за этого она не потеряла своей красоты и значимости. – Я… - я уже не смогла договорить, ведь каждое слово давалось мне чудовищными усилиями и.. болью. Но к боли примешивалась и радость – он не будет с ней… Это была моя маленькая месть ей. За всё. Вот так, даже уходя из жизни, я сделала свою последнюю подлость. Даже умирая, я осталась сама собой.

-Я люблю тебя, - ещё раз повторила я (я могла повторять это бесконечно, были бы только силы) и почувствовала, как моя душа покидает свою тесную оболочку.

– Спасибо тебе…, - попыталась я сжать его тёплую руку своей похолодевшей рукой и… умерла. Я не видела больше его страданий и не страдала сама. Почему люди понимают, как много значат для них близкие, только в самые трагичные моменты? Потому, что они – люди...

Холод. Мерзкий, противный холод. Ненавижу его. Ветер. Сильный ледяной ветер. Ненавижу его. Стою, закутавшись с головы до ног, и все равно холодно. Зеленый. Ну, наконец-то. Иду. Черт! Опять этот ветер! Прямо в лицо. Да когда же это закончится? Яркий свет сбоку. Визг тормозов. Я даже не успеваю повернуться. Глухой удар. Дальнейшее помнится с трудом. Помню, как падала. Помню, как осознала, что лежу на дороге. Боль. Нестерпимая, невыносимая боль. Ненавижу ее (что-то слишком много «ненавижу» для одного дня). Не хочу сейчас умирать! Не хочу в такой холод! - проносится в голове.
- А тебя никто спрашивать и не будет! доносится с боку чей-то металлический голос. Не успеваю даже удивиться. Слышу еще один голос. Мягкий, нежный, абсолютно противоположный первому:
- Ты не посмеешь! Она должна жить!
- С какой стати?
- Есть Договор! Она любит!
Это что они обо мне? С каждой минутой становится все хуже. Я уже не на дороге. Но где? Вокруг темно. Пустота. Может, я уже умерла?
Пытаюсь повернуться в сторону говорящих. Не получается.
Секунда. Резкая боль в сердце. Будто удар током. Еще секунда. Вижу каких-то людей. Еще миг. Вокруг снова эта пугающая пустота.
Диалог продолжается.
- Она не может любить! Он не верит! Она сама это повторяет все время! Ты слышал! ледяной голос звенит в ушах.
- Но ты сам отобрал у нее любовь!
- Я не отбирал. Я просто показал, какой она может быть.
Снова пытаюсь повернуться. Начинает немного получаться. Еще немного… Опять разряд… Люди в белом (врачи, наверное)… И снова пустота…
Демон и Ангел продолжают свой разговор.
- Ты жесток! Почему именно ей?
- Не только ей, ты же знаешь!
- Ты специально…
- Думай, как знаешь!
- Все равно она любит. Просто не говорит об этом.
- Ты врешь!
…Разряд… Опять резкая боль… Снова пустота… Я так долго не протяну…
- И он ее любит! Ты нарушаешь Договор! не сдается Ангел.
- Она не любит! Все решено. Она умрет.
Он?.. Любит? Перед глазами на миг появляется парень с чертятами в глазах… Я начинаю понимать, о ком они говорили. Люблю?.. да… ДА, черт возьми, люблю!
Пытаюсь говорить. Не получается…
…Разряд.. Да сколько можно уже?.. Пустота… Никто уже не говорит. Грустно вздыхает Ангел. Весело ухмыляется Демон. Все решено…
Нет! Так не правильно! Стойте!
- Люблю! не знаю, откуда взялись силы на крик.
Миг. Они оба смотрят удивленно. Еще миг. Белый потолок. Немного испуганные лица врачей… Боль. Усталость… Снова темнота. Но уже другая. Не такая пугающая…
Через 7 часов я проснусь в больнице. Живой и невредимой. Такой же, какой и была. Ну, почти. Я снова поверю в любовь. Из-за нее я получила возможность снова жить. Все правильно. Договор не нарушен. Кто верит живет. Кто любит не должен умирать.

Я старше его на тринадцать дней и мы оба Раки.


Он был моим самым лучшим другом. Моя мама доверяла ему едва ли не больше, чем мне. А он ценил это и говорил: "Надень шапку, мне велено следить за тобой."

Он открыл мне все лучшее в жизни, дарил умные, добрые книги.

Он всегда звонил первым, я даже не знала его номера.

Он смешил меня и часто делал глупые вещи ради меня.

Он пришел ко мне ночью, когда выпал первый снег, и позвал лепить снеговика.

Он звал меня "прелесть", а я его "милочка", потому что он сердился и смешно морщил нос.

Он покупал мне шоколад.

Он разрешал мне брить его, хотя считал, что смертельно при этом рискует. Маленькие детские капризы…

Он жил на соседней улице и учился в параллельном классе.

Он писал повесть, а я была самым первым слушателем. Из меня никудышный критик, а он требовал замечаний, сердился и угрожал, что найдет кого-нибудь "поругательнее".

Он гениально владел словом, а сочинения за него приходилось писать мне. В ответ я получала математику. Симбиоз…

Он жил с бабушкой и я часто проводила у него целые дни.

Он обещал отвезти меня на холмики, ему одному известные старинные развалины.

Он часто приходил, когда моих родителей не было дома. Мы до утра играли в "Героев III" и при этом питались одним сыром.

Он был самым загадочным, самым необычным. Его считали странным, и удивлялись, как это я с ним общаюсь?

Он научил меня играть в баскетбол и не бояться темноты.

Он всегда встречался мне в самый подходящий момент, когда мне хотелось прогулять школу, было грустно или просто хотелось его увидеть. Мы сбегали, а потом выслушивали долгие нотации, о том, что такое поведение до добра не доведет. Взрослые думают, что они все знают лучше.

Он уезжал на выходные в Воронеж и всегда привозил мне груши. Даже зимой.

Он встречался с невысокой, избалованной вниманием девушкой. Они ссорились, он приходил ко мне и спрашивал как быть. А я давала советы.

Он говорил, что с ним ничего не случится, что он везучий.

Он заходил и мы шли в осенний парк и катались на колесе обозрения. Долго-долго, пятнадцать-двадцать раз и молчали…

После первой длиннющей разлуки мы всю ночь были вместе, сидели в темноте и пили кофе. И слышно было как за стеной ходит его бабушка.

Он обожал кофе, а я его терпеть не могла.

И еще было много всего. Быть с ним самое трудное и самое интересное в жизни. Но это очень больно. А я боюсь боли, я устала и ничего больше не хочу. Я трус. Мне надоело. Я сдаюсь. Надеюсь, он не узнает, что я безумно в него влюблена. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.


Хороший сайт.Можно здесь найти анекдоты :
цитатник цитатник рунета лучшие анекдоты свежие анекдоты анекдоты про блондинок самые смешные анекдоты анекдоты из россии анекдоты про вовочку
короткие анекдотыанекдоты про вовочкуанекдоты про блондинок
ещё различные развлекательные смешные фото приколы фото фото прикол прикольные фото кошек прикольные фото животных фото приколы из жызни детские фото приколы футбольные фото приколы прикольные фото девушек
приколы фото монтажприколы фото монтажфото приколы из жызни\
у кого пустует раб сто сюда: обои для компьютера фото обои скачать обои обои рабочий стол аниме обои обои на компьютер обои для стола бесплатные обоиобои девушкифото обои

В ее глазах поселилось равнодушие, от чего они превратились из матово-зеленых в холодные, изумрудные, тлеющие какой-то сумасшедшей искрой.

Как будто она была рада тому, что гаснет… В ее расширенных зрачках ярким пятном отражалась луна.

- Вот она - луна… Представляешь, мои мечты начинают сбываться… Ты, я, луна … и смерть…

- Это лимон, такой ярко-желтый с серебристыми капельками воды… лимон кислый, как твоя любовь… лимон… любовь…как похоже…

Она опять уснула. Такая бледная, жалкая… Я впервые в жизни пожалел ее. Всегда восхищался или ненавидел. А теперь поздно. И восхищаться, и ненавидеть. И любить тоже поздно. Но почему же я сижу здесь, у ее кровати?

Держу ее холодную, белоснежную руку с длинными, болезненно-худыми пальцами? Зачем она хотела видеть меня? Вокруг нее всегда было много других: более красивых, более влиятельных, более удачливых. И все они любили ее. За что? А за что вообще любят?

Сейчас она похожа на заболевшего ребенка. Глаза стали ярко выделяться на бледном лице. Взгляд наивный, открытый, но видит тебя насквозь.

- Мне больно… душа плачет…

Лунный свет на секунду затаился на ресницах и побежал по щекам каплями серебра, как солнечный зайчик. Она бы сказала "лунный зайчик".

-Знаешь, я умру во сне.. Это будет чудесный сон: мы с тобой идем по берегу моря. Коралловое небо тонет в бирюзовых волнах, и вода от этого становится лиловой. Тишина…Только прибой стирает наши следы с кирпично-красного песка, и чайка одиноко плачет об ушедшем лете. Я подхожу к воде. Алый туман окутывает меня, безжалостно-кровавое солнце вонзает свои копья-лучи в мое сердце, и я ухожу туда, где плачет чайка. Чтобы плакать вместе об ушедшем…

Ты будешь звать меня… А когда устанешь, сядешь на песок, и в серых звездах твоих глаз отразится металлически-холодным блеском неземная тоска и безысходность…

Зачем она издевается надо мной? В каждом слове - горькая смесь из упрека и безумного счастья. Раньше она никогда не плакала. Теперь слезы льются свободно и естественно, будто жизнь стекает с ними. Так просто и обыденно. Значит ее жизнь - слезы?

А через три дня ее не стало.

Мы лежали, обнявшись, и говорили о свадьбе. Незаметно она уснула.

Она долго шла, сама не зная куда... Она всё шла и шла... Ей казалось, что всё вокруг померкло... Она не замечала никого вокруг... Она думала о нём... Она любила его... Не могла забыть...



И тут она увидела на берегу костёр... Около него сидели дети... Примерно лет по 16-17... Невольно она подошла к ним и села рядом... Не говоря ни слова... Они не понимали что происходит... Но ей было даже лучше от этого... Через некоторое время они познакомились с ней... И ей впервые за этот день стало чуть-чуть легче... Они спрашивали её о многом, но она молчала... Ей было больно говорить... Внезапно пошёл дождь... Кто-то накрыл её курткой... Но ей было всё равно... Ведь рядом не было его... Она опять как будто упала в пропасть... Впала в такое состояние, в котором никого не замечала и не слышала ничего... Очнулась от того, что ей стало холодно... Она поняла, что вся промокла... Костёр уже погас... Да и не мудрено от такого ливня то... Она села в свою машину... Ей было холодно... Она насквозь вымокла... Ей казалось что у неё жар, но она пыталась не обращать на это внимания... Повернув ключ она поехала обратно... Ей было страшно... На улице бушевала страшная гроза... Но страшно было не из-за грозы... А от того, что она его больше не увидит... Она долго ехала... Остановилась в каком-то лесу чтобы достать из багажника таблетки... У неё был жар... Вышла из машины сделала несколько шагов и всё поплыло у неё перед глазами... Она потеряла сознание.



Очнулась лёжа на кровати... Перед глазами была темнота... Она ничего не видела... Ей казалось, что её глаза закрыты, но нет... Она потеряла зрение... Рядом была Сашка, рассказывала, что она сильно заболела и это заболевание дало осложнения на зрение... Врачи говорили, что только чудо может вернуть ей зрение... Но ей было всё равно... Она потеряла его... Его не было рядом.



Поэтому она и ходила сюда... Она ждала чуда... Но не того, которое должно было вернуть ей зрение... А того, которое должно было вернуть ей его... Она почувствовала, что сейчас пойдёт дождь... И сняла всё те же свои любимые чёрные очки в тёмно-зелёной оправе... Под дождём её зрение просыпалось... Дождь пошёл... Кто-то дал ей в руку зонт... Наверное, это была Саша... Но ей не хотелось стоять под ним... Она его закрыла... Она плохо видела... Всего лишь очертания, но видела... Ей было хорошо... Она жадно глотала капли дождя... Они были такими крупными, что некоторые из них больно били её по лицу... Но она терпела... Этому её научило время... Оглянувшись вокруг она поняла, что за ней с любопытством наблюдают прохожие... Они стояли и смотрели на неё... Но она уже привыкла к этому... Ей было всё равно... Она думала о нём... Она любила его... Ждала... Считала время... Разбив вечность на годы... Годы на месяца... Месяца на недели... Недели на дни... Дни на часы... Часы на минуты... Минуты на секунды... А секунды на мгновения... Но всё равно время летело очень долго... Иногда ей даже казалось, что всё вокруг замирает... Мгновения длились так долго... Очень долго... Вдруг она почувствовала что-то, что заставило её вздрогнуть... И дождь как назло кончился... Она опять не видела...



Продолжение следует…

Она долго шла, сама не зная куда... Она всё шла и шла... Ей казалось, что всё вокруг померкло... Она не замечала никого вокруг... Она думала о нём... Она любила его... Не могла забыть...



Он уехал... Она осталась... Она знала, что ей нужно смириться... Забыть... Но у неё не получалось... Она ждала чуда... Ей казалось, что оно произойдёт... Когда-нибудь, не скоро, но обязательно произойдёт... И боялась, что когда это чудо, наконец, произойдёт - она не увидит его, не почувствует... Больше всего на свете она этого боялась... Она была слепа... Иногда ей казалось, что он рядом... И тогда она изо всех сил пыталась вглядеться во тьму... Бывало на несколько секунд зрение возвращалось к ней... Она видела небо, свет... Но... вскоре всё исчезало так же внезапно, как и появлялось... Ей давно нужно было смириться с этим, но она не могла себе этого позволить... Она любила его... любила как никого в жизни... Она надеялась на то, что он тоже не забыл её... любит... Но в тоже время она думала, что у него там уже есть семья... Дети... Да, и, скорее всего это так и было... Ведь он уже был не маленьким мальчиком.



Она вспоминала моменты их первых встреч... Тогда на Байкале... Ещё в первый раз... Как им было весело... И позже... Всё там же на Байкале... Тогда она была счастлива с ним... Ей казалось, что это никогда не кончится... Но... увы... Она была не права... Её счастью пришёл конец... Боже... Как она тогда убивалась... Но знала, что нужно смириться... Смириться ради него... Она это сделала... Они остались друзьями... Но... Она продолжала мечтать о нём... Тихо... нежно... ей никто другой не нужен был... Она не знала: была ли у него девушка... наверное, была... он такой красивый... нежный... ласковый.



Ей было трудно об этом думать... Слёзы капали из её глаз... Она чувствовала на себе взгляды прохожих... Но ей было безразлично до того, что о ней думают... Ей хотелось уйти далеко-далеко... Чтобы никого не было рядом... И тут она услышала знакомый голос... Это была её подруга... Она нашла её... Сашка что-то говорила о том, что ей нельзя уходить одной... Но ей было всё равно... Она надеялась на чудо, а оно должно было произойти в этом месте... Она точно это знала... Знала и всё... Сама, не понимая, откуда... Об этом ей всё время твердил её внутренний голос... Он говорил, что ей нужно сюда идти... Что-то притягивало её к этому месту когда-то они встретились тут в один дождливый день... Это был последний раз, когда она его видела... Утром, после их встречи, когда она проснулась - его уже не было рядом... Рядом лежала жёлтая роза... Это был признак разлуки... Она знала, что это конец... Ей не хотелось в это верить... Но нужно было... Тогда она оделась, села в машину и долго ехала... сама не зная куда... Просто ехала... ехала... Когда она очнулась - было уже темно... Но и в сумерках она поняла, что приехала на место их первой встречи... На Байкал... Ей было так тяжело... На сердце как будто был огромный камень... Но она не плакала она не могла даже плакать...

Волны накатываются на пустынный пляж и оставляют на песке клочья желто-белой пены. Трудно поверить, но еще совсем недавно этот безлюдный пляж был наполнен звуками беззаботной жизни. Октябрь с его холодными, сырыми ветрами прогнал последних отдыхающих прочь от штормящего Балтийского моря. Уже давно закрылись пестрые зонты летних кафе и лишь ветер гоняет обрывки афиш по опустевшим улицам.
Могучий гул волн и скрип старых сосен. Оркестр Ее Величества- Природы. Кажется, что время повернуло свое течение и за полосой дюн нет ничего кроме бесконечных сосновых лесов. Поселок, что еще минуту назад был так реален, растворился в туманной осенней мгле и только красный сигнальный огонек причала прорезает наполненный солеными брызгами воздух. Можно часами шагать вдоль берега по рыхлому песку и не встретив никого на своем пути.
Мне нравиться бродить по дюнам, поросшим жесткой травой, нравиться убегать от волны и трогать холодный податливый песок. Одиночество, столь часто посещающее меня даже среди шума и суеты столицы, потерялось по пути и теперь поджидает меня, чтобы вновь впиться в меня лишь только я вернусь домой. Но оно никогда не сможет настигнуть меня в этом краю спокойствия. И я ежегодно с наступлением осени стараюсь хотя бы на неделю приехать сюда. . .

* * *

Однажды несколько лет назад в такой же пасмурный полдень я сидел на травяной кочке на краю дюн. Незадолго до этого я так увлекся поисками крошечных частичек янтаря, что не заметил набежавшей волны. Так что теперь мне оставалось лишь ругать себя за неосмотрительность. Одежда промокла насквозь и мой вид был достаточно жалок и самое обидное, что у меня промокли спички так -что о костре мечтать не приходилось. Возвращаться назад в поселок я не хотел и поэтому решил немного обсохнув продолжить прогулку.
Я не могу похвастаться хорошим зрением и поэтому в первый момент я решил, что оно сыграло со мной злую шутку. Еще -бы примерно в полу километре от меня я почти отчетливо увидел купающего среди штормовых волн человека. От одной только мысли, что у кого-то хватило смелости залезть в десятиградусную воду по моему телу пробежала дрожь. Однако любопытство было столь сильным, что я направился вдоль берега к тому месту, где я заметил пловца и пройдя сотню-другую метров я достаточно ясно разглядел, купающуюся молодую девушку. Ее головка то и дело появлялась среди волн и казалось она играется со стихией. Не знаю сколько времени я наблюдал за ней, но в какой-то момент она заметила меня и поплыла к берегу. Я почти физически ощущал ее взгляд, хотя и не мог еще толком разглядеть черт ее лица. Это было абсолютно новое чувство, зародившееся где-то за гранью моего сознания. Казалось, какое мне дело до этой девушки, тем более что "моржи" в наших краях не в диковинку. Однако она не в коей мере не походила не тех отвратительно толстых женщин, вопли которых время от времени оглашают зимние пляжи Паланги. Она же вела себя так словно сейчас стояла середина июля. В ее движениях не было той суетливости, которая была бы столь естественна для человека попавшего в неприятную для него обстановку. Было видно, что она наслаждается этой опасной игрой с волнами.
Через несколько минут она достигла мелководья. Я не мог оторвать взгляд от ее хрупкой фигурки, так контрастировавшей с серо-зелеными монолитами водных гор что грозно вздымались за ее спиной. На вид ее было лет восемнадцать. Скорее всего студентка-первокурсница, вероятно даже Художественной Академии или вроде того, ибо кому еще может взбрести в голову мысль приехать в это время года в Швентойи.
- Такой хороший день, а никого нет. - Ее задорный голос оторвал меня от бесплодный догадок.
- Здрасьте, русалка. Кого же Вы ожидаете увидеть? - Я постарался ответить как можно веселее, хотя я так и не понял шутит она или говорит серьезно.
- Вот и Вы. Стоите на берегу, а могли бы искупаться. И вообще у меня имя есть - Рита. Хотя Русалка мне тоже нравиться. - Она весело рассмеялась и тряхнула головой отчего ее русые волосы волнами легли на ее худенькие плечи.
- Простите, но мой костюм не слишком подходит для купания. - Я и в самом деле ощущал себя очень неловко в своей промокшей облепленной песком куртке, да и джинсы выглядели не лучше.
- В таком случае Вам просто необходимо разжиться более подходящей одеждой, я то какой отдых без купания. - Она легко переняла мою слегка ироничную манеру общения и наш разговор обещал быть приятным развлечением.
Не знаю почему, но с самых первых секунд нашего разговора я почувствовал что эта необычная девушка притягивает меня. Это чувство было ново для меня. Казалось между нами протянулись какие-то невидимые нити, которые не дают мне уйти. Да что там уйти, я как зачарованный смотрел на нее не в силах даже отвести взгляд. Внешне она ничем не отличалась от большинства девушек ее возраста. Невысокого роста, она тем не менее обладала пропорциональной фигурой. Возможно единственным недостатком была небольшая грудь, хотя закрытый купальник, возможно, просто слишком сильно ее сжимал.
- Да у меня как не странно есть имя- Гинтарас. Но это не столь важно. - Я попытался даже сделать реверанс, чем вызвал у нее смех. Действительно на зыбком песке мое телодвижение выглядело нелепо.
- Я вижу Вам не терпится сбежать подальше от моря. - В этом она была абсолютно права. Я действительно хотел спрятаться в дюнах от пронизывающего ветра.
- В общем да. Тем более что и ты рискуешь замерзнуть. Так что лучше перебраться в дюны -
- Ну что ж с радостью составлю компанию, хотя мне совсем не холодно. - И действительно казалось ее тело совсем не реагирует на холод. - Тем более я одежду спрятала далеко. Вот под тем деревом. И идти туда мне не охота - И она махнула рукой в сторону возвышавшейся на порядочном отдалении сосны.
Мы сидели на песке прижавшись друг к другу, словно давние знакомые. Она рассказала мне что ее восемнадцать и она только что поступила в Художественную Академию, что сюда она приехала с однокурсниками, но они с утра уехали на выставку в Клайпеду, а она решила побыть в одиночестве и теперь жалеет о том что не поехала со всеми. Я рассказывал ей о своих жизненных перипетиях и чувствовал что если я сейчас что нибудь утаю, то никогда больше не смогу ее об этом рассказать. Непонятная тревога поселилась в моем сердце и все больнее колола меня своими иглами. Временами мне казалось, что все происходящее всего лишь игра воображения и стоит мне прикоснуться к Рите и она раствориться в воздухе и сольется с низким небом.
Все получилось само собой. Несколько раз я вначале случайно я потом уже вполне сознательно я прикасался к ее телу и с каждым прикосновением я чувствовал что мне все труднее оторвать руку от ее гладкого тела. В какой-то миг тело Риты вдруг стало податливым. Без тени смущения она сбросила с себя ставший помехой купальник и обвила своими руками мою шею. Я осыпал ее лицо, шею и грудь поцелуями, и она ответила мне тем-же. Еще миг и мы лежим обнаженные на песке. Я ласкал губами ее тело и оно отзывается на мои страстные ласки. Ножки Риты раздвинулись, и она видимо не в силах более сдерживать себя впустила меня. И уже нет ни холодного сырого ветра, ни мерного гула бушующего моря. Нет ничего, что могло бы помешать нам и мы одни на всей Земле. Адам и Ева? Нет. Скорее мы похожи на последних оставшихся людей и за этой минутой близости мне уже видился свинцовая тяжесть безвозвратной утраты. И мы двигались вместе, стараясь схватить огненный плод наслаждения. Секунда- и этот плод упал нам в руки.
- Гинтас миленький, мне уже пора. - Она гладила мое лицо. -Мне время. -
- Мы встретимся в Швянтойи?- Я задал вопрос ответ на который я уже увы знал.
- Не надо, мне уже пора. . . Время. . .
Я хотел ее остановить, но непонятная тяжесть навалилась на меня, словно небо опустилось на мои плечи и я провалился в забытье.

* * *

Когда я очнулся, первой моей мыслью было во что бы то не стало найти Риту. Я бегал по пляжу, кричал, звал ее, но мне отвечали только встревоженные моим криком чайки. Я нашел сосну, но под ее корнями небыло никакой одежды, только пара давно забытых кем-то пляжных туфель, пролежавших здесь не один год, да груда такого же ветхого тряпья.
Не помню как я добрался до поселка и зашел в единственный работающий бар. Единственным посетителем был Юстас- художник-скульптор. Мы познакомились с ним несколько дней назад. Он также любил приезжать осенью в эти края. Несколько раз я приглашал его прогуляться к морю, но он постоянно отклонял мои предложения и я решил более его не беспокоить. Тогда же я понимал, что это единственный человек с которым я бы мог поговорить и не слишком церемонясь присел к нему.
"Три девятки" согрели меня и я решился рассказать Юстасу о произошедшем. Он оказался прекрасным слушателем. Было видно, что история его определенно заинтересовала, но чем дальше я продолжал свой рассказ тем мрачнее становилось его лицо.
- Гинтас, я тоже тебе хочу кое что рассказать. - Он выпил и посмотрел на меня. - Это произошло ровно пять лет назад... Был сильный шторм... И я до сих пор не могу себе простить, что оставил ее одну. Когда уезжал она еще БЫЛА, а когда вернулся ее уже НЕБЫЛО. Ее небыло потому что ее в тот день НЕ СТАЛО, а я остался. - И видимо более не в силах что то объяснять он вышел прочь.

Целый день из кваpтиpы 132 не доносилось ни звука. Пpивыкшие к постоянным дpакам сpеди жильцов этой кваpтиpы, соседи не выдеpжали и все-таки pешили вызвать милицию. Пpибывшие чеpез 45 минут матеpые львы, кpепкие pебята в камуфляже, имеющие стальные неpвы и автоматы АКМ за спиной, были ошеломлены и едва находили силы сдеpживать себя и не потеpять сознание. Молодой младший лейтенант не выдеpжал: на мгновение - он потеpял pавновесие, глаза его закатились, воздуха катастpофически не хватало. Он позеленел, pезко выдохнул:
"Ой, бля-я", - и выбежал на лестничную клетку. От неpвного напpяжения кто-то теpебил pемень АКМ-а, дpугой паpень пpокусил кожу указательного пальца левой pуки, по губам побежала стpуйка кpови. Остальные остолбенело стояли и смотpели.... смотpели стеклянными глазами в пустоту, не понимая пpоисходящего.
Hа деpевянном стуле сидел совеpшенно pаздетый паpень лет семнадцати-восемнадцати, в глаза его были полузакpыты, на лице замеpла мечтательная улыбка. В пpавой pуке было зажато лезвие бpитвы, котоpым юноша водил по нежной коже головки пениса, наслаждаясь каждым движением. Что пpедставлял его член в этот момент сказать было невозможно. Какие-то сгустки кpови, обpывки кожи.. Вpяд ли когда-нибудь он еще сможет повтоpить этот тpюк.
Лужица кpови на полу увеличивалась и увеличивалась, а паpень пpодолжал манипулиpовать с головкой пениса. Пpи каждом движении остpейшего лезвия, появлялись цаpапинки, начинала сочиться кpовь, паpень вздpагивал и снова pасплывался в блаженной улыбке. Вдpуг, он стал падать. Только сейчас стало заметно что сидел он на осколках битого стекла, а в его анальное отвеpстие, видимо для получение дополнительных ощущений, была вставлена пpобиpка, наполненная зловонной жидкостью, веpоятно нашатыpным спиpтом. Достать пpобиpку
без медицинского вмешательства было невозможно. Ему явно повезло. От давления пpобиpка лопнула и остpые стекла как клещи впивались в кожу. Раздался отpывистый, но пpиглушенный звук. Hа полу лежало то, что заставляет мужчину быть мужчиной.
Едва матеpые pебята в камуфляжной фоpме опpавились от полученного шока, как взгляд их замеp на пpивязанной собственной кофточкой, к батаpее отопления, обнаженной девушке. Hа ее лице замеpла гpимаса ненависти и отвpащения. В кpасивую, окpуглую гpудь была воткнута pжавая вязальная спица, дpугая гpудь была наполовину отpезана, как потом выяснилось, остpым осколком от бутылки. Hоги ее были связаны, а между ними догоpала свеча, pасплавленный воск от котоpой медленно стpуился от пpомежности до пят.
Медицинсое заключение показало, что юноша и девушка были невменяемы и умеpли от потеpи кpови.

Ну вот, кажется, и все. Сегодня я видел ее в последний раз. Она сказала мне: "Не звони и не приходи. Забудь меня." Но как я мог ее забыть...
Мы встретились с в парке. Она сидела на скамейке, одинокая. На вид ей было лет восемнадцать. Стояла поздняя осень, дул прохладный ветер. Помню, на ней был легкий черный плащ. Ее светлые волосы развевались по ветру. По щекам текли слезы. Я спросил у нее, что случилось, а она только отвернулась и поглубже закуталась в плащ. Я заметил, что девушка дрожит, снял куртку и накинул на нее. И увидел ее глаза... Самые красивые глаза, которые я только видел. В них можно было раствориться... И ее взгляд... В нем были горе и отрешенность... Но она снова отвернулась. Я предложил пойти в ближайшее кафе и выпить кофе, чтобы согреться. Она согласилась. Когда девушка встала, я заметил, какая у нее прекрасная фигура. Высокая, стройная, немного худая. И походка, грациозная походка лани.
Мы сидели и пили кофе. Ее звали Ксения. Она рассказала, что ее бросил парень. С ним Ксения была знакома уже четыре года. Она любила его, и он, как ей казалось, тоже ее любил. Обещал жениться, а вчера взял да и бросил. Сказал: "Все кончено". И ушел. И теперь она не знала, что делать дальше. Жизнь казалась ей законченной. Не хотела возвращаться домой. Она пришла в парк и просидела на скамейке весь день. Пока мы разговаривали, спустился вечер. Я предложил поехать ко мне. Ксения согласилась. Точнее она не возражала. Ей просто было все равно.
Когда мы приехали, я предложил ей принять ванну. Пока она приводила себя в порядок, приготовил ужин. Она вышла из ванны, и я заметил, как девушка прекрасна с распущенными волосами и в легком халате. Обычный холостятский ужин - яичница-глазунья с помидорами. Я сделал из желтков глаза, из огурца - нос, из помидора - рот. Это рассмешило ее. Открыл бутылку красного вина, сейчас уже не помню, какого. Так мы сидели почти всю ночь и разговаривали. Девушка оказалась интересным собеседником. Затем я взял ее за руки и поцеловал в губы. Она не сопротивлялась.
Той ночью между нами ничего не было. Я постелил ей в спальне, а сам улегся спать на диване в большой комнате. Наутро я отвез ее домой и пообещал позвонить.
Потом мы проводили еще много дней и ночей вместе. Гуляли по парку, где я впервые ее увидел. Зимой вместе катались на санках и играли в снежки (как больно вспоминать это сейчас). Весной съездили во Францию на неделю. Летом купались и загорали.
Но опять пришла осень. Листья уже начинали желтеть. Вчера вечером она позвонила мне и попросила о встрече на той самой скамейке. Сегодня я пришел туда. Ксения опять была одета в черный плащ. Она сказала мне, что к ней вернулся ее парень, и завтра они вместе уезжают, а через неделю у них свадьба. Просила не звонить, не приходить и не искать ее. А затем развернулась и ушла. Я прводил девушку взглядом до машины, где ее встретил красивый высокий блондин. "Ну что же, будь счастлива, - подумал я, - как нибудь переживу..." Но я ошибался.
...Опасная бритва выпала у меня из рук. Вода стала приобритать цвет красного вина, которое мы пили в наш первый вечер. Клонит спать. Все вокруг поплыло... Осталась только ее фотография, которую я держу в руках. Темнеет... Ну вот, кажется, и все...