все ваши воды растворились и намокли в ветрах, сны снятся только под музыку, что же это, что, думаем мы, глядя на движущийся рисунок простым карандашом, перелистывая листочки сломанного механического блокнота - там мы плачем между строчек, там мы слепим и завидуем тем, у кого есть крылья. крылья, которыми они не пользуются, чтобы долететь до Пятой Вселенной, потому что знают, что ее нет. На солнце хорошо - оно обжигает и не видно сухих ладоней рук на бликах, не слышно, как кусочками облетает кожа и мешается в тополином пухе, в этом солнечном пухе, а наше время зарыто в подушках, со старыми перьями, под белыми наволочками, рассеянно пахнущими свежей бумагой и морфием. Я слепо иду за Ним, явно с кем-то путая, по Его дороге, по Его нервам и правилам, захватывая по пути его дыхание, затекая свои ноги в позе лотоса, и днем, и ночью, и в сумерках, пахнущих полынью. Эти звезды, эти песни - я не забуду, между каких бы только строк они не прятались, как бы не выскабливали мои мокрые пальцы; там одни глухие коридоры, в проемах которых не видно, чем заканчивается этот декоративный туннель. Я могу только следить, насколько это можно - наблюдать, тихо записывая за Ним, шаг в шаг, сторону в сторону, я ведь понимаю, что, не найдя Его, я не найду ничего больше, и так и затеряюсь в этих пролетах, пролетах и лестницах, Он говорит, что людям не нужны крылья, но без Него я не найду Его, я единственная, кто может опускать руки во время, позволяя этим дням цвести на второй с половиной минуте. Мы же творцы своих полотен, кромешных сиреневых красок, со всеми оттенками, рамками, молниями и громами, ночными стенами, иногда становится страшно за все свои поступки - не важно, какие, плохие они или хорошие, когда мы понимаем, что у нас нет, нет этих крыльев, которыми мы могли бы пользоваться затем, чтобы узнать, что нет этой Пятой Вселенной, что нет Северно-Южных ветров и светлых в конце туннелей, мы только пытаемся складывать линейки в том порядке, чтобы отмерить ровно, сколько дней надо, чтобы дойти, дойти до Нее пешком, и не оборачиваться на соляные столбы, чтобы не вздрагивать при бьющихся фонарях на краях земли, чтобы дышать глубоко и ровно, когда реки целиком накроют собой небо. Чтобы шептать друг другу "ты будешь сиять, ты будешь моим светом за меня, я доведу тебя, только доверься мне". Когда-нибудь Он протянет мне руку, потому что Он мой путь, Он мой свет, о котором мы все так долго читали, о ком нам всем так долго мечтались сны, мы все - дети по сравнению с Ним, только небеса знают, как Он спасает меня. Он дал мне крылья, Он заменил мне бога, как несладкий чай... Когда-нибудь, как искать при этом свете, и спрошу о прощении и покажу все печати, на которых будет написано, что я никогда, никогда не жила против Его слов, я просто хотела получить его страшные крылья и посмотреть на себя там, где я была бы настоящей и живой, умоляла бы Его показать мне мой дом.
Мой дом, где живет Он, с дождями и пустыми зрачками, своей дрожью в коленках и изодранными в клочья руками, точно так же выпрашивая у кого-то для себя крылья.
