У меня прекрасная работа. Самая лучшая в мире, тут меня никто не
переубедит. Впрочем, никто и не будет спорить...


Мы сидели на склоне холма. Жаркое июньское солнце гладило нас своими
ласковыми лучами, ветерок нес целое море запахов. Мятлик пах легко и едва
уловимо, полынь взрывалась горькой, звенящей нотой, ромашки разливали в
воздухе сладкий, спокойный аромат.
- Как это чудесно, Рич... - еле слышно сказала девушка. Она
запрокинула голову, подставляя лицо солнцу. На бледной, бескровной коже
впервые за весь день появился робкий румянец.
- Что чудесного-то, - грубовато ответил я. Всегда, когда приходится
разговаривать с такими красивыми девушками, пусть даже и горожанками, я
начинаю хамить. Это от смущения, наверное. У нас тут девчонок мало, я за
свои двадцать лет видел не больше десятка.
- Как что?! - искренне удивилась она. - Этот воздух... такой сладкий
и чистый. Я, наверное, могла бы питаться только этим воздухом...
- Насчет питания, это вы зря, - немного обиделся я. - Сейчас придем
домой, мама закатит для вас настоящий пир. Братишка наловил рыбы, будет
уха. Па вчера подстрелил оленя...
- Оленя? Это тот забавный зверек, что прыгает по деревьям?
- Это белка! - захохотал я. - Олень - это совсем другое!
Девушка смутилась. Мне даже стало немного стыдно своего смеха.
Конечно, откуда она знает, что такое олень...
- Знаешь, Рич, - словно отвечая на мои мысли, проговорила девушка. -
У нас, в Городе, кроме крыс, ничего живого не осталось. Да еще люди,
пожалуй. Мы еще выносливее...
Она замолчала. Я знал, какие картины проносятся сейчас в ее памяти.
Мрачный, затянутый смогом Город. Прохожие в респираторах, одиноко бредущие
по покрытому грязью тротуару. Автомобильные колонны, стелющие сизый
вонючий дым. Едкий дождик, накрапывающий с неба. Покрытые корками окислов
стекла в окнах. Уродливые детишки, играющие во дворах, - без всяких
респираторов, они уже приспособились к такому миру...
- Я и не знала, что еще сохранились такие чудесные места, как здесь.
Леса, горы...
- Тс-с-с! - я привстал, скидывая с плеча карабин. Из леса вышел олень
- прекрасный, огромный олень, с хищно раскрытой пастью, вздыбленной черной
шерстью, нервно стегающим по спине хвостом. Я поймал его в прорезь
прицела...


Маленькая, уютная студия телецентра казалась нереальной после
сказочного лесного мира. Техники торопливо снимали с меня датчики,
сматывали толстые жгуты проводов. Подошел режиссер, молча развел руками.
- Ну, Ричард. Ну, малыш. Такого фильма ты еще не придумывал!
- Плохо? - испуганно переспросил я. У меня не были заплачены счета за
кислород, за бытовую и питьевую воду. Если режиссер не примет
мыслефильм...
- Замечательно! Великолепно! Сделаем целый сериал про этих героев!
Мне помогли встать с кушетки. Техники с уважением поглядывали на меня
- как-никак знаменитый мыслеоператор, автор десятка увлекательных
телесериалов. Не каждый может так ярко представить свои фантазии, что на
экране они покажутся настоящими...
- И как ты это придумываешь? - режиссер взял меня за руку, повел к
выходу. - Этот лес... Оленя... Олень как живой вышел, у меня аж мороз по
коже пошел. Только по-моему, они были с рогами...
- С рогами были волки, - объяснил я. - Они ими от оленей защищались.
А придумываю я мало, просто читаю старые книги и пытаюсь их представить...
- Возьми мой противогаз, - заботливо сказал у двери режиссер. - Ветер
с южных заводов...
- Добегу, мне близко...
Дверь плотно закрылась за мной, и я оказался на улице. Лицо плотно
обхватывал респиратор, в кармане лежали заработанные сегодня хлебные
карточки и талоны на сахар. По улице плыли волны кисловатого смога.
Действительно, ветер с южных заводов.
Одуревшая от голода крыса метнулась ко мне по скользкому от отбросов
тротуару. Я встретил врага ударом ноги, сорвал с плеча арбалет, выстрелил.
Поднял вздрагивающую крысу за голый розовый хвост. Увесистая, килограмма
два будет.
- Мама сегодня закатит настоящий пир, - вполголоса пробормотал я. - У
меня самая прекрасная в мире работа!