Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.

Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю я тебя не напрасно...

 

Сутки с тобою,
месяцы — врозь...
Спервоначалу
так повелось.
Уходишь, приходишь,
и снова,
и снова прощаешься,
то в слезы, то в сны
превращаешься,
и снова я жду,
как во веки веков
из плаванья женщины ждут
моряков.
Жду утром, и в полдень,
и ночью сырой,
и вдруг ты однажды
стучишься: — Открой!—
Тепла, тяжела
дорогая рука...
...А годы летят,
как летят облака,
летят-пролетают,
как листья, как снег...
Мы вместе — навек.
В разлуке — навек.

Кто знает, что такое ждать? Ждать милости от Бога,
Когда на помощь некого позвать, когда кругом чужие лица в профиль...
Кто знает, что такое ждать?

Кто знает, что такое догонять? Потерянное безвозвратно время,
Когда уже за 35, когда ты знаешь, жизнь - это мгновенье...
Кто знает, что такое догонять?

Кто знает, что такое боль? Чужая боль, чужая рана,
Особенно когда на рану сыпят соль, когда она кровоточит не заживая...
Кто знает, что такое боль?

Кто знает, что такое быть? Быть у себя в стране изгоем?
И знать что ты - никто. И жить, собрав в кулак всю свою волю...
Кто знает, что такое быть изгоем?