Глава 15     

"У Лермонтова   была бабушка, старуха Арсеньева, которая любила его бе памяти и по связям своим имела доступ к нашему высшему начальству. Генерал Шлиппенбах, начальник школы...»

На этом месте рукопись «Исповеди» обрывается.

 То ли не решился приближаться к ожидающим страницам, где придётся каяться, публично замаливать свой смертный грех, объявлять себя злодеем.

То ли случился нервный срыв, и он, схватив эти уже написанные страницы покаяния, швырнул их в огонь.

То ли  «Исповедь» просто надоела...  

…Елизавета Алексеевна Арсеньева, бабушка Мишеля.

Наверняка  Мартынов содрогнулся, узнав,  как у себя в Тарханах упомянутая им «старуха Арсеньева», задыхаясь от рыданий и неизбывного горя, ломая руки, ожидала , когда возникнут из-за поворота скорбные дроги с гробом,  обожаемого Мишеньки.  

   Рассказывают,  упала в глубокий обморок и никогда уже не могла прийти в себя…

    Её могила рядом с любимым внуком.

    А  Мартынов продолжал  жить – целых 34 года!

 Жить без Мишеля. И без своего ненаглядного Ангелочка  - в 1860 -ом она  скончалась в Риге. При невыясненных обстоятельствах. И похоронил он её здесь, в Знаменском, в их родовом склепе.

 Жил вдовцом – нелюдимо и хмуро. То в Москве, то в Знаменском.

 Каждый год 21 июля, в день дуэли, заказывал панихиду по рабу Божьему Михаилу,  вечером  наливал первую чарку  –  за встречу, Мишель!

Вскоре набегали видения. Вот он стреляет в бешенстве. Вот бросается к поверженному Мишелю, целует его терзаемое злым дождём неподвижное холодеющее лицо. Вот мчится под громовые раскаты в комендатуру…

                                        ***

 Ближе к утру бормочет несвязно – Как ты меня мучишь, Майошка…

  И  видит его ослепительно белые, специально созданные для насмешек и колкостей зубы.

 Всё вроде у него ладно. Богат, почитаем соседями. Дети в люди выходят.. Вот только Ангелочек его покинул.

 Неладно – с душой. Скорбит она, грешная, ноет..

Как  он жил и… чем?

 На фоне судьбоносных явлений русской жизни, которые не могли его не коснуться, и тех очень редких упоминаний о нём в мемуарах  можно  при известной подсказке воображения представить себе  бытие и душевный настрой этого человека.

  Что ж,  продолжим «Исповедь»…

  Мне почему-то кажется:   душевные порывы, мысли, дела и поступки Мартынова, вплоть до его ухода из жизни в 1875 году, могут быть расшифрованы. И предсказаны….