Давно это было, наверное, лет сто, может, и даже двести назад. На краю деревни в небольшом домике жила семья – муж с женой, и сынишка лет восьми, да старый дед. 
 
Жили они бедно, на хлеб едва хватало, хоть и работали много. Да еще дряхлый старик вечно под ногами путался. Толку от него было мало, больше убытков – то плошку разобьет, то крынку с молоком прольет. А то полез с ухватом в печь, подцепил чугунок да и уронил – вся картошка по полу раскатилась. Кинулся дед собирать, только половину перемял и растоптал.
Уж как его тогда жена ругала и срамила! Да и что с такого непутевого взять? Старый совсем, глухой, слепой и руки трясутся. 
Вот как-то раз морозным зимним днем посмотрел мужик, как дряхлый старик с печки сползает, махнул рукой и говорит жене: 
- Никчемный совсем стал дед, только хлеб зря проедает. Свезу-ка я его в лес. 
Жена с ним согласилась, ей тоже надоело за дедом стирать, да убирать. 
И вот мужик усадил старика на саночки, позвал сына, и повезли они деда в лес. Долго по стежкам-дорожкам плутали, да по сугробам мыкались. Хотелось мужику, подальше отца завезти, чтобы никто не узнал, куда старик делся. 
Забрались они в самую чащу и оставили там деда вместе с саночками, чтобы не в снегу сидел, а, может, просто не захотелось мужику санки назад по сугробам тащить. 
А когда пришли домой, молчавший всю дорогу мальчик дернул отца за рукав и сказал: 
- Зря ты, папа, санки в лесу оставил. Надо было бы их домой забрать. 
Удивился отец, что сын не дедушку, а сани пожалел и спросил: 
- Да на что они тебе сдались? Большой уж с горки кататься. 
- Как это, на что? А когда вы с мамой состаритесь, то на чем я вас в лес-то повезу? 
Словно ведром кипятка отца окатило. Посмотрел он в глаза сыну, охнул и кинулся к двери. Схватил шапку, набросил шубейку и побежал в лес. 
А уж темнеть начало – зимний день короткий, что воробьиный скок. Долго мужик по лесу плутал и сугробы мерил. И не столько боялся, что сам в лесу замерзнет, сколько, как бы метель не началась, и старые следы не занесло. 
Но все же нашел отца. Привез его мужик домой, усадил за стол, велел озябшему старику горячих щей налить, а сам побежал баню топить. И жене строго наказал, чтобы впредь даже голоса на отца не смела поднимать и слова ему худого не говорила. 
Мораль: Как часто родители винят своих повзрослевших детей за черствость и бездушие. Но ведь дети не сами по себе растут. Они, как в зеркале, отражают наши поступки и дела. И даже слова, сказанные случайно, сгоряча, могу повлиять на ребенка больше, чем долгие воспитательные беседы.