Фамилию менять будем?

Когда Ростропович регистрировал в районном загсе по месту прописки Вишневской свой брак, регистраторша сразу узнала знаменитую солистку Большого театра и поинтересовалась, за кого же она выходит замуж. Увидев довольно-таки невзрачного жениха, регистраторша сочувственно улыбнулась Вишневской, а с трудом прочитав фамилию «Ро... стро... по... вич», сказала ему:
— Ну, товарищ, у вас сейчас есть последняя возможность сменить свою фамилию...  

Рубинштейн в Вене

Когда Антон Рубинштейн гастролировал в Вене, он столкнулся с очень скупым антрепренером. Переговоры об оплате концертов сильно затягивались, и тогда Рубинштейн заявил:
— Хорошо! Я согласен получить половину обычной суммы, но и играть буду вдвое тише обычного!

Мы все поем...

Однажды Шаляпин после спектакля вышел из Большого театра и сел на извозчика. Когда они отъехал, извозчик спросил:
— А ты господин, чем занимаешься?
— Да вот, пою.
— Я о другом. Я спрашиваю, чем ты занимаешься? Петь — это мы все поем. И я пою когда грустно становится. Я спрашиваю, что ты делаешь?

Кто тренер?

В 1953 году Давид Ойстрах был на гастролях в Англии, и посол СССР устроил приём в честь великого музыканта. В разгар банкета к Ойстраху подошёл советский атташе по культуре, сделал множество комплиментов маэстро, а потом поинтересовался:
— Вы так хорошо играете на скрипке, но я давно хотел спросить, кто вы по профессии?
Ойстрах чуть не поперхнулся:
— Я — скрипач.
Атташе немного смутился:
— Конечно, конечно. А кто ваш тренер?

Ойстрах — дирижёр

В конце своей блистательной карьеры Давид Ойстрах стал увлекаться дирижированием, и его концерты всегда вызывали большой интерес. Ойстрах однажды признался:
— Поймал себя на неожиданном ощущении: обычно в день выступления я после обеда отдыхаю и часок сплю, затем беру скрипку и начинаю потихоньку разыгрываться. А вчера, поднявшись, потянулся было за инструментами, и вдруг вспомнил: ба, да я же сегодня дирижирую! И так хорошо стало на душе.

Пусть висит!

В кабинете композитора Дмитрия Шостаковича рядом с портретом Бетховена одно время висел портрет Матвея Блантера.
У Шостаковича спросили:
— Дмитрий Дмитриевич! Чем объяснить такой ваш выбор?
Шостакович ответил просто:
— Бетховена я очень люблю, а этот cам Мотя принёс и повесил. Ну, и хорошо, пусть висит...

Я тоже

Как-то на вечеринке в богатом доме, куда был приглашен Россини, одну даму попросили спеть. Она долго жеманилась, но в конце концов согласилась спеть каватину Розины из «Севильского цирюльника». Прежде чем начать, она обратилась к Россини:
— Ах, маэстро, если бы вы знали, как я боюсь!
— Я тоже, — отозвался Россини.

Эротичный инструмент

Один из друзей Ростроповича решил подшутить над ним:
— Слава! Ты играешь на очень эротичном инструменте — зажимаешь его между ног, водишь туда-сюда смычком...
Ростропович перебил собеседника:
— Что ты, самый эротичный инструмент — это кларнет.

Поздравление

К французскому композитору Морису Равелю постоянно обращался за советом один совершенно бездарный коллега.
— Вот, маэстро, — однажды сказал он, — это мое последнее сочинение!
— О, мосье! — сказал Равель обрадованно. — В таком случае я от души вас поздравляю!

Ради бога, как тебя зовут?

Выдающийся ученый и композитор Бородин был весьма рассеянным человеком. Как-то он поехал за границу. Во время проверки паспортов на пограничном пункте чиновник спросил, как зовут его жену. Бородин в то время думал про что-то свое и не понял сразу вопроса. Чиновник посмотрел на него с подозрением:
-Не знаете, как зовут вашу жену?
В этот момент в помещение вошла его жена Екатерина Сергеевна. Бородин бросился к ней:
— Катя! Ради бога, как тебя зовут?

Веский довод

Когда Ростроповича и Эмиля Гилельса пригласили на длительные гастроли в США, их, разумеется, отпустили, но без жён. Музыканты обратились к министру культуры СССР Фурцевой с просьбой о разрешении выезда и для их жён. Фурцева обещала помочь, но попросила написать официальное заявление.
Просьба Гилельса выглядела так:
«Поскольку я страдаю заболеванием печени и нуждаюсь в специальном уходе, а гастроли в США намечены на два с половиной месяца, прошу направить со мной мою жену».
Просьба Ростроповича выглядела совершенно иначе:
«Поскольку я абсолютно здоров и еду на два с половиной месяца, прошу разрешить выезд с женой».
Выезд жёнам музыкантов разрешили, но они так и не поняли, чей довод оказался более убедительным для властей.

Плата Паганини

Однажды, опаздывая на концерт, Паганини нанял извозчика и спросил:
— Сколько стоит доехать до театра?
— Десять франков, — ответил извозчик.
— Вы шутите? — удивился Паганини, так как извозчик назвал сумму в десять раз большую, чем обычно.
— Нет, не шучу. Вы ведь берете по десять франков за билет с каждого, кто приходит слушать, как вы играете на одной струне.
— Хорошо, — ответил Паганини, — я заплачу вам десять франков, но только в том случае, если вы довезете меня до театра на одном колесе.

Наказание

Когда Ростропович стал укрывать на своей даче опального Солженицына, вскоре последовали санкции со стороны властей. Фурцева вызвала к себе музыканта и в резкой форме заявила:
— Мстислав Леопольдович! Ваша акция идёт вразрез с политикой государства, и мы вынуждены соответственно отреагировать. За границу посылать не будем, можете гастролировать по стране.
Ростропович искренне удивился:
— А что, концерты на родине вы считаете наказанием?

Вагнер и переводчик

На репетиции в Лондоне Вагнер был очень недоволен трубачами и закричал:
— Скажите этим ослам, что, если они не будут играть прилично, то я выкину их вон!
Переводчик-музыкант внимательно выслушал Вагнера и перевел:
— Джентльмены! Маэстро вполне отдает себе отчет в тех затруднениях, которые вызывает у вас его музыка. Он просит вас сделать все, что в ваших силах, и ни в коем случае не
волноваться.

Вагнер и Обер

Когда Рихард Вагнер приехал в Париж, он встретился там с французским композитором Франсуа Обером. Во время беседы Обер заметил, что ему понадобилось тридцать лет для того, чтобы понять, что у него нет музыкального таланта. Вагнер на это улыбнулся:
— И тогда, конечно, вы оставили занятия музыкой.
Обер возразил:
— Ну что вы! Тогда я уже был слишком знаменит для этого!

Нога Пуччини

Однажды итальянский композитор Джакомо Пуччини сломал себе ногу и попал в больницу. Когда друзья навестили его там, то он удивил их тем, что весело встретил их и, показывая на свою ногу, сказал:
— Я так счастлив, друзья! Мне уже начали сооружать памятник!

Совсем по-русски

Когда в СССР развернулась борьба с космополитизмом, известному дирижёру Борису Хайкину предложили сменить фамилию. Он отказался:
— Фамилию менять не стану, но готов на компромисс — согласен заменить вторую букву; тогда моя фамилия будет звучать совсем по-русски.

Из: Наталья Пахоменко в Facebook