Петровпришел во вторник на совещание... И началось.

— Коллеги, — говорит Морковьева, — перед нашей организацией встала масштабная
задача. Нам поступил на реализацию проект, в рамках которого нам требуется
изобразить несколько красных линий. Вы готовы взвалить на себя эту
задачу?
— Конечно, — говорит Недозайцев. Он директор, и всегда готов взвалить на себя
проблему, которую придется нести кому-то из коллектива. Впрочем, он тут же
уточняет: — Мы же это можем?

Начальник отдела рисования Сидоряхин торопливо кивает:
— Да, разумеется. Вот у нас как раз сидит Петров, он наш лучший специалист в области
рисования красных линий. Мы его специально пригласили на совещание, чтобы он
высказал свое компетентное мнение.
— Очень приятно, — говорит Морковьева. — Ну, меня вы все знаете. А это — Леночка,
она специалист по дизайну в нашей организации.

Леночка покрывается краской и смущенно улыбается. Она недавно закончила экономический, и
к дизайну имеет такое же отношение, как утконос к проектированию
дирижаблей.
— Так вот, — говорит Морковьева. — Нам нужно нарисовать семь красных линий. Все они
должны быть строго перпендикулярны, и кроме того, некоторые нужно нарисовать
зеленым цветом, а еще некоторые — прозрачным. Как вы считаете, это
реально?
— Нет, — говорит Петров.
— Давайте не будем торопиться с ответом, Петров, — говорит Сидоряхин. — Задача
поставлена, и ее нужно решить. Вы же профессионал, Петров. Не давайте нам повода
считать, что вы не профессионал.
— Видите ли, — объясняет Петров, — термин «красная линия» подразумевает, что цвет
линии — красный. Нарисовать красную линию зеленым цветом не то, чтобы
невозможно, но очень близко к невозможному…
— Петров, ну что значит «невозможно»? — спрашивает
Сидоряхин.
— Я просто обрисовываю ситуацию. Возможно, есть люди, страдающие дальтонизмом, для
которых действительно не будет иметь значения цвет линии, но я не уверен, что
целевая аудитория вашего проекта состоит исключительно из таких
людей.
— То есть, в принципе, это возможно, мы правильно вас понимаем, Петров? — спрашивает
Морковьева.
Петров осознает, что переборщил с образностью.
— Скажем проще, — говорит он. — Линию, как таковую, можно нарисовать совершенно
любым цветом. Но чтобы получилась красная линия, следует использовать только
красный цвет.
— Петров, вы нас не путайте, пожалуйста. Только что вы говорили, что это возможно.

Петров молча проклинает свою болтливость.
— Нет, вы неправильно меня поняли. Я хотел лишь сказать, что в некоторых, крайне
редких ситуациях, цвет линии не будет иметь значения, но даже и тогда — линия
все равно не будет красной. Понимаете, она красной не будет! Она будет зеленой.
А вам нужна красная.

Наступает непродолжительное молчание, в котором отчетливо слышится тихое напряженное
гудение синапсов.
— А что если, — осененный идеей, произносит Недозайцев, — нарисовать их синим
цветом?
— Все равно не получится, — качает головой Петров. — Если нарисовать синим — получатся
синие линии.

Опять молчание. На этот раз его прерывает сам Петров.
— И я еще не понял… Что вы имели в виду, когда говорили о линиях прозрачного
цвета?
Морковьева смотрит на него снисходительно, как добрая учительница на отстающего
ученика.
— Ну, как вам объяснить?.. Петров, вы разве не знаете, что такое
«прозрачный»?
— Знаю.
— И что такое «красная линия», надеюсь, вам тоже не надо
объяснять?
— Нет, не надо.
— Ну вот. Вы нарисуйте нам красные линии прозрачным цветом.

Петров на секунду замирает, обдумывая ситуацию.
— И как должен выглядеть результат, будьте добры, опишите пожалуйста? Как вы себе
это представляете?
— Ну-у-у, Петро-о-ов! — говорит Сидоряхин. — Ну давайте не будем… У нас что,
детский сад? Кто здесь специалист по красным линиям, Морковьева или вы?
— Я просто пытаюсь прояснить для себя детали задания…
— Ну, а что тут непонятного-то?.. — встревает в разговор Недозайцев. — Вы же знаете,
что такое красная линия?
— Да, но…
— И что такое «прозрачный», вам тоже ясно?
— Разумеется, но…
— Так что вам объяснять-то? Петров, ну давайте не будем опускаться до непродуктивных
споров. Задача поставлена, задача ясная и четкая. Если у вас есть конкретные
вопросы, так задавайте.
— Вы же профессионал, — добавляет Сидоряхин.
— Ладно, — сдается Петров. — Бог с ним, с цветом. Но у вас там еще что-то с
перпендикулярностью?..
— Да, — с готовностью подтверждает Морковьева. — Семь линий, все строго
перпендикулярны.
— Перпендикулярны чему? — уточняет Петров.

Морковьева начинает просматривать свои бумаги.
— Э-э-э, — говорит она наконец. — Ну, как бы… Всему. Между собой. Ну, или как там…
Я не знаю. Я думала, это вы знаете, какие бывают перпендикулярные линии, —
наконец находится она.
— Да конечно знает, — взмахивает руками Сидоряхин. — Профессионалы мы тут, или не
профессионалы?..
— Перпендикулярны могут быть две линии, — терпеливо объясняет Петров. — Все семь
одновременно не могут быть перпендикулярными по отношению друг к другу. Это
геометрия, 6 класс.

Морковьева встряхивает головой, отгоняя замаячивший призрак давно забытого школьного
образования. Недозайцев хлопает ладонью по столу:
— Петров, давайте без вот этого: «6 класс, 6 класс». Давайте будем взаимно
вежливы. Не будем делать намеков и скатываться до оскорблений. Давайте
поддерживать конструктивный диалог. Здесь же не идиоты
собрались.
— Я тоже так считаю, — говорит Сидоряхин.
Петров придвигает к себе листок бумаги.
— Хорошо, — говорит он. — Давайте, я вам нарисую. Вот линия.
Так?
Морковьева утвердительно кивает головой.
— Рисуем другую… — говорит Петров. — Она перпендикулярна
первой?
— Ну-у…
— Да, она перпендикулярна.
— Ну вот видите! — радостно восклицает Морковьева.
— Подождите, это еще не все. Теперь рисуем третью… Она перпендикулярна первой
линии?..

Вдумчивое молчание. Не дождавшись ответа, Петров отвечает сам:
— Да, первой линии она перпендикулярна. Но со второй линией она не пересекается. Со
второй линией они параллельны.

Наступает тишина. Потом Морковьева встает со своего места и, обогнув стол, заходит Петрову
с тыла, заглядывая ему через плечо.
— Ну… — неуверенно произносит она. — Наверное, да.
— Вот в этом и дело, — говорит Петров, стремясь закрепить достигнутый успех. — Пока
линий две, они могут быть перпендикулярны. Как только их становится
больше…
— А можно мне ручку? — просит Морковьева.
Петров отдает ручку. Морковьева осторожно проводит несколько неуверенных
линий.
— А если так?..

Петров вздыхает.
— Это называется треугольник. Нет, это не перпендикулярные линии. К тому же их три, а
не семь.
Морковьева поджимает губы.
— А почему они синие? — вдруг спрашивает Недозайцев.
— Да, кстати, — поддерживает Сидоряхин. — Сам хотел спросить.

Петров несколько раз моргает, разглядывая рисунок.
— У меня ручка синяя, — наконец говорит он. — Я же просто чтобы
продемонстрировать…
— Ну, так может, в этом и дело? — нетерпеливо перебивает его Недозайцев тоном
человека, который только что разобрался в сложной концепции и спешит поделиться
ею с окружающими, пока мысль не потеряна. — У вас линии синие. Вы нарисуйте
красные, и давайте посмотрим, что получится.
— Получится то же самое, — уверенно говорит Петров.
— Ну, как то же самое? — говорит Недозайцев. — Как вы можете быть уверены, если вы
даже не попробовали? Вы нарисуйте красные, и посмотрим.
— У меня нет красной ручки с собой, — признается Петров. — Но я могу
совершенно…
— А что же вы не подготовились, — укоризненно говорит Сидоряхин. — Знали же, что
будет собрание…
— Я абсолютно точно могу вам сказать, — в отчаянии говорит Петров, — что красным
цветом получится точно то же самое.
— Вы же сами нам в прошлый раз говорили, — парирует Сидоряхин, — что рисовать красные
линии нужно красным цветом. Вот, я записал себе даже. А сами рисуете их синей
ручкой. Это что, красные линии по-вашему?
— Кстати, да, — замечает Недозайцев. — Я же еще спрашивал вас про синий цвет. Что
вы мне ответили?

Петрова внезапно спасает Леночка, с интересом изучающая его рисунок со своего
места.
— Мне кажется, я понимаю, — говорит она. — Вы же сейчас не о цвете говорите, да? Это у
вас про вот эту, как вы ее называете? Перпер-чего-то-там?
— Перпендикулярность линий, да, — благодарно отзывается Петров. — Она с цветом
линий никак не связана.
— Все, вы меня запутали окончательно, — говорит Недозайцев, переводя взгляд с
одного участника собрания на другого. — Так у нас с чем проблемы? С цветом или с
перпендикулярностью?

Морковьева издает растерянные звуки и качает головой. Она тоже
запуталась.
— И с тем, и с другим, — тихо говорит Петров.
— Я ничего не могу понять, — говорит Недозайцев, разглядывая свои сцепленные в замок
пальцы. — Вот есть задача. Нужно всего-то семь красных линий. Я понимаю, их было
бы двадцать!.. Но тут-то всего семь. Задача простая. Наши заказчики хотят семь
перпендикулярных линий. Верно?

Морковьева кивает.
— И Сидоряхин вот тоже не видит проблемы, — говорит Недозайцев. — Я прав,
Сидоряхин?.. Ну вот. Так что нам мешает выполнить задачу?
— Геометрия, — со вздохом говорит Петров.
— Ну, вы просто не обращайте на нее внимания, вот и все! — произносит
Морковьева.

Петров молчит, собираясь с мыслями. В его мозгу рождаются одна за другой красочные
метафоры, которые позволили бы донести до окружающих сюрреализм происходящего,
но как назло, все они, облекаясь в слова, начинаются неизменно словом «Б...ть!»,
совершенно неуместным в рамках деловой беседы.
Устав ждать ответа, Недозайцев произносит:
— Петров, вы ответьте просто — вы можете сделать или вы не можете? Я понимаю, что
вы узкий специалист и не видите общей картины. Но это же несложно — нарисовать
какие-то семь линий? Обсуждаем уже два часа какую-то ерунду, никак не можем
прийти к решению.
— Да, — говорит Сидоряхин. — Вы вот только критикуете и говорите: «Невозможно!
Невозможно!» Вы предложите нам свое решение проблемы! А то критиковать и дурак
может, простите за выражение. Вы же профессионал!

Петров устало изрекает:
— Хорошо. Давайте я нарисую вам две гарантированно перпендикулярные красные линии,
а остальные — прозрачным цветом. Они будут прозрачны, и их не будет видно, но я
их нарисую. Вас это устроит?
— Нас это устроит? — оборачивается Морковьева к Леночке. — Да, нас
устроит.
— Только еще хотя бы пару — зеленым цветом, — добавляет Леночка. — И еще у меня
такой вопрос, можно?
— Да, — мертвым голосом разрешает Петров.
— Можно одну линию изобразить в виде котенка?
Петров молчит несколько секунд, а потом переспрашивает:
— Что?
— Ну, в виде котенка. Котеночка. Нашим пользователям нравятся зверюшки. Было бы очень
здорово…
— Нет, — говорит Петров.
— А почему?
— Нет, я конечно могу нарисовать вам кота. Я не художник, но могу попытаться.
Только это будет уже не линия. Это будет кот. Линия и кот — разные
вещи.
— Котенок, — уточняет Морковьева. — Не кот, а котенок, такой маленький,
симпатичный. Коты, они…
— Да все равно, — качает головой Петров.
— Совсем никак, да?.. — разочарованно спрашивает Леночка.
— Петров, вы хоть дослушали бы до конца, — раздраженно говорит Недозайцев. — Не
дослушали, а уже говорите «Нет».
— Я понял мысль, — не поднимая взгляда от стола, говорит Петров. — Нарисовать линию
в виде котенка невозможно.
— Ну и не надо тогда, — разрешает Леночка. — А птичку тоже не
получится?

Петров молча поднимает на нее взгляд и Леночка все понимает.
— Ну и не надо тогда, — снова повторяет она.
Недозайцев хлопает ладонью по столу.
— Так на чем мы остановились? Что мы делаем?
— Семь красных линий, — говорит Морковьева. — Две красным цветом, и две зеленым, и
остальные прозрачным. Да? Я же правильно поняла?
— Да,— подтверждает Сидоряхин прежде, чем Петров успевает открыть
рот.
Недозайцев удовлетворенно кивает.
— Вот и отлично… Ну, тогда все, коллеги?.. Расходимся?.. Еще вопросы
есть?..
— Ой, — вспоминает Леночка. — У нас еще есть красный воздушный шарик! Скажите, вы
можете его надуть?
— Да, кстати, — говорит Морковьева. — Давайте это тоже сразу обсудим, чтобы два раза
не собираться.
— Петров, — поворачивается Недозайцев к Петрову. — Мы это
можем?
— А какое отношение ко мне имеет шарик? — удивленно спрашивает
Петров.
— Он красный, — поясняет Леночка.
Петров тупо молчит, подрагивая кончиками пальцев.
— Петров, — нервно переспрашивает Недозайцев. — Так вы это можете или не можете?
Простой же вопрос.
— Ну, — осторожно говорит Петров, — в принципе, я конечно могу,
но…
— Хорошо, — кивает Недозайцев. — Съездите к ним, надуйте. Командировочные, если
потребуется, выпишем.
— Завтра можно? — спрашивает Морковьева.
— Конечно, — отвечает Недозайцев. — Я думаю, проблем не будет… Ну, теперь у нас
все?.. Отлично. Продуктивно поработали… Всем спасибо и до
свидания!

Петров несколько раз моргает, чтобы вернуться в объективную реальность, потом встает и
медленно бредет к выходу. У самого выхода Леночка догоняет
его.
— А можно еще вас попросить? — краснея, говорит Леночка. — Вы когда шарик будете
надувать… Вы можете надуть его в форме котенка?..

Петров вздыхает.
— Я все могу, — говорит он. — Я могу абсолютно все. Я
профессионал.



 

Оригинал статьи на www.krasplace.ru

В Минусинском краеведческом музее и сейчас есть витрина, экспозиция которой повторяет изображенную на открытке 1907 года. Небольшое отличие заключается в том, что теперь вместо печи в центре композиции  находится странное устройство с деревянными трубами.

Это ни что иное, как старинный самогонный аппарат, у которого деревянные трубки соединяют котел с кипящей закваской и кувшины, стоящие в деревянной кадке с холодной водой, где хмельной пар превращается в горячительную жидкость.

Архи или арак — это самый известный и традиционный крепкий алкогольный напиток из молока, который был широко распространен на территории Сибири и Средней Азии. В зависимости от страны и региона он различался по крепости, исходному сырью и процедуре изготовления.

Поскольку архи — не напиток брожения как кумыс, а продукт дистилляции, то для его производства нужны большие технические знания и специальное оборудование. Традиционно монголы делали его в специальных перегонных аппаратах. Считается, что именно Чингисхан и его воины принесли с собой это умение на покоренные земли, хотя само искусство дистилляции зародилось в арабском мире, предположительно в Ираке.

Сойоты, в отличие от монголов, делали молочную водку не из перебродившего кобыльего молока, а из забродившей коровьей молочной сыворотки. После сепарации молока на сливки и сыворотку в последнюю добавляли молочные дрожжи, сыворотка сбраживалась и получался легкоалкогольный кисловатый напиток, называемый «хурунгэ», который восполнял недостаток витаминов и необходимых организму микроэлементов.

А молочную водку готовили так: в котел наливали примерно полтора ведра хурунгэ. На расстоянии 2 аршин от котла ставилась деревянная кадушка («хыйбер»), наполненная до половины холодной водой. В него опускался чугунный кувшин («танха») с плотно приделанной деревянной крышкой. В крышке делалось два отверстия: одно в вершок диаметром, центральное, и другое боковое – очень маленькое, через которое пропускали в кувшин мерную палочку для определения количества готового напитка. Котел также закрывался крышкой, в которой имелось отверстие диаметром в один вершок. Котел и кувшин, служащий холодильником, соединялись изогнутой коленчатой деревянной трубкой («сурго»). Концы трубки накладывались на отверстия в крышках котла и кувшина. Затем все щели в крышках и местах соединения трубки с котлом и кувшином обмазывались глиной. Если не было глины — обмазывали коровьим навозом.

Под котлом разводили огонь, хурунгэ начинал кипеть. Пар проходил через трубку в кувшин, охлаждался и превращался в жидкость «тарасун». Через 45 минут от начала кипения получался 1 литр довольно крепкого напитка. Чем дольше кипятили, тем слабее получался тарасун. Если хурунгэ был хорошим, то есть молоко было жирное, то тарасун получался крепостью до 20 градусов, от плохого хурунгэ получали тарасун в 10-12 градусов. Если тарасун перегоняли несколько раз, то получался еще более крепкий тарасун, который называют «архи». Содержание спирта в нем было таким, что при поджигании архи горел. Его приготовляли в запас на случай пиров, а тарасун распивали сразу же горячим.

Тарасун — молочная водка, изготовляемая сибирскими инородцами для собственного потребления. Приготовляется из молока, заквашенного молочными дрожжами собственного приготовления; молоко это и остатки от пахтанья масла кипятятся в котле, из которого проведена изогнутая трубка в особый чугунный кувшин, где охлаждаются молочные пары, в нем получается молочная водка, а в котле остается полужидкий и очень кислый творог — арса, главная пища бурят. При перегонке, повторенной несколько раз, получается более крепкая водка — араки (у урянхов — орыхи).

Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона. 1890—1907.

При перегонке тарасуна округу наполнял сильный, резкий и довольно экзотичный запах. «Монгольский перегонный аппарат», используемый для изготовления этого напитка, был малоэффективен и не позволял производить алкоголь высокого качества, так как сложно контролировать фракции отгона. Зато такой способ перегонки позволял полностью сохранить ароматические и вкусовые качества исходного сырья.

Получившаяся вследствие охлаждения паров в кувшинах жидкость бесцветна, со специфическим запахом кислого молока. При медленной перегонке напиток получается прозрачным, со сравнительно большим содержанием спирта. При быстрой — мутным, с сильным сивушным запахом и малым содержанием спирта.

«Енисейские губернские ведомости», 18 марта 1900 года.

В котле после возгонки архи оставалось бозо (сагаа) — творожистая горькая масса. Эту массу переливали в особую бочку с дырками на дне, добавляя туда бозо в течение всего лета. Заготовка бозо всегда была под рукой для приготовления любимого напитка бурят — арсы. Бозо, смешанное с холодной водой, варится на медленном огне, в него добавляется мука, можно подливать при употреблении молоко, сливки, сметану. В старые времена предпочитали варить арсу с ячменными молотыми зернами или гречихой-горлецом.

Процесс изготовления тарасуна у русского населения назывался «сидеть тарасун», а к выпивке молочного вина применялись выражения «архидачить». Обычно во время перегонки тарасуна соседи и гости собирались в юрту и размещались вокруг очага. Хозяйка наливала тарасун в чашку и подавала самому почетному и старейшему из гостей. Получивший тарасун подходил к огню и протягивал руку с чашкой, произнося слова молитвы, затем отливал часть тарасуна в огонь, после чего немного отпив, передавал хозяину или кому-нибудь из гостей. Получивший чашку отпивал тарасун и отвечал на приветствие, затем, дополнив чашку, подавал снова тому же лицу, которым на этот раз содержимое выпивалось  до дна.    Так проделывалось с каждым присутствующим. Последняя чашка распивалась по глотку всеми присутствующими, что значило хабай (дружба). Тарасун играл очень большую роль на всех общественных праздниках, молениях, жертвоприношениях, свадьбах и пр.

Сейчас слово арак в Тыве, Средней Азии и Казахстане переводится как водка. и подразумевает разведенный зерновой спирт. А для приготовления традиционной молочной водки буряты используют более современную конструкцию, позаимствованную у... русских. Сам же «Монгольский перегонный аппарат» теперь можно увидеть, разве что в музее.

Глядя на фотографии столетней давности, сразу представляешь, как жили люди  тогда, чем интересовались, какие отношения были у них в семьях. Институт семьи складывался  в Сибири в зависимости от экономических условий жизни определенного сословия, поэтому и отношения между ближайшими родственниками в каждой социальной группе были особенными, со своими характерными чертами.

"Вначале семья имела кровно-патриархальный характер, она представляла союз всех родственников по крови, владеющий родовым имуществом. С течением времени родовой принцип семьи заменился тягловым, фискальным. Древняя общинная семья разложилась, приняла тип отдельных хозяйственных единиц — экономически закабаленных, взаимно поедающих друг друга и превращающих жизнь в стоячее болото, из которого стремится вырваться живая душа, наделенная здоровой мыслью и чувством.

Далее на http://www.krasplace.ru

В театре должно держаться, точно так же прилично и воспитано, как в великосветской гостиной. Главное и самое важное условие для всех посетителей театра есть соблюдение строгой тишины. Во время представления неприлично обращаться к соседям с какими бы то ни было вопросами и беспокоить их просьбою одолжить афишу или либретто. Все это следует отложить до антракта, когда не рискуешь помешать другим. Точно так же не должно и знакомым разговаривать между собой во время сценического действия, как бы ни были ярки вызываемые ими впечатления. В этой степени сдержанности и умения владеть собой сказывается хорошее воспитание. Склонность к неуместной болтовне в театре особенно замечается среди женщин, которым мы убедительно советуем воздерживаться от этой неприятной привычки.

При оперных представлениях полная тишина должна восстанавливаться в зале с первым звуком увертюры, которая и есть начало оперы но, к сожалению, у нас в столичных и еще больше в провинциальных театрах увертюру считают как бы временем для съезда и беспрерывный шорох шагов и рассаживание публики по местам мешают слушать истинным любителям музыки.

В бель-этаже и бенуаре костюмы требуются нарядные, часто декольте, но чем скромнее ярус тем скромнее и платье. На торжественных и парадных спектаклях, принято всем надевать в ложах костюм декольте с короткими рукавами, причем пожилые дамы надевают сверху кружева или легкую накидку.

В партер дамам приличнее всего являться в черном платье и в скромной городской шляпке. Ни прически, ни шляпки не должны быть слишком высоки или огромны, для того чтобы не мешать сидящим позади видеть сцену.

Аплодируют только мужчины; ни одна благовоспитанная женщина никогда не позволит себе такого шумного проявления своего одобрения. Но и аплодисменты мужчин не должны быть оглушительны, что всегда крайне неприятно для слуха.

Передние места в ложах всегда предоставляются дамам. В ложах сидят без шляп; пожилые и замужние одевают чепчики или куафюры с цветами; молодые девушки прикалывают к волосам цветы или банты.

Оглядывать театральную залу в бинокль во время представления неприлично, когда должно сосредоточить внимание на сцене и смотреть только туда. Это общее правило для всех, но в особенности молодые девушки должны избегать осматривать публику, даже в антрактах они должны делать это крайне осторожно, не обращая на себя ничьего внимания. Высказывать кому свое мнение, хвалить или порицать самоуверенно того или другого актера молоденьким девушкам также неприлично. Вообще они должны держаться как можно спокойнее и незаметнее.

Если в театре оказываются знакомые, то с ними не раскланиваются радостно и усердно, а лишь приветствуют их издали легким наклонением головы; если это лицо очень высокопоставленное, то следует кланяясь, несколько привстать.

Дамам вообще лучше не выходить из лож или из партера, но если уж очень жарко, то они могут прогуляться со своим кавалером в фойе; одна же дама туда идти не может. В ложу можно принести мороженое или прохладительное питье, но в партер этого не делается. Можно привозить с собою конфекты и освежающие лепешки, так же как одеколон во флакончике, но употребление мятных и других сильно пахучих лепешек следует избегать, так как запах их может быть неприятен окружающим.
 С сайта http://www.krasplace.ru/kak-vesti-sebya-v-teatre#more-1212

Еще по истории мы проходили про поездку Екатерины Великой в Крым. Все время верила, что такие деревни существовали на самом деле. Недаром же они стали прообразом "наложению косметики" на города, мимо которых проносится наш сегодняшний правитель.

А вот оказывается, что это тоже  была "утка"!

"К путешествию Екатерины Великой в Крым восходит знаменитое выражение «потемкинские деревни». Между тем байка о величайшем политическом очковтирательстве Потемкина, который якобы создавал на пути императрицы грандиозную бутафорию с целью внушить высочайшей гостье впечатление о процветающей жизни крымчан, на самом деле является устойчивым историческим мифом. Да, «марафет» в местах, которые собирались показать императрице, наводился, но так делается и сегодня в наших провинциальных городах в канун приезда туда «гаранта Конституции» или в воинских частях перед посещением их министром обороны. Выдумка о фальшивых деревнях целиком и полностью принадлежит некоему Гельбигу, секретарю посольства Саксонии в России, который анонимно издал свое антирусское сочинение в 1797-1800 годах." источник-http://timecoins.ru/monetsoss/27-tavricheskaya-moneta.html