Зарисовки со «скорой».
Просматривая телепрограммы, где часто стал затрагиваться вопрос о российской медицине, невольно вспомнила прежнюю и, в частности, «Скорую медицинскую помощь». Часто слышишь, что «скорая» нередко становится «запоздалой» помощью и оправданий тому находится немало.
Я стала интересоваться историей возникновения скорой медицинской помощи. Стала искать различные материалы, читать и уверена, что и тебе, читатель, это будет интересно знать.
Есть пословица: «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Она говорит о человеческой беспечности до поры, до времени. Что-то должно было произойти, чтобы человек сделал ещё один шаг в спасении самого себя.
Таким громом послужили события 1881 года, когда 8 декабря в Вене случился пожар в театре комической оперы. Погибло 479 человек, и эта картина представляла ужасающее зрелище. Перед театром на снегу валялись сотни обожженных людей, многие из которых были ещё и травмированы от падения. Пострадавшие свыше суток не могли получить никакой медицинской помощи, несмотря на то, что в Вене было много первоклассных клиник. На следующий день профессор-хирург Яромир Мунди, который был на месте трагедии, приступил к созданию Венского добровольного общества. Этим обществом были организованы пожарные команды и станции скорой медицинской помощи для пострадавших от несчастных случаев.
Мир убедился в полезности и необходимости таких станций и за короткий срок в других европейских государствах стали возникать подобные станции.
В Российской империи первая станция скорой помощи возникла в 1897 году в Варшаве. Затем примеру Варшавы последовали города Лодзь, Вильно, Киев, Одесса, Рига. Чуть позднее станции стали открываться в Харькове, Санкт-Петербурге и Москве. Появление карет скорой помощи на московских улицах можно отнести к 1898 году. До этого пострадавших доставляли в приёмные покои при полицейских домах. Медицинский осмотр отсутствовал. Часто люди с тяжёлыми телесными повреждениями часами находились без надлежащей помощи в полицейских домах. Сама жизнь требовала создания карет скорой помощи. Каждая карета была оснащена укладкой с медикаментами, инструментарием и перевязочным материалом. Право вызова скорой помощи имели только: полицейский, дворник, ночной сторож. Первоначальная «скорая» обслуживала только несчастные случаи на заводах и фабриках, улицах и случаи в общественных местах. С первых дней сформировался тип бригады – врач, фельдшер, санитар, который дошёл до наших дней. Для целесообразного использования бригад и транспорта была введена должность старшего дежурного врача. Должность сохраняется до сих пор. К 1912 году в Москве Обществом Скорой помощи на собранные частные средства куплен первый санитарный автомобиль.

В конце 60-х, начале 70-х годов ХХ века в N-ском областном центре с 500 тысячным населением была одна станция скорой помощи. Располагалась она в одноэтажном старом здании, некогда принадлежащем купцу третьей гильдии. Внутри здания располагались: кабинеты главного врача, начмеда, старшего фельдшера, процедурный кабинет, аптека, столовая, диспетчерская, хозкомната, где висели отглаженные халаты для медперсонала и три комнаты отдыха – для врачей женщин, для врачей мужчин и «шоферская». Но об этих комнатах, вернее, об отдыхе персонала будет упомянуто ниже.
Кроме парадного входа в здание был отдельный выход во двор, где стояли машины в ожидании вызова. О подвижном составе поговорим позже. Начнём, не торопясь, по порядку.
Мой первый трудовой день совпал с трауром по поводу кончины главного врача этой станции скорой помощи, Карповой Г.А. Сотрудники рассказывали, что она страдала бронхиальной астмой. Но накануне она затянула приступ. Будучи главным врачом, не вызвала свою скорую помощь, а сама не справилась, что и привело к печальному концу.
Возглавил скорую помощь Фельдман Марк Давидович (от автора – все фамилии и имена вымышленные).
Главного все уважали и в какой-то степени побаивались. Со всеми он разговаривал на равных, но когда надо, мог и строго отчитать. Не нравились ему взаимоотношения между сотрудниками и часто на пятиминутках он говорил:
- Что за панибратские отношения? Водитель кричит врачу через весь коридор: «Эй, ты, Галя, Маша, Валя, Толик, Васёк..»
А, по сути, ведь он был прав. Строгое соблюдение субординации между сотрудниками является залогом хорошей работоспособности всего коллектива. Но такие отношения были, может из-за того, что возраст персонала был молодой?!
Почти на каждой планёрке Марк Давидович напоминал врачам:
- Выезжая на вызов, помните, что за вашей спиной всегда стоит прокурор.
И в этом он тоже был прав. Только и слышишь – сколько судебных дел открыто пациентами, недовольными работой врачей, или заводятся разбирательства по поводу врачебных ошибок.
Наш главный был человеком отзывчивым. Знал о жизни каждого сотрудника и чем мог, помогал. У врача Натальи Ивановны 11-ти месячная дочка поставила горячий утюг на ручку. Ожог был глубокий, довольно обширный. Неоднократно Марк Давидович сам приезжал домой к врачу, осматривал ручку ребёнка, давал советы. Или во время дежурств интересовался:
- Как себя чувствует Алёнка? Есть что-нибудь нового?
Однажды, увидев Наталью Ивановну в коридоре, попросил зайти в его кабинет. Удобно расположившись на чёрном кожаном диване, врач рассказывала своему главному врачу:
- Уже не знаю, что делать. Все наши медицинские методики, можно сказать, не помогают. Прошло шесть недель, а признаков заживления никаких.
- Как сейчас выглядит ручка вашей дочки?
В это время в кабинет вошёл новый начмед, молодой, высокий, худощавый человек. Наталья Ивановна видела его впервые. Звали его Александр Александрович Васильев. Поздоровавшись кивком головы, тихо занял место на диване рядом с Натальей Ивановной. Тем временем врач продолжала своё повествование:
- Никаких нагноительных процессов нет. Но и заживления я не вижу. Место ожога имеет желеобразный вид, вокруг незначительная гиперемия и отёчность.
Александр Александрович, молча, внимательно слушал беседу коллег. Потом вдруг заговорил и он:
- Наталья Ивановна, я знаю один народный метод лечения ожогов. Его результативность наблюдал сам на своей соседке. Если позволите, то я охотно расскажу о нём.
- Конечно. Очень буду благодарна.
И начмед подробно рассказал об этом способе лечения. Наталья сделала всё, как рекомендовал он. Результат не замедлил проявиться. Наутро гиперемия и отечность исчезли, а через неделю на руке была молодая кожица. Этой методикой впоследствии воспользовались многие люди.

Есть такая наука «социальная гигиена и организация здравоохранения». Давно, ещё в начале 80-х годов, учёные мужи подсчитали, что для нормальной работы службы «03» необходима одна бригада на 10 000 населения. Разделим 500 тыс. на 10 тыс. и получим цифру 50. Реально было бригад в 5 раз меньше. Отсюда и низкая скорость и качество обслуживания. Медицинский штат укомплектовывался врачами, фельдшерами а, в летнее время, старшекурсниками мединститута.
Однажды в бригаде на должности врача был студент, а в помощниках молодая фельдшерица. Прибыв на место вызова, увидели такую картину. Пострадавший был пожилым человеком. Скорую помощь вызвала его дочь. Оба находились в сильном алкогольном опьянении. Как позже выяснилось, отец сожительствовал с дочерью. В тот день дочь стала приставать к отцу, требуя от него секса. Но мужчина есть мужчина: всегда хочет, но не всегда может. На этой почве разгорелся грандиозный скандал. В порыве гнева женщина схватила его за пенис (половой член), рванула так, что сняла всю кожицу с члена. Махнула рукой, чтобы выбросить, но кожа отлетела и прилипла к забору. От увиденного наши молодые доктора сконфузились, покраснели, но что-то надо было быстро предпринимать. Врач дал команду снять кожу с забора и отвезти пострадавшего в стационар: может ещё возможно пришить? Девушка, трясущимися от стыда руками, достала стерильные салфетки, стерильным пинцетом сняла уже прилипшую к забору кожу, осторожно уложила в стерилизатор, и…доставили в стационар.

«Отец» скорой помощи А.С. Пучков говорил: «Скорая – это кадры, транспорт, связь». Кадровый вопрос – один из самых острых. Кто работал на «скорой»? Работали врачи и фельдшера. В чём между ними разница? Практически никакой. Кроме меньшей зарплаты и меньших юридических прав. Там где фельдшера просто ругали, врач мог получить выговор или «статью». За 10-15 минут нужно поставить диагноз, выбрать единственно верную тактику лечения и попробуй, ошибись! Врач « скорой» - всегда один, в лучшем случае, на пару со своим фельдшером. Значительную долю составляли, как я писала, студенты. Для студента это была самостоятельная практика и возможность подзаработать денег. Люди работали недолго, не выдерживали.
Редко кто брал дежурства 12-ти часовые. Чаще все работали сутками, а если на 1,5 ставки, то через сутки. Человек уставал ужасно. У врачей постоянное повышенное чувство ответственности, у водителя – напряжение за баранкой от дорог.
Плюс ко всему полное нарушение режима питания. Да, давались полчаса на обед. Но как он проходил? Привозили из какой-то столовой «комплексный обед», т.е. 1-ое, 2-ое и 3-е блюдо. Стоил он 50 копеек. До чего же он был безвкусный и «пустой», что через полчаса опять возникало чувство голода. Мало того, за редким исключением, ты успевал скушать, точнее, проглотить всё. Чаще было – ты только ложку в рот, а тебя по рации вызывают. Вызов в руки и вперёд! оставив на столе тарелку с баландой и кусок хлеба.
Детские вызова обслуживались в первую очередь. На станции была одна педиатрическая бригада. Поэтому часто приходилось выезжать свободным бригадам. Прервав свой обед, на вызов «собака укусила ребёнка» выехала молодой специалист, Леночка (или Елена Осиповна). Путь машины проходил через виадук (мост через железную дорогу). Въехав на мост, водитель и врач увидели, как грузовая машина, сбив мотоцикл, продолжила свой путь, не сбавляя скорости. Мотоциклист, ударившись об столб, летел в одну сторону, а его « конь» - в другую. Скорая обязана была остановиться. Врач не успела взять руку пострадавшего, чтобы прощупать пульс, мотоциклист вздрогнул в своей последней судороге и затих. Смерть на руках, ничего не успевшего предпринять, врача скорой помощи. Для Леночки это было больше, чем шок! А тут ещё надо торопиться к ребёнку! Позвонила в милицию и к себе на скорую. Приехала другая бригада для констатации смерти. А Лена продолжила свой путь. Первый быстрый взгляд определил, что ничего страшного у ребёнка нет и, слава Богу. Внутри у неё всё тряслось, во рту пересохло так, что язык не слушался.
- Простите, но можно стакан воды? – попросила молоденькая врач. «Только бы не заметили» – думала она.
Мысленно дала себе установку:
- Спокойно, у меня всё получится.
Отхлебнула 1-2 глотка воды и…успокоилась. Остальное она сделала всё, что полагалось в таких случаях.

День проходил быстро в круговерти. Наступала ночь. В каждой комнате отдыха стояли сдвинутые вместе кушетки. На них бросалось несколько тонких одеял - хочешь на себя, хочешь под себя и, впридачу, несколько маленьких подушечек под голову. Все старались уместиться, давая возможность и товарищу протиснуться между спящих людей. Были дежурства, когда количество женщин преобладало над мужским числом. Тогда приходилось, приехав с вызова, сидеть и терпеливо ждать освобождения места, потом осторожно плотненько всовывался среди тел. Ложились прямо в халатах. Где ты его положишь? Да и как искать в темноте, где и чей халат? Ну, а получив вызов, шёл в шоферскую комнату и, не зажигая света, пытался угадать по обуви своего спящего водителя.
В одну из таких ночей, взяв вызов в диспетчерской, Зинаида Анатольевна, опытный фельдшер, поехала по адресу. Машина подрулила к высокому дощатому забору, окружённому вдобавок колючей проволокой. Около ворот тоже было некое пространство, обнесённое такой же колючей изгородью. За ней, увидев приближение человека в белом халате, злобно залаяли огромные овчарки. На их лай из помещения вышел человек в форме и проводил « врача» в помещение. Внутри оно было обито простыми досками. Кроме длинного стола, окружённого несколькими скамейками, ничего не было. Прозвучал приказ, а не просьба, подождать. В ожидании время тянулось медленно. Казалось, что оно вовсе остановилось. В эту суровую комнату входили и выходили люди в форменной одежде. О чём-то тихо переговаривались. Речь их была сухой, отрывистой, неприятной. Всё здесь настораживало. Наконец-то, вошла пожилая женщина. Представилась неожиданно мягко. Оказалось, что это была дежурный фельдшер. Она затруднялась поставить диагноз заключённому. Опасаясь не распознать симуляцию, вызвала скорую помощь. Недаром Зинаида Анатольевна слыла опытным фельдшером, она умела вести себя в подобных ситуациях.
-Хорошо, посмотрим вашего пациента. Где он? Куда идти?
- Сейчас мы дадим вам охрану – раздался голос человека в форме.
И, опять медленно потекло время. А, может оно остановилось?! Скорей бы выбраться из этого тяжёлого, неприятного места. Но вот помещение стало наполняться охраной. Сопровождающих было человек пять или шесть. Ночь была тёмная. Дорога освещалась фонарями охраны. И тут стало различимым, что вся территория была разделена на секции проволокой. Каждая секция была закрыта на огромный амбарный замок. У одного из сопровождающих были ключи. Сколько прошли таких секций, неизвестно. Но шли долго. Казалось, что перед тобой чья-то страшная рука открывает двери ада. Вот и здание. Врача скорой помощи пропустили в какую-то каморку. То была камера. Очень плохое освещение. Но и при таком свете различалось лицо молодого человека, почти мальчика. Черты лица нежные, как у девушки. В камере был прибитый к стене столик и две скамьи, на одной из которых лежал больной. Никаких одеял не было, а может при таком свете они были не видны? Врача и пациента в камере оставили одних.
- Как тебя зовут?
- Алексей – ответил узник.
- Ты один в камере?
- Нет. Второго на это время закрыли в туалете.
- Сколько тебе лет?
- 19.
- Что случилось?
- Завтра должны переправить в другое место, а сегодня вот заболел живот.
«Значит это пересылочный пункт» - предположила «доктор».
Далее врач начала осмотр. Да, у парня приступ аппендицита. Нужна госпитализация. Так и хотелось спросить: сколько лет получил и что совершил? Но в данном случае такой вопрос не предусматривался. Узнав о необходимости госпитализации, врачу дали два сопровождающих вооружённых конвоира. И опять на обратном пути секции, проволока, замки. Незаметно врач взглядом наблюдала за шедшим молодым человеком. Почему-то не верилось, что этот мальчик совершил преступление и получил справедливое наказание. Стали появляться мысли, а что, если это действительно симуляция, которую она, старый фельдшер, распознать не смогла. «Скорее бы добраться до больницы, а там уже будут врачи специалисты, профессионалы своего дела» - думала Зинаида Анатольевна. Вот и больничное здание. После осмотра врач-хирург дал распоряжение о приёме больного. Конвой остался при заключённом. Долго разные мысли не покидали голову врача. Хорошо, что вызовов поступало много и, лишь работа отвлекала её мысли от Алексея. Наконец, один из случаев снова привёл Зинаиду Анатольевну в стационар ургентной (дежурной) больницы, куда она поместила молодого человека. Взяв себя в руки, поинтересовалась у дежурной медсестры о состоянии больного. И с радостью услышала:
- А его сразу прооперировали, как только вы доставили сюда.
« Слава Богу. Значит, я не ошиблась. Не знаю, кто он. Но пусть у него всё будет хорошо», приятные мысли закружились в голове.

Сейчас хочется вспомнить работу диспетчеров. Сама диспетчерская комната была очень и очень маленькой. В ней размещался небольшой столик, стоящий около стены, с каждой стороны которого сидело по диспетчеру. Это значит – три человека, но из-за нехватки персонала работали и по два человека. Бывали случаи, когда фельдшера снимали из бригады и сажали за телефон. В другой комнатушке сидела диспетчер, распределяющая вызова по срочности и посылающая бригады на вызов. Существует 6 категорий срочности. Все я их описывать не буду, т.к. получится длинный перечень сухих терминов. Но кое-что всё-таки считаю необходимым вспомнить. Первая – это авто- и поездные травмы, падение с высоты, ожоги, отравления, ножевые и огнестрельные ранения, «посинел», «умирает», все вызовы к детям, вызовы на улицу и общественные места. Вторая – вызов на квартиру: АД, «плохо с сердцем», «задыхается», «аритмия» и т.п. Детские вызовы вне конкуренции – в первую очередь. В одну из последних категорий входило обслуживание «температуры». Особенно много таких температурящих было в период эпидемий гриппа. На них выезжали чуть ли не в последнюю очередь.
Был такой случай. В городе эпидемия гриппа. Вызовов полно, врачей не хватает, выезжают фельдшера. Вечер. Диспетчер записывает очередной вызов с «температурой». Такие вызова откладывались сразу в сторону, а их накопилась целая стопка. Под утро поступает вызов: «умирает». Но диспетчер обратила внимание на один и тот же адрес в двух принятых вызовах, одну и ту же фамилию, но разные имена и разные причины. Решила бригаде дать сразу оба вызова, чтобы «двух зайцев убить». И обслужить «умирающего» и «температурящего». Бригада приехала, но…констатировать смерть. Умер человек, не дождавшись помощи. Что же было на самом деле? В семье было два взрослых брата. Один из них загрипповал: поднялась высокая температура. Другой брат вызвал скорую помощь. Ждал долго. Не дождавшись, пошёл к друзьям, где стали принимать « профилактические меры», чтобы самим не заболеть противным вирусом. «Лечились» упорно, настойчиво и всю ночь лучшим средством – спиртным. Лишь под утро пришёл домой, но, видно, сделал передозировку «лекарственного средства». Началась сильная рвота. Рвотная масса попала в дыхательное горло – трахею. В результате – смерть. Значит, не подошла здесь поговорка о двух зайцах?

.В 70-х годах были поставлены рации в машинах. Не надо было ехать на станцию за новым вызовом, а, значит, бригады катались сутками «без заезда» даже на обед. Стали чаще питаться всухомятку, если удавалось заскочить в магазин по пути на вызов или с вызова. Вызов получал согласно радиусу твоего нахождения.
И тут кто-то предложил борьбу, как в соцсоревнованиях: кто больше обслужит вызовов. Утром чья-то фамилия красовалась на стенде. Что тут началось! Стали, не щадя своих сил и здоровья, бороться за первенство! Стали искать «связи» с диспетчерами, чтобы только ИХ беспокоили и вызывали. Образовывались группы «бдения». Чтобы бороться со сном, группа сотрудников находила место, например, в столовой или уединялась в салоне какой-нибудь машины. Стали много пить овсяного кофе, травили анекдоты или находили интересные темы для бесед. Дошло даже до того, что стали явно стоять около окна диспетчерской и караулить поступление нового вызова.
В одну из таких бессонных ночей поступил вызов «человеку плохо». Вызов достался врачу Софье Яковлевне. Сейчас вызов обслуживался быстро. Если раньше бывало, что диспетчер жалел сотрудников, давал минутку – другую поспать, то сейчас! Всем не спалось! Лишь бы покрасоваться на «Доске Почёта» всем другим на зависть! Ну, а уж коли просите, берите и поезжайте на здоровье! В это время «дежурила» около диспетчерской Софья Яковлевна. Счастливая врач, выхватила вызов из руки, протянутой в окошке, улыбаясь, буркнула «спасибо» и побежала за своим водителем. Доехали быстро. Дверь в комнату была открытой нараспашку. Вошла и остолбенела. Стены малюсенькой комнатки были измазаны кровью. Посередине каморки стоял столик с беспорядочной горой чашек, ложек, вилок и остатками пищи, смешанной с папиросными окурками. Некоторые стулья были перевёрнуты вверх дном. В углу стояла кровать без одной спинки, а поэтому голая панцирная сетка, без каких-либо признаков постельного белья, одной стороной упиралась прямо в пол, т.е. была в наклонном положении. На этой голой сетке лежал пациент. Местами на теле и лице были свежие синяки. Сознание ясное. На вопросы отвечал правильно. Но вдруг за печкой раздался шорох, и оттуда выглянула маленькая худенькая женщина.
- Вы кем доводитесь больному? – спросила Софья Яковлевна.
- Жена.
- Какая жена? – тихо и пренебрежительно перебил женщину больной.
- Тогда кто? – продолжала опрос врач.
- А…да просто сожительница, - брезгливо сжав губы, ответил клиент.
Во время опроса врач продолжала осмотр избитого. На вопрос:
- Что здесь произошло?
- Маленькая « разборочка» - небрежно ответил он.
Больной старался выглядеть бодро, но врач обратила внимание на затруднённость дыхания. Ещё и ещё раз прослушала лёгкие. Они ей не понравились. В лёгких она услышала шумы, похожие на «хруст снега». Да, это была крепитация в лёгких, а значит, серьёзная была травма. В этих случаях необходима госпитализация.
- Надо ехать в больницу, - вынесла свой вердикт врач « скорой».
- Надо, значит надо – не сопротивлялся больной.
- А кто-то будет сопровождать? – спросила Софья Яковлевна.
- Я – раздался голос так и не вышедшей из-за печки женщины.
- Делать нечего – резко оборвал мужчина сожительницу.
- Я…- что-то пыталась бормотать она.
- А я сказал нет! Точка – хотел повысить голос он, но боль в легких мешала ему.
- Хорошо. Тогда едем – поставила свою точку врач.
И больной был госпитализирован.

Почему была большая текучесть кадров? Почему врачи не держались места? Работа на «скорой» была физически тяжёлой. Для врача ищущего «роста» и «профессионализма» она была неинтересной. Ну, сумел оказать помощь. А если не разобрался - вёз в стационар, там разбирались специалисты. Врач не видел динамики, не видел результата своего труда, не было стимула и практики, специализации, навыков. Многого не было. Со временем все находили места в стационарах, а затем приходил и карьерный рост. Задерживались единицы. Те, которые не нашли себя в медицине так, как им бы хотелось и готовились к уходу на пенсию, или уже пенсионеры, т.к. их устраивал график работы. Из этого числа выходили старшие врачи смены. Были и такие, для которых лишь бы день прошёл. Например, доктор Самойлов Геннадий Петрович. Никогда он не выезжал без фельдшера. Фельдшера говорили, что «выспаться можно» во время обслуживания вызова. Сидел и ждал, когда он наговорится с членами семьи на темы, не относящиеся к вызову. Или пока не пересмотрит все семейные альбомы у пациента. Но зато его больные любили и называли «душевный человек». А был ещё доктор Любушин Виктор Борисович, который всю свою жизнь, начиная с момента получения диплома, работал только на этой скорой. О нём и сотрудники, и больные говорили «ни рыба, ни мясо». Ходили слухи, что его отец был профессором и некоторые «старые» врачи ещё помнили его. В какой области знаний и где отец трудился, для меня осталось загадкой. Но с Виктором Борисовичем, мы ещё встретимся, но чуть позже.

Иногда, в минуты «затишья», кто-нибудь рассказывал о своих курьёзах на вызовах. Вот один из них. Поступил вызов «человек лежит на улице». Вызов достался бригаде, которая по тем временам считалась укомплектованной, т.е. был и врач, и фельдшер. Из-за регулярной нехватки кадров бригада часто состояла или из одного врача, или из одного фельдшера. Так вот. Во-первых, бригада была женская, во-вторых, молодая. Почему я делаю на этом акцент, поймёте сами. Врачом была студентка мединститута. Фельдшер была тоже молодая женщина. Обе красивы. Подъехала наша бригада к «человеку на улице». Он лежал в луже, накануне прошёл хороший ливень, и было очень грязно. Врач нагнулась и, почувствовав запах, сказала своей помощнице:
- По-моему он пьян и просто уснул на дороге. Таня, а что скажете вы?
- От него просто разит алкоголем – подтвердила фельдшер.
- Что же нам делать? С ним всё в порядке, я уверена. Ему просто – напросто надо выспаться.
Оглянувшись по сторонам и немного поразмыслив, врач произнесла:
- На улице не души. Никто не видит нас. Давай уедем.
Сели в машину, но фельдшер чувствовала угрызения совести.
- Нехорошо получается. А что, если кто-то следит: как долго ехали, как обслужили, что предприняли. Нет, давайте позвоним старшему врачу и всё расскажем. А она скажет, правильно или неправильно мы сделали, и посоветует, как поступать в таких ситуациях.
Опять о чём-то подумав, врач согласилась. По рации переговорили со старшим врачом. Старший врач «дала нагоняй»:
- А что, если с больным что-то случится? А что, если кто-то донесёт? Тогда ни вам, ни мне не поздоровиться, Возвращайтесь, любыми путями сажайте его в машину и везите в вытрезвитель.
Сказано – значит надо выполнять. Поехали на то место, где оставили пьяного человека. Подъехали – а его нет! Что делать? Надо искать! Где? В какую сторону он ушёл? И стали ездить по ближайшим улицам, за это время он далеко не мог бы уйти. Уже съездили на несколько улиц – нет! И водитель сказал:
- Ну, ещё заедем на улицу Дубицкого. Если и там этого пьянчуги не будет, то не знаю куда ехать.
Повернули на улицу Дубицкого и в другом конце улицы увидели своего алкаша. Стали думать: как его заманить в машину? Применять силу не хотелось уже по той причине, что он от головы до пяток был в грязи. Решили завлечь обманом. Догнали. Водитель по-мужски, по-свойски, произнёс:
- Ты, парень, где живёшь? Если недалеко, то давай подбросим.
- Осталось недалеко. Ну, друг, спасибо, если подбросишь, а то ноги не хотят слушаться.
- Давай, паря, помогу – и водитель выпрыгнул из кабины, открыл салон УАЗика.
- Садись здесь, на краю. На скамейку не пущу, вон какой ты грязный.
Чуть-чуть протрезвевший, нестарый мужчина, сел прямо на ступеньках салона. Шофёр захлопнул дверцу машины. Цель была достигнута. «Больной» был в капкане. Посоветовавшись между собой, выбрали в какой вытрезвитель (их было два в городе) везти. Поехали. Путь был длинный. Пока ехали, алкоголик ещё немного протрезвел. Увидел, что в машине молодые, красивые девчата, стал заигрывать с ними.
- Девчата, а девчата, вы не смотрите, что я такой. Вы меня возьмите к себе, отмойте и увидите, что я красивый.
Чтобы не вызвать агрессию и, чтобы клиент не заподозрил недоброе дело, медики стали тоже шутить. Немного погодя мужчина продолжал:
- Девчата, а девчата, а давайте заедем к моему другу. Вас двое и нас будет двое. Выпьем ещё чуть-чуть, и будет наслаждение. Вы не пожалеете.
Откровенно, становилось жаль этого человека. Вёл он себя абсолютно в рамках приличия, отпускал незлые, а даже смешные шутки. Но приказ старшего врача следует выполнять. Да и путь становился всё короче. Временами «невольник» начинал петь песни. Голос приятный такой. И песни пел лирические. Совсем растревожил молодые женские сердца. Но выручила дорога. Подъехали к вытрезвителю. Из дверей неприятного здания выскочили несколько человек в милицейской форме, будто голодные волки набросились на свою жертву. Но уже почти протрезвевший мужичок, не сопротивлялся, а мирно, но всё же «для порядка» подталкиваемый сзади, вошёл внутрь здания. Усадили на стул. «Менты» засуетились, Направили на «жертву» лучи яркой лампы и стали щёлкать фотоаппаратом. В те годы одной из мер борьбы с алкоголизмом было вывешивание фотографий таких провинившихся в витринах магазинов или других учреждений в центре города. Но, как показала история, такие методы оказались безрезультатными.
- Раздевайте его. Проверяйте карманы, чтобы мы не были виноватыми в краже денег или других вещей – брезгливо скосив рот, и в то же время приказным тоном обратился милиционер к врачу.
- Я этого делать не стану. Мы привезли его к вам. Вы и снимайте одежду, а мы будем смотреть – стала негодовать врач, видимо, возмутившись тоном, с каким к ней обратился милиционер.
- Давай, сам раздевайся – опять грубо обратился к человеку милиционер.
Ещё недавно пьяный человек трезвел на глазах, но послушно самостоятельно снимал одежду. Она была насквозь пропитана грязью. Когда же дело дошло до трусов, он остановился.
- Ты что, не слышишь? Снимай быстро! – остервеневши, кричал «мент». И потянулся своей огромной «лапой» к трусам.
Терпение лопнуло у недавнего «жениха». Этот протест негодования вырвалось изо рта. Он выпалил нецензурную брань. Его возмутило такое бесцеремонное обращение. Врач и фельдшер оторопели. В их глазах, пусть и пьяный, он казался добродушным человеком, умеющим сохранять рамки приличия. Врачей возмущало обращение с людьми этих всесильных, всемогущих, тщеславных людей в форме. Но и они были бессильны. Тем временем их клиента грубо увели в другую комнату. Смех и весёлость обернулись грустью.

Вспомнив о роли кадров и связи в работе скорой помощи, считаю необходимым уделить внимание и транспорту. Признаюсь, что совершенно не разбиралась в марках машин, для меня было главным – это четыре колеса и крыша от дождя или солнца. Поэтому в интернете перечитала много материала, чтобы вкратце рассказать об автопарке «03» в те давние годы.
Наверное, нет ничего удивительного в том, что первый автомобиль, изначально «заточенный» под перевозку больных (а точнее – раненых), был создан по заказу военных. Речь идёт о первой отечественной серийной скорой помощи, УАЗ-450А, производство которого было освоено в конце 1958 года. «Потомки» санитарного УАЗ-450А верой и правдой служат в российской глубинке до сих пор. Кроме УАЗов там не выдерживают никакие отечественные машины, не говоря уже о зарубежных. «Москвичи» для перевозки лежачих больных были недостаточно вместительны, а на Горьковском автозаводе версию 21-й «Волги» создавать не спешили. «Волга» серийно производилась на этом заводе с 1956-57 по 1970 год. С 1951 года непосредственно на ГАЗе началась разработка автомобиля скорой помощи на базе ГАЗ-22Б – медицинская (санитарная) модификация. ГАЗ-22 осваивался, прежде всего, с целью удержать внешнеторговые позиции «Волги» на Западе, а «скорая помощь» на базе этого универсала появилась «до кучи», зная это, за державу становится по-настоящему обидно. Одновременно с ГАЗ-22 началось производство другой «Скорой» - РАФ-997И. Именно «старые Рафики» стали основными рабочими лошадками. Впрочем, разделение труда между РАФами и УАЗами было условным. «УАЗиками» не брезговали, т.к. «рафиков» не хватало. Но в описываемые времена были только «Волги», а у спец бригад – УАЗики. Медленно, но автопарк обновлялся и, к счастью медиков, всё больше во дворе появлялось затем и РАФиков.
В чём же была разница между этими марками? Само название «Волга», да ещё чёрного цвета, ассоциировалась с чем-то «поднебесным», «правительственным». Но для работы на «Скорой помощи» она никак не годилась. Во-первых, по погодным условиям. О кондиционерах в машинах никто не мечтал, это посчитали бы плодом фантазии. Зимой умирали от холода, а летом от жары. Особенно трудно приходилось фельдшерам, если бригада была укомплектована. В кабине водителя было ещё терпимо, а в салоне, где были носилки, температура была равна внешней температуре. Салон был неудобен для фельдшера. Было настолько тесно, что ноги нельзя было вытянуть, и сидел подолгу с согнутыми ногами. Для сопровождающего, кажется, места не было. Неудобно было ставить носилки. Не было одеяла для пациента на случай холода. Кроме носилок, на стене салона висела шина, на случай перелома конечности. Не было даже кислородной подушки. Она полагалась, наверно, только для спецбригад. В ногах у фельдшера стоял ящик – укладка. Сам ящик был из дерева, уже поэтому был тяжёлым. Туда входили два стерилизатора со стерильными двумя шприцами (они кипятились на самой станции).
Были ампулы с лекарственными препаратами: глюкоза, магнезия, физраствор, анальгин, дибазол, папаверин, камфорное масло, что-нибудь из наркотиков, мочегонные. Были также успокаивающие (настойка валерианы, настойка пустырника) и т.д. Из инструментов: пинцет, скальпель, ножницы, языкодержатель. И, конечно, бинты. Получался вес около 10 кг. Потаскай- ка его сутки! Да ещё по лестницам и этажам!!!
Дороги были ужасные! Чуть отъедешь в сторону от главной улицы, кругом выбоины, овраги. Неоднократно приходилось выходить из машины и толкать машину вместе с водителем. Каким был твой вид после такой взаимопомощи?! Чтобы вытащить машину из грязи или сугроба, садился за руль и выполнял команду шофёра. Высоченные сугробы чистили лопатами тоже вместе с водителем. Работа была адски тяжёлой. Должность водителя официально называлась «водитель – санитар», т.е. в его обязанности входила переноска носилок. Если водителю начислялись «носилочные», то врач или фельдшер ничего не получали. А носилки приходилось таскать и вдвоём с водителем (не всегда были соседи, да и не все хотели помогать, ссылаясь на массу причин). Часто водители роптали, что мало платят им за носилки и, были случаи, когда напрочь отказывались носить тяжести «задарма».
Появившиеся УАЗики были больше размером, а значит комфортнее. В салоне было место и для фельдшера и для нескольких сопровождающих. Стало удобнее ставить носилки в машину. Но теперь в салоне стало теплее, нежели в кабине. Неудобными были и высокие ступеньки. За сутки так напрыгаешься!
Как я уже упоминала, главный врач, Фельдман Марк Давидович, был строгим управленцем. Серьёзно относился к выпуску бригад на линию в надлежащей форме. Несмотря на «промахи» при проверке водительского состава на пробу Раппопорта (содержание алкоголя), в журнале всегда стояли только хорошие показатели. Медики часто просто жалели шоферов. Но главный врач сам всё подмечал и беспощадно боролся с любителями «змия». Увольнял беспощадно. Дело дошло до того, что стали такие дни, когда были врачи, были машины, был бензин, но не было кому водить эти машины. Врачи приходили на работу и просто отсиживали свои часы. Страдали и больные. Увеличилось время ожидания врача. Увеличивалась нагрузка и на врача. Тогда решили, что несколько часов ездит один врач, потом другой. Зароптали водители. Врачам давался отдых, а водитель всё в одном лице. Создалось катастрофическое положение. Непьющих шоферов просто не было в стране. Какой выход? Набирать новых? И снова приспосабливаться к ним? И Марк Давидович стал просить старых водителей вернуться на свои рабочие места. И многие вернулись, но стали соблюдать правила: перед рабочим днём не пить. Да и главврач продолжал пользоваться уважением.

Не могу не написать ещё об одном. Об апельсинах и мандаринах. Какое отношение они имеют к скорой помощи? Сейчас поймёте. В те далёкие времена эти «южане» были деликатесом даже в Москве! А в провинциальных городах их видели только на картинках, да ещё в мечтах. Однажды одной врачебной бригаде был дан вызов в ДОМ СОВЕТОВ. Поэтому и бригаду дали в полном составе. Не показывать же председателю облисполкома всю свою бедноту! По этому поводу много чего можно подумать, но не станем отвлекаться. Оказалось, вызов был сделан для рядового работника. Но какой был пафос?! Ехать в сам Дом Советов! Случай оказался до банальности легким, что на нём не стану акцентироваться. Как бы в благодарность, врачам показали «с чёрного хода», слегка отодвинув бархатные занавеси на дверях, апартаменты председателя обкома партии, в которых он обедал. Стены, огромный длинный стол, стулья были обиты бордовым бархатом. Мебель казалась очень тяжеловесной, будто навеки и даже навсегда будет эта власть в этом кабинете. После выполненного долга врач смущённо, робко спросила:
- А где питаетесь вы, рядовые сотрудники?
- В буфете. Да туда и вы можете зайти и даже купить всё, что вам захочется.
Старясь сдерживать достоинство, но внутри радуясь, как дети, пошли в буфет. Войдя туда, у наших врачей глаза разбежались от изобилия продуктов. Полки ломились от всякой всячины! Трудно даже перечислить, что было там и трудно представить, чего там не было. Отдельное государство в твоём Союзе!!! Мозги отказывались понимать, что тобою выбранные «слуги народа» жили и купались в такой роскоши!!! А тебе постоянно, ежедневно, ежеминутно вбивали в голову красоту равноправия!!! Но быстро взяв себя в руки, смахнув оторопь, врачи решили воспользоваться этим преимуществом.
- А можно и нам что-нибудь купить? – и опять в голосе неуверенность и страх, что им откажут.
- Конечно, конечно – приветливо ответила «бывшая пациентка».
Врачи стали совещаться меж собой. Хотелось всего. Да карман не позволял, хотя цены были смехотворно символичными. Остановились на апельсинах и мандаринах. И холодильника не надо, хотя до утра ещё далеко. Купив себе фруктов, сказали об этом и водителю. И он купил тоже фруктов. Счастливые, что завтра в их домах будет праздник, вернулись на станцию скорой помощи.

В 60-е годы началось создание специализированных бригад: реанимационная, ранее называлась противошоковая, кардиологическая и много позднее – психиатрическая. Но в описываемые годы психиатрическая ещё отсутствовала, поэтому приходилось применять любые меры по отношению к больному, вплоть до физических.
Однажды в одно из отделений психбольницы поступила пациентка с загипсованной рукой. Да, её острое психическое состояние и неподготовленность врачей привело к такому исходу. И совсем грустно стало, когда узнали, что пациенткой стала очень хорошая опытная врач-хирург, проработавшая много лет в стационаре МВД. В отделении к ней был найден подход. «Ложь во благо» сыграла в данном случае хорошую роль с положительным результатом. Одна медицинская сестра смогла найти подход. Под видом укола от давления была сделана инъекция нейролептика. И долго ещё пришлось пользоваться этим доверием. Между врачом (пациенткой) и медсестрой возникли хорошие отношения. При встречах, после выписки, подолгу беседовали. Конечно, секрет свой медсестра сохранила в тайне.

Были и ошибки в работе скорой помощи, которые заканчивались весьма плачевно. Не рассказать об одной из них я не могу.
Ещё в молодости, когда дружили, Роман иногда говорил Антонине:
- Я умру молодым.
- Да брось ты ерунду говорить!
- Я это чувствую. И это будет в 40 лет. У нас в роду все молодыми умирали. После моих похорон ты купи ящик водки, поставь у ворот и угощай всех прохожих мужиков.
- Не выдумывай. Нам только по 18 лет. Только Богу всё известно. А если я умру первая, - задумавшись, добавила Тоня, - то я хочу утопать в цветах. Я очень и очень люблю цветы.
Сыграли свадьбу. Годы шли. Прошло и 10 лет, и 20 лет супружества. В жизни было всё: и хорошее, и плохое. Через год решили отметить «серебряную свадьбу». А ещё через год у свёкра со свекровью будет уже «золотая свадьба». Роман на здоровье не жаловался, но выпить любил. Иногда клал руку на сердце:
- Мотор что-то пошаливает.
- Выпей «корвалол», сходи к врачу.
- А…пройдёт.
Лекарств никаких не пил, к врачу никогда не ходил. Любил читать книги. Читал их «запоем».
Однажды утро началось как всегда. Завтрак и бегающие по страницам книги глаза. Ушёл на работу. Тоня пришла с дежурства. Она работала в стационаре. Вернувшись с работы, прежде всего, взялась за уборку комнат. Свёкор затапливал печку, свекровь хлопотала на кухне. Начало декабря, а морозы студёные, уже -30.
В 10.30 утра Роман вернулся домой на служебной грузовой машине.
- Что такое случилось? – спросила Антонина.
- Мне очень холодно, меня знобит. Приготовь, пожалуйста, грелку к ногам.
- Горячей воды нет. Папа только растапливает печку. Сейчас я поставлю кастрюлю и кипятильником нагрею воды. А пока давай я укутаю тебя одеялами.
Роман работал прорабом. Работали на асфальтировании дорог.
- На работе я расставил посты. Ребятам сказал, если я не вернусь к обеду на работу, то всё.
Говорил, а сам снимал с себя один, потом второй свитер. Снял одни, потом вторые шерстяные носки.
- Зачем ты снимаешь всё? Ведь так теплее будет.
Ответа не было или не расслышала? Вот и вода согрелась. Налив три грелки, обложила тело.
- О, как хорошо – сказал он.
Тоня укутала его одеялами, сверху положила своё пальто.
«Может быть простыл? Или просто промёрз? Работа ведь на улице» - думалось жене. Стала продолжать уборку, но чтобы как-то пошутить, сказала:
- У меня нет денег на два ящика водки.
Но…обратила внимание, что не слышит его дыхания. Подошла. Глаза неподвижно смотрели в потолок.
- Папа! Мама! Роман умер! – и опрометью, в летнем платье и тапках бросилась бежать к телефону.
Родители, не поверив, продолжали копаться на кухне.
До телефона надо было пробежать два квартала.
- Алло! Скорая? Срочно кардиологическую или реанимационную бригаду!
- А откуда вы знаете, что вам нужна эта бригада? – раздалось в трубке.
- Лет 10 тому назад я работала у вас на «скорой»! Знаю! Срочно!
И помчалась обратно домой. Родители в растерянности были уже в зале. «Скорая» приехала только через 40 минут. Вызвана была уже и милиция. Врач «скорой» был тот самый Любушин Виктор Борисович, о котором упоминалось выше. Помощь уже не требовалась. Была просто констатация смерти. После его отъезда свёкор сказал:
- А врач был трезвый? Такое неприятное впечатление он произвёл.
- Папа, он трезвый. Просто он всегда такой. Я его помню прекрасно.
Врач даже не вызвал труповозку. Машину «поймал» милиционер на дороге. Помогать было некому. У соседей все взрослые были на работе, а дома караулили одни старики. Свёкор со свекровью были тоже старенькими. И в морг отвозила труп мужа только Тоня да незнакомый шофёр. Организацию похорон целиком взяло на себя учреждение, в котором работал Роман. Потом Антонине рассказали, что почувствовал он себя плохо ещё во время планёрки. Рабочие подумали, что ему просто надо похмелиться (накануне, как часто бывает у рабочих, было застолье). Сбегали, купили бутылку (откупоренная, она так и была привезена домой). Но он пить отказался. Попросил машину, чтобы уехать домой. Шофёр рассказывал, что в кабине он всё грел руки, положив их на капот. Потом шофёр предложил заехать на «скорую», но Роман отказался:
- Нет, только домой – будто предчувствуя что-то, ответил шофёру.
А дома через 15 минут его не стало. Роману было чуть более 40 лет. Он невольно дал себе установку, или ещё в молодые годы «знал» об этом? Антонина очень долго винила себя в том, что не распознала инфаркта. Воспринимала жалобы на озноб, как переохлаждение в холодную погоду. Но человека не стало.
Вот чем обернулось и хладнокровие, халатность диспетчера и врача «скорой помощи», когда минуты и секунды решали ЖИТЬ или НЕ ЖИТЬ.