Просматривая видеозаписи начала 2000-х годов, я наткнулся на интересный материал. Меня заинтересовал фильм «Штрафные души» из цикла исторических передач «Забытый полк», на канале ТВС. Одним из сюжетов фильма был рассказ о бывшем политбойце. Это подтолкнуло посмотреть на политбойцов совсем с другой стороны. Хотя об этом чуть позже.

Изучая Великую Отечественную войну зачастую сталкиваешься с проблемами, которые не нашли должного отражения ни на страницах книг, ни в кинематографе и даже в исследованиях профессиональных историков. Это в полной мере относится к политбойцам. Почему так произошло, трудно ответить однозначно. Ведь вопрос о политбойцах не имеет отношение к закрытым ранее темам о штрафбатах, заградотрядах, начального периода войны или Харьковской катастрофы 1942 года. Да и как можно было не рассказать о судьбах солдат особого рода, которые были посланцами партии и комсомола в действующей армии, направленные на фронт в начале войны.

Интересно и то, что бывшие политбойцы не сильно афишировали это звание. Даже когда в 70-80-е годы прошлого столетия, ветеранам разрешили вспоминать о войне и печатать военные мемуары, на книжных полках не появилось книги с названием «Я был политбойцом» или просто «Судьба политбойца».

Судя по оценкам роли политбойцов в Великой Отечественной войне, в самый тяжелый период, когда Красная Армия терпела поражения, окружения и постоянно отступала, они «…явились образцом дисциплины, твердости, самоотверженности непоколебимой воли к победе над врагом, примером выдержки, хладнокровия, смелости и инициативы в бою». Согласитесь, не каждая категория красноармейцев может похвастаться такими эпитетами. И далее: «Они брали на себя самые трудные и ответственные боевые задания, первыми поднимались в атаку на врага и личным примером увлекали за собой остальных бойцов», пишет о них Советская военная энциклопедия.

В газете «Правда» от 2 августа 1941 года можно прочитать: «Политбоец – это цемент, скрепляющий воинов Красной Армии единой волей, единым стремлением победить врага…Политбоец ведет за собой беспартийных…»

После этого возникает законный вопрос, почему подвиг политбойцов не увековечен в бронзе? Почему нет специального музея или значимой экспозиции в Центральном музее РА и музеях боевой славы краев и областей, которые направляли политбойцов на фронт по партийным мобилизациям.

Хотя руками энтузиастов что-то сделано. Политбойцам Москвы, Тулы и Горького создан мемориал в городе Ярцеве Смоленской области. 23 февраля 1989 года в школе № 117 города Горький (ныне Нижний Новгород) был открыт подобный музей.

В Автозаводской районе Нижнего Новгорода есть улица Политбойцов. На дом №1 установлена мемориальная доска с над­писью: «Улица Политбойцов названа в память о боевом под­виге 5685 первых добровольцев-горьковчан, ушедших политбойцам на фронт в первые дни Отечественной войны. Более пяти тысяч из них отдали жизнь за честь и свободу нашей Родины».

Вадим Куличенко, капитан 1 ранга в отставке, ветеран-подводник, сын политбойца пишет: «…Политбойцы были своего рода штрафниками долга. Мало кто из них выжил, а сегодня из них уже нет никого в живых. Сколько я ни искал тех, кто был политбойцом или хотя бы слышал о них, - увы, даже многие участники Великой Отечественной войны не помнят этого термина».

Так кто же такие - политбойцы?

Для полноты ответа на этот вопрос надо понять: историю их появления, законодательные акты регламентирующие их деятельность, особенности отбора, подготовки и распределения в действующей армии, а также их использование в боях.

Понятие «политбоец» пришло из братоубийственных боев на фронтах Гражданской войны (1918-1921 гг.) Тогда появились небольшие отряды, сформированные только из большевиков. Они хорошо зарекомендовали себя в самых яростных боях, где моральный дух был важнее воинской выучки.

На шестой день Великой Отечественной войны советское руководство вспомнило о них. 27 июня 1941 Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «Об отборе коммунистов для усиления партийно-политического влияния в полках». Оно обязывало 12 обкомов партии в 3-дневный срок отобрать и направить в армию в качестве политбойцов коммунистов и лучших комсомольцев. Их количество было определено по принципу пропорционального численного состава областных партийных и комсомольских организаций (всего 18 500 человек). К сожалению, перечень обкомов и данные о численности мобилизованных политбойцов по областям до настоящего времени не опубликован.

Надо признать, что действия партийных и государственных органов СССР по созданию института политбойцов однозначно носили внеплановый и даже авральный характер. Неслучайно, что 29 июня было принято еще несколько очень важных решений.

Во-первых, Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей. Это основной программный документ партии и правительства по мобилизации государства на разгром врага. Она сравнима, и даже в основном повторяет декрет-воззвание «Социалистическое Отечество в опасности!» от 18 февраля 1918 г.

Во-вторых, в тот же день Ставка ГК приказала сформировать пятнадцать стрелковых дивизий за счет войск НКВД, что не было предусмотрено мобилизационным планом «МП-41».

В этом ряду и решение по новой партийной мобилизации политбойцов. 29 июня Политбюро ЦК дало новое указание 26 обкомам отобрать и послать в войска ещё 23 тысяч политбойцов.

Первые две партийные мобилизации охватили – 41 500 политбойцов.

Из каких расчетов определялись потребности в политбойцах понять очень трудно. Не думаю, что члены Политбюро руководствовались данными на 22 июня 1941 года. В этом случае путем несложных расчетов получаем: на 139 стрелковых дивизий (Действующая армия - 97 сд; Резерв Ставки ГК – 42 сд), а это только 3753 стрелковые роты, по 15-20 человек в роту, итого требовалось – 56 292 – 75 060 политбойцов. На 1 августа в действующей армии было 207 сд, потребность – от 84 до 112 тысяч политбойцов. Но ведь политбойцы попадали не только в стрелковые подразделения, среди них были политработники, разведчики, артиллеристы и т.д.

В последующем ЦК партии возложил проведение специальных мобилизаций на Главное политическое управление РККА — до января 1942 было 5 мобилизаций.

Хотя на деле было не совсем так. 14 октября 1941 года вышло Постановление ГКО № 796сс «О формировании стрелковых бригад», которым предписывалось к 28.10.41 г. сформировать 50 курсантских стрелковых бригад (№№ 11-60) во внутренних военных округах. На их укомплектование обращалось 40 тысяч курсантов полковых школ, 20 тысяч политбойцов и 116 тысяч из числа выздоравливающих после ранения. Это постановление было принято после вяземской катастрофы Западного фронта, который практически перестал существовать и путь Вермахту на Москву был открыт.

Отбор политбойцов осуществлялся в основном за счет рабочих промышленных предприятий, студентов и преподавателей высших учебных заведений. Надо сказать, постановление Политбюро от 27.6.41 г. было выполнено оперативно и уже 1-3 июля сборные команды будущих политбойцов были направлены на учебу.

Каких-либо ограничений по возрасту не было, мобилизовывали и 16-летних юнцов и 40-летних мужиков. Не было и четкой партийной принадлежности, брали как членов ВКП(б), так и комсомольцев, и даже беспартийных.

Вот как проходила мобилизация комсомольцев в Красноярском крае. Всем районным и городским комитетам партии и комсомола спускались «разверстки» на необходимое количество человек по набору. Затем «кустовые» отборочные комиссии вызывали комсомольцев на свои заседания с предложением добровольно вступить в Красную Армию. Речь шла о «добровольном призыве» молодых ребят 1922-1924 гг. рождения в «элитные» части и на «элитные» специальности – десантников, лыжников, летчиков, истребителей танков и, конечно, политбойцов.

По справке Красноярского обкома ВКП(б) от 19 января 1942 г. «О мобилизации комсомольцев в РККА в 1941 г.» можно увидеть интересную картину. Из 6315 мобилизованных комсомольцев основная масса была направлена в лыжные войска – 4249 человек. 1108 человек в воздушно-десантные войска Приволжского военного округа (10 вдк), на политработу – 200 человек, заместителями политруков – 400 человек.

Политбойцами стали 714 человек (114 человек от 3.7.41 г. и 600 человек от 5.8.41 г.)

Первый секретарь МГК А.С. Щербаков.

Когда читаешь о политбойцах, часто повторяющиеся утверждение, что они были заместители политруков. Как видно из официального документа отбор проходил по трем разным специальностям. При этом в стрелковых и других ротах (батареях) где были политруки, штатных должностей их заместителей и тем более политбойцов не было.

Цифры по общему количеству политбойцов в Красной Армии противоречивые. Чаще всего можно встретить ссылку, что за первые 6 месяцев войны на фронт было послано 60 тысяч коммунистов и 40 тысяч комсомольцев, а к концу мая 1942 более 132 тысяч.

Перед отправкой на фронт политбойцы проходили специальную подготовку продолжительностью от 2 недель до 1 месяца при военных, военно-политических училищах и в военных лагерях. В октябре 1941 г. обучение политбойцов осуществлялось в 59 военных училищах.

Военное пехотное училище им. Ворошилова в Грозном за первый год войны подготовило и выпустило  - 2000 политбойцов. Из них 170 политбойцам было присвоено звание младшего лейтенанта. Зачисленные «в счет 500» и отправленные 3 июля 1941 г. 250 коммунистов и 250 комсомольцев Днепродзержинска Днепропетровской области прибыли в училище. Им выдали гимнастерки с синими галифе с красными кантами. Такие же канты были на пилотках. Надо же было как-то обозначить политбойцов, которые, по сути, ничем не отличались по своему статусу от рядовых. А синие офицерские галифе еще и послужили поводом для насмешек на передовой, где добровольных помощников политруков в самом начале прозвали «синештанниками». Это потом, когда они показывали примеры личного мужества и героизма, к ним изменилось отношение.

Вот только вопрос, зачем политбойцам выдали форму войск НКВД и вообще, как она оказалась на вещевом складе пехотного училища?

 

Фото с сайта.  Политбойцы "чеченского отряда)

 

В Грозный вместе с днепродзержинцами прибыли 245 добровольцев-криворожан и 212 никопольчан, мобилизованных 2 июля.

Через месяц они были отправлены на Западный фронт. Политбойцов не стали распределять по ротам, как было задумано. Рот уже не было. Как свидетельствуют боевые донесения, коммунистический отряд, прибывший из Грозного, были последним резервом при обороне Гомеля и пошел в историю как «чеченский отряд».

Вот еще история одного политбойца, который им не стал. Крупейников Дмитрий Андреевич из Владимирской области. Русский, православный. Образование среднее, закончил в 1941 Владимирский текстильный рабфак, в котором проходил обучение в момент начала Великой Отечественной войны. В армию вступил добровольно, но сразу же был направлен на сборы в г. Иваново, где при Ивановском политическом училище из коммунистов и комсомольцев формировался так называемый «Полк политбойцов». Это, по словам ветерана, делалось по опыту Гражданской войны - для отправки подготовленных в военном и политическом отношении частей на фронт. Подготовка одиночного солдата на сборах, по воспоминаниям Дмитрия Андреевича, была проведена весьма хорошая, но на фронт в качестве «политбойца» он так и не попал - около ста лучших военнослужащих были направлены для обучения в военные училища. Вскоре Крупейников прибыл в Ярославль, где три месяца по ускоренному курсу учился в Новоград-Волынском пехотном училище. Первое офицерское звание - младший лейтенант ему было присвоено 12.10.1941 года, в восемнадцатилетнем возрасте. 

 

Контратака советских бойцов. Поселок Дорохово Московской области. 

Куличенко Тимофей Афанасьевич к началу войны он был председателем профкома крупнейшего в области по тем временам Острогожского пищевого комбината и членом бюро райкома партии. В начале июля 1941 года, ему было 29 лет, цветущий возраст, он ушёл на фронт добровольцем. Вот как он рассказывал о своей фронтовой жизни, часто повторяя фразу: «Кому война, а кому мать родна!»

- Собрали нас, таких, как я, где-то под Воронежем, обучили пару недель стрелковому делу, поставили перед нами задачу - личным примером воодушевлять бойцов, назвали политбойцами и послали на фронт. Лично я попал на Северо-западный фронт в стрелковый полк.

Жалко, что политбоец Куличенко не указал, на какую должность, в стрелком полку он попал. Скорее всего, председатель профсоюзного комитета и член бюро райкома партии достоин был стать военным комиссаром полка или хотя бы батальона.

Согласно Постановлению Политбюро ЦК от 27 июня политбойцы после непродолжительной учебы объединялись в роты и посылались на наиболее опасные участки фронта, а также во вновь формируемые соединения. По прибытию в полки политбойцы должны были распределяться группами — по 15—20 человек в роту. Первые 250 рот политбойцов прибыли на фронт в середине июля 1941. К октябрю 1941 в армию влилось свыше 94 тыс. политбойцов, из них свыше 58 тыс. были направлены в части Западного, Северо-Западного и Юго-Западного фронтов.

В действительности получилось не так, как задумывали. Прибывшие на фронт политбойцы, рассматривались командирами всех степеней обыкновенным маршевым пополнением и сразу бросались в бой. Кажется это естественно. Но так не думали сами политбойцы и военные комиссары.

В своих мемуарах «Войны несчитанные версты» генерал-лейтенант Телегин сетует, что постановление Политбюро в части предусматривающей  военную подготовку всех политбойцов, по инициативе начальника ГУ политпропаганды армейского комиссара 1 ранга Мехлиса, уже через две недели было изменено. Мехлис приказал сформировать из политбойцов маршевые роты, отправит 75 рот на Западный фронт и 50 – под Ленинград и на другие фронты. По прибытию эти роты сразу были брошены в бой. Однако использование политбойцов в маршевых ротах не способствовало укреплению партийной прослойки на фронте.

Начальник политуправления Западного фронта бригадный комиссар А. Румянцев в свой директиве об использовании коммунистических рот от 11 июля 1941 г. писал: «Вам посланы роты коммунистов и комсомольцев. Основная цель посылки коммунистических рот - укрепить политико-моральное состояние личного состава, поднять боеспособность частей. Посылая роты коммунистов и комсомольцев в армии и дивизии, я требовал влить их компактными группами в подразделения особо нуждающихся полков. Несмотря на это, в отдельных случаях коммунистические роты использованы неправильно».

И далее, предлагаю: «Лично проверить, как распределены прибывшие роты коммунистов и комсомольцев по частям, и там, где они используются неправильно и не по специальности, немедленно принять меры и расставить людей согласно моим указаниям.

Обязываю Вас проявлять заботу о коммунистических ротах, создать ядро боевого актива, сладить и направлять их боевую деятельность».

Как-то странно это звучит, а что некоммунистические роты (ведь их было большинство) в заботе не нуждались, и их можно было без последствий гнать на убой?

Раненные политбойцы – члены ВКП(б) А.Ф. Окунев, В.Г. Кузнецов и А.И. Бычков писали Сталину 15 августа 1941 года: «В августе мы прибыли на Смоленское направление на участок фронта, занимаемый 89 дивизией. И что же? Прекрасный боевой дух политбойцов в несколько дней был подорван бессмысленной (на наш взгляд преступной) тактикой изолированных наступлений отдельных рот и батальонов на линию обороны противника (при отсутствии наших танков и самолетов). Причем все эти наступления проводились днем, словно нарочно побольше вывести из строя наших политбойцов (из которых в основном состояли роты 400, 526 полков, так как основной состав выбыл раньше).

Так, 5 августа днем по открытому полю, не имея перед собой никакой определенной задачи, наступала 7-я рота 3 батальона 400 полка; поползав по полю взад-вперед, она потеряла половину своего состава. Так было 12 августа и с 6-й ротой 2 батальона 526 стр. полка и т.д.

В итоге за неделю был истреблен только боевой дух, но и личный состав: от сотен политбойцов 400, 526 и других стрелковых полков остались десятки и единицы. В результате так организованных, вернее, совсем не организованных наступлений наши замечательные бойцы умирали на поле боя с горьким сознанием бессмысленной гибели. И верно: получилось избиение наших людей в открытом поле.

Следует отметить, что подобная тактика непродуманных наступлений проводилась и до нашего прибытия. Она привела к огромным потерям. Командование указанных полков таким образом расходует человеческий материал как нерадивый хозяин…

Все это мы наблюдали сами, слышали от массы бойцов. Сейчас мы находимся в госпитале и решили написать это письмо, считая необходимым принять нужные меры, ибо подобные факты имеют место до сих пор у нас и могут иметь место на других участках фронта. В заключение выражаем непоколебимую уверенность в полной победе над подлым врагом – немецким фашизмом. С коммунистическим приветом…»

Согласитесь, очень странное письмо, опубликованное журналом «Известия ЦК КПСС» в 1990 году. Совсем непонятно, как оно вообще могло дойти до товарища Сталина. И почему эти «политбойцы» не были немедленно арестованы и преданы суду военного трибунала.

Почему? Да потому, что нарушен главный принцип армии: приказ командира - закон для подчиненных! А тут солдаты жалуются Верховному Главнокомандующему, что командиры полков отдают преступные приказы о наступлении. И это написали бойцы, которые по определению и предназначению должны были вести за собой в наступление остальных солдат. Возникает вопрос, что это за особая каста «политбоец», которым позволено подвергать сомнению приказы в боевой обстановке.

Самое главное их письмо дошло до адресата и очень быстро командующим, членам военных советов, командирам и военным комиссарам было строго указано использовать политбойцов по предназначению. Вот только какому?

Можно предположить, что в Красной Армии были разные политбойцы, или мы что-то о них еще не знаем.

Среди политбойцов были и такие.

Один из политбойцов — коммунист, участник гражданской войны, доцент электромеханического факультета Яков Лазаревич Рузин, воевавший на «Невском пятачке» в своих воспоминаниях пишет: «Призыв в армию ценнейших кадров - ученых - мы воспринимали как решение, продиктованное величайшим мужеством и суровой обстановкой. О чинах и званиях тогда никто не вспоминал. Мы оказались рядовыми в стрелковой роте и в этом была неумолимая логика. Кто мог тогда поднять в атаку? Кто мог воодушевить, повести за собой? Конечно только мы — коммунисты. Мы, люди, прошедшие школу гражданской войны…

После краткосрочной подготовки уже в июле месяце первый батальон под Новгородом был распределен по частям 128-й стрелковой дивизии. Большая группа политехников была принята в 119-й отдельный разведбатальон. Дивизия, неся большие потери, сдерживала рвавшегося к Ленинграду врага…»

Очень реалистичны воспоминания фронтовика, полковника в отставке Василия Першикова, о политбойце Иванове:

«Эту деревню, неся большие людские потери, наши части пытались взять уже в течение длительного времени. Зима 1942–1943 года была очень снежной. По оврагу взводы незаметно подходили к деревне, а потом по ходам сообщения, проделанным солдатами в снегу, выходили в овраг ближе к деревне, откуда выходили на рубеж для атаки на голое снежное поле. Все это происходило на виду у немцев, установивших крупнокалиберные пулеметы. Всякое движение в нашей цепи вызывало бешеный пулеметно-минометный огонь. В один из таких минометных налетов нашего командира ранило, его унесли в овраг, а по цепи передали: "Командование беру на себя. Политбоец Иванов".

Кто такие политбойцы? Это, как правило, коммунисты иногда и комсомольцы, обязанность которых – первыми подниматься в атаку по команде командира, своим примером увлекать за собой всех остальных, кричать призыв: "За Родину! За Сталина! Ура!", заменять командира в бою, если его ранят или убьют, чтобы атака продолжалась, как в данном случае.

В этом бою, после команды: "Приготовиться к атаке", немцы открыли бешеный минометный огонь. Политбойцу осколком мины перебило кисть левой руки. Он подозвал красноармейца, что лежал слева от него, для оказания ему помощи. Но того, когда он дополз до политбойца и увидел ранение, стало так рвать, что он не смог ему помочь. Тогда политбоец позвал меня по имени. Я был правее его. Он попросил перевязать рану, но его рука держалась на сухожилии, а кровь почему-то не шла. Он просил отрезать руку. Я резать отказался, а вынув шомпол из винтовки и сняв ремень с брюк, наложил ему жгут выше раны. Он достал складной нож, зубами открыл лезвие, зажал перебинтованную руку между ног и перерезал сухожилие. Взял отрезанную руку в правую руку, поцеловал ее, сказал: "Спасибо, что ты мне служила столько лет", и забросил ее в овраг. В это время немцы пошли на нас в атаку, и политбоец командовал нами по отражению их атаки».

Многие из политбойцов стали в ходе боев командирами и политработниками. Вот наиболее известный пример: в войсках, участвовавших в Смоленском сражении 1941 г., 465 политбойцов были назначены на должности среднего командного состава, 635 - на должности политического состава, 134 - на партийную и комсомольскую работу.

Вот еще несколько размышлений о политруке, который мог быть политбойцом. Василий Клочков, член ВКП(б), до войны работал заместителем начальника управляющего Алма-атинским трестом столовых и ресторанов. В начале июля он был мобилизован и назначен политруком в 4 стрелковую роту 1075 сп 316 стрелковой дивизии, которая формировалась в Средней Азии. Дивизия в сентябре 1941 года вошла в состав Калининского фронта и не вела активных боевых действий. По воспоминаниям военного комиссара 1075 сп Ахмеждана Мухамедьярова, политрук Клочков обходя посты и секреты обнаружил одного командира отделения, который уснул в секрете. Весь в гневе Клочков выхватил свой пистолет и застрелил сержанта. Позже, в ходе дознания он заявил, что уснувший пропустил диверсанта. За Клочкова просили командир полка полковник Капров и его военный комиссар. Командир дивизии генерал И. Панфилов принял решение не судить Клочкова. Дело было прекращено, Капров и Мухамедьяров сделали Клочкову внушение!

Как вы уже поняли речь о знаменитом «герое-панфиловце» политруке Василии Клочкове-Диеве, посмертно удостоенного звания Героя Советского Союза за подвиг у разъезда Дубосеково.

В это нелегко поверить, если бы не приказ НКО № 0391 от 4 октября 1941 года. Который констатировал - некоторые командиры и комиссары неправильно поняли требования приказа Ставки ВГК № 270 от 16.8.41 г. Разбирая факты, Сталин написал в приказе, что необоснованные репрессии, незаконные расстрелы, самоуправство и рукоприкладство со стороны командиров и комиссаров являются проявлением безволия и близорукости и нередко ведут к обратным результатам, способствуют падению воинской дисциплины. Зачастую забывали о том, что применение репрессий является крайней мерой, допустимой лишь в случаях прямого неповиновения и открытого сопротивления...

Возвращаясь к началу повествования, привожу дословно текст, ведущего и героя фильма «Штрафные души» политбойца Сыромятникова Бориса Александровича:

- Политбоец – такая должность появилась в штатном расписании частей незадолго до начала войны.

- Эти солдаты состояли на службе в НКВД и выполняли такие же задачи, как и загрядотряды. Только в отличии от них, жили среди бойцов.

Бориса Сыромятникова отправили на фронт после окончания школы НКВД через неделю после начала войны в составе роты выпускников «цементировать армию», где личным примером, а где арестами и трибуналом. Он имел большие полномочия и мог по своему усмотрению  расстреливать без суда и следствия любого, вплоть до командира полка.

- Когда надо было преодолеть открытый участок, без кустов на поле боя, то командир полка послал в начале меня (Сыромятникова). После возвращения я сказал командиру, что за трусость и малодушие его надо расстрелять.

Борис Александрович считает, что тогда проявил слабость в отношении этого командира.

- Сейчас я бы его расстрелял и принял командование на себя.

Сыромятников верил тогда и верит сейчас, что отступление Красной Армии в 1941-1942 годах было остановлено, только благодаря безжалостным мерам.

Регулярно информаторы докладывали ему, как оперуполномоченному НКВД, о настроениях в полку, чтобы Сыромятников самостоятельно решал, кого надо отдать под суд.

 В конце войны по его инициативе было осуждено три человека.

- Двое из арестованных были осуждены и направлены в штрафную роту. Ординарец, который готовил фальшивую командировку в Сибирь. Поляк, прибившийся к полку и кормившейся на кухне. Третий, солдат, родом из Средней Азии, за членовредительство был приговорен трибуналом к расстрелу. Он раскаленным топором отрубил себе руку, чтобы на культе остался ожег, как от ранения осколком снаряда.

Лиц, которые должны были привести приговор в исполнение, подбирал лично Сыромытников.

- Все трое были представителями той же национальности, что и осужденный боец. Расстрел проходил перед строем половины полку. Для расстрела использовали две винтовки и автомат. Стреляли с расстояния десяти метров в лицо. Осужденный не просил помилования и не стоял на коленях.

Борис Александрович зачитал приказ особого отдела. На всякий случай он держал наготове пистолет в руках, если бы что-то пошло не так.

Все это он помнит в подробностях и через 50 лет после описываемых событий.

Наверное на этом, можно подвести итоги вышесказанному.

1. Так получилось, что в исторической литературе, из-за отсутствия полной информации и архивных документов, политбоец стал отождествляться с армейским политработником, что не совсем верно.

2. Появление такого института, как «политбоец» не было предусмотрено предвоенными планами. Без политбойцов Красная Армия обходилась во время боев в районе реки Халхин-Гол, во время уничтожения «Уродливого детища Версальского договора», в советско-финскую войну, при оккупации прибалтийской государств и присоединения Бессарабии с Буковиной. Это были наступательные действия, в Красной Амии образовывались фронты, но политбойцы были не нужны. Как только пришлось отступать и обороняться, они потребовались на уже пятый день войны.

3. Политбойцами назначались как члены партии, так и комсомольцы. Но это никак не связано с нехваткой коммунистов в Советском Союзе. Известно, что на 1 января 1941 года членов и кандидатов в члены ВКП(б) было 3 872 500 человек. Для мобилизации 100 000 тысяч политбойцов за первые шесть месяцев войны потребовалось бы мобилизовать чуть меньше 4% от численности партии.

4. Политбойцы, по задумке высшего органа партии, должны были распределяться в роты по 15-20 человек, для усиления морального духа и так далее.

Но в обороне важнее окоп полного профиля, перекрытая щель, пулеметы и обученные бойцы. А в начале войны для красноармейца полевым уставом была предусмотрена только стрелковая ячейка.

Политбойцы с 2-х недельной подготовкой (за это время они могли освоить курс молодого бойца) были нужны для наступления.

Когда-то в военно-политической академии учили, что если в атаку поднимется только командир роты и политрук, рота не встанет. Если их поддержат командиры взводов, атака не начнется. Небольшая справка. За годы войны безвозвратные потери командного состава в Сухопутных войсках, которые ходили в атаку составили: командиров взводов – 434 510 чел.; командиров рот – 124 764 чел. Для сравнения, тех, кто не обязан идти в атаку: командиров батальонов – 20 913; командиров полков – 3 659; командиров дивизий (бригад) – 566 человек. 

Фото из книги генерала Телегина - "Прошу принять в ряды ленинской партии"

Перед боем коммунистам и комсомольцам давались поручения – подняться в атаку. Когда в боевых порядках подразделения кроме командиров поднимается еще 20-30 человек, то наступает так называемый «наступательный порыв». И для этого не обязательно кричать «За Родину!», «За Сталина!» Вполне хватала и традиционного русского «Ура!» Поэтому донельзя и упростили прием в партию в действующей армии.

5. В штате дивизий в начале войны имелись особые отделы, которые не подчинялись НКВД. Оперуполномоченные этих отделов были закреплены за частями и подразделениями дивизии. Разумеется, они имели своих осведомителей в ротах. Это не обязательно были политбойцы.

Но если какая-то часть политбойцов были сотрудниками НКВД, то тогда становиться понятно желание командиров побыстрее избавиться от них. Какой командир полка, батальона и даже роты согласиться иметь у себя сотрудника НКВД, который обладает правом без суда и следствия расстрелять тебя.