В колонках играет - Sean Paul - Running Out of Time
Настроение сейчас - running out of time

Я думала, море придумали,
а оно есть,
а думала, столько соли
ему не съесть,
из моря-радуги вырастают
ракушки, чайки,
горячеет песок, мелькают
цветные майки,
а из моря выходят мачты,
морские гады,
в это море уходит солнце -
ему б прохлады,
в это море уходят люди,
мелькают спины,
море пишет на них узоры
зеленой тиной,
я думала, море придумали,
а оно – вот,
его пальцы со вкусом соли
трогают за живот,
я думала, море выдумали,
а оно - здесь,
чайки, ракушки, и корабли –
мое море есть.

Нет дорожек, только кочки, поросшие мхами,
осторожно ищи ногами случайный камень,
среди хлябей ищи нечаянный выступ суши,
и ступай, где твердо, ищи, где лучше.

Не буди хозяев, не трогай чужого скарба,
не целуй щеки липкой бурой жабы,
вот ветвей предплечья - цепляйся крепче
и иди быстрее, ищи, где легче.

Если выйдешь цел и практически невредим -
будет новый день и все еще впереди,
а затянет топь - так прими ее, не грусти,
все равно тебя уже не спасти.

В колонках играет - Кататония- Sulfur
Настроение сейчас - Sulfur

Наши тела из воды и различной химии, дух из пуха, из железа мозг, кровь - горячий воск и всякая бормотуха, просто так не пройти сквозь мысли, мысли сделаны из бетона, зато голова промокает быстро, наверное, она картонная, и любовь внутри пластилиновая, прилипнет - не сковырнуть, и еще эфирная аура, карма и прочая астральная муть, руки-ноги наши из проволоки, мы их скручиваем, ломаем, гнем, а наши сердца- из серы, так что будь осторожней с огнем.

А в реке живет рыба-баба, у нее есть ноги,
у нее есть руки, косынка и белый фартук,
выйдет ночью на берег, возьмет твои книги,
прочитает все, и положит утром обратно.

Выйдет ночью, тебя увидит, поцелует сладко,
у нее ж только шкура рыбья, а сердце бабье,
днем нацепит тебе на крючок стерлядку,
да пойдет загонять в твои сети крабов.

А как будешь сидеть холодным, голодным волком -
подойди к реке, загляни в нее, видишь, там
рыба-баба в котле бурлящем танцует польку -
варит тебе уху из куска своего живота.

В темноте вино - черно,
кошки серы,
ласков враг.
В темноте всем все равно.
всё без меры,
просто так.

В темноте все, как всегда,
без опаски,
несерьезно.
В темноте вино - вода.
Рано утром
будет поздно.

В колонках играет - Вдруг
Настроение сейчас - вдруг

В новостях говорят - в такой-то области снова паводки,
я смотрю в окно - девочка выгуливает кошку на поводке,
кошка от этого ходит кругами, будто она и не кошка вовсе,
а в Южной Африке в это время люди уже готовятся к осени.

Пацаны орут, что у них что-то там горит и вообще война,
Дэн, ура, сегодня нам можно торчать на улице допоздна,
взрослые моют стекла, выбивают ковры, вечером идут в кино
- это все тоже очень хорошо мне видно через окно.

По радио передают красивые песни, волшебные ритмы,
у подъезда дети слушают фонотеки в своих мобильных,
в Южной Африке в это время вечером, конечно, уже темно,
а мы еще можем пить чай, и не спать, и смотреть в окно.

А если выйти на улицу, то можно увидеть кошек на поводке,
воробьев в зарослях мать-и-мачехи, голубей на ветке,
левреток в пинетках, ворон в многоэтажных гнездах,
вы вот думаете, я это просто так, а я абсолютно серьезно.

я на улице всегда верчу головой и всем, что у меня в голове,
так я недавно узнала, что в некоем слове одна "с", а не две,
и что сейчас очень модно носить фиолетовое с зеленым,
на улице пыль, веселые дети и немного пахнет паленым.

В новостях говорят - распутица, безработица и вообще кризис,
а мы ходим смотреть артистов, иногда сами поем на "бис",
подстригаем челки, наводим стрелки, поправляем локон,
и на нас в это время кто-то тоже смотрит из своих окон.

В колонках играет - Слот
Настроение сейчас - Расвесенилось

По дворам развесенилась слякоть,
веселиться бы нам, не плакать,
жизнь отрезками и полосками,
люди мечутся на перекрестках
между рельсами и автомобилями:
«Не убили бы нас, не убили бы…».

Вот по небу плывет лошадка,
нам не горько, нам очень сладко,
можно смело вперед - зеленый,
режет вены апрель влюбленный,
ничего, заживет до свадьбы,
«Добежать бы нам, добежать бы…».

Май под ребра веселым бесом,
до конца да по гладким рельсам
время движется - не отвяжется,
нам, наверное, это кажется:
мы же помним, ведь мы же были…
«Полюбили бы нас, полюбили бы».

В колонках играет - НС- Пароходы
Настроение сейчас - Люди-пароходы

А вы когда-нибудь замечали -
люди очень хорошо лепятся:
руками, ногами, плечами -
человек к человечице.

Замечательно люди лепятся
к окнам домов, к витринам,
в домах и на улицах клеятся
к вывескам и к картинам.

Можно гибкою человечиной
залеплять метро и автобусы,
можно вылепить каждую мелочь -
ногти, ресницы, волосы.

Люди - материал отличный,
люди - объемные формы,
непохожие, симпатичные,
в теплых руках покорные.

Люди - разноцветные кубики,
цилиндры, шары, полоски,
булки, батоны, бублики,
выпуклые и плоские.

Люди - материал ваятельный,
крепкий и долговечный.
Из них всего замечательней
вылепливаются человечки.

Она думает «Да», говорит «Да», у нее в голове хрусталь,
мысль прозрачная, как вода, взгляды - дымчатая слюда,
она смотрит вдаль, голос - крепкий канат, поет,
что ни слово - золото, что ни шаг - полет,
звонок, светел ее
смех.


А если я говорю с тобой, то и не сразу возьмешь в толк,
что из меня говорит, может быть, рэп, может быть, рок,
может, внутри у меня лиса, может быть, волк
голос мой тих, волосы - мятый шелк,
на моем языке
стих.


Если я говорю… ах, ну да, about my fuck’n news:
на душе истерики, а в ушах «Истерия» группы «Мьюз»,
у кого на языке мед, а на моем языке яд, ну привет,
никогда не узнаешь, что у меня в голове,
когда я смотрю
вверх.


Она думает «Нет», когда говорит «Нет», а когда я говорю -
у меня в голове громыхает язык иноземных бурь,
он не из слов, он - из токов, радостей и печалей,
и ты никогда не узнаешь, что означает
на моем языке
«люблю».

В колонках играет - Placebo-Plasticine
Настроение сейчас - 911

Здравствуй, девять-один-один,
только трубочку не клади,
говори со мной, говори,
я уже приползла к двери,
я вставляю в замок ключи
не молчи же, ну не молчи,
у тебя пословный тариф,
я сломала гитары гриф -
натянула струну внутри,
говори со мной, говори,
я больна, у меня пожар,
приезжай же, ну приезжай,
я уже выхожу, ноль-два,
я жива, не кричи, жива,
что ж ты долго так, что же ты,
я почти превратилась в дым,
я почти потеряла речь
ах, сберечь бы меня, сберечь,
береги меня, вот ключи,
не молчи же, ну не молчи.

А время летит так быстро и так легко,
что не успеваешь кому-то сказать «Привет» -
как снаружи домов уже глубоко темно,
а внутри домов опять зажигают свет.

А утром подумаешь снова: «Скажу теперь»,
и тут же приходит вечер, ко сну готов,
и дом, как всегда, изнутри запирает дверь,
и не успеваешь кому-то сказать двух слов.

А кажется: время огромно и так длинно,
что вряд ли когда-то время сойдет на «нет»,
но только снаружи солнце в твое окно -
в соседних внутри уже зажигают свет.

И завтра бы сделать это и сделать то,
а снаружи уже сегодня, уже - сейчас,
и за утренним сразу вечерний «час пик» в метро,
а ты даже не успеваешь связать двух фраз.

Белый свет застилает темень, а ты - постель,
проследи, прошагай за ним по тропе след в след,
и опять впереди вся ночь и опять весь день,
уйма времени - не успеешь сказать «Привет»…

Гори, гори, наше горе,
счастье не за горами,
в воздухе шепот: вскоре
что-то случится с нами.

Звони, звони, наше лето,
в колокол, встанем рано,
вколем времени в вены,
залепим травою раны.

Свети, свети, наше солнце,
спать уходи на запад,
на бок перевернемся,
свидимся снова завтра.

Ловим огонь руками,
гори, гори, горе, ясно,
в воздухе шепот: с нами
скоро случится счастье.

снег летит парит хлопья его с ладонь
захотел и на землю лег и его не тронь
захотел и за воротник залетел и в дом
на карнизе пушистым возник котом

на тропе сугробом на речке льдом
захотел побежал и скатался в ком
захотел да увился за мной хвостом
захотел провалился под каблуком

льется снег летит застревает в ресницах дня
захотел одеялом белым укрыл меня
захотел ушел пропал не найдешь следа
снег в ладонь из ладони на снег вода

Ты же знаешь, что это камень ему на шею,
он стоит на краю, к катастрофе на полпути,
ты же видишь - он слабый, лицом белеет
и не знает даже как сказать тебе "Ну иди,

раз хочешь", все так же во что-то верит,
но словами - наотмашь и все, это все, конец
он молчит, смотрит робко, открывает двери,
выпускает птицу, взрастил - отпусти, молодец.

Ты же знаешь, он будет провожать твою спину
взглядом, проглатывать будет свою печаль,
а потом притворится гордым, исчезнет, сгинет,
перестанет вовсе на звонки твои отвечать

и никто не заметит, что он весь тобой изранен,
у любви его нет начала, у любви его нет конца,
ничего от тебя, только память на безымянном -
тонкий след крапивный, ожоговый, от кольца.

Город нем и несмел, он сегодня невыносимо серьезен,
он молчит и стоит неуверенный, дымный, зыбкий,
это странный декабрь выжимает из города слезы,
непонятным дождем размывает городские улыбки,

это небо седое грозит снегопадом скорым,
город тонет в печали, мокнет в лужах его пальто,
город ждет и молчит, город хочет казаться гордым,
и не хочет признаться - ему это все не то,

его кожа в морщинках, теряет ажурность узоров,
влажным воздухом сыт, он стоит, как глухая стена,
он стоит и молчит - заколдованный серый город.
На спине декабря в город тихо въезжает зима.

Черный пепел, белый подоконник
черный контур ветки, облака,
белый снег мнет лапами котенок
черный, словно зимняя река,

белый сахар, черные чаинки,
крошки угля в белых жемчугах,
черный угол в белых паутинках,
черный волос в белых простынях,

черной ночью белые метели,
молоко и кружки чернота,
черных строчек стаи налетели,
делят поле белого листа,

черный перец и щепотка соли,
белый верх и строгий черный низ,
в черной шляпе скрылся белый кролик,
черный ворон, крашеный карниз,

белым пухом черная перчатка
греет руки белые мои,
черно-белый кадр, все в порядке -
наш обычный черно-белый мир.

Дяди и тети, если вдруг на работе
занятий других вы себе не найдете,
или же просто заболел у вас локоть
от того, что вы бешено клавиши бьете,
то придумайте сами себе, чем заняться,
чтобы от скуки не стало херово,
чтоб головою остаться здоровым,
и чтоб без дела вам не слоняться.

Можно неспешно подпиливать ногти
и интернеты там всякие серфить,
книжки читать с монитора и лопать
сладких пирожных и всякую кОнфеть,
или ж рубиться он-лайн, что есть мочи,
в игры про всяких злодеев и фрицев
с теми, кто так же, пытаясь забыться,
ищет энергии выход рабочей.

Или ж, пытаясь уйти от депрессий,
пить из пакетиков жидкий "эспрессо"
или в курилке торчать, с интересом
обсуждая "последние писки" прогресса,
или ж общаться активно с друзьями,
по телефону, имэйлу, в "контакте",
что написать им? Да знаете сами -
ну, "как дела?" там и всякое "здрасте".

Если ж конкретно накрыло бездельем,
а все развлеченья уже надоели,
просто расслабьтесь, поспите на кресле,
иль на столе - как кому интересней,
ну и, конечно, среди сновидений
не забыть о конце вам рабочей недели -
не проснуться случайно не дома в субботу,
а иначе в чем смысл приходить на работу?..

Поэты обожают пледы,
им в пледах очень хорошо,
а нету пледа у поэта -
и не напишет он стишок...

Здравствуй, мой ясноглазый,
мне не смешно ни разу -
сердце мое в огне
а шея моя в петле.

Я же тебя так крепко...
Я тебя вижу редко -
раз или два в год,
вот бы наоборот:

чтоб ты меня крепко,
а я тебе буду редко
слать однословные письма,
ну же, влюбись, а?

Что ж ты молчишь, милый,
мне же уже постыло
все на земле этой,
мне б на другую планету,

мне бы другую память,
чтобы забыть, замять,
мне бы другую душу,
а эту, старую, выброшу,

чтобы бы она болела,
чтобы она горела,
где-нибудь там, где-то
далеко от моей планеты,

а за то, что ждала долго,
у меня тебя будет много -
много тебя и сразу,
здравствуй, мой ясноглазый.

В колонках играет - Far from me
Настроение сейчас - Far from me

…а после сумей устоять на кафеле шатком перронном,
прошагать ровно метр, каблуками собрать все трещины,
и успеть провалиться в разверстую пропасть вагона
до того, как захлопнутся двери и объявят следующую
после тебя.

А после облизывай губы, как будто бы что-то осталось
от вкуса, как будто бы что-то осталось от запаха,
до дома без остановок, осталась ведь самая малость -
попробовать просто уснуть сегодня, дожить до завтра -
всего ничего.


А после живи и дыши так, как будто его и не было,
как будто бы не перемололо тогда еще под колесами,
как будто тебя не столкнули с седьмого неба,
попробуй ни разу не захлебнуться безумным «после»…
после него.

Мы с тобой как большие Киты,
как большие-большие Горы,
мы с тобой посреди воды,
как колоссы, на двух опорах
очень крепко стоим, откровенно
мы с тобою сплелись руками
мы лежим на краю вселенной,
мы с тобой как большие Камни,
как большие-большие Планеты,
мы летим над землей, как птицы,
мы искрим, как большие Кометы,
нам хвостами б не зацепиться,
не наделать бы в небе дыр,
не споткнуться бы об пороги
нас с тобой не вмещает мир,
мы с тобой Великаны-боги
мы с тобой, как большие Слоны,
будем больше, а меньше не будем,
мы - глубокие светлые Сны,
мы - большие и добрые Люди.

А где-то фирмочки валятся с ног, рассыпаются,
мои рифмочки, сволочи этакие, не подбираются,
в кошелечке в углах притаились копеечки,
в строчке тесно прижались друг к другу морфемочки,
нестабильны, скудны, все почти бесполезные,
эх, интернеты мои мобильные - трафик резаный,
ах, согрейте меня, накормите мои стишочечки,
пока нам не настала небольшая такая ж.почка...

Этой осенью друг как-то раз мне сказал: "У меня уже от осени этой
голова опадает на землю листьями, я хочу куда-нибудь на вокзал,
и оттуда - в чужое лето, и пропади оно пропадом все, провались оно...".

А ведь там в этом лете далеком, чужом, кто-то, может, мечтает о том,
чтобы утром на дождь позлиться, погонять желтый лист сапогом,
и прямо из теплого лета выпасть в ноябрь, с головой провалиться.

Да и осень нынче такая вежливая - уступала покорно дорогу лету,
не торопилась осыпаться на нас листьями, не впускала зиму,
сдерживала холодные свои ветры, не спешила ливнем на нас пролиться

Эта осень - такая добрая, перед нами раскрывает свои секреты
вся стоит разодета в цветные листья, мягко стелется под ногами,
мы сыты, обогреты, не серо нам, не сыро нам,
а пустое и грустное - да пропади оно пропадом,
провались оно.

...а небо сегодня ночью на редкость ясное,
так что даже не самому зоркому видно с земли
как плывет по небесной воде неопасной, ласковой,
королева-Луна и лунные ее корабли.

А небо сегодня ночью такое прозрачное
так что видно, как звезды танцуют, искрят на дне,
их иголки-лучи, и далекие лунные мачты -
шьют узоры по небу, качаются на волне...

...А небо сегодня ночью на редкость ясное,
дышит влажно и душно, значит, утром будет гроза,
небо учит нас быть свободными и прекрасными...

Мы выходим на улицы и не поднимаем глаза.

В октябре просыпаешься - как будто в подвале, сыром и темном,
это все время так: лето кончается и сразу становится стремно,
кончается лето и начинается тошно, как будто вогнали в кому,
как будто в дугу согнули, связали, как будто огрели ломом,
как будто… Да что ж это я, о чем это я, октябрь ведь тоже месяц,
такой же, как все остальные, в нем тоже вполне уместится
и солнце, и листьев багрянецево-желтость,и прочая околесица,
нам тоже в нем хватит места, октябрь просторно светится
электричеством вечером, с утра уходит плескаться в лужах,
октябрь - он тоже ведь хочет быть чьим-то любимым мужем,
чтобы ласкали, таскали тапки, встречали с работы ужином,
чтоб целовали на ночь, поили микстурой с ложки, когда простужен…
Когда с октябрем просыпаешься - он только с виду немного мрачен,
а дальше краснеет рябинами, завывает в небо дождливым плачем,
что люди не любят, закрываются от него в своих теплых дачах,
стихи посвящают другим, тем, что ярче, жарче да побогаче.
В октябре просыпаешься - как будто в подвале, сыром и темном,
а после осени будет холодный снег, от этого тоже стремно,
а дальше по кругу, и снова октябрь - немного лучше, немного мягче,
а в мире ничто не лишнее, октябрь тоже кому-то нужен, а как иначе?..

Дай, я свернусь в тебе, как в норе,
лисой
лесной,
медведицей впаду в тебя в ноябре -
проснусь
весной,
дай, белкой в ладони к тебе спущусь
с вершин
лесов,
принесу в своих лапах охапку чувств,
сосновых
снов,
дай, я в дремучей глуши слепой
твой след
найду,
звериной буду твоей тропой -
с ума
сведу.

В колонках играет - Дельфин - Нечестно
Настроение сейчас - честно

«Не привыкай» -
это знак-указатель
на дверь.
«Не привыкай» -
это жестко постелено -
к смерти.
«Не привыкай» -
это вечный антоним
к «верь».
«Не привыкай».

Учитесь не чувствовать,
дети.

Гулкий поезд, мат в плацкарте,
кто-то пьет и лезет драться,
кто-то спит, кому-то тошно,
кто-то песнь вопит истошно,
кто-то долбит в кружке ложкой,
кто-то сходит понемножку -
кто с ума, кто на платформах,
кто - проездом, кто - надолго,
поцелуи, слезы, встречи,
где-то утро, где-то вечер,
за окном бежит природа,
нам меняют время года,
нам включают свет и бойлер,
мы гуляем на перроне,
и трясемся в мелком танце
в душном сереньком плацкарте.
Телеграммы шлю: «Встречайте»,
- я приеду где-то в марте,
попривыкну к твердой почве,
отосплюсь, проверю почту,
и опять на тот же поезд,
вечный скорый-скорый поезд,
в дымный тамбур, в стук колес,
там - ответ, а тут - вопрос…
Пыльный поезд, мы в плацкарте,
отмечаем путь на карте -
до конца чуть-чуть осталось
по маршруту «Осень - Радость».

В колонках играет - Арефьева - Эй, ухнем...
Настроение сейчас - ***

Ты же знаешь, я никогда не умела ничего такого, моя голова
забита стихами бредовыми, снами, людьми и сердечными трещинами,
я долго училась разгадывать и раскладывать на слоги слова,
а теперь хочу научиться разгадывать и раскладывать на атомы вещи,
а еще я хочу так уметь - чтобы метко и крепко влепить под дых,
чтобы сразу не умирал, а как бы медленно издыхал, испуская дух,
не ел бы, не спал, а только курил и пил, и не подпускал чужих,
и из известных трех слов смог бы выговорить четко не больше двух,
и еще я хотела бы так цеплять (как ты) чтоб преследовал, чтоб горел,
чтобы выл, чтоб ревел о том, как болит в груди, чтобы на стену лез,
чтоб в который раз пропустил мой рейс, чтобы ты на меня не успел,
чтоб войска собирал, наступал на меня со штыками наперевес.
Только я, ты же знаешь, не умею ничего такого, у меня в голове
то форте, то пиано, то тамтамы, то колокол, все чему научили -
не мешать, наблюдать, как ты дышишь другими, шелестеть на траве
под ногами твоими осенней листвой, пока не собрали, не подпалили…

Я, знаешь ли, не умею ничего из такого, я умею кидаться
под токи, разбиваться, загибаться от нежности, но не умею главного
в этом безумном мире, - это выскользнуть из объятий плавно,
а после сразу же нападать… Ну или хотя бы правильно защищаться.

В колонках играет - Мара - Ангел Шлессер
Настроение сейчас - еще раз

Ну давай, птицелов, мы попробуем еще раз,
все равно у птички уже коготок увяз,
на шесточке спокойно сидит себе, не поет,
может, после выше будет ее полет,
может, шире станет крыльев ее размах,
будет звонче щебет, и тише страх,
как срастется кожей с твоей рукой -
вот тогда отпускай ее в беспокой,
вот тогда выпускай ее на бескрай,
может, сможет подняться - да прямо в рай,
и оттуда стихи тебе будет петь про вас,
ну давай, птицелов, - мы попробуем еще раз.