Мрачный выходной.
Ещё предыдущим днём я чувствовал, что что-то будет не так. Сердце билось невыносимо быстро. Пытался отвлечь себя от мысли о возможной неудаче, о возможных неблагоприятных впечатлениях или, чего ещё хуже, о возможности неприятных происшествий. Чёрный кофе, немного подслащённый, не успокаивал как обычно, а лишь только давал повод думать, что мои предчувствия – всего лишь признак усталости от психологически безумно тяжёлой недели. Друг даже не подозревал, ЧТО творится у меня внутри – и это хорошо, иначе откровенных мыслей и лишних вопросов было бы не избежать. И даже пиво, выпитое только к четырём часам ночи, не могло меня отстранить от наводящих, немного опасных и неприятных размышлений.
Сны тоже не предвещали ничего хорошего. Снились девушки, с которыми общался в самое последнее время. Как я уже заметил, это признак приближающегося серьёзного разговора с ними же. Или с одной из них, неважно, от этого не легче.
Вспомнив, как обычно с утра, о Нелли и мысленно пожелав ей удачи, я внезапно озарился желанием её увидеть. Непременно. Мой телефон заблокирован, придётся ехать к ней. Полтора часа езды только для того, чтобы увидеть возлюбленную! Это необъяснимое чувство – любовь – заставляет совершать нас безумные поступки, никому не понятные и иногда совершенно глупые.
…по ту сторону окна листья уже начинают желтеть, некоторые деревья уже сказочно красные. Электричка едет практически без остановок. В воскресенье мало народа едет в область, поэтому моих попутчиков в вагоне практически нет. Невольно я начинаю вспоминать самые прекрасные моменты, что провёл с Ней. Те закаты, к которым мы шли по сельской дороге вдоль реки, нежно взявшись за руки. Те вечера, что провели вместе у костра на берегу огромного озера, слушая песни под гитару. Прогулки по лесным тропинкам и весёлое щебетанье птиц. Они тоже радовались, как и мы, что могут дышать свежим воздухом и наслаждаться красотой природы. Мы были вместе. Сейчас – вроде тоже. Пьянящие воспоминания погрузили меня в сон. Электричка мчалась в Клин…
Вот он, до боли знакомый вокзал, один и те же старушки, торгующие семечками, вязаными шерстяными носками и сушёной рыбой. Как всегда – покупателей единицы. Но какие-то опасения заставляли меня не смотреть на их седины, не обращать внимания на изрядно обнаглевших таксистов и бомжей, ставших уже нормальным явлением для города.
Внутренний голос говорил мне: «Быстрее, быстрее…»
Вот этот дворик, на котором сидели, бывало, до полуночи, а то и позже. Подъезд, лифт, знакомая дверь, кнопка звонка…
Она вышла в одежде, в которой можно было идти на улицу. Скорее всего, она туда и собиралась. Ласково улыбнувшись, она первая произнесла:
- Привет.
- Здравствуй, как ты?
- Поцелуй меня.
Сразу почувствовалось напряжение, буквально хлынувшее на меня из открытой квартиры. Что-то неладное явно приближалось ко мне. К нам. Двоим.
- Зачем ты приехал?
- Просто так, хотел тебя увидеть. Очень хотел. Ты плакала? Давай погуляем. Я соскучился.
- Будет тяжело.
- Я готов.
Я знал, что разговор пойдёт о так и не состоявшейся свадьбе, о её маме и последнем телефонном звонке, который, судя по всему, Она сделала от отчаяния. Я вспомнил те слова, которые Она сказала мне, захлёбываясь в слезах и, видимо, уединившись ото всех подружек и родителей. Последний год, когда мы были очень близки, она не плакала ни разу. Значит, случилось чего-то особенное, с чем она раньше не сталкивалась. Я винил себя за то, что не мог приехать к ней сразу, не мог помочь ей пережить беду. Я знал тогда, что ничего не смогу поделать, только усугубить ситуацию. Ещё раз вспомнил её звонок, который выбил меня из колеи на неделю.
«Кирилл, здравствуй. Я не могу говорить долго, это не мой телефон. Вчера мама мне сказала, что запрещает мне с тобой видеться. Я не знаю почему, но она говорила серьёзно. Ничего не отвечай. Знаешь, нам не надо с тобой видеться некоторое время, чтобы всё успокоилось и стало на свои места. Пойми меня правильно, так надо. Так проще. Извини, меня уже зовут. Помни, я люблю тебя. Пока»
Я не успел сказать ни слова. Наверное, к лучшему. Только осознав сказанное, я понял, что всё происходит из-за моего отказа в женитьбе на Ней. Дурная её мать! Я мысленно матерился, но никому не говорил о принятом звонке. Было не по себе.
Больше я не мог терпеть, я хотел её видеть, я приехал. Теперь время разложить всё по полочкам.
Идём в уютное, в котором не раз сидели вместе, кафе.
Заказ как обычно – шоколадка и два кофе – на первое время.
Первым начал я.
- Что случилось, почему у тебя такой измученный вид?
- Кто-то решил нашу судьбу. Мне кажется, мы больше не сможем быть вместе.
- Почему?
- (она опять пересказала историю с запретом мамы на общение со мной)
- Почему она так сказала? Неужели её что-то не устроило? Я всё объяснил!
- Ты не знаешь главного.
- ?
- В ближайшее время мы уезжаем в Нижний Новгород. Мы будем жить там, отсюда уедем. Кир, не вини себя, но если бы ты согласился на женитьбу, мама была бы не против свадьбы и оставила бы меня жить с тобой. А ты не согласился, попросил не спешить. Я не могла сказать тебе об этом. Я сама только недавно узнала о нашем переезде. Но переехать родители решили задолго до нашего разговора на кухне.
- Оставайся. Прошу тебя, пойдём к матери, мы будем жить вместе, но не в браке. Это ведь можно?
- Нет, она хочет гарантии, что ты меня не бросишь. Она видит гарантию только в виде штампа в паспорте. По-другому она не хочет.
- Неужели она не верит в меня? Я не бросил тебя за полтора года, пока мы были вместе, неужели этого мало? Мне кажется, причина в другом.
- В чём?
- Не знаю. Могу только догадываться.
Она знала, что мои догадки я не скажу. За всё время она привыкла. Она понимала всё прекрасно. В это момент мне показалось, что в Её доме всё поменялось местами. Мама стала дочкой и делала никому не понятные вещи, говорила откровенно детские речи и приводила несуразные доводы. А Нелли, которую я и так считал гораздо взрослее своих неполных 16 лет, стала мамой, которая рассуждала об этой проблеме, казалось, с высоты огромного жизненного опыта.
- Когда вы уезжаете?
- На неделе. Мы ещё не купили билеты. Но это может произойти в любой момент времени. Можем уехать в любой день, я могу не успеть сообщить тебе об этом. Я уже не учусь в школе. Мы забрали документы. В пятницу днём. Я уже попрощалась со всеми учителями.
Она опять заплакала. Я посчитал, что ей надо дать выплакаться. Я сел с ней рядом и обнял. Голова её оказалась на моём плече.
Мокрые твои глаза
Многое хотят сказать.
Нелегко терять тебя.
Расстаёмся мы с тобою навсегда.
Ты уезжаешь к маме,
В сердце которой камень
Не растопить слезами никогда.
Мама нас разлучает,
Только она не знает,
Как она разбивает
Детские сердца...

В эти минуты все находившиеся рядом посетители перестали для нас существовать. Пока она приходила в себя, я думал. Я буквально забыл обо всём, что меня беспокоило до этого. Нашу изоляцию от остального мира нарушил неловко подошедший официант. Он всегда мне помогал, мы хорошо знали друг друга – когда-то были в одной компании, но пришлось заниматься разными делами. Сейчас же он принёс чистый носовой платок и графин с водой и стаканом. Я был ему безмерно благодарен. Как и всегда.
- Я обещала вернуться не позже, чем в половину шестого. Сейчас ровно пять. Нам осталось немного.
- Да, я вижу. Ты будешь чай? Или кофе?
- Кофе сейчас только усилит горечь. Чай. Каркаде.
- Я тоже.
Через минуту на нашем столике уже стояли аккуратные фарфоровые чашечки с красным, от лепестков чайных роз, чаем. Я сидел и молчал, изредка, нашёптывая успокаивающие слова. Скорее, я успокаивал себя, чем её.
Время неумолимо бежало. Уже почти половина.
- Я провожу тебя.
- Не надо. Если мама увидит нас вместе, будет очередной скандал.
- Не увидит.
- Не надо. Пойдём в сторону вокзала.
- Мы попрощаемся при выходе. Не надо, чтобы ты меня провожала. Попрощаемся на нейтральной территории. Я куплю цветы.
- Без цветов. Нам пора. Пойдём.
Официант Сергей всё понимал. Он ничего не знал, не знал, почему она плачет, а я молчу. Но он мог догадаться. Когда мы выходили, он остановил нас. И сфотографировал. Сегодня он как будто подыгрывает нашёй драме. Мне уже всё равно. Я приду к нему позже, ещё не раз. Она, наверное, никогда. Это её последняя фотография здесь, в этом кафе, видевшем почти все наши встречи.

Обнявшись, мы простояли не меньше пяти минут в сквере у вокзала. Она не плакала, но слёзы наворачивались на её глаза. И мои тоже. Я понимал, что это, скорее всего, конец. Мы поняли друг друга без слов. Эти моменты я запомню на всю жизнь:
Последний поцелуй,
Так трудно оторваться,
Огонь свечи задуй
И нам пора прощаться.
Прости меня за всё,
Прости за всё на свете,
Как жаль, что нам с тобой
Нельзя остаться вместе.
Бежали последние секунды. Звучали, наверное, последние слова. Необходимо было разбавить эту напряжённую тишину. Я попросил:
- Пообещай, что ты меня не забудешь
- Обещаю
- Пиши мне, а я буду писать тебе. На всякий случай, ты знаешь мой домашний?
- Да
- Напиши сразу же, как приедешь. Можешь начинать в поезде. Можно тебя попросить кое о чём?
- Конечно
- Сделай всё для того, чтобы я знал, когда вы точно отъезжаете. Я хочу тебя увидеть там, на вокзале. Я хочу тебя увидеть ещё раз. Пообещай.
- Обещаю. Я пошла.
- С Богом! Береги себя!
- Я люблю тебя
- Я тоже люблю тебя. Я тебя не забуду. Не плачь.
Я не знал, куда деть себя от этого момента. В её глазах я увидел наворачивающиеся капли слёз. Почувствовал у себя. Поцелуй, глубокий и откровенно вызывающий поцелуй, не потерявший своей нежности и искренности. Он значил больше, чем все остальные слова, сказанные за всю неделю, от которой я так устал, и отдохнуть от которой попробовал у друзей.
Достал деньги, посадил её на такси. Потом смотрел на отъезжающую машину. Надеюсь, таксист не донимал её лишними вопросами, а она сумела не расплакаться.

Весь этот город, который я с ребятами пытался покорить публичными акциями и завоеванием доверия у населения, абсолютно вся его история не имела для меня уже никакого значения, равно как и сам город. Теперь Клин – лишь место работы (к которой, кажется, я вернусь не скоро), крупный населённый пункт на карте и ориентир времени для путешествующих в Тверь на электричках. Ничего более. Думаю, это временно.

Всё время в пути домой я спал, так как не хотел ещё раз вспоминать только что разыгравшуюся трагедию для двоих, иначе не сдержался бы. Рефлекторно проснулся на подъездах к моей платформе. Через несколько минут был дома. Всё стало каким-то необычным. Наверное, всё стало естественным. Таким, каким было до моих встреч с Нелли. Мир стал мрачен. Только фотографии лиц счастливых детей заставили меня поверить, что всё будет хорошо…
Отключил телефон, заперся в комнате и включил песню, очень, наверное, подходящую под мою ситуацию и ритм которой равен частоте ударов моего сердца.
Это не твоя вина,
Что я один и ты одна.
Уезжаешь навсегда,
Просто вспоминай меня иногда!
Ты уезжаешь к маме,
В сердце которой камень…
Начались долгие дни, пока не заживёт не специально нанесённая травма моим чувствам. Или пока я не встречу Её на вокзале перед отъездом. Телефон есть, остаётся ждать. Картина separate.

Неужели всё?
Когда луна занимает трон,
И людям снится каждому свой сон.
По небу бродит одинокая звезда
И встречи ждёт с другой звездой всегда она.
Только через неделю я узнал, что Она - моя самая лучшая, на которую я молился и, мечтая о которой, не спал ночами - она уехала только в четверг. Уехала с мамой на скором поезде. Я не провожал. Она не сообщила мне - видимо, не хотела переживать всё сначала и ещё раз.
Наступает ночь и вновь царит луна.
Звёзды в темноте видно из окна.
Тишина везде и только слышно как
Плачет в темноте одинокая звезда.
Примерно две недели я не мог прийти в себя. Гулял по парку один, вспоминая прекрасные моменты, нередко проходя через железнодорожные пути. То ли из депо, то ли по ошибке повесили информационную табличку на корпус одного из вагонов поезда Москва-Петербург…эта табличка на зелёном вагоне с желтоватой продольной полоской заставила меня призадуматься. Видимо, вагон был перецеплен с состава, курсирующего по маршруту Москва - Нижний Новгород…. Я проводил взглядом вагон…до самого горизонта. И ненадолго задумался. Мой взгляд был устремлён в звёздно-синюю даль…
Я протяну руку к небесам
И расскажу ей, как одинок я сам.
Вот и скажу я той звезде: «Ты падай вниз
И одиночеством своим ты поделись!»


P.S.: А я пока буду понимать, почему я всё-таки написал эту историю и рассказал об этом практически всем знакомым. Для меня сейчас это необъяснимо, словно любовь...
В своём дневнике я не раз использовал стихи, написанные собственноручно, а также из репертуара групп «Турбомода», «Руки Вверх», «Фактор-2», а также отдельных работ Сергея Жукова.
Наши секунды неумолимо летят,
Ты смотришь на меня глазами, полными слёз,
Мы бы хотели вернуть время назад
И ощутить теплоту несбыточных грёз.
Ты была для меня человеком,
Кого я впервые серьёзно любил,
Я с тобою хотел быть навеки,
И об этом тебя я просил…
Меня ты взаимно любила,
Мне стала почти что женой.
С тобой неразлучными были,
И я сегодня прощаюсь с тобой…
Ты далеко от меня уезжаешь,
Скоро я прочту первые письма,
Ты в них, как обычно, мечтаешь,
В мечтах изложишь все свои мысли.
Мы молчим и глядим друг на друга,
Не говорим друг другу ласковых фраз,
Не замечаем кто есть в округе,
Мы видим глубже измученных глаз…

прочитал
сильно
тяжело

Знакомо дело.

просто плачу.

Тяжело. Очень. Заставляет задуматься о многом... Я не уверен что я смог бы пережить такое. Бесконечный респект тебе Кир. Ты - по-настоящему сильный человек.

хуйня))чмок!