Артиллеристом я рожден,
В семье бригадной я родился,
Огнем картечным был крещен
И черным бархатом повился.

Водой с баклаги окропили,
Обвили шнуром вытяжным,
Снарядной мазью умастили
И полусалом нефтяным.

От легкой пушки в дни былые
Корзинка люлькой мне была,
И за канаты отвозные
Ее качали номера.

Я знал изделья Круппа, Скотта
И, не умев еще ходить,
Уж недолет от перелета
Я мог свободно отличить.

Еще почти ни полуслова
Не мог порядочно сказать,
Но трубку действия двойного
Уж мог собрать и разобрать…
Читать далее...

Часть І
Часть ІІ

Дружба двух поэтов – Руфина Дорохова и Михаила Юзефовича началась в 20-х годах XIX века в Чугуеве. Спустя годы, рассказывая об очередной встрече с Лермонтовым, Дорохов писал Юзефовичу: «…Я ему читал твои стихи, и он был в восхищении, это меня обрадовало». Поэт, чьи стихи восхищали Лермонтова, начавший писать их при Пушкине и окончивший, более чем через полстолетия, одновременно с Фетом, вошел в историю вовсе не как поэт…

Юзефович. «Завзятий ворог українства».

Он родился 17-го июня 1802 года в селе Сотниковка Пирятинского уезда Полтавской губернии, в имении, которым его род владел с XVII века. Предки Юзефовича происходили из украинских реестровых казаков. За отличия в войнах с турками Юзефовичи были возведены польским королем в шляхетское достоинство, однако сохранили верность Православию и русское самосознание…
Образование юный Миша получил в Благородном пансионе при Московском университете. Однако в сам университет по окончании пансиона поступать не стал. Молодого человека, как и многих его ровесников, чье детство пришлось на годы войны с Наполеоном, неудержимо влекла военная служба. Тем более, что перед глазами был блистательный пример дяди – бывшего командира Харьковского драгунского полка и знаменитого героя Отечественной войны генерала Дмитрия Михайловича Юзефовича. В дивизию, которой командовал дядя, входил Чугуевский уланский полк, один из наиболее отличившихся в сражениях с французами. В этот полк и поступил Михаил Юзефович юнкером рядового звания, чтобы через несколько лет быть произведенным в офицеры. Читать далее...

Продолжение. Начало здесь.

Дорохов. Герой, повеса, дуэлянт…

Среди произведений чугуевских поэтов, публиковавшихся в «Украинском журнале», нередко встречались стихотворения, подписанные инициалами «Р.Д.». Личность автора, скрывавшегося за этими инициалами, долгое время оставалась загадкой для литературоведов. И лишь сравнительно недавно харьковскому ученому Игорю Лосиевскому удалось установить, что «Р.Д.» — это Руфин Иванович Дорохов, храбрый воин, известный дуэлянт, офицер, за «буйство» неоднократно разжалованный в рядовые, поэт и художник, давний приятель Пушкина, близкий друг Лермонтова и прототип образа Долохова в «Войне и мире» Толстого. По меткому замечанию современника, обладавший «множеством достоинств, храбрый, как лев, умный и приятный в сношениях», Дорохов был «человеком из породы удальцов, воспетых Денисом Давыдовым и памятных, по преданию, во многих полках лёгкой кавалерии. Живи он в двенадцатом году, при широкой дороге для военного разгула и дисциплине, ослабленной необходимостью, его прославляли бы как рубаку и, может быть, за самые шалости его не взыскивалось бы со строгостью, но при мире и тишине дела шли иначе».
На воинскую службу Руфин Дорохов был зачислен как раз в 1812 году… шестилетним мальчиком - по обыкновению того времени карьера военного предопределялась дворянину чуть ли не от рождения. Знаменитым героем Отечественной войны стал его отец, генерал-лейтенант Иван Семенович Дорохов, скончавшийся от ран в 1815 году, когда сыну едва исполнилось девять.
Окончив Пажеский корпус, Руфин вполне мог рассчитывать на завидную военную карьеру. Но нрава юноша был крутого, вспыльчивого, легко вступал с собеседниками и сослуживцами в конфликты, которые то и дело заканчивались дуэлями. Так, едва выйдя из корпуса в учебно-карабинерный полк, юный прапорщик убил на дуэли сослуживца-капитана. Затем, по словам мемуариста, «в театре на балконе... сел на плечи какого-то статского советника и хлестал его по голове за то, что тот в антракте занял место незанумерованное и им перед тем оставленное». В наказание за «буйство» и дуэли семнадцатилетний Руфин был посажен под арест, разжалован в солдаты и отправлен служить в армейский полк. В скромном солдатском мундире в 1825 году Дорохов появляется в Чугуеве…Читать далее...

Именно так хочется назвать то благословенное время, когда в Чугуеве жили и творили поэты, дружившие с Пушкиным и Лермонтовым и заслужившие своим творчеством признание классиков…

После Отечественной войны 1812 года, на волне небывалого патриотического подъема русская литература, как и русская культура в целом, получила стремительное развитие и в последующие годы XIX века достигла яркого расцвета, заняв одно из первых мест в Европе. Большинство поэтов и писателей «пушкинской эпохи» были выходцами из дворянства - наиболее образованного сословия того времени. Дворянами же традиционно являлись и офицеры. Неудивительно, что в тогдашней армейской среде бурно кипела литературная жизнь…
В том, что сосредоточением такой жизни стал Чугуев, ключевую роль сыграли несколько исторических событий первых десятилетий ХIХ века. Преобразование Чугуевского казачьего полка в уланский, а затем и в военно-поселенный, учреждение Чугуевского военного поселения и открытие Харьковского университета. Благодаря соседству военного и культурного центра Слобожанщины, каким отныне являлся Чугуев, с Харьковом, стремительно приобретавшим черты центра научно-образовательного, и возникло то уникальное литературное явление, которое литературоведы впоследствии назовут «чугуевским кругом поэтов 1810-1820-х годов».
Когда именно образовался в Чугуеве своеобразный офицерский поэтический кружок – доподлинно неизвестно. Произведения чугуевских поэтов впервые появляются в двух первых на Украине периодических изданиях – «Украинском вестнике» и «Украинском журнале», инициаторами создания, авторами, редакторами и издателями которых были преподаватели Харьковского университета.
Литературно-художественный, научный и общественно-политический ежемесячник «Украинский вестник» выходил при университете в 1816-1819 гг. по инициативе профессора русской словесности Ивана Евсеевича Срезневского, отца будущего знаменитого ученого-академика Измаила Срезневского. Журнал выходил преимущественно на русском языке тиражом всего 350-500 экземпляров. Одним из редакторов издания был Григорий Квитка-Основьяненко. Еще один знаменитый украинский писатель – Петр Гулак-Артемовский был активным сотрудником журнала. В Харькове же, при университете в 1824-1825 гг. издавался и «Украинский Журнал», под редакцией поэта и писателя, адъюнкта русской словесности и преподавателя поэзии в Харьковском университете Александра Васильевича Склабовского.
Читать далее...

Честное слово, я даже и не знал, что у него есть такая сказка!:)
Несколько цитат

"Вы, кузнечики,
Разведчики,
Побегите по полям
К тем зелёным тополям,
И спросите поскорей
У сорок и снегирей,
Где пехота
Бегемота -
У реки
Иль у болота,
Чтобы наши журавли
Разбомбить её могли.
И поставьте у калитки
Дальнобойные зенитки.
Чтобы наглый диверсант
К нам не высадил десант!
Ты, лягушка-пулеметчик,
Схоронися за кусточек,
Чтоб на вражескую часть
Неожиданно напасть
Вы, орлицы-партизанки,
Сбейте вражеские танки,
И пустите под откос
Бармалеев паровоз!"
***
Вышел доктор на балкон, Тихо в небо глянул он:
"Да над нами самолёт,
В самолёте - бегемот,
У того у бегемота
Скорострельный пулемёт.
Он летает над болотом,
Реет бреющим полетом,
Чуть пониже тополей,
И строчит из пулемёта
В перепуганных детей".

***
"Мы сегодня взяли в плен
Сто четырнадцать гиен,
Захватили десять дотов,
Восемнадцать самолётов,
Сто один мотоциклет,
Сто один велосипед,

Нам досталися трофеи:
Сто четыре батареи,
Триста ящиков гранат,
Полевой аэростат
И сто двадцать миллионов
Нерасстрелянных патронов.

А когда врага мы гнали
До исходных рубежей,
К нам тайком перебежали
Триста семьдесят моржей:
"Не хотим служить бандиту,
А послужим Айболиту!"

Отступая, враг поджёг
Лебединый городок,
Но орлицы без усилий
Всё крылами погасили,
А у города Эн-Эн
Мы гориллу взяли в плен
И спасли пятьсот тюленей
Из разрушенных селений.

Правда, враг еще силён,
Так и прёт со всех сторон.
У него на левом фланге -
Лютые орангутанги,
А на правом - сто полков
Бешеных волков.

***
Мчатся танки, танки, танки,
А за ними на волках
Лютые орангутанги
С миномётами в руках.
И кидаются в атаки
За макаками макаки,
И палят из облаков
Тысячи штурмовиков.
Чернокрылые совы и коршуны!


Читать полностью

Мысли молодых юнкеров александровцев

Все тридцать пять тяжёлых лет
Ошибок, горя и страданий
Российской Армии Завет
Несли мы до последней грани.

Прошли и Дона, и Кубани
Мы все дороги и мосты, -
Десант наш славный на Тамани,
И намогильные кресты.

Российским отдали просторам
Всё, что имели и могли…
И на чужбину бурным морем
Мы с Белой Армией ушли.

Но дух российского солдата
Галлиполиец сохранил.
Там, на чужой земле, Курбатов
Родную школу воскресил.

И нам, наследникам законным,
Питомцев старого Кремля,
Одели снова на погоны
Родные наши вензеля.

И доказали мы поныне,
Как нужно Родину любить,
Как может даже на чужбине
Ей Александровец служить.

И эмигрантские раздоры
Всегда пусть чужды будут нам,
Никто подобного укора
Ежё не бросил юнкерам.

Никто грядущего не знает,
Быть может, близится пора, -
И лёгким строем прошагают
В погонах белых юнкера.

А. Генкин
Журнал «Александровец», Юбилейный номер,
Париж, 1952 год. Читать далее...

За последние несколько лет накопилось у меня немало замечательного материала - воспоминания, стихи выпускников Чугуевского юнкерского училища, офицеров 10-го гусарского Ингерманландского полка и других частей, стоявших в Чугуеве. В книге, посвященной любой из этих частей, если таковая выйдет в будущем, полностью опубликовать эти материалы не удатся в любом случае. Следовательно, нужно публиковать их отдельным сборником, дабы оставленные нам предками прекрасные, живописные картины нашего красивого и славного прошлого не пропали для потомков. К работе над таким сборником приступаю в настоящее время.
Материал весь собран воедино, осталось написать предисловие и комментарии. Ну, и обложку придумать. Вот, вчера нарисовал пару пробных эскизов:

Да, о главном, как всегда, буду думать в последний момент. Главное - это найти издателя или спонсора. Наученый опытом прошлогоднего издания книги о казаках, дизайн и оформление хочу сделать "простенько, но со вкусом". То есть без полиграфического выпендрежа. :) Все равно, книга, в основном, будет предназначена для Чугуева. Ну, и тираж, соответственно, хочу сделать поменьше. Экземпляров 300.

"В броню закована"

Переберу рукой взволнованной
Страницы прошлых ярких дней,
И встанет Русь, в броню закована,
В красе воинственной своей!

Сегодня вспомним мы нечаянно
Имён и дел великих ряд...
И в красоте своей отчаянной
Набег Аскольда на Царьград!

Впервые стал Царьград добычею.
И первые Аскольд и Дир
Мечами звонкими и кличами
О русских известили мир!

А Святослав с дружиной верною
Прославил Новгородский край.
Его отвагу беспримерную
Узнали Волга и Дунай.

А битва на Неве со шведами,
Где Александр пресветлый вновь
Украсил Русь своей победою
И пролил вражескую кровь.

И Куликово поле знаем мы,
Где Дмитрия Донского рать
Разбила полчища Мамаевы.
Привычным стало — побеждать!

На небе сумерками поздними
Расскажет алая заря
Нам про Царя Ивана Грозного,
В России первого Царя.

Конь Грозного чертил подковами
Победы радужную грань...
Пред покорителями новыми
Склонилась буйная Казань.

Восток далёкой снежной тайною
Манил вечернюю зарю...
Отдал Ермак Сибирь бескрайнюю
В подарок Грозному Царю.

А дальше бой, воспетый Пушкиным,
И мне ли петь после него?
И не Полтавскими ли пушками
Гремело эхо над Невой?

А дни Суворова, которыми
Костры победы зажжены
Над безграничными просторами Моей прославленной страны!

Пускай враги от злобы хмурятся.
Мы духом были велики —
И по Парижским ярким улицам
Наш Царь провёл свои полки!

Забуду нынешнее горе я,
Мне ясен наш грядущий путь:
НЕЛЬЗЯ СТРАНУ С ТАКОЙ ИСТОРИЕЙ
НИ ЗАДУШИТЬ, НИ ЗАЧЕРКНУТЬ!

ПОТОМКИ СЛАВНЫХ ТЕХ ВОИТЕЛЕЙ,
ВДАЛИ ОТ РОДИНЫ СВОЕЙ,
ЗАСЛУЖАТ ЛАВРЫ ПОБЕДИТЕЛЕЙ
НА РУБЕЖЕ ГРЯДУЩИХ ДНЕЙ.

М. Колосова

Клянёмся гранитом традиций
И сумраком братских могил,
Что мы не отступим с позиций,
В глухой обывательский тыл!

И солнца не видит незрячий,
И песню не слышит глухой...
Победу и боль неудачи
Разделим мы между собой.

Так было и будет. И вечно,
Укрывшись за чьей-то спиной,
Живёт, улыбаясь беспечно,
Незрячий, глухой и... чужой!

За нашей спиной распродажа.
Какое нам дело до них?
Нам сердце живое подскажет
Правдивость путей боевых!..

Но будет кровавой расплатой
Для тех, кто Россию забыл...
Торгуй, пока можно, проклятый
Глухой обывательский тыл!

М. Колосова

Складка горечи возле сжатых губ...
Неужели цель не намечена?
Заострите глаз, отточите зуб!
И сказать мне вам больше нечего...

Если сын сидит где-то в Вологде,
Если брат убит в Петропавловске —
Надо чаще думать о вороге —
Не по-кроткому, не по-ангельски,

Не по-кроткому, голубиному,
Надо думать -думу заветную,
А по-мудрому, по-змеиному,
Свою месть обдумать ответную.

И не вестра стон — это стон души...
Затерялось солнце за тучами...
В яме каменной на полета аршин
Соловецкий великомученик.

То не брат ли твой и не сын ли там?
Не отец ли твой задыхается?
Головою бьёт по сырым камням,
За клочки соломы цепляется...

Над страдальцами Соловецкими,
Над нарымскими заточёнными,
Над слезами невинными детскими
Издеваются "вохры" с "чонами".

Море — волнами, небо — тучами...
А восток — кровавыми зорями...
Чью-то мать во Пскове замучили...
А сестру в чека... опозорили!


Губы сжатые. Сердце молотом.
Слово чёрное, да зловещее...
Если сердце твоё расколото,
Втисни ненависть эту в трещину.

Не по ельникам, по осинникам,
Не в кубышечку, не в коробочку —
Ветерок сберёт по полтиннику
На патрончики, на винтовочку!

За ложбинками, за пригорками
Проползёт лихой потихонечку...
По патрончику! (очи зоркие!) —
За старушку-мать, за сестрёночку!

По патрончику — за слезиночку!
И за каждого из замученных.
По патрончику — за кровиночку!
Из винтовочек — пули тучами!

Так чего же вам ещё спрашивать?
Неужели цель не намечена?
Или с этими... Или с нашими!
И сказать мне вам больше нечего.

Марианна Колосова (1903-1964)

В ЛОМБАРДЕ

В ломбарде старого ростовщика,
Нажившего почет и миллионы,
Оповестили стуком молотка
Момент открытия аукциона.

Чего здесь нет! Чего рука нужды
Не собрала на этих полках пыльных,
От генеральской Анненской звезды
До риз с икон и крестиков крестильных.

Былая жизнь, увы, осуждена
В осколках быта, потерявших имя...
Поблескивают тускло ордена,
И в запыленной связке их — Владимир.

Дворянства знак. Рукой ростовщика
Он брошен на лоток аукциона.
Кусок металла в два золотника,
Тень прошлого и — тема фельетона.

Потрескалась багряная эмаль —
След времени, его непостоянство.
Твоих отличий никому не жаль,
Бездарное последнее дворянство.

Но как среди купеческих судов
Надменен тонкий очерк миноносца, —
Среди тупых чиновничьих крестов
Белеет грозный крест Победоносца.

Святой Георгий — белая эмаль,
Простой рисунок... Вспоминаешь кручи
Фортов, бросавших огненную сталь,
Бетон, звеневший в вихре пуль певучих,

И юношу, поднявшего клинок
Над пропастью бетонного колодца.
И белый окровавленный платок
На сабле коменданта — враг сдается!

Георгий — он в руках ростовщика!
Но не залить зарю лавиной мрака.
Не осквернит негодная рука
Его неоскверняемого знака.

Пусть пошлости неодолимой клев
Швыряет нас в трясучий жизни кузов, —
Твой знак носил прекрасный Гумилев
И первым кавалером был Кутузов!

Ты гордосгь юных — доблесть и мятеж,
Ты гимн победы под удары пушек.
Среди тупых чиновничьих утех
Ты — браунинг, забытый меж игрушек.

Не алчность, робость чувствую в глазах
Тех, кто к тебе протягивает руки,
И ухожу... И сердце всё в слезах
От злобы, одиночества и муки.

Георгий Победоносец

Идущие с песней в бой,
Без страха в свинцовый дождь –
Вас Георгий ведёт Святой,
Крылатый и мудрый вождь.

Пылающий меч разит
Средь ужаса и огня,
И звонок топот копыт
Его снегового коня.

Он тоже песню поёт,
В ней слава и торжество,
И те, кто в битве падёт,
Услышат песню его…

Услышат в последний час
Громовый голос побед,
Зрачками тускнеющий побед
Блеснёт немеркнущий свет!..

(Н. Гумилёв)

Статья об Арсении Несмелове - активном деятеле Всероссийской фашистской партии (ВФП) и талантливейшем русском поэте, моем любимом поэте.


Арсений Несмелов (Митропольский) родился в дворянской семье 8 июня 1889 года. О его детстве и юности почти не сохранилось свидетельств - только отрывочные сведения, встречающиеся в отдельных поэтических и прозаических произведениях. Впрочем, окончание им Нижегородского кадетского корпуса засвидетельствовано документально. Известно и то, что его поэтический дар проявился именно в кадетском корпусе. Печататься Митропольский стал в возрасте 23 лет, впервые опубликовавшись в популярнейшей "Ниве". Будучи почти незамеченным, он некоторое время оставался на литературной периферии. Первая мировая война определила дальнейшее творчество Арсения Митропольского. Жизнь подлинного поэта и его поэтическое предназначение не противоречат друг другу. 20 июля 1914 года Арсений, уже ставший к тому времени Несмеловым, призывается из запаса сперва в чине прапорщика, позднее подпоручика и поручика в ряды 11-го гренадерского Фанагорийского полка. В 1915 году выходит его первая книга, сборник стихов и прозы "Военные странички". Воинский подвиг, героизм, беззаветное служение империи становятся лейтмотивом этого сборника. Вкус к Риску и документальная точность сближают творчество Несмелова с творчеством Эрнста Юнгера. Глубинная связь начинающего русского поэта и немецкого идеолога консервативной революции бесспорна.

1 апреля 1917 года Арсений, перенесший ранение и награжденный четырьмя орденами, отчисляется в резерв. Ветеран войны, настоящий окопный аристократ, он принимает активное участие в антибольшевистском восстании юнкеров. Об этих памятных днях Немелов будет вспоминать в поэме "Восстание", опубликованной в Харбине в 1942 году.

"Мы - белые. Так впервые
Нас крестит московский люд.
Отважные и молодые
Винтовки сейчас берут"
Читать далее...