Три однофамилицы
Были у нас в отделении три женщины. Не одновременно все три, расскажу, почему
Сначала я познакомилась с маленькой упрямой и своевольной старушкой, которая умела манипулировать людьми. Он долгие годы была владелицей магазина изысканного дамского белья. Собственно, она и оставалась владелицей, но управляла им ее внучатая племянница.

Эта дама, назовем ее Шмидт, была инвалидом детства. У нее с детства неправильно сформировались ступни, и она носила ортопедические ботинки. Маленькая, боевая, волевая, она никогда не была замужем. Вся ее жизнь была отдана магазину с кокетливыми кружевными корсетами, бюстгальтерами и панталонами. Представьте себе, по сей день там стоят манекены женского рода в пеньюарах и кружевных панталонах.

Эта маленькая женщина пережила времена Гитлера, когда все калеки подлежали интернированию, то есть их насильно забирали из семей и увозили. Кто мог работать, работал на нацистов, кто не мог — получал смертельную инъекцию. Как удалось семье спрятать от чисток девочку-калеку, я узнала от самой старушки. Они переехали в Австрию, откуда был родом Гитлер. Там чистки были не такими поголовными, как в Третьем Рейхе.

Мы подружились с этой женщиной, несмотря на ее крутой характер. Любимчиков заводить нельзя, я знаю. Но бабушка эта у меня была чуть-чуть на особом положении. За ее несгибаемый характер. И за то, что, будучи инвалидом, прикованным к креслу, она смогла сколотить состояние. Знаете, что она ела на завтрак, обед и ужин? Она всегда ела только один кусочек хлеба с маслом. Ее никто не смог уговорить съесть что-нибудь другое.

Однофамилица номер 2

Вскоре пришла к нам еще одна женщина, с той же фамилией Шмидт. Я намеренно указывают вымышленные имена. Шмидт так же распространена в Германии, как Мюллер или Иванов в России.

Шмидт №2 показалась мне странной. Возраст явно за 70, а белье носит, как девушка, бикини, стринги. Странно. -дин глаз, второго нету. Зато тот, который есть ярко- голубой, лучистый и молодой. На пересменке кратко вводя нас в курс дела, старшая сказала, что пациентка сложная, склонная к побегам. Зрения у нее в оставшемся глазу всего 10 %, но она курит, поэтому: просьба к курящим сестрам, брать даму с собой во двор. У дамы одна нога ампутирована, вместо нее протез от бедра.

Слушайте, на перекуре мне ее так жалко было. Не признается, что ни фига не видит, но зажигалку горящую не видит, чикает, сигаретой тыкает в нее, а она не горит. Сколько это процентов зрения надо иметь, чтобы не видеть пламени? Оказалось, что мы ровесницы. Шмидт пережила несчастный случай, какой именно, неизвестно, но потеряла она глаз и ногу.

Все бы ничего и можно жить. Но из-за сильных фантомных болей она подсела на наркотики, впоследствии отказали почки, развился диабет. И вот она уже не в состоянии находится дома одна. Квартиру пришлось продать, чтобы остаток дней прожить под медицинским присмотром. Шмидт, всего 50 лет отроду, выглядела на все 70. По утрам я помогала ей умыться, одеться и заправить постель. Она прыгала на одной ноге довольно бодро. Мы часто делились сигаретами. То у нее не было, то у меня. Смеялись часто. Мы были ровесницами и многое, что знала она, мне тоже было знакомо.

Потом мне дали отпуск на неделю, отгулы. А когда я пришла, то в отделении было экстренно созвано совещание: Шмид отказалась от диализа, пыталась убежать, но заблудилась, и ее привел полицейский. Она отказывалась от пищи и не хотела пить. Она сказала, что так жить больше не хочет и не будет.

В Германии есть такой документ: "распоряжение пациента". В нем человек письменно выражает свою волю относительно поддержания в нем жизни, если, например, он будет долгое время без сознания и не сможет разговаривать. Так вот в ее "Распоряжении" были прочерки на вопросы: даете ли Вы согласие на капельницы, искусственное питание, вентиляция легки, инсулин, диализ. Она отказалась от всего.

Родная сестра умоляла ее сделать диализ, сделать инъекцию инсулина. Никакой реакции. Вызвали на помощь старенькую маму из Швейцарии. Через пару дней я снова пришла на смену: там был непривычно мрачный врач, хоть он обычно — любитель черного юмора. Он сказал, что Шмидт тихо умерла этой ночью. Все.

Мы были знакомы всего пару месяцев. Но я никак не могу забыть ее.

Сразу хочу рассказать о третьей однофамилице. Ей 92 года и фамилия, конечно, Шмидт. Она поступила к нам через пару дней после смерти той, молодой Шмидт. Бабушка очень живая, крашеные рыжие волосы, живые, молодые глаза. Голубые. Она мне напомнила кого-то, не знаю кого, не было времени вспоминать.

Помогая ей утром мыться, я обратила внимание на родинку на спине. Как в кино, ей-богу. Вспомнила, что такая же была у той, что умерла… Вспомнила, что маму вызвали, вспомнила единственный яркий синий глаз. Эта Шмидт №3 тоже оказалась отчаянной курильщицей, а перед сном приходила в буфет за положенным бокалом белого вина. К этому времени в отделении было уже спокойно, она поздно ложилась. И мы мило болтали обо всем. Но я все не решалась спросить: не родственники ли они с покойной Шмидт…

На тумбочке у нее я увидела портрет обалденной красотки. Брук Шилдс немного похожа на нее: синие глаза, ровные зубы, улыбка, естественные кудри — королева! У меня выскользнуло вслух имя той молодой женщины. И тут за спиной слышу странные звуки, а бабушка плачет так молча, трясется и кивает мне. Она поняла, что я узнала ее дочку. Я могла только обнять, чтобы утешить

Блин, ну что сделала жизнь с такой красоткой! Без глаза, без ноги, насквозь больная, она расхотела жить, и умерла. Мать не успела поддержать свою дочку, приехала, а ее уже нет. Так и осталась она жить в ее комнате. Вторая дочка оформила все документы. А если бы мать раньше приехала, может и спасла бы еще ее, но для чего?