/shtorm777.ru/wp-content/uploads/2014/05/tajna-sokrovishh-napoleona-do-six-por-ne-raskryta-300x214.jpg" target="_blank">http://shtorm777.ru/wp-content/uploads/2014/05/taj...ix-por-ne-raskryta-300x214.jpg 300w, http://shtorm777.ru/wp-content/uploads/2014/05/taj...ix-por-ne-raskryta-150x107.jpg 150w" width="311" />

Сокровища Наполеона…

САКРАЛЬНЫЙ ЛАБИРИНТ ИЕРУСАЛИМА

Сакральный лабиринт Иерусалима, где концентрируются время и пространство

https://youtu.be/wMunulHlQDE

•   Поиски затерянных сокровищ интересуют многих наших читателей. А потому мы начинаем рассказывать о современных кладоискателях и публиковать сведения из фондов Российского государственного архива древних актов о неразысканных кладах.

• Георгиевский трактат  ...Во имя Бога всемогущего единого в Троице святой славимого. От давнего времени Всероссийская  империя  по  единоверию  сгрузинскими  народами  служила  защитой,  помощью  и убежищем тем народам и светлейшим владетелям их против угнетений,  коим они отсоседей  своих  подвержены  были.

  ---

 

ДОСТОЯНИЕ РЕСПУБЛИКИ

 

Поиски затерянных сокровищ интересуют многих наших читателей. А потому мы начинаем рассказывать о современных кладоискателях и публиковать сведения из фондов Российского государственного архива древних актов о неразысканных кладах.

Условно кладоискателей можно разделить на три группы: теоретики, энтузиасты, профессионалы. Для теоретиков и энтузиастов поиски кладов – увлекательное хобби. Они охотно делятся версиями и не боятся рассказывать о своих, как правило, скромных находках.

Пираты — люди, постоянно рискующие жизнью, старавшиеся не задумываться о завтрашнем дне, и поэтому добытые в боях богатства с легкостью уплывали из их рук. Сведения о сокровищах Тича, Моргана, Кидда и других пиратских капитанов на протяжении столетий обросли такой сетью легенд, что в них уже невозможно отличить правду от вымысла…

Несомненно, что в многочисленных легендах о них есть какая-то доля истины, однако не случайно, что находки пиратских кладов — явление исключительно редкое. Здесь я приведу лишь некоторые истории о легендарных пиратских кладах.

Если на карте западного полушария от города Монреаля на юго-восток провести прямую линию до мыса Кабо-Фрио, расположенного у восточной оконечности Южной Америки, а затем соединить линией этот мыс с островами Кокос в Тихом океане, близ Панамы, и провести еще одну линию от Кокоса до Монреаля, то на карте появится треугольник. Во всем мире его называют «Золотым треугольником» или «Треугольником сокровищ». Чьи же клады ищут здесь?

Столетиями в южных морях шли сражения за золото Америки и Индии. В результате сокровища оседали не только в казне королей.

В начале XVI века из Америки в Европу хлынуло золото. Богатства ацтеков и инков, заполнявшие трюмы испанских галеонов, всего за одно столетие увеличили золотой и серебряный запас европейских стран в пять раз.

Поначалу суда, направлявшиеся в Испанию, шли через Атлантику небольшими группами без вооруженного конвоя. Но скоро на горизонте замаячили опасные конкуренты. Уже в 1496 году Христофор Колумб, возвращавшийся из своего второго плавания, подвергся нападению французских корсаров.

Однако главную угрозу для галеонов испанского флота представляли английские каперы — пираты, состоявшие на службе у британской короны. Многим из них, как, например, знаменитому пирату и мореплавателю Фрэнсису Дрейку, был присвоен дворянский титул — за подвиги, принесшие его отечеству миллионы фунтов стерлингов золотом. Это была «законная» часть добычи, поступавшая в королевскую казну после удачных нападений каперов на испанские суда.

Дрейк прославился своими дерзкими набегами на испанские порты в Южной Америке и в самой Испании. Однако большинство каперов избирало более осторожную тактику: они подстерегали возвращавшиеся из Америки испанские суда в Карибском море или у Азорских островов.

Азорские острова в XVI веке были главным перевалочным пунктом на мировых торговых путях. Откуда бы ни возвращались корабли — из Америки, Индии или Южной Африки, их путь лежал через заброшенные в просторах Атлантики острова Терсейра, Хорхе и Пику. Здесь запасались провиантом и питьевой водой. Азорские острова называли «гостиницей, которую Господь поставил в самом подходящем месте океана».

Уходя из Москвы, Наполеон приказал взорвать часть стен, башен и сооружений Кремля. Ценности французы забрали с собой. Однако довезти их до Франции не удалось. Сокровища были спрятаны где-то на территории России – то ли на старой смоленской дороге, то ли под Вязьмой или у села красного, то ли у деревни Студенки на Березине. Такова легенда. До сих пор так называемую «московскую добычу» Бонапарта ищут кладоискатели всех мастей…

Если бы все суда достигали порта своего назначения, современным искателям подводных кладов нечего было бы делать. Но история морских путешествий насчитывает множество трагедий, и в результате - огромное количество пропавших сокровищ. 150 миллионов долларов почти 150 лет пролежали на морском дне. Именно в такую сумму современные специалисты оценили груз золота с американского корабля «Республика», затонувшего в 1865 году в Атлантике...

Категория: Тайны, Загадки

«Эх, вот бы однажды повезло во время дачных «раскопок» отыскать кувшин с золотыми монетами!» - если думы о скором обогащении навещают вас, не корите себя за легкомыслие. Во-первых, данная «тема» выстрадана десятками поколений предков. Во-вторых, на свете еще полным-полно сокровищ, не обретших своего хозяина…

Несвижский замок в Беларуси известен в первую очередь как родовое гнездо князей Радзивиллов, владевших им с XVI в. и вплоть до начала Второй мировой войны. Как и всякое здание с богатым историческим прошлым, он окутан множеством тайн. Так, говорят, где-то в его подземельях спрятаны несметные сокровища бывших владельцев…

Клад в затонувшем корабле

В 2007-м году компания «Морская Одиссея», специализирующаяся на поисках кладов затонувших кораблей, обнаружила у берегов Португалии более 500 тыс монет, оставшихся после кораблекрушения.

Испанский фрегат «Нуэстра Синьора-де лас Мерседес» был потоплен англичанами в 1804-м году, на его борту находилось множество золотых и серебряных монет на общую сумму $500 млн. Испания заявила на находку свои права, «Одиссея» же отстаивала свои.

Потопление Нуэстра Синьора-де лас Мерседес. Фрэнсис Сарториус, 1804 г.

В 2012-м году американский суд вынес решение в пользу Испании и приказал «Одиссее» вернуть груз судна его родной стране. Компания пыталась обжаловать решение, но все жалобы были отклонены Верховным судом США.

Московские истории

Московские клады

Если клад нашел, зараза, Плюнь через плечо три раза. Народная примета Московский клад, найденный на территории Китай-города.

ЗАГАДКИ И ТАЙНЫ ХХ ВЕКА

ТАЙНЫ НАУКИ И ТЕХНИКИ

ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЁТ "ИМПЕРАТОРСКОГО СОКОЛА"

1.

НАХОДКА АРХЕОЛОГА ПОЛИ.

…Мишель Поли, сподвижник небезызвестного подводного археолога Робера Стеньюи из Бельгии, в 1969-м году предпринял экспедицию по поиску погибшего в 1739 году в устье Ла-Платы у берегов Уругвая испанского брига “Гильермо” с грузом золота на борту. Об этой экспедиции, продолжавшейся с перерывами более двух лет, исследователь написал книжку под названием “Сокровища капитана Пунтиса”. В июле 1967 года Поли, согласно его воспоминаниям, в сопровождении десяти членов экспедиции прибыл в Монтевидео, столицу Уругвая, и занялся сбором дополнительных данных, прибегнув, по обычаю, к услугам многочисленных местных архивов.

Первые пробные погружения у мыса Пунта-дель-Эста, где по преданию, погиб “Гильермо”, не дали никаких результатов. Аквалангисты обнаружили только старую немецкую подводную лодку времен второй мировой, но об ее обследовании не могло быть и речи - субмарина почти полностью ушла в песок, и на расчистку дна вокруг нее не было ни времени, ни средств (*1). В сентябре поиски переместились севернее, к Ла-Паломе, и тут Поли, кажется, подвернулась удача: среди донных скал на глубине 20 метров он обнаружил остатки какого-то деревянного парусника. Вот выдержки из книги, посвященные этому событию:

“...Наконец 25 сентября погода несколько улучшилась. Тони бросил якорь своей надувной шлюпки неподалёку от внешних рифов бухты Палома. Я спустился, немного покружил под водой - ничего. Определив по компасу азимут, взял курс на юго-восток к мысу Риачос. Напряженно вглядываюсь в морское дно, стараясь не замечать качающихся водорослей. Каждый раз, когда появляется расщелина в скале, я замедляю ход, отодвигаю парочку-другую камней, разгребаю песок. Но все впустую. Ветер и волнение свели видимость до двух-трех метров. Стрелка глубиномера колеблется где-то между 30 и 40 футами. Внезапно дорогу преграждает крутой выступ мыса Риачос... Я пробираюсь вдоль него в северном направлении до того места, где каменная платформа заканчивается огромной скалой. Моё внимание привлекает что-то светлое: свинцовая чушка!

...С трудом мне удалось перевернуть эту чушку: на верхней стороне стали заметны контуры пяти крестов - типичное испанское клеймо начала XVIII века! Я нашел-таки ее! Волна радости охватила меня, волна успокоения, почти облегчения. Первый раунд был за нами. Начнем же второй.

Я направился еще дальше, вниз по длинному и довольно узкому коридору, который вывел меня прямо к бронзовой пушке. Она лежала поперек прохода, наполовину засыпанная вездесущей галькой. В этом месте подводная платформа резко уходила вниз в направлении к мысу Риачос. Если корабль разбился здесь, то всё должно было скатиться на дно. Я двинулся дальше по склону и в конце его, в расщелине обнаружил вторую пушку. Я глядел на нее словно зачарованный, Бесформенные глыбы вросли в скалы, заполнили расщелины. Вокруг повсюду валялись покрытые ржавчиной ядра. Между камнями лежала золотая монета...

Для одного дня этого было вполне достаточно. Назавтра мы снова вышли в море. Пока Филипп фотографировал пушки, я поднял со дна круглый, серого цвета голыш. Повернул его и увидел, что это и не голыш вовсе, а почти неповрежденный манометр с алюминиевым корпусом и с нанесенными на шкале японскими иероглифами. Интересная находка, но - бесполезная. Я положил прибор на выступ скалы для последующей ориентировки.

В течение следующих дней Филипп обнаружил якорь, а я - еще несколько золотых монет. Однако те тонны золота и бриллиантов, что вез “Гильермо” в 1739-м, как в воду канули. Не было также никаких следов от корпуса. Пушки, что мы нашли, очевидно вывалились за борт еще до того, как бриг затонул.

- Что будем делать? - спросил Жак, когда мы собрались на совещание в конце дня.

Мы снова принялись рассуждать над тем, что вызвало такой разброс наших находок: пушек, ядер, монет и прочих обломков. И неожиданно мы поняли свою ошибку. Ну конечно же, “Гильермо”, спасаясь от свирепого шторма, попытался укрыться в подвернувшейся бухте и наскочил на уединенную скалу в юго-восточной ее части. Потом волны отбросили корабль назад, и во второй раз он налетел на скалы в северной части, где и развалился. Естественно, монеты из некоторых мешков должны были рассыпаться по всему дну. Они вывалились через разбитый корпус корабля, тем не менее основной груз затонул возле северных скал. По всей видимости, судно разломилось на две части, одну из них выбросило на камни, другую же волны протащили вдоль берега. Поиск следовало продолжать именно там.

Решение принято. Мы с Тони приступили к расчистке дна в огромном подводном гроте. И действительно, с первых же дней мы стали находить по две, четыре, а иногда и по восемь золотых монет. Серебряные монеты, пролежавшие в мешках почти три столетия, слиплись, морская вода сцементировала их, а штормы разбросали эти комы по бухте. Попутно нам попался титановый кислородный баллон, и тоже японского производства. Он лежал в расщелине скалы, словно притаившаяся и приготовившаяся х броску хищная рыба. Я взял его в руки. Иероглифы читать я не умел, но на донышке баллона я нашел выбитое в металле название фирмы, его изготовившей, написанное по-английски: “НАКАДЗИМА”. Я снова засунул его в расщелину и продолжил свои поиски.

10 октября мы снова наткнулись на предмет, который никак нельзя было отнести к вещам, вывалившимся из распоротого брюха погибшего испанского фрегата. Это была торчащая из песка дюралюминиевая лопасть винта с загнутым концом. Мне стало ясно, что передо мною - следы какой-то авиационной катастрофы, случившейся над этой бухтой. Я вспомнил про манометр и баллон, и подумал, что они имеют к новой находке отношение, может быть, самое непосредственное. Втроем мы отгребли песок и обнаружили, что это не одна лопасть, а целый трехлопастный винт диаметром около четырех метров. Концы у всех лопастей были загнуты, из чего было понятно, что самолёт не просто упал в море, а пытался совершить вынужденную посадку на воду. Следовательно, где-то должен быть и его корпус, и вряд ли он был погребен под слоем песка, также как и большинство наших находок с “Гильермо”, пролежавшие почти на поверхности дна более двух с половиной веков. Однако в тот день мы этого корпуса так и не нашли.

...Утром я посетил муниципалитет Ла-Паломы и выяснил, что никаких авиакатастроф в этом районе никогда зарегистрировано не было. Это было несколько странно. Филипп предположил, что мы наткнулись на следы какой-то загадки, или по крайней мере происшествия, оставшегося тайной для окружающих. Однако нашей целью в этой экспедиции не было раскрывать тайны, напрямую не связанные с поисками золота на “Гильермо”. В любом случае тратить на это деньги, отпущенные нашим спонсором, было неразумно. Я связался с дирекцией “Наутилуса”, финансировавшего наши поиски, и те запретили нам проводить самостоятельное расследование обстоятельств авиакатастрофы, потому что сезон подходил к концу, а главных сокровищ, невзирая на первые успехи, мы так и не обнаружили. В начале декабря экспедиция свернула свои работы до следующего года, и найденный пропеллер так и остался лежать на дне моря.

…В мае 1968-го мы вернулись в Палому и продолжили свои исследования. Винт по-прежнему лежал в песке, но мы почти не обращали на него внимания. Однако после того, как мы нашли двигатель от этого самолёта, кое-что стало проясняться...”

Француз отыскал те драгоценности, за которыми его посылали спонсоры из корпорации “Наутилус”, но что касается следов авиакатастрофы, то кроме покореженного винта и разбитого, насквозь проржавевшего двигателя под водой больше не нашел. На одной из лопастей, под слоем налипших на ней органических отложений, кладоискатели обнаружили еще одну надпись, сделанную на японском языке, подобные надписи они увидели и на неподверженных коррозии частях двигателя. Поли пошел дальше, по этим самым надписям, позже расшифрованным каким-то специалистом, он определил марку двигателя - ХА-115. В результате этого было сделано открытие, с названием которого вы можете ознакомиться в заголовке этого очерка.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. В январе 1991 года эта подводная лодка была обследована экспедицией французского исследователя-подводника Анри Мейзеля, о чем был составлен подробный отчет, вошедший в альманах "Морские истории", издающийся в Манчестере. Как выяснилось, субмариной, которую обнаружил в 1969 году на морском дне в заливе Пунта-дель-Эста Мишель Поли, была официально пропавшая без вести 22 июня 1940 г. где-то в Северном море U-122 под командованием капитан-лейтенанта Августа Шухерта. Лодка не была повреждена, а была по каким-то причинам затоплена экипажем в виду уругвайского берега. Следов экипажа обнаружено не было, не было найдено ни документов, ни чего-либо ещё, способного пролить свет на причины гибели лодки. Уругвайские власти в этом вопросе также ничем помочь не смогли. Мейзель считает, что тайна U-122 похоронена в каких-нибудь еще не найденных нацистских архивах.

*******************************************************




Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ



Глава 19

ПОДВОДНАЯ ОДИССЕЯ "КАПИТАНА УВОРХАРДА"



Нет, речь в этом очерке пойдет вовсе не о подводной лодке. Речь пойдет об обыкновенном транспортном судне, построенном в США перед второй мировой войной и ушедшем на дно в грозном сорок втором где-то в Атлантическом океане в результате удачной торпедной атаки немецкой субмарины. Прямо скажем - это судьба, которую разделили сотни и тысячи кораблей англо-американских конвоев за огненные годы войны. Однако история этого судна не закончилась после его гибели. Можно даже сказать, что после его гибели все только и началось, как это случилось с некоторыми другими кораблями... Вспомним, например, знаменитых “Летучего Голландца” или “Звезду Пацифиды”... Раскрытием загадки “Капитана Уворхарда”, о котором до сих пор мало кому что известно доподлинно, не помешало бы кладоискателям заняться вплотную. И кое-кто уже предпринял в этом направлении вполне определенные шаги.

*******************************************************




Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ



Глава 18

ЗАГАДКА ОСТРОВА ЯПЕРО



…Острова западной Океании (Меланезия, Микронезия и Полинезия) традиционно не считаются кладоносными, на них почти никогда, в отличие от островов Карибского моря или архипелагов Индийского океана, не было найдено запрятанных кем-то когда-то кладов, и не было поднято почти ни одного корабля, набитого сокровищами, достойными внимания кладоискателей. Это не значит, конечно, что на необъятных просторах Тихого океана не тонули корабли - тонули, и еще сколько! Но вот грузы, находившиеся на борту этих кораблей в момент катастроф, по большей части не могли идти ни в какое сравнение с богатствами испанских галеонов, останки которых буквально усеяли отмели, банки и заливы Атлантики, например. Пиратство в этих местах также не было распространено, потому что джентльменам удачи по большей части грабить было нечего - золота, серебра или драгоценных камней на островах не добывалось, археологические ценности региона настолько невзрачны, что могут представлять интерес только для узкого круга специалистов, и все “золотые трассы” обходили Океанию далеко стороной. Исключение составляли только берега Юго-Западной Австралии, через порты которой вывозилось золото, добытое на знаменитых австралийских приисках, но это уже совсем другой регион. Вот и получается, что Океания в истории всемирного кладоискательства представляет собой практически чистую страницу, и многие исследователи полагают, что эта страница так и останется незаполненной навсегда.

Однако перечеркивать эту страницу все же еще очень и очень рано. Доказательством тому служит история, которая “выплыла в свет” благодаря публикации в бразильском журнале “Национальная география” двадцатилетней давности, в ней, правда, ни слова не было сказано именно о КЛАДЕ, даже и намека на него не было, зато был намек на некую ТАЙНУ, окутавшую расположенный в Тихом океане необитаемый остров Яперо. Эта статья в один прекрасный момент попалась на глаза американскому журналисту Роберту Элдрину, который сделал из нее свои собственные выводы и провел расследование, с результатами которого мы сможем познакомиться в этом очерке.



1.

Итак, остров Яперо. Расположен в Коралловом море между Соломоновыми островами и островами Новые Гебриды (Вануату). Площадь этого острова составляет всего тридцать гектаров, со всех сторон он окружен коралловым рифом. И хотя он нанесен на всех картах мира, но на разных картах страна - владелец острова - обозначена по-разному. На англоязычных картах остров числится за Францией, на французских - за Англией. На остальных - как придется. Нашим картографам пришлось учитывать степень симпатий к тому или иному государству, и потому, естественно, на русскоязычных картах начиная с незапамятных времен Яперо был единодушно признан французским владением.

Однако фактически Яперо бесхозен, и не только потому, что он безлюден и труднодоступен, а потому, что не имеет абсолютно никакого стратегического значения. Именно благодаря этому недостатку остров никто не заметил во время горячки колониальных захватов, а когда наконец заметили и нанесли на карту, то решили отложить вопрос о целесообразности его присоединения и применения на неопределенное время. Время это не наступало очень долго, и изучив скудную историю острова Яперо, можно обнаружить, что нога человека не ступала на этот остров вплоть до 1979 года, по крайней мере в прессе об этом ничего не сообщалось.

Однако все хорошее рано или поздно заканчивается, закончилось время девственности и для Яперо. Этому, однако, предшествовала некая видимость кипучей деятельности в колониальной администрации тогдашнего англо-французского кондоминиума Новых Гебрид, куда обратились два лица без определенных занятий - австралиец Джек Стерман и француз Мартин Жирар. Стерман и Жирар, владевшие маленькой шхуной и спортивным самолетом, первыми обнаружили фактическую непринадлежность острова Яперо ни к одному государству на Земле и решили основать на нем свое собственное правительство. Для того, чтобы придать своим намерениям максимум законности, они поставили об этом в известность английского и французского комиссаров кондоминиума, заявив, что хотят превратить Яперо в отдельное независимое государство, отчеканить собственные монеты, отпечатать собственные почтовые марки и даже вступить в ООН. Особый вес этому заявлению придавал тот факт, что у будущего государства уже имеется свой флот и свои воздушные силы - это была шхуна Стермана и самолет Жирара.

*******************************************************




Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ



Глава 16

ТРИУМФ КОММОДОРА ВИЛЬЯМСА



…Сейчас мало кто из современных исследователей-археологов знает, кому именно принадлежит заслуга изобретения первого успешно действующего электронного детектора - прибора, без которого ныне не отправится на поиски сокровищ любой мало-мальски уважающий себя кладоискатель. Ответ на этот вопрос содержит в себе самые разнообразные имена и даты, и потому единодушного мнения нет. А между тем ответ можно отыскать довольно быстро, посетив Национальный историко-археологический музей в городе Панаме, столице одноименного государства на Панамском перешейке в Центральной Америке. Имя офицера английской армии Георга Вильямса известно лишь узкому кругу лиц, и то преимущественно в Панаме. Когда-то именно этот человек сделал для развития археологии этой отсталой во многих отношениях центральноамериканской страны именно то, что в свое время сделал для мира легендарный археолог Шлиман: Вильямс отыскал и передал панамцам уникальный клад, имевший для истории страны величайшее культурное значение, и тем самым подвиг панамцев к интересу относительно серьёзного изучения истории собственной страны.

Но сейчас все исследователи, знакомые с деятельностью Вильямса не понаслышке, единодушно сходятся во мнении о том, что никогда бы отважному исследователю это сделать не удалось, если бы он не воспользовался собственным изобретением - так называемой “волшебной палочкой”, прообразом современных металлоискателей, которые стали применяться повсеместно только через десять-пятнадцать лет после открытия Вильямса. В кладоискательстве этот прибор получил распространение еще позже, потому что изобретатель очень долго держал новинку в тайне, опасаясь конкурентов. Но как бы там ни было, а первенство Вильямса в этом вопросе несомненно, невзирая даже на то, что очень многие об этом и не догадываются.

Однако совершенно не в этом состоит истина, с которой нам надлежит сейчас ознакомиться. Она состоит даже не в том, какие открытия совершил бывший британский офицер на земле Панамы на кладоискательском поприще, а о том, чего он на этом поприще совершить не успел. Вот как раз это и составляет самую большую тайну Коммодора Вильямса, которая по сей день будоражит умы многих кладоискателей, вознамерившихся потягаться со славой этого человека и достичь вершин его собственного триумфа...



1.

Георг Корнелиус Вильямс родился в 1885 году в Англии, в провинциальном городишке Уитернси графства Донкастер. Его родители не были зажиточными мещанами, как родители многих молодых людей, поступавших в викторианскую эпоху в офицерские училища, однако они постарались дать своему сыну самое лучшее образование, какое только смогли - Отец Георга работал в процветающей электрической компании “Эдисон” в близлежащем Ланкастере, и его труд довольно высоко оплачивался, а мать состояла в нескольких благотворительных обществах. После окончания колледжа молодой Вильямс поступил в военное училище. Вообще-то он хотел служить во флоте, но его недостаточно высокое происхождение воздвигло на этом пути массу заслонов. Однако Вильямс утешал себя тем, что ему доведется служить в колониальной армии где-нибудь в экзотических странах, про которые он любил читать в детстве и побывать в которых мечтал всю жизнь. В училище его прозвали Коммодором за его явную склонность к увлечению морем и военно-морским флотом, под этим именем он и вошел в историю, хотя в итоге своей не очень долгой карьеры на службе Его Величества дослужился всего лишь до лейтенанта.

*******************************************************




Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ



ТАЙНА ПЕЩЕРЫ КОЛОССАЛ



…Пещера Колоссал располагается в США, на краю долины реки Колорадо между Финиксом и отрогами хребта Сан-Себастьян. Ее общая длина составляет, по слухам, более семидесяти миль, и большая часть этого поистине бесконечного лабиринта до сих пор не обследована. Открыта для туристов пещера Колоссал была в 1958 году, а до этого организовавшей это предприятие американской Службе охраны природных памятников пришлось затратить целых шесть лет и около ста тысяч долларов на картирование, прокладывание трасс, устройство указателей, ступенек, перил и пунктов обеспечения. В результате пещера превратилась в природный и довольно-таки прозаичный музей. Но незадолго до окончания работ первопроходчиками на расстоянии полутора миль от центрального входа в одном из глухих ответвлений были обнаружены истлевшие от времени пустые мешки со штампом компании “Atlas Trail”, осуществлявшей в прошлом веке железнодорожные перевозки на линии Сан-Франциско - Новый Орлеан. Очень скоро выяснилось, что мешки предназначались для хранения денег, и дирекция пещеры захотела узнать некоторые подробности, связанные со своей находкой.

*******************************************************

Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ

Глава 13

ОПЕРАЦИЯ "НЕПОБЕДИМАЯ АРМАДА"

1.

“НЕПОБЕДИМАЯ АРМАДА”

Истории гибели “Непобедимой армады” посвящены тысячи и тысячи исследований, авторы которых руководствовались в своих изысканиях самыми разнообразными источниками, зачастую настолько противоречивших друг другу, что теперь можно говорить об уникальной коллекции самых разнообразных и скрупулезно задокументированных версий и гипотез, приоритет ни одной из которых не подтверждается единодушным мнением самых компетентных ученых-историков. И все же общая картина этого события довольно внушительна и вряд ли будет подвергнута коренному пересмотру без открытия каких-нибудь новых и вполне достоверных данных, базирующихся в основном на находках археологов. Но что касается археологического исследования мест захоронения кораблей испанского флота, то дело ограничивается по большей части только поисками сокровищ, о тщательном изучении исторических аспектов находок из кладоискателей мало кто задумывается. Такой подход наносит значительный вред исторической науке в целом, и дело не в состоянии поправить даже те немногие исследователи-энтузиасты, для которых, как говорится, ржавый гвоздь важнее целого сундука с золотыми монетами.

Однако вешать всех собак исключительно на кладоискателей пока еще рано. Несмотря на то, что многие из них в погоне за наживой самым натуральным образом уничтожают ценные исторические объекты (в данном случае - останки кораблей), но без них по большому счету наука не шагнула бы в изучении этих объектов так далеко вперед. Они составляют основную часть посетителей архивов, буквально перелопачивая горы исторических документов и выявляя наиболее перспективные для изысканий археологов направления. Такими кладоискателями-историками являются уже неоднократно упоминавшиеся “исследователи морского дна” Берт Уэббер, Барри Клиффорд, Мел Фишер и многие другие. И все они внесли свою лепту в изучение “Непобедимой Армады” как археологического явления, ибо прекрасно понимали, что уподобляться пресловутым “потрошителям гробниц” современному кладоискателю вовсе необязательно.

Между тем сам факт и трактовка причин катастрофы “Непобедимой Армады” разночтений ни у кого не вызывает, и потому необходимо хотя бы кратко напомнить читателю о тех обстоятельствах, которые привели к ее созданию и гибели. Дело было в XVI веке, а это было время наивысшего могущества Испании как морской и колониальной державы. После того, как испанская империя присоединила к себе Португалию с ее собственной империей, над владениями испанского короля Филиппа II в самом полном смысле этого слова никогда не заходило солнце. Под сапогом новоявленных хозяев мира находилось чуть ли не пол-Европы, почти весь Новый Свет и значительные части Африки и Азии. Филипп II, ярый католик, одержим созданием всемирной католической империи, но его мечтам значительно мешает протестантская Англия. Королева Великобритании, властолюбивая Елизавета I, также одержима созданием империи, но только собственной. Она не признаёт даже самого папу Римского и потому является самым кровным врагом для испанского короля. Филипп прекрасно понимает, что настало время посчитаться с непокорной Британией, уничтожить ее, да поскорее.

Однако религия - это лишь уловка, которая должна служить испанскому королю законным поводом для высадки в Англии. Для вражды между Англией и Испанией есть причины поважнее. Могущество Испании целиком и полностью держится на золоте, серебре и драгоценных камнях, которые десятками тысяч тонн вывозятся из ее заморских колоний. Благодаря этому “импорту” вся испанская аристократия купается в роскоши. На золото покупаются необходимые товары за границей, так как из-за того же дармового золота нет совсем никакой надобности развивать собственную промышленность. Золото и драгоценности идут на содержание огромной армии наёмников, ими же оплачиваются беспрерывные войны и прочие внешне- и внутриполитические акции. Для того же, чтобы этот золотой источник не иссякал, Испании нужен мощный флот, который перевозил бы золото из-за океана. Филиппу II и его царедворцам и политикам было предельно ясно, что пока Испания будет оставаться владычицей морей, пока заморское золото будет беспрерывно пополнять государственную казну, она будет оставаться самой могущественной страной в мире. Такой флот у Испании есть, и он еще безгранично господствует на морях и океанах, но, похоже, что спокойная жизнь для Испании заканчивается. На море уже появился серьёзный соперник, и этим соперником была так ненавидимая Филиппом протестантская Англия...

Хотя Англия и Испания формально еще не находятся в состоянии войны, английские военные корабли, действуя под пиратскими флагами, все чаще и чаще нападают на груженные золотом и драгоценностями галеоны испанского “Золотого Флота”, перевозящего в Европу из Америки эти неслыханные богатства. После каждой встречи испанских караванов с корсарами Елизаветы I испанцы не досчитываются одного, двух, а то и десятка “золотых” галеонов. Особенно много неприятностей доставлял лично Филиппу II “пират его королевского величества”, отважный и изобретательный авантюрист Френсис Дрейк, который грабил не только корабли, но и испанские города, расположенные на американском континенте. Золото, отнятое Дрейком у испанской короны и доставляемое им в Англию, со временем составило чуть ли не главный источник, который питал государственную казну.

Окрыленная первыми успехами, Елизавета I стала делать более решительные шаги и во внешней политике, она вдруг стала подозрительно активно помогать другому заклятому врагу католической церкви - нидерландскому принцу Вильгельму Оранскому. Много еще каких гадостей без всякой оглядки на Ватикан и мнение испанского короля вытворила Елизавета, однако самой последней каплей, переполнившей чашу “ангельского” терпения самолюбивого Филиппа II, была казнь вдовствующей королевы Франции, низверженной королевы Шотландии и единственной законной наследницы престола Англии, ревностной католички Марии Стюарт. Мария Стюарт с ее наклонностью к авантюризму была последней надеждой папы Римского и короля Испании в их борьбе со злостной протестанткой Елизаветой I. Однако все заговоры , в которые была вовлечена экс-королева, оканчивались провалом, и самый последний из них, организованный в 1586 году, стоил Марии Стюарт головы.

Наконец Филипп II решил, что с него хватит, и стал готовиться к решительной атаке на владения непокорной британской королевы. После долгих и хлопотливых приготовлений испанская эскадра собирается в Лиссабоне. Этому событию посвящены многочисленные хроники современников, наблюдавших отход испанской эскадры, названной “Непобедимой Армадой”. Вот как описывает это действо один из наиболее компетентных исследователей “Испанской Армады”, немецкий ученый и писатель Ганс Роден:

“...Глухо гремят раскаты пушек над лиссабонским рейдом. Филипп II Испанский провожает свой флот на войну - десять эскадр с флагманским кораблем во главе каждой. В этот день, 29 мая 1588 года, 130 крупных боевых кораблей общим тоннажем в 57868 тонн с 2630 пушками на борту под командованием испанского герцога Медины Сидония покидают гавань. Вместе с ним выходят в море 30 транспортов с 19300 солдатами, 8450 матросами, 2088 прикованными к галерам гребцами и Великим инквизитором со 180 монахами на борту. Цель похода - покончить с королевой-еретичкой Елизаветой I и надменной Англией...”

Поход начинается неудачно: поднявшийся сильный шторм рассеивает корабли по всему морю. Один из них получил тяжелые повреждения в результате атаки волн, разломился и затонул. На трех других взбунтовавшиеся гребцы поворачивают суда во французскую гавань. Остальные корабли после непродолжительного ремонта в испанской гавани Корунья подняли паруса и направились к побережью Фландрии (Бельгии). Там в порту Дюнкирхен (ныне Дюнкерк) армаду ждал герцог Пармский со своим войском - 4000 всадников и 30 тысяч пеших воинов. В соответствии с намеченным планом кампании армада должна была высадить десант в устье Темзы.

“...30 июня в подзорной трубе лорда Говарда показались боевые корабли испанцев. - продолжает Роден, описывая первое соприкосновение “Непобедимой Армады” с англичанами. - Огромные “плавучие башни” шли навстречу английскому флоту, выстроившись полумесяцем. Между его “рогами” было добрых семь миль. Лорд Говард решает уклониться от генерального сражения, но, используя скорость своих кораблей, при каждом удобном случае тревожить армаду.

Со скоростью, приводящей испанцев в изумление, лорд Говард и его адмиралы Дрейк, Хоукинс и Фробишер обходят вражеские корабли и встречают их меткими выстрелами, между тем как неточный огонь испанцев не наносит им урона. “Из-за неповоротливости галеонов (*1) один из них, имевший на борту большую часть золота, столкнулся с другим и сломал мачту”, - для нас это упоминание старинной хроники имеет особое значение. Оно подтверждает, что некоторые испанские корабли действительно везли ценный груз, вероятно, жалованье экипажей и войск...

Тем временем порядком потрепанная армада подошла к Кале, и адмирал Сидония послал к герцогу Пармскому курьера с приказом ускорить посадку на транспорты. Сам он взял курс на Дюнкерк, однако испанскому адмиралу решительно не везло. Едва 7 августа армада показалась на виду у противника, наступил полный штиль, и оба флота замерли. Но изобретательный лорд Говард умудряется использовать и эту ситуацию: он снаряжает восемь брандеров (*2) и в полночь, лишь подул слабый ветер, отдает приказ гнать их в сторону испанского флота. Неожиданное нападение повергло испанцев в неописуемое смятение - каждый капитан думал только о своем собственном спасении, каждый пытался выбраться в открытое море, спешно обрубая якорные канаты. В темноте они сталкиваются и наносят друг другу тяжелые повреждения.

Около четырех часов утра лорд Говард атаковал испанский флот. Два неприятельских галеона понесло к берегу, и они попали в руки противника. Третий сел на мель в Кале. В последующих пяти сражениях затонули, сели на мель и были захвачены англичанами еще семь крупных боевых кораблей. Поднявшийся западный ветер сильно затруднял маневрирование испанской эскадры, растянувшейся более чем на сорок миль, и ни о каком централизованном управлении уже не было и речи. Основательно потрепанной армаде ничего больше не оставалось, как продолжать двигаться на восток, к выходу в Северное море. 11 августа Сидония получил сообщение о том, что войска герцога Пармского еще не готовы к форсированию Ла-Манша, и неизвестно, будут ли готовы вообще. Через три дня Сидония, сопоставив все свои желания со своими возможностями, отдал приказ о прекращении экспедиции, иными словами, он решил уносить ноги. Так, не приняв генерального сражения, испанцы отступили. Грандиозная авантюра Филиппа II потерпела грандиозный провал.

Перед герцогом Сидонией со всей остротой встаёт вопрос о возвращении такой армады избитых непогодой и англичанами кораблей. Непрекращающийся зюйд-вест оставляет адмиралу только один выход: добираться назад в Испанию в обход Англии и Ирландии с севера. Возвращение из-за непрекращающихся штормов и полученных кораблями повреждений было неимоверно трудным и стоило испанцам огромных потерь. Спустя полтора месяца после начала отступления эскадра Медины Сидонии вернулась в Испанию, но на некогда блистающую “Непобедимую Армаду” это сборище плавучих развалин уже мало походило. 57 испанских кораблей так и остались лежать на морском дне у берегов Англии, Шотландии и Ирландии. Более десяти тысяч испанских моряков погибли вместе с ними. Для испанского владычества на морях это было весьма эффектным началом быстрого конца”.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Галеон - старинное испанское или португальское военное трехмачтовое парусное судно. Имело водоизмещение до 1600 т, вооружение - до 100 орудий, обычно галеон усиливался отрядом солдат до 500 человек.

2. Брандер - небольшое парусное судно, начиненное взрывчатыми веществами и предназначенное для таранных ударов по флоту противника. Брандеры использовались также в качестве самодвижущихся факелов.

*******************************************************

Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ

Глава 12

НЕМНОГО КАРТОГРАФИИ

...Несмотря на громкие успехи некоторых счастливчиков, ставших обладателями поистине несметных богатств, поиски кладов - дело тяжелое и крайне неблагодарное. Каждый год сотни и тысячи мечтающих разбогатеть простаков и авантюристов со всего света натягивают на себя акваланги и, руководствуясь картами, приобретенными порою за большие деньги и составленными, по большей части неизвестно кем и когда, погружаются в воды Мирового океана. Кое-кому удается отыскать в морском песке несколько медных, серебряных и даже золотых монет, однако зачастую удача оказывается не на стороне таких “кладоискателей”, потому что, как правило, все приобретенные ими “старинные пиратские карты” не имеют с заявленными на них оригиналами ничего общего. Это говорит о том, что ловкие мошенники от “кладоискательского промысла”, хорошо изучив психологию жаждущих поскорей обогатиться обывателей, получает от продажи собственноручно изготовленных с применением самых современных полиграфических средств фальшивок весьма солидные барыши. Бывает, что на их крючок попадаются и опытные кладоискатели, и даже знаменитые ученые-археологи. Не одна отлично подготовленная экспедиция, на организацию которой были затрачены большие средства, заканчивалась неудачей только потому, что в руки ученых попадала приобретенная по случаю липовая карта или сфабрикованный документ.

Однако истории известны счастливые исключения из этого правила. Считается, что первым профессиональным кладоискателем (В современном понимании этого слова) являлся некий Уильям Фиппс, уроженец североамериканского города Бостон, административного центра британской колонии Массачусетс. “Перевоплощение” Фиппса началось в 1683 году, когда ему исполнилось тридцать лет. Он работал плотником на королевской судостроительной верфи, и был вполне доволен своей судьбой. Фиппс зарабатывал приличные деньги, его ценило и уважало руководство верфи, доверяя самую сложную и ответственную работу, но как-то раз за кружкой пива в припортовой таверне Фиппсу довелось познакомиться с каким-то матросом, этаким морским волком, которых в Бостоне во все времена было пруд пруди. Однако, в отличие от многих других, подобных себе, этот матрос обладал некоей тайной, и эта тайна касалась затонувшего в 1641 году у Багамских островов испанского галеона “Санто-Доминго”, на борту которого в момент крушения находился большой груз золота. Рассказ бывалого моряка, обладавшего к тому же редким даром красноречия, произвел на Фиппса настолько сильное впечатление, что в течение какого-нибудь часа буквально перевернули всю его жизнь. Ни о чем другом, кроме как о сокровищах с “Санто-Доминго”, с этой минуты королевский плотник думать больше не мог...

*******************************************************

Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ

Глава 11

ПРОПАВШЕЕ ЗОЛОТО ИНКОВ

...В любом справочнике, посвященном кладам и сокровищам, указывается, что пресловутое “золото инков” не только еще не найдено, но и вообще вряд ли когда-нибудь существовало на самом деле. Все сведения о четырёхстах тоннах золота, якобы спрятанного по тайному указу “последнего инки” Атауальпы, казненного кровожадным испанским конкистадором Франциско Писарро в 1533 году, основывается лишь на красивой легенде, подтверждения которой до сих пор никому найти не удалось. Однако эту страницу истории, по мнению очень многих специалистов и историков, закрывать еще рано, так как существуют факты, подтверждающие многие пункты этой самой легенды, и к тому же много неясного остается в судьбах некоторых путешественников и кладоискателей, занимавшихся поисками этих самых сокровищ, а также лиц, хоть и косвенно, но все же причастных к этой проблеме.

*******************************************************

Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ

Глава 10

НЕУЛОВИМЫЙ "БРАНДКАСТ"

...Каждый слышал, что существуют почтовые марки, которые стоят некоторых приличных денег, и даже очень приличных, но вот КАКИМИ КОНКРЕТНО суммами исчисляются эти “приличные деньги”, знает далеко не каждый. Как-то раз один приятель показал мне коллекцию марок, оставшуюся ему в наследство от какого-то далекого предка, и уверял меня при этом, что его коллекция вполне может “тянуть” на миллион долларов. Я не филателист в самом прямом значении этого слова, я даже не какой-то там особенный знаток в области филателии, но мне не нужно было даже заглядывать в каталоги, чтобы приблизительно оценить это “сокровище”. Конечно, в представленном мне альбоме присутствовали весьма интересные, и даже редкие экземпляры, и когда я сообщил своему приятелю, что в лучшем случае он сможет получить за нее не больше тысячи рублей (дело было еще в 1985 году, при старой денежной системе), то новоявленный “наследник” в конце концов обрадовался и этому.

*******************************************************

Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ

Глава 8

КОЕ-ЧТО О "ГРОВЕНОРЕ"

…А теперь вернемся к теме сокровищ, до сих пор покоящихся на дне морей и океанов с незапамятных времен. Специалисты считают, что под водой в разных уголках земного шара покоится только золота и серебра на сумму не менее одного триллиона современных американских долларов. Если добавить сюда еще бриллианты и прочие драгоценности, то эта сумма запросто может удвоиться, а то и вовсе утроиться. Можно быть вполне уверенным в том, что ученые сделали правильные выводы, но как бы и эта цифра не оказалась чересчур заниженной. Ведь подсчет велся только на единицы веса, то есть на тонны, сотни и тысячи тонн, а каждый мало-мальски сведущий в искусстве человек может прекрасно понять, что ценность изделия из драгоценного металла порой гораздо превышает рыночную стоимость веса самого материала, из которого это изделие сделано.

*******************************************************

Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ

Глава 7

ЗОЛОТЫЕ "ПЕТУХИ"

…Это письмо профессор археологии Манчестерского университета Эндрю Альенде получил пять лет назад, сразу же после того, как опубликовал в журнале “Наука и искусство” результаты своих изысканий по поиску и изучению ненайденных захоронений индейской цивилизации майя на Юкатане. Написал ему отставной моряк германского военно-морского флота Ганс Штрайхер, и история, рассказанная моряком, положила начало интересному научному расследованию, которое к настоящему времени, увы, завершилось не полностью, но основные моменты которого, как полагает профессор, могут заинтересовать наиболее деятельных кладоискателей-профессионалов.

Молодой тогда еще Штрайхер окончил среднюю школу в 1940-м году в Дюссельдорфе, после чего его мобилизовали и направили для прохождения флотской подготовки в Первое морское подразделение в Линдензунде, что неподалеку от Гамбурга. Когда молодой человек освоился с непривычной для него средой (до этого он никогда моря и в глаза не видел), его выбор пал на подводный флот - тогда еще распределяли по желанию. Так он очутился в школе подводников в Данциге, и к концу 41-го Ганс Штрайхер уже бороздил Атлантику на подводной лодке U-82 в качестве помощника боцмана.

“В июне 1942 года, - пишет далее Штрайхер, - наша субмарина курсировала у берегов Мексики, которая незадолго до этого объявила войну Германии. Это было золотое лично для нас, подводников, время, потому что своего собственного военного флота отсталая Мексика тогда почти не имела, а американцы пока еще были не в состоянии обеспечить безопасное мореплавание у берегов своего новоиспеченного союзника. Мы успешно топили одиночные корабли, которые американцы могли использовать для создания конвоев в Англию, счастливо избегая редких атак с воздуха, и даже сбили один напавший на нас самолет. Это был патрульный “хадсон” американской береговой обороны, посланный янки в помощь Мексике. К сожалению, экипаж спасти не удалось - у нас не было никаких причин недолюбливать американцев, хотя это именно они объявили нам войну, а не мы им.

В середине июня мы пустили на дно моря пять торговых судов общим водоизмещением в тридцать девять тысяч тонн. Славно позагорав на пустынных пляжах многочисленных необитаемых островков Мексиканского залива, мы взялись за более серьёзное дело - капитан получил по радио зашифрованный приказ следовать в западную часть Юкатана, к порту Кампече, где, по сообщениям наших многочисленных лазутчиков, производило погрузку на американский транспорт мексиканское воинское подразделение, следовавшее в Африку для участия в боевых действиях против нашей армии. Мы незамедлительно проследовали к указанной цели и заняли позицию в море милях в трех от входа в гавань.

Очень и очень странно было обнаружить, что такой порт, как Кампече, который наряду с Веракрусом и Тампико был воротами Мексики в Атлантику, так слабо охранялся с моря. На пустынном рейде дымил только старый пятитрубный миноносец, построенный, по всей видимости, еще задолго до первой мировой войны. Самолетов же в небе мы вообще не увидели. С нашей позиции хорошо просматривалась почти вся гавань, и мы без помех могли наблюдать, что происходило в порту. У причалов стояли пять транспортов и два небольших грузопассажирских парохода, на которые грузилось военное имущество. Рейд, как я уже отметил, охранял только миноносец, однако он, по всей видимости, не имел абсолютно никакого намерения заниматься поиском вражеских подводных лодок. Да и как, спрашивается, он мог помешать нам? Мы его могли утопить одним выстрелом своего орудия, если бы не опасность с воздуха - капитан долго смеялся, когда разглядел в бинокль, что мексиканский боевой корабль оснащен артиллерией гораздо меньшего калибра, чем наша собственная. О радарах не могло быть и речи - их антенны просто некуда было бы прицепить, а его сонары, если только они и были, нас нисколько не пугали. Конечно, во всем этом мог быть какой-то подвох, как бывает порой в любом непростом деле, но наш капитан действовал быстро и решительно, и потому мы имели неплохие шансы на успех.

U-82 заняла выгодную позицию в пределах дальнего рейда порта, который сейчас пустовал, не считая нескольких сонных парусных фелюг, с которых на наш перископ не обратили почему-то никакого внимания. Очень скоро мы увидели, как один из транспортов отвалил от причала и стал медленно продвигаться к выходу из гавани, буквально расталкивая заполнившие ее лодки и рыбацкие катера. Мы изготовились к стрельбе, и когда корабль наконец вышел на фарватер, дали прицельный залп веером из четырех торпед японского образца, которые имели, в отличие от наших или американских, безотказный кислородный двигатель и убойную разрушительную силу. Первая торпеда поразила мирно дремавший на лазоревой глади моря миноносец и разметала его в щепки, вторая - в транспорт с несчастными новобранцами, которые столпились на палубе левого борта и прощались с родным берегом. Остальные натворили в гавани такой переполох, что вряд ли там осталось что-то неразрушенным, а уж нетронутом - тем более. Нам всем очень хотелось получше разглядеть, что мы там НАДЕЛАЛИ, но капитан в целях безопасности решил ретироваться немедленно. Старший офицер успел сделать только несколько снимков разрушенного порта, затем мы быстро погрузились и взяли курс на юг, вглубь залива вдоль побережья, чтобы сбить со следа возможных преследователей.

И это нам вроде бы удалось, но через два дня нас обнаружила летающая лодка и атаковала U-82 пушками и бомбами. “Каталина” - это вам не картонный “хадсон”, и пока мы снизу дырявили ее своими пулеметами, она успела поразить субмарину двумя 250-килограммовыми бомбами. Все, кто находился в тот момент на мостике, за исключением капитана и меня, были тут же убиты, нас же зашвырнуло в воду далеко от поврежденной лодки, и наше счастье, что берег был рядом. Преодолев вплавь что-то около мили, мы с капитаном, оглушенные и обожженные тротилом, счастливо избежали встречи с акулами и выбрались наконец на пустынный пляж, который со всех сторон обступили густые дикие джунгли.

На берегу мы огляделись. Наша U-82 затонула со всем экипажем, не оставив после себя даже обломков, только огромное пятно нефти, нестерпимо блестевшее на полуденном солнце. Позже, впрочем, к нам присоединился и боцман. Он рассказал, что его вышвырнули из тонущей лодки пузырем воздуха через пробоину, проделанную бомбой.

Положение наше было очень и очень незавидным. Потопившая нас “каталина” умчалась прочь, но вполне вероятно (и даже наверняка), что американские пилоты видели, как мы спаслись, и вскоре следует ожидать преследования со стороны мексиканской полиции или военных с ближайшей базы. Конечно, на Юкатане, как и во многих других точках американского континента, существовал пункт сбора и переправки в Германию немецких моряков с потопленных подводных лодок и других кораблей, но до него предстояло еще топать и топать. Однако капитан не собирался так просто сдаваться, боцман вроде был тоже из бывалых, и я решил полностью положиться на их выдержку и богатейший опыт - а что мне еще оставалось?

Сначала мы долго шли по пляжу, но когда заметили впереди какую-то деревню, то свернули в джунгли и обошли эту деревню стороной. Нам предстояло добраться до Мериды, города, лежащего в 180 километрах северней того места, где мы высадились на берег - там нас, по инструкции, в одиночном ранчо, принадлежащем богатому скотоводу, должен был ждать агент. Эта задача представлялась нам совершенно невыполнимой, но ведь мы были ГЕРМАНСКИМИ ПОДВОДНИКАМИ - самыми выносливыми и бесстрашными людьми в мире!

Капитан всю дорогу нас страшно торопил, и мы наконец выбрались на шоссе, ведущее на север. Движение на этом шоссе было не слишком оживленным, и потому мы могли теперь передвигаться по ровному асфальту, при малейшей опасности укрываясь в джунглях. Провизии у нас не было никакой, но нам удавалось питаться фруктами, которыми изобиловал окружающий лес, и это нас на первых порах спасало от голода и истощения. К вечеру мы сократили расстояние до Мериды всего на тридцать километров. Конечно, в создавшихся условиях это было немало, но нам, сами понимаете, все равно хотелось большего. Нас еще пока никто не обнаружил, и это вселяло надежду на благополучный исход нашего путешествия.

Я, однако, прекрасно чувствовал, что долго такое везение продолжаться не может. И на самом деле, на следующий день мы нарвались на патруль. Окрестные обезьяны подняли такой гвалт, а джип с мексиканскими солдатами выскочил из-за поворота так неожиданно, что мы не успели вовремя спрятаться...

Солдат было пять человек, трое из них сразу же кинулись за нами в заросли. Боцману удалось кулаком оглушить одного преследователя, он отнял у солдата автомат, и затем перестрелял из этого автомата остальных. Мы собрали всё оружие и хотели было переодеться в чужую форму, чтобы замаскироваться и продолжить дальнейший путь на машине, но капитан, поразмыслив, решил, что передвигаясь таким образом, у нас шансов на то, чтобы добраться до Мериды, станет еще меньше. Даже в форме мы мало походили на местных, кроме того никто из нас почти не знал испанского языка - пару ничего не значащих фраз, и всё. К тому же переодетые, будучи пойманными, мы по законам военного времени подлежали расстрелу на месте как диверсанты. И хоть у нас уже имелось оружие - новейшие американские десантные автоматы - но что, спрашивается, мы могли с ними поделать, если за нами начнется широкомасштабная охота? Поэтому мы не без сожаления спрятали машину в джунглях, тела мексиканцев засыпали камнями, а сами продолжили путь.

Имея огнестрельное оружие, мы теперь могли хоть наесться до отвала мяса. Это прибавило нам сил, и мы стали передвигаться несколько быстрее. Но на третий день нашего путешествия, когда до Мериды было еще не менее шестидесяти миль, на все-таки засекли с воздуха. Над шоссе несколько раз пролетел полицейский “пайпер”, и хоть мы заблаговременно спрятались, он все же обстрелял придорожные джунгли вблизи нашего укрытия. Вскоре где-то вдалеке послышался натужный гул моторов тяжёлых грузовиков, и мы опрометью бросились прочь от дороги, прямо в лес. Это было нелёгкое дело - продираться через тропические джунгли без мачете или топора, поверьте, но нас гнал вперед страх быть пойманными, а это очень стимулирующее чувство. В спешке я обронил свой автомат, да так и не подобрал его, но боцман и капитан были бойцами бывалыми, они и не подумали бросать свое оружие. Несколько раз мы чуть не утонули в каком-то болоте, в которое забрели, не в состоянии обойти его, но звуки погони вскоре стихли. “Кэб” летал над джунглями где-то в стороне, высматривая нас, но и он потом улетел. Мы вышли к холмам, на которых лес был пожиже, и идти по нему было гораздо легче. Уже вечерело, но мы вполне отдавали себе отчет в том, что преследователи так просто нас в покое не оставят. Капитан полагал, что нам следует приготовиться к самому худшему - за нами пойдут с собаками, а собаки, естественно, настигнут нас быстрее, чем мы сможем добраться до той Мериды. Конечно, к таким именно “боевым действиям” немецких подводников совсем не готовили, по крайней мере меня - это уж точно. К тому же у боцмана вдруг совсем некстати стали сдавать нервы, и он часто выходил из себя по всяким пустякам. Было ясно, что его надолго не хватит. Разумеется, я не мог и мысли допустить о том, что боцман решит сдаться на милость победителям, но в том, что в самом ближайшем будущем он постарается наделать немало глупостей, сомневаться нисколько не приходилось. Я видел, что капитан это понимает гораздо лучше меня - боцман участвовал в изнурительных морских походах с самого начала войны почти без перерывов, и его психика в совершенно отличных от основной боевой работы условиях дала наконец весьма опасную трещину...

Как бы там ни было, а положение наше и на самом деле было скверное. Нужно было что-то срочно придумывать, но ни о каком ночлеге не могло быть и речи, хотя мы устали за день, как собаки. Сдаваться абсолютно не хотелось, а умирать - так тем более! Но компромисса не предвиделось никакого, и капитан, хоть решения этой проблемы еще не нашел, отчаиваться вовсе не собирался. Конечно же, я решил брать пример именно с него. Невдалеке протекала река, и мы вышли к ней, чтобы переплыть. Было заманчиво соорудить из прибитого к берегу плавучего леса плот и отправиться на нем в путь, но это мало могло помочь, даже наоборот. Мы вошли в мутную воду, чтобы пуститься вплавь до другого берега, но капитан вдруг вспомнил о крокодилах. Это испугало нас гораздо сильнее, чем сама погоня. В конце концов мы решили пробираться вдоль берега реки вверх по течению, надеясь, что это на какое-то время собьёт погоню со следа. Однако было ясно, что все наши пути вели в н и к у д а, просто мы не хотели себе в этом признаваться... Было далеко за полночь, когда мы забрались на пологий холм, стоящий особняком, и завалились как подкошенные спать прямо на его вершине, обдуваемой спасительным ветерком. Сил больше не оставалось. О завтрашней дне мы уже не думали - он просто в голову к нам не лез. Все помыслы были только об одном: как бы спокойней выспаться!

Когда я очнулся, светило яркое утреннее солнце. Капитан сидел рядом, сжимая в руках оружие и дико озирался, видно он тоже только что проснулся. Боцмана же нигде не было. Мне вдруг показалось, что я все прекрасно понял. Ну конечно же, ожесточенно, но вместе с тем с облегчением подумал я, гадина боцман с м ы л с я от нас, чтобы не испытывать судьбу и поскорее сдаться! Пока я соображал, капитан вскочил на ноги. Я последовал за ним. Боцманского автомата тоже нигде не было. Но зато мы увидели нечто другое.

...В темноте, когда ночью упали на землю и заснули, мы не обратили внимания на странно правильной формы валун, у которого примостились. Сейчас под этим валуном, как раз в том месте, где спал боцман, виднелся свежий провал, походивший на карстовый. Он густо зарос кустами, но сейчас кусты были сломаны, и по свежим следам было видно, что боцман “провалился” именно в эту дыру. Капитан заглянул в отверстие, полузасыпанное камнями, скатившимися после обвала и дно которого полого уходило вглубь холма. В дыре было темно и тихо, как в могиле. Я хотел крикнуть, но тут обстановка изменилась. В дыре зашуршало, и внезапно из нее показалась голова боцмана. В руке боцман держал водонепроницаемый морской фонарик, который постоянно таскал в кармане. Глаза его были неестественно вытаращены, но не от ужаса, как мне сразу почудилось, а от чего-то совсем иного. Я даже подумал, что он пьян.

- Капитан... - сдавленно прохрипел боцман, не собираясь вылазить из этой дыры. - Если вы увидите, что там... Да вы не поверите своим глазам!

И он снова исчез в дыре, махнув рукой. Капитан тоже нырнул в дыру, а вслед за ним и я. Сперва мы с минуту ехали на карачках вниз по осыпающемуся красному щебню, а потом попали в выложенный гладкими каменными плитами подземный ход. Ровные участки этого хода чередовались с уходящими вглубь горы коридорами, в некоторых местах мы долго и осторожно спускались по крутым ступенькам, и в конце концов очутились в ярко освещенной комнате, почти зале. Я сначала опешил, но потом сообразил, что этот яркий свет давал всего лишь луч фонаря, многократно отраженный от стен комнаты, облицованных каким-то блестящим материалом...

- Золото... - хрипло сказал боцман, и я ему сразу поверил, не в силах сообразить, какой величины богатство вдруг на нас свалилось, и вообще - откуда оно тут взялось.

Капитан, однако, воспринял все более спокойно.

- А может и нет, - возразил он. - Может, это всего лишь кварц.

Боцман иронически поглядел на него, затем размахнулся и обрушил тяжелый приклад своего автомата на блестящую стенку. Одна плитка отлетела, боцман поднял ее, оглядел, затем торжественно сунул капитану под нос.

- Мне ли не разбираться в золоте? - снисходительно сказал он. - Мой отец всю жизнь был ювелиром.

В отличие от боцмана, в золоте я вообще ничего не понимал, но его слова показались мне убедительными. Плитка имела квадратную форму, и размерами она была пятнадцать на пятнадцать сантиметров. Она была безукоризненно отшлифована, и в ее центре было выгравировано изображение какой-то экзотической птицы, отдаленно похожей на петуха, но с длинным, пушистым и свисающим завитками вниз хвостом. Я пригляделся к стене и увидел, что все плитки без исключения имели одинаковый рисунок.

Между тем в глубине помещения мы заметили маленькую дверь. Боцман подошел к ней и толкнул ногой, но она нем поддалась. Тогда он нажал на нее бедром, и дверь медленно, но мягко и без малейшего скрипа стала отворяться. Мы взяли автоматы наизготовку, приготовившись к любым неожиданностям, а боцман просунул в образовавшийся проем фонарик, посветил, и затем громко присвистнул:

- А тут еще похлеще!

Мы вошли в следующий зал, который был раза в три больше предыдущего. Своды этого зала во многих местах были подперты массивными, но изящными колоннами, а посреди помещения на возвышении стоял ослепительно блестевший в лучах маленького аккумуляторного фонарика саркофаг. Над саркофагом возвышалась стоявшая позади него большая статуя какого-то древнего индейского бога, похожего на изваяния, виденные мной когда-то в научно-популярных исторических и археологических журналах. Сейчас подробности стерты из моей памяти временем, но я хорошо помню, что стены и этого зала были покрыты все теми же золотыми плитками с изображением этого странного “петуха”, а также и колонны, и даже тумба, на которой стоял саркофаг.

Боцман подошел к саркофагу, осветил его, и в изумлении разинул рот. Впрочем, его “изумление” было весьма понятно - саркофаг был сплошь инкрустирован алмазами, да такими большими, что это казалось неправдоподобным. Самый маленький алмаз из этой “коллекции” был с голубиное яйцо, и я подумал, что это и не алмазы вовсе... Алмазы ослепительно блестели, их количество сводило с ума, их были тысячи и тысячи. Может быть и целый миллион. Впрочем, все это богатство меня уже нисколько не волновало. Меня вдруг стали волновать совсем иные вещи - как бы нам всем поскорее унести отсюда ноги. Хоть я тогда был очень молод и до крайности впечатлителен, но я прекрасно понимал также и то, что если разъяренные убийствами своих граждан мексиканцы застукают нас в этой пещере Али-Бабы, то тогда нам точно конец. Я поделился своими соображениями с капитаном. Капитан меня внимательно выслушал, но продолжал молчать, над чем-то усиленно раздумывая.

- А юнец-то прав. - ответил за него боцман. - Надо сматываться отсюда.

Он достал из кармана свой неразлучный перочинный нож и принялся было выковыривать бриллианты из саркофага, но тут наконец вмешался капитан.

- Юнец-то может и прав, - закричал он вдруг на боцмана раздраженно, - но ты, Дитц, форменный болван!

Он выхватил у опешившего боцмана нож и, закрыв его, положил себе в карман.

- Если нас схватят и найдут при тебе эти бриллианты, - принялся втолковывать он багровеющему боцману, - то тайну этого подземелья выколотят из нас без всякого сомнения. Учитывая дикие обычаи этой невежественной страны, нас тихо кокнут, после чего закопают без всяких опознавательных знаков в ближайшем овраге. В любом случае нам не видать ни этого золота, ни этих бриллиантов, даже если вмешаются “наши друзья” американцы. Совсем иное дело, если мы завалим вход, замаскируем его и слиняем отсюда подальше в надежде на светлое будущее. А вот уже после войны нам ничего не помешает получить мексиканскую визу да вывезти все это отсюда к чертовой матери без лишнего шума и всяческих там хлопот...

- А если его до того времени отыщут? - засомневался боцман.

- Если не нашли за эти годы, - ответил капитан, - то не найдут и сейчас.

Боцман громко скрипнул зубами, переваривая сказанное капитаном и не в силах оторвать жадного взгляда от блистающего саркофага. Он стоял молча поодаль, не вмешиваясь, как сторонний наблюдатель, каковым сейчас, в сущности и являлся. В этот момент борьба шла исключительно между характеристиками этих двух людей, и мое вмешательство было явно неуместным. Боцман прекрасно понимал, невзирая на врожденное тупоумие, что доводы капитана убийственно справедливы, но было видно, что здравый смысл уже перестал быть мерилом его деяний. Он снова протянул руки к бриллиантам, но капитан опять накричал на него, обозвав упёртым ослом, и боцман нехотя сдался. Но он вдруг злобно поглядел на меня и процедил сквозь зубы:

- Всё бы хорошо... но как бы этот писюк никому не проговорился! - и он, передернув затвор, сделал движение дулом автомата в мою сторону, словно вознамерился вдруг меня пристрелить.

Это уже было слишком. Я перепугался не на шутку, не зная, куда бежать, но капитан с потрясающей сноровкой выдернул у боцмана из рук автомат, двинул прикладом в живот, а когда боцман согнулся - въехал по голове. Боцман упал на колени, выронив свой фонарик, но я быстро нагнулся и подхватил его.

- А я и не собирался сдаваться! - напыщенно проговорил я от страха, как бы оправдываясь за несовершенные еще действия. Я до сих пор не знаю, на самом деле боцман хотел меня убить, или просто делал жест... Но одно мне было тогда ясно наверняка - до Мериды нам уже не добраться никогда, тем более имея на руках боцмана, узревшего горы дармового золота. Капитан и сам прекрасно понимал, что наша смерть не смогла бы оправдаться никакими идеалами в мире, тем более что она никак не могла повлиять на судьбу Третьего рейха. Так не лучше ли сохранить себе жизнь, вполне благоразумно сдавшись в плен?

Боцман встал на ноги, и лицо его заливала кровь из рассеченной головы. Капитан зашвырнул его автомат подальше в угол и указал на выход из пещеры. Боцман поплелся первым, за ним я, поддерживая раненого под руку на особо крутых ступеньках, процессию замыкал бравый капитан. Мы выбрались наконец из подземелья на белый свет.

Боцман к тому времени совсем пришел в себя, и мне показалось, что он уже начинает сожалеть о недавней своей глупой выходке. Капитан приказал нам основательно завалить узкий лаз камнями, засыпать принесенной с обвалившегося склона землей, а затем накидать на это место побольше сушняка и поджечь его, чтобы скрыть под слоем пепла и горелого мусора все следы бывшего провала. Теперь, в свете принятия новой стратегии, всякая маскировка была неуместной. Капитан бросил свой автомат в реку, и мы тронулись в обратный путь.

К обеду, голодные и измученные вконец, мы вышли на ту же самую дорогу, с которой, спасаясь от погони, свернули вчера, и сдались первому же подвернувшемуся патрулю.

...Я не стану описывать те мытарства, которые мы перенесли в различных мексиканских тюрьмах. Нас хотели в конце концов расстрелять без суда и следствия за то, что мы перебили полицейский патруль на дороге, ведущей в Мериду, но тут за нас и на самом деле заступились американцы, растолковав слишком импульсивным и весьма скорым на окончательные решения мексиканцам, что в разряд бандитов, к тому же сдавшихся добровольно, а не захваченных в бою, мы не попадаем в любом случае, а военнопленные, к каким мы безусловно в таком случае относимся, заслуживают гораздо лучшей участи, чем выпала нам. В конце концов американцы договорились с властями (иначе это были бы не американцы), что-то им по своему обыкновению наобещав, и тупорылые латинцы нехотя, но все же нас им уступили. Нас переправили в американскую миссию, и через несколько дней мы уже плыли на пароходе во Флориду, вкушая все прелести цивилизованного с нами обращения наших великодушных противников.

Однако судьба попыталась перехитрить нас, по крайней мере - меня, и вместо долгожданного лагеря для военнопленных меня ждало новое испытание. Где-то между Мексикой и Тампой во Флориде наш транспорт атаковала другая немецкая подводная лодка, и мы пошли ко дну. Из нас троих тогда спасся я один. Боцман погиб при взрыве торпеды (его изуродованное тротилом тело подняли из воды на спасательное судно), а капитан исчез. Я подумал, что он тоже погиб, и благодарил судьбу за то, что она оказалась ко мне так благосклонна - ведь при взрыве мы находились все трое в одном помещении, а я не получил и царапины. Я всерьез уже начинал верить в то, что феномен Божественного Провидения существует на самом деле. Мне не давали покоя индейские богатства, найденные нами в джунглях Юкатана. Я не помышлял уже ни о каком флоте, ни о какой войне, меня не пугали уже никакие “ужасы плена”, как их нам расписывала наша пропаганда. Я ведь слышал весьма достоверные рассказы о том, какие прекрасные условия существования создавало для союзных летчиков и подводников, попавших в германский плен, наше командование, и потому надеялся на то, что более гуманные американцы не заставят меня страдать сильнее. К тому же я не намеревался в плену пропагандировать нацистские идеи, или попросту артачиться, как делали многие наши фанатики, усугубляя свое положение, и потому мог ожидать гораздо более счастливой жизни до самого конца войны.

Так оно и вышло. В то время всех пленных, попавших на американский континент, отправляли в засушливые и пустынные районы Калифорнии и Невады, чтобы с их помощью осваивать новые земли. Меня же оставили во Флориде, затем отправили в Майями, где я вскоре получил место переводчика (я хорошо знал английский язык, потому что мой дед по отцу был англичанином, с ним я и провел почти всю свою жизнь до призыва в армию). В конце войны я познакомился с одной немкой, то есть американкой немецкого происхождения, и после капитуляции Германии и начала массовой репатриации всех пленных на родину, она стала моей женой. У нее были родственники в иммиграционном департаменте США, и потому я сначала получил вид на жительство, а вскоре стал и полноправным гражданином Америки

На работу я устроился в торговом порту, где заработки в те времена были просто колоссальными, однако мысль овладеть богатым кладом индейцев майя не оставляла меня никогда. И вскоре я стал предпринимать в этом направлении весьма деятельные шаги.

Сначала я разработал план. По этому плану мне следовало отправиться в Мексику, отыскать пещеру и вынести из нее ровно столько алмазов и золота, сколько можно, не привлекая ничьего внимания, перевезти через границу. Обналичив драгоценности в США, можно было позаботиться и об остальной части богатства. Да, план был хорош. Важно было только добраться до того холма, и точка.

Летом 1953 года я наконец начал осуществлять свой план. Прибыв в Мехико, я отправился в Кампече. От тех разрушений, что мы наделали своими торпедами 11 лет назад, и следа не осталось. Зато на набережной появился обелиск в память о новобранцах, которых мы тогда отправили на дно залива. При виде этого памятника мне стало грустно, однако никаких угрызений совести я не испытывал. Мы законно угробили военный корабль с вражескими солдатами, которые отправлялись на войну убивать наших соотечественников. Побывал я также на берегу, возле которого на морском дне покоилась и моя подводная лодка, набитая останками моих товарищей, но никакого обелиска, понятно, я здесь не увидел. Мне стало еще грустнее, и я немедля отправился прямо к кладу, ожидавшему меня.

Мне потребовалось несколько дней, чтобы отыскать заветный холм в джунглях. Но когда я наконец его увидел и взобрался на его вершину, моим глазам открылось зрелище, ужаснее которого в тот момент я представить себе ничего не мог...

Я все сразу понял, когда увидел в земле открытую дыру. Я ринулся вниз, чуть не ломая на крутых каменных ступенях ноги, и когда добрался наконец до пещеры, то увидел в ней только голые ободранные стены, голые ободранные потолки, голые ободранные полы... Всё золото как ветром сдуло. А когда я вошел в зал, где некогда находился богато украшенный бриллиантами саркофаг и изваяние индейского бога, то сразу же заплакал от горя. Полное разорение царило вокруг. На исковерканном ударами мотыг, некогда покрытом золотыми плитами полу валялись лишь мраморные обломки, а рядом были разбросаны истлевшие кости человека, который лежал в саркофаге до того самого момента, как неизвестные грабители так бесцеремонно не вышвырнули и него вон. В отчаянии, все еще не веря своим глазам, я принялся разрывать кучи мусора на полу, но нашел всего лишь горсть маленьких бриллиантиков... После долгих поисков я еще обнаружил одну золотую пластинку с выгравированным на ней “петухом”, но кроме этого - больше ничего.

Вы можете представить себе мое состояние, хоть в такой ситуации наверняка никогда не оказывались? Я вернулся со своей “добычей” в Штаты. О том ли я мечтал все эти годы в плену и после войны? Мне порой начинало казаться, что более справедливым было бы мне погибнуть тогда в 42-м на U-82 вместе со своими товарищами. Я, признаюсь, даже позавидовал боцману, а что бы почувствовал он, окажись на моем месте сейчас? Он бы наверняка сошел с ума. Но меня лично тоска одолевала недолго. Я твердо решил умереть, но доискаться того негодяя, который эти сокровища увел у меня из-под самого носа. Наверняка, размышлял я, меня опередил капитан. Да-да, именно капитан. Больше-то ведь некому!

Я принялся разрабатывать новый план, но взяться всерьёз за поиски коварного капитана-предателя не успел. Месяца через три после моего возвращения домой из Мексики я вдруг обнаружил, что на мой скромный счет в банке поступила некая сумма.. Я был ошарашен. По-настоящему. У меня на банковском счету вдруг появилось целых пять миллионов долларов! Вы понимаете, что и сейчас это очень большие деньги, а в те годы, когда на 500 долларов можно было целый месяц вести весьма обеспеченную и даже разгульную жизнь, пять миллионов были сущим даром самого Креза!

Я и на этот раз смекнул, ч ь и х именно это рук дело. Хоть человек, который переправил мне эти деньги, и пожелал остаться неизвестным, но для меня не оставалось никаких сомнений в том, что это опять-таки был именно мой капитан. Так как труп боцмана я видел своими собственными глазами, и я был уверен в том, что это был именно ТРУП, а тело капитана в море так и не нашли, то из этого вполне определенно вытекало, что он каким-то чудом спасся (не понимаю, правда, каким именно), а затем после войны вернулся на Юкатан, отыскал пещеру и опередил меня.

Я с самого начала, невзирая ни на что, верил, что капитан все-таки честный человек, и что его великодушие переходит всякие границы (боцман, к примеру, не пожертвовал бы мне ни цента - я уверен в этом на все сто). Однако невзирая на этим чувства, меня до сих пор берут некоторые сомнения. Ведь по моим самым приблизительным расчетам все сокровища, найденные нами в “подпольном” храме в 1942 году, тянули не менее, чем на миллиард, а то и на два. Я приблизительно все подсчитал, используя первоначальные данные настолько, насколько мне позволяла сделать слегка ослабевшая память. Так что пять миллионов долларов, какими бы гигантскими деньгами они не выглядели сами по себе, являлись в сравнении с реальной стоимостью похищенных капитаном богатств сущей каплей в море. Это было ясно.

Но я не жаден. В конце концов я с благодарностью удовольствовался и этими деньгами, с помощью которых потом реализовал все свои желания и даже некоторые мечты, даже самые сумасбродные. Одного своего желания я так и не исполнил - это не отыскал своего капитана и не выразил ему свое признание, правда, я все эти годы как-то и не стремился к этому, хотя и имел прекрасную возможность. Почему? Сам не знаю.

Как бы там ни было, а я надеюсь, что мой рассказ заинтересует вас настолько, что вы предпримете что-нибудь, чтобы разузнать, гробницу какого правителя или жреца мы обнаружили в те давние военные годы. Высылаю вам облицовочную плитку с “петухом”, которую я обнаружил в той пещере, и которую, к счастью, не успел “загнать” какому-нибудь коллекционеру, прежде чем мне в руки попало состояние. Может быть эта плитка в конце концов и наведет вас на след”.

2.

Итак, получив от Ганса Штрайхера это письмо и золотую плитку с так называемым “золотым петухом”, профессор Альенде приступил к поиску дополнительных материалов, которые могли бы связать историю немца с действительными фактами, касающимися “юкатанского клада”. В архиве профессора имелась статья, напечатанная в 1950 году в газете “Саванна Ньюс”, и в этой статье шла речь о том, как в один “прекрасный” штормовой день того же года американская дизельная подводная лодка “Skyfish”, совершавшая переход из Либерии на Виргинские острова в Карибском море, погрузилась в пучины океана вблизи Барбадоса, чтобы переждать этот шторм в спокойной обстановке...

Далее дело было так. Где-то около полудня по корабельным часам на центральном посту зафиксировали странный удар в верхнюю часть боевой рубки. Это было подозрительно. Лодка шла под водой на глубине 300 футов (около 100 м), и с поверхности ее зацепить никто не мог даже тралом - в такой-то шторм! Капитан поднял перископ, чтобы осмотреть корпус с помощью подводных прожекторов, но осмотрев, не заметил ничего странного. Последствий этого происшествия не было, и потому команда успокоилась. Но каково же было удивление моряков, когда через два дня лодка всплыла на поверхность, и они обнаружили тяжелый деревянный ящик, лежавший внутри ограждения внешнего мостика позади радиопеленгатора! Удивление, однако, очень скоро сменилось настоящим восторгом, когда ящик наконец вскрыли. Ящик был доверху набит золотом - в нем находилось 5000 тонких золотых пластинок наподобие облицовочных, общим весом почти в тонну. На каждой пластинке был выгравирован узор, изображающий священную птицу индейцев майя - так называемый кетцалькоатль. Было предположено, что ящик вывалился в шторм с проходившего как раз над подводной лодкой корабля. По мнению моряков, корабль или шел под парусами, или вообще лежал в дрейфе, так как работы его двигателя на шумопеленгаторном посту субмарины в момент удара ящика о корпус зафиксировано не было. Военные сдали груз таможенной службе США, а те, в свою очередь, передали его специалистам-археологам.

Историки, исследовав “добычу” военных моряков, установили, что золотые плитки были изготовлены в Мексике примерно в ХV веке, как раз накануне прихода туда испанских колонизаторов, и на самом деле принадлежали индейской культуре майя, но вот истинное происхождение КЛАДА так и осталось невыясненным. Загадочный корабль, перевозивший в тот штормовой день утерянное золото, так и не был обнаружен. Ни одна страна мира, несмотря на настойчивые запросы, не заявила о потере большой партии золота.

Следующая заметка была выужена профессором из ирландского журнала “Криминальные истории”. В ней был рассказ о том, как в известном уже нам 1950-м году мексиканская таможенная полиция вступила в схватку с контрабандистами, которые пытались вывезти из Мексики какие-то ящики, которыми они доверху набили свою моторную яхту. В перестрелке погибли почти все контрабандисты, по крайней мере полиция никого из них живьём не захватила. Яхта затонула в миле от берега на мелководье, но когда через несколько дней на место происшествия прибыли водолазы, посланные правительством для обследования контрабандного груза, то этого самого груза и след простыл. Полицейские, которых оставили для охраны, тоже исчезли в неизвестном направлении, а при дальнейшем расследовании, проведенном с большой тщательностью (по мексиканским меркам, конечно), вдруг самым неожиданным образом выяснилось, что и их семьи испарились тоже. Позже кто-то (и не единожды) утверждал, что кое-кого из тех самых полицейских неоднократно встречал в Калифорнии (на территории США), где он, в отличие от своей родины, был весьма состоятельным человеком, владельцем богатого поместья на сказочных берегах аристократической Санта-Барбары - традиционной обители многих американских богачей. Впрочем, до поры до времени это были всего лишь слухи, которые никто почему-то, по крайней мере из страдающих излишним любопытством по всякому поводу газетчиков, проверить не удосужился. Однако кое-что, судя по промелькивающим изредка сообщениям, на утонувшем катере водолазы все-таки нашли. Ну конечно же, это были несколько выпавших из ящика, очевидно при спешной перегрузке, золотых пластинок с выгравированным на них кетцалькоатлем...

Ну конечно же, САМИ ПО СЕБЕ эти две заметки профессору Альенде тогда ничего дать не могли, но профессор полагал, что все не так сложно, как кажется. Поразмыслив над перспективами, он сделал набросок приблизительной схемы событий, и вот что у него вышло.

...В 1950-м году некто пытался вывезти с Юкатана, как никакое другое место в Центральной Америке традиционно богатого всякими археологическими объектами, немалой ценности клад, но этому неожиданно помешали мексиканские таможенники. Однако захваченную было контрабанду снова увели из-под самого носа властей. Тут-то уж пришлось поверить и слухам. По-видимому, для этого и подкупили выставленную на берегу моря охрану, причем на подкуп были выделены такие значительные средства, что охранники получили блестящую возможность без всякого зазрения совести продать свою страну и бежать в США вместе со своей многочисленной родней, а у США с Мексикой, как всем известно, договора об обоюдной выдаче преступников нет и никогда не было. Дальше все происходит примерно так: корабль, перевозивший ящики с золотой плиткой, попал в жестокий шторм, один ящик свалился с его палубы (или вывалился из трюма, что объяснить сложнее), и погрузившись в морскую пучину, по счастливой случайности не стал добычей глубоководных рыб и прочей морской нечисти, а упал прямо на мостик американской подлодки “Skyfish”. Сначала было предположено, что затонул весь корабль, но через некоторое время в распоряжении профессора оказалась информация о том, что это было далеко не так.

Продолжение истории обнаружилось в шведском журнале “Археология и История” за 1961 год. Статья, помещенная в сентябрьском номере, была посвящена вечным проблемам разграбления древних захоронений и храмов любителями наживы. Большая часть статьи была про пирамиды египетских фараонов и затерянные в джунглях храмы Индокитая, но автор в своем расследовании коснулся и темы культуры майя. Он сообщил, что “недавно” (т.е. до 1961 года) на подпольном рынке древностей появилось некоторое количество загадочных облицовочных плиток из какого-то неведомого пока науке культового храма древних центральноамериканских индейцев. На всех плитках было выгравировано изображение кетцалькоатля. Автору было известно о странной находке американских подводников в 1950 году, он навел справки в Академии Наук США и выяснил, что ни одна из пяти тысяч плиток, попавших в руки американцам, не пропала и не была продана частным лицам, из чего следовало, что источник, питающий черный рынок, следует искать в другом месте.

Ну конечно же, подумал Альенде, именно В ДРУГОМ месте! Неужели кто-то сможет после всего этого подумать, что ящик, свалившийся на “Skyfish” с подводного “неба”, был единственным? Ну уж нет! Теперь профессору стало предельно ясно, что основной груз, вывезенный с Юкатана, все же достиг берегов Европы (или США, что в принципе одно и то же). Он принялся за поиски сообщений о находках разграбленных храмов майя, откуда могли бы быть изъяты плитки, но все было тщетно. Истоки богатства оставались ученому неведомы, зато история получила неожиданное продолжение...

В 1997 через одного хорошего французского знакомого профессору в руки попали весьма качественные копии дневников знаменитого канадского путешественника Джозефа Деляферьера, погибшего незадолго до этого в авиакатастрофе. Внимание Альенде в этих записках привлек следующий эпизод, датируемый все тем же, уже знакомым нам, 1950-м годом. Деляферьер приводит рассказ одного сенегальского рыбака по имени Науру Бишоп о крушении неизвестной парусной яхты на рифах невдалеке от его деревни Лумпул. По словам сенегальца, в тот день на море разыгрался сильный шторм, а сам он в это время возвращался домой по пустынному берегу на велосипеде после удачного базара в близлежащем городке Габа.

...До Лампула оставалось всего миль шесть, когда внимание Бишопа привлек небольшой белый корабль с неестественно высокой мачтой, быстро приближавшийся к берегу. Рыбак остановился и увидел, как огромный океанский вал швырнул этот корабль на скалы, скрытые под водой за внешней кромкой рифа, и море во мгновение ока поглотило его. Никого из спасшихся ошеломленный туземец не заметил, как ни старался. Спасшихся просто не было. На другой день после окончания шторма вся деревня собралась на берегу, возле которого утонула яхта, и несколько самых опытных ныряльщиков на лодках отправились к рифу, чтобы определить, какой груз вез корабль. Власти о катастрофе, естественно, оповещены не были, потому что жители Лампула, следуя укоренившимся традициям, намеревались поживиться сами. Вскоре со дна была доставлена первая добыча, повергшая лампульцев в неописуемое волнение: это была дюжина золотых пластинок с выгравированным на них, по словам Бишопа, “петухом” с невероятно длинным и закрученным хвостом. Ныряльщики сообщили также, что корабль буквально доверху набит ящиками с этими самыми плитками, и их было так много, что ящики стояли даже на палубе, принайтованные к ней крепкими стальными тросами!

Дальнейшим работам “изыскателей” помешало появление на рифах большой стаи белых акул, которыми обычно кишат прибрежные воды. Пока сенегальцы занимались изгнанием непрошеных гостей, разразился новый шторм, что не редкость в тех широтах в это время года. Шторм бушевал целую неделю, и был такой силы, что буквально изменил всю географию побережья в районе Лумпула и Буны. Когда рыбаки снова предприняли поиски сокровищ, то яхты и след простыл. Вполне вероятно, что корабль волнами перенесло в другое место, или засыпало песком в какой-нибудь расщелине между скалами, по крайней мере длительные и настойчивые поиски ничего не дали. Когда же, много времени спустя, полиция пронюхала наконец о происшествии и удивительной находке рыбаков, то эти самые рыбаки не смогли им предъявить ничего, кроме нескольких крохотных кусочков расплавленного золота. По словам туземцев, все двенадцать поднятых со дна моря плиток с изображением “петуха” они переплавили в слитки, и почти все эти слитки сбыли в Дакаре заезжему торговцу золотом по дешевке, а на вырученные деньги закупили провизию, стройматериалы и такое необходимое рыбакам новое рыболовное снаряжение.

История эта в конце концов канула в лету, правительство Сенегала сочло излишним предавать ее огласке, а попытки властей отыскать “золотой корабль” с помощью имеющихся в их распоряжении средств закончилась страшным провалом, когда двух аквалангистов слопали вечно голодные белые акулы. Вот и все, что удалось выведать про “золотых петухов” у Деляферьера...

Но, сами понимаете, это уже было КОЕ-ЧТО. Альенде прекрасно понял, что корабль, который “утерял” ящик с золотой плиткой у Барбадоса, все-таки благополучно пересек Атлантический океан, но только лишь для того, чтобы найти свой конец в водах Западной Африки. Но тут снова возникал вопрос: о т к у д а взялись те самые плитки, которые объявились в конце 50-х на “черных рынках” Франции? Неужели кто-то тайно отыскал утерянную яхту и также тайно использовал ее груз “по назначению”?

Используя свои связи в Германии, Альенде навел справки о дальнейшей судьбе командира злополучной субмарины U-82, и открыл для себя поразительные вещи. Оказывается, Отто Шуберт и на самом деле выжил тогда в водах Мексиканского залива. Его подобрала в море та самая германская подлодка, которая торпедировала транспорт, перевозивший плененных мексиканцами немецких моряков в Штаты. После возвращения на родину Шуберт симулировал нервное расстройство и на подлодках больше не служил. Он стал инструктором в школе подводников в Данциге, и после окончания войны его следы затерялись.

Однако профессор действовал. Он предпринял поездку в Германию и принялся за розыски самостоятельно. И через несколько недель он добился успеха. Самого Шуберта, правда, в живых он не застал, зато получил возможность связаться с его сыном, который проживал в обширном поместье на берегах Везера, протекающего неподалеку от старинного Ольденбурга.

Сын отставного нацистского капитана Кирк Шуберт после недолгих переговоров согласился встретиться с английским ученым. Это был немолодой уже человек приятной наружности и манерами напоминающий американского президента Франклина Рузвельта. Шуберт пригласил Альенде к себе в поместье, и после соблюдения некоторых формальностей, связанных с проявлением необходимой доли гостеприимства, сообщил , что давно уже хотел поделиться с кем-нибудь волнующей тайной юкатанского клада, а также историей невиданного богатства своего отца, которое, впрочем, почти все ушло после его смерти за долги, которые он наделах попытками воплощения своих экономических фантазий при жизни. Конечно же, он читал некоторые работы профессора по истории древних центральноамерианских цивилизаций, и только ждал случая, чтобы войти с ученым в контакт, но Альенде неожиданно опередил его.

В самом конце 1949 года, рассказывал Кирк Шуберт, его отец, бывший капитан подводного флота и инструктор в морской школе, предпринял экспедицию в Мексику, использовав средства, предоставленные ему тестем, дедом Кирка. Тесть занимался в те времена спекуляцией дефицитными лекарствами, и дело его процветало. Кирку было почти семнадцать лет, и он прекрасно все помнил, а некоторые моменты - прямо до мелочей. Отец хотел взять в эту экспедицию и его, но дед не позволил, сославшись на очевидную опасность предприятия.

И конечно же, опасность эта оказалась далеко не вымышленной. Экспедицию Шуберта чуть было не постигла неудача. Во-первых, когда кладоискатели из германии прибыли на место, то оказалось, что они несколько припоздали. В подземелье уже вовсю орудовали какие-то конкуренты, не пожелавшие уступить добычу новоприбывшим. Естественно, завязалась перестрелка, и хорошо подготовленная, состоящая сплошь из бывших морских волков команда Шуберта с некоторыми усилиями, правда, но к счастью без особых потерь со своей стороны, перебила конкурентов всех до единого. Это в большинстве своем были какие-то оборванцы явно мексиканского происхождения, но среди трупов Шуберт обнаружил нескольких европейцев, которые, вероятно, и являлись главарями шайки. Однако самое главное разочарование ждало кладоискателей впереди. Когда они проникли внутрь горы и огляделись, то увидели, что большая часть облицовки обоих залов исчезла. Грабители умудрились даже сколоть с саркофага абсолютно все бриллианты, но вывезти, правда, их не успели - ящики с камнями все еще находились в подземелье. Еще были обнаружены несколько ящиков с золотой и серебряной утварью, а также что-то около двухсот штук плитки с изображением ритуальной индейской птицы - жалкие, по подсчетам Шуберта, остатки.

Поиски основной части сокровищ ничего не дали. Были обысканы джунгли на несколько километров вокруг холма, но золото пропало. Выяснили только, что оно было вывезено вниз по реке, но это, конечно, мало что давало. Шуберту не улыбалась перспектива ввязываться в войну с неизвестными конкурентами в чужой стране, организовав их преследование, и поэтому он решил удовольствоваться тем, что ему оставили. Ящики с бриллиантами тоже весили немало. Было ясно, что самые крупные и самые ценные камни тоже исчезли, но что тут можно было поделать? Шуберт подбил итог и понял, что если ему удастся вывезти свою часть сокровищ в Германию, то миллиардером он станет в любом случае, даже если сделает всех своих подручных “простыми” миллионерами.

Подчистив за собой все что можно, кладоискатели немедленно отправились восвояси. Шуберт благоразумно решил не использовать для отступления из Мексики морские и сухопутные пути - в ближайшем селении его ждал заранее нанятый самолет, и на следующее же утро груз благополучно был доставлен в Майями. Дальше было сложнее, но это всё были трудности чисто технического характера, и бывший немецкий подводник блестяще с ними справился. С помощью своего тестя, поднаторевшего в подобного рода делах, он реализовал все бриллианты и часть золота. Дальнейшая биография Шуберта нам неинтересна. Самым ярким штрихом всей остальной его жизни является, пожалуй, только тот факт, что он не позабыл о своем матросе Штрейхере, перенесшем с ним бок о бок все тяготы и лишения юкатанской эпопеи, и отвалил ему изрядную сумму.

3.

Итак, по мнению профессора, большая часть его работы по теме “золотых петухов” подходит к своему завершению. Остается только выяснить, к у д а подевался основной золотой груз из подземелья, уведенный из-под носа у Шуберта неизвестными конкурентами в 1949 году. Альенде долго искал документы или сообщения на эту тему, но пока так ничего не добился. Однако картина приблизительно ясна. Судите сами.

Конкуренты Шуберта, кто бы они там ни были, попытались вывезти ящики с упакованным в них золотом на большом катере, но были атакованы таможенной полицией, в результате чего большая часть контрабандистов была перебита, а катер затонул от полученных пробоин, или же оставшиеся в живых бандиты сами затопили его, чтобы он не достался властям. Впрочем, это не помешало уцелевшим впоследствии подкупить охрану имеющимся на борту золотом (или скорее всего - бриллиантами), найти новый корабль, и быстро перегрузив на него сокровища, скрыться в неизвестном направлении.

Далее, по всей вероятности, события развивались следующим образом: путь этого корабля лежал мимо Барбадоса, где во время шторма контрабандисты утеряли один, или даже несколько плохо закрепленных на палубе (в трюм весь груз целиком, по свидетельству сенегальца Науру Бишопа, не поместился) ящиков с золотом, один из которых, впрочем, весьма удачно “приземлился” на “Skyfish”. Конец “золотого корабля” тоже не вызывает сомнений - наверняка это именно он погиб у берегов Сенегала в день, указанный в дневнике канадца Деляферьера. В пользу этого предположения говорит и простое сопоставление дат всех трёх событий. Правительство Сенегала так и не добралось до сокровищ, не сделал этого до сих пор и никто другой. А это значит только одно: целые тонны “золотых петухов” по-прежнему покоятся на морском дне, и до них можно, и что самое главное - НУЖНО добраться!

...История очередного клада наконец выяснена. Эндрю Альенде сообщает, что готовит экспедицию в Мексику, которая займется исследованием таинственного подземелья, найденного в 1942 году Шубертом и его компанией. И хоть сокровища из этого подземелья уже давно разграблены, но Альенде, как истинного ученого, интересует совсем иное. Его музей закупил нескольких “золотых петухов”, всплывших в свое время на “черном рынке” во Франции, теперь ему требовалось изучить сам источник их появления. И он надеется на успех, впрочем, вполне обоснованно, так как половину всех необходимых для исследования средств он собирается получить от организованного недавно американским миллионером Джоном Хольтом Археологического фонда. К самому сокровищу, похороненному у берегов Сенегала, проявил интерес другой специалист своего дела - кладоискатель Николас Роллинз. Роллинз, обладатель многомиллионного состояния, твердо намерен отыскать корабль с контрабандным золотом и преподнести археологам бесценный дар - если ему удастся отыскать груз “золотых петухов”, то вполне вероятно, что подземный храм индейцев майя вскоре имеет все шансы предстать перед нами во всем своем великолепии.

Конец

*******************************************************

Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ

Глава 6

АЛМАЗ ВЕЛИЧИНОЙ С ОТЕЛЬ "РИТЦ"

…Давным-давно, еще где-то в перерыве между двумя мировыми войнами, знаменитый американский писатель Скотт Фитцджеральд написал не менее знаменитую повесть о гигантском алмазе, который был “величиной с отель “Ритц”. Конечно, повесть эта - чистый полет богатейшей фантазии писателя, никакого алмаза величиной с отель любого размера в природе не может быть. Миллионер Рокфеллер, прочитав это произведение, воскликнул:

- Конечно, старина Фитц немного загнул, но хотел бы я приобрести САМЫЙ БОЛЬШОЙ АЛМАЗ В МИРЕ!

И тут же оговорил условия: за камень весом 2000 карат он заплатит любому, предложащему ему такую драгоценность, ни много ни мало пять миллионов долларов.

Неизвестно, заплатил бы Рокфеллер эти деньги за алмаз в 2 тысячи карат, или нет, но он знал, что говорил - в мире еще никто не находил алмаза даже в половину веса названного (*1). Но прошло более шестидесяти лет, и такой камень наконец был найден. Рокфеллер, однако, затерялся вместе со своим предложением где-то в анналах всемирной истории, и перенять у него эстафету такого диковинного желания не отважился пока никто.

...История, послужившая основанием для данного очерка, произошла ранним октябрьским утром 1965 года в Бразилии, на плоскогорье Богагем, изобилующем алмазоносными пластами, и главным героем этой истории является бразильский гарримпейро Эдуардо Малино. “Гарримпейро” в переводе с португальского на русский - это никто иной, как простой старатель, который, вооружившись лопатой и увесистым молотком, от зари и до зари роется в каменистой земле в поисках своих несбыточных надежд. Вот и в то мглистое октябрьское утро Малино вместе со своим напарником собирал вынутые из проделанного шурфа камни и методически разбивал их молотком. Расчет был прост - если какой-то камень вдруг не расколется от удара, значит это вовсе не камень. А если это не камень, то это может быть только алмаз.

Еще не успело солнце пройти и четверти своего пути к зениту, когда Малино ударил по очередному камню, но тот вдруг не раскололся. Камень был очень большим, и наш гарримпейро не поверил, что он нашел именно алмаз, а потому ударил еще раз, и на этот раз гораздо сильнее. Но камень опять не раскололся. Тогда Малино быстро сунул булыжник в карман, а чтобы его напарник ничего не заподозрил, продолжал работу как ни в чем не бывало. Улучшив минуту, он отлучился от шурфа якобы по нужде, и забравшись в кустарник, рассмотрел свою добычу. Камень оказался алмазом, причем алмазом такой величины, что у Малино закружилась голова и он еле выбрался из кустов на ровное место. В тот день старатель работать больше не смог.

По бразильским законам старатель обязан немедленно зарегистрировать свою находку в государственной конторе, и после всех процедур ему будет положена только четверть от продажной стоимости алмаза. Однако Малино, прикинув приблизительную ценность своего камня, решил все же испытать судьбу и получить если не всю возможную стоимость, то хоть большую его часть. Он был наверняка уверен в том, что этот алмаз можно загнать в Рио-де-Жанейро не меньше, чем за два миллиона долларов, а если повезет - то и за три. Однако он не учел одного важного обстоятельства, и это обстоятельство заключалось как раз в том, что в таком огромном городе, как Рио-де-Жанейро, только и ждут-не дождутся таких простаков, как Малино, всегда мнящих себя хитрее остальных.

Итак, через несколько дней после принятия решения Малино приезжает в бывшую столицу (*2), и еще неделя уходит у него на то, чтобы отыскать готового выложить за этот уникум денежки клиента. Таковой в конце концов находится, и зовут его Гиппократос Базилис Такапулос. Такапулос - бывший греческий полицейский, которого за двадцать лет до описываемых событий выгнали из полиции родной стране за некомпетентность. Впоследствии этот тип переехал со своей семьёй в Бразилию, и к середине 60-х благодаря своей экстраординарной предприимчивости стал самым крупным специалистом по части подпольной торговли драгоценностями во всем Рио-де-Жанейро.

Итак, агенты Такапулоса, к которым Малино обратился по прибытии в Рио, привели заезжего гарримпейро в какую-то грязную закусочную, на самом деле являвшуюся замаскированным приемным пунктом предлагаемых к продаже алмазов, и тут наконец Малино показывает скупщику своё богатство. Такапулос, увидав камень такой невообразимой величины, не в силах был скрыть своего восторга. Но делец быстро подавил в нем непристойные в присутствии клиента чувства, и он назвал Малино оскорбившую слух бразильца сумму: десять тысяч долларов.

Обиженный старатель, переварив услышанное, тотчас потянулся к поясу за своими револьверами, но грек, быстро оценив обстановку, быстро удвоил сумму. Естественно, рассчитывавший на гораздо большее бразилец и не думал соглашаться. Тогда Такапулос предложил Малино позвать опытного оценщика, который не замедлил явиться на первый же зов.

“Опытным оценщиком” был хитрый еврей по имени Яков Мозес, который являлся ближайшим сообщником Такапулоса и прекрасно разбирался в ситуации. Он внимательно обследовал камень, применив все приемы, имеющиеся в распоряжении любого первоклассного ювелира, и наконец назвал сумму в десять раз превышавшую ту, которую назвал грек в начале торгов. С появлением Мозеса торги начались по-настоящему, но продолжались они не один день, и проводились по всем правилам мошеннического искусства. Судьба Малино была предрешена, но он-то об этом ничего не знал, а если и догадывался, что его хотят обжулить, то не придавал этим догадкам должного значения.

Наконец в пятницу, ближе к вечеру, жадный грек наконец “сдался”. Он предложил Малино сумму, приблизительно соответствующую представлению того о достойном вознаграждении за алмаз: четыре миллиарда крузейро, что по курсу составляло приблизительно два миллиона американских долларов. Довольный старатель набил карманы чеками, выписанными ему Такапулосом, и не соизволив даже попрощаться, отправился в ближайший банк. Однако в банк его не пустили, причем по самой что ни на есть простой причине: все банки в городе были уже закрыты на выходные - до самого понедельника.

Но Малино и не думал унывать. Он весело провел время, обследовав за два дня все кабаки и притоны приморской части города, но когда утром в понедельник он вздумал получить по чекам Такапулоса причитающиеся ему миллионы, то его постигло неслыханное разочарование: директор банка разъяснил ему, что по этим чекам невозможно получить ничего ни в одном банке мира, потому что они - не что иное, как довольно примитивно сделанные фальшивки.

...Тем временем Такапулос с Мозесом находились уже совсем в другой стране, а точнее - в соседней Аргентине, в Буэнос-Айресе, куда бежали вместе с выдуренным у простака Малино алмазом, и со свойственным всем выходцам из Средиземноморья горячностью обсуждали способы, как им поделить драгоценность. Естественно, камень все это время находился у грека в кармане, и при первом же удобном случае он обвел еврея вокруг пальца и испарился, оставив напарника с носом. Однако носатый напарник тоже был не простак, и он сообразил, что прежде всего грека-иуду нужно искать на его исторической родине. Недолго думая, он купил билет на самолет, и вылетел в Афины.

...На этом заканчивается первая часть похождений невиданного доселе алмаза, который какой-то более или менее начитанный умник из полицейского управления Рио-де-Жанейро назвал по имени известной повести американца Скотта Фитцджеральда. В деле же камень фигурировал под более незатейливым именем: просто “РИТЦ”. Официальная история этого 2000-каратного монстра началась с заявления Эдуардо Малино в полицию по поводу совершения над ним мошеннических действий со стороны исчезнувших Такапулоса и Мозеса. На оставшиеся от выделенных на командировку деньги Малино нанял адвоката, и тот поручил расследовать это дело своему приятелю, агенту федеральной полиции Жоресу Гуларту. Власти велели Гуларту во что бы то ни стало найти похитителей, и прежде всего - алмаз.

Тут необходимо хотя бы кратко рассказать об этом самом Гуларте, потому что биография этого человека вполне объясняет все дальнейшие его поступки, а также извилистые и запутанные пути, которыми в конце концов пошло официальное расследование. До службы в полиции Жорес Гуларт был самым настоящим уголовником, каких немало в любом бразильском городе, но вместе с тем он числился на хорошем счету у полиции, потому что оказал ей столько услуг, что начальник полицейского управления Рио-де-Жанейро без всякой задней мысли предложил полезному человеку сменить “профессию” и поступить к нему на службу. Гуларт сразу же согласился, тем более что среди прочих местных бандитов он слыл самым образованным человеком, потому что в свое время каким-то образом, в отличие от них, умудрился окончить начальную школу. И вот теперь наличие образования помогло Гуларту с уверенностью взяться за дело.

Прежде всего Гуларт пораскинул мозгами и сообразил, что перво-наперво нужно арестовать жену Такапулоса, которая еще не успела выехать из Бразилии вслед за своим мужем-мошенником. Подручные Гуларта, не откладывая, заявились к Такапулосу домой, задержали женщину и популярно объяснили, что ее свободу и неприкосновенность может гарантировать только незамедлительное возвращение и сдача властям ее мужа. Не прошло и месяца, как грек все же вернулся в Рио-де-Жанейро и явился в полицию за женой.

Только теперь и началась настоящая работа. Жену Такапулоса отпустили восвояси, но самого мошенника принялись допрашивать. Однако упрямый грек и не думал сдаваться. Он начал терпеливо объяснять полицейским, что камень оказался фальшивкой, и его пришлось выкинуть. А так как его самого обманули, то и поддельные чеки, мол, ему в вину ставить никак нельзя. Нет, Такапулос себя преступником совершенно не чувствовал. Все шло для грека гладко, но до тех самых пор, пока за него не взялся лично Гуларт, почувствовавший в этом деле немалую для себя поживу...

1 июня 1995 года Такапулоса вывели из камеры на улицу и посадили в машину, якобы для того, чтобы отвезти его на опознание предполагаемых сообщников. Но за городом на машину напали неизвестные лица, обезоружили охрану и увезли арестованного в неизвестном направлении. Как потом выяснилось, “неизвестными” оказались сообщники полицейского Гуларта, такие же бандиты, как и он сам. Грека вывезли далеко в горы и разместили в уединенном ранчо, чтобы никто не помешал заняться им вплотную. Сюда же вскоре приехал и сам Гуларт, и Такапулос прекрасно понял, что теперь ему придется худо, и даже очень. Было предельно ясно, что Гуларт не остановится ни перед чем, чтобы выведать у похищенного грека, куда же все таки делся алмаз. Такапулос понял также и то, что с момента получения “задания” этого “полицейского” перестали волновать какие бы то ни было государственные интересы, что алмаз нужен ЛИЧНО ему, а это было еще страшнее.

Целых три недели несчастного подвергали таким изощренным пыткам, что он, не выдержав, даже пытался покончить с собой. И это очень странно, потому что согласно описаниям, Такапулос никак не производил впечатление человека, способного выдержать изощренные пытки ради какого-то, пусть и сверкающего камня. Тут можно предположить только одно из двух - либо Такапулос прекрасно понимал, что как только камень попадет в руки бандита-полицейского, то ему уже не выжить, и потому ему ничего не оставалось больше делать, как терпеть... либо камня у него и на самом деле не было. В конце концов грек “раскололся” и сообщил своим мучителям, что драгоценный камень находится у настигнувшего его в Афинах еврея Мозеса.

Гуларт, не мешкая, вылетел в Грецию, но не обнаружил в Афинах совершенно никаких следов Мозеса. Взбешенный, он вернулся в Рио-де-Жанейро и принялся пытать грека с удвоенной энергией. Тогда полумертвый Такапулос подкинул своим мучителям следующую “утку”, которая на этот раз выглядела настолько правдоподобно, что Гуларт, как это ни странно, снова поверил греку. По новым сведениям, алмаз был спрятан в тайнике в доме родителей Такапулоса, но на этот раз Гуларт в своем полицейском управлении командировку за пределы страны выхлопотать не смог, и ему пришлось срочно подыскивать кандидата на столь ответственное задание.

Непонятно, что связывало вполне респектабельного депутата бразильского парламента Луиса Бронсеадо с зарвавшимся бандитом Гулартом, но факт остается фактом - за злополучным алмазом в Грецию на этот раз полетел именно депутат. В ходе расследования, которое состоялось после окончания всей этой эпопеи, выяснилось, что депутат Бронсеадо был к тому же еще и агентом Интерпола - международной уголовной полиции. Именно в этом качестве он и приступил к поискам тайника в Афинах. Однако удостоверение агента в этой стране, в отличии от Бразилии, ему мало помогло - родители Такапулоса четко знали свои права, и потому попросту выставили самозванного иностранца вон. Тогда Бронсеадо и два его помощника, которых он, предвидя возникшие сложности, прихватил с собой из Рио, сняли дом по соседству и попытались прорыть к заветному тайнику с алмазом подземный ход. Они уже почти заканчивали работу, когда ход завалился, чуть не похоронив незадачливых кладоискателей под землей, и всей троице пришлось срочно уносить ноги не только из Греции, но и из Европы вообще.

Тем временем события, хоть и с немалым скрипом, но все же начали поворачиваться в пользу измученного пытками Такапулоса. Про похождения в Афинах депутата Бронсеадо каким-то образом пронюхали в полиции Рио-де-Жанейро и обнаружили связь между ним и Жоресом Гулартом. Властям скандал был ни к чему, и потому они намекнули зарвавшемуся Гуларту, что пора завязывать. Перепуганный полицейский тотчас вывез своего узника из горного ранчо, потому что, как потом оказалось, ранчо это принадлежало ни кому иному, как именно Луису Бронсеадо. Вся компания перебралась на другое ранчо, но к тому кое-что из этой истории стало достоянием гласности (об этом позаботилась жена пропавшего Такапулоса), и полицейские власти не в силах больше были сдерживать неизбежную развязку. Отборные части органов правопорядка нагрянули в новое убежище Гуларта и взяли его под стражу, там же обнаружили еле живого от пыток несчастного грека, а также хозяина ранчо, оказавшегося сообщником полицейского-бандита. Тут полицию ждало новое открытие. Сообщником оказался не кто иной, как... адвокат обманутого Такапулосом старателя-гарримпейро Эдуардо Малино! Клубок получился, таким образом, поистине запутанный, тем более что сам Малино куда-то исчез, и его местонахождение неизвестно до сих пор.

Таким образом завершилась вторая часть этой истории, но эта часть далеко не последняя! Вскоре после серии произведенных арестов и задержаний была назначена специальная парламентская комиссия, целью которой было расследовать поведение депутата Бронсеадо, замешанного в этом некрасивом даже для такой отсталой в вопросах права страны, как Бразилия, деле. Когда Бронсеадо стали допрашивать на первом заседании, он сразу же указал на человека, который якобы санкционировал все эти преступления. Имя названного повергло всех присутствующих в зале шок, однако отступать было поздно. По заявлению Бронсеадо, преступником номер один в этом неприглядном деле являлся не кто иной, как... достопочтимый шеф всей бразильской полиции генерал Риограндино Круэл!

Это был сокрушительный удар по всему бразильскому правительству, однако вопреки сложившейся традиции, генерала немедленно призвали к ответу. Но на допросе Круэл клялся и божился в том, что пал жертвой самой гнусной клеветы. Однако к несчастью для генерала, о его непосредственной причастности к делу твердил также и заключенный в тюрьму Гуларт. Отвертеться генералу, как он ни старался, не удалось, и хотя наказать достойным образом его тоже не представилось возможным, карьера его все же была окончена раз и навсегда. Депутата Бронсеадо оправдали - ему в этом помогла отнюдь не мифическая причастность к Интерполу - но и его следы тем не менее теряются в дебрях политических интриг. Адвоката, который предоставил свое ранчо бандитам, после того, как они “съехали” из имения Бронсеадо, выпустили под залог, но его даже не судили. Судили бандита Гуларта, приговорили его к тюремному заключению, но по каким-то непостижимым бразильским законам его вскоре из тюрьмы также выпустили, предоставив возможность замаливать свои грехи в домашних условиях. Из всех замешанных в этом уникальном деле от правосудия увернулись все, по-настоящему пострадал только грек Такапулос.

...Такапулоса, рассмотрев все обстоятельства его участия в этом деле после долгих совещаний, приговорили к семи годам тюремного заключения за подделку денежных чеков. Вот уж поистине справедливое правосудие! В этой стране оказалось возможным выпустить из тюрьмы самого главного истязателя, вина которого была видна невооруженным глазом, но тем не менее никто и не собирался против этого решения протестовать. А вот мелкого (по доказанным, конечно, фактам) мошенника, главного свидетеля и потерпевшего по делу которого отыскать так и не удалось, засадили за решетку по полной программе!

Но дело, конечно, не в этом. Самую главную проблему тогда решить так никто и не смог. До сих пор неясно, где находится алмаз “РИТЦ”. Некоторые даже сомневаются в том, а был ли алмаз вообще?

Несомненно, был. Иначе не заварилась бы вся эта каша. Во-первых неизвестно, ГДЕ скрывается одно из самых главных действующих лиц - еврей Яков Мозес. На суде на все расспросы о предположительном местонахождении своего подельщика Такапулос ответить не пожелал.

Следующий участник эпопеи - потерпевший гарримпейро Эдуардо Малино. По сообщениям бразильской таможни, человек с таким именем и соответствующей описаниям внешности за неделю до слушаний парламентской комиссии пересек границу соседнего Уругвая и был таков. Возможно обвинения против него в попытке сокрытия алмаза выглядят смехотворными и только ради этого родину не покидают - значит, были основания более веские.

КАКИЕ?..

Базилис Такапулос - самое главное действующее лицо, и можно несколько сомневаться в том, чтобы он каким-то образом умудрился уступить свой камень обманутому им и настигнувшему его в Греции Мозесу. Вполне возможно, что Мозес его в Греции даже не встречал - это было бы слишком неправдоподобно. Тем более, что ни жена Такапулоса, ни он сам, сидящий в паршивой бразильской тюрьме, удрученными и потерянными от свалившегося на их головы несчастья никак не выглядели. Ходили устойчивые слухи о том, что во время посещения Такапулоса женой в тюрьме один из надзирателей, подслушавших разговор, услышал, как грек шепотом сказал своей жене такие слова: “Эти семь лет нужно продержаться... А потом мы заживем в достатке и без забот!”

Грек отсидел в бразильской тюрьме все положенные семь лет, но после выхода из нее все его следы теряются. Неизвестно, остался камень за ним, или нет - если бы он его продал, то об этом стало бы наверняка известно. Но любой алмаз можно расколоть на множество частей и продать эти части не привлекая ненужной к этому шумихе, и в таком случае мир никогда не насладится красотой “РИТЦА”.

...Через несколько лет после описанных событий достоянием бразильских журналистов стала информация о еще одном действующем лице этой истории - это бывший напарник Малино, гарримпейро Антонио Родригес. Согласно этой информации, этот самый Родригес покинул прииск буквально на следующий же день, как Малино появился в Рио-де-Жанейро в закусочной у Такапулоса. В 1971 году выяснилось, что необразованный прежде старатель оказался владельцем роскошной виллы в Форталезе, что на севере Бразилии, и у него, как выведали пронырливые газетчики, многомиллионный счет в национальном банке, но что самое пикантное, так сказать - это то, что вилла Родригеса официально так и именуется “РИТЦ”. Совпадение? Или следствие? Возникает вопрос - если владельцем алмаза “РИТЦ” стал именно Родригес, то каким таким загадочным образом он к нему попал?

На этот вопрос, как и на многие другие, связанные с этой неприглядной историей, нет ответа и сейчас, даже спустя треть века...

Конец

ПРИМЕЧАНИЯ

1. В 1905 году в ЮАР был найден алмаз весом в 3106 карат (около 600 грамм) - это знаменитый “Куллинан”, но вскоре он был разделен на два крупных бриллианта (“Кулиннан-I” (“Звезда Африки”) - 530 карат и “Кулиннан-II” - 317 карат) и 103 мелких. Рокфеллеру же, по всей вероятности, был нужен алмаз, который составил бы после обработки бриллиант весом не менее 2000 карат.

2. Рио-де-Жанейро был столицей Бразилии до 1960 года, сейчас столицей Бразилии является специально спроектированный и построенный для этого город Бразилиа.

*******************************************************

Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ

Глава 5

СЧАСТЛИВЧИК БАНДЕРАС

Как-то один археолог произнес слова, ставшие впоследствии бессмертным девизом для любого археолога на свете:

“Клад - понятие относительное. Для археолога медная пуговица или мушкетная пуля подчас важнее целого сундука с монетами. Отыскивая реликвии, я порой меньше всего думаю об их рыночной стоимости”.

Если поглядеть на это изречение, так сказать, с “фасада”, то в справедливости заложенного в нем утверждения сомневаться нисколько не приходится. Любой ребенок знает истину, гласящую о том, что счастье вовсе не в деньгах. Но ведь и книги о кладах и сокровищах пишутся вовсе не для археологов-бессребренников, которых ни хлебом ни корми, ни богатства не дай, а дай только порыться на морском песке или речном иле подальше от берега в поисках медных пуговиц да пуль от мушкетов... В этом плане вспоминается знаменитый исследователь морских глубин Николас Роллинз, который в погоне за личным богатством не забывает и о нуждах археологической науки. Все свои находки этот классический кладоискатель тщательно сортирует, затем при помощи компетентных и высококвалифицированных консультантов отбирает то, что представляет научную ценность и по льготным ценам уступает эти вещи серьёзным музеям. На драгоценные же безделушки он наоборот, взвинчивает цены, реализуя их через всякого рода аукционы антиквариата, действующие во многих странах мира. В последние годы поговаривают о том, что Роллинз вознамерился открыть свой собственный археологический музей, на создание которого он выделяет огромную даже по стандартам богатых кладоискателей сумму - 50 миллионов долларов. Однако следует ожидать, что к его начинанию присоединятся и многие другие состоятельные личности.

Не каждому кладоискателю удается найти сокровища. Но очень и очень редки в природе те счастливчики, которые заполучили огромные богатства с морского дна без особых, как говорится, усилий. Беспрецедентен случай, происшедший с неким Александром Бандерасом - португальским студентом, который не смог продолжать учебу в университете из-за недостатка необходимых для этого средств. Послонявшись сезон по фермам в окрестностях Лиссабона в тщетной попытке заработать денег на следующий семестр, Бандерас плюнул на учебу (временно, конечно) и решил завербоваться рабочим в экспедицию известного французского океанолога Ива Монпелье, который как раз готовился к отплытию в Индийский океан для изучения путей миграции слоновых черепах. За те несколько месяцев, что Бандерас провел в экспедиции, он в совершенстве овладел техникой пользования аквалангом и приобрел кое-какие навыки в работе со многими современными навигационными и исследовательскими приборами.

Весной 1984 года Бандерас вернулся в Португалию, и к тому времени он уже был на всю жизнь отравлен морской романтикой. Во время следующего похода, проведенного в экспедиции другого океанолога - Дина Мортимера - молодой человек познакомился с испанским матросом Мигелем Хунтой, который и просветил начинающего морского исследователя насчет теории и практики кладоискательства. Рассказы этого самого Мигеля сыграли решающую роль в окончательном выборе профессии для Александра, который до того, как стал работать океанологом, изучал в Лиссабонском университете международное право. Теперь он не думал уже ни о каком праве, а твердо решил для самого себя, что обязательно станет кладоискателем.

К счастью для бывшего студента, Мигель-матрос был не простым пересказчиком всевозможных морских баек, он и на самом деле был знаком с основами кладоискательской науки, причерпнутыми из обширной литературы, которая попадалась ему в руки. Рассказывая Бандерасу про клады и кладоискателей, он внушил ему устойчивую мысль о том, что поиски кладов надо начинать не с приобретения акваланга и прочих принадлежностей для подводного плавания, а с тщательного изучения всевозможных архивных документов, касающихся истории гибели выбранного для исследования объекта. Бандерас в достаточной степени усвоил эту истину, и потому в декабре того же, 1984 года он вернулся в Лиссабон с твердым намерением провести зимний сезон за изучением архивов своего родного университета и прочих хранилищ документов, связанных со всемирным мореплаванием... Он уже обладал достаточной суммой денег для этого, и потому имел веские основания рассчитывать хоть на какой-нибудь, пусть даже самый скромный, успех. Параллельно он связался с некоторыми признанными в истории мировой археологии авторитетами, в частности с Робером Стеньюи и Монте Маркэмом, которые без излишних раздумий согласились оказать Бандерасу в его изысканиях посильную помощь.

Однако настоящая удача поджидала молодого исследователя-энтузиаста вовсе не в архиве. Как ни странно (хотя и вполне закономерно), она повстречалась ему в одном из кабаков Лиссабона в лице старого отставного матроса португальского рыболовного флота Хулио Жераиса. За кружкой пива осоловевший от спиртного Жераис с добродушной улыбкой на простоватом лице поведал Бандерасу немного странную историю о том, как давным-давно, когда молодой еще тогда рыбак промышлял треску в южной части Индийского океана в районе островов Сен-Поль на португальском рыболовном судне “Рио-Негро”, то явился свидетелем того, как в прибрежных водах одного из скалистых островов терпела бедствие одна австралийская яхта.

Как только португальцы увидели тонущий корабль, они немедленно пошли ему на помощь. Однако погода не благоприятствовала спасательным работам - ураганный ветер, сильное волнение и сгущающаяся темнота не позволили им этого сделать. Опасаясь наскочить на коварные в этом районе и в это время суток рифы, “Рио-Негро” ушел в бушующее море переждать ночной шторм. А утром, когда ветер и волнение стихли, рыбаки высадились на острове Жюи, возле которого затонула виденная накануне яхта, в надежде отыскать спасшихся. Они и на самом деле нашли там умирающего моряка с яхты, остальные, по словам потерпевшего, погибли в морской пучине вместе с обломками корабля. Несчастному, несмотря на немедленно предоставленную помощь, уже ничем нельзя было помочь. Он скончался от полученных травм и от переохлаждения, но перед тем, как окончательно испустить дух, тайком от других передал Жераису какую-то карту и наказал ему ни в коем случае никому эту карту не показывать. Жераис, однако, не послушал его совета, и отдал карту своему капитану. Когда австралийский моряк умер, его хорошенько обыскали, а потом закопали на галечном берегу под скалами гораздо выше линии самого сильного прибоя, что б штормовые волны не разворотили могилу.

Умерший моряк являлся старшим помощником капитана яхты, которая называлась “Канберра”. Об этом стало ясно из найденных при нем документов, потому что перед смертью австралиец ничего толком не успел объяснить. Карта, которую он передал Жераису, являлась вырванным листом из лоции. На этом листе было нанесено побережье малоизвестного острова Баджунга, который расположен в территориальных водах Мадагаскара. Оборотная сторона листа была исписана непонятными схемами и формулами, похожими на математические, но явно относящиеся к Баджунге. Ни капитан, ни кто другой, кому он показывал карту, ничего во всем этом не поняли. Как только моряка предали земле, поисковая команда вернулась на свое рыболовное судно, но тут кто-то заметил, что волны прибили к берегу тяжелый деревянный ящик. Заинтригованный капитан приказал повернуть обратно и снова высадить на берег спасательную партию. Когда ящик с превеликими трудами вытащили из воды и вскрыли его, то глазам моряков открылось зрелище более чем потрясающее...

Жераис поведал Бандерасу о том, какое впечатление на него произвела увиденная картина. Ящик больше чем наполовину был загружен золотыми слитками. Учитывая размер ящика, в нем находилось не менее тонны груза, и на плаву он держался только благодаря воздушному мешку, заключенному в нем, да еще поразительной легкостью древесины, из которой был сделан. Когда ящик переправили на корабль, капитан собрал импровизированный консилиум, на котором было решено золото разделить поровну между всеми членами экипажа и ни в коем случае не уведомлять французские власти (острова Сен-Поль принадлежат Франции). Это решение не встретило ни единого возражения. “Рио-Негро” покинул негостеприимные воды “ревущих сороковых” и направился прямиком в Португалию.

Однако Жераису так и не довелось вступить во владение своей части найденного богатства, как не удалось этого сделать ни одному моряку с “Рио-Негро”. У берегов Южной Африки маленький корабль был настигнут штормом и затонул вместе с доброй половиной экипажа. Вторую половину в составе 15 человек несколько суток носило по разбушевавшемуся океану в полузатопленном баркасе, пока его не вышвырнуло на берег неподалеку от Кейптауна. И хотя все золото утонуло вместе с кораблем, Жераису удалось отобрать у капитана карту, которую ему передал умерший австралиец, и потому он с полным правом мог рассчитывать на новую “порцию” сокровищ. Он был уверен в том, что на погибшей “Канберре” находится большой груз золота, вывезенного ею с Мадагаскара, где оно когда-то было запрятано пиратами. Конечно, Жераис прекрасно понимал, что сокровищ на этом острове Баджунга может уже и не быть, что все они скорее всего находятся на погибшей “Канберре”... Но ему не хотелось в это верить. Он искренне надеялся на то, что с помощью подвернувшейся карты ему удастся отыскать весьма и весьма богатый клад. Не зря же ведь моряк с утонувшей яхты так боялся, что карту увидит кто-то посторонний, кто-то, кому видеть ее совершенно не полагалось. И почему выбор австралийца пал именно на Жераиса? В чем тут была загвоздка, португалец даже не задумывался, он размышлял только о том, что карту эту всегда можно выгодно продать какому-нибудь богатому искателю приключений, а на вырученные деньги снарядить экспедицию к островам Сен-Поль на поиски НАСТОЯЩЕГО клада.

Однако только сказка быстро сказывается, и розовым мечтам Жераиса таки не суждено было сбыться. Оба его плана провалились с треском. Как моряк ни старался. А расшифровать нанесенные на оборотной стороне надписи он не смог. Затем он почти тридцать лет потратил на то, чтобы попытаться сбыть карту с рук долой, но всего его попытки окончились ничем. Правда, в конце концов он получил за эту карту кое-какую сумму от какого-то полунищего наивного мечтателя, но этих денег Жераису хватило только на хорошую попойку в честь произведенной сделки. Настоящих богачей не интересовали карты, подобные той, что была у Жераиса, им подавай старые пиратские планы, документы, заверенные десятками всевозможнейших экспертов, да что б в них не было никаких головоломок.

Серьёзные исследователи тоже не проявили к предлагаемой карте интереса. Все без исключения считали, что Мадагаскар - не самое подходящее место для поисков кладов, и карта Жераиса - всего лишь грубая подделка, рассчитанная разве что на деревенских дураков. Рассказу португальца о “Канберре” тоже никто не верил, и вся затея моряка катилась в тартарары. Так португалец тынялся по всему свету, нанимаясь матросом на самые разные корабли, пока в лиссабонском кабаке ему не подставил свои благодарные уши Александр Бандерас.

На Бандераса, в отличие от многих и многих других, рассказ произвел неотразимое впечатление, он поверил старику безоговорочно, и отчасти потому, что почувствовал в этой встрече некий дар судьбы, предоставившей в его распоряжение великолепный шанс испытать свои силы на новом, но таком желанном для него поприще. И правда - в этой истории присутствовали абсолютно все компоненты, необходимые, согласно преподанной Мигелем Хунтой науке, компоненты, необходимые для успешного начинания в первую очередь: и карта (правда, только ее копия, но в достоверности которой ему лично сомневаться не приходилось), и четко обозначенное место катастрофы, и даже правдоподобно красочный свидетельский рассказ о происшедших событиях... Да и сам свидетель, несмотря на потрепанный от невоздержанной моряцкой жизни вид, стоил еще довольно немало...

Короче, Бандерас твердо решил не упустить свой шанс и развил кипучую деятельность. За несколько недель ему удалось сделать то, чего за тридцать лет не смог добиться бедный Жераис - молодой португалец заинтересовал открывающимися перспективами трех богатых американских студентов, которые учились в Лиссабоне, и с их помощью организовал некую компанию по добыче сокровищ, покоящихся в море у острова Жюи. Руководствуясь советами именитых исследователей, он снова погрузился в архив, приступив к изучению истории Мадагаскара, и в частности острова Баджунга. Ему довольно быстро удалось напасть на след французского пирата по имени Оливье Вассер, который немало поразбойничал в водах Индийского океана в самом начале ХVIII века. Конец этого пирата был закономерен - в 1730-м году Вассера схватили французские колониальные власти и после скорого суда повесили на рее корабля. Произошло это печальное для пирата событие на острове Реюньон, принадлежащем Франции, и который находится не так уж и далеко от Мадагаскара - всего в 700 километрах, или в двух днях ходу при попутном ветре. Легенда гласит, что перед тем, как его вздернули, Вассер выхватил из кармана листок с нарисованной на нем картой неизвестного острова и кинул его в толпу, которая пришла поглазеть на казнь. И последними словами пирата якобы были такие:

“Все мои несметные богатства достанутся тому счастливчику, который сумеет расшифровать, что здесь написано!..”

С тех пор прошло более четверти тысячелетия, но сокровища пирата, местоположение которых якобы обозначено на карте (и зашифровано так, что б соискателям жизнь медом не показалась), никто так и не отыскал. Правда, компетентные историки всех мастей вполне определенно считают, что клад этот зарыт вовсе не на Мадагаскаре, а на одном из расположенных гораздо севернее Сейшельских островов, но в университетском архиве Бандерас напал на еле заметный, но довольно устойчивый след, ведущий вовсе не к Сейшелам, а именно к Мадагаскару, и именно к острову Баджунга...

Параллельно помощники Бандераса отправились в Австралию, чтобы навести справки о разбившемся в 1957 году у островов Сен-Поль яхте “Канберра”. Получив доступ к архивам австралийского Ллойда (*1), исследователи с немалым для себя удивлением обнаружили, что “Канберра” не фигурирует в списках австралийского флота с 1949 года, когда она пропала без вести вместе со своим хозяином, капитаном Филеасом Гривенбором во время прогулочного рейса из Аделаиды в Сингапур.

Это было очень странно. Но больше помощники Бандераса в Австралии как ни старались, а разузнать ничего не смогли. Поиски пришлось перевести непосредственно на Мадагаскар, но и там они успехом не увенчались. Официальные власти и слыхом не слыхивали о “Канберре”, по крайней мере с начала ХХ века, когда была создана более-менее прилично функционирующая пограничная служба, судно с таким названием в территориальные воды Мадагаскара не заходило. Бандерас понял, что ему посчастливилось напасть на след еще одной какой-то тайны. Это еще больше подогрело его энтузиазм, который не разделили, однако, соучредители кладоискательской кампании. Компаньоны Бандераса всерьез опасались, что все эти тайны и загадки, сопутствующие основному мероприятию, не позволят добраться до сокровищ, которые им были обещаны.

Тем временем к организованному кладоискателями консорциуму присоединились еще несколько состоятельных членов, увеличив его капитал до такой суммы, которая позволяла наконец снарядить к островам Сен-Поль экспедицию, оснащенную самым современным оборудованием для поиска затонувших кораблей на дне мирового океана. Над названием компании португалец не мудрствовал лукаво. Он назвал все предприятие своим именем, также он назвал и корабль, купленный в Америке и приспособленный для целей экспедиции лучшими мастерами своего дела. Перед тем, как отправиться в “ревущие сороковые”, Бандерас посетил Баджунгу, чтобы попытаться отыскать следы тайника по карте, хотя понимал, что весь клад скорее всего находится на борту утонувшей “Канберры”. Он не разделял уверенности Жераиса, который к этому времени стал его первым помощником, в том, что на Баджунге еще осталось чем поживиться после “Канберры”. Но Бандераса влекло на этот остров так сильно, что он не был в состоянии этому желанию сопротивляться. Ему до смерти захотелось понять, чем именно руководствовались пираты, выбирая тайники для своих сокровищ. Конечно, Бандерас мечтал разбогатеть, но прежде из чистого научного интереса ему нужно было разрешить вопрос - откуда же все-таки взялись сокровища, которые за 30 лет до этого погрузились на дно моря так далеко от Мадагаскара... Откуда взялась карта, и зачем она ВООБЩЕ? Кто нанес на нее эти таинственные знаки и формулы? И для чего? Бандерас не в состоянии был их расшифровать.

...Документально известно, что Оливье Вассер обладал богатствами очень значительными. В 1721 году во время очередного своего пиратского рейда Вассер обнаружил, и после долгого и упорного боя с эскортом захватил португальское судно “Беджи Дат Капп”, на котором из Индии в Португалию переправлялись огромные запасы золота, серебра, бриллиантов и прочих ценностей, и которые верховная знать колониальной администрации награбила более чем за 200 лет своего владычества в этой стране. Для того, чтобы хоть приблизительно оценить размеры захваченного пиратами богатства, достаточно сказать, что когда сокровища стали делить между членами экипажа, то даже самый захудалый матрос получил в руки по 25 тысяч золотых (!) монет, и в придачу к этому еще 142 алмаза. Такой добычей с о д н о г о захваченного корабля не всегда мог похвастаться даже самый удачливый капитан.

Вот теперь можно представить себе, какой куш тогда огреб сам Вассер. За девять последующих лет знаменитый пират награбил сокровищ стоимостью примерно на 35 миллиардов долларов, и приведенная тут цифра, в которую с первого раза трудно поверить - плод многолетних исследований самых компетентных историков, которые изучили биографию Оливье Вассера до мельчайших, насколько им позволили сохранившиеся документы, подробностей.

...Когда Бандерас прибыл на Баджунгу, он сразу же организовал вглубь острова поисковую экспедицию. Он трезво рассудил, что разграбленный тайник по оставленным на острове следам отыскать будет несложно, и он не ошибся. Сначала исследователи обнаружили на северном берегу импровизированную пристань для шлюпок (или катеров), сваи которой насквозь прогнили от времени. От пристани в джунгли вела относительно хорошо утоптанная когда-то, но сейчас сильно заросшая тропической растительностью тропа. Баджунга - небольшой островок, в диаметре он имеет всего десять миль (18 километров), но гора, из которой он по большей части состоит, оказалась очень высока. Тайник располагался почти на самой ее вершине, в кратере давно потухшего вулкана, где путешественники обнаружили множество глубоких и запутанных пещер. Следы давней экспедиции уверенно привели Бандераса именно в ту пещеру, какую нужно, и тут его ждало ошеломляющее открытие!

Вся пещера оказалась битком набита сокровищами. Деревянные ящики и сундуки с золотом и драгоценностями громоздились один на другом, и пещера скорее походила на старинный портовый склад, нежели на “тайник Али-Бабы”. Бандерас и его товарищи совершенно обалдели от увиденного, они открывали сундук за сундуком, ящик за ящиком, и никак не могли поверить в то, что эти богатства свалились на голову именно им. Придя немного в себя, исследователи осмотрели соседние пещеры, оказавшиеся пустыми, и поняли, что найденные ими сокровища - это только часть того, что хранилось в этой горе когда-то... Бандерас поразмыслил, и выдвинул не лишенную оснований версию о том, что сундуки и ящики, которые он только что нашел, просто не поместились в трюмах “Канберры”, и не случись с этим кораблем тогда катастрофы, очевидцем которой стал ликующий ныне Жераис, то рано или поздно австралийские кладоискатели вернулись бы на Баджунгу и забрали их тоже. Но тут же возникал другой вопрос: почему же тогда за 30 с лишним лет оставленное так открыто, не замаскированное даже для проформы, богатство не было обнаружено другими людьми? Хоть Баджунга - остров и необитаемый, но судя по некоторым признакам, время от времени он посещается рыбаками, а может и охотниками. К тому же он лежит всего в нескольких десятках миль от побережья Мадагаскара, и на него так просто попасть кому бы то ни было...

Все это было странно, но кладоискатели во главе с Бандерасом над этим тогда голову долго не ломали. Они стали грузить драгоценности на корабль, а когда все было сделано, и официальные малагасийские власти составили и подписали необходимые для вывоза ценностей бумаги, Бандерас сделал попытку обследовать остров более тщательно.

Однако, как он ни старался, а получить ответы на все свои вопросы так и не смог. Наоборот, загадок только прибавилось. На противоположной стороне острова, в глубине песчаного пляжа Бандерас обнаружил остатки некогда разбитого тут лагеря, и этот лагерь мало походил на лагерь рыбаков или охотников. На берегу валялась разломанная и засыпанная песком моторная лодка, в баке которой еще оставался бензин, под деревьями были разбросаны куски брезента, в которых Бандерас опознал разорванные зачем-то палатки. При более тщательном обследовании было найдено значительное количество разнообразных предметов, начиная с лопат, кирок, заступов, и кончая тарелками для еды и чашками для питья. Бандерас начал подозревать, что это имущество какой-то давней экспедиции, и было ясно, что экспедиция эта была явно не этнографической. Самая интересная находка, объяснившая главное, случилась в самом конце поисков - среди всех этих вещей Жераис отыскал маленький водонепроницаемый сейф, в котором после того, как его взломали валявшимся рядом ломом, обнаружился... оригинал карты, проданной им когда-то начинающему кладоискателю!

Дело еще больше запутывалось. Было ясно, что эта экспедиция появилась на Баджунге именно в поисках вассеровских сокровищ, но вот к у д а подевались сами кладоискатели - этого многообразные следы, оставленные ими на пляже и в джунглях неизвестно сколько лет назад, объяснить совершенно не могли. Официальные власти заявили, что и понятия не имеют об этих девшихся неизвестно куда пришельцах.

Бандерас, как ему сильно не хотелось разрешить интригующую загадку, более затягивать свое пребывание на Баджунге не мог. Покончив с юридическими вопросами, сопровождавшими его вступление во владение таким богатством, он стал обладателем сокровищ, которые оценивались почти в 50 миллионов долларов. Малагасийцам, к слову сказать, досталась большая часть, и потому благодарные африканцы пожелали Бандерасу почаще посещать прибрежные воды Мадагаскара с визитами, подобными этому...

Все полученные средства удачливый кладоискатель решил пустить на поиск и подъём сокровищ с затонувшей “Канберры”. В ноябре 1985 года, как раз в преддверии лета, приходящегося в южных широтах на осенние, по северным меркам, месяцы, экспедиция кинула якорь у острова Жюи, в водах которого почти 33 года назад погибла “Канберра”. Главным советником и экспертом в этих изысканиях выступал Хулио Жераис, являвшийся единственным имеющимся в распоряжении Бандераса живым свидетелем той катастрофы. От его памяти и верного глаза сейчас зависела не только продолжительность поисков места гибели яхты, но и вообще судьба всей экспедиции. В тех широтах, в которых расположен остров Жюи, погода - весьма капризная штука даже летом, и ясных, погожих дней в году, пригодных для проведения погружений водолазов на морское дно, набирается не так уж и много.

Но старый моряк не подвел. Он быстро отыскал по каким-то чудом запомнившимся ему ориентирам то место, где когда-то морскими волнами на берег был выкинут ящик с золотом. На берегу даже отыскался кусок деревянной крышки с того ящика, и забытый матросами между камней ломик, которым он был вскрыт. Еще через два дня аквалангисты во главе с Бандерасом отыскали остатки “Канберры” - она покоилась у северной кромки барьерного рифа, на который наскочила, причем на вполне доступной глубине, не превышающей 50 метров. Всё вроде бы шло хорошо, но на следующее утро после обнаружения места захоронения “Канберры” произошла досадная трагедия. Незадолго перед рассветом выпал за борт и утонул Хулио Жераис...

В ту ночь на корабле Бандераса решили отметить успешное начало поиска затонувших сокровищ, и гибель старого следопыта-рыбака была вызвана неумеренным потреблением им на этой вечеринке спиртного, однако происшествие это имело далеко идущие последствия. Для расследования инцидента из Франции немедленно прибыл полицейский комиссар, который почти сразу же заявил, что в несчастный случай не верит, и подозревает, что произошло преднамеренное убийство. Французская администрация Южных островов расторгла контракт, заключенный с Бандерасом на подъем сокровищ “Канберры”. После этого полицейский комиссар повел себя довольно-таки странно: вместо того, чтобы начать немедленно опрашивать экипаж, он предложил “до выяснения дополнительных обстоятельств” экспедиции покинуть французские владения. Больше полугода тянулось это дело, и когда кладоискателям наконец объявили, что дело решилось в их пользу и разрешение на проведение операции вновь было получено, то произошла новая незадача: аквалангисты Бандераса, как ни старались, никаких следов “Канберры” отыскать не смогли. Это было не просто странно. Это было очень подозрительно.

После недолгих раздумий Бандерас решает поскорее свернуть все работы, и никому ничего не объясняя, отбывает в Португалию. Несмотря на настойчивые просьбы, требования и даже угрозы своих компаньонов продолжать исследования, он распускает кладоискателькую компанию, забирает причитающуюся ему по контракту половину концессионных денег и исчезает “с горизонта”. Его вчерашние сообщники пытаются организовать новую компанию по поиску и добыче кладов “Treasures & Adventures”, даже развивает кипучую деятельность, однако кишка у них оказывается гораздо тоньше, чем у самого Бандераса - поднять такое ответственное и трудоемкое предприятие без идейного вдохновителя просто невозможно. Так и не отыскав за десять месяцев ни одного, даже самого захудалого, клада, и даже не имея представления о том, где его искать, бывшие компаньоны португальца разочаровываются в своем выборе и следы их теряются навсегда.

Эта история интересна для нас как яркий пример для того, насколько переменно кладоискательское счастье. Будь Бандерас постарше и обладай более основательной теоретической подготовкой, подобно Стеньюи или Клиффорду, он наверняка добился бы результатов гораздо более впечатляющих. Но парень совсем незадолго до своего первого триумфа был простым студентом. И невзирая на минимум практического опыта, он за несколько месяцев стал обладателем состояния настолько значительного, что мог бы на него купить, вероятно, весь лиссабонский университет со всеми его профессорами и студентами в придачу. Если бы не досадная смерть Жераиса, которой пока нет никакого более-менее убедительного для самого кладоискателя объяснения, как и объяснения тому, куда делась полузасыпанная песками “Канберра”, пролежавшая до этого на одном месте целую треть века, состояние Бандераса, возможно, достигло бы таких размеров, что он автоматически вышел бы в разряд самых богатых людей на земле. Однако этого не случилось. В мире стало на одну Тайну больше - это так называемая “Тайна “Канберры”, которая пополнила своим присутствием пресловутую “ВСЕМИРНУЮ АНТОЛОГИЮ ТАЙН и ЗАГАДОК ВСЕХ ВРЕМЁН И НАРОДОВ МИРА”...

Однако Александр Бандерас, как оказалось, оружия отнюдь не сложил. Ещё бы! Почти десять лет все полагали, что удачливый португалец решил удовольствоваться своими миллионами, но месяц назад в “NEW-YORK TIMES” проскользнуло небольшое сообщение о том, что Бандерас вовсе не исчез с горизонта навсегда, как об этом все думают. В интервью с журналистами Бандерас сообщил, что все эти годы провел в архивах чуть ли не половины стран мира, и стал обладателем интересных, а в некоторых случаях и ключевых сведений о самых значительных кладах, которые когда-либо на свете существовали, и до сих пор не найденных. В первую очередь это касается испанского галеона “Сан Джозеф”, затонувшего у побережья Кубы в 1603 году на глубине около 400 метров и несшего в своих вместительных трюмах драгоценного груза на сумму свыше 50 миллиардов (!) долларов. На сообщение Бандераса тотчас откликнулись некоторые известные исследователи, а также миллионеры, сразу же пожелавшие стать его компаньонами. Среди них оказался и Джон Летткок, напавший в свое время на след знаменитого клада, вывезенного когда-то англичанами из Египта и затерявшегося вследствие политических и прочих интриг где-то в Испании. Работы по поиску “Сан Джозефа” намечается начать летом этого года. Для этого в Лиссабоне, на время ставшего символической столицей всемирного кладоискательства, формируется целая флотилия из специально оборудованных кораблей. В качестве приглашенного корреспондента туда намеревается отправиться известный американский журналист Дэйвид Удбори - биограф таких знаменитых кладоискателей, как Стеньюи и Фишер. А это значит, что не за горами книга, целиком посвященная Александру Бандерасу - самому молодому и известному из всех непрофессионалов, одержимых приверженностью к самому романтическому и изысканному в мире занятию -

ПОИСКАМ КЛАДОВ.

Конец

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Ллойд - английская страховая монополия, основанная в конце XVII в Лондоне. Занимается страхованием кораблей и прочего имущества, наблюдает за постройкой морских торговых судов, присваивает им класс, ежегодно издает списки судов морского торгового флота всех стран с указанием порта приписки и прочих данных (“Регистр судоходства Ллойда”). Имеет филиалы во всех странах мира.

*******************************************************

Книга Первая

ПО СЛЕДАМ НЕНАЙДЕННЫХ СОКРОВИЩ

КОКОСЫ НА ВЕС ЗОЛОТА

…Теперь самое время рассказать о наиболее известном на нынешнее время кладоносном острове, так сказать, самом “хрестоматийном” в истории кладоискательства - о знаменитом острове Кокос. Без упоминания об этом клочке суши не обходится ни один даже самый захудалый труд о кладах и кладоискателях, даже само его название стало именем нарицательным. И дело даже не в том, что на этом острове спрятаны какие-то несметные богатства... Богатств там, кстати, никогда не находили, а если и находили, то официально об этом ничего не известно. А знаменит Кокос скорее тем, что за последние 150 лет его истории на острове побывало несметное количество кладоискательских экспедиций - всего больше пятисот. Если выразить это лаконичным языком беспристрастной статистики, то получается, что каждый из этих ста пятидесяти лет на Кокосе высаживалось по три экспедиции, или же по экспедиции каждые четыре месяца. Для необитаемого острова это весьма необычная цифра, не правда ли?

Остров Кокос находится на самом, так сказать, краю Земли - в восточной части Тихого океана, вдали от всяких морских путей и в зоне постоянных морских штормов. Он представляет собой скалистый пятачок в пятистах километрах от побережья Коста-Рики, которой, кстати, и принадлежит. Если говорить о размерах этого острова, то особо похвастаться ему тут нечем - длина его составляет четыре мили, а ширина - две. Скалы, из которых состоит остров, поражают своей высотой и неприступностью, и везде где можно покрыты буйными тропическими джунглями, насыщенными и перенасыщенными всякими смертельно опасными для человека ползучими гадами и насекомыми. В северной части острова имеются две более или менее пригодные для высадки с кораблей бухты, с остальных же сторон Кокос неприступен, как средневековая крепость палестинских крестоносцев. В нынешнее время на острове располагается охраняемый коста-риканским правительством заповедник флоры и фауны, и потому приток новых кладоискателей в наши дни катастрофически ограничился.

История этого неприметного до определенных пор острова начинается в те давние времена, когда только-только начинала твориться новая история всего латиноамериканского континента. Как все прекрасно знают, тогда, почти в самом начале прошлого столетия, народы пятнадцати испанских колоний, вдохновленные недавним примером братских народов бывших английских колоний в Северной Америке (то есть США), а также Гаити, где восставшим народом был положен конец французскому колониальному господству, поднялись на борьбу против жестокого ига зажравшихся вельмож. Освободительная война разгорается во всю силу от Тихого океана до Атлантического, от Карибского моря и до Магелланова пролива. Испанские войска терпят от плохо вооруженных, но вдохновленных великой идеей повстанцев одно позорное поражение за другим. Но Лима, столица так называемого Перуанского вице-королевства, до поры до времени неприступна для восставших. Тогда аргентинский генерал Хосе Сан-Мартин, возглавивший освободительное движение в ряде испанских колоний, создает из отборных гвардейских частей ударную народную армию и размещает ее на юге Перу в районе Писко для того, чтобы после основательной подготовки двинуться оттуда в последнее наступление на помощь восставшим, осадившим Лиму...

Испанские генералы и вельможи, а также высшее католическое духовенство, всеми силами способствовавшее жестокому насилию, творимому колонизаторами над простым народом, насмерть перепуганы таким развитием событий. Они прекрасно понимают, что историю вспять не повернуть, и грядет их смертный час. У них еще свежи в памяти ужасные события, сопутствовавшие Великой Французской революции в Европе, они прекрасно осведомлены о той участи, которая постигла французскую знать в то кровавое для монархии время. Повстанцы полны решимости разделаться со своими угнетателями, и разделаться с ними с той же жестокостью, и потому испанцы в спешке покидают свои замки и поместья, они без промедления устремляются в Лиму, под защиту многочисленных пушек ее крепости и артиллерии войск, составлявших ее гарнизон. Естественно, вместе с ними город наводняют и богатства, которые они прихватили с собой. На короткое время Лима становится самым богатым городом в мире, если брать в расчет количество золота и бриллиантов, которыми наполнились ее склады и дворы... Однако испанцам предельно ясно, что Лима для них - лишь временное убежище, и потому надо сматываться из Америки как можно скорее и как можно дальше. Армия прославленного Сан-Мартина уже в каких-нибудь двухстах километрах от столицы, не пройдет и недели, как город падет, и тогда прости прощай не только награбленное за долгие века владычества богатство... Испанцы смертельно боялись мести восставших орд.

12 сентября 1820 года в порт Кальяо, который находится в нескольких милях от Лимы в живописной бухте на берегу лазурного океана и является как бы морскими воротами этой столицы, начали свозиться привезенные из всех концов Южной Америки сокровища. Очевидцы описывают, что такой КУЧИ сваленных вместе на пристанях богатств еще не лицезрел ни один смертный за всю историю человеческой цивилизации. Наверное, зрелище было и на самом деле потрясающим, особенно если учесть также и то обстоятельство, что сокровища в основной своей массе представляли собой не просто золото, серебро и драгоценные камни, а настоящие произведения искусства, отчеканенные и ограненные лучшими мастерами континента. Чего стоит только, например, двухметровая статуя пресвятой девы Марии с младенцем на руках - главного украшения католического храма в Лиме долгие годы. Описывать красоту и величие этой необычной статуи бессмысленно, ее изображение имеет любой музей прикладных искусств в мире, но если перевести ее ценность в доллары или фунты стерлингов, то получится цифра настолько фантастическая, что эта статуя, если она, конечно, будет когда-то найдена, окажется не по карману ни одному из этих музеев, даже таким, которые финансируются из особых государственных и межгосударственных фондов...

Итак, в тот погожий сентябрьский день на пристани Кальяо царило необычное оживление. Там было собрано крупнейшее в мире собрание произведений искусства всей Южной Америки, но кораблей, готовых вывезти эти самые произведения с мятежного континента в Испанию или на Филиппины, пока еще не было. Только к вечеру в гавани бросило якорь случайно зашедшее сюда судно “Мэри Диар”, которым командовал капитан Скотт Томпсон - человек незаурядный и много чего на своем длинном веку повидавший.

...Об этом капитане Томпсоне можно было бы написать целую книгу - об этом человеке сохранилась масса сведений, но в большинстве своем противоречивых. Официальная версия считает, что Скотт Томпсон - выходец из Шотландии и человек вполне приличный, по крайней мере его слово, как утверждают некоторые исследователи, с делом никогда не расходилось, и по английским меркам его вполне можно было считать настоящим джентльменом, что было абсолютной редкостью для капитанов судов, курсировавших в те смутные времена по всему западному побережью Америки от Аляски и до самого мыса Горн. По другой версии, которая фигурирует во многих книгах, где упоминается или ведется рассказ об острове Кокос, капитан Томпсон - кровожадный пират, который не один год наводил своими набегами ужас на жителей побережья от Чили и до самой Колумбии, и который за свою “карьеру” погубил больше душ, чем любой самый жестокий разбойник во всей истории всемирного пиратства. Обе эти версии не имеют ничего общего с действительным положением дел.

Капитана Томпсона звали вовсе не Скотт, а Диего, а Томпсон была фамилией его матери-англичанки. Родился Томпсон в Гуайякиле, самом главном порту Эквадора, и он был хорошо известен местным испанским властям, иначе эти власти ни за что не проявили бы к нему того доверия, которое и явилось затравкой ко всей этой истории. Отцом Томпсона был известный испанский судовладелец Луис Пефес, впоследствии разорившийся и умерший во время экспедиции за золотом инков в 1803 году. От отца юному Диего досталась лишь шхуна “Веритас”, позднее модернизированная, обновленная и получившая новое имя, вошедшее потом в историю - это была “Мери Диар”.

В описываемое время, то есть в 1820-м году, Томпсон-Пефес занимался обычными каботажными перевозками самых различных грузов между портами Чили и Панамы. Особого дохода ему эта деятельность не приносила, но Томпсон не унывал. Это был тихий и тщедушный на вид человек с рыжей шевелюрой, весьма далекий, на первый взгляд, от всех тех стандартов, по которым принято определять капитанов прибрежных шхун - этих властных и жестоких укротителей вечно пьяных и постоянно бунтующих по всяким мыслимым и немыслимым поводам матросов палубной команды. Но невзирая на свою непритязательную внешность, Томпсон всегда умудрялся держать своих людей в самой настоящей железной узде, и потому порядок на его корабле всегда был отменный, о чем свидетельствуют многочисленные архивные документы портовых администраций Кальяо и других портов побережья той поры, в которые входила “Мери Диар”. Словом, это был примерный человек и достойный моряк, и надо же такому было случиться, чтобы его шхуна очутилась в порту Кальяо в такой ответственный и неподходящий для честного капитана момент...

Итак, испанцы увидели, что в гавани наконец-то появился корабль, годный для немедленной перевозки части богатств, собранных на пристани. Губернатор признал в Томпсоне человека, к которому можно проявить необходимое в столь важном деле доверие, и он предложил капитану сделку. Согласно этой сделке, Томпсон должен был доставить сокровища в Испанию, и в качестве вознаграждения ему полагалась весьма солидная сумма. Томпсон с радостью принял это предложение, потому что на деньги, которые он должен был получить после выполнения ответственной работы, можно было купить несколько новых шхун и основать свою собственную судоходную компанию...

“Мери Диар” тем временем встала под погрузку, и к утру следующего дня большая часть драгоценностей уже находилась в трюмах корабля. Для охраны ценностей на шхуне тут же был размещен отряд испанских солдат, и казалось, все было готово к отплытию. Но, как видно, губернатор все же решил подстраховаться, и не рискнул отпустить “Мери Диар” без разрешения самого вице-короля.

Вице-король Перу, Хоакин Писуэла, прибыл в Кальяо только к обеду следующего дня. Ознакомившись с проблемой, он запретил выход шхуны в море без конвоя, и решил дождаться прибытия в порт какого-нибудь военного корабля, чтобы тот сопровождал сокровища до самой Испании без всяких приключений.

...В томительном ожидании прошло несколько дней. Сокровища все это время хранились на шхуне Томпсона, и маленьким невзрачным капитаном, которому уже улыбнулась крупная удача (ведь он первым перехватил такой выгодный контракт) стали одолевать более ощутимые желания. Сказочные богатства, которыми были полны трюмы его “Мери Диар”, могли лишить покоя кого угодно, и не удивительно, что вскоре голову Томпсона стали навещать мысли одна смелее другой, а потом с капитаном и вовсе стало твориться что-то ужасное. Впрочем, необходимо вспомнить, в какие именно времена разворачивались описываемые события, и все тут же станет на свои места. В те времена, как правило, насилие в человеческих отношениях было вполне закономерной нормой, и любой, даже самый добропорядочный, казалось бы, человек, в определенных условиях во мгновение ока с легкостью мог превратиться в закоренелого преступника или отъявленного пирата.

Соблазн легко, быстро, и сказочно разбогатеть в конце концов победил в капитане добропорядочного человека. К тому же Томпсон утешался мыслью, что сокровища эти уже были награбленными, и ничего предосудительного в том, чтобы отнять их у жестоких дармоедов-колонизаторов, он не видел. Как только желание овладеть сокровищами превратилось в твердую и четкую цель, ему ничего не стоило склонить на свою сторону менее щепетильного в подобных делах старшего помощника своего корабля - Инго Барсала. Вдвоем они легко заручились поддержкой еще более податливой команды, каждый член которой спал и видел, как бы набить карманы побольше да прокутить в кабаках всю оставшуюся жизнь. Сообщники разработали план и решительно стали приводить его в действие.

Дальнейшие события легко предсказуемы, и если бы даже о них не сохранилось никаких письменных свидетельств, то догадаться об их развитии и смоделировать их с высокой степенью точности не составило бы особого труда. Томпсон с помощниками приобрели в городе необходимое для намечающейся схватки количество оружия, тайком переправили его на борт корабля, и дождавшись ближайшей ночи, раздали его команде. Как только стемнело и испанцы на борту корабля потеряли бдительность, им всем быстро и тихо перерезали глотки, а тела выкинули за борт на съедение акулам. На “Мери Диар” тотчас были подняты паруса, и шхуна быстро пошла к выходу из гавани.

...Однако капитан Томпсон несколько просчитался. Совсем незамеченным выскочить из порта кораблю не удалось, так как какой-то недобитый испанец всплыл и поднял крик, услышанный на берегу. В крепости заметили подозрительное маневрирование шхуны и подняли тревогу. Испанцам очень скоро стало ясно, что невзрачный капитан Томпсон, которому они доверили все то самое ценное, что у них имелось, вознамерился вдруг их обмануть. Невезение стало для Томпсона катастрофическим, когда в гавани неожиданно появился испанский фрегат, прибывший в Перу с Марианских островов как раз для сопровождения конвоев с золотом из Америки в Испанию. Томпсону чудом удалось увернуться от фрегата, и только благодаря тому, что капитан испанского корабля и понятия не имел о причинах возникшей в гавани суматохи. Когда он кинул якорь недалеко от набережной, от вице-короля капитану поступил приказ немедленно настичь беглецов и привести их обратно в порт. Фрегат тут же пустился в погоню, однако остановить “Мэри Диар” он был не в состоянии - шхуна, невзирая на почтенный возраст, была гораздо быстроходнее, чем военный корабль, только-только вернувшийся из утомительного плавания. Не прошло и нескольких часов, как беглецы с завидной легкостью скрылись за горизонтом, и испанскому капитану оставалось лишь размышлять над тем, каким же таким способом ему еще можно выполнить задание вице-короля...

На первый взгляд, с потерей шхуны задача эта становилась невыполнимой, но капитан фрегата не был простым и банальным королевским служакой. История сохранила для нас его имя - это был Диего Раскона, и об этом человеке тоже можно было бы написать целую книгу, но цель нашего повествования несколько иная. Итак, Диего Раскона без долгих мучений придумал, как выполнить данный ему приказ в наилучшем виде, и тем самым он способствовал тому, что название острова Кокос стало самым настоящим символов несбыточных надежд для кладоискателей всего мира, и вошло в историю - прочно и навсегда!

Следует сказать, что капитан Томпсон после того, как так удачно оторвался от погони, не раздумывал долго над тем, куда именно ему держать курс со своим драгоценным грузом. Он сразу же понял, что хочет он того, или не хочет, а острова Кокос ему все равно не миновать, потому что в сложившейся ситуации это было наиболее благоприятное место для сокрытия умыкнутых им у испанцев богатств. Кокос пользовался славой мрачного и опасного места, и потому у его берегов очень редко можно было увидеть мачты какого-то корабля. Моряки всего мира предпочитали обходить этот остров стороной, и новоявленным пиратам, в которых фактически превратились Томпсон и его команда после побега из Кальяо, это обстоятельство как раз подходило. Им не были нужны сейчас лишние глаза...

Однако капитан испанского фрегата Диего Раскона также не видел больше вариантов выполнения данного ему вице-королем приказа, кроме как посетить остров Кокос. Он имел четкое представление о характере и количестве груза на преследуемой шхуне, и потому с самого начала погони был уверен в том, что Томпсон наверняка попытается спрятать сокровища именно на этом острове. Правда, на пути к нему лежал еще один клочок суши - необитаемый остров Мальпело, но Раскона прекрасно знал, что на Мальпело не рискнет высадиться ни один моряк: на этом острове не было ни одной мало-мальски пригодной для высадки бухты. К тому же он был окружен неприступными рифами, так что единственной целью предателя, по мнению испанца, в сложившейся ситуации мог быть только лишь Кокос. Капитан Раскона держал курс прямо на него, и через несколько дней погони выяснилось, что его расчеты оправдались на все сто.

Тем временем Томпсон, и не подозревая о погоне, бросил якорь в одной из двух бухт острова - в бухте Чатам. Несколько дней понадобилось команде “Мери Диар”, чтобы переправить драгоценности на берег и надежно там их спрятать. И, конечно, не сохранилось никаких письменных свидетельств того, в каком именно месте был зарыт клад, иначе не существовало бы и всей этой загадки. Когда работа была закончена, у входа в бухту неожиданно для пиратов появился хорошо вооруженный испанский фрегат. Ловушка захлопнулась. Экипаж шхуны был столь малочислен, что о сопротивлении испанцам не могло быть и речи. Бежать пиратам тоже было некуда - остров был слишком мал для того, чтобы спрятаться на нем такому количеству людей. Испанцы схватили всех пиратов и без промедления повесили их, однако сам Томпсон был нужен Расконе живым - ведь капитан был единственным, кто знал, где запрятаны сокровища...

Первоначальный допрос на борту испанского фрегата не дал никаких результатов. Томпсон понимал, что как только место захоронения клада станет известно испанцам - и он труп. Конечно, капитан вполне отдавал себе отчет в том, каким ему придется подвергнуться пыткам при последующих допросах, но он мужественно презрел все страдания ради сохранения своей жизни, и - чем черт не шутит - ради призрачной, но все же вполне реальной надежды оставить в конце концов все уворованные драгоценности за собой.

Ничего не добившись от хлипенького на первый взгляд Томпсона, испанский капитан плюнул на сокровища и перевез Томпсона в Панаму, где его тотчас поместили в крупнейшую в этом регионе тюрьму Сан-Рохас. В этой тюрьме работали опытные палачи, но, к своему немалому удивлению, они не сумели добиться от Томпсона нужных сведений. Положение палачей усугублялось еще и тем фактом, что им свыше был дан чёткий приказ: ни в коем случае не лишать Томпсона жизни, по крайней мере до тех самых пор, пока он не выложит тайну клада испанцам. Ведь если он умрет, то вместе с ним умрет и тайна. А вот это никуда не годилось. Сумма была слишком значительной для того, чтобы испанская казна так просто могла с ней расстаться...

Однако события развивались своим путём. Пока капитан Томпсон сидел в тюрьме и мужественно переносил все пытки, применяемые к нему палачами, освободительная война латиноамериканских народов докатилась и до Панамы. Передовые отряды восставших под предводительством полковника Гильермиса захватили тюрьму Сан-Рохас всего через полтора месяца после того, как туда попал Томпсон, и из нее были выпущены все узники. Испанцы бежали в Мексику, и Панама наконец перестала быть обираемой жадными захватчиками колонией. Вместе со всеми прочими узниками на свободу вышел и счастливый, добившийся своего Томпсон. Еще бы! Он не только пережил своих мучителей, но еще и оказался единственным обладателем гигантского даже по тем временам состояния. Однако со вступлением в права наследства вышла заминка. У Томпсона абсолютно не было средств на то, чтобы добраться до Кокоса, и тогда он решил действовать последовательно.

В Канаде на Ньюфаундленде у Томпсона были зажиточные родственники со стороны матери, и капитан, не раздумывая, отправился именно в этом направлении, чтобы попытаться собрать денег для организации экспедиции на остров Кокос. Однако, поселившись на Ньюфаундленде, Томпсону по независящим от него обстоятельствам пришлось задержаться на нем сначала на год, по том на второй, на третий, и так далее. До тех пор, пока он наконец смог отправиться за своим кладом, прошло ни много ни мало - 20 лет. Для этого Томпсон сговорился со своим давним приятелем, капитаном Джоном Киттингом.

Джон Киттинг являлся владельцем великолепного торгового брига “Гаттерас”, который долгое время перевозил американскую пшеницу и прочие сельскохозяйственные продукты в Мексику. В 1941 году “Гаттерас”, с Киттингом и Томпсоном на борту, выгрузился в порту Веракрус и взял курс на Тихий океан через мыс Горн. Казалось, многолетняя мечта заждавшегося Томпсона наконец осуществляется, но, как это ни прискорбно, а до конца плавания престарелый капитан не дожил. Где-то на широте островов Хуан-Фернандес у берегов Чили в сильный шторм Томпсон получил смертельную травму при экстренной уборке парусов, и через несколько дней мучений скончался. Но перед смертью он отдал Киттингу карту с обозначением места, где он когда-то закопал сокровища, вывезенные им из Кальяо в 1020 году. Киттинг принял карту. С этого самого момента и начались все его злоключения...

Капитан Киттинг, по преданию, был сообразительным малым, и он прекрасно понимал, что в этом деле ему крайне необходим компаньон, точно также, как он и сам был необходим прежде покойному Томпсону. На “Гаттерасе” он мог доверять только одному человеку - этим человеком был старший помощник Малькольм Боуг. Киттинг немедленно выложил секрет сокровищ своему новому компаньону, показал ему карту, и вдвоем они принялись составлять план дальнейших действий.

Через несколько дней, когда корабль приблизился к экватору, всей команде было объявлено, что “Гаттерас” держит курс в порт Акапулько, который расположен на тихоокеанском побережье Мексики, якобы для того, чтобы взять груз, адресованный в Сан-Франциско. В пути Боуг сделал так, что пришлось зайти и на Кокос - чтобы пополнить запасы воды. Никто ничего вроде бы не заподозрил, и когда матросы принялись наполнять сгруженные на берег бочки питьевой водой из родника, компаньоны отправились вглубь острова под предлогом пострелять дичь. У Киттинга была карта Томпсона, и с помощью нее заговорщики без труда отыскали пещеру, в которой был спрятан клад. Воспользовавшись потайным ходом, они проникли в нее. Размеры сказочного богатства поразили их, впрочем, ненадолго. Они отобрали часть драгоценностей, набили ими карманы и возвратились на корабль.

Будь Киттинг с Боугом помудрее, они разработали бы более оригинальный план добычи доставшихся им сокровищ... Но в тщетных попытках придумать что-то, чтобы обвести вокруг пальца свою команду, они попытались оттянуть выход “Гаттераса” в море под весьма надуманными и явно неубедительными предлогами. В течение нескольких дней компаньоны усиленно “охотились”, перетаскивая в карманах на корабль добытые из тайника драгоценности, но своими частыми отлучками в джунгли острова они только разожгли в команде небеспочвенные подозрения. Матросы попытались проследить за капитаном и помощником, чтобы выяснить, в чем именно тут было дело, но эта слежка провалилась - Киттинг и Боуг засекли неопытных в этих делах матросов и к своей пещере больше не ходили. Раздосадованным матросам не оставалось ничего лучшего, как обыскать каюты начальников.

И тут им повезло. Незваные следователи обнаружили в каюте капитана драгоценности и все поняли. Когда Киттинг и Боуг возвратились с очередной “охоты”, моряки схватили их и потребовали поделиться богатствами, которые, как они уже выяснили наверняка, были закопаны на острове...

Киттинг и Боуг поняли свою ошибку, но произошло это слишком поздно. Им с самого начала нужно было без промедления идти в какой-нибудь более-менее крупный порт, уволить старую команду и нанять хоть и менее опытных, зато гораздо более покладистых моряков. Однако время для упущенных возможностей, увы, прошло. Компаньонам ничего не оставалось, как согласиться с требованиями команды, поведение многих членов которой становилось все более угрожающим и не обещающим ничего хорошего.

Итак, капитан и помощник пообещали матросам, что клад будет поделен поровну между всеми членами команды без исключения. Вероятно, эти обещания выглядели довольно убедительно, потому что матросы поверили в их искренность безоговорочно, и Киттинга с Боугом даже не заперли, и даже более того - матросы устроили грандиозную попойку в честь предстоящего дележа. Воспользовавшись открывшимися возможностями, Киттинг и Боуг, дождавшись темноты, спустили одну из шлюпок “Гаттераса” на воду и сбежали с мятежного брига на остров.

Разъяренные матросы кинулись в погоню, но усилия их успехом не увенчались. Беглецов им поймать не удалось, не нашли они и пещеры с кладом... Больше недели команда прочесывала остров метр за метром, пока не убедилась в тщетности своих поисков. Тогда моряки поделили между собой найденные в каюте капитана драгоценности, после чего подняли на “Гаттерасе” паруса, предоставив Киттингу с Боугом полную свободу действий.

Итак, компаньоны остались на необитаемом острове наедине со своими сокровищами и всеми прочими напастями, которыми буквально кишел этот негостеприимный клочок суши. Очень скоро приятели начали бедствовать - у них не было оружия, чтобы добывать себе сносное пропитание. Такая жизнь продолжалась несколько месяцев, но, к сожалению, ни одного дня не было задокументировано. Чем занимались все это время Киттинг и Боуг - неизвестно, зато известно, что когда на Кокос наконец-то высадились люди с американского китобойного судна “Аляска”, бедняги Боуга в живых уже не было. Официальная версия полагает, что это Киттинг убил своего помощника, когда они не смогли поделить богатства, и многие ей верят, не осознавая всей глупости, и даже абсурдности именно такого предположения. Если Киттинг и убил Боуга, то никак не из-за богатства, размеры которого были так велики, что его хватило бы для того, чтобы на всю оставшуюся жизнь сделать счастливым население какой-нибудь не очень большой страны. Скорее всего Боуг пал жертвой укуса ядовитой змеи “боро”, которыми кишат заросли Кокоса, или еще какого-нибудь несчастного случая...

Как бы там ни было, а китобои обнаружили на острове только одного капитана Киттинга, который едва держался на ногах от истощения, и очень похожего на обезумевшего от одиночества отшельника. Американские моряки тотчас переправили капитана на свой корабль, накормили его, и стали расспрашивать о том, что же с ним все-таки приключилось. Очухавшийся Киттинг выдал китобоям версию о том, что во время плавания команда его корабля взбунтовалась, насильно завладела бригом, и высадила его, капитана, на необитаемый остров...

Американцы взяли Киттинга с собой в соединенные штаты. Незаметно от всех Киттинг вывез с острова Кокос несколько особо ценных бриллиантов из “сокровищ Лимы”, и потому будущее его было более-менее обеспечено. После возвращения с острова он поселился в Сан-Франциско, где зажил тихой и спокойной жизнью отставного буржуа. Судя по сохранившимся письменным свидетельствам, в течение всей оставшейся жизни у Киттинга не появилось даже мысли о том, чтобы возвратиться на Кокос и завладеть в с е м и богатствами. Но перед смертью, наступившей в 1949 году, Киттинг рассказал о кладе своему приятелю Джону Фитцджеральду. Этот Фитцджеральд, конечно, был совсем не прочь заполучить все эти богатства в руки, однако он попыток к этому так никогда и не сделал. Умирающий Киттинг передал Фитцджеральду и свою карту, но что-то на этой карте, судя по дальнейшей истории кладоискания на острове Кокос, уже было не так.

...Несмотря на всю шумиху, поднятую Джоном Фитцджеральдом вокруг сокровищ Кокоса и вокруг полученной им карты, никто с помощью ЭТОЙ карты сокровищ пока так и не нашел. Остается предположить только одно: не имея средств на организацию экспедиции к острову, Фитцджеральд изменил эту карту, надеясь все-таки когда-нибудь воспользоваться правильными её данными лично. Остальные версии, приводимые в официальной литературе, и гроша ломаного не стоят, особенно дожившая до наших времен версия о том, что изменения в карте сделал не Фитцджеральд, а сам Киттинг, и якобы по одной только той простой причине, что его-де терзали некие угрызения совести по поводу судьбы тех кладоискателей, которые могут последовать на Кокос вслед за ним - будто бы находка злополучного клада приведет к неоправданным человеческим жертвам. Однако как бы там ни было, а клада после Киттинга и на самом деле больше никто не видел...

По крайней мере так утверждает официальная история.

Напомню читателю, что эта самая официальная история началась с того самого момента, как болван Фитцджеральд раструбил о сокровищах Кокоса на весь белый свет. Это случилось в 1853 году, и эпицентром этого сенсационного взрыва был Сан-Франциско - крупнейший тогда американский порт на Тихом океане. И это неудивительно. В Сан-Франциско, помимо моряков с десятков и сотен заходивших в него ежедневно кораблей, околачивались толпы всякий подозрительных личностей, жуликов всех мастей, разного калибра авантюристов. Как только во всех сан-францисских газетах появились статьи про сокровища, спрятанные на Кокосе, они сразу же были дополнены сообщением некоей Мери Уэлч о том, что сокровища на острове, запрятанные там капитаном Томпсоном-Пефесом, не являются единственными.

Это заявление вызвало еще большую сенсацию, чем рассказы Фитцджеральда. Ведь теперь речь шла ни о чем ином, как о... другой части “сокровищ Лимы”, которая оставалась на пристани Кальяо после того, как Томпсон на “Мери Диар” “увёл” основную часть “сокровищ Лимы” 12 сентября 1820 года!

...Об этой самой Мери Уэлч история сохранила немного фактов. Сама она утверждала, что являлась некогда любовницей знаменитого пирата Альфонсо Белафонте, и плавала с ним на его пиратском корабле до самого 1820 года, когда он был схвачен англичанами и казнен в Коста-Рике испанцами. Об этом Белафонте в свое время ходило немало легенд и преданий, но Мери Уэлч все их опровергла, от чего личность пирата не стала менее интригующей. Уэлч заявила, что Белафонте ни кто иной, как сам... Александр Грэхем!

Александр Грэхем был кадровым офицером британского флота, и прославился в 1805 году во время знаменитого Трафальгарского сражения. Как известно, в этом сражении английский военный флот под командованием легендарного адмирала Нельсона в пух и прах разгромил объединенную франко-испанскую эскадру. Грэхем тогда был командиром брига “Девоншир”, который отличился при выполнении особо важного приказа Нельсона, связанного с отвлекающими маневрами против вражеских кораблей. Впоследствии Грэхем стал кровожадным пиратом, сначала разбойничал в водах Атлантического океана, а затем перебрался на Тихий. Он продолжил традиции официальной военной политики британского Адмиралтейства относительно испанского и французского судоходства и в мирное время. Его бриг оказался отличным военным кораблем, и на нем он одержал значительное число побед над испанцами, хозяйничавшими на западном побережье Америки.

Однако времена меняются, менялась и официальная политика Британии и других государств. Англия и Испания подписали абсолютный мир, в основных положениях которого прямо указывалось на запрещение каперства (*1) в любых проявлениях. Но Александр Грэхем и не думал менять полюбившуюся ему профессию. В сентябре 1920 года, как раз в те дни, когда “Мери Диар” под командой Томпсона на всех парусах удирала от преследовавшего ее испанского фрегата с драгоценностями на борту, “Девоншир” Белафонте курсировал у берегов Перу в ожидании возможной добычи. От своих лазутчиков пират узнал, что на пристани Кальяо скопилось огромное количество свезенных испанцами со всей страны драгоценностей, однако атаковать порт, хорошо защищенный тяжелыми пушками крепости многочисленных фортов он не решился. Белафонте дождался часа, когда в Кальяо прибыли испанские корабли, и на один из них, который назывался “Релампаго”, были погружены сокровища. Остальное было делом техники.

...Когда испанская эскадра, состоявшая из пяти кораблей, вышла из Кальяо и взяла курс на север, в Панаму, “Девоншир” смело напал на них, и в течение короткого боя последовательно уничтожил четыре испанских корабля, сопровождавших “Релампаго”. Однако в артиллерийской дуэли был смертельно ранен и пиратский корабль, и тогда Белафонте не оставалось ничего иного, как решиться на крайне безумный шаг: он направил тонущий бриг к испанскому галеону и после жаркой абордажной схватки захватил его вместе с сокровищами. Все испанцы были перебиты, и англичане стали единственными обладателями обнаруженного в трюме корабля богатства...

Дальше действия развивались точь-в-точь как в классических пиратских романах. Пираты прекрасно понимали, что для начала сокровища надо где-то припрятать, и Белафонте после недолгих раздумий приказал держать курс на остров... Кокос - единственное, по его разумению, место во всем регионе, пригодное для проведения столь ответственной операции. Не прошло и двух недель, как “Релампаго” кинул якорь во второй пригодной для высадки на берег бухте острова - бухте Уайфер. Золото было быстро выгружено на берег. Пираты разыскали в скалистых горах подземную пещеру, пригодную для захоронения драгоценного груза, и в течение суток перетащили в нее сокровища, а выход завалили камнями так, чтобы ни один смертный, кроме самого Белафонте, не смог найти ее. На всякий случай пират нарисовал карту острова и крестиками обозначил на ней место клада. Однако с тех самых пор этот крестик удачи никому так и не принёс...

Финал этой истории закономерен и банален до крайности. Не успел пират прийти в себя от свалившегося ему на голову богатства, как с ним приключилась пренеприятнейшая история. Возле берегов Коста-Рики, куда он направил свой “Релампаго” для того, чтобы пополнить запасы пороха и пищи, его поджидала британская эскадра, которая по договоренности с испанским правительством занималась отловом и ликвидацией английских пиратов, расплодившихся в течение долгой англо-испанской войны в невообразимых количествах, и действовавших у берегов Испанской Америки. Если прославленный герой Трафальгара с уверенностью мог одолеть превосходящие его силы испанцев, то более искусных в ведении морского боя соотечественников, тем более на испанском корабле, он победить никак не мог. Британцы окружили пиратов и принудили их к сдаче. Сопротивление было бессмысленно, к тому же Белафонте-Грэхем искренне надеялся на то, что прошлые заслуги перед британской короной помогут ему избежать позорной смерти.

Однако англичанам совсем не нужна была такая реклама, и они быстро расправились с пиратами, повесив их всех до единого по старому обычаю - на реях, а официально объявили, что покончили с кровожадным французским морским разбойником Альфонсо Белафонте. Из всей команды пощадили только вышеупомянутую Мери Уэлч, которая много лет подряд была интимной подругой знаменитого пирата. Ей-то Грэхем перед смертью и передал свою карту, однако полностью избежать наказания женщине не удалось, ее судили в Лондоне королевским судом и отправили на каторгу в далекую Австралию.

Долгих 20 лет провела Мери Уэлч на негостеприимном материке, и отбыв наказание полностью, прибыла в Сан-Франциско. Этот город устраивал ее по двум основным причинам: во-первых, он находился в стратегической близости от вожделенного острова Кокос, а во-вторых, в Сан-Франциско той поры значительно легче было устроить шумиху вокруг интересующего любого авантюриста дела и быстро найти обладающих реальными финансовыми возможностями компаньонов.

Так в конце концов и случилось. Едва рассказ Мери Уэлч был напечатан в газетах, как в богатых компаньонах буквально не стало отбоя!

...Весь остаток 1853 года прошел в организации солидной экспедиции на остров Кокос за спрятанными там 22 года назад сокровищами. И вот, наконец, 4 февраля нового, 1854 года из Сан-Франциско вышел американский пароход “Френсис Стил”. Через две недели новоявленная экспедиция во главе с Мери Уэлч высадилась на Кокосе, но тут произошла загвоздка. Оглядев остров, Мери Уэлч вдруг заявила, что не может воспользоваться картой Белафонте, потому что за прошедшие годы ландшафт сильно изменился, и все старые ориентиры исчезли. Руководство кладоискательской компании решило заняться поисками вслепую, однако этот метод к успеху не привел. Проклиная на чем свет стоит и Мери Уэлч, и ее карту, концессионеры-неудачники покинули остров, и больше на него никогда не возвращались.

Но история карты на этом не закончилась. Отнюдь! Она еще сослужила хорошую службу своей хозяйке. Когда авантюристка поняла, что от карты Белафонте проку больше не будет, она приехала в Филадельфию, на восточное побережье США, и выгодно продала эту карту какому-то романтику с большой дороги, наивно полагавшему, что ему удастся сделать то, чего не смогла сделать хорошо подготовленная и оснащенная по последнему слову техники экспедиция. История сохранила для нас имя этого наивного мечтателя - это был ближайший друг и в некотором роде соавтор прославившегося впоследствии другого мечтателя, француза Жюля Верна, и звали этого человека Антуан Гроше, который был создателем порядком нашумевшей в те времена приключенческой серии романов под общим названием “ПИРАТЫ ТИХОГО ОКЕАНА” и купившим карту за деньги, выданные ему парижской газетой приключений “Advente du Lacion”.

Как бы там ни было, а Гроше клада не нашел, зато Мери Уэлч на полученные за карту денежки спокойно дожила свой век ни в чем не нуждаясь, и даже сделала серьёзную попытку написать мемуары. Из этой затеи, правда, ничего путного не вышло, и больше это имя в связи с историей острова Кокос нигде не встречается.

Шумиха, поднятая вокруг тайны клада на Кокосе, однако не утихает. Экспедиции на остров организовываются буквально одна за другой, успеха, правда, они не имеют никакого. Однако заслуживает внимания история некоего Августа Гиссенера, который вносит в эпопею Кокоса новые штрихи.

Август Ганс Гиссенер, гражданин Германии, одержимый желанием сказочно разбогатеть, был очень решительным человеком, судя по тому, с какой твердостью он распорядился дальнейшей своей судьбой и судьбой своей семьи. Уроженец Гамбурга и владелец процветающей фермы в Померании, в 1894 году, спустя 40 лет после незабываемой авантюры Мери Уэлч, Гиссенер вдруг ни с того ни с сего спускает эту ферму с молотка и пускается в далекое путешествие в тропические широты. Средств, однако, на это смелое путешествие ему все равно не хватает, и он решает подзаработать, раздавая в немецкие, а потом и во французские газеты интервью с сенсационным сообщением по поводу сокровищ острова Кокос. Его версия такова: на Кокосе, оказывается, хранятся не только “сокровища Лимы”, которые уже давно набили оскомину читателям кладоискательской хроники, но не набили карманов самих кладоискателей! Гиссенер заявляет, что ему известны координаты ТРЕТЬЕГО клада, и этот третий клад якобы оставлен на острове в те давние времена инками, которые прятали там от жадных на всякие драгоценности испанских конкистадоров свои храмовые сокровища. Собрав необходимую для осуществления своего авантюристического плана сумму, немец вместе с женой в том же 1894 году садится на пароход и отбывает в Коста-Рику.

В Коста-Рике Гиссенер заключает с правительством этой маленькой страны договор, по которому ему разрешено проводить на острове любые изыскания, и в случае успеха (то есть находки драгоценностей), он обязан половину найденного сдать в коста-риканскую казну.

Двадцать лет без малого понадобилось чете Гиссенеров, чтобы в конце концов разочароваться в своих светлых мечтах. Единственной находкой, которая произошла в 1912 году, был испанский дублон чеканки 1788 года, который, скорее всего, не имел совсем никакого отношения ни к одному из трёх кладов, так как был фальшивым. В 1913 году фрау Гиссенер устала ждать. В один прекрасный день с ней случился припадок, после которого она сошла с ума, а через некоторое время умерла. Сам Август Ганс Гиссенер решил больше судьбу не испытывать и вернулся в Европу, где тотчас по его прибытии началась первая мировая война. Гиссенер попал на фронт, провел всю войну в тыловых частях, а в 1929-м сгинул без вести вместе с экспедицией Джона Морстона за сокровищами мифического царя Соломона в Юго-Восточной Африке...

Примечательна в этом плане также история некоего Петера Бергама, который спустя 20 лет после окончания печальной одиссеи Гиссенера организовал акционерное общество для поиска кладов на Кокосе. Правомерность своих начинаний этот человек обосновал тем фактом, что однажды он якобы побывал на острове во время крушения американского торгового судна “Бишоп Нуар”, на котором он служил помощником капитана, и во время своего вынужденного робинзонства своими глазами лицезрел те сокровища, о которых заявляли в течение целого столетия многочисленные соискатели. Бергам заявлял, что сокровища открылись ему совершенно случайно, во время одного из особенно низких отливов, обнажившего подводную пещеру.

Акционерное общество, которое организовал Бергам, было названо “Caicos Das”, и по заключенному с компаньонами договору ему полагалось три четверти от всех найденных богатств. Однако не успела еще экспедиция прибыть на “остров сокровищ”, как Бергам в одном из портов Центральной Америки сбежал с корабля, и такой странный поворот событий никто из новоявленных компаньонов объяснить так никогда и не смог. Экспедиции пришлось плыть назад, корпорация прекратила свое существование, но кое-кто из концессионеров с таким поворотом дела не смирился, и обратился в частное сыскное агентство с целью выследить иуду-Бергама. Чем закончилось это расследование - неясно, однако интересен один документ, датированный 1935-им годом. В полицейском департаменте Нью-Йорка лежит до сих пор не раскрытое дело об убийстве некоего бельгийского подданного П и т е р а Б е р г о н а, который был ограблен в Нью-Йорке после продажи им на международном аукционе драгоценностей неизвестного происхождения на сумму в 9 миллионов долларов, но по всем признакам подходящим под описание испанских историков некогда исчезнувшего с пристани Кальяо “клада Лимы”... На этом следы неудавшейся концессии исчезают полностью, и нам остается только теряться в догадках по поводу столь давнего преступления.

Можно без конца рассказывать о кладах острова Кокос и их поисках - информации на эту тему у меня скопилось достаточно для того, чтобы написать многотомный труд, да еще и останется на такое же многотомное приложение, состоящее из кратких биографических справок относительно лиц, имевших причастность к этой загадке. Повторяю - за 150 лет на острове высаживалось более 500 экспедиций, поисками клада занимались тысячи и тысячи человек. Но все работы велись, как правило, методами довольно варварскими. Кладоискатели перекопали остров вдоль и поперек, они изменили не только ландшафт и топографию острова, но и нанесли значительный вред его фауне, которая в значительной своей части является реликтовой (*2). В конце концов озаботившееся проблемами сохранения окружающей среды правительство Коста-Рики устроило на острове заповедник и строго-настрого запретило кому бы то ни было появляться на острове без особого на то разрешения.

Однако заповедник заповедником, а проблема ненайденных сокровищ остается. Ведь до сих пор, по сути, нет никаких подтверждений тому, что сокровища вывезены с острова, а сам Кокос остался ценен лишь своей уникальной фауной да буйной флорой. Сокровища на острове спрятаны, и немалые. Даже если отбросить две последние версии и оставить первоначальную версию о кладе Томпсона, то величина этого клада все равно превысит все то, что было кладоискателями когда-то и где-то найдено, во много раз. В мире проводились попытки оценить “клад Томпсона”, опираясь на дошедшие до нас архивные документы, но все эти оценки не шли дальше 30-40 миллиардов долларов. Ясно, что реальная стоимость гораздо выше. Но проверить эти предположения, так сказать, на практике, пока никому не удалось. Ни одна из карт, которые в разные времена всплывали на аукционах и объявлялись “самыми что ни на есть действительными” картами Томпсона, не привела ни к находке клада, ни хотя бы его части. Дело дошло до того, что ненасытные кладоискатели попытались приняться за соседний остров Мальпьело, который расположен всего в 330 милях восточнее Кокоса, и принадлежит Колумбии, но колумбийские власти, предвидя судьбу своего острова, решительно пресекли эти попытки.

Среди множества “пиратских” карт острова Кокос, гуляющих по свету, все же наверняка имеется одна, которая способна привести к запрятанным на нем богатствам. В последнее время дело осложнилось, правда, запретом коста-риканских властей на раскопки, но можно вполне уверенно полагать, что этот запрет - не преграда для настырных авантюристов. Если отыщется в мире незаурядная личность, которая сумеет убедить чиновников в том, что ЕГО сведения относительно места захоронения сокровищ являются самыми достоверными из всех, какие только существовали за всю историю острова, то произведения искусства южноамериканских мастеров имеют все шансы снова порадовать глаз любителей прекрасного своим неповторимым великолепием.

...Недавно один из крупнейших музеев мира, расположенный в Индианаполисе, США, объявил о том, что готов выплатить 1.5 миллиарда долларов за золотую статую девы Марии с младенцем, которая исчезла с пристани Кальяо в 1820 году. Означает ли это новый виток в погоне за кладом Кокоса? Скорее всего - да. По некоторым данным (правда, не совсем проверенным), в гонку за драгоценной статуей собирается включиться и султан Брунея, который готов выложить за это произведение искусства в несколько раз больше, чем американцы. Потому многие специалисты и уверены в том, что рано или поздно появится на горизонте человек, который решит выкупить у правительства Коста-Рики этот злополучный остров вместе с заповедником и стереть его к черту с лица земли, лишь бы добраться до его сокровищ. Вряд ли правительство такой небогатой (если не сказать гораздо выразительней) страны, как Коста-Рика, откажется от нескольких миллиардов наличными в самой твердой валюте в мире - ведь это, как ни крути, а гораздо больше, чем весь ее национальный бюджет за многие годы...

Однако всё это лишь размышления на вечную тему. Будущее покажет, ЧЕМ кончится эпопея такого беспокойного острова Кокос... Да и кончится ли она когда-нибудь вообще?

Конец

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Каперство - (от голландского kaper - морской разбойник) нападение вооруженных частных торговых судов воюющего государства с его разрешения (так называемые “каперские свидетельства”) на неприятельские торговые суда или суда нейтральных государств, перевозящие грузы для неприятельского государства. Запрещено Парижской декларацией о морской войне в 1856 году.

2. Реликты - (от латинского relictum - остаток) виды растений и животных, сохранившихся как пережиток минувших эпох, как остаток далекого прошлого и не имеющих больше аналогов в современном мире.