В "Магнетизме науки. Воспоминаниях. Части 2" Сергея Вонсовского есть семейная переписка. Меня, конечно, интересовало то, что касалось его родителей, Василия Семёновича и Софии Ивановны Вонсовских, их ташкентского житья - бытья. Я решила опубликовать нечто вроде "избранного". Небольшие фрагменты писем, которые кое-что расскажут нам о них и жизни старой ташкентской интеллигенции  в 30 - 40гг. 20-го века.

Явление первое. Внук.

1.

В семье Вонсовских появляется внук Серёжа. Колюша (его отец) - сын Софии Ивановны от первого брака. Серёжа - Колюшин сын тоже от первого брака, вот и отправили его в Ташкент к бабушке с дедушкой. Отчего-то Колюша и мачеха Надежда Михайловна в то время сами воспитывать его не имели возможности.

 «У меня сохранилось много писем мамы и папы за 1933–1936 гг.  … мама и папа сообщают, что у них живёт Сережа Федотьев – Колюшин сын от первого брака. Когда и как он к ним переехал, я узнал из письма Колюши,о котором сообщу ниже. Серёжа в то время учился в 4-м классе в школе им. Песталоцци. Первое время мама была очень довольна внуком. Вот что она  сообщает в своём послании: «Пишет тебе с большой радостью письмо. Он тебя очень любит. Мальчик он удивительно хороший. Характерпрекрасный. Конечно, пребывание Серёжи меня очень утомляет, но, с другой стороны, он такой хороший мальчик, что я всё делаю для него с большой радостью. От Нади получили очень хорошее письмо, из которого ты увидишь, как она сердечно относится к Серёженьке. Он ей написал тоже хорошее благодарственное письмо».

Мама в своих письмах делает замечания по поводу моих грамматических ошибок, за что я ей глубоко благодарен. Папа написал письмо от 6/I 1934 г. на письме Колюши, который ещё 30/IX 1933 г. пишет маме следующее: «Вчера вернулся из плавания и застал письмо от Серёжи…(с.25)  Если тебе не будет в тягость, то прошу тебя, возьми его к себе. Ему 13 лет, и я думаю, что он вам, старикам, будет до некоторой степени скрашивать одиночество. Если ты согласна, то напиши Марии, чтобы она присылала Сергея, и сообщи мне о результатах, а также с какого времени Серёжа будет у тебя, чтобы не посылать ей денег, а посылать деньги тебе на содержание Сергея. Ты только не забудь сразу же его прописать в Ташкенте. Затем напиши Марии, чтобы она выслала с Сергеем его документы – метрики и т. п. Ну пока, до свидания. Целую крепко тебя и папу. Коля». Вот такова история переезда Серёжи Федотьева в Ташкент к маме с папой…(с.26)

О Серёже папа и мама пишут, что ему удалось вернуться в школу Песталоцци, посколько до этого он почему-то был переведён в другую школу. В отношении Серёжи у мамы двойственное чувство. С одной стороны, она привыкла к нему и полюбила его. С другой стороны,конечно,ей были очень трудны с ним занятия, они страшно утомляли маму. Кроме того, папа часто был несдержан с Серёжей и кричал на него, что маму тоже мучило…(1934,с.27)

С внуком Серёжей у них пока все благополучно. Он был безмерно рад, когда папа купил ему для следующего класса целую кучу учебников, которые он до полуночи рассматривал с большим усердием…(1935, с.31) Наконец, и Серёженька написал мне хорошее письмо. В школе у него в общем не очень плохо обстоят дела. Собирается обязательно исправить одну плохую отметку(по орфографии)" (1936, с.31)

А тут и папенька Серёжи–младшего нагрянул. “9 мая мама пишет, что 30 апреля неожиданно приехал Колюша. Они этому очень рады. Вместе с ними он бывает у Фёдоровых, которым очень понравился. Колюшка всё болеет и плохо выглядит. Просит своё начальство перевести его на работу без плавания, которое его очень утомляет, и тогда вообще хочет перевезти к себе маму и папу. Он считает, что им уже не под силу работать(с.30)

2.

Явление второе. Музы.

В первой части «Воспоминаний» есть глава «Музыкальная жизнь Ташкента». Жаль, что пока не удалось достать эту самую первую часть. Культурная жизнь семьи была чрезвычайно богатой. София Ивановна, учительница музыки, участвовала в любительских концертах, считалась хорошей музыкантшей. Сергей Вонсовский музицировал, просто так для себя, и в своей дальнейшей «академической» жизни. Вонсовские дружили с ташкентским музыкантом и музыковедом Михаилом Николаевичем Кулябо-Корецким. Сергей Вонсовский считал, что от него воспринял особое чувство музыки, «именно её филосовское осмысление жизни».(1 часть, с.46) .

«Мама пользуется моими записками по истории музыки (видимо, это записи лекций Михаила Николаевича), и они ей очень нравятся. Она пишет: «У тебя очень толково составлены записи. Я и не подозревала об их существовании».(c.41)                                                                                                                                                         Михаил Николаевич  -  герой смешной истории  из далёкого прошлого Ташкента: «Во время пребывания в Ташкенте на гастролях Григория Пирогова, он,  исполняя партию Демона, дважды пустил “петуха” в фразе: “И будешь ты царицей мира…”  В рецензии на этот спектакль М.Н. Кулябко-Корецкий написал, что Пирогов взялся петь не свою партию. Выходя на заключительный концерт на сцену, Пирогов увидел сидящего в первом ряду Кулябко-Корецкого и громко сказал ведущему концерт:“ Уберите из зала этого Тяпкина-Ляпкина, тогда я буду петь, – и ушёл со сцены. Вообще Пирогов отличался буйным темпераментом».(с.217)                                               «В сентябре мама пишет из Ташкента, что приехал Николай Николаевич Батуев,  с которым я, живя в Ташкенте до отъезда(c.26)  в Ленинград, занимался музыкой. Он очень хорошо играл на рояле и часто бывал у нас и у Фёдоровых. Много и хорошо играл как свои собственные сочинения, так и классическую музыку известных авторов…(1934,с.27)

…Там же она пишет о концертах Левочки Оборина, который приезжал в Ташкент: «Концерты Оборина прошли очень хорошо. Дал их он семь, считая и закрытые. Постепенно перешлю все программы. Он был со мной очень мил, ласков и внимателен.На последнем концерте сделал мне выговор, что я ни разу не пригласила его к нам. Теперь я очень жалею об этом.(28) Так он меня устыдил, что я поехала провожать его. Серёжа помог мне довезти до вокзала кое-что ему на дорогу. На последнем концерте у него была повышенная температура.  Вообще с момента приезда в Ташкент он был болен гриппом. Приехал он к нам с Кавказа. Заезжал в Самарканд, где последний раз играл с подъемом, а в Ташкенте выступал через силу. … Публика, конечно, не замечала его недомогания и мучила его постоянными вызовами. Я ходила за кулисы каждый раз к нему, и никогда так хорошо и тепло мы не встречались с ним. Я была очень довольна, что его никто не провожал, и мы с ним вдвоём посидели в купе и хорошо побеседовали. Очень приглашал к себе. Похвалил меня, что я не даю ученицам трудных вещей. Он был почти без голоса. Говорил, что никогда так не уставал, и уезжал с большим удовольствием. Мечтал о своём рояле, постели, домашней обстановке и обедах. Хвалил очень музыку Шостаковича и говорил, что он большой его поклонник».(1935,29) Мама также с большим удовольствием была на концертах Мигая, который тоже приезжал с гастролями в Ташкент. Папа пишет, что один концерт Мигая он тоже прослушал: «Пел он романсы Рахманинова и Чайковского, так великолепно, какой глубокой, невыразимой грустью проникнуты особенно романсы Рахманинова, слёзы подступали, когда он пел романс, окончившийся словами: “веселых песен петь я не могу”, блестели слёзы и на глазах мамочки  (мама была в восторге от пьесы «Неизбежность», которую в эти же дни ей удалось посмотреть)" (с.29).

Явление третье. Соседи с Первомайской.

Где жили Вонсовские? На Первомайской. Скорее всего на Первомайской… В одной из статей пишут, что Кулябо-Корецкие были их соседями.                                                                                                                                                  «Мой эпистолярный архив за 1967 г. начинается с письма Надежды Николаевны Кулябко-Корецкой от 9 июня:«Серёженька, дорогой! Сегодня ровно месяц, как ты писал мне сюда в Ташкент о своей поездке в Японию. ... Тут уже наступили жаркие дни, и мне уже трудно переносить жару. Хорошо, что ещё мы живём в своем старом доме, есть остатки сада, вода и хорошие грустные воспоминания о детстве и юности. Дом пока ещё не снесли, и он ещё стоит на прежнем месте, но кругом высотные дома и разрушения. Дорогой, я прекрасно знаю, как ты занят, поэтому всегда рада твоим таким интересным письмам, радуюсь, что у тебя такая разнообразная жизнь, полная творческих достижений и возможности повидать чуть ли не весь свет. Если когда-нибудь вспомнишь – напиши, но не насилуй себя, ведь самое главное –”память сердца”… Обнимаю, целую тебя. Да, на всякий случай пишу тебе свой московский адрес: Москва 123480, Тушино, ул. Героев-панфиловцев, дом 5, корп. 2,  кв. 38, мне, Корецкой Н.Н., а в Ташкенте остаётся пока тот же:Ташкент,17,ул.1Мая, дом 6, мне (или 700017)… Береги себя. Обнимаю, нежно целую. Всегда помню. Н.Н. (Надя)».(1967, с.156)

 

                                   Надежда и Михаил Кулябко-Корецкие. Фотография из личного архива Елены Дмитриевой. (Ирина и Тузенбах?)

Первомайская дом №6? Или где-то по соседству. Как же выглядел дом Вонсовских?                                                 Вот письмо от 4 декабря 1981 г. от Марины Крапухиной-Шелудковой: «Дорогой Серёжа!...  Я в последний раз была в Ташкенте в 1964 г. несколько дней. Ходила по знакомым местам и друзьям. Специально ходила по Первомайской, подходила к вашему дому, где вы жили прежде, постояла на крыльце(с.223), посмотрела на водосточную трубу, где я обмывала ноги, если был дождь, прежде чем зайти в дом, и ждала на крыльце, пока вода стекала с ног. Я ведь до холода ходила босая, не было обуви, а Юля там же мыла калоши впоследствии. Заглянула через едва висящую, покривившуюся калитку в ваш двор! Потом пошла дальше в бывший наш дом, там ещё были некоторые прежние жильцы. Все встретили приветливо. Зашла в сад, прошлась по дорожкам, всё такое неухоженное, многое посохло из деревьев. Увидала досчатый тротуар вдоль террас, ещё сделанный папой, а потом маленькое решето над нашей террасой, прибитое папой для гнездования горлинки, и тут моё сердце не выдержало, расплакалась. Такие простые вещи, свидетели моего счастливого детства, живут, а любимого отца нет…  Лучшие годы – это детство и друзья детства, при встрече с ними всегда хорошо, есть что вспомнить, и всё можно сказать – старая любовь не ржавеет! Спасибо, что написал, я получила огромную радость! Кстати, борьбу помню, а синяк – кровоподтёк красный на носу был, и мама всё допытывалась причины, но мы с Юлей не сказались, что-то сослались на деревья, ведь мы постоянно висели на деревьях. А по телевизору я уже вовсю тебя рассматривала и нахожу большое сходство с Софией Ивановной не только лицом, но и комплекцией».(c.224)

А вот, что пишет соседка по двору Галя Иванова, которая никуда из Ташкента не уезжала,  12 февраля 1981 г . «Здравствуйте, Серёжа! Получив Ваше письмо, я тоже очень ясно почувствовала и вспомнила наш чудный бывший сад и уютный тенистый прохладный Ташкент. В общем, я, конечно, не забывала, но старалась не вспоминать, ведь ничего похожего не осталось. И Ташкент стал совсем другой, и от нашего сада не сохранилось ни одного уголка. Жильцы почти всё новые, им ничего не жаль, всё уничтожили,захламили и даже вековые деревья вырубили. Последнее, что Вы видели в Ваш приезд, и то уничтожено, на месте бывшего цветника всё вырублено… Не хочется ни вспоминать, ни говорить… Будьте здоровы, всего Вам наилучшего. Галя И. Сегодня ко мне заходила Наташа Барановская, шлёт Вам привет».(с.222)

Письмо – от Гали Ивановой от 10 февраля 1983г.: «Здравствуй, Серёжа! Я уже на ул. 1 мая не живу, но твою открытку получила благодаря любезности бывшего нашего почтальона, она мне её переслала. Я давно собиралась сообщить тебе свой новый адрес, но было много разных хлопот и болезней. Переселять нас начали в феврале 1983 г., но я фактически переехала в мае. Живу я далеко от центра и от цивилизации.  Квартира на втором этаже, комната 17 м2, большая кухня, большой застеклённый балкон. Но сделано всё очень плохо. Везде щели, дыры, всё вкривь и вкось и т.п.  Доделывать и переделывать у меня нет возможностей. Сделала только самое необходимое. А самое главное – я очень одинока. Майе (дочери Наташи Говорковской)дали квартиру тоже на Юнусабаде, но очень далеко от меня. Конечно, Майя и её семейство меня навещают, но не часто. И понятно – работа, хозяйство домашнее и учёба у детей. С переездом они мне помогли, но хлопот было много разных. Я очень устала.  Главное, до невозможности больно было уезжать из родного дома…»(с.226)

Очень ташкентские, «дворовые» по духу письма. Исчезают последние островки старой Куропаткинской – Первомайской. Бывший почтальон, отправившая открытку по новому адресу. И новая квартира со всеми удобствами, «которая не в радость»… Если вдруг не найдётся фотография этого участка улицы, можно себе представить и особнячок с крыльцом, и двор с цветущим садом. Я, наверное, тысячу раз проходила мимо дома Вонсовских, но таких домов и дворов было много.

Явление четвёртое. Старые знакомые.

Друзья, ученики, просто знакомые ташкентцы жили по адресам «доземлетрясенческого»  Ташкента. Например, на ул.Гоголя. Вот что пишет Ляля Блёх,старинная подруга Сергея Вонсовского…обратите внимание на дату…Адресату уже 87 лет…

«В сентябре 1997 г. получил письмо от Лялечки Блёх:«Дорогой Серёжа! Получила твоё письмо, которое шло почти месяц. Мы с тобой знакомы с самого детства. Мама очень любила Софию Ивановну. Помню один из дней рождения моей мамы 17 мая. Во дворе был огромный куст шиповника, под которым поставили столик с огромным блюдом клубники. София Ивановна пришла   в гости. Сестра моего отца, тетя Лёля, тоже очень любила твою маму, когда она приезжала в Ташкент, то очень часто бывала у вас дома и меня прихватывала с собой. Тетя Лёля постоянно жила в Петербурге, с ней жила и тётя Августа, которая была в дальнем родстве с твоей мамой. Моя мама, Евгения Ивановна, урождённая Казакевич, была старинного дворянского рода. Отец её вышел генералом на пенсию. В советское время он преподавал в Лефортовском училище… Она и её сестра Мария воспитывались в Белостокском институте благородных девиц. Мама получила звание ассистента, сдав экзамены по немецкому языку в Ташкентском университете. Она прекрасно знала французский и немецкий и недурно английский. В детстве она жила в Польше, знала и польский язык.  Потом отца перевели в Самарканд. В 1907 г. мама с моим отцом переехали в Ташкент. Школу мама организовала в 1917 г. вместе с Татьяной Николаевной Ивановой. В маминой школе учились три брата Каплан.Помню, что в день каникул я бывала у вас в здании гимназии,и мы там играли. Твоя мама организовала концерты. Ученица твоей мамы Леночка Скачевская взяла меня с собой на(с.315) концерт, я была очень довольна. Твоя мама часто прихварывала и во вторую половину дня ложилась в постель, и я часто около неё сидела. Когда вы переехали в Свердловск (Екатеринбург), твоя мама иногда приезжала  в Ташкент и иногда ночевала у нас, на улице Гоголя. В этой квартире ты как-то навестил нас. Большое спасибо тебе за письмо. Привет от Эммы и Люси. Желаю тебе здоровья и успехов в написании воспоминаний. Привет твоим родным.   Целую тебя. Ляля. P.S. Немецкая кирха стоит на своём месте. Несколько лет назад там был концертный зал при консерватории. Сейчас немцы установили в ней новый орган».(с.316)

       

  Справа - Софья Вонсовская среди ташкентских друзей. Возможно, на снимке есть и её старший сын Федотьев. Ташкент. До войны. Фотография из личного архива Елены Дмитриевой.

 Заитересовалась я, какую же именно школу организовали в 1917 г. Евгения Казакевич и Татьяна Иванова? Может быть, это школа им.Коминтерна на Гоголя 22? Частная школа существовала там и при царизме, но, видимо, пришлось организовывать учебное заведение заново. Не там ли учились братья Каплан?  «Услышал я что есть такая школа им. Коминтерна, и решил туда перевестись. Это очень небольшая школа на Гоголевской улице. Там я познакомился с детьми всех именитых людей Ташкента: профессора, доктора, крупные старые аптекари и торговцы (Шнейвас Борис, Каплан), работники Совнаркома, ЦК и редакторы – золотая молодежь. Таких, как я, — бедноты – там было очень немного – единицы».(http://mytashkent.uz/2011/07/02/nitochka-istorii-f...-a-takzhe-eshhe-odin-vopros/Из комментариев)  

Никогда не угадаешь, чем порадует интернет. Вдруг «мелькнул» в тумане времени  радиолюбитель Лёва Мелодиев(1927г.)с улицы Паркентской. Может, тот самый одноклассник Сергея Вонсовского? Тогда ездить в школу, к Скверу, ему приходилось на трамвае.

Прочные дружеские связи, переходящие из поколения в поколение - Вонсовские и Ошанины-младшие. Когда-то легендарный директор женской гимназии Василий Ошанин пригласил в Ташкент выпускника Московского Университета Василия Вонсовского. «На концерте мама встретила Наталию Николаевну и Галочку Ошаниных.Они хотят прийти к нам, так как Лев Васильевич очень хочет прочитать статью о своём отце, которого мама и папа хорошо знали».(1941,41)  Живут Ошанины на Ниязбекской. В 1924-25гг. по соседству проживала семья молодого преподавателя университета Николая Фиолетова. («Другим нашим соседом был также преподаватель факультета востоковедения Л.Ошанин и его семья.  С ним жила сестра его А.Н. Жемчужникова, учительница, миловидная стареющая  дама с огромным родимым пятном во всю щеку. Внизу под нами жила ее дочь…»-писала супруга Фиолетова, Надежда, в своих воспоминаниях(с.61,62). «Мама встретилась как-то с Ошаниными, и они сказали ей о кончине Александры Николаевны Жемчужниковой. Галочка Ошанина работает в экспедиции на Памире(1944, с.47)… папа пишет, что Лев Васильевич Ошанин стал профессором в САГУ. Врачебной практикой совсем не занимается. Галя, как я уже писал, была в экспедиции на Памире"(с.51)  Общение, ставшее жизненной необходимостью. Друзья Фёдоровы. «Мама и папа продолжают регулярно бывать у Фёдоровых, а они у нас. Были также у тёти Веры с Костей, хорошо посидели,вспоминая окские берега(1935,с.29)…  Очень сильно болела Екатерина Ивановна Фёдорова. Ей делали операцию, и она лежала долго в больнице…  В своём письме от 20 апреля мама пишет, что ходила её навестить уже домой и понесла ей цветы и конфеты... Мама и папа по-прежнему очень часто видятся с Фёдоровыми или у нас, или у них»(с.31,32). «В письме папа сообщает, что Александр Иосифович Фёдоров стал заместителем комиссара лесной промышленности и защитил диссертацию на степень доктора биологических наук".(1944,с.46)

Издатели книги сочли необходимым поместить развёрнутые примечания о Тамаре Колпаковой, я привожу небольшой фрагмент: «В своих «Воспоминаниях» С.В. Вонсовский несколько раз говорит о Колпаковой Тамаре Александровне, ее родителях и сестрах. Семья Колпаковых, и особенно Тамара Александровна, играла заметную роль и много значила  в истории семьи Вонсовских…»(с.38) Сама Тамара Колпакова к тому времени жила в Ленинграде в одном доме с семьёй Николая Федотьева(Колюши).  «У Фёдоровых делали ремонт квартиры, поэтому на некоторое время визиты к ним прекратились. Мама была у Колпаковых. Аси не было, и поэтому визит был очень приятным. Мама хорошо побыла с Елизаветой Григорьевной и Танечкой».(1940,с.40)

В числе близких знакомых стариков Вонсовских была Даня Часовитина.   Вот мамочкино письмо от 6 февраля 1957 г., в котором она упоминает Даню Часовитину. Это дочь от побочного брака Великого Князя, сосланного в Ташкент(с.122)… Своим последним письмом за 1957 г. от 25 декабря папа отвечает на моё письмо с дороги в Англию. Пишет, что послал письмо Воскресенским и получил очень грустное письмо от Дани Часовитиной».(с.124).

Конечно, Протодьяконовы. «5 октября 1974 г. от одного из самых близких моих школьных товарищей Миши Протодьяконова я получил в подарок книжку о его папе, крупнейшем советском учёном-горняке профессоре Михаиле Михайловиче Протодьяконове, которого я очень хорошо знал, поскольку в школьные годы и позже часто бывал в их домике и даже зачастую у них ночевал. Михаил Михайлович и его супруга Зоя Николаевна ласково и внимательно всегда ко мне относились. Долгое время Михаил Михайлович жил и работал в Екатеринославле. В конце 1918 г. он, несмотря на тяжёлую болезнь позвоночника, переехал с семьей в Ташкент и стал активно работать: сначала в Туркестанском народном университете, а с сентября 1920 г., после декрета Ленина об организации Туркестанского государственного университета, – в нём. В 1921 г. университет переименовали в Среднеазиатский госуниверситет (САГУ), где я начинал своё высшее образование. В САГУ М.М. Протодьяконов проработал до своей кончины 5 апреля 1930 г. в возрасте всего 55 лет, будучи полным мечтаниями о развитии любимой горной науки»(с.198).

Явление пятое. Семейные ценности.

Обратите внимание, действительность 30-40гг. как будто для Василия  Семёновича и Софии Ивановны не существует. Кажется, что изо всех сил они пытаются жить так, как жили люди до 1913года. Время в их доме не то, чтобы остановилось, а «закольцевалось». Краткие визиты сыновей, концерты, летний отдых где-нибудь в России,переписка с ненаглядным  Серёжей, младшеньким сыночком, без которого «жизнь не в жизнь» и который для них малое дитя…«26 августа папа уже отправил мне открыточку из Ташкента в Свердловск  «…минуло 4 дня, как ты покинул нас. Поворот, и белый платочек исчез, скрылся от наших полных грусти взглядов…».  «Папа пишет, что получили уже 4 открытки со станций еще до Аральского моря. В следующем письме мама пишет, что получили уже пятую открытку. Мое пребывание у них маме кажется каким -то сном"(с.30).  По мнению мамы, «…с весны 1932 г. я как-то отошёл от них в своих привязанностях. Она справедливо пишет, что и им трудно признать моих новых друзей своими близкими…»  Одно из писем 1935 г.: «Я почти всегда с большой скорбью думаю о Тебе. Может быть, Тебе будет неприятно, но мне кажется, что Таня несправедливо жестоко к Тебе отнеслась. Прежде всего, все её письма к Тебе были проникнуты только чувством дружбы. Более глубокое чувство нельзя так хорошо скрыть».(с.29)

Обратите внимание, все «Ты» с заглавной буквы!!!  Тут же мне хочется привести несколько фраз из папиного письма… «Ты и на одну секунду не должен допустить мысли, что Мамочка Тебя не любит, что она хочет причинить Тебе какое-нибудь огорчение, как-нибудь Тебя обидеть. Мамуська наша такой благородный, такой добрый, отзывчивый человек, чуткий, тонко-чуткий человек, что она сознательно никого не обидит, а особенно Тебя, нашего прекрасного, чистого, славного Мальчика, нашу радость, наше счастье»(с.30). И опять заглавные буквы: и «Мальчик», и «Мамуська» - имена собственные. "В письме от 8-го января 1936 г. мама пишет: «Дорогой мой, хороший сынок! Вчера получили Твою радостную, добрую весточку. От всего сердца, безгранично любящего Тебя, благодарю Тебя за Твоё редкостное чуткое отношение к моим больным нервам. Грущу и скорблю,что часто обижаю Тебя незаслуженно. Никак не могу перебороть себя и быть уравновешенной. Родной мой, я не прошу писать Тебя много, но уведомляй нас аккуратно раз в неделю открытками, если Ты очень занят. Я знаю, что переписка отнимает очень много времени, а Ты так занят предстоящей диссертацией».(30)

В семье Вонсовских скорее всего главенствовала «Мамуська». В письмах характер Софии Ивановны проглядывает горазда рельефнее. Где-то там, в другой жизни, остаётся Василий Семёнович - педагог строгого нрава («Суров Василий был Семёныч» с.172), статский советник, активный член партии кадетов, лично знакомый с её лидером П.Н.Милюковым (В.Ирхин, там же). О его увлечениях, пристрастиях вне преподавания из писем мы узнаем очень мало. «На моё сообщение, что мы угощаемся в лесу ежевикой, папа вспоминает, что, путешествуя по горам около Ташкента, они с приятелями как-то на полянке,    на берегу речки Кок-су, прямо с кустиков тоже угощались этой ягодой. Он   рад, что мы попили кумыс. «Я помню, как во время путешествия по горам после хорошей порции кумыса едва сидишь в седле, сон так и клонит голову на грудь, надо делать усилие, чтобы не заснуть»(с.68)

Явление шестое. Поприще.

И конечно, работа, служба, служение, или как тогда ещё говорили - «поприще». Но какие-то события остаются вне переписки. Например, строительство нового здания на Хорезмской. Превращение школы им. Песталоцци в школу им.Сталина. «Папа по-прежнему работает много в школе и, кроме этого, преподает на курсах военных командиров. Им всё-таки довольно часто приходилось занимать деньги у друзей, но потом ведь нужно было расплачиваться. Мама даёт много уроков музыки. Это тоже утомительно. Особенно, когда попадаются неспособные к  музыке или ленивые ученики… (1934,27) Мама пишет, что у неё маловато уроков, а это сказывается на их материальном положении(1935,39).Мама, как и папа, очень самокритично относилась к своим педагогическим способностям. Однако,  по существу она была великолепным педагогом. Это полностью признавал и Лёвочка Оборин, и многие другие музыканты».

А вот, что пишет о Василии Семёновиче выпускник школы 1941года Ашот Саркисов: «И здесь я снова должен вернуться к Василию Семёновичу. У меня нет никакого сомнения, что именно он привил нам вкус к углублённому анализу явлений природы, к творческому образу мышления. Занятия, проводимые Василием Семёновичем, не отличались ни особой яркостью, ни особой четкостью, ни особой занимательностью. Он не читал лекции, а беседовал с нами и в ходе беседы вовлекал в активную работу по поиску правильных ответов и решений. Дух творчества и состязательности (а Василий Семёнович умел похвалить за глубокий и правильный ответ), который царил на уроках физики, побуждал нас заниматься самостоятельно, тщательно готовиться к новым занятиям. У меня два сына, один из которых уже окончил школу, другой учится в 8 классе. Даже сравнивать нельзя уровень вооружённости сегодняшних школьников с тем, что имели мы. По существу, кроме стабильного учебника (сейчас Фалеева и Пёрышкина, а затем Соколова) и очень скромной лаборатории, мы ничем не располагали. Теперь в распоряжении школьников прекрасный журнал “Квант”, десятки отечественных и переводных курсов физики, задачников, прилично оснащённых лабораторий. И всё же наши дети порой не имеют самого главного, что определяет их подготовку, знания, навыки, не имеют таких прекрасных педагогов, отсутствие которых не может быть компенсировано никакой  технической вооружённостью. Именно таким педагогом был для нас Василий Семёнович. Уважаемый Сергей Васильевич! Написать это письмо побудила меня потребность высказать слова глубочайшей благодарности Василию Семёновичу. Когда мы учились, он был уже в преклонном возрасте и часто болел. Но любовь к своему делу, уважение к нам, ученикам, исключительная ответственность определяли высокую эффективность его деятельности, которую  мы ощущаем до сих пор и будем чувствовать всегда»(190).

Об укладе школы, где долго директорствовал Василий Семёнович, можно прочесть в комментариях к этой статье  http://mytashkent.uz/2011/07/02/nitochka-istorii-f...ki-a-takzhe-eshhe-odin-vopros/ . «Позволю себе без изменений привести воспоминания папы о школах им.Песталоцци и им.Шумилова. Возможно, один из мальчиков на фото — это он? Сейчас сказать уже сложно.Во всяком случае, речь идет о послереволюционных годах, а точнее сказать не могу.
«В доме Романовских жила семья учителей (Дудко Семен Федотович и жена – Вера Федоровна, у нее была сестра Агнесса Федоровна Саковина. Обе они преподавали в школе Песталоцци, потом ее трансформировали в 51 школу (на Пушкинской). .. меня Агнесса Федоровна взяла к себе. Порядки там были гимназические. Помимо палочек, и грамоты нас учили пластике – как надо ходить, как здороваться, стоять, подходить к девочке, предлагать руку, стул, уступать место, как сидеть за столом и многое другое. В коридоре стоял большой ящик с глиной, ты мог лепить всё, что тебе вздумается. В почете было рисование. Внушалось, что художником ты можешь не быть, но уметь рисовать ты обязан. На переменах конечно стоял гвалт. Но общая обстановка была такова, что я как-то загнал в угол рыженькую девчурку и уперся в нее головой, подошла учительница и сказала только врастяжку В а а а л я и несмотря на то, что девчурка стала ее успокаивать меня это бросило в краску и запомнилось на всю жизнь».

Но Вонсовским за 60, жить в одиночестве становится всё труднее и труднее…  «Мои старички, как им было тяжело эти годы одним. Мама чувствует себя из рук вон плохо.А надо много ходить, и ещё, конечно, уроки уносят много сил…В открытке от 25-го папа пишет, что Архангельские просили маму взять ученицей их дочку, и мама, конечно, согласилась.                                                                                                                                                      Сообщает, что ему присвоили звание Заслуженного учителя республики, но документы он ещё не получил…» (1940,40)

Явление седьмое. Поступь времени.                                   

Ясно, что родителей нужно забирать в Свердловск. Дела Сергея Васильевича  идут в гору. Он молод, талантлив, свободен как ветер, признан в научном  мире. Наконец, получает квартиру в центре города, в новом доме. «Я получил квартиру из трёх комнат на 7-м этаже, чтобы можно было перевезти к себе маму и папу. В тех немногих письмах, которые сохранились у меня, все время идёт речь о предстоящем переезде в Свердловск… Все как будто бы складывалось к благополучному переезду, наконец, мамы с папой ко мне. Для Сергея они просят узнать по Колюшиной просьбе, есть ли в Свердловске военное училище, куда Колюша хочет отдать Сергея… 

Но всё рухнуло 24 апреля, когда запыхавшаяся Люба разбудила меня и умоляла прийти к ним и быть понятым, так как арестовывали Семёна Петровича. Это событие ожидалось, потому что в Москве и в Свердловске начались массовые аресты, в том числе троцкистов. А Семен Петрович считался бывшим троцкистом, за что испытал уже ссылку в Ишим. Итак, Семен Петрович был арестован. Поэтому все планы на скорый переезд мамы и папы, конечно, были отменены…(1936,33)…

 3,4.

Мы всё  ждали, что вот-вот арестуют и Любу. Пока ей давали свидания с Семеном Петровичем в присутствии следователя. Но надежды на его освобождение не было. Хотя держался он мужественно и, главное,никого не предал. А тут ещё выяснилось, что Люба беременна. Положение складывалось безвыходное. Двое малых ребят – Андрюша трех лет и новорожденная Танечка, да еще будущая Зиночка. Не знаю, почему Любу не тронули… Я помню, с каким душевным трепетом провожал Любу в дом на ул. Ленина, 17 на её свидания с Семеном Петровичем и не знал, вернётся ли она оттуда. Так продолжалось до мая 1938г., когда С.П. Шубина отправили в ссылку, якобы на 8 лет с правом переписки…

Мама и папа, конечно, были потрясены этим. Летом 1938 г. они приехали ко   мне в Свердловск. Жили мы тогда на даче на Шарташе. Для мамы и папы тоже сняли комнатку. Приходилось много времени уделять семье С.П. Шубина, что не давало мне возможности быть долго вместе с мамой и папой. Только несколько раз мы смогли побыть вместе. Это, конечно, было бесчеловечно. И этого я не мог простить Любе. Мои старички вместо успокоения получили только  бесконечное огорчение от приезда в Свердловск. После недолгого пребывания здесь они вернулись обратно в Ташкент».(с.34) …

 После гибели на Колыме выдающегося учёного, молодого ещё человека, Семёна Шубина (20-го ноября 1938г.) Сергей Вонсовский продолжал заботиься о его семье, в конце концов, женился на Любочке и вырастил осиротевших детей. Но это совсем другая история.

5.

  1.В.М.Петров. Ул. Пушкинская. Стена и водосточная труба(справа),возможно, принадлежали или зданию школы им. Песталоцци, или дому по соседству. 2. Семья Вонсовских в Ташкенте.Справа -налево: Василий Семёнович, София Ивановна.... (дальше - или старший брат Колюша и маленький Сергей; или Сергей и внук Вонсовских - Серёжа Федотьев(?). 3,4. Свердловск, Ленина 17(здание НКВД со знаменитой подворотней   и внутренняя тюрьма). 5.Сергей Вонсовский, Семён и Любовь Шубины.

 

PS. О гибели Шубина.https://www.e1.ru/text/gorod/2016/08/09/53147961/

Но меньшевистское прошлое отца и увлечение троцкизмом сыграли роковую роль в его судьбе: 24 апреля 1937 года Семёна Петровича арестовали и уволили из академии.

Приговор – 8 лет исправительно-трудовых лагерей за контрреволюционную троцкистскую деятельность – ему вынесли 9 апреля 1938 года. Срок Шубин отбывал в Севвостлаге, там его, ещё не окрепшего после болезни, поставили на лесозаготовки. 20 ноября он скончался "от обморожения и упадка сердечной деятельности". В архивной справке причина смерти описана так: "Возвращаясь с работы, от слабости сердца по дороге упал и за время доставки лошади с командировки последний оцепенел. По дороге доставки с командировки 223 км в стационар п. Атка умер". Ему не исполнилось и 31 года. У него остались жена и трое детей.