Цитата сообщения Castle-builder С. Кара-Мурза "Ирония судьбы Эльдара Рязанова или Образ интеллигента без рефлексии"

Ирония судьбы Эльдара Рязанова или Образ интеллигента без рефлексии
Бывший советский кинорежиссер Рязанов стал при Ельцине придворным деятелем кино, в новогодние праздники его фильмы идут сразу по нескольким каналам телевидения. О нынешних конъюктурных фильмах говорить не будем - это, мягко говоря, явление упадка. Но старый фильм «ирония судьбы, или С легким паром» люди смотрят с удовольствием.
Сейчас, когда сюжет фильма знаком до мелочей, начинаешь видеть в нем второй план, возникающий при сравнении показанной в нем реальности 70-х годов с нынешней реальностью – и одновременно с траекторией самого Рязанова. В этом фильме стала видна не ирония, а какое-то сатанинское издевательство судьбы над жизненными установками самого Рязанова и, косвенно, его любимых героев.
Как и всякое хорошее произведение искусства, этот фильм живет и развивается во времени вместе с нами. Тот факт, что фильм этот – рождественская сказка, вовсе не снижает груз смыслов, который несет каждый образ. Напротив, в рождественских сказках ухватывается нечто главное. Думаю, можно принять, что главные герои фильма, в отличие от их антипода Ипполита, по своему социальному, культурному и мировоззренческому складу близки и глубоко симпатичны Рязанову. Он – их певец.
Когда Рязанов снимал фильм, он, скорее всего, мечтал, как и многие интеллигенты, о «социализме с лицом Брыльской ». Но это как раз и оказалось антисоветизмом – и потому без больших душевных потрясений Рязанов сдвинулся к прославлению «капитализма с лицом Ельцина». А раньше он точно соблюдал на людях нормы лояльности и был «внутренним эмигрантом», как и множество других таких же представителей элиты. Рязанов и своих близких ему героев делал слегка ироничными по отношению к советской реальности, слегка такими же «эмигрантами». Это, кстати, и придавало его фильмам ту пикантность, которая высоко ценилась на рынке.
Вполне можно считать, что герои «Иронии судьбы» по своему складу относятся к той части интеллигенции, которая с восторгом приняла перестройку Горбачева и аплодировала Сахарову. А поскольку все эти герои – нестяжатели, люди бескорыстные, то они во время приватизации ничем не поживились и в банды не вступили. В чем же ирония судьбы? В том, что Рязанов и близкие ему художники, снедаемые антисоветским чувством, с любовью отразили и тем самым во многом создали определенный социальный и духовный мирок, а этот мирок оказался возможен, только когда он был окружен и защищен грубыми структурами советского жизнеустройства.
Рязанов строил ту матрицу, на которой формировались и сходили с экрана в жизнь его герои, в надежде, что эта матрица своей этикой и эстетикой подавит, разложит и уничтожит советский генотип. И вот это произошло – и что же? Не просто этот мирок стал невозможен после гибели советского организма, но и выросший на его матрице культурный тип оказался грубо выброшен из жизни. Рязанов стал соучастником убийства своего любимого творения. Это как если бы Юрий Деточкин сегодня украл автомобиль у Япончика, а потом попал в лапы к его охранникам!
Давайте подчеркнем этот момент: фильмы 70-х годов не просто отражали реальную интеллигенцию как социальную базу перестройки – они ее создавали, давали ее смутным еще импульсам форму и язык. Тургеневских барышень не было, пока их не описал Тургенев! Культурные типы лепятся в идеологических лабораториях, поэтому надо изучать популярные фильмы и с этой стороны – какой тип они лепят?
Идеальным миром, к которому подсознательно стремится человек, бывает мир близкий, осязаемый – и в то же время недосягаемый. Какие черты придал Рязанов обитателям этого мира. Какого рода его недосягаемость? С одной стороны, это наши типичные интеллигенты тех лет, с близкими этому кругу социальными чертами. Но в то же время они обладают неброскими признаками элитарности, аристократичности.
Конечно, тогда не хотелось замечать, что нет, не можем мы войти в их мир, что это ложные образы, манящие приведения. Начать с того, что обоим главным героям – далеко за тридцать, но у них нет семьи и нет детей. Похоже и друзья их бездетны. У них поэтому есть время и ходить в баню, и бродить по городу, навещая друг друга. Уже одно это делает их особой кастой и придает особые черты их мировоззрению. Вспомните себя, инженеры и врачи, которые воспитывали детей в 70-е годы. «Мы разучились совершать сумасшедшие поступки!» - говорит герой. Ах, какой упрек плебеям, как им должно быть стыдно!
У героев фильма – энергичные, здоровые мамы, сохранившие достаточно сил, чтобы заботиться о быте своих великовозрастных детей, позволяя им к середине жизни сберечь прыть и юность духа. В реальности же подавляющее большинство матерей того поколения – вдовы Отечественной войны, измученные непосильным трудом 30-50-х годов. Кому-то, конечно, повезло, и мамы добавили им возможности «совершать сумасшедшие поступки». Но и из этих тогда лишь немногие отщепились от общего ствола.
Каковы же «структуры повседневности» этих героев фильма? Мягкий интеллигентный уют. Квартира в хорошем доме, довольно дорогая мебель, хрусталь и кофе, клетчатый плед. Полет в Ленинград – для них не бог весть какое приключение, такси тоже вещи привычная. Набор вещей и поступков, входящих в «культурную скорлупу» этих людей, говорит о материальном благополучии и устоявшихся культурных потребностях, ставших привычно удовлетворяемыми. Герои подтрунивают над тем, что дома в разных городах одинаковые, мебель одинаковая, даже ключи к дверям подходят. Ну, мол, и страна!
Герои фильма составляют братство, говорят на одном языке, понимают жесты друг друга. Условно говоря, «они ходят в баню», хотя у них в доме есть ванная – это подчеркивается на протяжении всего фильма. Отношения между ними тонкие, построены на нюансах, так что неспособный на сумасшедшие поступки Ипполит им не ровня, брак с ним был бы мезальянсом для героини. Он лишь на короткое время становится почти своим, когда приходит пьяный и лезет в пальто под душ. Тогда он нравится тонкому интеллигенту. Но, в общем, Ипполиту с его суконным рылом конкурировать в этом ряду было бы бесполезно. А вполне разумные слова, которые он сказал «московскому гостю», лишь усилили к нему отвращение в глазах кинозрителя.
Этот уютный материальный и духовный мирок – их башня из слоновой кости, их экологическая ниша, в которой они отгораживаются от мира. Рождественская сказка допускает чудо – в этой нише соединяет две родственные души, и из нее кубарем вылетает чужак Ипполит. При посторонних они споют про вагончик и про тетю, а душу выражают в стихах Ахмадуллиной и Цветаевой. Свои профессии считают самыми важными (в шутку, конечно) и заметят, что им за их работу недоплачивают. Заметят без надрыва, с доброй иронией – они выше такой прозы.
Никаких особых мыслей в фильме прямо не высказывается, реплики отрывочны и не связаны с сюжетом, но их контекст зрителю тогда был так близок, они легко укладывались в общую канву, так что искусственность рассуждений не замечалась (теперь, конечно, режет слух). Пожалуй, наибольшую нагрузку несло ложное утверждение, что «мы разучились совершать сумасшедшие поступки!» Во время коллективизации и войны умели, а потом разучились? Наоборот! Только получив наконец теплые квартиры и сытую жизнь, часть из нас стала этому учиться – и других обучать. А до этого у нас просто на такие поступки не было ни времени, ни денег, да и совесть не позволяла. Надо было детей кормить и матерям помогать. Было у каждого время покуролесить – студентами, но не в сорок же лет.
Но вот что удивительно – эта надуманная элитарность и инфантилизм, переходящий в экзистенциальную безответственность, в 70-е годы были каким-то образом подхвачены и усвоены весьма значительной частью интеллигенции, причем даже людьми взрослыми, обремененными трудами и детьми. Они так и законсервировались до глубокой старости в джинсах и кроссовках. Это факт, который мы как-то не замечали или считали признаком тонкой душевной организации. И так пошло это обучение, что поступки их стали сводиться не к тому, чтобы сходить в баню и улететь спьяну в Ленинград, а чтобы подпилить сук, на котором сидели. Да не только под собой, но и под совершенно посторонними людьми.
Близко зная интеллигентов подобного типа, могу сказать, что им и в голову не приходило, что из-за их шалостей люди могут лишиться не только пледа и хрусталя, но и теплых квартир. Им всерьез показалось, что все эти квартиры и отопление, поезда и самолеты – не плод тяжелых постоянных усилий и определенной социальной организации, а дано от природы и исчезнуть не может, как воздух. Из-за их (и нашей) безответственности мы, идя по этой дорожке, оказались, как страна и культура, под угрозой исчезновения.
Ортега-и-Гассет писал: «вера в то, что бессмертие народа в какой-то мере гарантировано, - наивная иллюзия. История – это арена, полная жестокостей, и многие расы, как независимые целостности, сошли с нее». Для истории жить не значит позволять себе жить как вздумается, жить – значит очень серьезно, осознанно заниматься жизнью, как если бы это было твоей профессией. Поэтому необходимо, чтобы наше поколение с полным сознанием, согласованно заботилось о будущем нации».
Когда мы смотрели «Иронию судьбы» в сытые застойные времена, мы и не замечали, как многозначительно представление интеллигентных героев фильма о природе социальных благ. Зато сегодня их реплики выглядят философскими утверждениями. Мы уже говорили, как оба героя соглашаются в том, что зарплата у них меньше, чем того заслуживают их профессии. При этом они только что получили бесплатно просторные квартиры в хороших домах. Не замечают они и того, что на ту их «маленькую зарплату» они могли без большого потрясения для своего кармана полететь на самолете, взять такси и т.д. Они, как дети. Не знают, что все это стоит больших невидимых денег, которые и даются им в виде благ как часть платы за их труд для общества.
Допустим, страна сегодня пока что лишь подвигается на грань катастрофы, не будем спорить с оптимистами. Но уютный мирок героев фильма уничтожен, причем жестоко, под корень, даже с глумлением – в том числе благодаря усилиям Рязанова, Ахмадуллиной и прочих «певцов за сценой». Культурный тип, воспетый Рязановым и соблазнивший немалую часть интеллигенции, стерт с лица земли. Нет уже здесь места для получения бесплатных квартир, для тонкости и для гордости, для нюансов и недомолвок, для «сумасшедших поступков» на зарплату учительницы. Если честен – будешь вынужден вести жестокую борьбу за пропитание и жизнь твоих детей. А значит, станешь «как железные гвозди, простым».
Эти тонкие интеллигенты с их лирическими камерными песнями под гитару были одним из украшений нашей жизни, и мы их искренно любили. Но их создатели встроили в них, как в гомункулов, ген саморазрушения. А от него пошел вирус, заразивший и их коллег. Плебеи поднимутся, а этих сломали. Когда еще мы сможем позволить себе роскошь снова вырастить такие нежные цветы?
Интересно, понимает ли Рязанов, что он участвовал в убийстве своего идеального создания, - или, отряхнув его прах с ног, он стал к таким мелочам нечувствительным?
Январь 2003