Цитата сообщения Cayetana_de_Alba


Англия и Франция бросили своего союзника под гусеницы немецких танков

1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война. Первой пала Польша, ставшая разменной картой в европейской политической игре. Но разыграна она была вопреки новомодным умонастроениям не между Германией и Советским Союзом. В той игре в полной мере проявили себя два крупнейших мастера блефа — Англия и Франция.

И в воздух чепчики бросали…

После обнародования пакта Молотова-Риббентропа прогрессивно мыслящая интеллигенция пришла к выводу, что если бы не секретный сговор между Сталиным и Гитлером по разделу Польши, то никакой войны бы и не было. И что ответственность за нее в равной мере несет и Советский Союз.

При этом никто, конечно, не желает помнить, что этому пакту предшествовало несколько важнейших событий, благодаря которым Гитлер набирался ресурсов и решимости для того, чтобы попытаться повторить карьеру Наполеона. Разумеется, в финале он видел узниками острова Св. Елены не себя, а гнилых европейских президентов и одного генерального секретаря.

При этом Польша, до того, как на нее напала Германия, вела себя более чем странно, кидаясь из одной крайности в другую.

В конце 1936 года мировым державам, каковыми являлись Англия и Франция, Гитлер был вполне симпатичен. Антикоминтерновский пакт, направленный против СССР и международного коммунистического движения, который заключили Германия и Япония, был встречен в Лондоне и Париже чуть ли ни с радостью. Что же касается США, то в эту страну «прозрение» пришло лишь тогда, когда японцы разбомбили Перл-Харбор. Когда Чаплин в 1940 году снял фильм «Великий диктатор», пародию на Гитлера, то сенаторы обрушились на него, обвинив в попытке втянуть США в войну с Германией и в английской пропаганде.

Бесчестие Англии

В 1938 году произошло то, что находившийся в оппозиции Уинстон Черчилль охарактеризовал следующим образом: «Англии был предложен выбор между войной и бесчестием. Она выбрала бесчестие и получит войну». То была его реакция на Мюнхенское соглашение, подписанное при активных усилиях британского премьер-министра Невилла Чемберлена.

После аншлюса Австрии, состоявшегося в марте 1938 года, Гитлер заговорил о том, что в Судетской области, входящей в Чехословакию, немецкое большинство угнетается чехами, а посему этот регион необходимо присоединить к Германии. Польша, у которой с Германией с 1934 года был договор о дружбе, стала подпевать Гитлеру. Разумеется, исходя не из партнерских, а из корыстных соображений. Во-первых, Польша намеревалась отобрать у Чехословакии Тешинскую область на том основании, что там проживали 80 тыс. поляков. Хотя чехов было 120 тыс. Во-вторых, предполагая за счет поддержки Гитлера возбудить в нем такую любовь к себе, что он поможет завладеть Польше Восточной Украиной.

Вполне понятно, что на стороне Гитлера выступил Муссолини. Англия и Франция начали мощную дипломатическую артподготовку, чтобы принудить Прагу выполнить требования Гитлера. Когда Советский Союз, связанный с Чехословакией партнерскими обязательствами попытался, что называется, искать правду в Лиге наций, то это не возымело никакого результата. Вскоре обстановка накалилась, и чехи придвинули к границе свою армию, Советский Союз объявил повышенную боеготовность. Польша немедленно заявила, что войска Красной армии будут разбиты при попытке приблизиться к польской границе.

30 сентября 1938 года в Мюнхене главами правительств Германии, Италии, Англии и Франции было подписано соглашение, согласно которому Судеты должны отойти к Германии. О чем немедленно было сообщено чешской делегации, которая дожидалась решения за закрытыми дверьми. В тот же день Гитлер подписал декларации о ненападении с Чемберленом и с французским президентом Даладье.

В тот же день Польша ввела свои войска совместно с германскими в Тешинскую область. Союзники торжествовали победу. Для Варшавы она оказалась пирровой.

Однако Гитлер на этом не остановился. Ему необходимо было прибрать к рукам всю Чехословакию. И он это сделал при гробовом молчании Англии и Франции. Вначале при поддержке германской армии Словакия, в которой одержали верх националистически-сепаратистские силы, «обрела независимость» и стала, по сути, придатком Германии. Затем был установлен протекторат над Богемией и Моравией. И, в конце концов, Карпатскую Украину Гитлер подарил Венгрии — союзников надо периодически баловать.

Таким образом, Гитлер сделал совершенно бесценное для подготовки к грядущей войне приобретение. Ему отошли сырьевые и промышленные районы, которые в 30-е годы выпускали почти столько же военной техники, что и Англия.

Все это в Англии подавалось под эвфемистическим соусом «политики умиротворения». Хоть всем было прекрасно понятно, что аппетиты Гитлера может удовлетворить лишь победа как минимум над Европой. В то же время существует мнение, высказанное не только советскими и российскими историками, но и целым рядом их западных коллег, что обратной стороной «умиротворения» было науськивание Гитлера на Советский Союз. Была иллюзия, что руками фюрера удастся уничтожить «рассадник большевизма».

Существует целый ряд дневниковых свидетельств английских политиков, которые подтверждают данный тезис. Например, замминистра иностранных дел Англии Александр Кадоган вспоминал высказывание Чемберлена о том, что «он скорее уйдет в отставку, чем заключит союз с Советами». Собственно, это проистекало из лозунга его Консервативной партии: «Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть». Представители правящей элиты подчас высказывались и еще более откровенно. Ближайший советник Чемберлена лорд Уилсон заявил следующее: «Германия и Англия являются двумя столпами, поддерживающими мир порядка против разрушительного напора большевизма. Не следует делать ничего такого, что могло бы ослабить тот отпор, который мы можем вместе оказать тем, кто угрожает нашей цивилизации».

Пустые гарантии

Менее чем через полгода после Мюнхенского сговора, 5 января 1939 года, Гитлер принял министра иностранных дел Польши. И предложил ему действовать сообща против Советского Союза. Для чего необходимо было вступить в Антикоминтерновский блок. Для Варшавы, которая намеревалась загребать жар чужими руками, это было неожиданно. Ответ был уклончивым.

В марте Берлин в жесткой форме потребовал, чтобы Польша отдала Германии город Данциг (Гданьск) и предоставила коридор, соединивший бы Германию с Пруссией. Хотя у фюрера уже тогда были более серьезные виды на своего восточного соседа и недавнего союзника. В мае в кругу высших офицеров он заявил, что «польская проблема тесно связана с неизбежным конфликтом с Англией и Францией, быстрая победа над которыми проблематична. При этом Польша вряд ли сможет исполнять роль барьера против большевизма. В настоящее время задачей внешней политики Германии является расширение жизненного пространства на Восток, обеспечение гарантированного снабжения продовольствием и устранение угрозы с Востока. Польша должна быть захвачена при первом же удобном случае».

Польское правительство поняло, что совсем скоро страну постигнет участь Чехословакии. И в ужасе начало стучаться в двери Лондона и Парижа. «Гаранты европейской безопасности», поняв, что «политика умиротворения» оказалась несостоятельной, решили вступиться за Польшу. В мае 1939 года ей были предоставлены гарантии того, что в случае, когда независимость Польши окажется под угрозой, ей будет оказана помощь всеми находящимися средствами. То есть боевой техникой, а также военными действиями против Германии.

Забегая вперед, необходимо сказать, что это были совершенно пустые обещания. 3 сентября, на третий день начала операции против Польши, Англия и Франция объявили Германии войну. 7 сентября несколько французских дивизий, не встречая сопротивления, вторглись в приграничный район Германии. И простояли неподалеку от границы 4 дня. После чего на заседании совместного военного комитета Англии и Франции было принято решение о прекращении военных действий «в связи с их нецелесообразностью».

Незадолго до начала войны Франция и вовсе навредила Польше, которая начала тотальную мобилизацию. Под давлением Парижа мобилизация была отменена. Ее возобновили лишь 31 августа, за день до начала войны.

Таким образом, Польша осталась один на один с грозным противником, превосходившим ее по всем статьям. Такова была плата за авантюристическую политику заигрывания с Гитлером. Которая была усугублена цинизмом «гарантов безопасности».

Что же касается ввода в Польшу советских войск, то произошло это, когда никакой Польши уже не существовало — правительство бежало 17 сентября в Румынию. На следующий день Красная армия перешла границу, которой и фактически, и юридически уже не существовало. Это было необходимо, чтобы создать демпфирующую зону в случае грядущей и неизбежной войны с Гитлером.

Кстати, и побег поляков в Румынию, союзницу Германии, также был крайне необдуманным действием — правителей Польши немедленно арестовали.

Все было понятно уже 1 сентября

Обреченная Польша сопротивлялась с 1 сентября до 6 октября. Но реально — до 17 сентября, когда это имело какой-то смысл. После 17-го вооруженные силы отчаянно сражались, верные принесенной присяге и долгу чести, не имея уже никаких перспектив. Никакой власти в Польше уже не существовало.

Генштаб Польши, разрабатывая план обороны, учитывал действия союзников — армий Англии и Франции. И лишь в этом случае была реальная возможность остановить агрессора. Либо не допустить того, чтобы польская операция стала для Вермахта легкой прогулкой.

Однако реально армия Польши осталась один на один с сильно превосходящим в мощи противником. Перевес в живой силе у Германии был почти в 2 раза: 1,8 млн. против 1 млн.

Куда разительнее отличалось количество и качество военной техники. 10 000 артиллерийский орудий против 4300 пушек и минометов. 2800 танков против 220 танков и 650 легких танкеток. 2000 самолетов против 407. И самолеты, и бронетехника Польши значительно уступали немецкому оружию по боевым возможностям.

Ситуацию усугубляла и слабость ВМФ Польши. Главные силы — три эсминца — накануне войны ушли в порты Англии, чтобы действовать против Германии сообща с английским флотом. Чего не произошло. Оставались лишь две боеспособные подводные лодки, пять минных тральщиков и эсминец «Ветер», который на второй день войны был потоплен бомбардировщиками Люфтваффе. Немцы же располагали линкором и значительным количеством судов помельче.