До нас дошло последнее письмо одного из защитников города. Офицер писал своей жене, которая жила в Москве.

… Ну и вот… мы не увидимся. Час назад меня вызвали и сказали: «Доверяем вам умереть. Пойдете на дело с которого не вернетесь. Мы не пугаем вас, но и вы не обманывайтесь. К Херсонесу отходят раненые. Прикройте их. До последнего человека. До последней капли крови. Кто-нибудь из нас будет с вами».

Стало тихо. Как никогда в жизни. Хотел отказаться … и не смог. Я сказал «да». Ко мне подошел генерал-майор, бывший офицер старой армии, и, похлопав меня по плечу, сказал: «Я знаю, вы это сделаете. Возьмите… старые ордена любят молодость». Генерал отвинтил от кителя орден Красного Знамени, поцеловал его по старой гвардейской привычке и, передав мне, сказал: «Собирайтесь, капитан, я иду с вами». Я рассказываю тебе обо всём так же прямо, как об этом сказали мне. Не надо пытать жизнь безрассудством догадок. Ждать нечего. Жизнь должна продолжаться. Мы за это умираем здесь кто как может – этому не научишься! Было бы легче, если бы там, рядом с тобой жил и рос наследник моего духа, сердца, чувств… Умирающий должен видеть свое продолжение.

При жизни мы были скромны в словах, сейчас поздно, да и не к чему говорить. Я знаю, ты любишь, ты ждешь, даже мёртвым я продолжаю жить. Никто не вытеснит меня из твоего сердца. Рана твоя никогда не затянется. Но если случится, что встретится достойный твоей печали человек, тот, которого ты немного полюбишь за всё, что успокоит тебя, и если плодом этих чувств будет появление новой жизни, пусть сын получит моё имя. Пусть это будет сделано для меня. Если он этого не поймёт, не захочет, - уйди. Без сожаления. Без слёз. Без тоски. Тогда это будет наш сын.

Когда начнёт строиться новый Севастополь, приезжай сюда. В любом месте Херсонеса, где-нибудь у моря, посади маки, они хорошо здесь цветут. Это будет моей могилой.