В колонках играет - Evanescence - Everybody's fool
Настроение сейчас - На грани срыва...

Так потихоньку, мерными шагами, рассыпая осколки под ногами, подходить к бесконечному сумасшествию. Идти, идти, идти... Переходить на бег, чтобы не было соблазна оглянуться... И натыкаться лишь на бесконечные тупики, не смея протаранить глухие стены желанием увидеть. Увидеть хоть что-то, что может помочь вскинуть подбородок и сказать: "Я добьюсь своего!". Сказать и приступить к действиям, набравшись терпения. А не потихоньку, мерными шагами к сумасшествию...
Иной раз накатывает: "Мне никто не нужен!" и внутри начинает бурлить нежданная сила, ты делаешь робкий шаг к мечте и... останавливаешься, зная, что на второй, на третий, на каждый последующий у тебя уже не будет этой силы. Заместо неё лишь обречённость на провал и разочарование. Так и стоишь, приподняв одну ногу - проваливаешься в вечное и засавыющее небытиё безразличия. "Уж лучше пока так, чем снова боль" - думаешь ты, не шевелясь год, не дыша другой, балансируя на третьем, немея на четвёртом. И вот, год-таки на пятый, почти делаешь шаг, но вновь из последних сил замираешь, страшась.
Помаленьку к сумасшествию, кормя несбывшиеся надежды разбитыми осколками мечт. Идёшь, бежишь, не оглядываешься...
А после по-настоящему любящий человек уходит, ты заставляешь его с собой расстаться ради него же. И только после времени понимаешь, что лишь ему нужен. И понимаешь, как больно делал именно ему, не ценя и не веря. Сидишь с бессонницей в пять часов утра, корчишься от непонятных потусторонних звуков вокруг, затыкая уши подушками, и судорожно думаешь, как сделать так, чтобы этот человек был счастлив. Иной раз начинаешь вздрагивать от боли, от колючей душевной боли и просыпаешься на холодном полу, слыша мяуканье кошки над ухом. Встаёшь на ноги, тихо прокрадываешься мимо нелюбящих в ванную и вместо столь нужных слёз начинаешь абсолютно нездорово хихикать, надевая фальшивую улыбку на лицо. Иногда заносишь судорожно сжатый кулак над зеркальной поверхностью с желанием разбить своё отражение, но останавливаешься - они услышат. И после будут спрашивать: "А может, кто обидел?", а ты будешь открыто посмеиваться в конце, поддевая бесчувственными пальцами новую порцию лапши: "Маааам, да я сама кого хочешь обижу! Это всё эти шурупы - говорила вам, что уже раскручиваются!". Глупое оправдание, правда? Но в ответ тебе лишь улыбаются, называют неуклюжей и верят. Скорее всего, даже верят не из-за того, что убеждены в твоей правде, а из-за того, что это самый лёгкий путь. Лучше поверить желаемой лжи, чем горькой действительности.
А иногда берёшь ножик и заносишь над ладонью. И вновь замираешь - ты не хочешь, чтобы о тебе подумали, что ты слабая - подобные шрамы свидетельствуют лишь об этом. И смиренно занимаешь эту самую ладонь стаканом молока, откладывая острый предмет. Садишься перед телевизором, находишь смешную передачу. И отчаянно внушаешь себе, что стоны из чужой спальни совсем не те стоны, которые думаются. Нет, нет, нет... Залпом осушаешь стакан, босиком по полу к холодильнику, вновь стакан молока и телевизор. Невольно прислушиваешься к противной страсти за дверью, глазами изучая лицо участников "Comedy Club", натянуто улыбаешься шуткам, до которых, в общем-то, и дела нет, - хочется разбить стакан о свою лохматую голову, а после пройтись босиком по осколкам. Вот они... Эти шаги к сумасшествию... А потом выходит кто-нибудь, якобы удивляясь твоему присутствию в гостиной, и идёт в ванную: "Спокойной ночи". А ты тихо выдуваешь всю пачку молока, закусывая губы, и до раннего утра смотришь бессмысленные и пошлые своим пафосом передачи, боясь ложиться спать, точно зная, что эти мистические шорохи и звуки над ухом заставят окончательно свихнуться, ворочясь со включённым светом, но плотно зажмуренными глазами. Под утро, когда хоть чуть-чуть посветлеет, всё-таки ложишься, противясь нервным содраганиям мышц. А днём отчаянно ищешь способ никуда не выходить - боишься... И сидишь пару месяцев, почти не вылезая. А выбравшись, мучаешься от чужих взглядов, будто прожигающих... Делаешь прямую осанку, понтово-пофигительский взгляд... А когда не сдерживаешь нервное подёргивание плечом, то пунцово краснеешь, озадачиваясь: "Что обо мне подумали?". И живёшь тем золотым моментом, когда ты уже будешь дома, в своём привычном одиночестве. И всё повторяется - человек, когда-то почти убивший твоего отца, вваливается по-обычному пьяный. С отвращением оттаскиваешь его в их спальню и запираешься у себя, слыша бессмысленный бред. И после здороваешься с матерью, отказываешься от ужина, просто садясь рядом и смотря телевизор. Молча. И она уходит, бросив пару слов на ночь. А потом опять нескончаемые стаканы молока, когда слышатся плохо приглушаемые стоны. И Павел Воля на экране. И Харламов. Может, Анфиса Чехова... Иной раз даже "Дом 2", когда по остальным каналам уж слишком всё романтично-пошло. Хотя, какая разница? Ничего не запоминается. Потому что пропадает память. Ты пытаешься вспомнить голодное детство, а вместо этого падаешь в обморок от усилий. События последних шести лет и то скудны... Можешь забыть вчера или позавчера... Это становится элементарным чудом психики... Твоей психики... И очень, очень-очень часто кажется, что тебе уже давно требуется психиатр. Может, он поможет? Завидуешь немногочисленным друзьям, у которых всё в жизни складывается, хотя столь искренне заставляешь себя за них радоваться. А зависть так и норовит ущипнуть за язык... Поэтому врёшь, что и у тебя парней чёртова куча, что тусовки каждый день, а журналистика и карьера ползут верно и чуть медленно вверх. А потом бьёшь себя за враньё, зная, что это грех. Самый больной и страшный...
Вконец решаешь ничего не делать - пусть само... Пустить на самотёк... Плыть по течению... Прибьёт к берегу или нет - без разницы... Без этой чёртовой разницы...
Не хочешь этого пафоса, этой проституции, что заполонила мир... Никто себя не ценит... Лишь разврат... И в тебе все хотят видеть только это...
Стакан молока, вновь какое-то чавканье над ухом в кромешной тьме... А ты стоишь, не смея сделать шаг... Бежишь, не смея врезаться в ограду... Угасаешь, разбиваешь... Просто тихо сходишь с ума, крася стены в чёрно-белый цвет...