«Песнь песней». Жемчужина N 4
или мистико-аллегорический
смысл библейской эротики

Наконец-то мы познакомимся c единственной дошедшей до нас песней Соломона Давидовича (хотя заявлено было 1005 штук (3 Цар 4:32)). «Книга Песни песней Соломона» состоит из 8 глав и представляет собой диалог между женихом и невестой, где они выражают свою любовь, осыпая друг друга многочисленными и многословными эпитетами.

Невеста и жених нигде не названы по имени. Слово «Суламита» (Песн. 7:1) означает сунамитянку, жительницу Сунема, славившегося красотой женщин (3 Цар 1:3-4). Жених — пастух, бродящий со своими стадами по горам: «Скажи мне, ты, которого любит душа моя: где пасешь ты?» (Песн. 1:7). Имён влюблённых библеписцы не сохранили, зато остались их словесные портреты. Вот, как выглядит невеста (это стоит прочитать!):

o           «черная, но красива» (Песн. 1:4).

o           «глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои — как стадо коз, сходящих с горы Галаадской; зубы твои — как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними; как лента алая губы твои; как половинки гранатового яблока — ланиты твои под кудрями твоими; шея твоя — как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем — все щиты сильных; два сосца твои — как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями (Песн. 4:1-5).

o           «живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твои — как два козленка, двойни серны; шея твоя — как столп из слоновой кости; глаза твои — озерки Есевонские, что у ворот Батраббима; нос твой — башня Ливанская, обращенная к Дамаску; голова твоя на тебе, как Кармил, и волосы на голове твоей, как пурпур; царь увлечен твоими кудрями» (Песн. 7:1-6).

Итак, «миловидная» возлюбленная предстаёт перед нами смуглой или темнокожей, с густыми, вьющимися волосами пурпурного цвета (выкрашены хной?), низко спадающими на лицо. Губы у героини — в виде красной ленты (такие же узкие, такие же широкие или такие же красные?). Щёки сравниваются с половинками граната. Вы когда-нибудь разрезали гранат на две части? Представляете, какие должны быть «ланиты под кудрями». Особенно хороши оказались у невесты зубы-овцы, шея-столп и нос-башня. Да, образы достойные, хорошо опохмелившегося Пикассо.

А вот, как описывает девушка предмет своей страстной любви:

«Возлюбленный мой бел и румян, голова его — чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон; глаза его — как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве; щеки его — цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его — лилии, источают текучую мирру; руки его — золотые кругляки, усаженные топазами; живот его — как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами; голени его — мраморные столбы, поставленные на золотых подножиях» (Песн. 5:10-15).

Получается белокожий, черноволосый молодой человек, имеющий атлетическое телосложение и пышущий здоровьем (больное тело благовониями пахнуть не будет). К сожалению, что-либо сказать о глазах жениха нам представляется весьма затруднительным, поскольку их описание как  «голуби, ... сидящие в довольстве» непонятно. Кстати, у девушки тоже «голубиные» глаза (такие же маленькие на большой (как гора Кармель) голове?).

Лирические герои «Песни», несмотря на некоторую «сюрреалистичность» их портретов, искренне восхищаются друг другом: «Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами. Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами» (Песн. 2:2-3). Они сравнивают друг друга со всем, что, по их мнению, являлось самым прекрасным и великолепным. Например, чем может восхищаться юноша-пастух?

·           «Кобылице моей в колеснице фараоновой я уподобил тебя, возлюбленная моя» (Песн. 1:8).

·           «Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!» (Песн. 4:7).

Кстати, самых лучших животных «без порока», т.е. без пятен и увечий, левиты приносили в жертву Иегове. Так что, невеста соответствует самым высоким стандартам того времени и той культуры — пятен на ней нет. По правде говоря, в «Песне» тяжело выделить чёткий и единый сюжет. Она больше похожа на сборник народных песнопений, связанных с обрядом сватовства или бракосочетания. Однако, несомненно, в ней говорится о любви, причём плотской, чувственной. Ведь, с чего начинается эта книга:

·           «Да лобзает он меня лобзанием уст своих!» ( Песн. 1:1).

·           «Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня» (Песн. 2:6).

·           «На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его» (Песн. 3:1).

·           «О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста! о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!» (Песн. 3:10).

Атмосферу чувственности создаёт также и то, что большое внимание уделяется запахам. Нард, кипер, мирра — это всё благовонные растения. Жених очень хорошо пахнет — его сравнивают с пучком мирры и кистью кипера. Невеста сравнивается с садом, в котором растут шафран, корица, аир, мирра и алой. Книга откровенно описывает желания и эротические фантазии героев.

·           «Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти. Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее; и груди твои были бы вместо кистей винограда» (Песн. 7:8-9).

·           «О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы. Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблоков моих» (Песн. 8:1-2).

«Песнь» воспевает любовь-страсть, жажду обладания друг другом, изнеможение от любви чёрных иудеек и белокожих пастухов.

«Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее — стрелы огненные; она пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем» (Песн. 8:6-7).

Выводы

1. В очередной раз библеписцы подставили «многомудрого» Соломона, объявив его автором совершенно никчемного плагиата. Во-первых, лингвистический анализ говорит о том, что Соломон не мог быть автором сей лирики лирик. Упоминание Фирцы (Песн. 6:4), которая была столицей Северного Израиля, указывает на эпоху между 922 и 875 годами. Кроме того, в «Песне» есть места, указывающие на ещё более позднее её происхождение — использование арамейских, персидских и даже греческих слов («кипарис» (Песн. 1:14), «носильный одр» (Песн. 3:9)). Во-вторых, упоминание в тексте имени «Соломон» и слова «царь» (Песн. 3:7-11, 8:11; 1:3, 1:11), не доказывает разрекламированного по всему миру авторства еврейского царя. Маловероятно, что величайший и мудрейший, вдруг застеснявшись, начал бы говорить о себе в третьем лице. Вон в «Екклесиасте» — всё я, да я.

Кроме того, упоминания о царе легко объясняются, если рассматривать единственную «Соломонову» песнь, как сборник фольклорных любовных и свадебных песен. На Древнем Востоке, во время свадебного обряда жениха величали царём и даже короновали символическим венцом. Эти и другие факты позволили сделать вывод, что окончательно «Песню» сложили между 6 и 4 вв. до н.э., а Соломон правил в 932-927 гг. до н.э. Интересно, зачем же Книга книг, каждое слово в которой есть откровение Божье, врёт, даже по мелочам?

2. Существует несколько подходов к толкованию «Книги Песни песней Соломона». Первый — буквальный. Он предполагает три возможных интерпретации написанного: в книге запечатлено событие, описанное в «Третьей книге царств» (3 Цар 3:1) — брак Соломона с дочерью фараона (Безымянного); попытка Соломона взять себе в жёны девушку-сунамитянку, которая, однако, осталась верной своему жениху (и ей за это ничего не было); книга есть просто собрание песен, связанных с обрядом бракосочетания, (что больше похоже на правду).

Второй подход — мистико-аллегорический. Тут — всё очень запущенно. Фантазии малограмотных толкователей библейских частушек разыгрываются до невообразимых высот и даже глубже: «С иудаистической точки зрения, здесь описывается любовь Яхве и еврейского народа, с христианской — события книги толкуются, как любовь божественного жениха — Христа и невесты — соборной Церкви». В итоге, получается, что «божественный жених Христос» должен лобзать своим лобзаньем «соборную церковь». А церковь, в свою очередь, предлагает: «поутру пойдем в виноградники ... там я окажу ласки мои тебе» (Песн. 7:12).

3. Примеры «аллегро-мистического» толкования «Книги Песни песней Соломона». Развлечения наших духовников настолько изобретательны и разнообразны, что мы решили привести несколько примеров совершенной профанации и неуёмной (скорее всего и нетрезвой) их фантазии.

Современные пастыри опираются на утраченные либо отрывочные комментарии ранних «отцов церкви», начиная с 3 в. н.э, причём, переводы даже этих отрывков на русский язык отсутствуют (кто не боится утонуть в словоблудии и потерять ясность мысли, может почитать статью «Христианское понимание книги Песнь Песней»[1]).

Для остальных мы кратенько перескажем, что же подсмотрели в свадебных частушках древних евреев начальники нашей духовной жизни у разнообразных заграничных блаженных, преподобных и святых промоутеров слова Божьего. Итак, трактовки отношения «жених-невеста» аллегорически и, местами, мистически, выглядят так:

q        Жених — предвечное Слово, божественный Логос, а Невеста — пречистое Его Тело и Плоть. Песнь Песней — брак Слова и Плоти.

q        Невеста, виноградник — это все образы человеческой души, сердца, а Жених — по-прежнему Христос или Бог вообще.

q        Жених и Невеста Песни Песней превращаются в Христа-Перводевственника и девственную монашескую душу.

q        Жених Песни Песней — Христос-Перводевственник, а Невеста — Приснодева Мария.

q        Образы Песни Песней — указания на различные евангельские события, в особенности связанные со страданиями и воскресением Иисуса Христа.

q        Песнь Песней отображает историю израильского народа.

q        В Песни Песней — Апокалипсис — откровение о всей истории мира от творения до Страшного суда.

Видимо, степень оригинальности придуманного сильно зависило от качества и количества выпитой святыми отцами водочки или выкуренной травки, для более глубокого проникновения в тайны бытия. Фантазии отцов церкви вызывают прямо-таки апокалиптический восторг. Незатейливые куплеты древнеиудейской молодёжи, истекающей жизненными соками, наши развесёлые пастыри предлагают рассматривать, как «раскрытие тайн Царства Мессии, тайн боговоплощения, тайн Христа и Церкви, Бога и человеческой души».

Ногастые, грудастые и головастые иудеянские девки-кобылицы с птичьими глазками и носами, как башни, рыщущие по городу «в поисках возлюбленного своего», видимо, сильно возбуждали «поэтически» настроенных пастухов, что и приводило к появлению подобного рода незамысловатых шедевров (что вижу, то и пою).

Что же имели ввиду отцы и служки христианства, пытаясь приписать этим незатейливым виршам совершенно противоположный, не плотский, а аллегорический и даже мистический смысл, который соотносится с текстом, как седло с коровой? И главное, зачем им это было нужно? Хотя, надо отдать им должное — нелегко, наверное, постоянно заниматься поисками тайны царствия Божия между округлениями бёдер, сосцами и в «чреве — ворохе пшеницы» и, при этом, ничего не перепутать.

4. Поздравляем! Мы уже достигли «вершин лондонского дна»! Так называемое, духовное развитие, которое, обязательно подразумевает принадлежность и исповедывание какой-либо религии, довело нас, практически, до края. Христианство, порождённое Иудаизмом (как впрочем и Ислам), ведёт нас совершенно в другую сторону. И для того, чтобы понять это, не нужно никаких специальных знаний. Оценивать всё нужно «по делам их», т.е. по результатам, которых мы достигли, ведомые вперёд христианскими догмами многие сотни лет.

А результаты — таковы, что хочется воскликнуть: «Мама, роди меня обратно!». Всё то, в чём мы живём, всё то, что мы думаем, говорим и делаем, что мы видим, читаем, обсуждаем, что мы едим и пьём, есть следствие наших с Вами действий, под чутким руководством недремлющего хмельного ока нашей церкви. И совершенно не важно, как именно эта церковь называется. Источник и руководство у них у всех один! Самое удивительное — то, что всё это руководство находится, вместе с нами, в той же лодке, которую они, всеми силами, пытаются пустить ко дну! Они, что, действительно думают, что им кто-то бросит спасательный круг? А они понимают, в чём именно им придётся плавать, держась за этот круг, если он будет?