Виталий Мутко скорее всего займет пост главы РФС, оставшись министром. Как это у него получится, выяснял «Собеседник».

«Собеседник» попытался разобраться, за какие таланты Сечин получает в «Роснефти» зарплату размером почти 1 млрд в год.

Госсекретарь США Джон Керри встретился в Сочи с Владимиром Путиным и Сергеем Лавровым, и заявил, что переговоры были «откровенными». Встреча была посвящена ключевым международным проблемам, в том числе, Ирану, Сирии и Украине.

В настоящее время мировая геополитика многовекторна. Это уже не только Соединенные Штаты, но и Россия и Китай — два новых игрока в геополитике XXI века.

На фоне великолепного парада в честь 70-й годовщины победы Красной Армии и ее союзников над нацистской Германией на Красной площади в Москве состоялось несколько важных встреч, которые подсказывают, в каком направлении собираются двигаться Россия с Китаем и своими союзниками из БРИКС, а также то, что Америка начинает осознавать, что если не отойдет от конфронтационного курса, который она выбрала в отношениях с двумя этими странами, она, образно выражаясь, окажется на коленях.

Atlantico: Ситуация на Украине, по всей видимости, делает первые шаги к нормализации после объявленного российским и украинским лидерами прекращения огня. Но, как вы думаете, могут ли у России возникнуть новые территориальные амбиции после украинского кризиса? Может ли появиться соблазн расширения в ее «зоне влияния»?

Сложная экономическая ситуация, в которую попали страны ЕС после введения ответных санкций Россией, серьезным образом обнажает истинные лица и интересы ведущих политиков стран ЕС. Финляндия — страна, сохранившая значительную часть экономической независимости и политического самосознания, в очередной раз нарушила евродисциплину. Президент Финляндии Саули Ниинистё провел переговоры с Петром Порошенко и Владимиром Путиным, невзирая на ограничения Европарламента на дипломатические контакты с Россией. Эти переговоры стали предметом особого внимания финской прессы.

Украинский кризис — кризис не только для украинцев, заявил в Сочи на пресс-конференции президент Финляндии Саули Ниинистё (Sauli Niinistö), написали газеты Kaleva (15.08), Ilta-Sanomat (15.08), YLE (15.08). По мнению финского президента, необходимо доверие, чтобы оружие замолкло. «Также со стороны России необходимо убедиться, что через границу не поставляется оружие». Ниинистё считает, что санкции глобально влияют на экономику всех стран. Основная цель данного момента — добиться прекращения огня на Украине.

Газеты Turun Sanomat (16.08), Etelä-Suomen Sanomat (16.08) опубликовали интервью премьер-министра Финляндии Александра Стубба (Alexander Stubb) американскому новостному телеканалу CNN. В интервью он сказал, что между Россией и ЕС нет торгово-экономической войны. Из-за присоединения Крыма, которое противоречило международному законодательству, Евросоюз ввел санкции, служившие средством внешнеполитического воздействия. Стубб отметил, что против России могут быть введены новые санкции, если ее политика в отношении пророссийских сепаратистов в Восточной Украине не изменится. Он заверил, что страны ЕС будут единогласно поддерживать экономические санкции, несмотря на то, что некоторые страны, например, Венгрия, говорят, что санкции вредят самому Европейскому союзу.

Президент Республики Саули Ниинистё и президент Украины Петр Порошенко провели совместную пресс-конференцию в Киеве, сообщили газеты Turun Sanomat (16.08), Verkkouutiset (16.08) и другие издания. По оценке президента Финляндии, в конфликте между Украиной и Россией можно найти положительное решение. Ниинистё считает, что сейчас настало самое время для разрешения кризиса. Он также заявил, что Финляндия готова сделать все для достижения мира. Автор Turun Sanomat отметил, что Петр Порошенко, в свою очередь, увидел в финском коллеге лишь представителя Евросоюза и в выступлении сделал основной акцент на отношения ЕС и Украины.

Телерадиовещательная компания YLE (16.08) на своем сайте написала, что министр иностранных дел Финляндии Эркки Туомиоя (Erkki Tuomioja) (СДП) затрудняется ответить, изменилось ли отношение России к украинскому кризису в последние дни. «Конечно, все обратили внимание, что интонации президента РФ Владимира Путина были более умеренными и, может быть, более конструктивными, чем ранее. Это может привести к положительным результатам на переговорах». По словам Туомиои, поездка президента Республики Саули Ниинистё в Россию и на Украину имеет большую ценность, так как в этой ситуации необходимы прямые контакты.

Руководители крупнейших финских оппозиционных партий выразили одобрение президенту Саули Ниинистё за его действия. Газета Iltalehti (16.08) сообщила, что лидер оппозиционных «Истинных финнов» Тимо Сойни (Timo Soini) считает, что визит Ниинистё стал показателем необходимости и важности института президентства. По словам Сойни, действия и инициатива президента страны заслуживают всяческой похвалы и поддержки. Лидер центристкой партии Юха Сипиля (Juha Sipilä) в свою очередь подчеркнул, что визиты Ниинистё были необходимы и они удались ( YLE , 16.08). По мнению Сипиля, эта поездка состоялась в правильный момент, и эти встречи еще более укрепят позицию Финляндии в качестве страны-миротворца.

Большинство финнов поддерживает санкции против России. Это выяснилось в результате опроса, заказанного YLE (17.08) у компании Taloustutkimus. Против санкций чаще других выступают жители Северной и Восточной Финляндии, а также люди с низким образованием и сторонники «Истинных финнов».

Газеты Koillissanomat (19.08), YLE (18.08) сообщили, что бывший посол Финляндии в СССР и России Хейкки Талвитие (Heikki Talvitie), экс-депутат Паули Саапунки (Pauli Saapunki) и глава Национального архива Юсси Нуортева (Jussi Nuorteva) были награждены орденами «Дружбы» в посольстве России в Хельсинки. Награды вручил посол Александр Румянцев. Орден «Дружбы» — это самая высокая государственная награда РФ, которую может получить иностранец. Паули Саапунки и Хейкки Талвитие подчеркнули важность хороших отношений между Финляндией и Россией. Награжденные назвали поездку президента Саули Ниинистё в Сочи значимой не только с точки зрения отношений ЕС и России, кризиса на Украине, но и для финско-российских отношений. Автор YLE особо подчеркнул, что финнов наградили именно сейчас, когда отношения России и Запада напряжены.

Телерадиовещательная компания YLE (18.08) опубликовала интервью главы Парламентской Ассамблеи ОБСЕ Илкки Канервы (Ilkka Kanerva). По его словам, на Украине развивается двойной конфликт: с одной стороны, в стане бушует гражданская война и экономический кризис, а с другой — руководство страны занимается только выяснением отношений с Россией. По его мнению, Финляндия заняла сейчас позицию эффективного посредника в деле достижения мира.

Главы России, Украины, Казахстана, Белоруссии и стран Евросоюза договорились провести совместные переговоры в Минске 26 августа, сообщили газеты Ilta-Sanomat (19.08), YLE (19.08). Исследователь Александровского института Ханна Смит (Hanna Smith) считает, что уже сам факт встречи президентов можно считать определенным прорывом. По ее словам, встреча просто необходима для благополучного разрешения ситуации на Украине. Смит добавляет, что решения украинского кризиса можно достичь только с помощью двусторонних переговоров Путина и Порошенко. Помимо ситуации на востоке Украины, на минской встрече будут обсуждаться вопросы договора об ассоциации Украины с ЕС и энергетической безопасности.

Обозреватель Taloussanomat (19.08) выделяет три причины, объясняющие, почему США так одержимы Украиной. Согласно его мнению, экономическое и военное лидерство со стороны США в мире трудно отрицать. Поэтому основная цель власть имущих в США — сохранять статус сверхдержавы любой ценой. Две причины основаны на геополитике: прежде всего, это экспорт нестабильности в регион Украины, что позволяет создавать напряженность у российских границ и связывать российскую армию и экономику. Вторая: Украина может рассматриваться как передовой плацдарм для размещения сил обеспечения безопасности господствующей сверхдержавы. Третья причина, это рост конкурентоспособности США на фоне разваливающихся в результате экономических санкций экономик ЕС и России.

Газеты Turun Sanomat (21.08), Helsingin sanomat (21.08) опубликовали интервью генерала Густава Хэгглунда (Gustav Hägglund). По его мнению, Финляндии важно осознать, что Россия, по мере необходимости, готова пустить в ход военную силу. Однако, согласно его оценке, как бывшего главнокомандующего финской армии, сомнительно, что Россия имеет готовые планы нападения на Финляндию, поэтому на данный момент РФ не представляет военной угрозы для Финляндии. Между тем Россия может попытаться вернуть свое политическое влияние и авторитет времен Советского Союза, а также договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Финляндией. Хэгглунд уверен, что Россия довольна нынешними отношениями с Финляндией, так как это выгодно и приносит пользу России. Генерал также считает, что Финляндия должна создать оборонительный союз со Швецией, но при этом не вступать в НАТО.

Источник

Германию называют самой мощной европейской страной, незаменимым членом Евросоюза, однако подобные выводы сложно сделать на фоне нынешнего электорального сезона. Ведущие политики страны сосредоточены на следующих весомых вопросах: должны ли иностранцы платить за привилегию ездить по немецким автобанам и как следует рассчитывать пенсионные выплаты для государственных служащих. В глазах критиков как внутри страны, так и за ее пределами предвыборная борьба представляется не просто скучной - она также глубоко безответственна. При этом намеренно игнорируются важные вопросы, с которыми сталкивается страна. Философ Юрген Хабермас (Juergen Habermas), наиболее именитый интеллектуал, обвинил элиту страны в «коллективном провале».

Следует более подробно разобраться в том, что это за провал. Тот факт, что немецкая общественность лишена возможности обсуждать методы руководства федерального канцлера Ангелы Меркель, не является особенно трагичным. По общему мнению, ее политика, направленная на то, чтобы кое-как перебиваться в сложившейся ситуации, весьма популярна среди немцев. Даже если бы немцы получили более сильный альтернативный вариант, чем Пеер Штайнбрюк (Peer Steinbrueck), кандидат от Социал-демократической партии, то они бы, вероятно, все равно проголосовали за Меркель. Настоящий провал состоит в том, что в ходе первых федеральных выборов в Германии после кризиса евро 2010 года судьба европейского проекта почти не обсуждалась. Сегодня европейцам следовало бы протереть глаза и увидеть глубокую финансовую и политическую взаимозависимость в еврозоне, однако они все еще проводят выборы так, как будто речь идет исключительно о национальных вопросах.

Странная сонливость нынешней избирательной кампании объясняется двумя особыми обстоятельствами. Одно из них состоит в том, что Меркель попыталась вновь использовать ту стратегию, которая оказалась для нее успешной четыре года назад и которая известна под нескладным названием «Ассиметричная демобилизация». Меркель либо предпочитает говорить как можно меньше о спорных вопросах, либо явно занимает позицию своих оппонентов в надежде на то, что сторонники оппозиционных кандидатов сочтут ставки невысокими и вообще не пойдут на выборы. Это прямо противоположный подход тому, который она взяла на вооружение в ходе ее первых федеральных выборов в 2005 году. Тогда Меркель четко обозначила свою позицию, опираясь на главную для нее ценность - «свободу», в частности это относилось к амбициозной программе сокращения государства всеобщего благосостояния. Извлеченный ею урок был ясен: на вас нельзя напасть за то, что вы не говорили, и вас нельзя наказать за то, что вы следовали за общественным мнением, а не пытались его сформировать.

С этим уроком возникли сложности, когда для Меркель наступило время править. Критики называют ее первым «пост-политическим» канцлером - она является лидером без каких-либо следов идеологических обязательств. Вместо этого она в большей степени привержена процессу, нежели сути, и готова занять любую политическую позицию, если это производит впечатление компетентности и консенсуса. Именно этим объясняется поразительный разворот Меркель по вопросу об атомной энергетике после разрушения атомного реактора в Фукусиме, Япония. Хотя раньше Меркель была ведущим в стране сторонником продления жизни немецких атомных реакторов, в сложившейся ситуации она быстро изменила свой курс и стала настаивать на незамедлительном введении моратория на их использование. Подобный маневр обеспечил ей дополнительные тактические преимущества и создал условия для потенциальной коалиции между христианскими демократами и партией зеленых.

Здесь, как и во многих других случаях (особенно в вопросе о кризисе евро), Меркель определила центр немецкой политики и основательно заняла это пространство. Она также позаботилась о том, чтобы у нее не было никакой серьезной угрозы внутри ее собственной партии. И хотя она, очевидно, является наиболее влиятельным лицом, принимающим решения, ей удалось оградить себя от ответственности за какой бы то ни было политический результат. И сделано это было за счет того, что она не идентифицировала себя непосредственно с деталями какой-либо конкретной политики.

Но почему тогда оппозиция, судя по всему, согласилась с проведенной Меркель демобилизацией их собственных сторонников? Здесь обнаруживается вторая особенность. Социал-демократы выбрали себе такого кандидата в федеральные канцлеры, имидж которого до предела напоминает Меркель - минус сдержанность. Штайнбрюк (Streinbrueck) был министром финансов в правительстве «большой коалиции», в которую входили христианские демократы и социал-демократы и которая правила страной с 2005 года по 2009 год. Многие считают, что коалиционное правительство справилось с вызовами, порожденными финансовым кризисом, и в определенном смысле это партнерство продолжилось даже после того, как социал-демократы перешли в оппозицию. С оппозиционных скамеек эта партия поддержала все действия Меркель во время кризиса евро. В результате социал-демократы были лишены какой-либо заслуживающей доверия возможности нападать на Меркель во время предвыборной кампании. (Однако это не избавило их от замечания Меркель о том, что они ненадежны в вопросах, относящихся к Евросоюзу, - грубое оскорбление в адрес партии, которая положила столько усилий на то, чтобы казаться ответственной, находясь в оппозиции.) Не помогло и то, что Штайнбрюк по своей природе немного напоминает «пушку, сорвавшуюся с лафета». Долго он шел к тому, что сама Меркель обнаружила в 2005 году: чем больше говоришь во время предвыборных мероприятий, тем больше совершишь затем ошибок. И поскольку Меркель молчала, пресса сконцентрировала свое внимание на инцидентах риторического характера с участием Штайнбрюка и даже на его жестах: на прошлой неделе он появился с поднятым средним пальцем на обложке немецкого эквивалента журнального приложения к газете New York Times.

Еще важнее то, что подход Меркель - менеджерский, осторожный, постепенный, - кажется, вполне устроил многих немцев. Они не считают, что кризис евро на самом деле уже преодолен; у них сохраняется ощущение того, что после выборов им будет представлен для оплаты еще один греческий счет. Однако меньше всего они хотели бы видеть какую-либо концепцию большого проекта для Европы с передачей еще большей власти Брюсселю; только «зеленые» осмеливаются открыто проявлять энтузиазм по поводу евро, тогда как их показатели, по данным опросов, постоянно снижаются (Меркель, разумеется, еще и перехватила у них инициативу по вопросу об атомной энергетике).

И поэтому существует соблазн сделать вывод, что в Германии вообще не существует реальных проблем. Если публика хочет иметь скучного лидера, то такого она в результате и получит. А с учетом разного рода волнений в соседних странах может показаться неучтивым выражение недовольства по поводу приверженности Германии к консенсусу и к своим обязательствам, если все говорится и делается для того, чтобы любой ценой сохранить Евросоюз. Однако существуют еще и реальные основания для озабоченности.

Прежде всего, становится все сложнее определить предпочтения немецкой публики. Все еще не ясно, поддерживает ли на самом деле значительная часть избирателей демонтаж некоторых элементов европейской интеграции. Новая партия Альтернатива для Германии торжественно обещала проводить работу для того, чтобы «упорядоченно аннулировать» евро. В настоящее время опросы общественного мнения не свидетельствуют о том, что эта партия сможет пройти в парламент. Однако многие наблюдатели считают, что вечер и ночь выборов могут преподнести сюрпризы. С учетом существующего в Германии табу в отношении даже отдаленно «антиевропейской» политики, потенциальные избиратели, возможно, просто не хотят рассказывать о своих истинных предпочтениях специалистам по опросам. (Партия Альтернатива для Германии, со своей стороны, попыталась нарушить существующее табу и подчеркнуто дистанцировалась от правых популистских движений. Кроме того, члены партии выдвинули в качестве своего главного кандидата определенно нехаризматичного профессора экономики.)

Другая озабоченность относится к ассиметричной демобилизации, или, если быть более точным, к почти симметричной демобилизации, с учетом того, что даже собственные избиратели Меркель, поддерживающие христианских демократов, не горят желанием принять участие в выборах, и это губительно сказывается на политической системе. Демократии нуждаются в проведении дебатов и в публичном дискурсе, поскольку они представляют собой способ определения путей развития общества. В этом году, как ожидается, активность избирателей будет низкой, и ведущие интеллектуалы страны заявили о том, что они впервые воздержатся от голосования. Неожиданно немцы стали вспоминать о гражданских уроках Веймарской республики и о том, как она разрушилась в результате отсутствия демократов, готовых поддержать существовавшую систему. В Германии ощущается растущее, хотя пока и не столь явное, беспокойство по поводу того, что обладающий настоящий харизмой правый популист может в один прекрасный день извлечь выгоду из существующего в стране ползучего разочарования политикой.

Есть и еще одно, менее явное опасение. Меркель вкрадчиво подталкивала европейские элиты к тому, чтобы они извлекли соответствующие уроки из кризиса евро, по поводу которого постепенно складывается консенсус на всем континенте. Этот урок состоит в том, что все страны должны наблюдать друг за другом значительно более внимательно. В какой-то момент она решила, что на традиционные европейские институты - особенно на Еврокомиссию - нельзя рассчитывать, если возникнет необходимость предотвратить еще один греческий вариант. Вместо этого она делает ставку на более тесную координацию экономической и фискальной политики между независимыми национальными государствами, тогда как Брюсселю в таком случае отводится лишь некоторая роль для наблюдения за бюджетами отдельных государств, но ни в коем случае не роль лидера.

Есть достаточно оснований для того, чтобы быть скептически настроенным относительно подхода, наделяющего полномочиями представителей национальной исполнительной власти за счет европейских институтов и национальных парламентов. Это приведет к появлению в Европе двух параллельных миров: с одной стороны, существующий Евросоюз и его 28 членов, действующие на основании европейских договоров; с другой стороны, еврозона, в которой правительства заключают соглашения между собой - иногда они используют институты Евросоюза, а иногда создают новые институты для конкретных целей. Конечно, подобная ренационализация с самого начала не являлась большим проектом Германии; скорее, это временное решение, которое лучше всего объясняется сложностями в проведении любой масштабной трансформации Евросоюза. Подобного рода трансформация потребовала бы пересмотра основных юридических соглашений и проведения референдумов по поводу новых договоров, по крайней мере в некоторых странах, и не только немецкое правительство считает слишком большими существующие риски в век популизма и евроскептицизма (поддерживаемого, следует сказать, некоторыми европейскими правительствами, особенно британским).

Пока Меркель продвигает свой план о параллельном мире еврозоны без каких-либо публичных дебатов. Даже журналисты и интеллектуалы почти не заметили того, что польский эксперт по Германии Петр Бурас (Piotr Buras) назвал «тихой революцией».

Однако остается открытым вопрос о том, можно ли будет в течение долгого времени сохранять молчание по этому поводу. При отсутствии объяснений и дискуссий, политика Меркель по координации никогда не сможет получить легитимацию на европейском континенте. Но пока Германия купается в лучах своего экономического успеха, может быть, ей не следует беспокоиться по поводу принесения больших жертв ради сохранения евро. Но если они когда-нибудь станут необходимыми, а вероятность такого варианта продолжает оставаться весьма высокой, тогда немецкие элиты могут пожалеть о своем молчаливом согласии по поводу демократической демобилизации.

Источник

Что бы мы ни думали о глобальном потеплении и о мерах борьбы с ним, факт остается фактом: потепление уже происходит. И его последствия вовсе не так уж плохи. Если вести речь об Арктике, то потепление превращает этот непроходимый регион в новый эпицентр промышленности и торговли.

-----------------
Лед не должен был таять так быстро. Хотя климатологи уже давно знают о том, что из-за глобального потепления ледовая шапка в Северном Ледовитом океане уменьшается, мало кто из них предсказывал такие стремительные темпы таяния льдов. В 2007 году Межправительственная группа экспертов по изменению климата дала прогноз о том, что арктическим летом весь Северный Ледовитый океан будет освобождаться ото льда, начиная с 2070 года. Потом провели спутниковые наблюдения, и эта дата передвинулась на 2035 год. После этого в 2012 году при помощи самого современного моделирования сделали вывод о том, что эту дату надо перенести на 2020 год. Надо сказать, что к концу лета прошлого года покрытая льдом часть Северного Ледовитого океана уменьшилась до минимального размера с начала проведения наблюдений в 1979 году. По сравнению с прошлым летом площадь ледового покрова сократилась на 900000 квадратных километров (это равно территории Венесуэлы). А в целом за прошедшие тридцать лет лед в Северном Ледовитом океане уменьшился наполовину по площади и на три четверти по объему.

Теплеет не только океан. В 2012 году в Гренландии было зарегистрировано самое теплое лето за 170 лет, а ее ледовый покров растаял в четыре с лишним раза больше по сравнению со среднестатистическим годовым показателем за три предыдущих десятилетии. В том же году восемь из десяти станций мониторинга вечной мерзлоты на севере Аляски зафиксировали самые высокие температуры за всю историю наблюдений. На хоккейных аренах в северной части Канады даже стали устанавливать морозильные системы, чтобы площадки не растаяли.

Неудивительно, что эти изменения порождают хаос в хрупких экосистемах данного региона. Десятки тысяч моржей на северо-западе Аляски выходят на берег, лишившись своих плавающих льдин, а субарктическая флора и фауна продвигается все дальше на север. Замерзшая тундра начинает превращаться в болота, как это было 50 миллионов лет тому назад, а штормы взбалтывают открывшиеся ото льда воды и разрушают берега, смывая прибрежные дома коренного населения.

Что бы мы ни думали о глобальном потеплении и о мерах борьбы с ним, факт остается фактом: потепление уже происходит. И его последствия вовсе не так уж плохи. В Арктике обычно непроходимый океанский простор с его пустынными и дикими берегами превращается в нечто совершенно иное: в новый эпицентр промышленности и торговли сродни Средиземноморью. Тающие льды этого региона и открывающиеся территории дают доступ к богатым залежам полезных ископаемых, в том числе, к четвертой части неразведанных мировых запасов нефти и газа и к колоссальным месторождениям минеральных ресурсов. Поскольку летние морские маршруты по Северному Ледовитому океану на тысячи миль сокращают расстояние от Тихого до Атлантического океана, Арктика также может стать важной транспортной артерией для мировых морских перевозок, как она уже стала для авиации.

Столь многообещающие перспективы Арктики связаны отчасти и с теми странами, которые ее окружают. У большинства - довольно неплохие финансово-бюджетные показатели: предсказуемые, за исключением России, законы, облегчающие ведение бизнеса, и демократические ценности, способствующие поддержанию мирных отношений. Страны Арктики в условиях открытия этого региона навстречу внешнему миру также начали прилагать согласованные усилия по налаживанию сотрудничества вместо вражды, мирным путем разрешая старые пограничные споры и руководствуясь в своих действиях нормами международного права. Благодаря качественному государственному управлению и хорошему географическому положению такие города, как Анкоридж и Рейкьявик могут когда-нибудь стать крупными центрами морских перевозок и финансовыми столицами, превратившись в северные эквиваленты Сингапура и Дубаи.

Но хотя потепление в Арктике - это свершившийся факт, его нельзя воспринимать как разрешение на безрассудное разграбление весьма уязвимой окружающей среды данного региона. При ответственном развитии Арктики ее богатства могут принести невероятные выгоды и пользу обитателям этого региона и окружающим его государствам. Вот почему всем арктическим странам необходимо продолжать сотрудничество и работать над созданием общей концепции устойчивого развития. Вот почему Соединенным Штатам надо начать относиться к этому региону как к экономическому и внешнеполитическому приоритету, как это делает Китай. Нравится это кому-то или нет, но Арктика сегодня открыта для коммерции, и у государств с инвесторами есть все причины и основания поспешить и занять там первые места.

МНОГО ШУМА ИЗ НИЧЕГО

Всего пять лет тому назад борьба за Арктику выглядела так, будто все пойдет иным путем. В 2007 году Россия установила свой флаг на океанском дне на Северном полюсе, а в последующие годы другие страны также начали бороться за место под арктическим солнцем, отправляя свои военные корабли на патрулирование и выдвигая амбициозные претензии на права обладания. Многие обозреватели, включая меня, предсказывали, что без некоего всеобъемлющего набора правил и норм регулирования борьба за ресурсы неизбежно приведет к конфликту. «Арктические державы быстро приближаются к дипломатическому тупику, - писал я в этом издании в 2008 году, - а это может со временем привести к балансированию на грани войны».

Но на пути к анархии в Арктике произошло нечто забавное. Вместо ожесточения из-за возможного нагнетания напряженности заинтересованные страны решили мирным путем разобраться и урегулировать свои разногласия. Общая заинтересованность в получении прибыли подавила агрессивные инстинкты, подталкивающие к соперничеству за территорию. Опровергая прогнозы пессимистов, страны арктического региона отказались от политики разжигания военной истерии и приступили к впечатляющему сотрудничеству. В качестве правовой основы для урегулирования морских пограничных споров и обеспечения стандартов безопасности морского судоходства государства воспользовались Конвенцией ООН по морскому праву, хотя Соединенные Штаты Америки так ее и не ратифицировали. А в 2008 году пятерка государств, чье побережье омывает Северный Ледовитый океан (Канада, Дания, Норвегия, Россия и США), выступили с Илулиссатской декларацией, в которой они пообещали урегулировать свои конфликтующие притязания упорядоченно, а также выразили поддержку Конвенции ООН по морскому праву и Арктическому совету – двум международным основам, наиболее актуальным для региона.

Арктические державы выполнили свое обещание. В 2010 году Россия и Норвегия урегулировали свои давние разногласия по морской границе возле островов Шпицберген. А Канада и Дания в настоящее время рассматривают предложение о разделе необитаемого скалистого острова Ганса, из-за которого они спорят десятилетиями. В 2011 году страны Арктики под эгидой и при посредничестве Арктического совета подписали соглашение о поисково-спасательных работах. В апреле они начали работу над соглашением, регулирующим промысловое рыболовство, а этим летом окончательно договорятся о своих планах по совместному реагированию на разливы нефти. Некоторые арктические страны даже пользуются услугами ледоколов друг друга для составления карт морского дна в рамках процесса демаркации своих протяженных континентальных шельфов, что предусмотрено Конвенцией ООН по морскому праву. Некоторые камни преткновения пока остаются – Оттава и Вашингтон, например, никак не могут договориться, является ли Северо-Западный проход международным проливом, или он находится во внутренних водах Канады, и где именно пролегает морская граница моря Бофорта. Однако самые острые противоречия урегулированы, а то, что не нашло разрешения, находится далеко в море и относится к наименее ценным с экономической точки зрения районам Северного Ледовитого океана.

Для такого сотрудничества не понадобился какой-то новый, единый и всеохватывающий правовой механизм. Вместо него страны заключили целую серию двусторонних и многосторонних соглашений по инициативе Арктического совета, которые прочно привязаны к Конвенции ООН по морскому праву. Обеспечив прочную договорную основу, страны Арктики создали условия для долговечного экономического подъема в регионе.

РЕГИОН БОЛЬШИХ БОГАТСТВ

На большинстве карт физическое величие и громадность Северного Ледовитого океана и Арктики скрыты от глаза. Аляска, которую на американских картах изображают в отдельном прямоугольнике где-нибудь в углу, - на самом деле в два с половиной раза больше Техаса, а длина ее береговой линии - больше, чем у 48 континентальных штатов, вместе взятых. Гренландия больше всей Западной Европы. Область за Полярным кругом составляет восемь процентов земной поверхности и 15 процентов суши.

Там также находятся гигантские запасы нефти и газа. Это главная причина, по которой данный регион кажется столь многообещающим в плане экономики. Нефтяные и газовые месторождения находятся в основном в Западной Сибири и на севере Аляски в районе Прудо-Бей. На их долю приходится 10,5 процента общемировой добычи нефти и 25,5 процента добычи газа. И эти цифры могут вскоре резко увеличиться. Согласно первоначальным оценкам, в Арктике может находиться примерно 22 процента неразведанных мировых запасов нефти и газа. Такие данные приводит Геологическая служба США. Все эти богатства недавно стали доступными и весьма привлекательными благодаря отступающему морскому льду, увеличению сезона бурения в летние месяцы и новым технологиям разведки.

Частные компании уже пришли в Арктику. Несмотря на высокую стоимость извлечения нефти и нормативные препятствия, Shell вложила 5 миллиардов долларов в проведение нефтеразведки в Чукотском море на Аляске, а шотландская компания Cairn Energy инвестировала 1 миллиард долларов для проведения аналогичных работ у побережья Гренландии. Газпром и Роснефть планируют потратить многие миллиарды долларов на освоение российской части Арктики, где эти государственные компании в партнерстве с ConocoPhillips, ExxonMobil, Eni и Statoil намерены разрабатывать удаленные сибирские месторождения. Бурное развитие технологии гидравлического разрыва пласта может со временем привести к снижению цен на нефть, однако это не меняет то обстоятельство, что в Арктике находятся десятки миллиардов баррелей нефти, которая когда-нибудь поможет удовлетворить растущий мировой спрос. Более того, эти новые технологии уже приходят в Арктику. На севере Аляски начались поисково-разведочные работы с применением технологии гидроразрыва пласта, а прошедшей весной Shell и Газпром подписали крупное соглашение о добыче нефти из битуминозных сланцев в российской части Арктики.

А ведь есть еще и другие полезные ископаемые. Сейчас, когда лето стало длиннее, появилось дополнительное время для поиска залежей минерального сырья, а отступление морского льда открывает глубоководные порты для его экспорта. В Арктике уже работает самая производительная в мире цинковая шахта Ред Дог в северной части Аляски, а также самое крупное в мире производство никеля в северном российском городе Норильске. Благодаря в основном России, Арктика производит 40 процентов общемирового объема палладия, добывает 20 процентов алмазов в мире, 15 процентов платины, 11 процентов кобальта, 10 процентов никеля, девять процентов вольфрама и восемь процентов цинка. На Аляске находится более 150 перспективных месторождений редкоземельных элементов, и если бы этот штат являлся самостоятельным государством, он вошел бы в первую мировую десятку по запасам многих из вышеперечисленных минералов. И это только начало. Разведка Арктики только набирает темпы. А когда начнется добыча, появятся все основания полагать, как это часто бывает, что будут открыты еще большие богатства.

Предстоящий арктический бум связан не только с добычей минералов и энергоресурсов. Северные леса этого региона, состоящие из канадских елей, сосен и пихт, составляют восемь процентов общемировых запасов, а в его водах добывается 10 процентов общемирового улова рыбы. Модифицированные танкеры смогут когда-нибудь перевозить чистую пресную воду с ледников Аляски в южную часть Азии и Африки.

Уникальная география Арктики это само по себе ценное богатство. Если посмотреть на глобус со стороны Северной полюса, мы увидим, что этот регион находится на перекрестке дорог самых производительных мировых экономик. Исландская авиакомпания Icelandair уже предлагает околополюсные перелеты между Рейкьявиком, Анкориджем и Санкт-Петербургом. А запланированные к прокладке подводные телекоммуникационные кабели свяжут северо-восточную Азию, северо-восток Соединенных Штатов и Европу. Высокие широты Арктики это хорошее место для расширения сети наземных станций для спутников на полярных орбитах. Имея мощнейшие приливы, Арктика обладает значительным гидроэнергетическим потенциалом, а ее геологическое строение создает колоссальные возможности для геотермальной энергетики, о чем свидетельствует алюминиевая промышленность Исландии, работающая на геотермальных установках. Низкие температуры также делают Арктику привлекательным местом для сооружения центров хранения данных. Один такой центр компания Facebook строит на севере Швеции. А в подземелье, вырытом в холодном скальном основании Шпицбергена, хранятся сотни тысяч семян различных растений.

По мере таяния льдов казавшиеся когда-то сказкой короткие морские пути превращаются в реальность. Северо-Западный проход, пролегающий через Канадский архипелаг, пока покрыт льдом. Но в 2010 году, впервые в истории четыре коммерческих судна прошли по Северному морскому пути выше Евразии из северо-западной Европы в северо-восточную Азию. В 2011 году таких судов было уже 34, а прошлым арктическим летом их стало 46. Северному морскому пути пока еще очень далеко до того, чтобы составить конкуренцию Суэцкому и Панамскому каналам, отобрав у них значительную часть перевозок, но он сегодня уже не является фантазией моряков. Это все более приемлемый и конкурентоспособный маршрут для танкеров, стремящихся сократить тысячи миль морского пути, которые им приходится проходить на пути через Малаккский и Гибралтарский проливы. Он также является новым экспортным каналом для теплеющих сельскохозяйственных угодий и шахт, возникающих на северном побережье России, где крупнейшие реки страны впадают в океан. Признавая перспективность данного маршрута, российское Министерство транспорта недавно создало в Москве Администрацию Северного морского пути, которая выдает разрешения, следит за погодой на море, а также размещает вдоль маршрута новые средства навигации. Когда морской лед растает еще больше, откроется и морской путь, проходящий непосредственно через Северный полюс вдали от российского побережья.

ФИНАНСОВО НАДЕЖНЫЕ

Конечно, одних только полезных ископаемых и благоприятных географических условий недостаточно, чтобы этот регион стал экономически рентабельным. Достаточно вспомнить про Ближний Восток. Но в Арктике есть и кое-что еще. Для начала, большинство стран, часть территории которых лежит севернее полярного круга, находятся в весьма неплохом финансовом состоянии. У Дании, Норвегии, Финляндии и Швеции соотношение долга к ВВП ниже 54%, а в России оно составляет всего 12%. У США это соотношение равно 75%, но пока они защищены от высоких процентных ставок благодаря тому, что доллар является мировой резервной валютой, а на Аляске такой бюджетный профицит, что она получила от Standard & Poor’s кредитный рейтинг ААА. В Канаде соотношение долга и ВВП выше, но эта страна исключительно стабильна, а на Всемирном экономическом форуме в 2012 году ее банковскую систему назвали самой надежной и состоятельной в мире. Такую оценку Канада получает пятый год подряд. Исландия пока не справилась с последствиями краха своей финансовой системы в 2008 году, но там подъем экономической активности идет рекордными темпами. В 2012 году ВВП страны увеличился на 2,7%, а уровень безработицы снизился на 5,6%. Хорошее финансовое состояние арктических стран говорит о том, что данный регион может похвастаться привлекательным инвестиционным климатом для частного капитала, особенно в сравнении с другими странами, обладающими богатыми ресурсами.

В некоторых странах Арктики имеются значительные фонды национального благосостояния, которые финансируются из арендной платы за право добычи нефти и газа. Благодаря таким ресурсам эти государства могут финансировать инфраструктурные проекты, стимулирующие развитие региона. Самый большой фонд национального благосостояния у Норвегии, он составляет 700 миллиардов долларов. У России фонд национального благосостояния равен 175 миллиардам долларов. Постоянный фонд Аляски составляет 45 миллиардов, что позволяет штату не взимать подоходный налог. Он даже выплачивает каждому своему жителю ежегодные дивиденды. Если государство мыслит стратегически, эти средства можно направить на создание транспортного и энергетического скелета в Арктике, который позже обрастет экономической тканью и мышцами.

За явным исключением России страны Арктики также имеют предсказуемую правовую систему и четкие правила, благоприятные для инвестиций. Соединенные Штаты, Дания, Норвегия, Исландия, Финляндия, Швеция и Канада входят в первую двадцатку индекса Всемирного банка по простоте ведения бизнеса. Благодаря правовой определенности, обеспечиваемой прочными государственными институтами, у этих стран мало проблем с привлечением иностранного капитала. В отличие от других экономик из новых районов освоения, там инвесторы могут быть полностью уверены в том, что правительства Северной Америки и Скандинавии не национализируют частные активы, не потребуют откатов и не вынесут спорные судебные решения.

ОХОТА ЗА БОГАТСТВОМ

Ни один обладающий реальными и рукотворными ресурсами регион не может долго оставаться без внимания Китая. Это в полной мере относится и к Арктике, где Китай прилагает целенаправленные попытки проникновения. Особенно это касается Исландии и ее наполовину автономного соседа Гренландии. Все это имеет далеко идущие геополитические последствия. В мае Арктический совет предоставил Китаю статус наблюдателя, одновременно дав его Индии, Италии, Японии, Сингапуру и Южной Корее.

Китай видит в Исландии стратегический плацдарм для проникновения в арктический регион. Именно поэтому в прошлом году туда нанес официальный визит премьер-министр Вэнь Цзябао (после чего он направился в Данию для обсуждения Гренландии). Китайская государственная судоходная компания хочет заключить с Рейкьявиком договор о долгосрочной аренде портовых мощностей, а китайский миллиардер Хуан Нубо (Huang Nubo) долгие годы пытается застроить участок земли в северной части острова площадью в 260 квадратных километров. В апреле Исландия подписала с Китаем соглашение о свободной торговле, став первой европейской страной, поступившей таким образом. В то время как США в 2006 году закрыли в Исландии свою военную базу времен холодной войны, Китай расширяет там свое присутствие, строя самое крупное иностранное посольство в этой стране, посылая туда нескончаемый поток бизнесменов, а в августе прошлого года отправив в рейкьявикский док свой ледокол Xue Long (Снежный дракон).

Главная привлекательность Гренландии в ее недрах. Кроме железной руды и нефти этот остров обладает богатыми месторождениями редкоземельных элементов, по добыче и поставкам которых в мире лидирует Китай. В Гренландии проживает менее 60000 человек, однако этот остров за прошедшие годы принял немало азиатских делегаций. В сентябре прошлого года бывший президент Южной Кореи Ли Мен Бак (Lee Myung-bak) принял участие в подписании соглашения между южнокорейской и гренландской государственными горнодобывающими компаниями. До него там побывал бывший китайский министр земельных и природных ресурсов Сю Шаоши (Xu Shaoshi), который также подписал несколько соглашений о сотрудничестве. Пока созданные совместные предприятия занимаются в основном поисками и разведкой, но вскоре они могут превратиться в мегапроекты, которые будут кормить испытывающие ресурсный голод рынки Азии.

С тех пор как Дания в 1979 году предоставила Гренландии самоуправление, она уверенно идет к полной автономии. В 2009 году остров получил контроль над своей юридической системой и природными ресурсами. Местная власть воспользовалась этой свободой для налаживания коммерческих отношений с Китаем, Южной Кореей и другими странами. Если иностранные инвестиции будут приходить в Гренландию такими же темпами как сегодня, за счет местных доходов со временем можно будет отказаться от ежегодной субсидии в 600 миллионов долларов, которую остров получает от Копенгагена. Это позволит Гренландии потребовать для себя политической независимости. Избиратели на острове в мае одобрили такой путь, когда выступающая за развитие партия «Сиумут» (Вперед) получила большинство в гренландском парламенте. Если экваториальные микрогосударства могу вскоре исчезнуть из-за подъема уровня моря, Гренландия вполне может стать первой страной, родившейся на волне климатических изменений.

Между тем, страны Арктики и сами вкладывают деньги в свои замороженные территории. Россия здесь идет впереди под руководством полного энтузиазма президента. У нее есть ряд государственных программ, нацеленных на вложение инвестиций в инфраструктуру северного российского побережья. В Канаде правительства территории Юкон, Северо-Западных территорий, Нунавута и Квебека создали офисы развития для привлечения инвестиций. В мае, когда Канада стала председательствовать в Арктическом совете, она назначила главу Агентства развития северных территорий старшим руководителем по Арктике, дав ему указание проводить политику Арктического совета «на благо развития народов Севера». Норвежские компании уже несколько лет участвуют в совместных проектах с российскими коллегами по разведке и добыче нефти и газа в Баренцевом море. Аляска также приняла и проводит политику, нацеленную на развитие. Среди прочего, она понижает нефтяные и газовые налоги, а также сдает в аренду все больше государственных земель.

А вот город Джуно на Аляске борется с обструкционизмом федерального правительства, которое не дает доступа к федеральным землям и вынуждает застройщиков преодолевать очень обременительную процедуру получения разрешительной документации, а также сталкиваться с бесконечной нормативной неопределенностью. Сейчас руководству Аляски больше всего хочется, чтобы федеральное правительство не путалось под ногами. Не приносящее никакой пользы отношение Вашингтона демонстрирует его общую пассивность в проведении арктической политики. Весь мир уже пробудился и осознал растущую значимость данного региона, а вот США, похоже, крепко-накрепко заснули, уступая игровое поле более активным соперникам.

ПРОБУЖДЕНИЕ АРКТИКИ

Хорошая новость заключается в том, что догнать остальных еще не поздно. Совершенно очевидно, что начать Америке надо с присоединения к тем 164 странам, которые подписали Конвенцию ООН по морскому праву. Как это ни парадоксально, Вашингтон участвовал в составлении проекта договора. однако республиканцы в сенате, выдвинув неверные аргументы о той угрозе, которую конвенция якобы представляет для суверенитета США, сумели заблокировать ее ратификацию и делают это на протяжении десятилетий. В результате наносится ощутимый вред национальным интересам.

Конвенция позволяет странам претендовать на исключительную юрисдикцию над участками своих континентальных шельфов, простирающимися за пределы 200-мильной экономической зоны, установленной договором. Что касается США, то они могли бы получить особые права на дополнительные 350000 квадратных миль океана, что соответствует половине размера всей «луизианской покупки». Но поскольку Америка не является участницей Конвенции ООН по морскому праву, другие страны не могут признать ее претензии на расширенную зону континентального шельфа в море Бофорта и в Чукотском море (и в других местах). А отсутствие четкого правового титула отбивает у частных фирм охоту вести разведку и добычу нефти и газа на глубоком морском дне. Из-за отказа от ратификации конвенции Соединенные Штаты оказываются на самом заднем ряду в вопросах установления новых правил для Арктики. Количество судов, проходящих через Берингов пролив, постепенно увеличивается, а у Вашингтона нет никаких инструментов для оказания влияния на нормы и правила для морских путей и защиты рыболовных промыслов и уязвимой среды обитания животных и растений. Этот договор также закрепляет международный правовой принцип свободы судоходства, на который опираются ВМС США при проецировании своей силы в мировых масштабах.

Неудивительно, что все, начиная с главы торгово-промышленной палаты и президента НКО Natural Resources Defense Council, и кончая председателем Объединенного комитета начальников штабов (а также всеми ныне здравствующими госсекретарями) выступают за ратификацию конвенции Соединенными Штатами. Сенату давно уже пора прислушаться к их советам. Сомневающиеся республиканцы в сенате препятствуют ратификации, утверждая, что это ограничит американский суверенитет. Но это не аргумент, а отвлекающий маневр, поскольку Соединенные Штаты все равно соблюдают все условия конвенции, а с ее ратификацией Вашингтон получил бы дополнительные права и большее влияние. Скорее всего, в сенате достаточно умеренных республиканцев, чтобы обеспечить прохождение договора, и это может произойти в том случае, если ратификация станет приоритетом для президента.

Если говорить в целом, Вашингтону надо продолжать процесс разработки последовательной и понятной концепции по Арктике, что уже сделали другие страны. В мае текущего года Белый дом опубликовал национальную стратегию для арктического региона. Данный документ стал многообещающим началом, и в нем сделано много для развития и совершенствования президентской доктрины национальной безопасности, которую в 2009 году издала администрация Джорджа Буша. Администрация Обамы заслуживает похвалы за публикацию такой стратегии, поскольку при ее разработке она обращалась к правительству Аляски и особенно к коренным народам, чей голос и опыт имеют важнейшее значение. Однако Соединенные Штаты запоздали с началом этой работы, и им предстоит еще многое сделать для разработки общенациональных подходов к Арктике и создания сил и средств по проецированию силы в этом регионе.

Для начала США необходимо нарастить свое присутствие в Арктике. Для этого потребуется построить ледоколы, поскольку в настоящее время ни один из кораблей ВМС США не в состоянии бороздить воды Северного Ледовитого океана. Здесь Соединенные Штаты опять же отстают от своих соседей. У России имеется 30 ледоколов, причем некоторые из них атомные, а у Канады 13. Даже у Китая и Южной Кореи, не имеющих выхода к Арктике, имеется несколько новых ледоколов. У береговой охраны США ледоколов три: один неисправен, один был спущен на воду в 1976 году и находится на последнем издыхании, а еще один является в большей мере плавающей научной лабораторией, чем военным судном.

Но даже если завтра конгресс выделит деньги на строительство ледоколов, США придется руководствоваться положениями закона 1920 года о торговом флоте (закон Джонса), который предписывает, что суда, совершающие плавание между американскими портами, должны строиться в Соединенных Штатах. По оценке береговой охраны, пройдет не менее десяти лет, прежде чем агонизирующие судоверфи построят хотя бы одно новое судно. К этому времени весь летний лед в Арктике может исчезнуть. Конгресс должен ослабить требования своего протекционистского закона и дать возможность береговой охране и военно-морским силам закупать суда за рубежом либо брать частные американские корабли в аренду.

Кроме того, у Соединенных Штатов в Арктике нет глубоководных портов, нет военных авиабаз, нет комплексной сети наблюдения за арктическим судоходством, которая особенно нужна в Беринговом проливе шириной 90 километров, соединяющем Тихий и Северный Ледовитый океан. Федеральное правительство должно развивать вполне реальный успех Аляски в этих областях, которого она добилась самостоятельно за последние несколько лет. Вашингтону не нужно тратить те огромные деньги, которые он израсходовал на строительство каналов, мостов, плотин и дорог, соединивших и открывших для освоения американский Запад. Но некие минимальные инвестиции помогут США успешно конкурировать в данном регионе.

И наконец, Соединенным Штатам следует возродить и активизировать свою арктическую дипломатию. Следуя примеру других стран региона (а также Японии и Сингапура), Америка должна назначить высокопоставленного дипломата послом по Арктике, чтобы он представлял интересы США на таких форумах как Арктический совет. Отправляя на арктические мероприятия дипломатов низкого ранга, в то время как другие страны на них представлены министрами иностранных дел, Вашингтон подает четкий сигнал о том, что этот регион для него не важен. В мае в заседании Арктического совета принял участие госсекретарь Джон Керри, а до него это сделала госсекретарь Хиллари Клинтон. Такую практику следует продолжать. Дабы напомнить американцам, что они живут в арктической стране, президент Барак Обама должен уделить внимание Арктике в своем послании к конгрессу, как это делают в выступлениях в своих законодательных органах канадский премьер-министр Стивен Харпер и президент России Владимир Путин.

Благодаря развитию контактов можно даже улучшить российско-американские отношения. В соответствии с договором от 1867 года, по которому Российская империя продала Аляску Соединенным Штатам, две страны выразили «желание укреплять по мере возможности существующее между ними доброе взаимопонимание». Тогдашний госсекретарь Уильям Сьюард (William Seward) выразил надежду, что это приобретение поможет добиться этой цели. Но на протяжении многих последующих десятилетий Россия и Америка так и не смогли построить добрые отношения. Однако сегодня Арктика может стать тем источником для сотрудничества, о котором говорил Сьюард. В Беринговом море у России и США общие цели, и у них имеется масса возможностей для сотрудничества в таких областях как контроль и проверки иностранных рыболовецких флотов, устранение разливов нефти и оказание помощи в навигации.

НОВЫЙ ТИП СОТРУДНИЧЕСТВА

Климатические изменения преобразуют Арктику в плане геополитики, превращая ее в колоссальный щедрый дар, созревший для использования предпринимателями 21-го века. Страны должны подтверждать свою верность мирному курсу, которым они следуют в настоящее время. Однако политическим руководителям следует всерьез задуматься над созданием общих представлений об освоении арктических ресурсов. Экономическое развитие не должно вести к экологической катастрофе. Открытие Арктики для освоения дает редчайшую возможность для устойчивого развития ее экономики с учетом будущих требований и мер защиты окружающей среды.

Чтобы такой подход начал действовать, странам необходимо найти правильный баланс между природоохранной деятельностью и эксплуатацией ресурсов. Один из способов свести воедино капитализм и рациональное природопользование состоит в том, чтобы ценить природу как форму капитала и учитывать природоохранные потребности при принятии решений на разработку и освоение. Например, нужны программы управления рыбным промыслом, в которых устанавливаются квоты по вылову. Нужны программы по защите лесов за счет создания свободнообращающихся ценных бумаг. Такие программы имеются, и нужно лишь применить их к Арктике. Чтобы они там заработали, нужен полный учет имеющихся ресурсов. Поэтому государствам, правительствам, неправительственным организациям и прочим крайне важно провести всеохватывающую перепись природных ресурсов, полезных ископаемых и биологического разнообразия региона. Когда появятся исчерпывающие научные данные, страны смогут принимать более грамотные решения о развитии, сопоставляя риски для этой уязвимой окружающей среды с другими приоритетами из сферы экономики и национальной безопасности. Цель должна состоять в поиске золотой середины между борцами за окружающую среду, которые хотят незамедлительно превратить Арктику в природный заповедник, и толпой, скандирующей «Бурите, братцы, бурите» и ставящей превыше всего эксплуатацию ресурсов.

Для Аляски это означает, что все нефтегазовые проекты должны рассматриваться и осуществляться в индивидуальном порядке. При этом часть прибыли от них должна направляться на создание более диверсифицированной экономики. В противном случае государство рискует превратиться в очередную нефтяную колонию, униженную ресурсным проклятием. Аляска должна вкладывать свое богатство в недоразвитую систему высшего образования, финансировать амбициозные инфраструктурные проекты и формировать политику привлечения талантливых иммигрантов, стимулируя их на создание нового бизнеса, например, энергетических предприятий возобновляемых источников. Здесь можно брать пример с Норвегии, которая воспользовалась упавшим ей прямо на голову нефтяным богатством для финансирования прогрессивного государства и запуска с толчка сектора возобновляемых источников энергии. Такой подход будет в духе аляскинских традиций, соответствуя конституции штата, в которой говорится, что «Аляска поощряет и стимулирует заселение своих земель и разработку своих ресурсов, предоставляя их для использования с максимальной пользой и в соответствии с интересами общества».

Арктика дает прекрасную возможность переписать правила игры для развития экономики в пограничной полосе освоения. Но начинать надо уже сейчас, до того, как разливы нефти, подобные произошедшему в Мексиканском заливе, загрязнят Арктику и лишат ее привлекательности. Арктика согревается быстрее, чем мы предсказывали, и теперь это лишь вопрос времени, прежде чем, морской лед в летний период будет полностью исчезать, а регион станет доступен для масштабного освоения и развития. Если хозяйствовать там правильно, Арктика станет хорошо охраняемой и защищенной природной средой и мощным двигателем экономического роста. Это даст колоссальные выгоды и преимущества как людям со стороны, так и обитателям этого богатейшего края.

Источник

Италия оказалась в центре очередного политического кризиса, угрожающего ее существованию. И почему то вопреки всем ожиданиям бывший премьер-министр Сильвио Берлускони снова стал его главным героем. Партия Берлускони «Вперед, Италия» на прошлой неделе создала предпосылки для распада правящей коалиции левых и правых сил. Именно это произойдет, если парламентская комиссия по дисциплинарным вопросам потребует лишить Берлускони депутатского мандата, а вместе с ним и неприкосновенности, после чего тот будет вынужден сесть на год в тюрьму за налоговое мошенничество. Последний приступ политической дестабилизации вызвал не просто стандартную процедуру ругани в итальянском политическом классе. Он самым серьезным образом ухудшил перспективы и без того слабой итальянской экономики, отпугнув инвесторов и резко остановив процесс экономических реформ. Миланская биржа в понедельник опустилась на 1,2 процента. Похоже, Берлускони готов рисковать будущим своей страны ради спасения собственной шкуры, пусть даже временного.

Конечно, в связи с эти возникает вопрос: почему ему вообще удалось это сделать? Согласно любым оценкам, политическая карьера Берлускони должна была завершиться уже давно. Самая выдающаяся заслуга этого человека перед страной за десять лет работы премьер-министром — это та изобретательность, с которой он занимается своими сексуальными похождениями. За 12 лет, прошедших с первого избрания Берлускони на пост премьера, Италия стала единственной страной в Европе с отрицательным показателем темпов роста. Его открыто презирает не только бывшая жена, которая, наконец, взбунтовалась против наглых супружеских измен, но и большинство зарубежных руководителей. (Канцлер Германии Ангела Меркель сыграла весьма существенную роль в кончине его последнего кабинета.) Когда суды, наконец, вынесли в этом году приговор Берлускони, признав его виновным в налоговом мошенничестве, возникло вполне разумное предположение о том, что его длительным приключениям во власти пришел конец. Предположение оказалось ошибочным.

Сегодня каждый четвертый итальянец говорит о том, что он бы все равно проголосовал за кабальеро — даже если тот добьется роспуска правительства, чтобы избежать тюрьмы. Как удалось Берлускони сохранить такую популярность, учитывая нескончаемую череду скандалов и невыполненных обещаний, негативные показатели роста и задержки с реформами? Люди проницательные и умудренные опытом обычно указывают на его колоссальную медиа-империю. Ему принадлежит контроль над тремя телевизионными сетями, над многочисленными радиостанциями, газетами, журналами и издательскими домами, не говоря уже о футбольном клубе «Милан» и о правах на трансляцию. Но низводить популярность кабальеро до его медийных активов было бы упрощенчеством. Этим не объясняется постоянная популярность Берлускони во время пребывания в оппозиции. Этим можно объяснить только его популярность во время избирательных кампаний, когда он был действующим премьером и плюс к этому имел в своем распоряжении государственное телевидение. СМИ — это одна из составляющих его привлекательности и популярности, но отнюдь не главная.

Правильный ответ на этот вопрос заключается в одном-единственном слове: налоги. Избирательная база Сильвио Берлускони — это огромная масса итальянцев, считающих, что вся политическая и юридическая система страны выстроена против них, и прежде всего это касается налогового законодательства. Кабальеро всегда с готовностью и энтузиазмом превращал это недовольство в открытую враждебность. Итальянцев влекут к Берлускони не его предполагаемые связи с мафией, не заявления с расистской окраской и не его погоня за юбками. Их привлекают и забавляют его бесцеремонные популистские заявления в адрес власть имущих, как в Италии, так и за ее пределами. Он играет роль непослушного проказника, знакомую итальянцам по классическим оперным комедиям. В этом смысле приговор экс-премьеру за налоговые преступления лишь усилил его привлекательность в обществе.

Если говорить объективно, то итальянское налоговое законодательство — это сплошная неразбериха. Налоговая система настолько сложная и запутанная, что итальянские компании и специалисты оказываются в неравном положении со своими иностранными коллегами. По данным Eurostat, средняя эффективная налоговая ставка в Италии равна 58%, в то время как в Германии она составляет 43%, в Британии 40%, а в Испании 29%. Журнал L’Espresso недавно сравнил зарплаты рабочих автомобильных предприятий в Германии и Италии. Оказалось, что немецкий рабочий отдает в виде налогов до 20% заработка, а его итальянский коллега платит 33%. И это без учета местных налогов и налога на недвижимость. Между тем, итальянские налоговики порой позволяют налоговым обманщикам со связями отделываться легкими штрафами, несмотря на чудовищные многолетние уклонения. Всю свою карательную энергию сборщики налогов сосредотачивают на среднем классе, который старается платить налоги как положено.

В целом, в стране существует очень циничное отношение к неравенству — не только к финансовому, но и к разрастающейся пропасти между людьми со связями и людьми без них. Когда премьер-министр Энрико Летта недавно заявил, что выдвинет кандидатуру Италии на проведение Олимпийских игр в 2024 году, население отреагировало на это негативно. Похоже, итальянцы посчитали, что Олимпиада станет для богачей очередной возможностью заработать в ущерб остальному народу, поскольку фирмы со связями получат контракты на строительство стадионов и инфраструктуры, а счета будут оплачивать рядовые граждане.

Но свое недовольство политикой итальянцы обычно обращают в жалобы на налоговое законодательство. Меньше всего они хотят повышения налогов, и именно поэтому мало кто испытывает теплые чувства к левоцентристским партиям, не говоря уже о чиновниках из Евросоюза, которые говорят, что казне нужны новые поступления. Они предпочитают популистские заявления Берлускони о том, что налоги необходимо свести к минимуму, а при каждом удобном случае их следует игнорировать.

Примером тому стали последние общенациональные выборы, которые состоялись 24 февраля. Перед ними все опросы указывали на то, что победу одержит левоцентристская Демократическая партия во главе с Пьером Луиджи Берсани (Pier Luigi Bersani). Но когда в борьбу в начале февраля вступил Берлускони, пообещавший отменить новый ненавистный налог на недвижимость, политический дискурс в стране изменился буквально за сутки. Как только Берлускони выступил со своим обещанием (он дал его, не посоветовавшись с собственной партией), италоязычный интернет заполнили комментарии по поводу его плана. Похоже, никто уже не думал ни о Берсани, ни о действующем премьер-министре Марио Монти. Окончательным результатом стала практическая ничья между левыми и правыми центристами, а также изумительный показатель в 25 процентов голосов, отданных бывшему комику Беппе Грилло (Beppe Grillo). В итоге возникла злополучная «большая коалиция», действующая в стране по сей день.

В определенном смысле политическая судьба Берлускони находится в руках у его соперников. Если левоцентристы не признают глубокую антипатию народа к налогам, то партия Берлускони еще поболтается во власти. Может, он уже никогда не станет премьером, но «Вперед, Италия» выдвинет какого-нибудь жизнеспособного суррогатного кандидата, и Берлускони сохранит свои влиятельные позиции в Риме. (Среди знатоков бытует мнение, что знамя подхватит одна из дочерей кабальеро — директор издательства Марина или менеджер футбольного клуба «Милан» Барбара, хотя я сомневаюсь в том, что Берлускони разрешит дочерям нырять в нечистоты римской политики.)

Похоже, что сейчас у левоцентристов появился лидер, обладающий сметкой Берлускони, но гораздо более честный и непорочный. Мэр Флоренции Маттео Ренци (Matteo Renzi) — это итальянский вариант бывшего президента США Билла Клинтона в период его восхождения на политический Олимп: он молод, харизматичен, либерален, и у него традиционная семья. (У него отсутствует клинтоновская репутация распутника.) Ренци хочет модернизировать экономику и обещает более скромный налоговый кодекс. Подобно Клинтону во время его политического подъема, Ренци непопулярен среди стойких приверженцев его собственной партии, представляющих собой странную смесь из бывших коммунистов и христианских демократов. Умеренному премьеру Энрико Летте было бы целесообразно протянуть Ренци руку и заключить соглашение о партнерстве. Это усилило бы привлекательность партии, как в плане персоналий, так и в плане политики.

С чисто макроэкономической точки зрения, повышение налогов нужно Италии меньше всего. В стране до сих пор не преодолена рецессия; во время финансового кризиса в Европе многие итальянские компании почили в бозе; уровень безработицы опасно высок; самые лучшие и талантливые представители Италии в поисках работы за рубежом покидают страну сразу после окончания университетов. Вывод денег из экономики лишь нанесет ущерб краткосрочным перспективам страны. Конечно, в долгосрочной перспективе Италии понадобится фундаментальная экономическая реформа — ведь ее ВВП остается без изменений почти 20 лет. Повышение налогов для какой-то части итальянцев может со временем стать частичным решением проблемы.

Но знать правильный политический курс — этого в политике недостаточно. Личность там тоже имеет значение, как и настроения электората. Исключительное достоинство Берлускони (и секрет его политического долголетия и влияния) заключается в том, что он чувствует недовольство общества и пользуется им. Но хотя широкая публика влюблена в кабальеро, она недовольна недомоганием своей страны и хочет, чтобы кто-то осознал и признал ее желание обрести надежду. Если итальянским левоцентристам удастся найти кандидата, способного это сделать, они смогут, наконец, навсегда вытолкать Берлускони с политической сцены. В конце концов, у каждой комической оперы есть свой конец.

Источник

Это был телефонный звонок, которого я вообще не ожидал. Я только что вернулся домой после игры в теннис в зале. Это было воскресенье 16 марта 2008 года, вторая половина дня. Было холодно и ветрено. Звонил высокопоставленный чиновник и влиятельный член Совета управляющих Федеральной резервной системы США, который хотел обсудить недавнюю ссылку совета - это было сделано впервые за несколько десятилетий - на не совсем ясный, но взрывоопасный Раздел 13(3) Закона о Федеральной резервной системе. В широкой интерпретации эта статья наделяет Федеральную резервную систему правом почти неограниченного предоставления наличных средств практически кому угодно: в данном случае Федеральный резерв планировал предоставить кредит в размере примерно 29 миллиардов долларов банку J.P. Morgan для облегчения приобретения им инвестиционной фирмы Bear Stearns, находившейся на грани банкротства и потерявшей незадолго до этого около 20 миллиардов долларов наличными.

Банкротство компании Bear Stearns оказалось началом шестимесячной эрозии глобальной финансовой стабильности, кульминацией которой стало крушение банка Lehman Brothers 15 сентября 2008 года, вызвавшее, вероятно, самый крупный финансовый кризис в истории. Можно не сомневаться в том, что Великая депрессия 1930-х годов привела к значительно большему коллапсу в экономической активности. Однако никогда раньше краткосрочные финансовые рынки, помогающие каждодневной коммерции, не закрывались в глобальном масштабе. Когда инвесторы поменяли свое настроение с эйфории на страх, обильно орошенные ликвидностью рынки пересохли в одно мгновение, что привело во всем мире к сокращению экономической активности.

Последовавший за этим финансовый кризис оказался экзистенциальным кризисом для экономического прогнозирования. Традиционные методы предсказания макроэкономических событий - экономическое моделирование, истоки которого восходят к Джону Кейнсу, - не справилось со своей задачей именно в тот момент, когда это было больше всего нужно, к большому огорчению экономистов. Накануне кризиса изощренная система прогнозирования Совета директоров Федеральной резервной системы не смогла предсказать серьезных рисков для глобальной экономики. Не сделала этого и модель, разработанная Международным валютным фондом, который не далее как весной 2007 года пришел к выводу о том, что «глобальные экономические риски уменьшились» после сентября 2006 года и что «американская экономика в целом чувствует себя хорошо…, а поступающие из других мест данные являются весьма ободряющими». 12 сентября 2008 года, всего за три дня до начала кризиса, банк J.P. Morgan, возможно, главный финансовый институт Соединенных Штатов, выступил с прогнозом относительно того, что рост ВВП Соединенных Штатов будет ускоряться в первой половине 2009 года. Оценки предкризисного времени большинства профессиональных аналитиков и предсказателей, вероятно, лучше всего суммировал журнал Economist в декабре 2006 года: «Рыночный капитализм, этот мотор, движущий большей частью мировой экономики, кажется, хорошо выполняет свою работу».

Так что же в итоге не сработало? Почему почти все экономисты и достойные упоминания политики оказались слепыми перед надвигающейся катастрофой? Почему многочисленные эксперты, включая меня самого, не смогли заметить ее приближения? Я пришел к выводу, что важная часть ответа на этот вопрос заключается в очень старой идее: речь идет о «животном чутье» (animal spirits) - этот термин, как известно, придумал в 1936 году Кейнс для описания «спонтанного побуждения, скорее, к действию, чем к бездействию». Кейнс говорил об импульсе, побуждающем к экономической активности, однако сегодня экономисты используют термин «животное чутье» также для описания страха, подавляющего действие. Кейнс вряд ли был первым человеком, обратившим внимание на важность иррациональных факторов в процессе принятия экономических решений, и экономисты, конечно же, не упускали их из вида в течение последующих десятилетий. Проблема в том, то подобного рода поведение сложно измерить, и оно упорно не поддается любым попыткам систематического анализа. В течение десятилетий большинство экономистов, включая меня, исходили из того, что иррациональные факторы не могут быть составной частью ни одного надежного метода предсказаний.

Но после нескольких лет внимательного изучения проявлений животного чутья во время нескольких кризисов, я пришел к выводу о том, что люди, особенно в период очень сильного экономического стресса, ведут себя более предсказуемым образом, чем традиционно представляли себе экономисты. Еще более важно то, что подобное поведение поддается измерению и должно стать неотъемлемой составной частью экономического прогнозирования и процесса определения экономической политики. Оказалось, что это чутье демонстрирует последовательность, которая может помочь экономистам идентифицировать возникающий ценовой пузырь в акциях, сырьевых товарах и обменных курсах, и может помочь им предсказать экономические последствия обвала подобных активов и их восстановление.

Чутье в материальном мире

Экономика животного чутья охватывает широкий круг видов человеческой деятельности и пересекается с относительно новой дисциплиной - поведенческой или бихевиоральной экономикой (behavioral economics). Ее задача состоит в том, чтобы включить в процесс изучения более реалистичную версию поведения, чем модель совершенно рационального Homo economicus, использовавшуюся в течение столь долгого времени. Имеющиеся данные говорят о том, что эта более реалистичная точка зрения на поведение людей на рынке в обычных условиях прокладывает путь к экономическому росту, который будет несколько ниже по сравнению с тем случаем, если бы люди на самом деле были рациональными экономическими актерами. Если бы люди вели себя на том уровне рациональности, который предполагается в стандартных экономических учебниках, то уровень жизни в мире был бы ощутимо выше.

С точки зрения специалиста по прогнозам, вопрос состоит не в том, является ли поведение рациональным, а в том, является ли оно в достаточной степени повторяющимся и систематичным для того, чтобы его можно было измерить в цифровом виде и предсказать. Вызов заключается в лучшем понимании того, что Дэниель Канеман (Daniel Kahneman), ведущий бихевиоральный экономист, называет «быстрым мышлением», то есть основанными на быстрой реакции суждениями, с помощью которых люди обычно склонны определять многое, если не все, в своих повседневных решениях относительно работы финансовых рынков. Никто не защищен от эмоций страха или эйфории, являющихся преобладающими драйверами спекулятивных рынков. Однако люди по-разному реагируют на страх и эйфорию, и эти реакции создают особые, поддающиеся наблюдению шаблоны мышления и поведения.

Возможно, самым важным животным чутьем для предсказания является нежелание принимать на себя риски. Процесс выбора относительно того, на какой риск стоит пойти, а на какой - нет, определяет относительную ценовую структуру рынков, которая, в свою очередь, управляет потоком сбережений, направляемых на инвестиции, что является критической функцией финансов. Способность принимать на себя риски является основополагающей в жизни, но вопрос в том, является ли готовность к большему риску предпочтительнее готовности к меньшему. Если бы дело обстояло именно так, то спрос на ценные бумаги низкого качества превысил бы спрос на такие «свободные от риска» бумаги, как казначейские облигации США, а высококачественные бонды приносили бы больше прибыли, чем ценные бумаги низкого качества. Но так не происходит, и поэтому можно сделать очевидный вывод: взятие на себя рисков необходимо, но это не то, что активно ищет значительное большинство людей.

Границы терпимости по отношению к риску лучше всего поддаются определению с помощью разницы в доходности финансового рынка, то есть речь идет о спреде (spread) между доходностью ценных бумаг частного рынка и доходностью казначейских бумаг США. Такого рода спреды демонстрируют на удивление незначительные изменения в течение длительного периода времени. Спреды доходности между первоклассными корпоративными облигациями и казначейскими бумагами США в первые годы после гражданской войны, например, были похожими на те показатели, которые отмечались после Второй мировой войны. Это удивительное совпадение свидетельствует о долгосрочной стабильности в отношении нерасположенности к риску в Соединенных Штатах.

Еще один мощный аспект животного чутья - это временное предпочтение, склонность оценивать более высоко требования на собственность сегодня, чем требование на ту же самую собственность в какой-то фиксированный момент в будущем. Обещание доставки завтра уступает по своей ценности обещанию получения сегодня. Инвесторы ощущают этот феномен преимущественно через своих наиболее зримых контрагентов - через процентные ставки и нормы сбережения. Как и нерасположенность к риску, временное предпочтение показало удивительную стабильность: действительно, в Греции в V веке до рождения Христа процентные ставки находились на уровне, совпадающем с сегодняшними ставками. В период с 1694 года по 1972 год официальный уровень процента Банка Англии колебался в диапазоне от двух до десяти единиц. Он подскочил до 17% во время инфляции в конце 1970-х годов, но затем вновь вернулся к однозначным числам.

Таким образом, временное предпочтение также оказывает влияние на склонность людей к сбережению. Сильное предпочтение, отдаваемое сиюминутному потреблению, уменьшает желание человека к накоплению, а явно выраженное предпочтение, отдаваемое накоплению, уменьшает склонность к потреблению. В течение всей истории человечества временное предпочтение не имело важной детерминирующей роли при определении уровня накопления, так как до конца XIX века люди вынуждены были потреблять практически все, что они производили для того, чтобы просто не умереть. Мало что оставалось для накопления даже в том случае, если люди и были склонны это делать. Только после того, как промышленная революция вырвала людей из объятий хронического голода, временное предпочтение появилось в качестве важной - и удивительно стабильной - экономической силы. Следует иметь в виду, что реальные доходы семьи значительно выросли после XIX века, тогда как средний уровень сбережений в результате этого не увеличился. На самом деле в период мира в Соединенных Штатах после 1897 года личные сбережения по отношению к имевшемуся в распоряжении личному доходу почти всегда оставались внутри относительно узкого коридора от 5% до 10%.

Парадокс Джессела

В дополнение к стабильному и предсказуемому воздействию временного предпочтения влияние еще одного фактора животного чутья обнаруживается в подобных долгосрочных трендах: «демонстративное потребление» (conspicuous consumption), как назвал его экономист Торстейн Веблен (Thorstein Veblen) более века назад, является формой стадного поведения, особенности которого хорошо схвачены современным выражением «чтобы все было как у людей». Сбережение и потребление отражают усилия людей, направляемые на максимизацию их счастья. Однако счастье значительно больше зависит от того, как выглядят доходы людей на фоне доходов равных им по статусу знакомых или даже тех людей, которых они считают своими ролевыми моделями, - все это важнее, чем доходы в их абсолютном выражении. В 1995 году эксперты опросили группу аспирантов и преподавателей факультета общественного здоровья Гарвардского университета (Harvard School of Public Health). Им был задан вопрос: когда они будут более счастливы - зарабатывая 50 000 долларов в год, тогда как их коллеги будут получать половину этой суммы, или, зарабатывая 100 000 долларов, тогда как их коллеги будут получать в два раза больше? Большинство опрошенных выбрали вариант с меньшей зарплатой. Похожие показатели были получены в результате великолепного исследования, проведенного в 1947 году экономистами Дороти Брейди (Dorothy Brady) и Роуз Фридман (Rose Friedman). Они показали, что доля дохода американской семьи, потраченная на потребительские товары и услуги, во многом определялась не самим доходом, а тем, как эти доходы соотносились со средним уровнем дохода в стране. Проведенные исследования показывают, что в 2011 году семья со средним доходом потратила такое же количество своего дохода, как и семья в 1900 году, хотя с учетом инфляционных показателей доходы в 1900 году составили бы лишь небольшую часть доходов в 2011 году.

Такого рода стадное поведение также подхлестывает спекулятивные взлеты и падения. Если стадо начинает заправлять на бычьем рынке, то он становится весьма уязвимым к тому, что я называю парадоксом Джессела - в честь эстрадного комедийного актера Джорджа Джессела (George Jessel). В одном из своих традиционных номеров он рассказывал историю скептического инвестора, который после долгих раздумий решается вложить свои средства в акции. Он начинает с покупки 100 акций одной не очень хорошо продаваемой и не очень надежной компании. Но вот удача - цена увеличивается с 10 долларов за акцию до 11 долларов за акцию. Воодушевленный своим успехом и возомнив себя мудрым инвестором, он покупает дополнительное количество акций. Наконец, когда цена на приобретенные им бумаги достигает 30 долларов, он хочет их продать и получить наличные. Он звонит своему брокеру и просит его продать свои позиции. Брокер некоторое время колеблется, а затем спрашивает: «Кому?»

Классический рыночный пузырь образовывается в тот момент, когда стадное поведение подталкивает почти каждого инвестора к тому, чтобы действовать именно так, как вел себя герой шутки Джессела. Медведи становятся быками и загоняют цены еще выше. В архетипическом случае в верхней части рынка все становятся верующими, полностью убежденными в своей правоте, но при этом не остается никого из необращенных скептиков, которые могли бы купить акции у первого нового продавца.

По сути, именно так и произошло в 2008 году. Осенью 2007 года разница в доходности на долговых рынках значительно сузилась; спреды между «мусорными» облигациями с рейтингом CCC или ниже и десятилетними казначейскими облигациями США упали до исключительно низкого уровня. Почти все участники рынка осознавали растущие риски, но они также понимали, что этот пузырь может увеличиваться в объеме еще в течение многих лет. Поэтому финансовые компании опасались того, что в случае слишком быстрого сокращения активности они, вероятнее всего, потеряют долю рынка и, возможно, навсегда. В июле 2007 года председатель правления и генеральный директор Citigroup Чарльз Принс (Charles Prince) выразил эти опасения в ставшей сегодня знаменитой фразе: «Когда музыка останавливается, с точки зрения ликвидности, ситуация становится сложной. Но пока музыка играет, вы должны встать с места и танцевать. Мы все еще танцуем».

Финансовые компании пошли на риск, понимая, что они не смогут вовремя предсказать наступление кризиса для того, чтобы сократить свое присутствие на рынке. Однако они полагали, что этот риск носит ограниченный характер, и верили в то, что даже в том случае, если кризис действительно начнется, казавшийся ненасытным спрос на экзотические финансовые продукты будет спадать медленно, и это позволит им продать почти все их портфели без потерь. Они ошибались. Они не смогли понять, что рыночная ликвидность представляет собой преимущественно функцию величины имеющейся у инвесторов нерасположенности к риску, что является наиболее доминирующим животным чутьем, обеспечивающим активность финансовых рынков. При приближении к кризису увеличившаяся непредрасположенность к риску среди инвесторов порождала все более узкую кредитную разницу в доходности, а также большие объемы торговли, что создавало видимость наличия ликвидности и иллюзию того, что присутствующие на рынке компании способны продать почти все. Однако когда началось вызванное страхом сокращение рынка, эта ликвидность быстро испарилась, так как покупатели ушли с рынка. На самом деле на многих рынках в самый разгар кризиса 2008 года заявок на покупки практически вообще не было.

Жирные хвосты на тонком льду

Финансовые компании могли бы оградить себя от все большей готовности пойти на риск, если бы они сохраняли достаточную капитализацию. Если бы они, другими словами, были очень хорошо подготовлены к наступлению черного дня. К сожалению, они этого не сделали, а опасности, вызванные их плохой подготовленностью, не были полностью оценены даже в коммерческом банковском секторе. Так, например, в 2006 году Федеральная корпорация по страхованию депозитов (Federal Deposit Insurance Corporation), говоря от имени американских банковских регуляторов, заявила, что «более 99% всех застрахованных институтов отвечают требованиям самых высоких регуляторных стандартов в области капитала или даже превосходят их».

Но чем объясняется несрабатывание большого количества страховочных демпферов, которые должны были противодействовать надвигавшемуся кризису? Инвесторы и экономисты считали, что изощренная глобальная система управления финансовыми рисками сможет сдержать развал рынков. Парадигма управления рисками, рождение которой связано с именами и работами таких экономистов и лауреатов Нобелевской премии, как Гарри Марковиц (Harry Markowitz), Роберт Мертон (Robert Merton) и Майрон Шоулз (Myron Scholes), столь сильно завладела умами представителей экономической науки, центральных банков и регуляторов, что в 2006 году она стала сердцевиной глобальных банковских стандартов, получивших название «Базель II» . Глобальным банкам разрешалось, в определенных пределах, применять свои собственные модели работы в условиях риска для оценки требований к собственному капиталу. Большинство из этих моделей были основаны на параметрах, взятых только за последнюю четверть столетия проведения наблюдений. Но даже изощренная модель быстрой обработки данных, покрывающая последние пять десятилетий, не была способна предсказать надвигавшийся кризис.

Математические модели, способные определять риски, являются, несомненно, лучшими проводниками в области их оценки, чем «практическое правило», существовавшее в этой сфере полвека назад. И сегодня все еще сложно найти ошибку в концептуальных рамках подобных моделей, если речь идет непосредственно о них. Элегантная модель оценки опционов, разработанная Шоулзом и его уже умершим коллегой Фишером Блэком (Fischer Black), не менее значима и полезна сегодня, чем это было во время ее разработки в 1973 году. Однако в условиях растущей в течение нескольких лет эйфории, предшествовавшей краху 2008 года, менеджеры частных рисков, Федрезерв и другие регуляторы не смогли обеспечить адекватную капитализацию финансовых институтов. Частично это произошло потому, что мы все не смогли правильно оценить размеры и масштабы рисков, возникших уже после обвала банка Lehman. В частности, мы не смогли полностью оценить масштабы так называемого риска хвоста.

«Риск хвоста» имеет отношение к классу результатов инвестиций, которые происходят с очень малой вероятностью, однако сопровождаются очень большими потерями, если они все-таки материализуются. Экономисты исходят из того, что, если люди действуют только ради максимизации своего собственного личного интереса, их действия будут обеспечивать долгосрочные пути роста, сопоставимые с их способностью увеличивать производительность. Но, поскольку люди не обладают бесконечной мудростью, фактический результат их готовности пойти на риск будет отражать случайные отклонения от существующих долгосрочных трендов. И эти отклонения, при наличии достаточных наблюдений, будут распределяться так же, как и результаты последовательных подбрасываний монеты, возникающих после того, что экономисты называют нормальным распределением: колоколообразная кривая с «хвостом», который очень быстро уменьшается по мере сокращения вероятности события.

Подобного рода оценки были протестированы в последние десятилетия, поскольку набор случающихся раз в жизни феноменов стал происходить слишком часто для того, чтобы можно было объяснить это простой случайностью. Самым наглядным примером является обвал цен на акции, случившийся 19 октября 1987 года и вызвавший падение промышленного индекса Доу Джонса более чем на 20% в течение одного дня. Ни один обычный график вероятностного распределения не смог предсказать подобного обвала. И многие экономисты стали размышлять о том, что негативный хвост финансовых рынков оказался в действительности намного «толще», чем предполагалось. Другими словами, глобальная финансовая система была намного более уязвимой, чем это показывали большинство моделей.

Как стало ясно после краха банка Lehman, этот хвост оказался болезненно толстым. В результате недооценки существовавшего риска финансовые компании не смогли предсказать размер дополнительного капитала, который мог потребоваться для того, чтобы послужить адекватным демпфером в тот момент, когда финансовую систему начало трясти.

Ограблен реальностью

Финансовый крах 2008 года предоставил огромное количество новых данных относительно негативного риска хвоста; вызов теперь состоит в том, чтобы использовать имеющиеся данные для разработки более реалистичных оценок масштабов и вероятности финансовых результатов с акцентом на те из них, которые представляют собой наибольшую опасность для финансовой системы и для экономики. Можно надеяться, что во время будущего финансового кризиса - а такой кризис, несомненно, произойдет - экономисты, инвесторы и регуляторы будут лучше понимать, каким образом работают рынки с толстым хвостом. Для этого потребуются более совершенные модели, способные более точно отражать предсказуемые аспекты человеческой природы, включая нерасположенность к риску, временное предпочтение и стадное поведение.

Предсказание всегда будет похоже на подбрасывание монеты. Но в том случае, если экономисты смогут лучше интегрировать животное чутье в наши модели, у нас появится возможность улучшить точность прогнозов. Экономические модели должны, по мере возможности, оценивать и предсказывать систематическое поведение человека, а также тенденции корпоративной культуры. Разработка моделей всегда будет ограничена недостатком значимых исторических прецедентов. Однако аналитикам сегодня известно значительно больше о том, каким образом функционируют финансовые рынки и как они обрушаются, чем до кризиса 2008 года.

Безмятежные дни 1960-х годов, когда существовал большой оптимизм по поводу того, что эконометрические модели открывают новые возможности точной оценки будущего, уже давно канули в Лету. После слишком большого числа вторжений со стороны реальности предсказатели теперь выражают меньше уверенности относительно нашей способности заглядывать за горизонт. Нам всегда нужно будет выходить за рамки наших уравнений при применении экономических оценок. Предсказатели, вероятно, никогда не смогут подойти к фантастическим результатам Дельфийского Оракула или Нострадамуса, но мы, несомненно, способны улучшить разочаровывающие результаты подобной работы в прошлом.

Алан Гринспен - глава Федеральной резервной системы США с 1987 - 2006 год.

Источник

Можно с уверенностью сказать, что Корпус стражей исламской революции (КСИР) встретит любое соглашение между Ираном и Соединенными Штатами о замораживании иранской ядерной программы криками «Смерть Америке!» Хотя избранный в этом году президент Хасан Рухани (Hassan Rouhani) получил полномочия заключить подобную сделку, ему по-прежнему стоит учитывать тот факт, что самая мощная иранская военная структура традиционно считается оплотом идеологических «ястребов», не заинтересованных в более тесных отношениях с США.

В то же время стражам революции не стоит всерьез рассчитывать, что они смогут сорвать сближение с Америкой, так как в самом корпусе существует раскол между теми, кто твердо настроен против укрепления связей с США, и теми, кто, вероятно, поддержит эту политику.

Это не означает, что КСИР не следует считать угрозой для разрядки – наиболее радикальные (они же - самые шумные и самые заметные) его элементы, бесспорно, ею остаются. 30 сентября, через несколько дней после прорывного разговора Рухани с президентом США Бараком Обамой, глава стражей Мохаммад Али Джафари (Mohammad Ali Jafari), назвал переговоры «тактической ошибкой» и добавил, что корпус будет следить за процессом и давать «необходимые предостережения». Еще через две недели – 13 октября – Джафари провозгласил, что «народ понял, чего они [реформаторы] добиваются, и его не обманут их провокации, играющие на руку врагу». В тот же день генерал стражей Яхья Рахим Сафави (Yahya Rahim Safavi), высказался – в духе стандартной идеологии Исламской Республики – против отношений с Вашингтоном. По его словам, Соединенные Штаты неоднократно доказывали, что им нельзя доверять.

Однако примерно в это же время некоторые видные представители корпуса говорили, совсем другие вещи, продвигая ревизионистскую интерпретацию новейшей истории Ирана. В начале октября бывший президент Али Акбар Хашеми Рафсанджани (Ali Akbar Hashemi Rafsanjani), командовавший силами КСИР во время Ирано-иракской войны, опубликовал статью, в которой он вспоминает, как основатель Исламской Республики аятолла Рухолла Хомейни (Ayatollah Ruhollah Khomeini) в начале 1980-х годов неоднократно давал понять, что он хочет, чтобы иранское правительство перестало бессмысленно дразнить Соединенные Штаты лозунгом «Смерть Америке». Рафсанджани также пишет, что в апреле 1980 года Хомейни сказал: «Если наш пробужденный и благородный народ этого захочет, он установит с Соединенными Штатами вполне нормальные отношения – как со всеми остальными странами». Кроме того, Мохсен Рафикдуст (Mohsen Rafighdoost), один из основателей корпуса, дал 21 октября интервью, в котором согласился с Рафсанджани в оценке взглядов Хомейни, подчеркнув, что Хомейни убедил его не размещать штаб-квартиру стражей в бывшем посольстве США в Тегеране. «Зачем вам это? – спросил его Хомейни. – Неужели наши споры с США будут продолжаться тысячу лет? Не делайте этого».

Эта склонность подчеркивать прагматизм Хомейни, о котором раньше было принято забывать, полностью соответствует тому имиджу, который в последнее время все чаще предпочитают создавать себе многие из стражей. Хотя КСИР был основан как идеологическая организация, его представители, усилив свои позиции в иранском истеблишменте, стали проявлять намного больше прагматичности. Стражи революции перестали быть только военной структурой. Сейчас корпус входит в число важнейших в стране хозяйствующих субъектов, контролируя – напрямую и через дочерние структуры – примерно 10% экономики. И постепенно эти экономические интересы становятся важнее всего остального. И хотя при введенном США режиме санкций корпусу проще увеличивать свою долю на внутреннем рынке, так как частному сектору хронически не хватает средств, многие из стражей революции прекрасно понимают, что они получат еще больше, если Иран укрепит связи с внешним миром. Львиная доля новых иностранных инвестиций в таком случае, скорее всего, достанется компаниям, контролируемым КСИР. И для этого, безусловно, потребуется как-то договориться с США по вопросу о ядерной программе.

Помимо этого, стражи революции всегда прагматично подходили к военным вопросам. Они прекрасно понимают, что если переговоры с Вашингтоном сорвутся, США могут начать всерьез рассматривать возможность военного вмешательства. В руководстве КСИР этого мало кто хочет. В отличие от духовного истеблишмента, пропагандирующего сопротивление Западу, стражи здраво оценивают материальные и стратегические потери от возможной эскалации. Третьего июня бригадный генерал Хосейн Алаеи (Hossein Alaei), ветеран Ирано-иракской войны, пользующийся в КСИР большим уважением, провозгласил в своем публичном выступлении, что война в регионе всегда приводила только к «новым смертям мусульман, особенно - шиитов».

Говоря о своей военной тактике и политических задачах, руководство корпуса старается избегать открытой конфронтации. Когда премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху (Benjamin Netanyahu) заявил, что Иран строит «межконтинентальные баллистические ракеты», способные поразить Вашингтон, КСИР сразу же ответил, что максимальная дальность его баллистических ракет – всего 2000 километров, добавив, что создавать ракеты с большей дальностью он не собирается.

Более того, многие высокопоставленные стражи в открытую поддерживают идею сближения с Соединенными Штатами. Зачастую эта поддержка принимает форму призывов к сотрудничеству между Вашингтоном и Тегераном во имя взаимных интересов в регионе. 16 октября начальник штаба иранских вооруженных сил генерал-майор Хасан Фирузабади (Hassan Firouzabadi) высказался еще откровеннее. Он призвал Соединенные Штаты воспользоваться «исторической возможностью» для сотрудничества с Исламской Республикой в области борьбы с такими экстремистскими организациями, как «Аль-Каида», и обеспечения стабильности на Ближнем Востоке. «Внутренние противники Обамы пытаются сорвать эти переговоры, потому что они не хотят, чтобы ему достались эти козыри, – сказал генерал. – Обама не должен уступать им – иначе он проиграет».

Стоит отметить, что даже если все стражи Исламской революции до одного будут выступать за сближение с США, это ничего не изменит, если высший руководитель Али Хаменеи (Ali Khamenei) будет против. Однако даже он, судя по всему, сейчас стал втихомолку поддерживать прагматизм. Контр-адмирал Али Шамхани (Ali Shamkhani), один из командующих КСИР, лично назначенный Хаменеи на пост секретаря Высшего совета национальной безопасности Ирана, поддержал подход Рухани и Обамы. 14 октября он похвалил обоих за их «готовность разрешать и сглаживать противоречия между двумя странами дипломатическим путем», а также за то, что они заложили «реальную основу для устранения разногласий». Разумеется, многие в КСИР ни за что не согласятся с любыми добрыми словами в адрес президента США, но молчаливое одобрение Хаменеи – это все-таки весомый фактор.

Безусловно, все члены корпуса, которые публично высказываются по этому вопросу, с любой точки зрения находятся на вершине иерархии или близки к этому. Между тем, не менее важно, что думают об улучшении отношений с США рядовые стражи революции. Надо сказать, что их позиция дает еще больше оснований для оптимизма. Младшее поколение, находящееся в середине или внизу иерархии КСИР, в основном происходит из низов общества, которые сильнее всего страдают от режима международных санкций. Они не помнят Исламскую революцию, и у них нет болезненного опыта Ирано-иракской войны. Если они и разделяют со старшим поколением общую идеологическую основу, у них она заметно ослаблена. По данным неофициальных опросов, когда стражам революции дают возможность свободно голосовать на президентских выборах, они обычно голосуют за умеренных, а то и за реформистов. На президентских выборах 1997 года 70% стражей предположительно проголосовали за кандидата-реформиста Мохаммада Хатами (Mohammad Khatami). Начальство может – силой или манипуляциями – заставить рядовых членов КСИР призывать к падению Соединенных Штатов. Однако, как и их коллеги в высших эшелонах, на самом деле они надеются на снижение напряженности и рост взаимного уважения.

Пока в рядах стражей революции существует раскол, решающим фактором будет оставаться верность высшим духовным лицам. Именно это объясняет, почему отношение Хомейни к Соединенным Штатам сейчас особенно важно для таких людей, как Рафикдуст и Рафсанджани. Сторонники жесткого курса могут выступать против разрядки, пока ее продвигают реформисты. Однако не стоит удивляться, что они могут принять эту политику, если окажется, что ее поддерживал Хомейни и поддерживает Хаменеи.

Источник

В мае 2010 года самый богатый и влиятельный человек в мире биотехнологий явил миру еще одно новое создание. Джон Крейг Вентер вместе со специалистами из принадлежащей ему компании начал с ДНК и построил генетическую последовательность нуклеотидов, объем которой превышает один миллион бит информации. Семь лет назад Вентер стал первым в мире ученым, которому удалось создать живое существо из информации. Однажды, просматривая длинную цепочку букв, представляющих собой последовательность ДНК вируса бактериофага phi-X174, Вентер вдруг подумал: «А ведь я смогу на основе этой компьютерной информации собрать реальную ДНК». Он так и сделал, создав вирус на основе геномного кода бактериофага phi-X174. Позже ученый использовал тот же самый метод для сборки ДНК более крупного и сложного объекта. Группа Вентера создала искусственную клетку бактерии, вставив в нее искусственную ДНК, после чего ученые стали наблюдать за тем, как синтезированная ими органическая форма жизни движется, питается, дышит и воспроизводит себя.

Своими экспериментами Вентер попытался предостеречь слишком уж забывчивое человечество и показал, что нас всех ожидает. Так, например, в 2009 году в одном из своих интервью он предупредил: «Мы полагаем, что, если мы активировали геном, то сам этот факт уже, вероятно, заставит людей изменить представления о живом мире». Свою новую технологию Вентер назвал «синтетической геномикой», которая «появится сначала в цифровом компьютерном мире на базе цифровой биологии, а затем научится создавать новые модификации ДНК для вполне конкретных целей. … Это может означать, что по мере познания законов существования различных форм жизни, человек сможет создавать самообучающиеся робототехнические и вычислительные системы. … Cказанное означает наступление новой эры очень быстрого обучения, – продолжил Вентер. – И это не единственный аспект человеческой жизнедеятельности, которая, вполне возможно, полностью изменится благодаря новым технологиям».

Сегодня кое-кто уже называет работу Вентера по созданию новых искусственных бактерий “4-D печатью”. Напомню, что 2-D печать – это самый обычный процесс печати, который начинается после нажатия на клавиатуре клавиши “Print”, в результате чего самый обыкновенный принтер выдает вам распечатанную статью и т.п. Однако промышленные компании, дизайнерские бюро и другие потребители уже переходят на 3-D печать – в этом случае сигнал подается к устройствам, содержащим всякие материалы типа пластмассы, графита и даже продукты питания, а на выходе мы получаем трехмерные продукты. В случае 4-D печати добавляются две важные операции: самосборка и самовоспроизведение. Сначала идея формализуется и попадает в компьютер, затем отправляется на 3-D принтер, и на выходе мы получаем конечный продукт, способный себя копировать и трансформировать. Скайлар Тиббитс (Skylar Tibbits) из Массачусетского технологического института создает при помощи твердых материалов сложные физические вещества, которые он называет “программируемыми материалами, которые выстраивают сами себя”. Вентер и еще несколько сотен специалистов в области синтетической биологии утверждают, что 4D-печать особенно хорошо подходит для конструирования живых объектов с помощью кирпичиков, из которых состоят сами живые объекты, то есть из ДНК.

После того, как его команда впервые создала геном вируса phi-X174, Вентер решил тщательно разобраться в следующем вопросе: как синтетическая геномика отразится на национальной безопасности страны и повлияет на здоровье граждан. Как предостерегается в докладе, регулировать деятельность в этой новой сфере науки мешают две следующие проблемы. Первая состоит в том, что стоимость работ в области синтетической биологии (или “синбио”) настолько снизилась, а методика проведения упростилась, что теперь их могут проводить даже обычные люди, не получившие никакого фундаментального биологического образования. Именно по этой причине принципы профессиональной этики, профессиональные стандарты и стандарты безопасности в этой новой сфере деятельности будут размываться. Вторая проблема состоит в том, что существующие стандарты, которые в США и других развитых странах в некоторых случаях все же регулируются государственными учреждениями, отстали от жизни, а потому устарели; к тому же многие молодые специалисты с этими стандартами, как правило, не знакомы.

Группа Вентера пришла к выводу, что по мере снижения затрат в области синтетической биологии, интерес к этой сфере будет увеличиваться, причем на передний план будут выходить этические и практические вопросы. И здесь прогноз ученых оказался как никогда точным. Синтетическая геномика в сочетании с другим прорывным направлением в биологии – так называемыми исследованиями неоморфных мутаций (или как их еще называют мутациями приобретения функции или GOF-исследованиями) – не только открывает огромное количество новых перспектив, но вместе с этим задает множество трудных вопросов и создает угрозы для национальной безопасности. И в результате научное сообщество уже вовсю принялось обсуждать проблемы, связанные с “искусственной эволюцией”, направляемой человеком, и дотошно изучать всякие эксперименты, в результате которых человек наделяет относительно безвредные бактерии инфицирующими свойствами. А в это же самое время те организации, которым положено заниматься предотвращением глобального биотерроризма и обеспечением биобезопасности, как-то уж очень отстают, они еще не научились правильно классифицировать угрозы и эффективно с ними бороться.

В Соединенных Штатах Конгресс и исполнительная власть тоже пытаются создавать списки известных патогенов и токсинов, а также разрабатывать меры по надзору, контролю и борьбе с ними. Еще больше от них отстали правительства других стран и международные институты, такие как ООН и Конвенция о биологическом оружии. Одним словом, регулирующие меры ориентированы на биологический мир прошлого – а там ученые, как и встарь, продолжают наблюдать за жизнью со стороны, описывая ее элементы и процессы; в ходе экспериментов они изменяют внешние условия, а затем смотрят, что из этого получится. Но в новой биологической науке ученые уже сами получают возможность конструировать жизнь и изучать ее изнутри. Вот что по этому поводу заметил Вентер в 2009 году: “У вас крышу снесет, если вы узнаете о том, каких результатов мы достигли к настоящему моменту”.

Программирование жизни

Вскоре после того, как все узнали об уникальном эксперименте Вентера, Институт медицины при Национальной академии наук собрал группу экспертов, которые должны были разобраться, каким образом новый биологический мир повлияет на этические и научные вопросы, а также на область национальной безопасности. Эндрю Эллингтон и Джаред Эллефсон из Техасского университета в Остине утверждают, что новое поколение биологов уже занимает новые научные рубежи и начинает смотреть на живые организмы и ДНК точно так же, как в свое время маги хай-тека, создавшие IBM, Cisco и Apple, смотрели на микросхемы и транзисторы. В каждой из этих двух сфер имеется значительный частный сектор и научный потенциал, обе сферы взаимодействуют друг с другом, объединяются и трансформируются. И вот уже специалисты-компьютерщики начинают говорить о “вычислениях на базе ДНК”, а специалисты в области синтетической биологии уже поговаривают о “живых монтажных платах”. Теперь биолог стал инженером, который программирует новые формы жизни как ему вздумается.

Джеральд Джойс из Исследовательского института Скриппса в Ла-Хойя, Калифорния, обеспокоен тем, что по мере размывания границ между этими областями биологи теперь все больше способны управлять эволюцией, т.е. мы являемся свидетелями “конца дарвинизма”. По замечанию Джойса, “жизнь на Земле продемонстрировала чрезвычайную устойчивость и изобретательность, сумев адаптироваться к самым разнообразным условиям обитания. Но, пожалуй, самым значительным изобретением, которое придумала жизнь, следует признать генетическую систему – вот уж где поистине нет предела для изобретательности! И в ближайшее время подобного результата синтетические биосистемы, вероятно, достигнуть не смогут. Однако, как только информационные макромолекулы получат возможность наследовать полезные мутации путем самоподдерживающейся дарвиновской эволюции, они могут начать порождать новые формы жизни”.

Мы не преувеличиваем. Все ключевые барьеры на пути искусственного синтеза вирусов и бактерий преодолены, по крайней мере в экспериментах. В 2002 году ученые Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук создали живой вирус полиомиелита на основе его генетического кода. А уже через три года ученые, обеспокоенные пандемией гриппа, решили в исследовательских целях воссоздать смертоносный вирус испанского гриппа (печально знаменитой “испанки”, свирепствовавшей в 1918 году), выявив ключевые элементы вирусных генов, благодаря которым в свое время этот вирус менее чем за два года убил около 50 миллионов человек. Все это привело к тому, что проблема технологий двойного назначения, которая впервые век назад возникла в химии, а через некоторое время коснулась физики, в настоящее время встала и перед биологией.

В свое время, где-то в промежутке между 1894 и 1911 годами, немецкий химик Фриц Габер (Haber) предложил способ массового производства аммиака. Эта работа произвела революцию в сельском хозяйстве, в результате которой появились современные предприятия по производству удобрений. Но та же самая работа Габера помогла создать химическое оружие, использованное германской армией во время Первой мировой войны – выходит, работа Габера привела как к благоприятным, так и к неблагоприятным последствиям. Через три года после того, как Габеру вручили Нобелевскую премию по химии [Габер получил Нобелевскую премию в 1918 году – прим.перев.], его соотечественнику Альберту Эйнштейну дали Нобелевскую премию за вклад в физику. Эйнштейновская теория относительности и гравитации, связав массу и энергию, не только помогла разгадать тайны Вселенной и проложила путь к использованию ядерной энергии, но также привела к созданию атомной бомбы.

Словом, проблема так называемых исследований двойного назначения, вызывающих опасения (DURC), – тех самых исследовательских работ, которые могут приводить как к благоприятным, так и к опасным и непредсказуемым последствиям, – уже давно проявила себя в химии и физике. В результате появились международные договоры, призванные ограничивать те физические и химические исследования, которые потенциально способны привести к неблагоприятным последствиям. А вот биологическая наука здесь сильно запоздала, и это при том, что Соединенные Штаты, Советский Союз и многие другие страны продолжали вести разработки такого оружия, но международно-правовых ограничений в данной области было относительно немного. Пока что все это не привело к значительным военным последствиям, поскольку те, кто стремится использовать биологическое оружие, еще не научились быстро распространять патогенные микроорганизмы или же направленно их использовать в отношении конкретных целей. Но вскоре ситуация может измениться.

Обеспокоенность по поводу технологий двойного назначения в биологии стала широко проявляться в течение последних двух лет, поскольку именно в это время стали проводиться GOF-исследования, предназначенные для борьбы с потенциальными патогенами, которых сначала искусственно создавали в лабораторных условиях. 12 сентября 2011 года на Мальте Рон Фушье (Fouchier) из Медицинского центра имени Эразма выступил на конференции, проводимой в рамках Европейской научной рабочей группы по гриппу. Он объявил о том, что нашел способ превратить вирус H5N1, поражающий почти исключительно птиц, в одну его разновидность, способную заражать человека. Как известно, согласно статистике, на тот момент вирусом H5N1 заразились только 565 человек, предположительно, в результате контакта с птицами; из общего числа зараженных умерли 331 человек (59%). Теперь сравним: во время пандемии гриппа 1918 года коэффициент смертности составлял лишь 2,5%, что привело к гибели более чем 50 миллионов человек. Таким образом, оказывается, что вирус H5N1 потенциально способен привести к катастрофическим последствиям. Хорошо, что в результате мутации не образовалась разновидность вируса, который может легко заражать человека. Во время конференции на Мальте Фушье заявил, что его группе, финансируемой Национальными институтами здравоохранения США (National Institutes of Health), удалось “создать адскую модификацию из штамма H5N1”, т.е. получить из птичьего гриппа его разновидность, способную заражать хорьков (лабораторных дублеров человека). И затем, добавил Фушье, он сделал “нечто очень и очень глупое”, а именно: ватным тампоном ученый коснулся носа зараженных хорьков и использовал собранные штаммы вируса для заражения другой группы животных; он повторял этот процесс до тех пор, пока не удалось получить модификацию H5N1, способную заражать млекопитающих воздушно-капельным путем.

«Этот вирус очень опасен», – заявил Фушье в интервью журналу “Scientific American”, после чего задал риторический вопрос: «А нужно ли вообще проводить эти эксперименты?» – и сам же ответил утвердительно. По его мнению, такие эксперименты могут помочь с выявлением наиболее опасных из существующих в природе штаммов гриппа, а потом разработать вакцину с нужными характеристиками и предупредить мир о том, что вирус H5N1 вполне вероятно способен передаваться воздушно-капельным путем. Вскоре после сенсационного заявления Фушье, вирусолог из Висконсинского университета Йошихиро Каваока, также получивший финансирование от Национальных институтов здравоохранения США, сообщил о том, что он также провел подобные эксперименты и тоже получил штамм птичьего гриппа H5N1, который способен заражать хорьков воздушно-капельным путем. Каваока очень осторожно модифицировал опытный образец штамма H5N1 с тем, чтобы сделать его менее опасным для человека. Оба исследователя проводили свои эксперименты с соблюдением повышенных норм безопасности в соответствии с требованиями по третьему уровню биологической безопасности (BSL-3). Напомним, что всего имеется четыре уровня биологической безопасности, самый нижний – BSL-1, а самый высокий – BSL-4.

Несмотря на меры предосторожности, Фушье и Каваока навлекли на себя гнев многих специалистов по национальной безопасности и экспертов в области здравоохранения, которые требовали ответа на вопрос, чем могло быть оправдано преднамеренное создание штаммов, способных в принципе вызвать пандемию гриппа? К хору возмущенных голосов присоединился также один мало кому известный консультативный комитет при Национальных институтах здравоохранения США, а именно – Национальная научная консультативная комиссия США по вопросам биологической безопасности (National Science Advisory Board for Biosecurity), которая в 2011-12 годах провела несколько острых по накалу заседаний. Эта консультативная комиссия первой попыталась смягчить негативные последствия экспериментов со штаммами H5N1 и по этой причине уже в декабре 2011 года запретила публиковать методику создания новых модификаций вируса H5N1, способных заражать млекопитающих. Журналы Science и Nature должны были изъять из текстов статей Фушье и Каваоки те разделы, в которых содержится практическая часть, поскольку некоторые члены консультативной комиссии забеспокоились, что данная информация может послужить в качестве справочного пособия для террористов.

Особое беспокойство проявил член консультативной комиссии и эксперт в области здравоохранения Майкл Остерхольм из Миннесотского университета. Он предупредил, что наступил переломный момент и поэтому ученым необходимо сделать паузу и разработать стратегии, дающие гарантии, что в будущем подобная работа будет проводиться на благо общества с соблюдением норм безопасности. «Этот вопрос действительно должен рассматриваться многими сторонами на международном уровне, – заявил Остерхольм журналистам. – Грипп фактически сам по себе представляет отдельную большую тему. В отличие от гриппа, множество других возбудителей болезней, с которыми велись эксперименты в рамках четвертого уровня биобезопасности (BSL-4), не дали заразных штаммов. Но я не припомню, чтобы какой-то из возбудителей мог бы так же быстро распространяться по всему миру, как грипп».

Микробиолог Пол Кейм из Университета Северной Аризоны, который председательствовал в Национальной научной консультативной комиссии США по вопросам биологической безопасности, оказал большую помощь ФБР в выявлении преступника, рассылавшего в 2001 году письма, зараженные сибирской язвой. Чтобы определить происхождение спор язвы, помещенных в зараженные конверты и разосланные нескольким офисам СМИ и политическим лидерам, Кейм разработал новые методы генной дактилоскопии. Кейм согласился с мнением Остерхольма по поводу многих проблем общественной безопасности. Теперь, после инцидента с конвертами, зараженными сибирской язвой, биотерроризм вызывает у Кейма наибольшую тревогу. «Пока мы доподлинно не можем сказать, что в ходе именно этих [экспериментов] было создано средство, способное уничтожить мир. А может, его создадут в ходе последующей серии экспериментов, от которых и будет исходить угроза, – заявил Кейм журналистам. – Вот именно на этом и должна быть сфокусирована общемировая дискуссия».

Таким образом, решение о запрещении публиковать методику создания новых модификаций вируса H5N1, принятое в декабре 2011 года, ничего не решило, и потому четыре месяца спустя консультативная комиссия его отменила. В 2012 году Фушье и Каваоке удалось опубликовать в журналах Science и Nature обе свои работы без купюр, а временный мораторий на эксперименты с вирусом гриппа в рамках исследований двойного назначения был в конце концов снят. В начале 2013 года Национальные институты здравоохранения издали ряд директив по обеспечению биологической безопасности, санкционирующие исследования в области неоморфных мутаций ортомиксовирусов, но ограничения применяются только в отношении работ по вирусу гриппа. Остерхольм, Кейм и большинство ярых противников таких экспериментов отступили, позволив консультативной комиссии сделать шаг назад в темноту.

Глобальное лечебное средство?

В последние два года Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) провела две встречи на высшем уровне в надежде найти глобальное решение следующего вопроса: как поступить с открытым ящиком Пандоры в результате экспериментов со штаммами H5N1? Самая большая проблема с точки зрения ВОЗ состояла в том, чтобы ученые, исследующие штаммы гриппа, не нарушали хрупких межгосударственных соглашений по эпидемиологическому надзору и обмену информацией о вспышках эпидемий – а это очень реальная проблема, учитывая, что на подписание в 2005 году договора о Международных медико-санитарных правилах (этот договор наделяет ВОЗ полномочиями в случае эпидемии и обязывает все государства проводить мониторинг инфекционных заболеваний, а также сообщать о любых вспышках эпидемий) ушло целых четырнадцать лет. К тому же, после своей ратификации данный договор был оспорен некоторыми развивающимися странами, такими как Индонезия.

Джакарта сопротивлялась обмену образцами вирусов на том основании, что по ее мнению западные фармацевтические компании будут стремиться патентовать изделия, полученные из предоставленных штаммов, и, в конечном счете, получат большую прибыль, поскольку станут продавать вакцины и лекарства слаборазвитым государствам по завышенным ценам. Так, например, Индонезия отказалась делиться образцами вируса гриппа H5N1, обнаруженного на территории этой страны. Она выдвинула дикие обвинения в адрес мирового медицинского сообщества в целом, и США в частности. Индонезия даже изгнала переговорщика от США, занимающегося данной темой. В конце концов было выработано специальное соглашение о профилактических мерах по предотвращению пандемий; это соглашение было утверждено на сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения (директивного органа ВОЗ) в 2011 году и в настоящее время является составным элементом Международных медико-санитарных правил (ММСП). Но к 2012 году количество государств, которым удалось соответствовать требованиям правил безопасности, мониторинга и проведения научных исследований, не превысило 35. Глобальным организациям еще предстоит получить и внести в базы данных множество других образцов вируса H5N1 и других опасных патогенов. Эксперты в области здравоохранения опасаются, что пандемия может начаться задолго до того, как власти поймут, с каким вирусом им надо бороться.

ВОЗ проинформировали о том, что в момент свержения режима Мубарака в начале 2011 года основные лаборатории системы минздрава Египта, расположенные в Каире, внезапно были опустошены во время беспорядков. В результате пропали ампулы со штаммами различных микроорганизмов, в том числе образцы вируса H5N1. И здесь у Египта имеются большие проблемы: страна находится на втором (после Индонезии) месте по заболеваемости этой разновидностью гриппа. Сначала предполагалось, что мятежники понятия не имели о содержимом похищенных ампул, ведь им была нужна только лабораторная электроника и холодильное оборудование. Однако никто не может сказать с уверенностью о дальнейшей судьбе ампул со штаммом гриппа – никто не знает, уничтожили их или нет.

С точки зрения ВОЗ события в Египте показали, что биологические лаборатории во многих странах мира вовсе не собираются принимать усиленные меры безопасности, уже взятые на вооружение голландцами для обеспечения безопасности исследовательской работы Фушье и американцами в отношении Каваоки. Генеральный директор ВОЗ Маргарет Чен и помощник генерального директора Кейджи Фукуда вспомнили эпидемию атипичной пневмонии 2003 года, в ходе которой китайское руководство скрывало факты и в течение нескольких месяцев не предпринимало никаких действий, после чего болезнь перекинулась на 29 стран. Китайские власти понимали, что даже в тех странах, которые отвечали всем требованиям Международных медико-санитарных правил, вовсе не соблюдаются никакие правила техники безопасности ММСП по работе с технологиями двойного назначения. В большинстве стран Азии само понятие биобезопасности было в новинку, да и к тому же создавало путаницу. Даже в Европе не было никаких внятных руководящих указаний относительно исследований двойного назначения, биобезопасности или биозащиты. Европейские страны больше беспокоились о генетически модифицированных продуктах, чем о патогенах и микроорганизмах; европейцев заботило соблюдение Картахенского протокола по биологической безопасности (2000 г.), который, несмотря на свое название, никак не затрагивает вопросы терроризма, национальной безопасности или некоторые темы, поднятые в ходе дискуссии по исследованиям двойного назначения. Вместо этого Картахенский протокол уделял внимание лишь генетически модифицированным организмам.

Первый саммит ВОЗ по теме исследований двойного назначения, проведенный в феврале 2012 года, побудил Фушье и Каваоку донести до коллег всю подробную информацию о своих методиках проведения экспериментов и о полученных результатах. Сообщение Фушье об экспериментах с мутациями, казалось, успокоило многих, поскольку ученый признал, что не использовал методы синтетической биологии; да, он создал вирус, который заразил лабораторных хорьков, но при этом ни один из них не умер. В результате консультаций по вирусу H5N1, на которых преобладали вирусологи, специализирующиеся на изучении гриппа, ученые пришли к заключению, что исследования в этой области не столь опасны, как считалось ранее, и потому мораторий на их проведение вскоре может быть отменен.

Раздраженный Остерхольм заявил в Нью-Йоркской Академии наук, что США и ВОЗ еще не сформировали четких правил проведения исследований DURC, они пока что не выработали стандартов, определяющих уровень безопасности и у них нет никакой программы, предусматривающей применение в глобальном масштабе скоординированных защитных мер. В отличие от Остерхольма, многие другие участники дискуссии не проявляли столь сильного беспокойства, наоборот, они высказали мнение, что непомерный страх перед рисками, связанными с GOF-исследованиями, может нивелировать те потенциальные выгоды, которые общественное здравоохранение могло бы получить в результате этих самых исследований. Вскоре после встречи они заявили, что когда было нужно, то ни ФБР, ни ЦРУ, ни другие спецслужбы не смогли ни выявить, ни оценить опасность терроризма, связанного с применением биологического оружия, GOF-исследованиям и работам в области синтетической биологии.

Я считаю, что дети – наше будущее

Те, кто высказывается в пользу того, чтобы не препятствовать быстро развивающимся исследованиям в области синтетической биологии, таких, например, как эксперименты Дрю Энди из Стэнфордского университета и Тодда Куйкена из Международного центра поддержки ученых Вудро Вильсона (последний является одним из лидеров ширящегося самостийного международного движения в области биологии), настаивают на том, что внимание нужно уделять не только угрозам, исходящим от синтетической биологии, но и открывающимся перспективам. По мнению Энди, доля генной инженерии и синтетической биологии в экономике США уже равна двум процентам, причем данный сектор растет на 12 процентов ежегодно. Возглавляемая им кафедра биоинженерии Стэнфордского университета ежегодно получает бюджетное финансирование в размере полумиллиарда долларов. Энди предсказывает, что синтетическая биология в ближайшем будущем породит экономический и технологический бум, как в самом начале нынешнего века это сделали Интернет и социальные медиатехнологии.

Многие студенты-биологи в наше время считают, что генная инженерия существующих в природе форм жизни и создающая новые – это передний край биологии. На ярмарках научных проектов и во время проведения экспериментов студентам некогда задумываться о сущности исследований двойного назначения, они слишком торопятся попасть в будущее. В 2004 году в Массачусетском технологическом институте стартовали Международные соревнования по синтетической биологии (IGEM), на которых студенческие команды соревновались в конструировании новых форм жизни. А недавно к участию в этом конкурсе решено допустить и школьников. В прошлом году к участию в конкурсе были допущены более 190 заявок от молодых исследователей из 34 стран. То, что кажется предыдущим поколениям фантастикой, для молодежи становится повседневностью.

За несколько прошедших лет исследования в области синтетической биологии относительно удешевились и упростились. В 2003 году в рамках проекта “Геном человека” было завершено первое полное секвенирование ДНК человека. Стоимость проекта составила несколько миллиардов долларов, при этом в проекте участвовали тысячи ученых и техников из более 160 лабораторий, продолжительность проекта – более десяти лет. А уже десять лет спустя стало возможным купить секвенатор, выложив за него всего несколько тысяч долларов, и провести секвенирование генома в домашних условиях менее чем за 24 часа. Еще меньше понадобится времени частным компаниям для расшифровки генома на коммерческих условиях, причем цены на эту услугу продолжают снижаться, затраты упали настолько, что оборудование для секвенирования уже стало не выгодно размещать в развитых странах, и в результате значительную его часть перебазировали в Китай. В огромных лабораториях под Пекином, Шанхаем и Шэньчжэнем автоматизированные секвенаторы сейчас вовсю расшифровывают ДНК, а объемы информации, загружаемой ежемесячно в базы данных, намного превосходит весь суммарный ее объем, накопленный с 1953 года, когда Дж. Уотсон и Ф. Крик открыли ДНК, по 2003 год , когда Вентер синтезировал геном phi-X174.

Чтобы понять, чем занимается современная синтетическая биология, обратимся к примеру. Вот, скажем, перед нами стоит такая задача: как обнаружить мышьяк, содержащийся в загрязненных месторождениях грунтовых вод? А теперь представьте, что можно будет создавать безвредные бактерии, которые начнут светиться в воде, загрязненной мышьяком, – как вам такая идея? Нет-нет, таких существ в природе нет, но есть же существа которые люминесцируют (светлячки и некоторые виды рыб). В некоторых случаях эти организмы светятся только когда спариваются или чувствуют угрозу – это своеобразные биологические переключатели. Существуют также и другие микроорганизмы, которые могут реагировать на присутствие мышьяка. К тому же существует бесчисленное множество безвредных для человека бактерий, с которыми можно спокойно проводить эксперименты.

Итак, нам требуется существо с нужными свойствами, для этого необходимо установить программу на своем ноутбуке и, подключившись к коммерческим базам данных, найти требуемые части ДНК, отвечающие за люминесценцию и за реакцию на мышьяк. После чего заказчику остается только купить эти безвредные бактерии. Затем вы просто должны вставить полученный код в ДНК бактерии, а потом убедиться в том, что с бактерии живы и способны себя самовоспроизводить. Теперь осталось только взять загрязненную мышьяком бутылку воды, добавить туда несколько искусственных бактерий и встряхнуть ее: если вода начнет светиться, значит, мышьяк обнаружен. (Здесь мы в сжатом виде описали опыты, которые на самом были деле проведены командой из Университета Эдинбурга на Международных соревнованиях по синтетической биологии (IGEM) в 2006 году).

Самая сложная часть задачи заключается в том, чтобы вставить фрагменты ДНК в последовательность, но скоро и эта задача перестанет быть трудной. В области биосинтеза все больше используется 3-D печать. Теперь ученые могут загрузить нуклеотиды в 3-D “биопринтер”, генерирующий геномы. К тому же возможна научная кооперация на глобальном уровне. Скажем, одна команда ученых проектирует генетическую последовательность на компьютере в одной части земного шара и отправляют данный код на принтер, расположенный где-нибудь в другой точке Земли у совсем другого пользователя, подключенного к интернету. Но полученный код может быть использован как в благих целях, например, для создания лекарства или вакцины, так и в преступных. В последнем случае, представьте, что окажется возможным превратить вирус phi-X174, с которым Вентер работал десять лет назад, в микроорганизм, убивающий клетки человеческого организма, или изготовить какие-нибудь опасные бактерии, устойчивые к антибиотикам, а то и вовсе создать новый штамм вируса.

Информацию, пожалуйста!

По мнению экспертов в области национальной безопасности и правоохранительной деятельности, внимательно наблюдающих за биологической революцией, на первый план выходит следующая проблема – информация. С одной стороны, практически все ныне действующее законодательство в этой области, как отдельных стран, так и международное, определяет правовой режим операций с патогенными микроорганизмами (например, с вирусом Эбола) и осуществляет их мониторинг, однако отследить всю информацию практически невозможно. Информацию о генетическом коде можно спрятать где хочешь, например, боевики Аль-Каиды скрыли инструкции по осуществлению террористических актов внутри порнокассет, а с помощью невинных твит-сообщений можно перенаправить получателя в какую-нибудь нелегальную область интернета, где хранятся геномные коды, всегда готовые к загрузке на 3-D принтере. Получается, что совсем неожиданно проблема биологии стала вдруг проблемой информационной безопасности.

В феврале 2013 года на второй саммит ВОЗ, посвященный исследованиям двойного назначения (DURC), около трети ученых и правительственных чиновников прибыли из Соединенных Штатов. Они представляли не менее 15 различных организаций вроде ФБР, Центра по контролю и профилактике болезней, Министерство обороны и Управление торгового представителя США. Хотя на саммите были представлены и остальные страны, все же сигнал, посланный администрацией Обамы, был ясным и недвусмысленным – обеспокоенность.

Каждая страна-участница Конвенции о биологическом оружии должна наделить полномочиями одну из своих организаций, обязав ее нести ответственность за обеспечение соблюдения положений конвенции. С американской стороны такой организацией является ФБР, которая взаимодействует с научным сообществом и пытается выявлять исследования двойного назначения (DURC). Правда, небольшой офис ФБР несколько ужался в результате недавно проведенных Конгрессом сокращений бюджета и секвестра. Но, в отличие от биологов, ФБР не обладает таким же опытом и научными знаниями, и поэтому на практике для осуществления контроля ФБР должно полагаться на мнение ученых – а эта ситуация, очевидно, проблематичная.

Другие страны пытались решить проблему контроля исследований DURC другими способами. Например, в Дании существует процедура лицензирования как государственных, так и частных научных исследований. При этом перед выполнением экспериментов исследователи обязаны официально информировать о своих реальных целях, а государственные органы должны сначала проверять, насколько лаборатории и персонал соответствуют требованиям безопасности, и только после этого выдавать лицензии, в которых определяется режим их работы. Некоторые заявки и лицензии получают гриф секретности, обеспечивая тем самым коммерческую тайну в частном секторе. Однако масштабы биологических исследований в стране очень небольшие: в настоящее время всего выдано менее 100 лицензий.

С помощью закона об экспортном контроле правительство Нидерландов стремилось не допустить публикации работы Фушье, посвященной модификации вируса H5N1, поскольку информация, содержащаяся в этой работе, считается товаром, требующим особого режима распространения. Хотя после первого саммита ВОЗ правительство и сняло запрет на публикацию, некоторое время спустя окружной суд постановил, что работа Фушье нарушает законодательство ЕС. Однако Фушье решил обжаловать решение суда, что, несомненно, серьезно повлияет на характер обмена информацией о подобных исследованиях во всей Европе. Один из выводов, который США извлекли для себя после всем известных утечек информации, заключается в том, что установить надежный контроль над передачей цифровой информации между сторонами может оказаться невозможным, если вовлеченные стороны действуют решительно и изобретательно.

Оценив перспективность биологического конструирования, многие биологи теперь относятся к своей работе в области геномики как к «штрихкодированию». Подобно производителям, которые ставят штрихкоды на товарах, чтобы при сканировании продемонстрировать идентичность продукта и цены, биологи точно так же хотят секвенировать генетические последовательности растений, животных, рыб, птиц и микроорганизмов, существующих в мире, и каждому из этих существ сопоставить свою последовательность ДНК – можно сказать, уникальный для данного вида «штрихкод». И тогда можно будет каждому синтезированному организму и каждому организму, подвергшемуся GOF-мутациям, сопоставить свой «штрихкод». В результате спецслужбы и органы здравоохранения смогут отслеживать перемещение, использование и создание искусственных или измененных организмов. Такой подход уже применяют в отношении генетически модифицированных семян и сельхозпродукции, с таким же успехом его можно использовать для исследований двойного назначения (DURC). При этом право проставления штрихкодов должно закрепляться лишь за исследователями, а не потенциальными террористами. В общем, у данной проблемы нет быстрых и простых технологических решений.

От ВОЗ до Хаджа

В 2013 году на саммите Всемирной организации здравоохранения не удалось достичь каких-либо значимых договоренностей по исследованиям двойного назначения (DURC). ВОЗ, испытывающая финансовые проблемы, не смогла изыскать ресурсы, чтобы выполнить рекомендации, разработанные на саммите. Хуже того, участники саммита даже не смогли заложить общий фундамент под обсуждаемый вопрос, а слаборазвитые страны поняли, что данный вопрос не стоит в числе приоритетных. К тому же африканские представители посетовали на то, что их страны не обладают нужными ресурсами для проведения в жизнь мер, обеспечивающих биологическую безопасность. Как заявил на условиях анонимности некий представитель одной африканской страны, «именно мы – вот кто на самом деле страдает от всех этих болезней. Именно мы нуждаемся в этих исследованиях, но не можем их проводить. У нас нет средств. У нас нет ресурсов. А теперь, в связи с обеспокоенностью по поводу исследований двойного назначения, наши люди из соображений безопасности не могут попасть в ваши лаборатории, чтобы работать там [в Соединенных Штатах или Европе]. Вольно или невольно, все эти опасения по поводу DURC-исследований нас тормозят».

Крупные развивающиеся страны вроде Бразилии, Китая, Индии и ЮАР на этой трехдневной конференции практически не были заметны. Их интересовал лишь вопрос о том, кто будет выдавать патенты на продукты, созданные в ходе DURC-исследований, они настаивали на необходимости передачи технологий или же нудно рассказывали о том, насколько строго в их странах контролируется исследовательская работа. В частности, китайские делегаты уверяли собравшихся в том, что в Китае предприняты все необходимые меры для обеспечения биологической безопасности. Через два месяца после встречи группа ученых из китайской Национальной проверочной лаборатории по выявлению птичьего гриппа при Харбинском институте ветеринарных исследований использовала GOF-методы для синтезирования 127 форм вируса гриппа, все они основаны на штамме гриппа H5N1 в сочетании с генетическими атрибутами, найденными у десятков других типов гриппа. Китайцы опирались в основном на работы Фушье и Каваоки, несколько их модифицировав. Пять из синтезированных ими искусственных штаммов опаснейшей разновидности гриппа оказались способны заражать морских свинок воздушно-капельным путем, приводя к летальному исходу.

Около десяти лет назад вирусологи разных стран забили тревогу. Им стало известно, что американские ученые решили вставить в вирус оспы специальный ген, благодаря которому раствор, зараженный оспой, окрашивался в зеленый цвет. Инновационное изобретение американских ученых, предназначенное для выявления смертельного вируса, назвали «преступлением против человечности».

И, наоборот, в начале нынешнего года, когда в Китае появился новый тип птичьего гриппа H7N9, вирусологи стали уповать на GOF-исследования, подчеркнув их важность для здравоохранения. После изучения генетической структуры этого вируса, Фушье вместе с Каваокой заявили о его опасности, отметив, что те же самые генетические изменения, которые они внесли в вирус H5N1, уже присутствуют в штамме H7N9. В августе нынешнего года группа Фушье опубликовала результаты экспериментов, которые показали, что вирус H7N9 способен инфицировать хорьков и заражать животных воздушно-капельным путем. Фушье, Каваока и еще 20 других вирусологов призвали к проведению обстоятельной серий GOF-экспериментов с вирусом H7N9, чтобы синтезировать генетическую разновидность гриппа, создав из птичьего гриппа штамм, способный заражать человека воздушно-капельным путем, а это позволит вирусологам лучше подготовиться к борьбе с ним.

Пока власти соответствующих стран, регулирующие подобные исследования в области здравоохранения, обсуждают просьбу ученых провести опыты с вирусом H7N9, другие микроорганизмы также начинают создавать проблемы, которые могут быть решены с использованием GOF методов. В июне 2012 года в Саудовской Аравии, как гром среди ясного неба, появился «ближневосточный респираторный синдром» (MERS), и уже к сентябрю 2013 года от этого вируса пострадали 132 человека, половина из которых погибла. Хотя MERS и напоминает ОРВИ (т.е. «тяжёлый острый респираторный синдром» – SARS), о его происхождении многое по-прежнему неизвестно. Наблюдались многочисленные случаи передачи вируса MERS от человека к человеку, особенно в больницах, дошло до того, что власти Саудовской Аравии подняли тревогу по поводу возможного распространения MERS во всем исламском мире. Заметим, что ни вакцина, ни другое лекарство от MERS на сегодняшний день не найдено. Если будет разрешено проводить эксперименты по определению заражающего воздействия вируса H7N9, то почему бы ученым не попросить такое же разрешение на проведение экспериментов с MERS, чтобы изучить его заразную форму, дабы предотвратить ее распространение, скажем, среди паломников во время хаджа?

Когда в начале 1980-х появился ВИЧ, никто не знал достоверно о том, как именно этот вирус передается. Многие медики полагали, что 99-процентную заболеваемость с летальным исходом можно снизить, если полностью исключить контакт с заразившимися людьми. Во всех школах США запретили появляться ученикам, у которых выявлена положительная реакция на ВИЧ, а большинство спортивных лиг запретили играть зараженным спортсменам (все это происходило до тех пор, пока звезда NBA Мэджик Джонсон официально не заявил о том, что он тоже заражен, в результате чего возникло движение против изоляции ВИЧ-инфицированных людей). Если бы это было технически возможно, может нужно было модифицировать этот вирус, придав ему способность распространяться воздушно-капельным путем или через случайное прикосновение, чтобы потом его изучать?

Что теперь делать?

Ученые и эксперты по безопасности вряд ли придут к согласию по вопросу о рисках, связанных с исследованиями двойного назначения (DURC) в области синтетической биологии. Спустя почти тридцать пять лет после того, как была ликвидирована оспа, все еще бушуют споры – уничтожать или нет последние из оставшихся образцов этого вируса?

Какие выгоды могут принести исследования в синтетической биологии? Трудно сказать. Сторонники считают, что эта область биологии преобразит мир подобно революции в области информационных технологий, однако противники настроены скептически. Боязнь возможных отрицательных последствий DURC-исследований лишь помешает развитию науки. Власти США, например, принялись бы плести огромную бюрократическую паутину, учреждая органы регулирования и надзора, – здесь они несомненно бы преуспели больше остальных стран, но в этом случае американские научные программы затормозились бы, а самые инновационные исследовательские проекты ушли бы в другие государства. Односторонние действия любого правительства обречены на провал.

Это означает следующее: политикам не стоит ожидать, что с самого начала будет полная ясность и полнота информации; им не стоит поспешно налагать ограничения и пренебрегать способностью науки к саморегулированию. Вместо этого политики должны признать, что революция в сфере синтетической биологии будет продолжаться, и поэтому они должны внимательно за ней следить и принимать адекватные меры для предотвращения самых очевидных и реальных рисков, таких как случайные утечки опасных биоорганизмов или же их преднамеренное распространение.

Первым шагом в этом направлении должно стать укрепление органов эпидемиологического надзора на национальном и глобальном уровне. В Соединенных Штатах надзорные институты были ослаблены из-за сокращения бюджета и бюрократических проблем на федеральном уровне, а также на уроне штата и на более низком уровне. Казалось бы, Центры по контролю за заболеваниями и Министерство сельского хозяйства США – это первая линия обороны, призванная защитить людей, растения и скот от микробиологических угроз, но расходы на оба эти учреждения были сокращены по максимуму. С 2010 года бюджет Центров по контролю и профилактике заболеваний уже был сокращен на 25 процентов, а недавно его урезали еще на пять процентов из-за секвестра, в том числе было сокращено финансирование работы 50-ти тысяч государственных, территориальных, городских и окружных инспекторов общественного здравоохранения. Однако, Конгрессу ничего не стоит это финансирование возобновить и предоставить иную помощь этим людям, обеспечивающим функционирование общественного здравоохранения США.

В то же время Центры по контролю за заболеваниями и Министерство сельского хозяйства США должны совершенствовать эффективность своей работы. Наступает эпоха, когда будут появляться новые, доселе неизвестные микроорганизмы, и поэтому здесь не нужно ограничиваться лишь небольшим списком патогенов и ядовитых организмов типа вируса Эбола, сибирской язвы, ботулизма, вселяя в себя ложное чувство безопасности. Теперь, видимо, уже недостаточно, как недавно предложили, включить вирус H5N1 в Национальный реестр особо опасных патогенов (NSAR), в который вносятся опасные возбудители болезней и токсины, теперь уже придется зачислять в неприятели и обычные бактерии типа кишечной палочки, населяющей кишечник каждого человека, ведь и ее теперь могут превратить [с помощью методов синтетической биологии – прим.мерев.] в бактерию-убийцу, которая намного может превзойти любой из патогенных микроорганизмов реестра NSAR.

Теперь перед нами стоят такие вопросы: какие микроорганизмы на сегодняшний день нужно отслеживать? Как их обнаруживать? Решение этих вопросов потребует объединения интеллектуальных сил разных государств и специалистов различных областей. В Соединенных Штатах руководители таких организаций, как Центры по контролю и профилактике заболеваний, ФБР, Министерство здравоохранения и социальных служб, Министерство обороны вместе со спецслужбами должны будут осуществлять сотрудничество, обмениваясь информацией и опытом. На международном уровне многосторонние группы, такие как ВОЗ, продовольственные и сельскохозяйственные организации, должны будут взаимодействовать с агентствами и учреждениями типа Интерпола, Ассоциации государств Юго-Восточной Азии, Панамериканской организации здравоохранения и Африканского союза.

Процесс подписания Конвенции о биологическом оружии может служить основой для многостороннего диалога по исследованиям двойного назначения (DURC). Эта конвенция представляет собой нейтральную платформу, открытую почти для любого государства. Но в настоящее время этот процесс находится в вялотекущей стадии, в рамках данной конвенции пока что нельзя обеспечить контроль, сравнимый с тем, который обеспечивается в рамках системы контроля над ядерным и химическим оружием. Международные институты в настоящее время сталкиваются с проблемами и, по сути, не в состоянии самостоятельно урегулировать вопрос по DURC-исследованиям. Так, например, Всемирная организация здравоохранения уже третий год подряд сталкивается с жесткими бюджетными ограничениями, и поэтому ее размеры и влияние сократились, а также возможности по эпидемиологическому надзору и реагированию снизились.

США и другие страны не могут не быть заинтересованы в том, чтобы установить эффективную систему эпидемиологического надзора и реагирования ВОЗ и действовать в соответствии с положениями Международных медико-санитарных правил. Понятно, что американских инспекторов-эпидемиологов не во всех странах ждут с распростертыми объятиями в отличие, скажем, от представителей ВОЗ. Именно по этой причине Конгресс должен напрямую оказать поддержку системе эпидемиологического надзора и реагирования ВОЗ, выделяя этой организации по 100 млн. долл. ежегодно в течение пяти лет. И чтобы убедить ВОЗ в реальности своих намерений, Вашингтон мог бы дать понять Всемирной ассамблее здравоохранения (руководящий орган ВОЗ), что часть американской финансовой поддержки нужно направить на построение системы эпидемиологического надзора в развивающихся странах, которая бы могла соответствовать Международным медико-санитарным правилам. Если же американские законодатели опасаются, что такая финансовая поддержка ВОЗ превратится вдруг в еще одну многолетнюю расточительную программу финансовой помощи за счет американских налогоплательщиков, тогда можно предложить такой план: Вашингтон начинает финансирование в начале 2014 года и к 2019 году постепенно снижает суммы выплат до нуля, по мере того как другие страны-доноры будут увеличивать свою финансовую помощь, а страны-реципиенты постепенно смогут опираться на свои силы. Кроме того, Конгрессу следует продолжить проект PREDICT, запущенный Агентством США по международному развитию. Задача проекта – выявление новых эпидемиологических угроз. На сегодняшний день в рамках проекта подготовлено 1500 человек по всему миру, а также обнаружено 200 ранее неизвестных вирусов.

Любые глобальные программы по эпидемиологическому надзору потребуют выработки согласованных стандартов, поскольку в настоящее время отсутствуют какие-либо стандарты по биобезопасности лабораторий и по другим вопросам, в частности, по исследованиям неоморфных мутаций (GOF) и исследованиям двойного назначения (DURC). Для согласования и уточнения стандартов, а также ради содействия их распространению, ключевые агентства США должны работать в тесном сотрудничестве со своими зарубежными коллегами. За образец можно взять Пищевой кодекс (Codex Alimentarius), принятый Продовольственной и сельскохозяйственной организацией ООН и Всемирной организацией здравоохранения в 1963 году и регулирующий глобальную стандартизацию всех правил в области безопасности пищевых продуктов.

В наше время информацию о геноме можно спокойно передавать без всяких пробирок – прямо по электронной почте. Одновременно с этим стало труднее определять четкие границы экспорта и регулировать его. В основе DURC-исследований главной проблемой является, скорее, информация, а не микроорганизмы. Избыточная регламентация информационных потоков тормозит науку и мешает проведению международных исследований. Чтобы справиться с этой проблемой, Министерство торговли США, Департамент животноводства и фитосанитарной инспекции (APHIS) Министерства сельского хозяйства США и Управление торгового представителя США должны создать соответствующую нормативно-правовую базу для регулирования DURC-исследований. При выработке модели регулирования пригодится опыт Международной конвенции по защите растений, APHIS и Управления услуг и инвестиций Торгового представителя США. Если говорить о передаче геномов по Интернету, то здесь многие распределительные центры нуклеотидов уже осуществляют мониторинг “опасных последовательностей”, запрашивают информацию о лицах, которые разыскивают генетические части патогенных микроорганизмов. Эта сфера деятельности должна контролироваться правительствами.

Что же должны искать правительства и прочие учреждения? Их задача – находить свидетельства того, что кто-то нелегально ведет работы по изменению биологических форм жизни, пытаясь сделать из некоего живого существа опасный микроорганизм, а если такие противозаконные исследования ведутся при разрешении и поддержке правительства, то последние считаются нарушителями Конвенции о биологическом оружии. И не хотелось бы, чтобы в этом обвиняли США, поскольку эта страна – мировой лидер по объемам финансирования фундаментальной науки и мировой локомотив, стимулирующий исследования в биологии. Необходимо законодательно потребовать, чтобы данные о любых исследованиях в области биологии обнародовались в обязательном порядке. Госдепартамент США совместно с Управлением глобальной политики при Министерстве здравоохранения и социальных служб должны разработать информационные материалы для дипломатического персонала, в которых бы содержались ответы на вопросы: что такое синтетическая биология, неоморфные мутации (GOF) и исследования двойного назначения (DURC). Таким способом можно будет одновременно поддержать имидж США как передового центра биомедицинских исследований и снять озабоченность по поводу создания искусственных возбудителей. Госдепартамент должен содействовать сотрудничеству по выявлению и контролю в сфере DURC и предотвращению глобального риска несанкционированного распространения синтетических болезнетворных микроорганизмов; необходимо также оказать поддержку программам помощи, направленным на повышение безопасности лабораторий в других странах и усиление контроля за ними.

Выявление новых форм ДНК и новых форм микроорганизмов должно немедленно осуществляться как на добровольной, так и на обязательной основе. Частные биотехнологические компании и дистрибьюторы компонентов ДНК должны в целях биозащиты специальным образом маркировать свою продукцию. Коммерческие операции с геномами должна быть прозрачны и постоянно отслеживаться; в целях мониторинга необходимо предоставлять информацию о нуклеотидных последовательностях. Промышленный сектор, конструирующий геномы, должен за свой счет осуществлять необходимый мониторинг и внедрять стандарты, регулирующие биоинженерную деятельность, а также в случае нарушения правил биобезопасности лабораторий и других форс-мажорных обстоятельств разрешать государственным органам проводить инспекции.

В прошлом году международная сеть организаций по защите окружающей среды «Друзья Земли», Международный центр по оценке технологий и ETC Group совместно опубликовали доклад под названием “Принципы контроля над синтетической биологией”. В докладе рекомендуется внедрять в искусственные организмы (в частности, в те, что были получены в результате неоморфных мутаций) гены, способные приводить к самоуничтожению этих организмов, т.е. имплантировать в них части генома, активирующиеся при некотором изменении окружающей среды, в которой эти организмы существуют, с целью прекращения их функционирования. Хотя на данном этапе такую операцию осуществить сложно технически, тем не менее в ходе DURC-исследований эту задачу нужно все-таки попытаться решить. Три вышеперечисленные организации также призвали промышленные компании самостоятельно выделять средства на покрытие ущерба и страхование при проведении исследований в области синтетической биологии и создании синтетических биопродуктов – что ж, вполне понятные и разумные меры предосторожности. А тем временем Фонд BioBricks, являясь на сегодняшний день самым активным сторонником синтетической биологии, провозглашает свою миссию следующим образом: «гарантировать, чтобы методы инженерии в биологии применялись на основе принципов открытости, этичности и на благо всего человечества и всей нашей планеты. . . . Мы считаем, что синтетическая биология – это одна из мировых сил добра». Только научные организации вроде BioBricks, которые соблюдают нравственные принципы, способны надежно информировать о ситуации в синтетической биологии, не умалчивая о проблемах, и быстро взаимодействовать с научными кругами, только такие организации имеют право говорить от имени общества, выражая его обеспокоенность, а потому их деятельность должна поощряться и расширяться.

Прошло четыре года, с тех пор как в 2010 году Вентер объявил о том, что его команда создала искусственную форму жизни, назвав ее «первым самовоспроизводящимся биологическим видом на планете, родителем которого является компьютер». За это время уже успели возникнуть противоречия и проблемы, касающиеся исследований двойного назначения (DURC). Перед тем, как группа Вентера решила, подражая Всевышнему, создать искусственный организм, она отправилась в Белый дом на прием к Обаме и проинформировала высших должностных лиц страны о политических и этических вопросах, которые возникают в связи с созданием искусственных форм жизни. Поначалу администрация Обамы подумывала засекретить проект Вентера, обеспокоившись серьезными проблемами, к которым данный проект потенциально может привести. Однако потом, к радости Вентера, Белый дом разрешил публиковать результаты. «Должно быть, на философском уровне произошло какое-то гигантское изменение нашего способа восприятия жизни», – сказал Вентер на пресс-конференции в Вашингтоне, неуверенно пожимая плечами. Но Вентер ничуть не сомневался в том, что синтетическая биология, представляющая собой «очень мощный набор инструментов», приведет к созданию вакцины против гриппа, а, возможно, и против СПИДа. И недалёк тот день, когда микроорганизмы, способные потреблять углекислый газ и выделять энергию, создадут безопасную альтернативу традиционному ископаемому топливу. Теперь, когда синтетическая биология начинает прочно укореняться, наша задача состоит в том, чтобы будущие поколения считали ее скорее благом, чем проклятьем.

Лори Гаррет, старший научный сотрудник программы Глобального здравоохранения при Совете по международным отношениям (CFR).

Источник