Переживание единого поля составляет одну из основ мистического опыта, доступного человеку, и многократно описанного в религиозно-философской и художественной литературе. Несмотря на то, что само по себе единое поле, как предельное состояние общей всем живым существам реальности, должно представлять собой максимально объективную и категорическую действительность, его переживание носит крайне субъективный характер, тяготеющий к духовному солипсизму[1]. Причиной такого парадокса является сама природа дуализма объекта-субъекта, материи-идеи, конкретного-абстрактного, полноты-пустоты, интегральное состояние которых потенциально содержит в себе обе полярности.

Отсюда, описание соответствующего переживания носит у большинства авторов вышеуказанного опыта крайне субъективный характер, поскольку тут речь идет не только о синестезии сенсорных реакций, но и о своеобразной синлогике речевых единиц.

«Сама умственная операция выделения объекта из бесконечной объективности, его детализация и классификация по субстанциальным категориям, невозможна без изначально заданной интуиции некоторого «единства», которое, по аналогии с синестезией (единство ощущений), можно охарактеризовать как «синлогику» (единство представлений), она же – чистая «идея» Платона или примордиальный «логос» Иоанна Богослова».

В.Видеманн.Тайна черного мурти

В качестве примера переживания единого поля опишем наш собственный опыт, имевший место в горах Западного Памира. Однажды я отправился в паломничество на один из мазаров (могила святого) в районе верховий реки Обимазар. Сюда я пришел вместе с группой паломников, преодолев пешком, по горной тропе вдоль русла стремительного потока, около двух десятков километров. Помолившись, они ушли назад, а я решил остаться на этом месте на несколько дней, тем более, что около мазара был устроен паломниками склад с припасами, теплыми одеялами и даже полностью заряженной керосиновой лампой.

Обычно, в период летнего сезона, паломники приходили сюда чуть ли не каждый день, но в тот раз, километрах в двадцати от мазара, сель снес автомобильный мост, и таким образом вся территория выше по реке оказалась полностью отрезанной от мира. Я тогда этого еще не знал, а просто удивлялся, что после группы бабаев, с которыми я сюда пришел, больше никто на мазаре так и не появился. Таким образом я оказался на несколько недель в полном одиночестве, в приятном высокогорном ландшафте, рядом с могилой известного во всем регионе святого, с палаткой, запасами еды и керосина.

Это было у меня далеко не первое путешествие в горы, и я давно заметил, как моя психика реагирует на пребывание в режиме относительной изоляции от цивилизации и активного человеческого присутствия. Сначала, в течение первых четырех-пяти дней я начинаю видеть очень интенсивные и яркие сны, как будто открывается некий внутренний шлюз. Но я давно смекнул, что это просто психика «сливает» накопившуюся в мозгах энергию впечатлений, которую мы не замечаем в состоянии обычного экзистенциального стресса в привычной среде, но которая становится видимой в ситуации изоляции и отсутствия ежедневных поступлений новых «активных» впечатлений из окружающей среды.

Наконец, на пятый-шестой день сны становятся более спокойными, но и более глубокими. Начинает меняться сама природа сновидений, их содержание становится все более символическим и абстрактным, менее бытовым и связанным с моей внешней личностью состояния бодрствования (эго). Напротив, даже после пробуждения усиливается присутствие субъектности сновидений (авто) как своеобразного фона. Это можно также расценить как смещение порога бодрствования в сторону сновидений, сам мир вокруг обретает характер не совсем реальный.

И вот, приблизительно на пятый-шестой день своего пребывания около мазара, я вдруг услышал, как где-то на расстоянии очень тихо играет какая-то спокойная музыка, что-то типа органной оратории. Я, конечно, сразу же подумал, что это идут какие-то люди, включившие радио: то ли паломники, то ли геологи или альпинисты, тоже ходившие по этим горам, откуда было рукой подать до пика Коммунизма (сегодня это пик Сомони)[2]. Проходит час, второй – а людей все не видно, хотя музыка стала чуть громче. Может быть, они там на привал устроились? Однако, и через три часа никто не появился, а я стал замечать, что музыка исходит не из одного источника, где-то ниже по реке, а как со всех сторон одновременно. Может быть, это эффект горного эха?

Я стал более внимательно прислушиваться к звучанию и тут понял, что в действительности музыка звучит прямо с небес, точнее – с линии горизонта, где небеса соприкасаются с ломаной линией горного рельефа, и так – по всему кругу, на 360 градусов. Но это была уже не музыка, а звучание живых голосов, словно бесчисленные ангелы поют хоралы. Причем было такое ощущение, что именно линия горизонта задает характер звучания, и там, где рельеф выше – выше и голоса, и далее все следует как по нотам, только вместо нотных линеек мы имеем уровень горизонта. Но дальше звучать стало и само небо, вернее, ангельские голоса зазвучали со всего небосвода.

Интересный эффект состоял в том, что когда я прислушивался к какому-то одному голосу, вычленяя его из общего хора, то можно было фиксировать его как исполнителя очень сложной индивидуальной арии, но все голоса вместе создавали эффект гармоничной макро-композиции, без диссонансов и какой-либо фальши. Это была, в самом деле, настоящая небесная симфония, в прямом смысле этого слова: ангельское пение как музыка сфер. Я, разумеется, вспомнил и пифагорейцев, и йогическую наду, григорианские хоралы, и византийские распевы, и суфийские макамы[3]…

Я понял, что произошло раскрытие моего сознания и я переживаю состояние мистического яснослышания. Однако, одним звучанием дело не заканчивалось. Вместе со способностью к яснослышанию у меня стали раскрываться способности дистанционному ощущению. Сначала я понял, что способен непосредственно ощутить, как часть самого себя, все объекты окружающего ландшафта: деревья, камни, горы и, потенциально, все живое в пределах этого ландшафта. По всей видимости, животные сходным образом ощущают свою территорию и засекают вторгшихся на нее пришельцев. А возможно, не только животные, но и люди, живущие естественной жизнью (т.н. архаичные племена).

Глядя на ствол дерева, у меня во рту появлялся вкус древесины, от листьев – вкус листьев, от земли – вкус почвы, от гор – вкус содержащихся в их породе минералов: меди, железа, золота… Видимо, появись в округе горный козел, я бы, как снежный барс, ощутил бы у себя во рту вкус его крови, появись медведь…  Медведи, кстати, в этой местности водились, причем весьма активно. Местные меня не раз предупреждали, чтобы я по ночам по горам не ходил. Я, конечно, судьбы не испытывал и аккуратно зажигал с наступлением сумерек керосиновую лампу, чтобы ее свет ясно сигнализировал косолапому: этот пятачок занят, ищи себе другое место!

Много лет спустя я рассказывал о своем опыте одной знакомой художнице, и она воскликнула: «Да, точно! У меня тоже такое было! Однажды я ехала на велосипеде по парку, и вдруг стала ощущать окружающие деревья как часть самой себя, как будто они являются продолжением моего тела!»

Но и это было еще не все. Смеркалось, на небосводе стали зажигаться первые звезды, над горной грядой взошла желтая Луна. Тут я понял, что звучит не небо само по себе, а каждый голос связан с определенной звездой. Луна же давала нечто вроде базисного инфразвука. Я попробовал физически прикоснуться к ее поверхности, и на языке возник вкус мела. Таким образом становилось ясно, что горизонт моего телесного отождествления не ограничивается земным ландшафтом, но продолжается в пространстве всей Солнечной системы, и даже Млечного пути, совокупное звучание которого и составляло слышимую мной симфонию небес.

А что же дальше? Это можно как-то прочувствовать? Я постарался расширить горизонт своей рефлексии за пределы Млечного пути, до максимально возможного объема. Но для этого уже не нужно было смотреть на небо, поскольку все равно ничего не увидишь – так далеко находится граница всего сущего. Я понял, что сейчас требуется просто закрыть глаза и начать намеренное расширение собственной сенсорной сущности, стараясь прослушивать тонкий фон за пределами явного звучания звезд. Раскрывшиеся интуиции позволили понять, что звучания небесных тел связаны с моментом их движения в космосе, причем отдельные созвездия давали как бы совокупные аккорды, в которые сливались индивидуальные арии ангельских гласов, а совокупности созвездий, в свою очередь, формировали новые макро-аккорды, и так далее…

На каком-то этапе созерцания звуки и движения, воспринимаемые словно завихрения эфирных ветров, стали сливаться в единую стихию космической ротации, которая представилась живым дыханием гигантского небесного существа. И это дыхание было гармонично связано с дыханием моего собственного тела. Таким образом раскрывалась связь между универсальным духом вечности и индивидуальной душой человека, духом Парабрахмана и душой Параматмана, сосуществующих в единой локации универсума: он во мне, и я в нем.

Главный вывод, который я сделал из своего космического опыта – все едино: мое истинное тело, в его предельном объеме, и есть тело всей вселенной, или даже мультивселенной (если таковая имеет место быть). Причем это единство я постиг не просто умозрительно, а непосредственно, всем своим существом. Более того, абсолютное единство существа, в полном объеме составляющих его измерений, предполагает также абсолютное единство всех сопутствующих бытию этого существа времен. Как сказано в Ригведе, «Пуруша – это все, что было и все, что будет».

Расширяясь в беспредельность космического пространства, душа человека последовательно интегрирует в себя минувшие времена, вплоть до изначальной точки космологической сингулярности, от которой современная наука отсчитывает начало расширения вселенной после Большого взрыва. Сжимаясь же до сверхквантового объема, аналогичного каббалистическому цимуму[4], душа, парадоксальным образом, интериоризирует будущее, которое, в пределе, совпадает с прошлым.

Я уже отмечал выше, что чем подробнее мы будем стремиться описать наш опыт созерцания универсального единства, тем субъективнее будет становиться сама манера изложения, поскольку смысловая консолидация содержания данного опыта требует, по факту, прогрессирующей синестезии ощущений и синлогики воображения. Аналогом этого подхода может служить процесс засыпания – преобразования четких дифференциалов бодрствующего опыта в полевую структуру сновидной неоднозначности все более субъективизирующихся переживаний, вплоть до психической сингулярности глубокого сна «без сновидений».

В результате момент истины совпадет с моментом чистой субъектности, которая, при этом, не является результатом растворения личной капли в океане божественной объективности, а как раз наоборот – цимцумом вселенского океана в капле индивидуального (неделимого) начала. Умаление божества, поглощение последнего личным началом – это все фигуры мистического познания, понимание которых возможно только при раскрытии гностического потенциала самого мистика, его «третьего глаза» или бодхичитты (природы пробужденного сознания). Образно говоря, что здесь речь идет о пробуждении субъектности глубокого сна (психе, праджня), но последнюю не следует путать с субъектностью состояний бодрствования (эго, вайшванара) или сновидения (авто, тайджаса).

Теоретически, три вышеназванные субъектности могут быть интегрированы в финальную, четвертую субъектность четвертого состояния (турия), являющего собой синестезию/синлогию бодрствования (джаграт), сновидения (свапна) и глубокого сна (сушупти) – продукт магического синтеза микро-макрокосма, или т.н. махамудру[5]. Существуют ли объективные показатели реализаци махамудры – вопрос спорный. То же самое касается субъективных показателей, если под субъектностью понимать привычные сенсорные параметры последней. Субъектность глубокого сна, праджня – уже нечто, не схватываемое воображением людей, не имеющими должного мистического опыта. Тем более, если речь идет о субъектности четвертого состояния (атман)!

Сводная таблица уровней когнитивных состояний и оперативных субъектностей:

Состояние	Пада (ступень)	Субъект	Модус влияния	Модус познания
Бодрствование	Джаграт = I	Вайшванара=Эго	Суггестия	Абсурд
Сновидение	Свапна= II	Тайджаса = Авто	Гипноз	Парадокс
Глубокий сон	Сушупти= III	Праджня = Психе	Магия	Мистика
Четвертое сост.	Турия= IV	Атма = Пневма	Майя	Фантастика

Оглавление:

I. Hentopan 1. Человек как магическая призма    2 2. Homosomnus    4 3. Синэстезия / кинестетика момента    6 4. Уроборос    10 5. Тайна вочеловечения    14 6. Мультирегиональный антропогенез    16 7. Архаичные мистерии    21 II. Плерома    1. Примордиальный Адам    32 2. Палеогнозис    34 3. Теофания аватары    39 4. Астрал. начала космических культов    41 5. Небесный мираж    43 6. Космические пропорции    52 7. Субъективизм прозрения    59 III. Гнозис как священное знание 1. Эллинистическая экспансия    65 2. Дхармизм и монотеизм    71 3. Русский космизм    77 4. Индийские религии    80 5, Ahamparabrahmasmi    86 6. Ana’lhaqq    88 7. Исламский гнозис    94

IV. Мистический антропоцентризм 1. Гностическая мистика    108 2. Люди знания – мандеи    118 3. Исихасты    121 4. Мокша – глубинное погружение    130 5. Cтупени ума    134 6. Высшие ступени (пады)    146 7. Йогический символизм    152 V. Бытие и время 1. Структура антропного космоса    156 2. Иконогр. небесного Антропоморфа    160 3. Великое время и его запредел    165 4. Зерванизм    168 5. Калачакра    171 6. Астральный гнозис    177 7. Археоастрономия    180 VI.Те(хн)ология освобождения 1. Неогнозис    183 2. Те(хн)ология освобождения    189 3. Краткие сентенции    195 4. Космогоническое попурри    204 5. Время–Ум–Бог–Атом–Интеграция    210 6. NewAge    217 7. Начало эры Водолея    221 - 229

 

Вложение: 5956328_nebesnuyy_chelovek_i_ego_subektnost.pdf

 

Владимир В.Видеманн

Тайна Черного Идола
или У истоков адвайты:
индийская мистическая философия в практическом ключе

Часть I. Волшебный мурти - 4

I.1. Магическая книга - 4
I. 2. Мистерия самадхи - 7
I. 3. Магический маятник - 9
I. 4. Адвайта-парампара - 14
I. 5. Гностическая трансляция - 19
I. 6. Сквозь тернии – к звездам! - 27
I. 7. Лондонское Общество Теогуманистов ...32

Часть II. Путешествие в Бадринатх - 40

II. 1. Транзитная зона: изолированный делириум - 40
II. 2. Первые впечатления: Ворота Индии - 43
II. 3. Ришикеш – город ашрамов над Гангой - 45
II. 4. Омкарананда Сарасвати: в поисках сподвижников гуру - 48
II. 5. По следам Господа Рамы: глядя из космоса - 53II. 6. 1. Бху-мандала: геоцентрическая модель вселенной - 55II. 6. 2. Мифология – небесная механика древних - 57
II. 6. 3. Неолитические культы, первые храмы и священный календарь - 58
II. 7. Пандукешвар: ущелье Рудры - 65
II. 8. 1. Бадринатх – священный город Вишну - 70
II. 8. 2. Пуджа: священная литургия индуизма - 80
III. 8. 3.Бхарат и ведическая кухня: шиваит из Ришикеша- 88
III. 8. 4. Храм Шивы: шактизм в действии - 90
II. 8. 5. Мана – родина Вед - 92
II. 8. 6. Пранаяма и йога сновидений - 97
II. 8. 7. Японка в белом сари и речной бодхисаттва - 103
II. 8. 8. Муни-баба: колдун с серебряным трезубцем - 107
II. 8. 9. Аптека на площади: форпост аюрведической традиции - 114
II. 8. 10. Йоги Пир Махарадж: индусский Харон - 117
II. 8. 11. Великое Время и его запредел - 130
II. 8. 12. Махалакшми-пуджа - 135
II. 8. 13. Метод и мудрость / праджня-упая - 138
II. 8. 14. Магический менталитет - 142
II. 8. 15. Кришна-джанмаштами - 145
II. 9. Джошиматх / Джйотирматх - 148
II. 10. 1. Ришикеш – по храмам и гхатам - 153
II. 10. 2. Лакшман-джула - 157
II. 10. 3. Бхарат-мандир - 160
II. 10. 4. Прогулка по городу с Филиппом - 162
II. 10. 5. Cвященные пространства, живительные потоки -164
II. 11. Лондон – 172

Часть III. Дхармическая перспектива - 172

III. 1. Астральные конт(р)акты – 172
III. 2. Особенности дхармического мировоззрения – 176
III. 3. Обратная связь - 185

Часть IV. Путешествие в Кедарнатх - 187

IV. 1. Ришикеш - 187
IV. 2. Харидвар - 190
IV. 3. 1. Пещера Васиштхи (Васиштха гуфа) – 196
IV. 3. 2. Девапраяг / Рагхунатх-мандир - 197
IV. 3. 3. Джошиматх / Нарасимха-мандир - 199
IV. 4. 1. Бадринатх / Бадрикашрам – 205
IV. 4. 2. В пещере над городом – 209
IV. 4. 3. Один Бог – один банкомат… - 214
IV. 4. 4. Чаран-падука – след Вишну - 218
IV. 4. 5. Тропик Рака - 222
IV. 4. 6. Магическое наследие Зервана  - 227
IV. 4. 7. Учение о пяти огнях: Панча-агни-видья - 234
IV. 4. 8. Ритуал как стиль жизни - 242
IV. 5. Через Чопту в Утхинд - 245
IV. 6. 1. Путешествие в Кедарнатх – 250
IV. 6. 2. Мистерии шиваизма – 256
IV. 7. Нисхождение в сансару – 264
IV. 8. Ришикеш битловский – 269

Часть V. Адвайта-Веданта - 273

V. 1. Три типа человеческой религии - 273
V. 2. Санатана-дхарма - 276
V. 3. Истоки философии адвайта-веданты - 279
V. 4. Матхи адвайта-веданты - 281
V. 5. Нео-индуизм (нео-веданта) - 282
V. 6. Рама-ашрама - 283
V. 7. Рама-парампара - 288
V. 8. Веданта как сумма Вед - 291
V. 9. Самадхи – последнее прибежище йога – 294

Приложение - 299

Мандукья Упанишада - 299
Р. М. Тамм. Философия Адвайты - 301

Часть  VI. Краткая история раннего буддизма   - 303
VI. 1. Южная Азия во времена Будды Шакьямуни   303
VI. 2. Путь Будды   304
VI. 3. Первые буддийские соборы   306
VI. 4. Северный буддизм   311
VI. 5. Школы тибетского буддизма Ваджраяны   320

Часть  VII. Зов архата - 321

VII.1. Шангшунг и Шамбала   321
VII. 2. Хельсинки   326

Часть  VIII. Путешествие в Шангшунг - 328
VIII.1.  Врата Бога: райский чертог в горячем аду   328
VIII. 2. Долина Алакнанды: Девапраяг-Пандукешвар-Бадринатх   333
VIII. 3. Гималайская мистика   338
VIII. 4. Форпост адвайты: Джошиматх   346
VIII. 5. Столица йоги: Ришикеш   350
VIII. 6. Мекка архитектуры: Чандигарх   353
VIII. 7. Долина Беаса: Куллу-Наггар-Манали   353
VIII. 8. Долины Ченаб-Спити: Каза-Табо   358
VIII. 9. Бон – религия свастики   363
VIII. 10. Астральный гнозис   371
VIII. 11. Колесо времени   374
VIII. 12. Дзогчен: Гью   376 
VIII. 13. Долина Сатледжа: Нако-Кальпа   378
VIII. 14. Менри   383
VIII. 15. Чандигарх-Курукшетра-Дели   388
VIII. 16. Небесный пояс цивилизаций: Путь из Варяг в Шамбалу   389
VIII. 17. Тайна Черного идола   392

Часть IX. E pluribus unum – 396

IX. 1. Дхармизм и монотеизм   396
IX. 2. Аватары индуизма   401
IX. 3. Будды, бодхисаттвы и защитники веры   406
IX. 4. Джайнские тиртханкары   409
IX. 5. Ось мира   411

 

Вложение: 5021470_tayna_chernogo_idola.pdf

Project "G-2"

Вложение: 5020657_007__eng.pdf

Проект "G-2" (cм. файл "007" в формате PDF)

Вложение: 5020656_007_r.pdf

Наследие Джона Ди. В оксфордском Музее Науки хранятся два знаменательных экспоната: белая таблица с черным шрифтом енохианского алфавита Джона Ди и черная таблица с белой формулой теории относительности Альберта Эйнштейна. Оба экспоната – из первых рук. С первого началась национальная британская наука, со вторым она достигла своего всемирного апогея: 300 лет пути от магической метафизики до ядерной физики. Значит ли это, что имя Ди осталось лишь в анналах истории, а сегодня все его открытия и соображения утратили свою оперативную актуальность? Как ученого, в строгом смысле адепта точных наук – да, но как мыслителя, апеллирующего к универсальному знания – нет. Более того, интуиции Ди вновь становятся актуальными в современном, полном общественно-политических и культурно-религиозных противоречий, мире.

Как известно, в своих исследованиях Ди стремился к достижению универсального знания, гнозиса, обладание которым позволило бы человечеству достичь не менее универсальных гармонии и счастья. Вместе с тем, Ди, как ведущий интеллектуал эпохи – держатель крупнейшей в то время в Британии библиотеки, общавшийся с эксклюзивными представителями европейской культурной, научной и политической элиты – достаточно трезво оценивал возможности общественного прогресса и способов его достижения. Он прекрасно понимал, что для достижения глобальных целей требуется глобальная сила, доступность к которой он ставил в зависимость от уровня научно-технического и, не в последнюю очередь, антропологического прогресса соискателей последней. В этом отношении Ди следует лучшим традициям европейского Возрождения и гуманизма, будучи в Англии пионером этого всемирного движения.
Принципы своей универсальной теории Всего он попытался изложить в «Иероглифической Монаде», совместив эвристические начала геометрии, алхимии и мифологии в духе неоплатонического синкретизма древних гностиков, однако – с учетом уровня современной ему научной мысли. Используя Монаду в качестве особого интеллектуального ключа, Ди вывел из нее свою политическую метафизику, главной целью которой было достижение всемирного союза народов и культур под сенью британской короны, олицетворявшей для него инструмент влияния на подлунное человечество универсального Духа.
Позже, используя идеи Ди, Гегель разработал свою философско-политическую доктрину Абсолютного Духа как метафизического субъекта Прусской монархии. Гегель полагал, что Германия перехватила у Британии эстафету лидера всемерного всемирного прогресса, что обусловило зарождение велико-германского мессианства, приведшего эту страну через 200 лет к Третьему рейху. История знала и другие форматы идеологии всемирного господства, причем не только европейские. Однако, наиболее успешной до сих пор оставалась именно заложенная Ди британская парадигма, называемая сегодня англо-саксонской.
Геополитика Севера. Как известно, именно Джон Ди разработал первую редакцию основ глобальной британской геополитики, пытаясь реализовать их, прежде всего, через королеву Елизавету Первую. Вкратце, план Ди состоял в том, чтобы объединить под властью британской короны все северные земли планеты, как минимум до 50 меридиана, с Северным полюсом в качестве планетарного эпицентра магического влияния космоса. Ибо тот, кто контролирует Северный полюс – контролирует весь мир. Так это выглядело в то время с метафизической точки зрения. Здесь можно вспомнить многочисленные легенды о мистической горе Меру как оси земного и небесного времени, Калачакре, Арктогее или загадочной Ультиме Туле, в направлении которой указывает алхимический Компас мудрых.
Используя средневековые легенды, Ди стремился обосновать власть британской короны на северные территории – Скандинавию, Гренландию, Канаду… Несколько сложнее обстояло дело с Северной Евразией, находившейся во власти русской короны. И здесь Ди предложил гениальный шаг: брак Елизаветы Первой и Ивана Грозного для заключения династической унии и формирования линии легитимных наследников на территорию Евразийско-Американской империи в ее полном объеме, которую Ди условно называл «Гренландией» (не путать с островом Гренландия как гипотетической части этой империи). Но династический брак – это лишь начало пути. Дальше великий валлиец предлагал начать осваивать арктические земли Северной Америки и Евразии в поисках Северного морского пути из Европы в Индию, причем делать это было нужно посредством инициативы свободных граждан – т. е. частные торговые компании. Именно в этих целях агентами Ди в России, включая его собственного сына, была основана Московская торговая компания.
Геополитика Южных морей. Однако, планам этим не было суждено реализоваться. И помешали этому не московиты, а английские пираты, точнее – один из самых знаменитых каперов в истории, Фрэнсис Дрейк, которому удалось завладеть доверием Елизаветы и предложить ей, взамен геополитики Северных морей, геополитику Южных морей вокруг Южного морского пути на Восток. Инструментом новой политики стала Ост-Индская торговая компания, способствовавшая колонизации уже южных земель – Африки, Индии и Австралии. С Америкой стала работать, соответственно, Вест-Индская торговая компания. Так Британия надолго ушла из Евразии, предоставив Москве самостоятельно колонизировать ее обширные территории, вплоть до Аляски и даже, частично, Калифорнии.
Пертурбации последовавшей за этим англо-русской Большой игры за влияние в южных регионах Евразии, непосредственно примыкавших к зоне британских Южных морей, историкам хорошо известны. Причем, продолжается она и сегодня – в виде геополитического противостояния англо-саксонского и российского миров. При этом военно-политическое лидерство в англо-саксонском мире после Второй Мировой войны взяли на себя США. Тем не менее, роль Британии в этом мире – что бы ни говорили ангажированные политологи – продолжает оставаться исключительно высоким, прежде всего – из за эксклюзивной роли английского общего права во всех странах бывшего доминирования Лондона, включая сами США. Точнее, здесь нужно говорить о влиянии британской культурной традиции. Но ведь власть закона для культурного человечества гораздо более почетна, чем власть оружия! Как говорили еще древние римляне, власть римского императора именно тем отличается от власти варварских владык, что первая построена на солидарности свободных граждан, тогда как вторая – на грубой силе рабского принуждения.
Новые вызовы. Сегодня геополитическая ситуация в мире меняется драматическим образом, на политическую сцену выступают совершенно новые участники, не имевшие еще 50 лет назад практически никакого веса в международных делах. Точно так же, радикальным образом, меняются технологии господства и управления, производства и логистики, образования и культурного развития. Все это вынуждает «власти» пересматривать схемы и правила глобальных действий – от финансово-политических до военно-стратегических. На роль главных оппонентов в грядущей схватке за Новый мировой порядок все больше выдвигаются Соединенные Штаты и Китай. Все остальные крупные игроки, включая Россию и Объединенную (пока еще) Европу (ЕС), присматриваются к тенденциям, стараясь избегать односторонних решений.
Пока еще нельзя сказать, что Китай однозначно выступит открытым геополитическим оппонентом Америки. Чисто теоретически возможен вариант его базисного противостояния с новой Объединенной Евразией в лице альянса России и Континентальной Европы, или же России-Индии, при том что США сосредоточатся на консолидации вокруг себя стран Западного полушария. Здесь возможны самые разные варианты, и вряд ли кто со стопроцентной уверенностью может сегодня точно сказать, что случится даже в следующее десятилетие, не говоря уже о более долгосрочных перспективах. Тем не менее, динамика развития отдельных стран и территорий, конфигурация ресурсных полей и узлов транспортных систем, а также эко-демографические факторы позволяют выделить критические сценарии, вероятность осуществления которых весьма высока.
Какой бы из этих сценариев ни реализовался, системный подход к глобальным проблемам позволяет оптимизировать имеющиеся в наличии инструменты влияния на мировые процессы в интересах отдельных участников нового этапа Большой игры, но уже в совершенно новом и не до конца прозрачном геополитическом смысле. На наш взгляд, наиболее непредсказуемым игроком из состава участников Первой лиги, является, как это ни странно кому-то покажется, Россия. Непредсказуемым в том смысле, что принципиальная «антизападная» позиция этой страны не является изначально заданной ее геополитическим положением в мире или особенностями национальной культуры. Россия вполне могла бы стать надежным тылом Западной цивилизации, если к решению этой проблемы грамотно и последовательно подойти. В том числе, активируя интеллектуальное (а возможно – и магическое) наследие великого валлийца, агента 007 Ее Величества (как он сам подписывал свои донесения Двору).
Прежде всего, мы видим, что торгово-коммуникационное значение Южных морей будет системно уменьшаться, прежде всего – в силу двух причин:
1. Технологического развития, делающего возможным эффективную прокладку сухопутных трасс между Западной Европой и Восточной Азией – Новый Шелковый путь, дающий крупные геостратегические преимущества Китаю.
2. Глобального потепления, влекущего за собой таяние северных льдов и превращение Северного морского пути в новый эффективный и безопасный торговый маршрут.
Эти две разноплановые тенденции лежат в основании весьма вероятного и жесткого будущего противостояния Москвы и Пекина в борьбе за приоритеты новых торговых путей: сухопутного (Евразия от Лондона до Сингапура) и морского (Евразия от Лондона до Аляски). По всем расчетам Северный морской маршрут будет более эффективным и безопасным, чем Южный сухопутный. Недаром, Китай уже выдвинул концепцию Большой Арктики, заявляя на права своего участия в инфраструктурном освоении Северного морского пути. Но не факт, что Россия безудержно счастлива от наличия такого партнера, даже несмотря на сулимые Пекином массивные инвестиции.
Главная причина озабоченности в этом плане России – не экономический, а демографический фактор, который способен превратить русскую Сибирь в аналог китайского Тибета. Да, сегодня до этого еще далеко, но долгосрочных стратегических партнеров в подобном глобальном Проекте века выбирать придется уже очень скоро, если не прямо сейчас. И вот здесь у Запада, а прежде всего – у англо-саксонского мира как авангарда Запада, имеются очень сильные козыри. Думаю, вы уже поняли, что речь идет о реанимации геополитического проекта Джона Ди, который можно условно назвать «Гренландия-2». Теперь перейдем к деталям.
География проекта вполне понятна. Непосредственный выход к Ледовитому океану, как основной акватории Северного морского пути, имеют пять «нордических» государств: Россия, Канада, США, Норвегия и Дания (Гренландия). Из них только Россия не принадлежит к западной военно-политической системе, однако культурно-исторически тут можно найти целый ряд благоприятных прецедентов, наличие которых может повлиять на институциональную трансформацию этого евразийского гиганта в партнера Запада на долгосрочной и взаимовыгодной основе.
История северных стран. Прежде всего, начнем с краткого исторического экскурса в историю русского государства и его связей с другими политическими образованиями Северной Европы, включая Британию. Как известно, традиционная русская аристократия уходит корнями в правление Северного Дома Рюриковичей – потомков легендарного варяжского князя Рюрика, захватившего территорию Гардарики (Северо-западные регионы современной России) в VIII веке. Исторические варяги, будучи близкой скандинавским викингам этнической группой, принесли в Гардарику не только традиции политической власти северных конунгов, но и начала скандинавского права, которые были кодифицированы при князе Ярославе Мудром в «Русскую правду» – основополагающий документ древнерусского права. Но скандинавские корни имеет не только русская правовая традиция, но и английская, существенное влияние на которую оказали те же викинги, образовавшие в пределах захваченных ими в IX веке территорий Британии область «датского закона» (Danelagh, Danelaw).
Более того, еще до варягов и викингов, в VII столетии, легендарный конунг Ивар Широкие Объятья (Ivar Vidfamne), из рода Скьельдунгов, объединил под своей властью практически всю северную Европу – от Британии до Гардарики (включая Скандинавию, Данию, Нидерланды, Северную Германию, Южную Финляндию и страны Балтии). Воины Ивара говорили на восточно-скандинавском диалекте, и они занесли его как в Восточную Англию, так и Восточную Гардарику, вплоть до Бело-озера (почти 500 км. к востоку от побережья Финского залива). Империя Ивара Видфамне была самым могущественным политическим образованием во всей раннесредневековой Северной Европе, где Северное и Балтийское моря были ее внутренними водами. Сами Скьельдунги (к которым принадлежали также Рюриковичи) считались потомками Одина, чем легитимировались их права на верховную власть среди викингов и других древних германцев.
Начиная с VII века викинги-варяги (они же норманны или «северные люди») начали захватывать контроль над морскими и речными торговыми маршрутами в Северной Европе, а затем – и в Южной, вплоть до северной Африки и Черного моря. Речной путь из Гардарики в Константинополь, традиционно именуемый «путем из варяг в греки», вдоль которого выросли скандинавские фактории, явился центральной осью консолидации Древнерусского государства. На востоке варяжские струги доходили до пределов Хазарии и Хорезма, на западе – до Исландии, Гренландии и Северо-восточного побережья Канады.
Таким образом мы видим норманнскую экспансию в двух противоположных направлениях: западном и восточном. Эти две экспансии и заложили основы англо-саксонского мира Северной Атлантики и русского мира Северной Евразии. Впоследствии потомки этих древних первопроходцев, последовательно двигаясь каждый в свою сторону, встретились на стыке Азии и Америки, где сегодня проходит российско-американская граница. Это как бы «встреча на Эльбе», но наоборот. Этой встречей 200 лет назад завершился этап европейской колонизации Северной Америки и Северной Евразии как Большой Гренландии (как ее видел Джон Ди).
Правовой вопрос. Возвращаясь в современность, отметим другой важный момент общего норманнского наследия русских и англо-саксов – правовой. Разумеется, современные легальные системы России и англо-саксонских стран весьма различаются между собой, даже системно. В России и ее бывших колониях (как и во всех странах континентальной Европы) доминирует романо-германская система письменного права, в отличии от прецедентной системы английского общего права, распространенного в бывших колониях Великобритании. При этом русское право до свержения монархии в 1917 году включало в себя элементы прецедентного права, идущие еще из легального наследия «Русской правды».
После Русской революции вся система традиционного права (как письменного, так и прецедентного) была отменена в пользу нового издания прецедентного права в форме т. н. «революционного права Советов». Иначе говоря каждый Совет, как политическая ячейка Советской власти, обладал полным суверенитетом. Но эта система продержалась недолго, и вскоре вновь появились правовые регуляторы на основе романо-германской системы. При этом прецедентное право Советов продолжало действовать де-факто, превратившись, правда, в «право» партийного произвола большевиков. Но что крайне важно – русская правовая ментальность до сих пор допускает логику общего права и, подчас, следует нормам исторического обычного права с гораздо большей готовностью, чем писаным нормам «романо-германской» бюрократии.
Теперь, если мы посмотрим на ситуацию в международном контексте, то увидим как бы глобальное противостояние двух систем права: общего и прецедентного, английского и романо-германского. При этом, согласно сложившейся практике, международное торговое право следует англо-саксонской традиции, а уголовное – романо-германской. Отсюда приоритеты Высокого суда Лондона в торговых делах и Гаагского трибунала – в уголовных. Что касается ведения бизнеса, то страны общего права, безусловно, практикуют гораздо более либеральный подход к коммерческим и финансовым сделкам, который не только не приветствуется в странах континентальной Европы, но, фактически, законодательно запрещен (например, в Германии) как слишком рискованный. Это, в частности, явилось одной из причин выхода Британии из Евросоюза как излишне «забюрократизированой» структуры, администрация которой активно препятствует развитию свободного частного предпринимательства. Более того, переход России на общее право позволит надежнее привязать к Новой коалиции Индию – ключевого партнера Свободного мира в Южной Азии.
Здесь мы подошли к одному из ключевых вопросов нашего проекта, а именно – проблеме интеграции России в структуры не просто Западного, но Свободного мира. Достаточно представить себе просто возвращение Русского мира к его естественным легальным корням через последовательный переход к системе общего права англо-саксонского образца. Это сразу позволит стране эффективно интегрироваться в глобальные процессы новой политэкономической реальности, которая особенно интенсивно начала заявлять о себе после Брекзита. Теоретически, то же самое можно было бы посоветовать континентальной Европе, однако там институциональные традиции бюрократии (т. н. «правовое государство») на порядок сильнее, чем в современной России, и избавиться от них в ближайшей перспективе совершенно не представляется возможным. А вот Россия, учитывая реальный менталитет ее элит, могла бы это сделать легко. Достаточно посмотреть, что все знаковые для этой страны экономические и финансовые тяжбы проходят в Высоком Суде Лондона.
Разумеется, для серьезного изменения правовых начал России требуется время, но если вспомнить прецедент горбачевской Перестройки, когда в одночасье была похоронена (в том числе – правовым способом) вся институциональная система гигантской империи, включая основы идеологических концепций, то дело представляется вовсе не безнадежным. Главное что тут требуется – ясное понимание технических задач и последовательное их осуществление «по всему фронту».
Новая Арктика. Большой международный проект «Гренландия-2» на базе взаимодействия США, Британии и России мог бы стать основой формирования новой глобальной зоны процветания и безопасности на севере нашей планеты. Создание инфраструктуры, объединяющей участки Северного морского пути (Россия), Северо-Западного прохода (Канада-США) и Арктического моста (Гренландия-Канада) позволит создать долгосрочный работающий механизм устойчивого развития новых перспективных территорий, открывающихся для продуктивных инвестиций в связи с наметившимися изменениями как естественного, так и политического климата планеты. Большая Арктика расположена вдали от горячих зон международных конфликтов, она практически недоступна деструктивным элементам из проблемных южных регионов.
Главным инструментом международного проекта по освоению северных территорий целесообразно сделать Северный инвестиционный банк, под облигации которого будут вестись инфраструктурные разработки как приполярных территорий, так и самого арктического дна. В связи с этим требуется скорейшее определение четких международных границ в этом регионе, на основе многосторонних переговоров и консультаций всех заинтересованных сторон: России, Канады, США, Дании и Норвегии. Центральной точкой свода «пяти углов» целесообразно сделать Северный полюс как физический и символический центр планеты, соответствующим образом изменив главную геополитическую максиму эпохи: «Кто владеет Северным полюсом – тот владеет миром».
Вся территория Арктиды может быть объявлена особой экономической зоной, на основании договоренностей между политическими участниками проекта. Примечательно, что среди последних нет ни одного государства Евросоюза (Гренландия вышла из ЕС в 1985 году). Это существенно облегчает задачу создания эффективного институционального режима в соответствии с историческими традициями свободолюбивых северных народов.
Столкновение цивилизаций. В своем анализе столкновения цивилизаций С. Хантингтон нарисовал картину, в которой предполагаемые субъекты меж-цивилизационных конфликтов вполне узнаваемы, поскольку классифицированы, прежде всего, по религиозно-культурным признакам. Однако, не факт, что грядущие линии противостояния сложатся на основе именно этих характеристик. Прежде всего, модель Хантингтона практически не учитывает один из главных аспектов цивилизационной идентичности – правовой.
Принято считать, что основы глобальной геополитики имеют объективные начала и коренятся в противостоянии Моря и Суши, т. е. континентальных и морских держав, Мировой остров (условная Америка) против Мирового континента (условная Евразия). Однако, подобные шаблоны утратили свою актуальность уже в эпоху Холодной войны, когда на первые позиции в потенциальном военном противостоянии сверхдержав вышли военно-воздушные силы (включая ракетно-ядерные). Сегодня, с развитием военно-космических технологий и робототехники, это становится все более очевидным, как и то, что современные войны принимают все более «гибридный» характер, где вместо регулярных армий воюют иррегулярные военные компании с неясным статусом.
После завершения Холодной войны и распада СССР роль единственной, оставшейся по факту, сверхдержавы в течение четверти века играли США – до тех пор, пока их не стали поджимать с экономической точки зрения Китай, а с военной – Россия, вновь заявившая свои права на глобальную политику. Означает ли это, что мир из однополярного режима начал переход в многополярный? Это совершенно однозначно. Что совершенно неоднозначно – это вопрос о том, сколько полюсов мы будем иметь в обозримом будущем?
Самый главный ресурс современной геополитики – технологии. Это не значит, что так будет всегда. Ведь даже самое технологически продвинутое общество не сможет выстоять против физического напора неблагоприятной экологии и антропологии, не говоря о прямой демографической агрессии. Но сегодня технологии еще играют главную роль, которая немыслима без поддержки фундаментальной науки. В настоящее время в мире существует пять языков фундаментальной науки: английский, китайский, русский, немецкий и французский. Вот это и есть пять языков современной технократической цивилизации, сменившие некогда господствовавшие латинский, греческий, арабский, санскрит…
Наибольшей степенью цивилизационной консолидации обладает сегодня, безусловно, англо-саксонский мир, объединяющий страны Британского содружества наций, США и Филиппины. В большинстве из этих стран действует английское общее право (иногда с оговорками). Общее население англо-саксонского мира составляет около 2,5 миллиардов человек (30% мирового). Вторым по значимости миром-цивилизацией является Китай. В круг его влияния можно отнести ряд стран Центральной и Юго-Восточной Азии с активными китайскими диаспорами. В целом это дает больше 2 миллиардов человек, численно уравновешивая англо-саксонский блок. Современная китайская наука, как и правовая система, имеют советское происхождение. Отсюда – тяготение к техническому альянсу двух сверхдержав, при полном несовпадении культурных ценностей русского и китайского миров.
Россия занимает в списке претендентов на роль сверхдержавы нового цикла почетное третье место, но в основном – за счет научных и территориальных ресурсов бывшего СССР. Если вычесть военно-территориальную составляющую, то с Россией вполне сопоставима, а то и превосходит ее, Объединенная Европа (Евросоюз без Британии). Во всяком случае, объединенный потенциал франко-германской науки превосходит сегодня российский. Население ЕС в три раза больше населения РФ (440 млн. и 140 млн.). Потенциальным цементирующим моментом для евро-российской цивилизации является общая традиция романо-германского гражданского права, при том что право раннего СССР, отменившего историческую юстицию, было типологически ближе к общему (прецеденты постановлений революционных Советов).
Относительно независимым цивилизационным центром, в силу своих экономических демографических возможностей, может считаться Индия, несмотря на членство в Британском содружестве. Точно так же на роль локальных цивилизаций могут претендовать исламский мир (правовой салат из шариата, романо-германского гражданского и местного обычного права), латинский (романо-германское право латиноамериканских стран и их бывших европейских метрополий) и африканский (Черная Африка с правовым салатом из романо-германского, общего, шариатского и обычного права).
Тем не менее, общий геополитический климат планеты на ближайшие десятилетия будет определяться двумя фундаментальными «температурными» потоками – англо-саксонским и китайским. Все остальные геополитические кластеры будут стараться лавировать в поисках приемлемого для них режима сосуществования. Неужели, мы опять возвращаемся к форматам двухполюсного культурно-идеологического противостояния Запада и Востока? Западный капитализм снова против восточного коммунизма (на этот раз китайского)?
Сегодня, вместо идеологического противостояния двух систем, глобальные вызовы все больше определяются климатическими и демографическими факторами. С одной стороны мы наблюдаем процесс атмосферного потепления, связанный с таянием приполярных льдов и растущей угрозой роста критических температур в южных широтах. С другой – рост народонаселения планеты, и прежде всего – именно в южных странах. В таких условиях рост социальных стрессов неизбежен, что можно наблюдать, в частности, через эскалацию войн и беспрерывный рост беженских потоков. По-настоящему безопасными (на обозримый период времени) территориями планеты – с умеренным климатом, не плотным населением и приличной ресурсной базой – остаются Северная Америка и Северная Евразия (включая Скандинавию). Именно здесь, в экспериментальном порядке, могут быть отработаны новые производственные и гуманитарные технологии – как надежда на дальнейшее внедрение в странах южного пояса спасительных ноу-хау, разработанных наукоемкими сообществами глобального Севера.
Фактически, речь идет о формировании стратегического альянса, в котором заинтересованы все, отдающие себе отчет в «китайском образе жизни» в случае доминирования Поднебесной. Механическая эффективность китайского прагматизма сулит мало что хорошего свободолюбивым обитателям северных широт. «Китайский рынок» – символ тотального господства ширпотреба над качеством, тупого тиражирования над индивидуальным творчеством. Китайцам можно отдать Африку с Латинской Америкой – пусть они их развивают и эксплуатируют в меру собственных способностей. Естественные союзники глобального Севера на Дальнем Востоке – Япония и Южная Корея.
Разработка данного проекта на начальной стадии должна проходить с участием экспертов из всех заинтересованных стран, включая Британию как ключевого институционального партнера США и Канады. Мы предлагаем начать эти разработки через организацию серии профильных конференций, в рамках которых могут быть заслушаны обзорные доклады по теме и мнения профильных специалистов.

Гуэ, индо-тибетская граница. 

visited 40 states (17.7%)
Create your own visited map of The World or Triposo world travel guide for Android

Астматол. Из всей компании на работу ходил один Игорь. Остальной народ все свободное время больше оттягивался в измененном состоянии. Однажды, от нечего делать, наши дамы предложили заварить чайку с астматолом. В тот сезон астматол — табак для астматиков, который заваривают и пьют — был модным средством.

Вот как описывает астматольную таску Йокси в своем дневнике:

"Тем летом по улицам бывшей литовской столицы каждые пять минут дефилировали военные и милицейские патрули с собаками. В воздухе чувствовалось напряжение третьей годовшины каунасского восстания. Наш хайратый десант прибыл из Вильнюса на электричке и сразу же высадился в большой, пустой комнате, где-то на набережной Нямунаса (Неман). Тут же поступило предложение: бомбить аптеку. Никто не был против, но и никто не пошёл бомбить. Сигареты для астматиков продавались без рецепта, в состав "табака" входила белена. Купив по пачке в разных аптеках, наша компания, состоящая из посланцев всех союзных республик, ссыпала табачёк в общий бачок и заварила чаёк...

Что потом началось! Соседи, случайно зашедшие, от предложенного чая не отказались, и, весьма морщась, проглотив по пол-стакана, удалились. Через час в двери постучали. Естественно, никто не открыл. Тогда в дверь стали стучать молотком. Долго. Потом выяснилось, что двери не открываются, т. к. заглючившие соседи-уголовники заколотили нас досками крест-на-крест. Приехали пожарные, но не к нам. Опять, к соседям. Там горела квартира. Потом кто-то рассказал, что оба соседа, отец и сын, решили нас сдать ментам, и заколотили двери, чтобы мы никуда не сбежали. Когда они поднялись к себе, то обнаружили у себя в доме, посреди гостинной, змеинную свадьбу. Змеи клубились и расползались по всем щелям и шкафам. Глюк был коллективный. Недолго думая, отец и сын схватили газеты и, свернув факелы, подожгли квартиру, выгоняя змеинное отродье.

А мы в это время смотрели другое кино: хозяйка квартиры, Рути, стала раскладывать по невидимым полкам невидимых кукол. Потом она спокойно, как-то по-домашнему, подняла подол и пописала. Оля-Хая, приставив указательный палец к спине Толика Батрака, вела огромного парня как телка, а тот, как только Оля убирала палец, тут же падал и сильно ударялся головой об пол. Я убеждал, что из любого положения есть выход, но на окнах были решётки, т. к. квартира находилась на первом этаже, т. е. на земле. Усилием воли я просочился через трещину в оконном стекле и оказался снаружи. За мною последовали Толик Батрак, Рути и Оля. План созрел как-то сам и мгновенно: идём в музй Чурлёниса.

Ранним утром мы выдвинулись двумя группами: Оля и Батрак пошли паралельной улицей, а я, со своей четырнадцатилетней литовской подругой, направился к мосту. Там мы, с удивлением, обнаружили Толика, который бил тяжёлым кулаком в ствол берёзы, приговаривая: " Сука, ты же обещнулась, какого хуя ломаешься, проститутка? Я же тебе весь Шанель в стакан вылил. Пила, а теперь — динамо! Пойдёшь со мной, блядь?!"

— Полегче, Толян. Здесь несовершеннолетние, — показал я на Рути. 
— А, Йокси! Ты посмотри на это полено. Я уже пол-часа её на найт пишу, а она целку-невидимку из себя корчит!

По-видимому, в этот момент, иллюзия рассеялась перед взором Батрака, и он как-то виновато отвернулся к волнам Нямунаса. За те 15 минут, которые прошли с момента нашего расщепления, произошли ещё несколько событий. Оля шла с Батраком до булочной. Перед лавкой Анатолий, как истинный джентельмен, снял с себя последнюю рубашку, повесил её на Олю, чтобы не замёрзла сырым утром, а сам, дрожа от холода, вошёл в магазин, чтобы что-нибудь спиздить съестного. Толик был первым покупателем, поэтому весь персонал булочной внимательно уставился на полуголого, босого, волосатого и бородатого Батрака, который, ёжась и потирая плечи, дробно отбивал зубами гимн СССР и громко вскрикивал:"Холодно! Дайте булочку, гады!" Напугав продавцов, Толян схватил штрудель, оторвал от него кусок и кинул его в сторону кассы. "Ложись, рванёт!" — закричал московский громила-хиппи, и страшно выбежал на тихую, сонную улицу. Оле стало не по-себе, и она потерялась...

Рути захотела есть. Я оглянулся: где бы достать еду? Тут, неожиданно, я увидел в распахнутом окне мансарды, на подоконнике, тарелку с пирожками. Даже запах услышал (а почему запахи "слышат"?) Мансарда находилась на третьем этаже от земли, но меня это нисколько не смутило. Я протянул руку и без труда достал пирожок. Предложив его голодной девочке, я разломил пирожок пополам и сказал:

— Я всегда знал, что он с мясом.

И выбросил обе половинки, назад, за спину. Рути смотрела на меня, как на фокусника. Она больше не хотела есть.

— Иногда, герла, человек рождается на этом свете только для того, чтобы взмахнуть рукой, в определённый момент жизни. После этого можешь делать себе харакири. Всё равно — жизнь состоялась... — втирал я,доброй глупышке Рути.

Кто-то забавный, на кривых ножках, болтал всё время, и, как заправский гид, рассказывал о достопримечательностях бывшей литовской столицы.

— Поехали в Палангу! Там есть музей янтаря!" — сказал незнакомец и ловко исчез на четверть часа.

Мы оглянулись и с удивлением обнаружили себя за городом, поднимающимися в гору, по шоссе "Каунас-Паланга". Оглянувшись на уютный и всё ещё неузнаный город, я убедил компанию вернуться к ранее намеченному плану — к Чурлёнису. И тут снова появился колченогий.

— Куда же, вы, пипл? В Паланге, много янтаря! — сладко звал чёрт. 
— Не оборачиваться! Все за мной! — крикнул я и... оторвался от земли.

По воздуху было очень удобно идти. Надо только чуть-чуть приспособиться и привыкнуть, тогда ходьба на высоте 1-2 метров от земли может доставить вам массу наслаждения. Тольк есть одно условие: никогда не пытайтесь понять, как это происходит. Как только я об этом подумал, сразу мои, вышитые пацификами и цветочками тенниски, коснулись шершавой поверхности дороги, а мои верные спутники бодро прошагали над моей головой и приземлились в районе бензоколонки....

— Ты что! Белены объелся?! Идёшь по осевой. Я же тебя, сбить мог! — орал чёрт-дальнобойщик из кабины рефрижератора.
— Не объелся, а напился. А ты, значит, настырный? То в Палангу нас звал, а то вдруг из Паланги едешь...

Я посмотрел на водилу и заметил, как он неуютно себя почувствовал. На всякий случай, я перекрестил его.

— Вот это — правильно. Нашего брата, благословлять надо, а то не ровён час... Сначала я подумал, ты... того. С приветом. Но если верующий — садись. Куда едем?

Чёрт прищурился и протянул мне приличные местные сигареты "Кястутис".

— До бензоколонки, — спокойно произнёс я, угощаясь табаком у чёрта. 
— У Вильнюса? Или тебе, в Паневежис?

Алчный огонёк, пробежал в глазах козлоногого. 

— Вот до той, — показал я ему на АЗС в трёхстах метрах... 
— Да ты, пацан, видать всё-таки... того!

Чёрт отжал сцепление, и мы покатились по инерции к самому волшебному городу...
У бензоколонки, догнав летунов, я высадился из рефрежератора и пошёл с ними... инкогнито. Никто не догадывался о моём присутствии, а, между тем, говорили обо мне.

— Странный он, этот Йоксис, — Рути произносила моё имя по-литовски, — сказал что выход есть и... кто-нибудь помнит, как мы вышли из квартиры?

Оказалось, никто не помнил. Меня это насторожило. Там всё время крутился этот, на кривых ножках... блин. Это же был... стул. Старый, резной стул. Кажется, единственный представитель мебели среди пустых обоев со следами светлых пятен от когда-то висевших здесь фотографий и картин. На кухне был стол, но не было стульев. С тех пор, как мы явились с вокзала, я ни разу не присел. Некуда было. Весь процесс прошёл на ногах. Я просто не впустил сон в свою реальность, но реальность становилась всё более и более своей. Это не был сон, но это и не была реальность, это было паралельное бытие..."

И вот, выпил я чашечку-другую, чувствую — начинается приход, как с циклодола, но помягче и поглубже. Ну а потом пошло-поехало: лежу с открытыми глазами — начинают всякие чудища мерещиться, шкафы двигаются, глаза закроешь — идут перед взором тексты, тексты, тексты, лента текстов сверху вниз, на непонятных языках и в загадочной графике, но ты все равно в них как-то вникаешь, уводишься ими в пучину бездонного бреда, пока не натыкаешься на какую-нибудь стремную сущность. От контакта с ней, как от шока, вновь приходишь в себя, открываешь глаза, а тут — все то же: шкафы двигаются, телефон начинает играть как радио, во рту — чудовищный металлический привкус, стены колышатся, а по тебе бегут тараканы. Закрываешь в ужасе глаза — опять тексты. Идут и идут, сплошной лентой. Прямо сплошной концептуализм какой-то!..

В общем, когда мне стало совсем хреново, народ более вменяемый это дело понял и поспешил на помощь. Герлы решили отпоить меня чаем, чтобы я смог потом прополоскаться, выгнав яды. И вот, меня поднимают под руки с кушетки и протягивают чашку с чаем. А у меня в это время идет шиза, что все эти люди — какие-то незнакомые мне злодеи (человеческие лица под астматолом сильно меняются), которые хотят меня окончательно травануть. Я отчаянно упирался, будучи уверен, что речь идет о жизни и смерти. Впрочем, неизвестно, может так оно и было? Бывали случаи, когда люди откидывались от передозняка астматола: у кого дыхание схватит, у кого — судорога или еще что нибудь фатальное. Так что, кто знает: не отпои меня тогда девушки — может быть и не читали бы вы сейчас этих строк...

В конце концов, я забылся пост-интоксикационным бредом, а проснувшись среди неопределенного времени обнаружил рядом с собой на кушетке еще одно тело. Но поскольку все продолжало плыть, то долго не мог понять, что бы все это значило. Дальнейший мой опыт можно сравнить, разве что, с химической свадьбой Христиана Розенкрейца[1]:

"Я испугался, подумав, что это, должно быть, еще один трюк дьявола, причинившего мне немало зла, и тут вдруг почувствовал, будто меня дергают сзади за платье. В ужасе я оглянулся и тут увидел прекрасную восхитительную Деву в небесно-голубом одеянии, усеянном золотыми звездами и с большими красивыми крыльями, имевшими множество глаз. С помощью этих крыльев она могла подниматься вверх. В правой руке она держала золотую трубу, а в левой — большую пачку писем, на всех языках..."

Иоганн Валентин Андреа. "Химическая свадьба Христиана Рознкрейца в году 1459"

После химической свадьбы мы с Девой пошли на выставку современного искусства, проходившую в известном в те времена выставочном зале на Малой Грузинской. Там астматол продолжался: изображения на холстах, в большинстве своем, в точности соответствовали психоформам, душившим меня в ночь накануне: девы с крыльями, головы с чакрами и тексты, тексты, тексты... Письма на всех языках, даже ангельских. Примерно такого рода произведение — испещренное марсианским шрифтом масляное полотно невероятных размеров — привлекало больше всего внимание искушенной публики, усматривавшей в схематических кругах и стрелах шаманистического чертежа "схему кармических соответствий". Дева с трубой предложила пыхнуть. Потом появились мальчики с папиросами и пыхнули еще. Уже совсем на выходе некий тип, с нечесаной копной волос и в потертом пальто, вручил — с тайным подмигом, как Билли Бонс черную метку — в шесть секунд на месте выполненный автошарж с автографом: "Зверев". Это был оригинальный Зверев[2] — герой московского арт-подполья.

"Сопалс" — это пятновыводитель, производимый в те годы рижским химкомбинатом. Действие этого вещества на человеческую психику открыли питерскке торчки, а через них информация распространилась в Таллине. Техника применения препарата была крайне проста. Сначала им смачивался платок (или иная ткань), а затем нужно было глубоко, на все лёгкие, дышать средством через рот, вплоть до самого момента отлёта. Отлёты же бывали совершенно бешеные.

Мне впервые предложил подышать сопалсом человек по кличке Лошадь. Мы с ним сидели прямо в центре города, на скамейке у теннисных кортов, а за нами стоял длинный ряд туристических автобусов. Я задышал, и сознание моё улетело сразу же настолько далеко, что возвращаясь назад, я нашел себя стоящим на четвереньках перед скамейкой и лающим на оторопевшую группу гостей города. Лошадь стебался, одновременно стремаясь, и делал публике нервные жесты типа "проходи, не задерживай".

Если описать действие сопалса в двух словах, то можно сказать, что это — путешествие сознания за рамки обычных форм времени и пространства. С точки зрения физического времени всё "путешествие" продолжается считанные секунды, но получаемый в это "объективное время" объём психической информации превосходит все мыслимые параметры. Поскольку сопалс можно было купить за 20 копеек практически в любом отделе бытовой химии, я считал своим долгом познакомить с этим волшебным эликсиром всех достойных людей.

Месса на Лысой горе. Свою первую массовую сопальсную мессу я провел в то лето в Нымме — лесным массивом за нашим домом в Мустамяэ[1]. Я пообещал людям небывалый приход. Каждый взял с собой по флакону состава, приехали на место, взошли на заросший хвойным лесом холм с большой поляной наверху, называемый в народе Лысой горой. Всего людей было человек тридцать. Присели. Я стал объяснять технику дыхания, параллельно проводя сеанс практической демонстрации. Как только мое сознание вышло из тела, уйдя в непостижимые в глубины психокосмоса, тело упало на землю и поползло вперед, пока, уткнувшись головой в корягу, не остановилось и не "пришло в себя".

На народ всё это произвело бешеный эффект. Все тут же бросились к своим флаконам и начали лихорадочно дышать полным ртом. Эффект не заставил себя долго ждать. Через несколько минут лесная полянка представляла собой реальную босхиану, где существа, охваченные фатальным безумием, пересекаются, не пересекаясь. Каждый бредил собственными откровениями: кто-то громко гоготал, кто-то испуганно косился на соседа, съезжающего с пенька и заваливающегося с немигающими открытыми глазами набок.

В сумерки наша шаманистическая команда, спустившись с Лысой горы, вышла из леса и медленно двинулась в сторону Мустамяэ. Люди, под еще не выветрившимися впечатлениями от эфирных трипов, скользили, как привидения, выдавая странные жесты или внезапно пугая друг друга неадекватностью мимики. А вокруг, вдоль всего маршрута движения нашей колонны, искрились высоковольтные линии передач, съезжали штанги у троллейбусов, включались сигнальные сирены, и мне даже показалось, что где-то, совсем на периферии поля зрения, из окон повыпадало несколько человек...

Getyourkicks. Будучи в Минске, я посвятил местных людей, в том числе Леннона, в таинства сопальсных путешествий. Возвратившись из своего первого трипа в полной ошарашенности, последний рассказал, как оказался на поросшем бурьяном на лугу, по которому ходил некий гном и отвинчивал гаечным ключом колючки. Это переживание вызвало в Ленноне дикий стёб, воодушевивший всю компанию, которая тут же ломанула с зеленого пятачка у цирка, где мы сидели, в ближайший (ал)химмаг за колдовским снадобьем.

Приехав в Таллин, Леннон вспомнил о сопалсе, но теперь он подходил к нему не как психоделик, а как маг. Сопальсные отлёты непосредственно конкретизировали положения его магической теории об иных телах и мирах, о силах сверхъестественного влияния и видения, об иллюзорности реальности и возможностях её магической трансформации.

В отношении сопалса мы с Ленноном довольно долго и досконально экспериментировали, причем не только индивидуально или вдвоем, но также устраивая групповые сессии. В целом, сопальсный трип проходил примерно следующим образом. Прежде всего, нужно было взять кусок ткани (платок или шарф), смочить его веществом и тут же начать интенсивно вдыхать через широко открытый рот. Через некоторое время, по мере насыщения капилляров мозга эфирными парами, наступал эффект магического эха. Это значит, что каждый из доносившихся в сознание извне звуков, в том числе каждое слово окружающих, начинало многократно повторяться, постепенно угасая. Но поскольку звуков вокруг много, то всё превращалось в нескончаемую шумовую реверберацию, примордиальным источником которой обнаруживалось, в конечном итоге, божественное первослово, произносимое в пустом эфире.

Помимо звукового эха возникал эффект "эха жеста". Иными словами, всякое движение объектов вокруг вас как бы многократно отражалось в сознании, а общая картина мира, таким образом, смещалась, обретая характер бесконечно накладываемых друг на друга дискретных фрагментов расчлененного бытия. Фаза магического эха, в которой происходило декомпонирование фундаментальной реальности, представлялась начальной стадией "выхода из тела".

Обычно когда человека выбрасывает из тела, он не имеет никакого представления о том, куда может "приземлиться", в какое "пространство" попасть. Всё происходит полностью спонтанно. Чем сильнее насыщение нервной системы эфиром - тем дальше заносит. Однако, попрактиковавшись в таких вылетах, можно заметить, что достигаемые планы имеют некую дифференциацию, выстраиваясь от очень приземленных структур, сохраняющих еще видимость нашего обычного мира, до крайне психоделических и даже психомагических форм. Чем выше план — тем круче, масштабнее переживание. На предельных уровнях интуиция осеняется невероятными откровениями о множественности времен и пространств, которые, замыкаясь в невероятную спираль бытия, манифестируются через наше самосознание в модусе персонализированного опыта. Вам открываются парадоксы микро- и макромира, причем не в теории, а LIVE— как непосредственное сопереживание "здесь и теперь".

Тотальное дежа-вю. Один из наиболее разительных эффектов сопальсного трипа проявляется при "возвращении в тело", когда человеку кажется, что всё, происходившее с ним до сих пор в жизни, являлось механическим повторением однажды прописанной схемы — т. е. как бы уже некогда имело место, как в своеобразном дежа-вю. И что только с этого момента "приземления" или "пробуждения" начинается реальное, самовольное существование. Таким образом, весь мир разоблачается как тотальный обман или абсолютный стёб. Эта истина настолько шокирующа, что неофит начинает сотрясаться шаманистическим смехом, во время которого мозг и нервная система в целом обрабатывают парадоксальную информацию, полученную из секретной лаборатории вселенной.

Однажды я предложил подышать в одной московской компании. Сбегали в хозтовары, принесли продукт. Я объяснил технику задыха и поехали... Первым пробило Игоря-художника: он начал безумно хохотать, потом вскочил, пытаясь что-то объяснить полуотлетевшей аудитории, но, не дождавшись вразумительной реакции, бросился из квартиры вон — к более вменяемым людям, которых нужно было срочно предупредить о том вселенском подвохе, который только что открылся его изумленному воображению.

Первым делом Игорь по-деловому зашел в химмаг и взял пузырей двадцать вещества, с которым, в качестве главного аргумента, и предстал перед рядом лиц — с неуклонным желанием избавить тех от чудовищной омраченности. Наконец, лица поддались на уговоры. Одного из них вставило так сильно, что он не просто стебался, но точно так же как Игорь бросился просветлять других — но уже не близких друзей, а случайную публику в метро! Он так и ездил по кольцевой до упора, пока его где-то не повязали менты и не отправили в дурдом. Парень через пару дней, естественно, отошел, но к сопалсу после этого больше не прикасался. Говорил, что все выводы для себя уже сделал.

Перемещение сознания. Cпецифическим сопальсным трюком был обмен платочками — теми, с помощью которых дышат. Здесь фокус состоял в следующем. "Ну, что, — говорил один человек другому, — махнем платочками?" Махнувшись и задышав из чужого платочка можно было "увидеть" (или магически повторить) предыдущий отлет его владельца. Т. е. вы как бы переноситесь в сознание того человека, с которым махнулись платочком, и полностью переживаете впечатления его сопальсного трипа, будто бы вы и есть он. А он, соответственно, полностью переживает ваш трип с помощью вашего платочка.

Бывало, собиралась компания человек по десять и все дышали, постоянно меняясь платочками и шарфиками. В результате никто уже не мог понять, кто есть кто, а найти назад свой изначальный платок во всей этой ситуации совершенно не представлялось возможным. Так и рубились, пока не кончалось вещество. Тут, конечно, можно было понаблюдать чужое безумие. Впрочем, собственное, наверное, со стороны представляется тоже — слава богу!

Приколы бывали совершенно неожиданные. Эдик однажды увидел себя в теле динозавра. Дыхнул, отлетел, и тут из кромешной тьмы психического аута высвечивается перед его взором, словно на магическом дисплее, окно в реальность, которая наблюдаема как бы с многометровой высоты. Постепенно до Эдика доходит, что он является динозавром, типа диплодока с длиннейшей шеей, на которой вознесена, высоко вверх, маленькая гипофизная головка. Вот с этой-то высоты длинношеея он и наблюдал мир, заросший папортниками. Ратику же привиделась собственная могила, сложенная из флаконов сопалса. После этого он перестал дышать и сел на иглу. А можно оказаться в пространстве бестелесных душ, ощущаемых лишь как фактор чистого присутствия вне всякой формы. Постепенно опыт пребывания в различных планах и пси-пространствах позволяет понять структуру эфирного космоса, иерархичность его состояний.

Магическое бардо. Планы более приземленные меняют сознание не столь радикально и позволяют как бы наблюдать обычную реальность из несколько смещенной в астральное состояние перспективы. Мы с Ленноном выработали специальную технику дыхания, позволявшую регулировать уровень погружения в "астрал", — с тем, чтобы не отлетать сразу далеко, но задержаться в особом промежуточном состоянии, которое можно назвать магическим бардо.

Магическое бардо — это специальный план, из которого открывается вход в оперативное пространство практической магии и находясь в котором можно изменять законы действительности. Вход в этот план состоял из двух этапов: практического и инициатического. Сначала нужно было задержаться в ранней фазе магического эха. Это, так сказать, самый приземленный из астральных подпланов. В таком состоянии можно видеть некие астральные сущности, обитающие здесь. Это могут быть независимые существа, магические големы или проекции посторонних мыслей.

Характерная особенность магических креатур состоит в том, что с лица они выглядят как настоящие люди, разве что — как и всё в этом призрачном мире — полупрозрачные. Попадая в непосредственное поле действия вашего человеческого излучения, примерно в радиусе трех метров вокруг тела, эти креатуры обретают как бы полноценное физическое проявление, словно насасываясь вашим биополем. Приблизившись к вам, креатуры просят "накапать платочек" — т. е. дать им дыхнуть сопалсом. Эти пары для них — что для акулы кровь.

Подчас, новички в этом плане долго не могут понять, кто с ними разговаривает — настоящие человеческие друзья, просящие подогреться, или же креатуры, жаждущие подсоса. Отличить магическую креатуру от реального человека можно только со спины: у креатуры на затылке расположено второе лицо, а точнее — стремная маска, наподобие халлоуинской тыквы, скалящая зубы и нагло таращащаяся на вас: "Ну, что, съел?..." Поэтому, если вдруг когда-нибудь кто-нибудь будет настойчиво пытаться взглянуть на вас сзади - не спешите с выводами. Лучше постарайтесь сами заглянуть этому субъекту за спину: не из тех ли?..

Иногда креатуры появляются в личине не частных знакомых, а каких-нибудь знаменитостей или даже фантастических персон. Это может быть далай-лама, Чингис-хан, какой-нибудь шаман, Рамакришна или даже сам сатана. Но конечный смысл пребывания в этом плане состоит вовсе не в том, чтобы накапать в платочек какой-нибудь очередной дутой креатуре, а в возможности встречи с джокером — магическим посредником между мирами.

Здесь начинается второй, инициатический эпап входа в оперативное пространство практической магии. Джокер обычно является в виде клоуна-шута или просто стёбаря (слово jokerозначает именно шутника-стёбаря). Появившись, он демонстрирует вам заклинательные жесты и мантры, повторяя которые вслед за ним вы попадаете — через эффект магического эха — в особый план, действуя в котором средствами оккультной манипуляции можно влиять на процессы в реальном мире. К примеру — давать телепатические и даже телекинетические команды на расстоянии.

Бывало, мы с Ленноном, пропитавшись предварительно веществом, шли потом бухнуть куда-нибудь в бар-ресторан, ибо коньяк — лучшее средство продезинфицировать нервную систему после сопальсной накачки. Присаживались за столик, заказывали сразу по сто пятьдесят армянского пятизвездночного, закуски. По завершении трапезы Леннон давал официантке импульс, та оборачивалась, он поднимал вверх указательный палец, ловя ее внимание:

— Девушка, мы в расчете?

Официантка спохватывалась:

— Извините, я вам сейчас принесу сдачи!...
— Сдачу оставьте себе!

Девушка, так реально и не получив денег, с благодарностью делала книксен, а мы шли пить в следующее заведение.

Менты. Как-то раз мы сидели с Ленноном, Куней и Пепи на Вышгороде, на лавочке у стоявшего там памятника эстонскому революционеру Виктору Кингиссеппу. В ясном небе зажигались яркие звезды — идеальная лётная погода. Мы достали по банке, всколыхнули местный эфир. Поскольку Куня с Пепи не догоняли четких правил безопасности полетов, затаскиваясь в основном не целенаправленно (подобно нам с Ленноном), а спонтанно, наш коллективный выход в космос тут же был засечен так называемыми "астральными ментами" — примитивными черномагическими креатурами служебного типа, охраняющими низший астрал от несанкционированного вторжения извне, — которые тут же, действуя телепатически, навели на нас реальных ментов, которые, совершенно неожиданно и в самый неподходящий момент, вдруг нарисовались прямо перед скамейкой:

— Что пьем?

Их было четверо. Мы все тупо молчали. Один из ментов подошел к Куне:

— А ну, дыхни!

И каким-то ублюдочным жестом — ну прямо вылитый Шариков! — сунул нос прямо Куне чуть ли не в рот.

— Ох, ёб твою мать! — Шариков очумело отшатнулся. — Что это за гадость вы хлещете? А ну, покажь!

Куня так и стоял с банкой в руках. Мент, видимо, думал сначала, что это стакан. Выхватил сопальсный флакон из стылых рук Александра. Присмотрелся к этикетке - и в ужасе отшатнулся:

— Так вы что, ЭТО ПЬЕТЕ?

Мы все молча уставились на этого мента угрюмыми взглядами тяжелых сумасшедших, готовых не известно на что. Тот неожиданно замаялся, зыркнул на своих:

— Мужики, чего-то я хуево себя чувствую, заболел наверное. Ну их на хуй, этих мудаков!

Мы по-прежнему молчали, нагнетая поле. Я дал нарЯду телепатическую команду: "Отваливайте!" В этот момент пошел крупный снег. Менты, действительно, начали как-то неуютно ежиться, еще раз взглянули на наши каменные лица и мрачно отчалили, уводя заломавшегося товарища. Мы же опять присели на лавочку и снова накапали горючего на концы шарфов, заменявших в холодный сезон носовые платочки.

Попрыгунчик. Как-то раз мы решили с Ленноном провести дыхательный эксперимент в церкви. Взяли с собой по банке и Йокси — в свидетели чистоты опыта. В принципе, выходя в состояние магического бардо можно сохранять сознательный контакт друг с другом, обмениваться впечатлениями и вообще информацией, причем — не обязательно вербальным образом. Возвращаясь после совместных вылетов в обычное земное состояние, мы с Ленноном, как правило, обсуждали результаты трипов, старались перевести обретаемую в измененных состояниях информацию в формат рационального текста. Однако, чтобы зафиксировать эксперимент со стороны, требовался внешний свидетель в неизмененном состоянии. Роль такого наблюдателя и должен был исполнять Йокси.

Йокси — коренастый, под Швейка, жизнерадостный ленивец — нарисовался в нашей альтернативной тусовке примерно в то же время, когда Леннон приехал в Таллин. Настоящее имя Йокси — Валерий, а изначальный полный псевдоним — Йокси-Кокси. Йокси сразу показал себя в компании как самобытный писатель, выступив с повестью "Муравлики" — телегой про муравликов, живущих в стране Муравликия. Быстро обретя пристрастие к галлюциногенам и вообще всему запредельному, Йокси сильно прогрессировал на пути духовного развития и даже дошел до того, что стал прислуживать на литургиях у отца Василия, в маленькой православной церквушке в Копли[2], на Ситцевой (Ситси).

Однако, в качестве экспериментального полигона мы с Ленноном выбрали вовсе не ту церковь, а кирху святого Иоанна (Jaanikirik)[3] на площади Победы (ныне площадь Свободы — Вабадузе-вяльяк), где можно было уютно устроиться с платком где-нибудь на задней скамейке. И вот, заходим мы втроем в эту кирху, тут — полно народу, играет орган. Мы присаживаемся в последнем ряду. Ну, посидели несколько минут, музыка закончилась, пастор приступил к проповеди со специального балкончика. Видимо, и нам пора! Леннон открыл свой знаменитый кожаный портфель, достал оттуда две банки.

Сидели мы так: я - посередине, справа от меня — Леннон, слева — Йокси. Леннон передал мне банку, Йокси должен был за нами наблюдать и потом рассказать, как он видел всю ситуацию вменяемыми глазами. Мы смочили платочки и глубоко вдохнули. Знакомый сладковатый привкус эфирных паров обложил язык и всю носоглотку, в мозг пошли пузырьки дхарма-каи. Смотрю на пастыря, как тот заряжает публику с томиком Евангелия в руке. Тут пастор отложил книгу в сторону и обращается к аудитории:

— А теперь, дорогие братья и сестры, следите внимательно за мной и делайте как я!

И он начал, жест за жестом, повторять магическую манипуляцию джокера:

— Здесь нужно два раза прихлопнуть, тут три раза притопнуть: хип-хоп, трулль-ля-ля!

Тут до меня доходит, что пастор — и есть джокер! Публика следует его указаниям: люди прихлопнули, притопнули, и все разом очутились в зазеркалье магического бардо. Я оборачиваюсь к Леннону и спрашиваю:

— Ты видел, как он ловко всех развел?
— А ты как думал, Петр!

Леннон хитро залыбился:

— Ты лучше туда посмотри, вон, в том углу, видишь, кэгэбэшник тусуется?

Я посмотрел в указанном направлении и увидел, как в гуще набившейся в боковом корабле толпы крутился какой-то лысый типчик в черном плаще. "Странно", — подумалось мне. Я раньше как-то и не представлял себе, что кэгэбэшники реально ходят по церквям. Ну, пусть себе шустрят, все равно мы их видим, а они нас — нет! Я обернулся к Леннону:

— Это тот, который с лысиной?
— Он самый!
— Круто мы его засекли! Нас им всё равно не взять!
— Ха-ха! А теперь посмотри налево!

Я оборачиваюсь налево, но вместо ожидаемого лица Йокси упираюсь взглядом в того самого кэгэбэшника, который только что крутился в толпе. Шок паники. Лихорадочно оборачиваюсь направо, но вместо Леннона в его кресле сидит Йокси. Гляжу вперед, туда, где несколько секунд назад шустрил кагэбеэник. И вижу Леннона, стоящего на том же самом месте. Леннон залыбился и замахал мне рукой. Такая моментальная смена позиций не укладывается у меня в голове. Я снова смотрю налево — вижу Йокси. Направо — там, с неовозмутимой миной, сидит Леннон.

— Послушай, Петр, - спрашиваю я его, — что значит вся эта чертовщина?.
— Это магическая игра "попрыгунчик" - моментальное перенесение тела в пространстве.
— Как же это у тебя так получается?
— Чтобы так прыгать — двадцать лет учиться надо! Эти способности открываются на продвинутых этапах практической магии. Так что мы с Эйнштейном еще потягаемся! Йах!

Леннон издал свой коронный клич и отсалютовал жестом с тремя растопыренными пальцами при соединенных мизинце и большом, что должно было символизировать трезубец Шивы. Мы уже совсем внаглую заржали. В ситуацию оперативно вмешался Йокси:

— Эй, вы, кабаны, отваливаем! Саша, убери флакон в портфель, и платок подальше, а то пахнет, сейчас людей заглючит! Быстро соскакиваем, пока тут не растусовались!

Йокси чуть ли не силой вытолкал нас, гогочущих во весь голос, на улицу. Глоток свежего зимнего воздуха привел немного в чувство. Ну, так что же там было? По рассказу Йокси, всё выглядело очень тривиально. Мы зашли в кирху, сели, накапали. Потом мы с Ленноном якобы затихли, уткнувшись в платочки. Тут же вокруг стал распространяться характерный химический запах. Йокси попытался нас остановить, но было поздно. Примерно с минуту мы с Ленноном не реагировали ни на какие внешние сигналы, а потом вдруг ОДНОВРЕМЕННО начали потихонечку хихикать. Йокси нас тряс, а мы хихикали все сильнее и сильнее, пока, наконец, не рассмеялись уже полной грудью, что нас окончательно и привело в себя. То есть весь сеанс с пастором и кагэбэшником занял от силы минуты полторы.

— А что пастор-то говорил, что пастор? — пытался добиться от Йокси. — Ты сам-то топал, хлопал, или как?

Йокси, казалось, не понимал, о чем его спрашивают.

— Какие прихлопы? Я же говорю: вы открыли флаконы, пошел шмон, я начал вас тормошить, а вы в ответ — стебаться. Пока я вас не вывел. Вот и всё. Что там пастор говорил — я вообще не слушал.

Йорик. Дышали мы не только в церквях, но и в могилах. Наиболее крутую из могил мы посетили во время раскопок территории вокруг церкви Нигулисте на Харьюской горке, рядом с известной в тогдашних хипповых кругах "Мороженицей". Вероятно, прежде на этом месте было кладбище. Прорытые траншеи обнаруживали двухметровый слой человеческих костей и даже целостных скелетов, буквально наваленных друг на друга. Вот в одну из таких траншей, слегка присыпанную снежком, мы и спустились с Ленноном звездной зимней ночью. Нашей целью было, в ленноновском выражении, "прорубить астрал" — т. е. сделать астроскопическую съемку местности для определения ее магических свойств и связей.

По костям предков мы сошли в хладное чрево Земли, присели в медитативных позах на припорошенных как бы белым порошком анонимных останках. Часы на башне старинной городской ратуши пробили полночь. Леннон раскрыл свой волшебный портфель, достал оттуда алтарный покров, свечи, подсвечники, изображения магических идамов, колокольчик, ритуальный нож и два флакона воды ведьм. Зажгли светильники, побрызгали с мантрами водой вокруг, призывая духов запредельного. Накапали на шарфики...

Через некоторое время скелеты стали оживать. Могила словно наполнилась тяжелыми вздохами, глухими стонами и придушенными завываниями, а сами кости вокруг зажглись некоей призрачной жизнью. Пошел снег. Снег, вообще, почти всегда начинает идти после того, как вы устанавливаете контакт с космосом. Видимо, такие трюки в тонких слоях эфира приводят к возмущению, возможно, геомагнитного поля и соответствующим атмосферным реакциям. Тут череп, на котором сидел Леннон, заговорил. Выяснилось, что это был череп Йорика, который просил Леннона взял его с собой, в качестве Вещей головы. Йорик обещал исполнять роль посредника между мирами, способного доносить нам сюда, в земную юдоль, промыслы высших космических смыслов. Леннон решил принять это предложение, завернул череп в алтарный покров и положил в портфель.

Дома он приделал черепу ко лбу, на место "третьего глаза", козий рог, затем надел на Йорика стерео-наушники и солнечные очки. Во время сеансов он садился напротив магической головы, надевал на на себя другую пару наушников, подключая оба выхода к внешней антенне, а затем вставлял в челюсть черепа карту джокера из специальной окропленной (не путать с окрапленной) колоды. После соответствующей синергической накачки Йорик начинал вещать, и даже мог телепортировать сознание филдрулера (т. е. своего магического хозяина) в заданные места.

Роль младшего прислужника в магических ритуалах общения с Вещей головой играл едва начинавший ходить ленноновский сын Денис.

— Денис — значит Денница!, — любил многозначительно замечать молодой папа. — А ну, Денисик, отнеси дяде Йорику платочек, пусть дядя подышит!

И маленький Денисик бежал с протянутой ручкой, сжимавшей насыщенную парами пятновыводителя тряпочку, к возлежавшему на инкрустированном восточном блюде рогатому черепу дяди Йорика.

Надо сказать, Йорик действительно давал недурные советы. Лично мне он один раз, к примеру, объяснил, зачем во время сессий нужно зажигать огонь. Оказывается, он уничтожает "трупы мыслеформ", т. е. психоэнергетические шлаки процесса мышления, заполняющие эфирное пространство вокруг человека. Огонь, как выяснилось — и я это конкретно увидел — сжигает остатки мыслей, очищая тем самым эфир для потенциального проявления в нем более субтильных вибраций. Другая вещь, которую мне показал Йорик — это механизм происхождения иллюзии из сознания, действующий с точки зрения вовлеченного в него субъекта по принципу самозамыкающейся петли Мебиуса.

Тяга к журналистско-издательской деятельности проявилась во мне еще в школьные годы. Лет в тринадцать-четырнадцать я особенно тесно сошелся с одним из своих одноклассников, которого все звали Вара. Его папа работал охранником в КГБ, старший брат служил в Чехословакии. Шла Пражская весна. Танк с братаном чехи подбили. Раненный в ногу, он оказался в госпитале, откуда писал Варе письма очень мелким почерком. Потому что на небольшом клочке бумаги нужно было разместить целый рассказ. Однако, вовсе не про госпиталь и даже не про Чехословакию. Брат, от нечего делать, сочинял секс-рассказы с красноречивыми описаниями половых извращений, но без всякого маньячества, а с большой долей юмора и отрыва. Вара зачитывал эти письма, и мы стебались так громко, что папа-кагэбэшник время от времени заглядывал в комнату с недоумением на лице:

— Вы что тут, пьете, что ли? 
— Да нет, анекдоты рассказываем! 

А потом нам захотелось самим попробовать себя в жанре... нет, не секс-рассказа, а полной отрывной безбашенности. Если постараться представить себе культурного антигероя, то что может быть круче самого дьявола? И что, как не ад противостоит порядку окружающей жизни в самой его, теологически рассуждая, божественной основе? В общем, мы начали издавать собственные рисованые журналы в формате школьной тетради, в которых получала свое отражение жизнь в аду. Как назывался Варин журнал я, к сожалению, не помню. Мой назывался "Адские записки" — по аналогии с "Отечественными записками", которые мы как раз проходили тогда по литературе.

Сценарий игры мы разработали следующий. Представьте себе, что Земля внутри пустая. По экватору этот подземный мир опоясывает гигантская река, разделяющая внутренний континент на две части: Дьяволарию на юге и Чертилию на севере. Население этих царств составляют черти, а сами владыки — как бы мы с Варой. Я — на юге, он — на севере. Наша стратегическая задача — война с небом, завоевание рая, установление там диктатуры ада. Цели на поверхности Земли — моральное разложение человечества по образцу и подобию чертей. В целом наша концепция ада являлась, в некотором смысле, доведенными до их не просто логического, но и метафизического конца представлений об Америке в подаче журнала "Крокодил" того времени: sex-drugs-rock-n-roll, деньги-реклама-насилие...

Как все это выглядело? Макет своего журнала я слепил под впечатлением ярких западных таблоидов, продававшихся в антиквариатной лавке у Ратушной площади, куда я иногда заходил полистать свои любимые биллборды про американский футбол. Еще там были каталоги с нижним бельем, по тем временам — почти порнография. Настоящая порнография распространялась у нас в школьных туалетах активистами сексуальной революции: черно-белые фотки по рублю (оптом — дешевл) будоражили воображение. Вара даже перефотографировал голых женщин из всех медицинских энциклопедий, которые обнаружил в городских библиотеках. Потом все эти образы всплывали на страницах наших журналов. Правда, в сильно подретушированном виде.

Можете себе представить, например, репортаж о групповой оргии в публичном доме какого-нибудь Дьяволсбурга? Все мужики — с рогами, хвостами и копытами. Красные глаза, зверские оскалы, шерсть дыбом. Девушки — тоже рогатые, очень сисястые, на копытах — специальный педикюр. Высунутые языки. Учитывая "антропологические" особенности подземного племени, некоторые чертовки имели на теле по несколько влагалищ, а черти — соответственно, членов: "За неделю непрерывной оргии было совершено рекордное количество совокуплений, перекрывшее результаты марафона прежнего сезона. Ведущие телеканалы ада вели прямой репортаж с места события".

Или такой вот репортаж с небесного фронта: "Штурмовые отряды черного полковника Чертявичюса прорвали ангелическую оборону на северо-западе небесного сектора, куда были в срочном порядке завезены водка и проститутки для поддержания боевого духа наших парней и совращения противника". Картинка соответствующая: рогатые головорезы пускают дым из пастей, стреляя в воздух, пока дьяволические шлюхи отсасывают у них инфернальный спермацет. На заднем фоне — виселицы с ангелами.

Коммерческая реклама: бикса как Мэрилин Монро, только с рогами и на копытах, в корсете и черных чулках, держит в руках нечто вроде рыболовной сети. Текст внизу призывает женщин покупать особо прочные сети фирмы "Гладиатор" для отлова мужчин. В широком ассортименте рекламировались различные яды, привораживающие средства, наркотики, алкоголь, и даже моча питьевая. Предлагалось оружие, вплоть до атомной бомбы, орудия пыток, сдавались в аренду целые инквизиционные камеры, продавались лицензии на отстрел грешников. Была очень сильная секс-шоповская коллекция, где все по-настоящему: плети, цепи, крючья, колья...

В наших журналах можно было видеть панорамы адских городов. Это были метрополисы поистине сатанинских размеров, площадью с целую Францию, застроенные небоскребами в сотни этажей и пересекаемые многоуровневыми коммуникациями, по которым круглосуточно циркулировали "человеческие" (или "популяционные" — как быть с чертями?) и транспортные потоки. Плотность уличной рекламы напоминала Тайм-сквер. Над бескрайними каменными джунглями барражировали тысячи летательных аппаратов самых причудливых конструкций. Еще больше было одиночек в индивидуальных летательных костюмах, типа бэтмэнов. Высшим пилотажем считался групповой секс в воздухе, в момент свободного падения. Целые цепочки совокупляющихся чертей падали с неба из веселящего газа, заполнявшего собой центр полой планеты.

Еще в наших журналах периодически публиковались сделанные в виде комиксов репортажи с выступлениями вождей. Например, я появляюсь на трибуне съезда Капиталистической Партии Дьяволарии: в голубом кителе, белой рубашке с черным галстуком, в черных очках, на голове — желтая каска, из которой торчат аккуратные рожки. Наливаю из графина в стакан водки, отхлебываю, начинаю речь. Слово за слово, я наливаю еще стакан, возбуждаюсь, начинаю жестикулировать, хмурю брови. В какой-то момент бросаю стаканом в фотокорреспондента, разбиваю ему камеру. Потом бью графином по голове другого. В зале начинается легкая паника, кто-то вскакивает с места. Я выхватываю из-за пояса кольт и короткой серией пристреливаю с бедра вскочивших: "Всем сидеть!" Народ испуганно шарахается. Я выхватываю у охранника автомат, даю очередь в зал, потом — по самой охране. Все в восторге: "Слава императору!" Я вскакиваю на трибуну ногами, срываю каску и швыряю ее ликующей толпе. Черти, давя друг друга, кидаются к святыне, я достаю гранату и бросаю ее прямо в самую гущу. Взрывная волна разбрасывает кровавый фарш по залу. Овация. Я, как Муссолини сложив руки на груди и задрав лицо с оттопыренной нижней губой, мечтательно смотрю вдаль...

А вот сюжет о посещении президентом Чертилии Варой государственной зубной клиники. Эскорт с вождем, в сопровождении телевидения, прибывает к подъезду клинического дворца в духе и масштабах Зимнего. Вара, в зеленом кителе и белой каске, проходит, звеня орденами, в лабораторию. Врачиха пытается вырвать ему зуб. Президент не дается, хватает врачиху за горло, насилует ее прямо в зубном кресле, а потом начинает гоняться за другим персоналом. В конце концов, он, трахнув еще пару чертих, стреляет в кислородный баллон. Происходит чудовищная детонация, взрываются остальные баллоны. На фоне апокалиптического пожара президент сбегает со ступеней дворца. Достает из своего кабриолета шестиствольную дуру системы залпового огня и дает аккордный залп по клинике. Ураганный огонь сметает все на своем пути. Президент позирует фотографам, кортеж отъезжает...

В разделе "Письма с фронта" Вара публиковал письма своего брата из Чехословакии. Мне пришлось открыть у себя раздел "Светская хроника", где шло описание оргий дьяволарской элиты. Наша продукция пользовалась в классе бешеной популярностью. Мы пускали свежие номера по рукам: сначала давали почитать близким приятелям, потом те передавали дальше. В конце концов, журналы попали к девчонкам. Но те нас сдавать не стали, а ждали продолжения подписки.

На следующий день, около полудня, я отправился к полному тайн Красному ашраму. Дойдя до центрального храма Бадринараяны, нужно свернуть налево и пройти по улочке, вдоль запрадного берега Алакнанды, где-то метров триста, откуда начинался подъем вверх. Еще пара сот метров – и перед вами встает красный корпус ашрама с огромными окнами, многоарочной, украшенной свастиками надстройкой на крыше и реющими сверху дюжиной огромных красных штандартов на фоне синего неба и белого пика Нилакантхи. Чуть левее, как бы прямо с небес, низвергается на земные скалы колоссальный водопад. Картина, достойная Болливуда!

Справа от Красного дворца стоит двухэтажная белая вилла, слева – высокая красная стена, также украшенная флагами. На ней висит огромный плакат с изображением медитирующего йога с длинными волосами и в красной одежде, на фоне другого йога, с обнаженным корпусом, широко раскрытыми глазами и желтым нимбом над головой. За обеими фигурами встают белые гималайские вершины. Надпись на плакате гласит: «KriyayogTeachingCentre. HimalayaMahayogiShriDharmarajBharatiMounibaba».  

Тропинка переходит в ступеньки. Я поднимаюсь чуть выше и оказываюсь перед открытыми дверями прихожей. Над входом висит колокол, но я не звоню, а тихо переступаю через порог. В прихожей полно обуви. Ну да, на Востоке везде положено снимать ее перед входом в помещение. Никаких других дверей, кроме входной, вокруг нет. Зато есть лестница, ведущая на верхние этажи. Я поднимаюсь и оказываюсь перед большой верандой с сидящими на ней людьми: двое мужчин, три женщины. В одном из мужчин узнаю йога с плаката на стене. Он одет в красный бархатный балахон, рукава оторочены блестящими манжетами, на шее – толстая цепочка бус из белых кристаллов. Усики, бородка – все как на картинке. Мунибаба собственной персоной? Здороваюсь, спрашиваю, говорит ли кто-нибудь по-английски. Молодая женщина в оранжевом сари поднимается мне навстречу:

– Сэр, позвольте проводить вас в комнату. Мастер сейчас освободится и примет вас.

Все присутствующие, включая красного мастера, со мной вежливо раскланиваются. Дама в сари ведет меня в большой зал, сверху донизу обклеенный большими цветными постерами с Кришной и его многочесленными гопи. Такими же постерами обклеен потолок. На полу – цветаствые толстые ковры. Никакой мебели. У одной из стен я замечаю подобие алтаря с сидящей на ней белой фигурой в человеческий рост, с венком из листьев тулси на шее.

– Это наш зал для йоги и медитаций, – поясняет Оранжевая Леди.
– А что это за фигура, – интересуюсь я.
– Это мастер Бабаджи, учитель нашего гуру.
– Учитель Мунибабы? – уточняю я.
– Да, сэр.
– Простите, Мунибаба – это человек в красных одеждах?
– Так точно, сэр. Извините, он сейчас занят с гостями, но вот-вот освободится и примет вас. Пройдемте, пожалуйста, в приемные покои.

Да, я не ошибся. Мунибаба – это и есть тот самый человек в красных одеждах. Конечно, молодовато выглядит для умудренного жизнью отшельника, но ведь Индия – страна чудес! Что касается фигуры Бабаджи, то в ней я сразу узнал второго йога на плакате, сидящего с голым торсом и нимбом за первым. В сущности, это не реальный, а как бы мифологический, если не сказать «литературный» персонаж.

Махаватар Бабаджи(Нагарадж) известен в Индии со второй половины XIXвека, прежде всего через основателя школы крия-йоги Лахири Махасаю[1], а также популярного журналиста В. Т. Нилакантана – близкого ученика Анни Безант, председателя Теософского Общества и ментора Кришнамурти. Именно через публикации Теософского Общества получило распространение практически единственное изображение Бабаджи в виде молодого длинноволосого йогина. Этот образ, воспроизведенный на плакате Мунибабы, можно также найти в многочисленных теософских и агни-йогических публикациях – откуда, собственно говоря, мне он и был известен.

Согласно сложившейся легенде, Бабаджи являлся лично Лахири Махасайе, Нилакантану и еще некоторым людям, включая известного йогина Йогананду[2], которым он сообщал детали своей биографии. Согласно последней, он родился в третьем веке нашей эры, был учеником легендарного даосского философа Богара (около III-Vвв), якобы изобретателя пилюли бессмертия, изучавшего в Индии медицину. Искусство крия-йоги ему передал сам Агастья, один из семи великих риши, в Бадринатхе. До сих пор появляются люди, утверждающие, что им лично встречался бессмертный, но невидимый для глаз обычных смертных, мастер Бабаджи. Среди таких счастливцев можно назвать известного канадского популяризатора крия-йоги Маршала Говиндана (Сатчитананду) или индийца Шри М (Мадхукарнатх Джи, настоящее имя Мумтаз Али Хан), утверждающего, что он встретил Бабаджи в пещере Вьясы под Бадринатхом.  

По пути в приемный покой Оранжевая Леди показала мне личную комнату мастера – небольшой кубрик, в котором не было ничего, кроме большой высокой кровати, застеленной красным бархатным покрывалом, и алтаря, на котором стояло нечто вроде блестящей «новогодней елки» из венков тулси, цветорв и листьев брахмакамалы, под которой сидела в позе лотоса выкрашенная в красный цвет фигурка того же Бабаджи. На стенах – опять же, постеры Кришны. Те же постеры сплошь покрывали стены и потолок приемного покоя, где Оранжевая леди усадила меня на обитый красным бархатом диван пить чай. Минут через десять тут появился Мунибаба. В руках у него был обвитый золотым дождем серебряный трезубец. Мастер, поставив трезубец рядом, полувозлег на стоявший напротив меня и покрытый красным в золотую сетку шелковым покрывалом диван-кушетку. Намасте!

Я немного рассказываю о себе, о планах написать книгу про Индию. Объясняю, что слышал про мастера от разных людей в Бадринатхе и пытаюсь осторожно выведать, в чьем же доме мы все-таки находимся? Судя по всему, это ашрам самого Мунибабы, а не какого-то там ученика. Тогда кто живет там, наверху? Мастер отвечает, что там он тоже бывает, но основная база у него здесь, в Красном ашраме. Ну, вероятно Арун что-то напутал, все бывает. Ведь сам-то он никогда ни там, ни здесь не бывал, а земля слухами полнится. Индия все же! Так, слово за слово, мы разговорились.

Мунибаба поведал, что он двенадцать лет провел в отшельничестве у высокогорного озера, все это время соблюдал обет молчания. Вновь заговорил лишь два года назад. Этим и объясняется его плохое владение английским языком. Слишком долго молчал, теперь язык отказывается разговаривать! Разговор переходит на его гуру. Да, это был Махаватар Бабаджи, собственной персоной!  Регулярно посещал его у озера, давал советы и напутствия, обучай крия-йоге и другим йогическим техникам. Теперь он может сам научить любого как открывать чакры, как входить в самадхи и безопасно выходить обратно. Двенадцать лет в горах? Сколько же ему было в начале пути?

– Да, я еще довольно молодой человек, мне всего тридцать два года.Но я рано начал...

Мунибаба рассказал, что родился в Дели, в богатой семье, но чуть ли не с пятилетнего возраста ушел в санньясу и все это время практикует активную тапасью. Он дал мне лифлет со следующим текстом:

«Свами Дхармарадж Бабаджи был рожден в состоятельной семье из Нью-Дели. С детства ему во сне являлся Махаватар Бабаджи, призывая его покинуть этот мир иллюзий. Следуя внутреннему голосу, Свамиджи, пятилетним ребенком, покинул свой дом и семью и пришел в Бадринатх, где ему было указано точное место для встречи с Махаватаром Бабаджи, он должен был стать совершенным йогином. С 12 лет Свамиджи безвыездно живет в Бадринатхе. Полных три года он провел у озера Сатопантх в обществе Бога и Махаватара Бабаджи. По возвращении в Бадринатх он принял обет молчания, который продолжался, по воле его великого сат-гуру, до 2010 года.»

Ученики Мунибабы живут по всему свету, время от времени приезжая в Бадринатх. Вот и сейчас в его пансионате, то есть в той самой двухэтажной белой вилле, живет группа из Украины. Человек десять-двенадцать. «Так вот откуда эта русская девушка в ресторане Бхарата» – отмечаю я про себя.  

– А меня научить йоге можете? Сколько это будет стоить? Я тут буду еще несколько дней, хочу воспользоваться шансом своего пребывания в этих святых местах!

Мунибаба зовет Оранжевую Леди, просит ее принести листок бумаги и карандаш, после чего погружается в рассчеты. Через пару минут сообщает мне результат:

– День занятий вам встанет в одну тысячу долларов. Три дня – три тысячи. Если неделя – то пять тысяч. Но я бы рекомендовал вам пройти полный двадцатидневный курс обучения за десять тысяч долларов.

Услышав эту цифирь, я аж чаем поперхнулся. Вот-те нате! Но при этом мастер обещает полное раскрытие всех чакров, полное и самое высокое самадхи, абсолютную очистку организма и тотальную нейтрализацию кармы. Класс! Почувствовав мое сомнение, он говорит, что, в принципе, трех дней тоже будет достаточно. Для начала. А там я сам попрошу продолжить занятия. Разговор плавно переходит на другие темы. Я спрашиваю мастера, не кришнаит ли он? Ведь вокруг – одни Кришны! Нет, не кришнаит. Мунибаба – убежденный шиваит. Отсюда и серебряный трезубец.

– А как же Кришна?
– Так ведь Кришна и есть Шива!

Все становится на свои места. В самом деле, в индуизме все возможно. Кришна может быть Шивой, Шива – Вишну, Вишну – Кришной, а все они вместе – ипостаси Нараяны.

Мунибаба рассказывает, что он сорбирается расширять свой центр, строить новый гостиничный корпус для гостей. Я ему сообщаю, что занят по роду своего бизнеса с девелоперскими и архитектурно-строительными компаниями. Могу присоветовать какие-нибудь варианты. Он оживляется. Мы углубляемся в дискурс. Мунибаба говорит, что уже зарегистрировал специальный трест под строительство. Сейчас собирает средства. Для начала ему нужно десять миллионов долларов. Я советую зарегистрировать проект как «экологический», поискат средств у специальных фондов.

– Вот вы этим и займитесь. Я гуру, вы бизнесмен. Моя карма – учить. Ваша – делать деньги. Даю вам на это свое благословение.

Я прошу мастера показать мне участок под строительство, чтобы иметь больше представлений о конкретных параметрах проекта. Мы выходим на улицу, осматриваем прилегающую территорию. В самом деле, шикарное место. Есть готовая, выровненная площадка под гостиницу. Планируется сделать два этажа, шестнадцать номеров. Совсем рядом – совершенно фантастический водопад, не говоря уже о религиозныъ святынях и кельях продвинутых отшельников. Тут такой медитационный фон, какого нет больше нигде в мире! Да и сам Бабаджи где-то поблизости поле качает...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Служба в храме начинается с процедуры абхишеки[1], т. е. ритуала омовения и умащения стоящих на алтаре мурти (идолов). Абхишека является ведической формой обряда ритуального миропомазания. Его происхождение связано с мистерией посвящения бога Индры на космическое правление. Аналогично Индре, на земное царство помазывались крупные индийские раджи (в титуле самараджа, царь царей). Цель абхишеки – передать фигуре (живой или образной) магические силы «природы», символические представленные в элементах подношения: молоко, масло гхи, розовая вода, сандаловая паста и т. д.  После чего, волей Святого Духа, природная субстанция приношения (жертвы) превращается в божественную энергию психофизической сопричастности.       

Раваль-джи, верховный иерофант храма, садится перед алтарем. Перед ним стоит серебряный поднос с ритуальными плодами для подношения божеству: зернами, цветами, листьями туласи... На скамьях, по обе стороны от царских врат, брамины начинают петь славословия высшим силам, призывая их на головы собравшихся. Раваль-джи манипулирует над подносом обеими руками, исполняя сложную пантомиму приглашения духов и предложения им прасада. Жестикуляция мастера отточена до совершенства, за каждой его мудрой, как условным знаком тайной, негласной речи, стоит тысячелетняя традиция творческого вживания в жест на уровне подлинного магического отождествления символа и реальности. Я с энтузиазмом наблюдаю за манипуляциями иерофанта, два брамина-пуджари продолжают пение заклинаний из Вишну-Сахасранамы и Шримад Бхагаватам.

Черный идол Бадринараяна находится прямо напротив меня, в трех-четырех метрах. Я могу непосредственно, вживую созерцать его мутри, божественное тело, а значит – все грехи кали-юги должны будут меня оствить! Ом Намо Нараяна... Раваль-джи переходит к процедуре омовения мурти. Ассистент подает мастеру кувшин с водой из Тапта-кунда, и тот льет ее на головы идолов, на одного за другим, в строгой ритуальной последовательности: Бадринараян, Удхавар, Нар-Нараян, Кубера, Гаруда, Нарадамуни. Вода горячая, от идолов идет пар. А Равалю уже подносят следующий кувшин, с молоком, а затем – снова с горячей водой. Обмыв мурти, иерофант умасливает божество ароматической смесью из гхи и специальных добавок. Пуджари читают, сзади себя я слышу усиливающийся звон колокольчиков, караталов и другой перкуссии. Аудитория начинает повторять мантры вслед за пуджари.

PavanaMamndasugandhashiitalahemamandirashobhita,
NikataGangaavahananirmalaShriibadriinaathavishvambharam
SheshasuparnakartanishadinadhartadhyaanaMaheshvara
ShrivedaBrahmaakartastutiShriibadriinaathavishvambharam
ShaktiGauriGaneshaShaaradaMuniUchchaaranam
Joga  dhyaanaapaaralilaaShriiВadriinaathavishvambharam
Indra, Chandra, Kubera, DhunikarDhupaDeepaprakaashitam
SiddhiMunijanakartaJaiJaiShrribadriinaathavishvambharam
Yaksha, kinnara  kartakautukajaanagandharvaprakaashitam
Shriilakshmiikamalaachamvaradolam, Shriibadriinaathavishvambharam
KailaashmeekadevaniranjanashailashikharaMaheshvara
RaajaaYudhishthirakartastuti, ShriiBadriinaathavishvambharam
KotiTiirthaBhavetpunyaprapyatePhaladaayakam...

Раваль-джи, тем временем, соскабливает масло с мурти в серебряную чашу, которую передает через порг царских врат своему ассистенту. Тот, помазав божественной миррой собственный лоб, стал медленно продвигаться среди сидящих тел, потянувшихся со всех сторон к волшебной чаше с вытянутыми двуперстиями из среднего и безымянного пальцев. Считается, что это жертвенное масло с идола является обоженной субстанцией тела живого Бога, творца всего сущего и не-сущего, столпа непоколебимой истины ведической мудрости и сат-гуру парампары адвайты-веданты, всеблагого Бадринараяна, избравшего главным местом своего земного обитания этот мандир. Я, вслед за другими преданными, макнул двуперстие в серебряную чашу, в нужный момент оказавшуюся прямо передо мной. Эта смесь, в самом деле, источала совершенно божественный аромат. Не припомню, где бы еще я слышал настолько приятный запах! Я помазал, следуя общему правилу, лоб, макушку, а затем, растерев немного гхи между пальцами обеих рук, мочки ушей, горло, тронул грудь и плечи. Все мое тело, как и тела сидевших вокруг, невероятно благоухали.

[...]

Мурти снова поливают водой, вытирают и, после всех проследовавших процедур, наряжают. Сначала Раваль-джи прикрывает фигуры белыми лоскутками, подвязывая и сзади тесемками, затем, сверху накладываются яркие шелковые облачения. Особенно тщательно жрец наряжает Бадринараяна. После чего переходит переходит к возложению венков на плечи наряженных фигур. Первый, конечно, будет Бадринараяну. И я вижу, как, перебирая венки из числа принесенных публикой, Раваль-джи выбирает именно мой, который я сразу узнал по оранжевым цветам. Стало быть, в течение всего дня Великий мастер будет медитировать в моем венке! В том, что именно Бадринараян указал иерофанту мой венок, я уже ни на йоту не сомневался.  

В течение всей этой процессии, на скамейке слева от царских врат, стоит старец с белой бородой почти до пояса, в лыжной шапочке – очень похожей на ту, которую носил Рам – и медленно водит над вратами большим опахалом из белых перьев: туда-сюда, туда-сюда... Его движения, насколько мне показалось, имитируют веяние Святого Духа и сил небесных, которое воспроизводится в православной службе через движение рипид (опахал) над святыми Дарами. В какой-то  момент ассистент вновь появляются в зале, предлагая собравшимся нечто вроде прямого причастия. Для этого нужно вытянуть перед собой правую ладонь, лодочкой, поддерживая ее левой. Тогда служитель плеснет вам туда какой-то освященной жидсости, которую надлежить ловким движением вылить себе в рот, не расплескав вокруг и не обмочив одежды.

В конце концов, в качестве последнего торжественного акта на голову медитирующего Вишну возлагается огромная корона в форме русского кокошника, с огромным алмазом посредине. Почти не сомневаюсь, что по размерам это будет один из крупнейших в мире. Безусловно, еще в старой, доколониальной огранке, позволяющей – не в пример современным шлифовальщикам – не терять до половины и более веса камня на ненужные формальные изощрения. Этот алмаз засиял, воистину, как третий глаз божества, как фокус вселенной, как магический кристалл, преобразующий внешний свет в трансцентентальное сияние Парабрахмана и наоборот. Я смотрел, как завороженный, на этот кристалл, не в силах отвести глаз. По всей видимости, то же самое делали все остальные участники пуджи.

На серебряном подносе в руках иерофанта вспыхнул столб мощного пламени, в полметра высотой. Зал охнул. Пуджари с колокольчиками, гонгами и барабанами вновь оживились, сопровождая полыхание божественного Агни высоким звоном. Жрец, стоя напротив мурти и глядя ему в глаза, совершал этим пламенем круговые движения по часовой стрелке, делая «огненное предложение». Весь народ повскакивал на ноги и уже так стоял до конца сужбы. Огонь еще раз вынесли из царских врат в корабль, преданные снова им умылись. После этого пуджа завершилась. Кто-то, перед выходом из храма, вставал на колени, некоторые ложились плашмя, головой к алтарю. Я тоже лег в полный рост, вытянув вперед руки. Невероятное ощущение!

По выходу из храма требовалось, согласно принятому здесь обычаю, трижды обойти мандир по часовой стрелке. Причем, самое интересное, что поравнявшись с восточным входом, противоположным по линии центральной оси царским вратам, люди останавливались и, обратившись молитвенно сложенными ладонями лицом к алтарю, быстро шептали мантру, после чего продолжали обход. Это тоже весьма напоминает поведение верующих в православном храме, где пересечение осевой линии между алтарем и центральным входом также фиксируется особым образом: человек обращается лицом к царским вратам и крестится. То же самое происходит при обходе храма по часовой стрелке.

Выйдя из мандира, я тоже двинулся вкруговую. Прямо за порогом, у южной стены, сидел на коврике брамин, а перед ним стоял столик с подносом, напоминавшим палитру художника. Люди подходили к нему, клали на столик мелкую купюру, а брамин взамен рисовал им на лбу специальной кисточкой тилаку, имитирующую «третий глаз» божественного всевидения. Нарисовали глаз и мне. На стене у западного торца мандира было каменное изображение свастики как символа Вишну и его Вечного закона, к которой вайшнавы прикладывались лбом. Ну и я, соответственно. Затем, у северной стены также сидел жрец за столиком, тоже с палитрой и кисточками. Он также ставил тилаки, но уже несколько иной конфигурации и другими красками.

В северо-восточном углу двора, под стоящим на четарех столбах тентом, находится квадратный алтарь Агни. Рядом сидит жрец-атхарван, читающий мантры и совершающий ритуальные манипуляции по просьбе верующих. Он периодически подливает в огонь масло длинной деревянной ложкой, а также бросает туда, особым жестом, зерна. Наступает моя очередь. Я присаживаюсь рядом со жрецом, он дает мне в руки чашку с готовой зерновой смесью, в соответствии с древней рецептурой. Начитается процедура агнихотры. Время от времени атхарван просит меня называть имена своих родных и близких, во благо которых совершается магическая манипуляция в этом священном месте. Он также дает мне знать, когда нужно бросить в пламя очередную щепоть зерен. После окончания ритуала, той же самой ложкой, мне на лоб ставится отметка черной золы. После чего нужно три раза обойти алтарь по часовой стрелке и сделать пожертвование, только уже финансовое. 

 

 

А вот и восточный мастер! Чохан что-то крикнул на хинди кому-то за моей спиной. Я обернулся. К аптеке подходил невысокого роста человек в желто-белом одеянии, с огромной копной волос, уложенной на голове в виде тюрбана, и завазанной в узел бородой. Это был тот самый настоящий мастер, о котором мне накануне говорил Чохан. Его плное имя было Йогирадж Сандхьянатх Аугхар Пир. Чохан к нему обращался кратко по титулу Махарадж. Он представил нас друг другу, затем показал махараджу портрет с Рамом, что-то кратко объяснил на хинди. Восточный мастер также долго и внимательно разглядывал мурти Западного мастера. Чохан предложил ему присесть рядом на скамейку. Принесли еще чаю, беседа потекла...

У Махараджа была очень темная кожа, пркктически как у негра, но черты его лица были вполне «европейскими» и исключительно утонченными: изящный тонкий нос, большие выразительные глаза. Он производил впечатление крайне деликатного, воспитанного человека с большим интеллектом, о чем косвенно свидетельствовал его высокий открытый лоб. Махарадж передал Чохану пучок каких-то трав. Насколько я понял, он собирал в горах для Аптекаря некие особые растения, которые потом тот использовал в своих аюрведических рецептах. Пользуясь случаем, я спросил мастера о соме:[1]

– Вот, говорят, рецепт сомы давно утерян, никто сегодня точно не знает конкретно, что это такое. Может быть, вы просветите меня в этом отношении? Что такое, по-вашему, cома?

Махарадж улыбнулся. Сома, в его интерпретации, это алкогольный напиток, который готовят из местных злаков. Что-то типа браги.

– Почему же утверждают, что рецепт его утерян?

– Так утверждают, потому что самостоятельное производство алкогольных напитков запрещено и никто не хочет светиться. На самом деле все люди знают здесь, что такое сома и до сих пор ее делают, просто не афишируя об этом!

От сомы мы перешли к другим темам: йоге, медитации, мистическим традициям и трансцентентальному опыту. Я разговаривал с Махараджем как с давним знакомым, которому не нужно объяснять детали и нюансы интеллектуального дискурса. Он все схватывал на лету. Иногда мне казалось, что Чохан, выступая в качестве переводчика, не вполне догонял всего смысла беседы, но я интуитивно схватывал воспроизводимые Махараджем смыслы через знакомые санскритские термины, которые активно присутствовали в лексиконе нашего общения.

Махарадж рассказал, что он родился в Махараштре. В трехлетнем возрасте родители его отдали в храм послушником. Там, при храме, он и вырос. Сейчас ему шестьдесяь два. Получается, что свою садхану он творит уже, день за днем, более шестидесяти лет подряд. С ранних лет он получил дикшу (инициацию) в Горакшнатх-сампрадаю[2], основанную великим йогином Матсьендранатхом[3] и его учеником Горакшнатхом[4]. С эими двумя мастерами связывается появление хатха-йоги как метода достижения бессмертия. В числе учителей Горакшнатха называются риши Агастья (один из легендарных семи риши – саптариши – индуизма), а также великий даосский алхимик Богар – гуру легендарного Бабаджи. Непосредственным мастером самого Махараджа был Махайоги Сундернатх Бабаджи – тот самый мастер с длинными растафарианскими дрэдами, изображение которого я видел в храмовом дворе Бадринараян-мандира. На протяжении всего летнего сезона Махарадж находится в Бадринатхе, а на зиму спускается вниз, в Девапраяг, где его основной работой является ритуальное отпевание покойников у погребального костра и отправка их бренных останков в плавание по священной Ганге. Прямо настоящий индийский Харон...

Чохан мне потом рассказывал, что Махарадж впервые появился в Бадринатхе лет десять тому назад. Первоначально он обосновался прямо на площади перед аптекой, под тем самым тентом, где теперь ночует компания мох знакомых бродяг. Он приходил на это место пять-шесть лет подряд, и лишь потом один местный брамин предложил ему более надежное укрытие у себя на участке. Сам Махарадж никогда ни у кого ни о чем не просит, даже денег на еду. Дадут – хорошо, нет – значит и суда нет. Как говорит восточная пословица, «совершенномудрый никогда ни у кого ничего не просит, но и от предложенного не отказывается». Так и Махарадж. Такая у него садхана.

Но главный элемент в садхане мастера – постоянно поддерживать священный огонь. Этот огонь горит у него в ретрите и днем и ночью. Во время сезонных перемещений из Бадринатха в Девапраяг и обратно, священный огонь гасится со специальными ритуалами, а потом с такими же ритуалами возжигается на новом месте. Пока огонь горит, мастер может куда-нибудь удалится, но главное – чтобы пламя ни на секунду не погасло. Вот и сейчас Махарадж говорит, что ему пора идти «кормить» огонь. Он предлагает мне составить ему компанию. Я, разумеется, с готовностью соглашаюсь.

Мы вместе выходим из аптеки и идем вверх по улице, но не в сторону моей гостиницы, а в противоположную. По пути Махараджа приветствует чуть ли не каждый второй прохожий. К нему подходят под благословение, как в христианском мире верующие подходят к «ручке» епископа. Мастер обеими раскрытыми ладонями излучает позитивную энергию, облегчающую существам этого мира кармический груз непросветленности. Кто-то дает ему мелкую купюру, кто-то просто благодарит сердечно за оказанную милость. Так мы идем минут десять. Махарадж заходит во двор одного из особняков. Оттуда открывается обалденный вид на Алакнанду и горы с белоснежными пиками по ту сторону горного потока. Мы спускаемся по склону немного вниз и оказываемся рядом с неким бункером серо-бетонного цвета, крыша которого покрыта травой. Это и есть ретрит мастера.

Заходим. В бункере довольно большие окна с двух сторон. В одном направлении виден идущий вверх склон, по которому мы только что спустились, в другом – гималайская гряда во всей своей красе. У одной из глухих стен устроен импровизированный алтарь, на котором можно видеть большой портрет Махайоги Сундернатха – уменьшенная копия храмового изображения этого святого,  – а также свечи, медные сосуды, чашки и цветы. А посредине комнаты – тот самый священный огонь, ради которого мы сюда и пришли. Густо засыпанное пеплом кострище обложено крупными булыжниками, в его центре вертикально стоит большой железный трезубец Парашивы и под ним чуть колышется священное пламя скромных размеров. Но главное – живое! Тут же устроен каменный очаг, на котором стоит совершенно черный котелок. У стен, под окнами – две импровизированные лежанки из толстых одеял. На одну из них Махарадж садится сам, на другую жестом предлагает сесть мне. Он заваривает специальный шиваитский чай, потом протягивает мне свернутую из каких-то листьев самокрутку. Закуривает сам. По запаху это явно не марихуана. Но это и не чарс, который курят шиваиты у Большого камня.

ххх

В Бадринатхе много священных камней, так или иначе связанных с местными легендами и мифологией Пуран, вплоть до шиваитских лингамов, головы Брахмы и гигантского отпечатка стопы самого Вишну. У одного из таких камней, по другую сторону реки от Тапта-кунды, обитала группа бродячих садху-шиваитов. Прямо у камня они развели ритуальный огонь, воткнули в него несколько тришул[5] и сами расположились полукругом, под сенью высокой зелени, всего человек пять-шесть. Один из них, Чхуннилал-Баба, более-менее говорил по-английски, и с ним я общался больше всего. Своим лицом – очень темным, обрамленным седой бородой и такими же усами – он был похож на австралийского аборигена. Прямо, я бы сказал, тот же самый расовый тип. Есть основания считать, что древнейшие обитатели Индостана были родственны позднее откочевавшим из этих мест на юго-восток прото-австралийцам. На голове Баба носил оранжевую шерстяную шапочку, из-под которой выбивались длинные пряди седых волос. Плоский нос, толстые губы. При этом невероятно интеллигентные черные глаза.

Сам Чхуннилал-Баба был родом из Кхаджурахо – того самого города храмов с эротическими барельефами. Причем среди двух десятков храмов есть и три джайнских. Происхождение правителей Чандела (IX-XIIIвв), чей столицей был Кхаджурахо, связано с жертвенным огнем (яджней) Махариши Васиштхи, зажженным на вершине священной горы Абу (Гуру Сиккар), знаменитой с XIIвека своими джайнскими храмовыми комплексами из белого мрамора, с фигурами тиртханкаров (XIIвек).

Джайнизм во многих отношениях схож с буддизмом, будучи едва ли не его предшественником в традициях настики (отрицание ультимативного авторитета Вед) и шрамана («киническое» отрицание любого авторитета в принципе). Однако, как буддизм наследует интеллектуальную школу и культурную эстетику ведизма, так и джайнизм уходит своими корнями в доарийскую традицию цивилизаций субконтинента (условные Хараппа и Мохенджо-Даро). Об этом говорят, в частности, разные канонические пропорции индусских и джайнских статуй, где последние отражают хараппские стандарты. Формальная логика джайнской мысли (ньяя) также весьма особенная, ее фигуры не совпадают с аристотелевскими силлогизмами. Вероятно, это практическое наследие доарийской мысли. Будда, вероятно, посчитал джайнов за экстремистов аскезы, а индусов – за экстремистов наслаждения и выбрал свой собственный, срединный путь. Существуют случаи одновременного почитания какого-нибудь святого  и индусами, и джайнами, и буддистами. Правда, каждый почитает по-своему. Как и Христа в разных церквах, кстати...

У индусов есть точно такие же дигамбары, т. е. «одетые воздухом» голые садху, как и у джайнов. Одним из них был Бабаджи Раджендар Гири Махарадж, друг Чхуннилала-Бабы, деливший с ним место у камня. Это был совсем седовласый старец с густой бородой, очень худой, но постоянно улыбавшийся. Нельзя сказать, чтобы он был совсем голый, однако его единственную одежду составляла оранжевая тряпичная накидка, не очень большая, кстати. Еще одним постоянным членом клуба Камня был Элахабади-Баба Рам Гири, из Бандукешвара. У него была длиннющая, до самого пупа седая борода, огромная оранжевая чалма, скрывавшая длиннющий хайр, черная безрукавка (почти как у меня!) и желтое дхоти с двумя красными полосами, напоминая в своей эстетике флаг Южного Вьетнама.  Здесь можно было видеть еще целый ряд очень экзотических людей, из того же карасса.

Я спросил Чхуннилала, принадлежат ли все они к одной сампрадае? Оказывается, не обязательно. Тут садху из разных орденов, но они между собой как-то конвертируются, типа родственных деноминаций. Обычно, садху друга поддерживают, поскольку ведут схожий образ жизни и имеют схожие идеалы, однако с человеком из чужой сампрадаи чарсом не поделятся. Это и есть самое неприятное. Но у этого костра Махешваре трубку прибивали каждому. Хотя, надо сказать, весь этот чарс – ничто в сравнении с настоящей чуйкой. Да и просто забайкальский дичок будет покруче. Так что, ребята, вам лучше сому пить...

ххх

Махарадж поправил пламя в костре:

– Какая у тебя сампрадая, кому вы поклоняетесь? – спросил он меня на хинди, но я все понял.

– Шуньявада.

Думаю, он тоже все понял и снова спросил:

– А как ты делаешь дхьяну?

Я сел в ленивую сидхасану, положил ладони на колени. Махарадж посмотрел критически.  

– А я вот так!

Он переплел ноги в позе лотоса, поджал живот и сложил ладони под пупком, в йогамудре. Ну, это просто классика! Неплохо выглядит человек в свои шестьдесят два. В форме. Не то что некоторые, не садившиеся в лотос вот уже несколько лет... Утешением оставались лишь когда-то брошенные Рамом слова: «Хороший философ – не обязательно хороший гимнаст!» Потом Махарадж показал мне, как он концентрируется на свечу (дхарана) и делает пранаяму. Все очень четко. Ну конечно, шестьдесят лет в теме! Я спросил его про гуру Махайоги Сундернатха, портрет которого стоял на алтаре.

– Мукти! – только это одно и воскликнул Махарадж с загоревшимися глазами и указывая пальцем в небо.

Вера в гуру, в его достижения – интегральная психологическая часть традиционной садханы. Без этой веры нет того авторитета, энергией которого держится духовная парампара. Доверительная линия духовных авторитетов – это и есть небесная иерархия традиции, восходящая к самому Нараяне-Махешваре, источнику ведического гнозиса. Вера в мастера включает особый зеркальный эффект, позволяющий гуру телепатически транслировать в опытное поле ученика личный опыт интуитивной открытости, восходящий, в свою очередь, к инициатическому первоисточнику: Ведам, Библии, Логосу, Пророку, Будде, Парабрахману или еще кому-то...

К окну подходит человек в голубой рубашке и белом дхоти. Он что-то кричит Махараджу. Тот поднимает голову, отвечает шутя. Оба ржут. Человек заходит в келью, садится за «стол». Ко мне обращается по-английски. Оказывается, это хозяин виллы, на территории которой стоит ретрит. Он тут что-то типа покровителя, спонсора. Сам брамин.

– Наша каста родственна той, которая служит в мандире Бадринараяны. У нас одна кровь!
– Вы тоже там служите?
– Нет, я служу в другом храме, в двух километрах отсюда.

Тут у браминов все поделено между собой. За каждым кланом закрепляются определенные храмы и места служения, и так продолжается веками. Сами Намбудири – выходцы с глубокого юга, из Кералы. Несмотря на это, они считаются ведийскими фундаменталистами. Именно им приписывается создание языка малаялам, представляющего собой смесь местного тамильского и привнесенного с севера санскрита.

ххх

Ведийская ритуалистика – дисциплина исключительно сложная. Ее основы передаются кастовыми жрецами младшему поколению с раннего возраста. Мальчиков учат правильно декламировать священные тексты, правильной жестикуляции и правильным мыслям в голове, сопровождающим этот процесс. Все вместе это позволяет иметь продвинутую мнемотехнику, позволяющую воспроизводить древние коды стихотворных размеров  ведических текстов (вспомним об аналогии музыкальных тонов в платонизме и гностицизме).

«Умозрение в самом буквальном смысле этого слова — как зрение (dhi) с помощью ума (manasa). В древнеиндийской традици такое умозрение предполагало под собой не столько рассуждения (mimansa) по поводу какого-либо объекта (это был лишь начальным и подготовительным этапом), сколько полное (пределе) мысленное погружение в него в врем медитации, с помощь которой упасак приводит себ в состояние, когда можно чувственно пережить свое полное тождество с объектом медитации, а в предельном случае, если дело касалось Брахмы, то и своего тождества с Брахмой.»

В. Н. Романова.Шатапатха-брахмана (перевод и комментарии)

Намбудири – приверженцы даршана пурва-мимансы, иначе называемой дхарма-мимансой или «философией дхармы», поскольку именно дхарма, как Вечный Закон (санскр. sanatanadharma) является главным объектом исследования мимансаков. Не боги творцы дхармы, но дхарма – творец богов.

Миманса – наиболее традиционалистская философская школа Индии. Это направление мысли, в строгом смысле, нельзя назвать философией, поскольку оно имеет еще до-философскую природу и представляет собой попытку некой первичной рационализации древней ритуалистической практики, основанной на базе отражаемой в Ведах архаичной магической ментальности. В сущности, такого же рода рационализацией ритуала занимаются Упанишады и происходящая из них философская традиция адвайта-веданты, но от последней миманса (дхарма- или пурва-миманса – т. е. первичная аналитика, в отличие от джняна- или уттара-мимансы как вторичной аналитики адвайты и других философских даршан) отличается упором на исследование природы не столько умозаключения, сколько волеизъявления. В этом плане даршан мимансы не параллелен, а как бы перпендикулярен всем остальным даршанам классической индийской философии. Отсюда происходит большинство недоразумений «классических» философов, типа Сарвепалли Радхакришнана[6], по поводу адекватности философского контента пурва-мимансы.

Миманса, как интеллектуальный стиль, исторически возникла в качестве реакции браминской среды на попытки настиков (т. е. мыслителей, не признающих верховного авторитета Вед) распредметить сакральный дискурс ведийской религии. Типологически мимансаки во многом напоминают конфуцианцев и саддукеев, для которых закон (дхарма) и ритуальная этика (ли, исполнение заповедей) стоят выше знания (джняна) и свободной воли (понимаемой как спонтанное проявление природного начала).

«С точки зрения мимансы дхарма представляет собой соединение артхи (пользы) и чоданы, т.е. «команды», руководства к действию, под которым подразумеваются ведийские предписания. Если свою выгоду человек может распознать самостоятельно, то для понимания ритуального долга ему требуется руководство. Таким руководством могут быть только Веды. Источником сведений о дхарме не может стать обыденное знание – пратьякша. Последняя рассматривается в мимансе как контакт индрий (органов чувств) и предмета. Если для познания окружающей действительности, т.е. того, что существует в момент познания, пратьякша вполне пригодна, то в качестве свидетельства о должном – о том, что еще только предстоит совершить, она неприемлема. Праманой, или источником знания о дхарме, приверженцы мимансы считали ведийское слово – шабду. Предписания Вед, состоящие из слов, мимансаки рассматривали как абсолютно непогрешимые: ведь по отношению к предписанию не может быть даже поставлен вопрос о достоверности, т.к. его смысл – не в описании наличных фактов, а в призыве к действию. Кроме того, согласно учению мимансы, связь слова с обозначаемым им предметом (артха) не представляет собой результат договора между людьми, но является врожденной (аутпаттика).»

Новая философская энциклопедия

Одним из фундаментальных понятий мимансы является апурва[7] (букв. «до-первичное»), как нечто не-существовавшее до опреленного момента, а именно – до момента ритуального действа, в результате которого производится своеобразный кармический толчек особого характера, ведущий к осуществлению фантастической религиозной программы ведизма (т. н. «небесное блаженство»). Апурва может быть понята как магическая сила ритуала, обладающая сверхъестественным потенциалом тапаса. Здесь мы видим, по сути, некое парадоксальное совпадение в позициях радикально полярных традиций мимансы и шраманизма,  в эмансипативных установках браминов-мимансаков и архатов-шраман. В обоих случаях речь идет о чем-то сугубо уникальном, индивидуальном, зависящем не от космических обстоятельств, а от личной воли адепта.   

Мимансав полной мере отражает психологию дхармической религии, шраманическими вариантами которой являются буддизм, джайнизм и сикхизм, а каноническими – индуизм и зороастризм. Существуют также дхармические формы таких монотеистических (или авраамических) религий, как ислам (суфизм), христианство (древневосточные церкви),  иудаизм (саддукейство). Дхармичными были по своей природе античные культы Греции и Рима, магические религии других древних народов Европы. Отличие дхармической религии от монотеистической состоит в том, что в дхармической религии безличностное начало стоит над личностным, судьба – над героем. Sarvadharmasunyata, – говорят дхармисты, «всякая дхарма пуста». Радикальные мимансаки утверждают, что «бог – это имя в дательном падеже», имея в виду богов ведических текстов. Слово «дхарма» (от санскр. корня dhar-, «поддерживать») означает буквально «опора», некий фундемент. Державность, самодержавие духа.

В дискурсе мимансы «дхарма» – это «опора мироздания», некий «код бытия», «вечный закон» круговорота существований и одновременно – пророчество, рич (стих, сакральный текст) об эмансипативной природе дхармы, раскрываемой посредством карма-йоги как послушничества (садханы) на пути следования ритуалу. Аналогичных воззрений придерживаются конфуцианцы, акцентирующие важность ритуала, осуществляющего связь бренного мира с высшими силами. Буддизм махаяны объединяет в себе, в известном смысле, ритуалистику индуизма и конфуцианства, представляя собой особое направление дхармистики. Нирвана в представлениях махаянских мудрецов так же пуста, как дао в сознании китайских философов и самадхи индийских адвайтинов.

Дхарма, как деперсонализированная пустота, предстоит всем своим вторичным ипостасям, включая мистическую полноту Единого. Вместе с тем, эта пустота является источником апурвы (санскр. «небывалое») – силы, транслирующей энергию ритуала в практический результат: усиление собственного рода, увеличение популяции скота, повышение урожайности почвы, но главное – реализация провозглашаемого Ведами посмертного блаженства как финальной цели на пути богов, в отличие от «вечного возвращения» на пути предков.

Апурва– это суггестивная сила речи и магическая мана ритуала, действующая по каналам четвертого состояния. Обращение к ритуальной практике реанимирует в человеке обратную связь с центрами примордиального магического сознания, на базе которого сформировалась членораздельная речь как второсигнальная система условных символов, а еще позже – система безусловных, т. е. не имеющих предметного покрытия понятий абстрактного характера: дхарма, карма, артха, бхакти, мокша, сат-чит-ананда, апурва...

"Те трижды семь, что вокруг движутся, неся все формы, – пусть Повелитель Речи силы их, (их) суть дарует мне сегодня! Снова приди, о Повелитель Речи, вместе с божественной мыслью! О Повелитель Добра, сохрани (это)! Во мне пусть будет (это), во мне –сокровенное! Вот здесь стяни, как два конца лука - тетивой! Пусть Повелитель Речи удержит! Во мне пусть будет (это), во мне - сокровенное! Призван Повелитель Речи. Нас пусть призовет Повелитель Речи! Да соединимся мы здесь с сокровенным! Да не расстанусь я с сокровенным!"

Атхарваведа. 1.1. На сохранение Священного Знания

Сила брамина – в ритуальной корректности. В правильном ритуале – его садхана. Он достигает высшей цели через карма-йогу, переходящей на завершающей стадии в дхарма-йогу. Сила санньясина – в созерцательной последовательности. В интенсивной тапасье – его садхана. Он достигает высшей цели через джняна-йогу, переходящей на завершающей стадии в сам-ям.

xxx

После того, как брамин ушел на службу, Махарадж показал мне место, которое он использует для медитаций. Мы вышли во двор. Рядом с ретритным бункером стоял еще один, меньшей площали и совсем без окон. Со стороны это был просто какой-то глухой амбар. Махарадж снял с дверей закок. Внутри – просто голые бетонные стены и деревянный настил. В углу – черный шиваитский трезубец. Вот это и есть центр управления нашей галактикой...