По мнению короля Жана II Доброго, озвученному историками – шотландский рыцарь лорд Уильям Дуглас. Именно он дал совет спешить большую часть армии. Потом англичане разбили и разогнали непривычных к пешеходным прогулкам французских рыцарей, несмотря на их подавляющее численное преимущество, так что получился конкретный разгром, сам король Франции попал в плен.

В сражении участвовало со стороны французов несколько герцогов (как минимум двое), тринадцать графов попало в плен, сколько их всего было – неизвестно. Такие титулы в то время кому попало не давали. А послушались совета лорда (барона), стоявшего в феодальной иерархии заметно ниже, иностранца, молодого человека, до этого только раз участвовавшего в небольшом сражении. Его, правда поддержал французский рыцарь Эсташ де Рибомон, но всё-таки король Франции предпочитал спрашивать совета у шотландца.

От начала Столетней войны до сего момента (1337-1356) французы были регулярно биты англичанами, без никаких шансов переломить ситуацию. Исключение – Битва тридцати, но это был скорее рыцарский турнир, чем сражение. Индивидуально французские рыцари были сильны и умелы, только вот создать из них боеспособную армию никак не получалось.

Шотландцам же побеждать английскую армию удавалось, регулярно. Были, правда, и разгромные поражения, но были и заслуженные победы. Один Бэннокберн чего стоит. Кроме того – конкретно фамилия Дуглас должна была наводить ужас на англичан. Всё благодаря родному дяде лорда Уильяма лорду Джеймсу Доброму Чёрному (для кого как) Дугласу. Дядя Джеймс участвовал во всех крупных битвах Первой войны за независимость, терроризировал в течение четырнадцати лет Нортумбрию, громил англичан при Бэннокберне, Майтоне и Скоутон Муре, заставил постыдно отступить самого Эдуарда III при Стэнхоуп Парке. Сам молодой лорд Уильям командовал шотландским отpядом, разбившим англичан у Нисбета, не сильно эпохальное сражение, но никто из французов не имел в активе и этого.

Лорд Уильям Дуглас предложил атаковать позиции англичан в пешем строю. Он был не так уж не прав. За всю историю применения английских длинных луков был только один случай, когда ударом кавалерии удалось разогнать подразделение лонгбоусов. Это сделал Роберт Кейт при том же Бэннокберне. Но там и обстоятельства благоприятствовали, и командиры лучников не были ещё такими опытными, и вообще, для такого подвига надо быть шотландцем.

Реально же противовесом английской стреле мог стать именно спешенный рыцарь. Всем были хороши длинные луки, но пробивали рыцарские доспехи отнюдь не так часто, как хотелось бы. Рыцарь без лошади – небольшая неудобная мишень, прикрытая бронёй, дающей, скажем так, 80-процентную гарантию неуязвимости. Кроме всего прочего, позиции англичан были прикрыты виноградником, живыми изгородями, плюс палисадом из врытых в землю кольев. Не лучший полигон для рыцарской кавалерии.

Король Жан Добрый по совету лорда Дугласа, поддержанному де Рибомоном, большую часть армии спешил. Но пять сотен рыцарей оставались на коне. Они-то и решили исход сражения.

Не то англичане изображали ложное наступление, не то просто проводили перегруппировку, но командовавший правым флангом французской кавалерии маршал Одрехем решил, что час настал, и повёл свой отряд в атаку. Второму маршалу, Клермону, ничего не оставалось, как оказать ему поддержку. Тяжёлая кавалерия завязла в попытках пробить брешь в изгороди. Тут-то лонгбоусы и оттянулись.
Как уже говорилось, убить рыцаря стрелой из лука достаточно сложно. Зато вот ранить лошадь – милое дело. Представьте себе пару сотен раненых лошадей в порядках наступающей армии.

Вопреки распространённому мнению, рыцари не были уж такими неуклюжими. Упавший рыцарь вполне мог самостоятельно подняться и продолжать сражение. Но это – упавший, а не грохнувшийся с раненой лошади под копыта другим раненым лошадям.

Вся эта неуправляемая бешеная толпа, ещё недавно бывшая французской тяжёлой кавалерией, проехалась по своей собственной пехоте. Менее стойкие пехотинцы (в этой категории были как полубандиты бриганды, так и гордые аристократы) просто разбежались. Оставшиеся пошли в наступление. Но не было уже такого подавляющего численного преимущества, не было уже того боевого задора, англичане держались стойко. Чёрный Принц – чего не скажешь о короле Жане – сумел сохранить управление войсками, его хилая конница ударила наступающим во фланг, что стало для французов уже последней каплей.

Так что, не было у французской армии никаких шансов?

Во-первых, тот же лорд Дуглас предлагал изначально англичан окружить, подождать, пока у них кончатся припасы и вынудить к сдаче. Но гордые французы такое отвергли, их было по некоторым сведениям пятьдесят тысяч (это не достоверно, но уж двадцать – точно), а у Чёрного Принца – только шесть тысяч.

Во-вторых, грамотно проведённая атака пехоты вполне могла бы закончиться прорывом и победой. А кавалерия – в резерве. Но на такое были способны только дисциплинированные цивилизованные шотландцы, а не эти безбашенные французы.

Сам Уильям Дуглас был в сражении ранен, но в общем, легко отделался. Его кузен Арчибальд Дуглас Свирепый попал в плен, но сумел бежать благодаря находчивости другого шотландца, сэра Уильяма Рэмси. Тот представил сэра Арчибальда слугой, нахально присвоившим дорогие доспехи, и буквально выгнал этого ставшего впоследствии знаменитым рыцаря из английского лагеря.

То, что в рядах французской армии сражалось так много шотландцев, удивлять не должно. «Старый Союз». Но это уже другая история.