Из всех народных именований магии (знание, сила, слово, статья и проч.) понятие силы более других характеризует специфику мужской ее разновидности.

В народе "сильных" знахарей отличают от всех прочих (и прежде всего – от деревенских бабок-шептух, лечивших своих детей и соседок):  

“Туто-ка у нас два мужчины колдовали, – рассказывала мне женщина в д.Морозово на Псковщине. – Женщины-то были, но они не гораздо” (Псковская обл., Пустошкинский р-н).

Мужчины-знахари повсеместно считались сильнее. Женское знахарство – как правило, домашнее, его навыками обладала практически каждая рожавшая женщина.

Но даже те женщины (редко бабы, чаще–старухи и старые девы), кто слыли лекаркой или гадалкой, обычно отвергали свою связь с какой бы то ни было (подразумевалось – нечистой) силой:

“Были старушки. Но не то, что с дьяволом знались, а – по-божьему. По-божьи, всё благополучно, как надо”,– говорили о них соседи (Новгородская обл., Шимский р-н, с.Медведь, д.Старое Веретье).

В мужском знахарстве сила – основополагающий принцип: синоним или обоснование права осуществлять знахарскую деятельность.

“Я не могу, а вот иди, тот-то знает, он сильнее”, – советует местный знахарь пришедшему к нему крестьянину, видя, что самому ему с задачей не справиться. Чтобы снять порчу – последствия колдовства, – “находят сильнее того, кто сделал. И отделывали: сила на силу” (Костромская обл., Парфеньевский р-н, с.Николо-Ширь). 

Подчеркнем, что сила – атрибут именно профессионального, как правило, мужского, знахарства.

В женском ту же роль (обоснования права оказывать знахарские услуги) играло понятие “кровь”:

“Еще заговаривают – дак надо под кров: она (бабка) черная – дак надо чтоб черному заговаривать. А белому не придётся. А если белому – то белая должна шептать”, –объясняли мне на р.Пинеге. – “Не под кров – дак и пользы, говорят, нету”. 

То же записываю и д.Старое Веретье (недалеко от с.Медведь под Новгородом):

“Если бабке по крови придешься, то она вылечит. А не по крови – заколдует” (Новгородская обл., Шимский р-н, с.Медведь, д.Старое Веретье; Архангельская обл., Пинежский р-н, с.Сура, с.Шуломень).

В женском знахарстве право лечить обосновывается не по “силе”, а “по крови”. Это может быть связано с символикой и магическим применением родильной крови и – шире – представлениями об охранительной силе матери и крови – как символе неразрывной связи с нею.

Не случайно, объясняя, как найти бабку, подходящую "по крови", наши собеседники замечают, что все равно “всех лучше мати ладят, а по бабкам ходят – да еще не по крови придется – не по крови бабка робёнку” (Архангельская обл., Пинежский р-н, д.Шиднема), предполагая, таким образом, что всегда "по крови" только мать, другие знахарки только апеллируют к той же самой силе материнства, выраженной в понятии "кровь".

Характерно, что передача традиций женского знахарства производилась в рамках пред- и послеродовой обрядности, в частности, в послеродовой бане, вместе и в рамках комплекса материнства.

"Кровь"– принцип женского знахарства, "сила" – в первую очередь, мужской магии. Характерно, что женщины, даже получив случайно силу от мужчины (пастуха, коновала, лесоруба и проч.), часто не могут с нею справиться.

Выше мы приводили рассказ, записанный в Новгородской обл., о том, как печально закончилась попытка женщины взять чертей у прохожего коновала. Несмотря на то, что он отдал ей магический атрибут (мешочек) и объяснил обряд, посредством которого чертями можно завладеть, женщина не смогла распорядиться силой, а только повредилась рассудком. Соседи стали замечать: “Пойдут все в церковь часа в три ночи, а она через окошко выскочит, раскосматится и побежит в другую сторону”. Эти и другие странности в ее поведении прямо связывали с подарком от коновала.

К бабке Манефе с речки Устьи (на юге Архангельской обл.) случайно перешла сила от некоего лесоруба. Она подняла оставленный у дороги посох (батог). “Вот наша Манефа,– много лет спустя рассказывал мне ее внук, сам уже постаревший. – Она ведь батог подняла… Бисей тех взяла на батожке”.

Случайные бесы не принесли пользы, а стали ее мучить: “Она пошла за ягодами, дак быдто она им работы не дала, дак они стали ее меть (мять, бить. – Т.Щ.), и она ягоды выбросила и убежала…”.

Смерть ее была неестественной и страшной: “Она скоро быдто умерла, да ее задушили, говорят, платом. Беси будто задушили. Когда умерла, в доме стало нехорошо. Стук пошел… Ее схоронили, дак ети (беси) бегали разгребали могилку. Другой раз придет дочерь, могилку поровняет. А она опять через несколько дней разворошена” (Архангельская обл., Вельский р-н, с.Благовещенск).

Неудачу подобных попыток фольклор фиксирует как нормативный исход вторжения женщины в область мужской магии. Тексты об этом приобретают определенно поучительный смысл. Фольклор фиксирует отношение к силе (профессиональной магии) как к мужской, а не женской принадлежности. ..."

Т.Б.Щепанская. Сила (коммуникативные и репродуктивные аспекты мужской магии)// Мужской сборник. Выпуск 1. Мужчина в традиционной культуре. Социальные и профессиональные роли. Сила и власть. Мужская атрибутика. Мужской фольклор/Сост. И.А. Морозов. Отв.Ред. С.П. Бушкевич. М., 2001.

источник