Живопись Фриды Кало по своей природе автобиографична. Большинство из двухсот картин художницы были автопортретами. «Я пишу себя, потому что часто испытываю одиночество, — говорила Фрида, — потому что я тот объект, который мне лучше всего известен». Ее творчество – один из ярчайших примеров арт-терапии и, прежде всего, – самолечения. По словам ее биографа, Хейден Эрреры, «изображая себя кровоточащей, проливающей слезы, с развороченными внутренностями, она превращала свою боль в искусство». Фрида проводила своим творчеством некую форму «психологической хирургии», причем «оперировала» она, прежде всего, свои душевные, а не физические недуги.

Своеобразие личностной организации художницы, пожалуй, позволяло ей сохранять адаптацию только в богемной среде, традиционно терпимой и даже благосклонной к проявлениям индивидуализма и эпатажа. Сложный характер Фриды отмечали еще в детстве. Она всегда была самолюбивой, импульсивной, едкой и прямолинейной. Художница имела острое чувство юмора, любила «крепкое словцо» и часто употребляла вульгаризмы в речи. Ей трудно было заниматься чем-то одним систематически. Во многом ее поведение было театральным, при этом она всегда придерживалась нонконформистской позиции, критикуя многие традиционные ценности, но в тоже время и нелепую претенциозность других людей, принадлежавших к творческой среде. В общении же с простолюдинами она обнаруживала неожиданное радушие – Фриду любила прислуга в доме, медсестры в больнице.

Однажды художница приняла журналистов, пришедших взять у нее интервью, лежа в кровати и посасывая длинный леденец. Ей вообще доставляло удовольствие эпатировать публику своими неожиданными ответами, например, на вопрос, каков ее взгляд на жизнь, она могла сказать: «Заняться любовью, принять ванну, снова заняться любовью». В другой раз на вопрос репортера: «Что мистер Ривера делает в свободное время?» — Фрида ответила: «Занимается любовью». В Детройте, когда ее, спутницу Риверы, спросили, является ли и она художником, Фрида заявила: «Да, величайшим в мире».

Частью личного мифа Фриды стал ее стиль одежды. Наряды были не просто пышными и яркими, но и экзотичными – ими она подчеркивала свое мексиканское происхождение. Парижский модельер Эльза Скиапарелли под впечатлением от народных костюмов художницы создала платье «Мадам Ривера» и Фрида появилась в нем на обложке «Vogue». Иногда она носила костюмы другой эпохи или иной местности, часто смешивала элементы разных нарядов. Фрида сама придумывала свои прически и обожала украшения. Могла носить и дешевые бусы, и нефритовые ожерелья доколумбовой эпохи. Как правило, аксессуары были крупными по размеру, пальцы художницы были «выставкой» постоянно меняющихся колец. Друг Фриды Жюльен Леви так вспоминает реакцию нью-йоркской публики на ее внешний вид: «Войдя с ней в банк, я увидел, что мы окружены толпой ребятишек, влетевших за нами, несмотря на протесты швейцара. Они кричали: “Где цирк?”». Ее появление в концертном зале Дворца изящных искусств в Мехико описывали так: «Никто не обращал внимания на танец Кармен Амайи. Все уставились на Фриду, на которой было надето тихуанское платье и все золотые украшения, подаренные ей Диего и звеневшие, как рыцарские доспехи. Прямо-таки византийское богатство императрицы Теодоры, смесь варварства и элегантности. У нее было два золотых зуба, и иногда она снимала коронки и надевала золотые с розовыми бриллиантами спереди, так что у нее действительно была сверкающая улыбка». И хотя Фрида уверяла, что носит наряды отнюдь не ради привлечения внимания к своей персоне, а для того чтобы скрыть свои травмы и, в частности, больную ногу, даже в конце жизни, когда она была прикована к постели и мало кто ее навещал, каждый день она одевалась так, будто готовилась к празднику. С ухудшением здоровья, ленты и цветы в ее волосах, бижутерия и кружева становились все более разноцветными и вычурными.

С оглядкой на демонстративность и самодраматизацию, красной нитью прошивающие жизнь художницы, самым сформированным и ярким паттерном в ядре личности Фриды Кало был истероидный. Вероятно, именно это и натолкнуло лечащего врача художницы Лео Элоиссера на идею о немаловажной роли психологических факторов в истории ее болезни (боли в позвоночнике особенно беспокоили Фриду, когда та волновалась) и, в частности, о причинах столь длинной череды перенесенных операций…

Речь идет о редком синдроме в психиатрической практике, а именно – синдроме Мюнхгаузена, который зачастую возникает на фоне тяжелых истероидных расстройств личности. Синдром Мюнхгаузена – это симулятивное расстройство, при котором человек симулирует, значительно преувеличивает или искусственно вызывает у себя симптомы болезни, чтобы подвергнуться медицинскому обследованию, лечению, госпитализации, в том числе – хирургическому вмешательству. Однако не стоит увлекаться гипердиагностикой и забывать о действительно имеющихся соматических проблемах со здоровьем Фриды Кало, что позволяет говорить лишь о некоторых симптомах указанного синдрома (симуляции болезни в ее случае не было). К таким возможным признакам в картине болезни художницы можно отнести:

• обширный, но противоречивый анамнез заболевания;

• частое обращение в различные клиники, в том числе в разных городах;

• хорошее владение медицинской терминологией, знание клинических проявлений болезни (Фрида стремилась узнать о своем состоянии все, что было возможно: изучала статьи и медицинские книги);

• настойчивое желание и стремление подвергаться диагностическим процедурам и операциям;

• неясные субъективные симптомы, которые часто неустойчивые и изменчивые, особенно после начала лечения;

• появление дополнительных симптомов после оглашения результатов обследования, не подтвердивших наличие болезни;

• неожиданные рецидивы после улучшения состояния.

Соматические заболевания, ухудшавшие качества жизни Фриды Кало, и злоупотребление наркотическими веществами были теми факторами, которые привели к нарушениям поведения и патохарактерологическому развитию. Весьма осторожно можно предполагать наличие такой нозологии, как пограничное расстройство личности (T. Demirel, Germany). В личностных проявлениях Фриды выявлены не менее пять диагностических критериев (согласно DSM-IV) пограничного расстройства личности:

• склонность прилагать чрезмерные усилия с целью избежать реальной или воображаемой участи быть покинутой (непереносимость Фридой одиночества);

• склонность вовлекаться в интенсивные, напряжённые и нестабильные взаимоотношения, характеризующиеся чередованием крайностей — идеализации и обесценивания (сложные взаимоотношения с супругом);

• импульсивность, проявляющаяся как минимум в двух сферах, которые предполагают причинение себе вреда (сексуальное поведение, злоупотребление психоактивными веществами);

• рецидивирующее суицидальное поведение, намёки или угрозы самоубийства, акты самоповреждения;

• аффективная неустойчивость.

Постепенную деградацию личности художницы как нельзя лучше иллюстрирует ее дневник, который Фрида активно вела последнее десятилетие своей жизни. Полностью он не сохранился, потому что после её смерти часть страниц вырвали друзья или родственники. До 1995 г. он находился в закрытом архиве мексиканского правительства. Страницы дневника Фрида заполняла монологами в поэтической и прозаической форме (точнее большинство записей можно определить как поэму в прозе), а также множеством рисунков. Объемный блокнот включает любовные послания к мужу, размышления на политические темы, страницы автобиографии, и, конечно же, переживания тревоги, одиночества, физической боли и мыслей о смерти. Её дневник по-настоящему сюрреалистичен, напоминает поток сознания. В нем есть страницы, полные бессвязных слов и фраз, со словами, начинающимися с одной и той же буквы, спонтанными стихами: «И вот он приходит, моя рука, мое красное зрение. Больше. Более твое. Мученик стекла. Великая беспричинность. Колонны и долины. Пальцы ветра. Кровоточащие дети, микрон слюды. Я не знаю, что думают мои шутливые сны. Тушь, пятно, форма. Цвет. Я — птица. Я — все, без всякого смущения. Все колокола, правила. Земли. Великая роща. Величайшая нежность. Огромная волна. Отбросы. Ванна. Письма на картоне. Игра в кости, дуэт пальцев надеется создать конструкцию. Одежды. Короли. Так глупо. Мои ногти. Нить и волосы. Играющий нерв, теперь я собираюсь сама с собой. Отсутствующая минута. Тебя украли у меня, и я осталась плакать. Он — пустота». Не менее впечатляющие записи, адресованные Диего: «Мой Диего. Зеркало ночи. Твои зеленые глаза внутри моей плоти. Волны между нашими руками. Весь ты в пространстве, полном звуков, — в тени и на свету. Тебя назовут АУХРОМ — впитывающим свет. Я ХРОМОФОР — дающая цвет. Ты — все комбинации цифр, жизнь. Я жажду понять линию, образующую движение. Ты наполняешь, и я получаю. Твои слова пересекают все пространство и достигают моих клеток, которые и есть мои звезды многих лет, помнящих наши тела».

Многочисленные рисунки в дневнике выполнены яркими красками. Некоторые его листы заполнены навязчивыми зрительными образами, которые повторяются так же, как и строки с бессмысленными словами. Фрида рисовала фантастические формы и создания. Многие образы начинаются с капли туши, упавшей на бумагу. Они были как отправная точка для фантазии, она детально разрабатывала их, выдумывая чудовищ. Нарисованные фигуры фрагментарны и искривлены. Лица иногда похожи на гротескные маски, у некоторых несколько профилей. На иных страницах изображены тела и части тел. Часто создается впечатление, будто зарисовки сделаны в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. После перенесенной в 1946 г. очередной операции, выполненной в Нью-Йорке, когда у Фриды развился галлюцинаторный синдром после нарушенной дозировки обезболивающих средств, записи в ее дневнике становятся крупнее, приобретают эйфорический оттенок.

Перед ампутацией ноги дневник наполняется пугающими образами физического и психологического распада. Фрида изображает себя одноногой куклой. Её тело покрыто пятнами, рука и голова отваливаются. Над автопортретом мрачная надпись: «Я РАСПАДАЮСЬ». На последующих страницах изображена обнаженная, безголовая, крылатая фигура с разбитой мраморной колонной вместо позвоночника. Одна нога фигуры искусственная, другая собственная. Рисунок сопровождается словами: «Голубь заблудился. Он нечаянно... вместо того чтобы полететь на север, полетел на юг... Он думал, что пшеница — это вода. Он совершил ошибку». Далее Фрида рисует свою ступню на пьедестале. Правая нога отсечена по колено. И оттуда прорастает терн. Поверх рисунка надпись: «Стопу отдам им, если у меня будут крылья, чтобы летать». Среди последних рисунков в дневнике есть два автопортрета, где Фрида с искусственной ногой. 27 апреля 1954 г. художница написала, что она поправляется после кризиса (возможно, после еще одной попытки самоубийства или просто после ухудшения здоровья). На одной из последних страниц дневника она нарисовала скелет, назвав зарисовку «Пляска смерти». Последний рисунок – это черный ангел, а последняя запись: «Я надеюсь, что уход радостен, — и я надеюсь, что никогда не вернусь обратно». Именно эти слова и последний рисунок дают основания предполагать, что Фрида могла совершить самоубийство.

Учитывая обширный анамнез болезни художницы, остается открытым вопрос о роли психосоматических и соматопсихических факторов в ее патогенезе. Согласно гипотезе коллектива авторов из Национального института кардиологии Мексики (M. Martinez-Lavin, M.C. Amigo, J. Coindreau, J. Canoso) Фрида Кало стала жертвой посттравматической фибромиалгии. Фибромиалгия — комплексное расстройство (чаще описываемое как функциональный синдром) с диффузной симметричной мышечно-скелетной болью хронического характера. В клинической картине заболевания, как правило, присутствуют депрессивный синдром, нарушения сна, хроническая усталость, а также различные психологические и вегетативные симптомы при отсутствии органической патологии. Для болезни характерно также наличие на теле специфических болезненных точек, определяемых при пальпации. Женщины более подвержены развитию этой болезни, чем мужчины. Пациенты с фибромиалгией обычно попадают в поле зрения ревматологов и неврологов, реже – психиатров. Для фибромиалгии характерно разнообразие субъективных жалоб больного и скудные объективные признаки заболевания. Из-за сложностей в диагностике долгое время эта болезнь не признавалась врачами как самостоятельное заболевание, а ее этиология до сих пор до конца не изучена. Среди факторов, провоцирующих заболевание, – инфекции, генетическая предрасположенность, нейрохимический дисбаланс, гормональные нарушения, хронический стресс и другие психологические факторы, физические травмы и др. Связь с депрессией и дистрессом позволяет предполагать психосоматический характер заболевания (т. н. концепция «психогенного ревматизма»). В медицинской литературе термин «фибромиалгия» впервые появился в 1981 г., когда М. Юнус и A. Маси опубликовали диагностические критерии заболевания. Рядом исследований было доказано, что в основе фибромиалгии лежит невоспалительное поражение соединительной ткани и скелетных мышц, после чего ее стали рассматривать как функциональное поражение мышечной и соединительной ткани. M. Martinez-Lavin, M. C. Amigo, J. Coindreau, J. Canoso, проанализировав символический язык картины Фриды Кало «Сломанная колонна», пришли к выводу, что на ней в метафорической форме представлены основные симптомы фибромиалгии – осевая (аксиальная) боль (разрушенная античная колонна вместо позвоночника) и диффузные боли по всему телу (множество острых гвоздей, прокалывающих тело женщины).

Исследователь из Клиники неврологии и нейрохирургии при Медицинском факультете Вильнюсского Университета В. Будрис предположил, что одной из причин неврологических проблем Фриды Кало был врожденный порок развития позвоночника – Spina bifida. Хотя в ее биографических данных факт упомянутой аномалии не указан, автор ссылается на Лео Элоиссера, который по результатам рентгенологического исследования определил скрытую форму расщепления позвоночника у художницы, которое вызвало уменьшение чувствительности нижней части ее тела. В. Будрис обращает внимание на картину Кало «Что дала мне вода», доминирующим элементом которой являются ноги Фриды, торчащие из наполовину наполненной ванны. Между деформированными большим и вторым пальцами правой ноги отчетливо видна кровоточащая рана. Подобные деформации – типичный дефект, сопровождающий врожденные спинальные дизрафизмы, в том числе расщепление позвоночника.

В различных медицинских источниках продолжаются дискуссии о соматическом здоровье Фриды Кало. Среди других проблем, обсуждаются причины ее бесплодия. По одной из версий, художница страдала надпочечниковой гиперандрогенией (такое предположение было выдвинуто на основании внешних признаков: гирсутизма и повышенного либидо; другие исследования не проводились). Более убедительная версия диагноза была предложена хирургом-патологоанатомом Ф. Антелло из США. Согласно его точке зрения, бесплодие Фриды Кало было связано синдромом Ашермана – патологическое состояние, характеризующееся образованием спаек и выростов эндометрия с его склерозом и фиброзом. Синдром назван в честь гинеколога Дж. Ашермана, подробно описавшего и исследовавшего данную патологию. Однако впервые это заболевание было описано в 1894 г. немецким гинекологом Г. Фритчем. При внутриматочных синехиях наблюдается гипоменструальный синдром или аменорея, альгодисменорея, нарушение детородной функции (невынашивание беременности, бесплодие). Наиболее частой причиной синдрома Ашермана служат предшествующие механические травмы базального эндометрия. Чаще травмирование эндометрия может происходить вследствие хирургического прерывания беременности, диагностических выскабливаний полости матки, операций на полости матки. В случае Фриды Кало причиной заболевания могла послужить грубая травма матки, полученная в аварии.

Мехико, Мексика. Дом-музей Фриды Кало находится в бывшем пригороде, а ныне в районе мексиканской столицы – Койоакане. Фамильное гнездо было построено отцом художницы за три года до ее рождения. В нем прошло ее детство. После своего замужества Фрида довольно часто посещала родительском дом. По возвращению из Америки супруги проводили больше времени в специально построенном по проекту Риверы совмещенном из двух домов здании в районе Мехико Сан-Анхел.

Фактически только после повторного брака они окончательно перебрались в Койоакан. В 1955 г. Диего Ривера подарил дом со всей обстановкой государству и вскоре музей открыл свои двери посетителям. Дом состоит из 10 комнат и оформлен в традиционном стиле. Свой окончательный, экстравагантный вид «голубой дом», так называемый благодаря цвету стен, приобрел уже тогда, когда Фрида стала в нем хозяйкой. Она сама занималась декором внутренних помещений и сада с экзотическими растениями.

Внутреннее убранство дома, картины Фриды и Диего, их коллекции ретабло (традиционные испанские миниатюры религиозного и бытового содержания) и скульптур доколумбовой эпохи, личные вещи и наряды, куклы и милые сувениры, которые собирала сама художница – все это сейчас составляет основу музейного фонда. Здесь также находится прах Фриды в урне, созданной по форме её посмертной маски.

Подготовила Ольга Устименко

neuronews.com.ua