http://olga-arefieva.livejournal.com/38229.html

Все знают русские сказки, которые попадают к нам в детстве уже в литературной обработке: упрощенными, подогнанными под стандарт, иллюстрированными яркими картинками, с выводом и моралью в конце. Это неплохо, но хочется зевать: примерно то же, что слушать народную песню в исполнении профессионального хора молодых нарумяненных девиц. Уже нескольких наших поколений народная песня и сказка вызывают зевоту - люди, увы, отравлены подделками и думают, что все поняли о народном искусстве. Ощущение, что был реализован специальный план по лишению нас доступа к корням.
Но на самом деле, рядом с псевдо- до недавнего времени жила настоящая культура - устная. Сказку можно сочинить самому или запомнить со слуха, но рассказать - целое событие. В нем все зависит от личности рассказчика. Кому попало и как попало не рассказывали, а рассказчики, как и певцы, славились и уважались в своем районе. Читали расшифровки русских народных сказок? Вот тут-то и пробирает настоящий трепет: это встреча с силой. Истинное народное творчество, увы, сейчас почти вымерло. В сохранившихся расшифровках попадаются настоящие жемчужины, до слез жалко что это все исчезло сейчас. Вот попался на глаза замечательный пример - не могу не поделиться.

Фольклорист, ученый и собиратель Владимир Бахтин рассказывает редкую сказку, записанную в 1946-году в Псковской области.
Из расшифровки передачи на радио "Свобода".


http://svoboda.org/programs/OTB/2001/OBT.061301.asp

Владимир Бахтин:

Жили-были три брата. Один безногий удался, вперегонки за зайцем гонялся, другой косолапый, а третий одно и знал, что ворон считал. Вот пошли трое братьев дрова резать. Пока безногий за зайцем гонялся, косолапый ноги распрямлял, а третий всех ворон пересчитал, и ужин пора варить. А огня-то у них нету. Вот полез безногий на дерево посмотреть, нет ли где огоньку. Видит: прямо огонек. Он пошел туда - там сидит дед. Он говорит:

- Здорово, дед.
- Здорово, свет.
- Дедушка, дай огоньку.
- А ты меня потешь чем-нибудь, песню спой.
- Неучен.
- Ну, сказку скажи.
- Тоже не горазд.
- Ну, хоть спляши.
- Тоже не умею.
- Ну, не умеешь, так и иди, с чем пришел.

Пошел второй брат, те же ответы были. Тоже ничего не умел, и также дедушка его погнал. Приходит третий брат:

- Здорово, дед.
- Здорово, свет.
- Дедушка, дай огоньку.
- А ты меня, старика, потешь чем-нибудь. Песню спой.
- Неучен.
- Ну, спляши.
- Тоже не горазд.
- Ну, сказку скажи.
- Вот это мое дело. Только уговор: не любо - не слушай, а врать не мешай. А если перебьешь, то сто рублей с тебя.

Старик согласился, а брат начал рассказывать сказку: Это была еще не сказка, а присказка, сказка будет впереди, завтра после обеда, поевши мягкого хлеба, а еще поедим пирога, да потянем быка за рога. Когда начался свет, мне было 7 лет. Батька мой не родился, дед не был женат. Вот тогда-то жили мы богато. От наготы до высоты ломились шесты, а было медной посуды крест да пуговица (это у Некрасова есть), а рогатой скотины таракан да жужелица, а в упряжке один кот да две кошки лысых. Изба была большая - на земле порог и тут же потолок. Хоть посидеть нельзя, зато посмотреть хорошо. А земли было - и глазом не окинешь. И посеяли мы ячмень. И вырос у нас ячмень высок да густ. И завелась в нем крыса. Как пошла наша кошка ловить крысу и заблудилась. И теперь еще там бродит. Ну, ячмень мы из лохани вынули, высушили. Склали на печном столбу, а бабушка наша куды была резва - на печь три года лезла. Лезла, лезла скирду в лохань уронила, сама надвое переломилась. Дед завыл, а я заголосил. Я хоть меньшой, а разум большой. Сшили мы бабушку лычком так она еще 10 лет ходила. Ну, а ячмень мы из лохани вынули. Высушили и обмолотили. Сварили два пива. Одно жидкое, другое как вода. Выпьешь любого бурак, станешь совсем дурак. А как гостю поднесешь да сверху тройным поленом оплетешь, и с ног долой. Еду я как-то в лес за дровами, лошадка трюх-трюх, а топор за поясом сзади тюх-тюх, и отрубил у лошади весь зад. А так на передке еще три года катался. Один раз еду, смотрю: на опушке леса задок моей лошади пасется, свежую травку щиплет. Ну, я его поймал да березовым прутком и сшил. И вырос тот пруток до самого неба. Захотел я на небо слазить, посмотреть, как там люди живут. Влез, походил, посмотрел - нет ничего. Хотел на землю спускаться. А не по чему - дедушка кобылу поить увел. И стал я на облаках проживать, голодом голодовать. И завелись у меня блохи немалые. Вот такие блохи. Я давай блох ловить, да шкуру с них сдирать, да веревку вить. Свил веревку большую-пребольшую, перевязал одним концом к облакам и стал на землю спускаться. Лезу, лезу, веревки не хватает. Что делать? Я сверху отрежу и на низ наставлю, сверху отрежу на низ наставлю, и все-таки веревки не хватает. Ну, я сижу - не тужу, по сторонам гляжу. Глядь, внизу мужик овес веет. А щелуха вверх летит. Я давай ее ловить и веревку вить. Вил, вил и мертвую крысу завил. А она ни с того ни с сего взяла и ожила, веревку перегрызла, и полетел я в болото. За сто рублей не скажешь, по самую шею в воду ушел. Хотел я воды напиться, головы не нагнуть. Прибежала лисица на моей голове гнездо свила, семерых лисенят принесла. Шел мимо волк, лисеняток уволок. Тут я ему за хвост вцепился и крикнул: уй, ты лю-лю-лю - волк меня и вытащил из болота. Иду я по лесу голодный-приголодный. Глядь - в дупле жареные перепелята сидят. Сунул руку - не лезет. Ну, я парень не промах, влез сам, наелся, растолстел - не выкарабкаться. Я парень не промах, сбегал домой за топором, прорубил дупло пошире - выкарабкался. Узнал я, что за синим морем скот нипочем. За муху с мушенком дают корову с теленком. За больших оводов - больших быков. Наловил я мух да мушат три куля, наменял быков да коров три табуна. Подогнал к синему морю, как домой гнать? Вплавь пускать - перетонут, корабли нанять - дорого возьмут. Я взял одну корову за хвост, разбежался да как швырну, так через море и перелетела. Так и перешвырял я все три стада. Остался один бык - бурый, могучий, разбежался, хвост покрепче накрутил, пошире размахнулся, как кинул и сам за хвост уцепился, и сам через море вместе с быком перелетел. И так ненароком попал я на тот свет, где черти живут. И там три года навоз возил. И все на твоем дедушке. А старик вскочил, ногами затопал: «Не может быть, чтоб на моем дедушке». Может, не может. А раз перебил, то 100 рублей с тебя - уговор дороже денег. Ну что ж, дал дедушка ему сто рублей, дал огоньку. Пришел он к братьям, разожгли они костерок, сварили кашу, поужинали, спать легли и теперь еще спят, и нам пора.