Звонница Успенского собора входит в ансамбль памятников Ростовского кремля. Её корпус выстроен рядом с Успенским собором и вытянут по направлению с севера на юг. Собор и звонница удачно гармонируют друг с другом, хотя время их строительства разделяет более чем одно столетие. По вертикали здание звонницы расчленено плоскими выступами - лопатками; по горизонтали – тремя поясками. В нижних этажах находится церковь и хозяйственные помещения. Верхний этаж представляет собой открытую площадку с четырёхпролётной аркадой. Каждый из пролётов огорожен ажурной металлической решёткой и завершён вверху килевидной закомарой, над каждым из пролётов на круглом барабане поставлена глава, увенченная крестом. На верхний этаж ведёт крутая, узкая внутристенная лестница, на фасаде выявленная крошечными оконцами. От пролётов с колоколами до земли звонница имеет сплошные пустоты, что делает здание превосходным резонатором. Близость звонницы к открытому пространству озера Неро усиливает акустический эффект.

Звонница была выстроена в два этапа. Начало строительства относится к 1682 г. В этот период выстроена основная трёхпролётная звонница. Мастером Филиппом Андреевым по заказу Ростовского митрополита Ионы Сысоевича были изготовлены два самых крупных колокола для звонницы – «Полиелейный» и «Лебедь». Аккорд колоколов звонницы был минорным, что по неизвестным причинам не устроило ростовского митрополита. Иона Сысоевич пригласил в Ростов колокололитейщика Флора Терентьева, перед которым была поставлена сложнейшая задача – перевести звонницу на мажорный лад. Мастер великолепно справился с этой задачей.

В 1688 году он отлил колокол «Сысой», весом 2000 пудов. Огромному колоколу, с массой одного только языка около 100 пудов, потребовалась отдельная звонница, которая в виде четвёртого пролёта и была пристроена к прежней трёхпролётной конструкции. «Сысой», «Полиелейный» и «Лебедь» вместе образовали до-мажорное трезвучие. Работа была сделана очень точно, тон «Сысоя» менее чем на треть процента отклоняется от частоты, требуемой музыкальным строем для образования мажорного аккорда. Предположительно, оставшись довольным, Иона Сысоевич назвал новый колокол в честь своего отца. В одном из своих частных писем ростовский митрополит писал: «На своём дворишке лью колоколишки, дивятся людишки».

До сих пор существует версия, что пруд посредине кремлёвского двора и служил литейной ямой, однако, это очень маловероятно. В подобном случае транспортировка колоколов к звоннице представляла бы очень большую сложность, тем более, что стены, отделявшие пруд от звонницы, к тому моменту уже были возведены. Возможно, литейная яма для отливки больших колоколов находилась на соборной площади позади церкви Одигитрии – напротив звонницы, однако, это предположение требует археологической и документальной проверки. Окончательное строительство звонницы было завершено в 1689 году. Тогда 13 колоколов были повешены в один ряд и прочно укреплены на металлических крюках и толстом дубовом брусе, кроме четырёх из них, висящих на другом брусе, прикреплённом к основному под прямым углом. Во второй половине XIX века к ним добавили ещё 2 колокола. С тех пор на звоннице Ростовского кремля висит 15 колоколов. Угроза уничтожения неоднократно нависала над ростовскими колоколами.

Во время войны со Швецией Пётр I отдал указ об изъятии колоколов, чтобы возместить недостаток в орудиях. Однако, Ростовские храмы и звонница Успенского собора избежали этой участи. Это произошло благодаря тому, что в 1691 году Пётр I взял из митрополичьих кладовых 15 пудов серебряной утвари для чеканки монеты, а позже – с 1692 по 1700 годы ростовская митрополия выплатила в государственную казну ещё 15 000 рублей. Огромная плата подорвала экономическую мощь некогда очень богатой митрополии, так что ведение нового сколько-нибудь значительного строительства на её территории стало невозможным. Однако это помогло сохранить ростовские колокола, о которых Платон Левшин писал в XVIII веке следующее: Близ собора колокольня, небольшая, но широкая; на той колокольне колоколов: 1-й в 2000 пудов, звон гвостовский, 2-й в 1000 пудов, 3-й в 500, a всех, 13 колоколов; звон удивительный и нигде примера не имеющий, ибо устроен по инструментальной музыки и пресладостно вызванивают три порядочные концерта: первый называется Георгиевским, 2-й Якимовским, 3-й Арсениевским, и все колокола к тому прибраны способные, и звонари звонят со вниманием друг на друга и на ударение колоколов смотрят. В XX веке, с приходом советской власти над колоколами нависла новая угроза.

В тяжёлые годы гражданской войны, на волне борьбы новой власти с религией и всем, что напоминало о царском режиме, поступило предложение снять колокола со звонницы и превратить их в сырьё для промышленных нужд. К счастью, работавший тогда директором ростовского музея Д.А. Ушаков обратился с ходатайством о сохранении колоколов в Москву. Благодаря ему и прибывшему летом 1919 года в Ростов с группой учёных наркому А.В. Луначарскому, колокола удалось спасти. Однако, в 1923 году на звонницу обрушилась ещё одна беда – оборвался ремень, на котором держался язык «Сысоя». Крепление языка должно быть мягким, в давние годы он сначала был подвешен на моржовой жиле, потом на специально выделанном сыромятном ремне. В годы разрухи не было возможности найти подходящий материал. Язык был укреплён на металлическом стержне и подтянут наверх. После этого удар стал приходиться не в музыкальное кольцо, а немного выше. Это ослабило силу звука, изменило его тембр, вызвало скрипы.

По мнению специалистов, язык колокола надо перевесить, чтобы вернуть ему былое звучание, тем более что за сотни лет на обоих краях «Сысоя» остались следы от ударов, хотя в разное время в колокол били по-разному – то в один, а то в оба края. Время полёта языка колокола при этом составляет 1,4 секунды. С 1928 года звоны на звоннице Успенского собора были прекращены, а сам собор закрыт в 1930 году. С тех пор они воспроизводились в 1932 году при съёмках кинокартины Пётр I и в марте 1963 года, когда киностудия имени Горького записывала звоны для фонотеки страны, в июне 1963 года при съёмках кинокартины «Война и мир» и для ряда последующих фильмов. В 1966 году Всесоюзная фирма грамзаписи «Мелодия» выпустила массовым тиражом виниловую пластинку «Ростовские звоны». Пластинка стала экспонатом всемирной выставки «ЭКСПО-67» в Монреале. С этого времени ростовские звоны стали постепенно возрождаться.

Колокола

"Сысой" – 2000 пудов (32 тонны), отлит литейщиком Московского пушечного двора Флором Терентьевым в 1688 году и водружён на специально обустроенной для этого пристроенной высокой части звонницы. Основной тон колокола - практически чистое "до" малой октавы. Имя колокол получил в честь отца ростовского митрополита Ионы Сысоевича - схимонаха Сысоя. "Полиелейный" – 1000 пудов (16 тонн), отлит в 1682 году московским мастером Филиппом Андреевым и его сыном Киприаном. Название колокола с греческого значит "Многомилостивый".

Колокол украшен двумя широкими поясами орнаментов, основной тон колокола - нота "ми" малой октавы, дающая большую терцию к "до" "Сысоя". "Лебедь" – 500 пудов (8 тонн), отлит в 1682 году вместе с "Полиелейным" также Филиппом Андреевым и назван так за красивый трубный звук. Колокол образует малую терцию от тона "Полиелейного" и чистую квинту от тона "Сысоя", звучит в ноту "соль" малой октавы и вместе с двумя крупнейшими колоколами звонницы даёт до-мажорный аккорд. "Голодарь" – 171 пуд (2,7 тонны), трижды был перелит; последний раз – в 1856 году, назван так потому, что в него звонили в великий пост к определённым службам. Колокол звучит в ноту "ля♭" малой октавы и потому, сам по себе красивый колокол по звучанию, практически не подходит к до-мажору ростовской звонницы, однако "Ростовским старикам" (1963-1970) удавалось вписывать его звучание в общую мелодию, и "Голодарь", даже, разнообразил её. Это очень хорошо слышно на аудиозаписях 1963 года. "Баран" – 80 пудов (1,28 тонны), отлит в 1654 году в Ростове московским мастером Емельяном Даниловым. Это самый древний колокол в ростовском подборе колоколов.

"Баран" звучит в ноту "ми" первой октавы и некогда использовался для отбивания часов.[3] «Красный» весит около 30 пудов и не имеет датировки. Тем не менее, особенности его орнамента находят ближайшие аналоги среди колоколов XVII - начала XVIII века]. Основной тон колокола - нота "соль" первой октавы. [3] «Козёл» - весит 20 пудов. Отлит во второй половине XIX века на Ярославском заводе Оловяшникова. Согласно рекомендации отца Аристарха Израилева, колокол отливался с совершенно гладкой поверхностью, чтобы орнамент не оказывал пагубного влияния на звук. Однако особенного благозвучия эта предосторожность колоколу не принесла, а после полученного повреждения колокол стали использовать редко. Тем не менее этот колокол имел ключевую роль в "Егорьевском звоне" у "Ростовских стариков" в 1963-1970 гг.[3] "Набатный" или "Ионафановский" - вес 256 фунтов (106 килограммов).

Отлит в 1894 году на ярославском заводе Оловянишникова и был подарен звоннице отцом Аристархом по случаю пятидесятилетнего служения в церкви архиепископа Ярославского и Ростовского Ионанафана, о чём свидетельствует надпись в верхней части колокола. Его основной тон - "ми" второй октавы. Также на звоннице 4 безымянных колокола: 11-пудовый, - "до" второй октавы (в 2001 году заменён по причине того, что первый безымянный дал серьезную трещину. Новый 326-килограмовый "пятковский" колокол плохо вписывается по внешнему виду в ансамбль старых ростовских колоколов и, несмотря на тот же основной тон, негативно влияет на звучание звонницы).,[3] 8,8-пудовый, - "ре" второй октавы 5,3-пудовый, - "фа" второй октавы 4,4-пудовый, - "фа#" второй октавы. Кроме того в подборе колоколов присутствуют 2 зазвонных колокола: 7-пудовый - "соль" второй октавы 2,6-пудовый - "ля" второй октавы На стене собора, обращённой к звоннице, висел маленький, но звучный колокол «Ясак», которым давали звонарям знак о начале звона. [2] Благодаря отцу Аристарху, в XIX веке колокол попал на звонницу вместе с Ионафановским.

"Ясак" завершил звукоряд Ростовской звонницы и стал третьим колоколом "до" в подборе. Используется колокол очень редко. Иногда в Будничном звоне и в малом трезвоне современных ростовских звонарей. В основном колокол участвует в Ионафановском звоне, благодаря которому он и оказался на звоннице.