Сейчас там холод. Странный, неуемный холод, который перемежается с ветром и теплом талой воды. Февраль, он странный, он мерзкий и протяжно теплый, хотелось бы сухого мороза, но где же его взять. И снова я сижу ночью, я не могу иначе, спать мне сегодня не светит - хотя и попытаются заставить. Я просто не смогу, я не чувствую сил сна для тела, сон не идет ко мне, лишь иногда устают глаза от челки. В такие моменты я беру заколку, маленькую, легкую, и закалываю ее на лоб, челку эту, чтобы не мешалась. Выглядит забавно, почти как первоклашка, только размеров побольше, сидящая в уголке с ноутбуком и строчащая тебе упоенные тоскливые заметки. Почему тоскую? Я сама не знаю, а впрочем, знаю - тебя просто нет рядом. И между нами эти 600 километров, как бы я хотела проклинать их и забыть. Сделать так, будто их просто нету, так, будто они не важны и ничего не решают, так, чтобы они исчезали, чтобы можно было по желанию попадать туда или обратно. Но скоро, я знаю, я найду метод, и расстояние исчезнет, превращаясь в дым локомотива. И я сойду с перрона, на может быть, не знаю, как сейчас там, чищенный от снега асфальт или плитку, среди этих человеков, которые будут нестись куда-то. Среди их разговоров, их лиц, их мимик, я буду вглядываться в случай и лица - такого не бывает, чтобы я не узнала тебя. Может быть, я увижу тебя сразу, может быть, не особо - но прождать несколько мгновений до счастья, это самая страшная будет пытка. Я уже боюсь и буду бояться, что ты посмотришь и разочарование мелькнет во взгляде, что я не смогу остановиться и разрушу собственное счастье.  
Чем? я не знаю, не спрашивай лучше, это может быть от жеста и кончая беглым взглядом. Просто я так рушу, что сама порой не знаю, я больной цветок эпохи, смертельного танца порождение, пущенный в бездну, но стремящийся в небо. Я опять говорю странно, поэтическим настроением, но я не пишу стихов - пишу только прозу. Больную, горькую прозу, или светлую и печальную, как эта, но эта - скорее снова бред, в котором разговор монологом и озвучивание мечты...  
Как я хочу мечтать, в мечте живешь ты, ты, любимый, и я ничего не смогу поделать, я хожу вокруг тебя да около, и почему ж пока что не могу прямо. Зачем, скажи мне, зачем я ложусь с рассветом, зачем закат - брат мне, и сестра моя - ветер? Бессонница гложет, но для меня лишь вдохновение, когда как больная, смотрю на любимое лицо на фотографии и улыбаюсь, улыбаюсь... 
Мне кажется, хватит марать тонкие строчки, ломать гнутые пальцы в желании высказаться. Но порыв пошел мой, я снова пишу тебе заметки, и ведь ты сам сказал мне: "Говори, так лучше". Ты любишь меня слушать... Слушай. Я расскажу больше. Все, что захочешь - у меня нет от тебя секретов. А то, что хочется, я расскажу сразу, зачем скрывать что-то за неуместным и глупым девчачьим кокетством?
Не спорю, оно нужно, ослепительно нужно, но не тогда, когда пишу я строчки, когда слепа и верю, что это укрепит нашу дорожку. Ты говоришь за обоих, когда пишешь или смеешься, ты говоришь за обоих, когда нежен или растроган. Я тоже говорю за обоих, ведь так говоришь мне ты.