Началось в колхозе утро...
На улице было холодно, июль подходил к концу, снег уже начинал таять, желтели голубые одуванчики, очень красиво пела выдра в огороде под пнем, который срубил брат маминым топором. Я сидел под желтой елкой и наблюдал эту картины из-под своих ярко-розовых очков. Солнце поливало лучами дождя нашу чудную жизнь, в которой все были одного роста, но по разным идеологическим соображениям, измеряли свой рост, как хотели и когда хотели. Все бы было ничего, но в это время началась такая адская ахиния, что многие не выдержали и лопнули, как шелковая мочалка. Краски стали такими потускневшими, что все казалось таким ярким, что резало сетчатку глаза. Меня спасли мои ярко-розовые очки, так как они были мои и ничьи больше...
В эти дни родились многие писатели, которые очень повлияли на меня в течении моих 608 лет. Это были великие люди, знающие и достойные, чтобы их имена навсегда запечетлились в наших головах. Это были Герберт Уэллс, Рэй Брэдбери и Джек Лондон.
Но я, пожалуй, продолжу свое повествование об этом странных днях. Через 30 минут все стихло. Даже лес, который никогда не смолкал, заметно утих. Возможно, я был под гашиком, который я никогда не употреблял, а может... Хотя... Возможно... Да нет, наверное... Это не так... Я всегда ждал чего-то удивительного, необычайного, важного... И это происходило. Оно не могло иначе. Я всегда верил, местами грезил, но не настолько, чтобы это сбылось... А оно сбылось, а может и сбудется и не раз. Может больше раза... а может и нет... Но к черту надежду. Ее придумали люди, такие муравьи, как и я сам.