Работала няней «для особых детей и особых случаев». Давно. Разбираясь в своих старых завалах (ремонт у меня), нашла записи тех далёких времен.

Мама жалуется, что ребенок совсем не слушает книжки.

- Что же Вы ему читаете?

- Хорошие книжки! Русскую классику.
- Это что именно? – уже представляю себе Достоевского для детского сада.
- «Конёк-горбунок», - мне уже легче.

Общаемся с ребенком – развитие нормальное, никаких проблем.
Прихожу к нему на дом и мы начинаем читать того самого многострадального Горбунка. Маленькими кусочками. С пересказом и рисунками. Рисунки, к сожалению, не сохранились. Зато сохранилась диктофонная запись! Читаю с выражением, медленно, четко проговаривая каждое слово.

За морями, за долами,

За высокими горами,

Не на небе, на земле

Жил старик в одном селе.

- Где жил старик?

- Около неба. Не на небе, а рядом. Он сам на небе не жил, домик там стоял.

У старинушки три сына:

Старший – умный был детина,
Средний был и так и сяк,
Младший вовсе был дурак.

 - О чём это? Нарисуй и расскажи.
»Старинушка», конечно, оказалась старушкой. Женой старика? Возможно. Но она-то точно жила на небе. В том самом домике.
Старший сын – высокий худой волшебник в колпаке со звездами.
Средний сын без штанов и держится за попу. Почему? Фантазии первого возраста обостренной сексуальности? Всё проще: его выпороли (высекли). Так воспринято слово «исяк». Очень интересно, что за разговоры между детьми в детском саду и кто из родителей применяет физические методы в воспитании к трехлетнему малышу. Может, и этому ребенку угрожали ремнем?

Младший – лох. «Дурак» уже в три года ассоциируется с понятным словом «лох». Детский сад? Разговоры родителей? С огромными ушами и лохматый.

– Его все и не любят: надо быть аккуратным, причесываться, а то будешь «лох».

Братья сеяли пшеницу,
Да возили в град-столицу.
Знать столица та была
Недалече от села.

Всего ехидного юмора этой фразы ребенок, конечно, не понял!

Для трехлетнего ребенка сыновья старинушки и братья – совершенно разные понятия. Где-то с этого момента сказка распадается и появляются какие-то новые, неизвестно откуда взявшиеся, персонажи. Связанность текста теряется. И ребенок, с помощью фантазии, вынужден заполнять пробелы.

Итак, какие-то братья возили пшеницу. Видимо, мама объясняла ребенку непонятные слова, и ребенок уже понимал, что эта «сеянная пшеница» и мука как-то связаны.

- У деда с бабушкой был град и мальчики (братья) привезли им муку на большом грузовике.

Там пшеницу продавали,
Деньги счётом принимали
И с набитою сумой возвращалися домой.
В долгом времени, аль вскоре

Приключилося им горе:

Кто-то в поле стал ходить

И пшеницу шевелить.

 В чем состоит горе от шевеления пшеницы выяснить не удалось. Просто кто-то ходил на поле (поляну) и зачем-то шевелил траву.

Мужички такой печали

Отродяся не видали.

Стали думать и гадать

Как бы вора споглядать.

 Опять какие-то новые герои: мужички. Они никак не связаны с предыдущими персонажами. Это, скорее всего, гномики.

В данном конкретном случае: «От родясяне видали». То есть кого-то там видали. Какого-то Родясяне. Почему-то волосатого, как тот самый лох-дурак. Возможно, именно его эти гномики и видели.

Когда я очень настойчиво попыталась связать текст в единое целое, ребенок выдал:

- Он пшеницу и шевелил. Сидел в траве и шевелился. Мальчика из дома выгнали, потому что неаккуратный.

Гадали, конечно, на картах. Может быть, мамино влияние, а может быть мультик про бременских музыкантов. Гадали они шумно, размахивая ножами и топая ногами.

«Споглядать» было понято верно в контексте предыдущего - спугнуть, поймать.

 Наконец они смекнули,

Чтоб стоять на карауле.
Хлеб ночами поберечь,

Злого вора подстеречь.

 Времени прошло много, ребенок уже устал, отвлекается, теряет интерес к запутанной истории. В конце концов удается выяснить, что «они» (кто-то, не понятно кто) ели сметану. И стояли на каком-то подносе, присматривая за хлебницей на кухне.

- Ночью кушать нельзя. Потолстеешь.

«Злой» в этом возрасте синоним «сердитый» и ассоциируется с папой.

- Папа хотел ночью поесть, но мама не разрешила. Она папу любит.

Видимо, мама оберегала папино здоровье, не давая наедаться на ночь.

 К чему я всё это?

Не ради хохмы. Честно.