Я пила твои глаза, полные до краев. Щемила цементное, восклейменное собственной болью, сердце.
Жадно проглатывала крупные каре-зеленые капли, стараясь не проронить ни слова.
Серая галлюцинация, претендующая называться моей жизнью, пыталась оторвать меня от бесподобной трапезы. Асфальтовое пальто города в мокром песке, влага и слякоть застоялись в складках, но и он, радостно насвистывая, вонзал в меня свои безликие тени, пытаясь отнять последние секунды блаженства.
Что мне призрачные тревоги, когда внутри разливается живительное тепло, во рту чуть сладкое, почти мятное послевкусие, и где-то в туманных грезах просится наружу память о прикосновении к твоему запретному, несуществующему, но томительно чуткому теплу...
Стремительно насытившись твоей непривычной щедростью, я теряю рассудок. Чую, что в карандашах моих мыслей следует очинить грифели, но собственные ладони - бумажные и нечувствительны к лезвию пальцев.
И я безвольно наблюдаю как восторг выплескивается сине-черным потоком, льется наружу сквозь кожу, окрашивает акварелью морщинки в уголках твоих глаз, как вся моя суть срывает запреты с петель и несется на волю. Во мне слишком много океанного цвета, но мало рыжего теплого золота, и нет конца моему откровению... В едином потоке уносится в вечность пыль с выщербленного цемента, и я бреду босиком по разломам перрона под лучами последнего каре-зеленого солнца...

Я стою на станции метро, глядя в чернеющий, засасывающий любопытные взгляды, тоннель. Так же как все обычные люди я высматриваю в этой черноте приближающийся поезд. Также как и все я жду, слегка скучающе рассматривая людей на платформе, нетерпеливо поглядывая на часы, поправляя одежду, будто мне есть дело до мнения окружающих...
На первый взгляд я все делаю как надо, как полагается, как обычно принято себя вести, если ты человек и у тебя бьется обычное человеческое сердце. Я могу чрезвычайно убедительно показывать сотни эмоций, выражать различные состояния душевного движения за единственным небольшим уточнением. Я всего-лишь имитатор человека. Всего-лишь существо, играющее роль человека. Играющее с самого рождения и до самой смерти.
Со мною бывает либо очень легко либо чрезвычайно сложно, и все это зависит исключительно от меня самого. Я сам решаю как вести себя в какой-нибудь ситуации, как реагировать на какой -либо раздражитель вокруг себя. Я решаю какой образ жизни мне вести сегодня, а какой завтра. Я всегда нахожусь в разной роли. Сегодня я заботливый и учтивый, завтра я колкий и раздражительный. Сегодня мне хочется сделать карьеру в области науки, а завтра я буду меланхолично жаловаться на мир, в котором лишь я один непонят остальными серыми штампованными куклами, в котором лишь я один - человек, а остальные - просто фальшивки.
Каждая моя роль расписана внутри меня с мастерством, которому позавидуют самые искусные актеры. Ибо они лишь пытаются быть имитаторами, а на самом деле они периодически забываются, начинают жить своими ролями и чувствовать по-настоящему. В этом их слабость. В этом их сила. В этом наверное их человечность.
Я способен отрешенно говорить о Боге как о философском допущении, и меня совершенно не беспокоит мнение самого Бога на сей счет. Но при этом я могу приходить в церковь и смиренно каяться в своих греховных порывах.
Когда я нахожусь в театре, кино или погружаюсь в интересную книгу, я могу даже забыть на мгновение о том, что я не умею чувствовать и начать имитировать уважение, любовь, зависть и жалость с героям. Мне даже начинает казаться, что я действительно умею любить...
Как я мил и любезен, когда притворяюсь, что влюблен! Мне нравится это состояние, я люблю наблюдать восторженный блеск в глазах очередной жертвы, угадывать ее мысли, слушать о ее мечтах и планах, жертвовать несущественными вещами, которые кажутся ей очень важными, от чего ощущение моей жертвы приносит несказанное внутреннее удовольствие.
Мне кажется, что я умею ждать, умею дарить в ответ море нежности и ласки, чувствовать обиду за то, что мне самому никогда не подарят столько же любви, сколько я - щедрый и бескорыстный дарю каждый миг.
Имитировать всегда очень просто. Всегда удобно притворяться таким, каким тебя хотят видеть. Всегда приятно играть с чувствами окружающих, провоцировать их на какие-либо поступки и наслаждаться лицезрением. Так здорово имитировать счастье и улыбаться искренне и открыто, так, чтобы все вокруг были уверены в том, что ты не просто счастлив, ты пытаешься поделиться счастьем со всеми вокруг. Как приятно ходить с мрачным лицом, отказываясь принимать какую-либо помощь, и делать вид, будто мужественно борешься с внутренними демонами, но продолжаешь делать свое дело... Как весело смотреть со стороны на тех, кто считают, что дороги и нужны тебе, и что они могут управлять тобой как пожелают, потому что обладают над тобой некоторой властью.
Люди такие забавные, особенно когда увлекаются...
И вот теперь я смотрю в чернеющий тоннель. Я абсолютно бесстрастен. Я привычно выражаю эмоции как надо, по правилам, допускающим определенную имитацию человечности. Вижу знакомые огни поезда и в моих глазах блеск, по которому можно догадаться о нетерпении и удовлетворении. Огни приближаются, люди вокруг начинают чуть заметно вторить мне, переступать с ноги на ногу, подходить ближе к краю перрона, выстраиваться в очереди, предвкушая момент посадки.
Сейчас поезд плавно подойдет, раскроет двери, и толпа хлынет наружу и внутрь, будет заполнять пустоты внутри душных вагонов и растекаться струями по перрону. Потом начнут мелькать станции, лица, глаза, губы, руки, прикосновения, звуки. Такой пестрой лентой и проносится наша жизнь.
Я продолжаю держать лицо, уверенно и спокойно, глядя прямо перед собой. Так здорово не зависеть от глупых эмоций. Даже совершая ошибки ты тем не менее знаешь, что совершаешь их намеренно, ибо так нужно поступать для того, чтобы оставаться человеком. Лишь одна мысль острым краешком колет сознание...
Я ведь так никогда и не был настоящим человеком... Я всего лишь зеркало, холодное и пустое...
Я понимаю, что это и есть мой предел.
Предел моей человечности.
Я закрываю глаза и под крики окружающих делаю шаг вперед, прямо под несущийся состав...

Цифры, буквы, значки и знаки препинания, зашифрованные, перешифрованные и расшифрованные потоки информации. И вся смято, свито в один клубок символов и значений, смыслов, подсознательных и тонких, настолько что едва угадывается смысл, разве что интуитивно. Звуки, буквы, голоса в голове и все это лишь отголоски нас. Воплощения, жалкие подобия нас и наших мыслей. Это даже не образы, это всего лишь слова. Что такое речь? Магические ли это обереги, проклятия, наветы или всего лишь ложное сокровище, данное нам не в награду, но в наказание, чтобы спровоцировать нашу деградацию?
Ты звучишь рядом, в моих ушах, а на самом деле находишься далеко за тысячи километров. Мы пьем виски с молоком, наслаждаясь прикосновениями слов как губ, лаская друг друга символами и буквами как реальными горячими и нежными пальцами. Ты смеешься, и электричество доносит до меня твой смех, такой неискусственный, будто живой. Но смеешься мне не ты, смеются надо мной приборы, сигналы, линии, провода и шины, смеется физика и механика. И я улыбаюсь в ответ, рефлексируя как собачка Павлова.

Мир, в который мы пришли по льдистым дорогам замерших рек, был тих и беспомощен. Это был странный город, разрушенный и тихий. Тишина , казалось, вьелась в эту обглоданную солнцем траву, в эту сухую землю, в ржавые краны колонок на улицах... Пожилые пары мирно прохаживались вокруг нас. Здесь были семьи, счастливые, по-весеннему гостеприимные, что так не вязалось с местными руинами.
- Посмотрите, ну разве не чудный дом? - все щебетала милая полная женщина, и мы глядели в пустые глазницы окон, на разбитый кирпич и балки, по которым ходили на втором этаже, словно не замечая неудобства. - Вот это дом председателя. Не правда ли, милая идея - завести плющ. Ах, каой чудный дом, и ведь второй этаж такой легкий, почти невесомый, и вот этот плющ... Я вот тоже подумываю о том, чтобы достроить второй этаж. - Ты удивленно поднял бровь, наблюдая перед собой лишь фундамент от дома, внутри которого стояла старая разбитая кровать, едва прикрытая ветошью. Рядом копошился в пыли старик, что-то напевая себе под нос.
- Вы разве не видите? - не удержалась я
- Чего, милая моя?
- Что вокруг нет ничего, ни прекрасных домов, ни садов, ни плюща, здесь только пустошь, развалины былого города. Ваш мир - иллюзия, мираж, дымка, фантазия, называйте как угодно!
- Что вы такое говорите? - рассердилась женщина. - Как вы смеете называть нашу жизнь - пустошью? Здесь все - настоящее, ну как же вы не понимаете!
ее голос удалялся и удалялся, пока вовсе не растворился в тишине. Как оказалась, она тоже была лишь видением.

Порой описать то, что происходит в собственной душе так же трудно, как изваять скульптуру из воды. Выкристаллизовать каждый излом, каждый изгиб из жидкой прозрачной субстанции... Ты собираешь пригоршни слов, а они просачиваются сквозь пальцы, утекает смысл, растворяется острота мысли... Ты продолжаешь, пытаешься, но тщетно. Вновь перед тобой лишь пенная лужа. Но вот кто-то из-за плеча шепчет заветную формулу, и все складывается само собой, искрится, блестит, переливается, идеальное во всех отношениях. Ты опустошен как сосуд из под мирры, но чувствуешь лишь неудовлетворенность, словно не ты только что сотворил чудо, не ты - творец... ведь ты, как всегда, был лишь инструментом...

тише.. тише... молю, не говори ничего.. слышишь? Ты слышишь? Его пальцы бегут по струнам, бесконено прекрасные в своей легкости, гениальности. В его глазах блеск, сквозь них как сквозь стекло горит душа. Но я вижу не эти нервные красивые пальцы.. нет.. передо мной лишь ветер, что уносит в пустоту последние сухие листья... Во мне нет ни капли жизни. Сколько недосказанного, недопетого, недомысленного томится во мне!!! Мне еще так много надо поведать, но я тщусь надеяться на начало. Я плыву по твоим струнам, а они вонзают в меня нежные ноты. О! это слишком много для меня! Я рыдаю беззвучно, чтобы не спугнуть... твоя музыка рождена светлом гения, и глаза пристально смотрят на меня, черные, как огонь, что пылает внутри меня. Он выжег меня до тла, но там нечему возрождаться. И я слушаю, слушаю, пытаюсь наполниться хотя бы твоей музыкой, но она просачивается сквозь меня, и я снова не могу ничего написать...
Я ломаю карандаши и кисти, я сижу перед тобой словно обнаженная, выпитая, монохромная, ведь я не могу писать... Невысказанность рвет меня изнутри, но я не могу рассказать тебе об этом...
Ты мучительно нежно ласкаешь струны, ты смотришь мне в душу своей музыкой, ты слышишь меня без слов, и отвечаешь мне теми аккордами, что я жажду услышать, но я не могу ответить тебе тем же, я не могу писать...
Однажды, я вспомню буквы и символы, я открою окно, и назло ветрам и ливням напишу тебе все, напишу, как мне страдалось , как душа была заперта внутри моей пустоты, как много мне хотелось пережить, и как много мне хотелось увидеть, а я не могла написать об этом...

"...Да, я сошел с ума. Сошел еще тогда, когда над моей головой убрали небо. Я жил воспоминаниями о том, какого цвета небо весной...Глубокое и синее. А потом оно выгорает на солнце, и наступает лето с его грозами и ливнями. Это счастье, что я успел увидеть их. А потом вечная осень, с ее дождями, серым плаксивым небом над морем, золотыми листьями под ногами. Зима, суровая: то со снегом, то со слякотью. Люди вокруг...Настоящие, живые люди...
...И вдруг, представь себе, что всего этого не станет. Останется только вечность и ты. Ты и тишина. Тишина, пробивающая все на своем пути, даже эти воспоминания. Ты цепляешься за них, как утопающий, но вечность умеет ждать. И память отступает в неравной схватке с тишиной. А потом вечное ничто. Потому души и придумали Землю. Чтобы было куда вернуться. Ведь пребывание на Земле -это ничто по сравнению с вечностью. У души нет начала и нет конца. Мы - частицы вечности. Вечные круги наворачиваем мы, вне времени и вне правил. Придумали жизнь, для того, чтобы придумать смерть. Иначе - скучно...
Учитесь терпению! Я думаю, что любая душа готова отдать все, лишь бы жить. Неважно в каких условиях, пусть в нищете или в неволе. Зато жить... и наслаждаться каждым мигом."

На влажном песке не рисуется счастье,
Хотя мое сердце прикрыто зонтом из иллюзий
Я чувстую боль, но откуда она поступает?
Искала причину снаружи, забыв заглянуть под одежду,
Ведь шрамы затянуты, нечему их беспокоить,
Неужто меня раздразнили весенние ноты?
И в воздухе терпком пахнет дождем, как когда-то,
И листья еще не раскрылись, цветы опадают,
Когда же наступит весна, но без призрачной боли?
Когда моя тихая грусть растворится в улыбке?

Наш путь лежит на Дальний Восток,
Туда, где священны земля и вода,
Живут там не люди - потомки богов,
Их матерью стала природа сама.
Но мы чужеземцы, туда нет пути,
Постичь невозможное нам не дано,
Нельзя на священном оставить следы,
Нельзя осквернить эти земли собой.
Пытаюсь тайком научиться их речи,
Но я нарушаю гармонию слов,
В моем окруженьи восточные вещи,
Но я в них чужая, закон их таков.
Я робко смотрю на их солнце над нами,
Живу своим миром надорванных снов,
Для них мы всегда будем лишь чужаками,
Для нас они будут - потомки богов...

Все истории, обыкновенно, имеют начало. Начало определеннее финала. Оно случается единожды, в мгновение ока накрывает волной событий, и ты уже не в силах остановиться. Плывешь по канве повествования, ищешь ответы на вопросы, известные только твоему подсознанию, обрекаешь историю на неизбежный финал, или выныриваешь в реальность, желая оставить все как есть, без продолжения. Сладки те истории, что не имеют ни продолжения, ни финала. В них есть лишь начало, а значит, есть притягательная почти волшебная сила увести за собой в другую вселенную мыслей.
Не стоить ожидать, что в начале моей истории будут безумные описания, психоделические размышления или фантастические пейзажи. Это был самый обычный весенний день. Он был полон звонкой капелью и солнечными брызгами. Это был момент, который можно назвать истинным началом, ибо в такие минуты чувствуешь, что счастье твое близко, что впереди столько свершений и надежд, и тебя разрывает изнутри от переизбытка эмоций. Впереди были выходные, рабочий день окончился на полтора часа раньше положенного, и я гуляла по городу, слушая в плеере бешенную смесь j-pop, drum & base и русского рока. Город пьянил стройными рядами домов, врывающихся в небо, вереницей машин, нескончаемым потоком людей и улыбок. Я окуналась взглядом в окна. В них есть особая магия, особые секреты, за ними незаметно прячутся истории, жизни, целые судьбы. В стеклах отражалось чистое небо. Оно было совершенно пустым. В нем не было ничего лишнего, даже птиц. Даже птиц... Странно, я действительно не встретила и не услышала ни одной птицы за весь день. А ведь в это время года их щебет слышен повсюду. Только теперь я понимаю, что это было своего рода предупреждением, но тогда, поглощенная своими мыслями, я не обратила на это никакого внимания.

***
Я никогда не смогу быть похожа ни на тебя, ни на нее... Как бы я не старалась, как бы не хотела этого. Сколько бы всего не случилось в моей жизни, как бы не повернулось. Я не смогу догнать вас, изменить себя. Я буду вечно чужой среди вас, застряну в сетях собственных иллюзий и желаний, но я уже потеряла себя... что мне теперь делать?
Каждый день я в тени. Я лишь пытаюсь идти вперед, мой свет - сияние ваших душ, вашей любви. Вы - словно маяк, который дает мне надежду, что и я заслужу однажду такое же счастье. И я иду, тихо, молча... Я внимаю вам, глотаю кислый воздух, в моей душе нет собственных чувств, кроме одного - жить.. Я хочу жить! Я хочу любить! Я хочу вырваться из плена собственной души, уйти из безумия мрака.. Он лишает меня сил, он выпил меня до дна. Я пуста и разбита... Но я знаю, что и вас я не достигну никогда.. В конце я обернусь и с ужасом посмотрю на свою жизнь и пойму, что там не было меня... Были только вы... ваш ровный теплый свет, не давший угаснуть мне в начале начал... Наверное, мне следовало угаснуть...

***
- Ты добиваешься странных целей. На первый взгляд ненужных, лишних, сверхсложных. Зачем тебе это? Хочешь доказать самой себе чего ты стоишь?
- Тогда назови хотя бы одну оправданную цель, назови хоть что-нибудь, не подходящее под твой критерий. Все суетно, все ложно! И твои ценности это всего-лишь ТВОИ ценности. Для других, тем не менее, они беспочвенны и пусты. Вчера была война, сегодня тишина, а завтра будет рассвет. Вчера мы жили недолго, сейчас мы существуем не в полную силу, а завтра нас может, уже не станет. Что ты скажешь на это?
- То, что надо быть реалистом и не купаться в иллюзиях. Да, единственное, что в будущем определено, это то, что рано или поздно нас всех ждет смерть.
- Отлично, я - не реалистка. Я знаю, что умру, что от меня не останется ничего, память сотрется, когда уйдут, те, кто знали меня, а ложной пыли славы я не ищу. Так дай же мне утонуть в моих мечтах, прожить свою краткую жизнь так, чтобы это был один ослепительный сон!
- Твой сон разобьется о реальность!
- Попробуй только разбей его, и я разобью твою реальность. Посмотрим тогда, что останется...

... схожу с ума, нанизывая себя на пальцы, переплетаю кровавые тени вен, нить тонкая - потянешь сильнее - оборвется, затянешь крепче - разрушится.
мысль слабая и тонкая, дымом вьется по телу, вырывается наружу, где в холодном замершем ветре можно забыть обо всем. И солнце нежно зелеными красками прыгает кистью по бурой траве, по сухой трескучей листве, по ломаным линиям ветвей-молний, пронзающих это зеленое небо. Вечная тишина и свобода касается его губами бледных тающих облаков, но солнце безмолвно продолжает собирать иглами своих лучей иссохшуюся осень...