Старый перрон, изрезанный железнодорожными колеями, поскрипывающий от уходящих поездов, притих, опустел. Только что он кишел людьми, одни из них приезжали, другие - уезжали, кто-то кого-то встречал, а кто-то провожал, а теперь вот опустел.
"Может, хоть сейчас, чуток вздремну, - подумал он. - Эти грохочущие грузовые поезда с полными цистернами топлива, вагоны с лесом, щебнем и многими другими материалами, совсем голову мне разбили. Вот с пассажирскими поездами иначе, они не такие длинные и тяжелые, да и за людьми наблюдать намного интереснее. Люди, ведь такие странные, все время суетятся, куда-то торопятся, не замечая, что в жизни каждого, своя колея, а они порою садятся не в свой поезд. Вот, может сейчас, немного вздремну, шутка ли уже целый век, как одно и тоже. Пришлось мне повидать и войну, и разруху, а, сколько разных судеб прошло через меня".
Он потягивается натруженными колеями. Его уставшие веки стали погружаться в серую дремоту.
"Да, что там такое? - вздрогнул перрон и нахмурил брови. – Это кто там, в конце платформы, под фонарем, хнычет... Дети?.. Опять дети, и опять плачут. На этот раз две девочки. Одной из них, около семнадцати, другой чуточку меньше. Старшая, обняв младшую за плечи, старается утереть ей слезы. По влажном лицу видно, что и ей самой нелегко, но она бодрится. - Что же случилось с этими бедолагами, - немного смутившись, подумал старый перрон. А вообще, зачем это мне? Какое мне до них дело? Да что это со мной? - вдруг возмутился он сам на себя. - Это же дети, да еще мои старые знакомые. Они часто бывают здесь. Да это точно они, теперь я их хорошо разглядел, - грустно вздохнул он. - Все думают, что я закован в бетон и метал, что меня ничем не прошибешь, что я бесчувственный, железный. Но это не так. Впереди ночь. В зале ожидания все будут спать, а мне теперь до утра не уснуть. Ведь я знаю семейную историю этих детей, железнодорожные колеи проходят не вдалеке от их дома. Ох, как разбередили они мне душу. Хоть бы кто их пожалел…"
Сестренок жалели. Особенно одноклассники. А к старшей, даже домой наведывались, чтобы хоть как-то ее поддержать. Ведь в ее семье случилась такая трагедия…
В тот день Алина готовила завтрак. Девушка нервничала, время в обрез, надо бежать в школу, а она застряла на кухне. «Что-то плохо начался день, - думает Алина, - все из рук валится. Папа почему-то из ванны долго не выходит, Таня еще в постели нежится, она учиться во вторую смену. Ну, хоть бы кто помог!»
- Папа! - не выдержав, зовет она отца. – Ты еще долго? Я в школу опаздываю!
Не услышав ответа, девушка уже орет:
- Папа, ты еще долго будешь возиться со своим бритьем? Я обижусь.
А так как отец не откликнулся, она, вытирая полотенцем мокрые руки, заглянула в ванную. Отец лежал на полу…
- Папа… Ты чего? - запинаясь прошептала, вдруг побледнев, Алина.
Отец молчал. От этого молчания, сердце Алины стало сжиматься в маленький комочек. Она прижала его рукой. Как вдруг, оно испугано забилось, затрепетало, словно воробушек, попавший в кошачьи пазура - взгляд девушки остановился на небольшом ручейке крови вытекшим из-под головы отца...
- Папочка… - еле слышно выдавила из себя девушка. – Папочка! Что с тобой? Подымайся! - взмолилась девушка. Отец не отвечал и не шевелился. Дрожащими руками, Алина попыталась его поднять, но он был для нее слишком тяжелым.
- Таня! Таня подымайся скорей! Отцу плохо! - заорала она не своим голосом.
Прибежала полусонная сестра. Увидев окровавленного недвижимого отца, размазанные по полу ужасные кровавые пятна, она страшно побледнела. Девочка, с перепугу, не знала, за что браться.
- Живо зови соседей! Они медики! А я позвоню на «скорую», - не растерялась Алина.
Девушка не могла дождаться пока на том конце телефонного провода, окончив расспросы, скажут: «Ждите. Выезжаем». Сказали. Выехали. Осталось лишь ждать. Как раз это было самим трудным.
Прибежали соседи. Отца перенесли в комнату. Стали останавливать сочившуюся из раны кровь. Пощупали пульс. Он еле-еле прослушивался. Организм отца еще цеплялся за жизнь.
В тот час, когда соседи старались возвратить отца к памяти, Алина выслала перепуганную Таню, дежурить у подъезда на «скорую». Сама же металась от отца к окну, также выжидая ее. Наконец вой сирены и возле подъезда останавливается «скорая помощь». Из нее торопливо высаживаются доктор, за ним санитары с носилками. Обрадованная Алина кричит:
- Приехали! Приехали!
Она спешит к папе.
- Скорая приехала! Они уже поднимаются по ступенькам к нам, - начала радостно говорить Алина и запнулась. Соседи стояли над отцом, беспомощно опустив руки и склонив головы.
В нараспашку открытую дверь вбежала Таня, за ней, торопясь, вошел доктор, на ступеньках показались санитары.
Поймав сочувственные взгляды соседей, внутри у Алины похолодело. Она беспомощно прислонилась к стене. «Неужели все напрасно, - как-то отрешенно подумала она. - «Скорая» приехала слишком поздно». Ей стало плохо. Приехавший доктор, переглянувшись с соседями, стал быстро осматривать отца. Вот он выпрямился, для чего-то снял очки, теребя их в руках, произнес глухо:
- Дети. Мужайтесь. Ваш отец оставил вас. Примите мои соболезнования...
Доктор прокашлялся и тяжело отошел в сторону.
Свет поплыл у Алины перед глазами.
Очнулась она, когда в доме было полно чужих людей. Они тихо ходили по квартире, что-то делали. И тут она увидела, как на носилках что-то выносят накрытое белой простыней. Девушка силилась вспомнить, что случилось. Вспомнила, ей стало снова плохо. Перед глазами мелькнуло мокрое от слез лицо сестренки, которую успокаивала тетя Даша.
- Уведите детей, - промолвил кто-то, еще кто-то сунул Алине под нос нашатырь.
Детей увели. Тело отца унесли.
Еще не скоро дети могли войти в свою квартиру. Даже когда из деревни приехала бабушка с дедушкой, они боялись находиться дома. Им повсюду мерещился мертвый отец на полу.
Позже была восстановлена картина того, что произошло. Отец не раз жаловался на сердце. В тот день у него случился инфаркт. Он, потеряв сознание, упал, ударившись головой об ванну. Все это привело к преждевременной смерти.
Дети ждали маму. Она уехала на заработки, очень давно, около восьми лет назад, и очень далеко, в Соединенные Штаты. И хотя их родители давно в разводе. (Дети так и не поняли истиной причины развода, или так нужно было для быстрого открытия визы, или же они на самом деле не могли жить вместе). И все же девочки ждали и боялись. Что мама скажет? Поэтому, когда она приехала, Алина не знала, как ей все объяснить. Девушка чувствовала свою вину за то, что не уберегла папу.
Но мать не упрекала. При встрече, обняв дочерей, она молча целовала их головы и горько плакала. Не услышав от нее ни слова упрека, Алина подумала: «Видно ей очень тяжело и она перед нами чувствует тоже».
Потом надо было пережить еще тяжелую картину похорон.
Алина пережила и это. Правда, все происходило как бы в тумане, и будто не у них, а у кого-то чужого. Она смотрела на человека с посеревшим лицом, и не хотела признаться себе, что это ее любимый папочка лежит среди дымящих свечей. Ведь их папа был веселым. Он мог рассмешить их с сестренкой, до слез. Теперь у них на глазах опять слезы, но им совсем не весело. Правда, что там греха таить, папа мог быть и совсем несносным. Они часто ругались с Алиной. Он никак не хотел признать, что Алина уже выпускница и все еще считал ее маленькой девочкой, не пуская гулять допоздна.
«Лучше бы ты папа ругался со мной, но еще жил, - плакала в душе девушка. - Я бы стала послушной. Но теперь тебя нет. Извини. Теперь вот, я и с мамой поссорилась, она опять собирается в свою Америку».
«Мама ты нас бросаешь в такое время? А мы с кем останемся?» - вырвалось как-то у нее. На что мама ответила: «Останетесь с бабушкой и дедушкой. Они вас будут навещать. Я должна ехать. Вам деньги нужны на учебу. Ты вот, в университете хочешь учиться. Да и на жизнь надо. А там я хорошо зарабатываю».
«Не знаю, может она и права? Но почему-то обидно и так тяжело на душе. Вот такие у нас дела папочка», - изливала Алина каждый вечер свои проблемы отцу. Но он, предоставив детей неумолимой судьбе, уже ее не слышал.
Мама уехала, пообещав, возвратится на выпускной бал. Алина и Таня, проводив ее на вокзал, возвратились домой, в пустую квартиру. Бабушка не приехала, у нее какие-то неоконченные дела в деревне, да еще и дедушка заболел.
(Бабушка с дедушкой, родители мамы. Папа вырос сиротой. С его родни осталась лишь тетя, но она жила в другом конце страны).
И вот, школьный год закончился. Мама сдержала слово. Приехала.
Но дни так быстро пролетели, что дети не успели оглянуться, как мама стала вновь собираться в дорогу. И вот она опять уезжает и обещает, вскоре возвратится.
Все так и было. Несколько месяцев спустя, мама снова приехала. Умер дедушка.
Алина проснулась раньше обычного. Сегодня мама уезжает, и она хотела уже подниматься. Вдруг, где-то поблизости, услышала тихое мамино бормотанье. Алина открыла глаза. Мама сидела на краю Таниной кровати. Девушка прислушалась к маминому шепоту.
- И что мне с вами теперь делать, родные мои? Что делать? Я так запуталась…
Алина хотела окликнуть, но, взглянув на нее, не решилась. А мама была будто сама не своя. Ее лицо было смертельно-белым, а глаза сделались будто незрячими, в них затаилась такая боль, что Алину озноб прошиб. Она заерзала на кровати. Та заскрипела, и мама подняла глаза на Алину. Понемногу ее взгляд возвращался с другого мира, но глубокая печаль так и не смогла исчезнуть с глаз.
- Ты проснулась, детка? - спросила мама.
- Да мама. Как ты? Тебе плохо?
- Да ничего, справлюсь.
- Может, не уезжай. Как-нибудь проживем, - с надеждой спросила Алина. – Вот,… - она хотела еще что-то сказать, но мама так тяжело вздохнула, что девушка сразу и замолкла.
- Не могу милая. Иногда обстоятельства сильнее нас, - грустно сказала мама.
Алина удивлено посмотрела на нее. «Мама никогда не теряла силы духа, а тут, почему-то сдалась», - подумала она.
Проснулась Таня. Разговор перешел на другие темы.
Потом Алина помогала маме собираться в дорогу. Ей было жаль, что они не договорили с мамой. Ей показалось, что мама хотела объяснить свои слова. Но сборы забрали все время, так и не дав возможности поговорить по душам.
- История опять повторяется - мама уезжает, - рассуждает Алина, поглядывая на часы, - Таня опаздывает. И то в такой день.
Вдруг из соседней комнаты послышалась мелодия. «Мамин мобильный. Она выбежала на минуту в магазин, второпях забыв телефон дома. Это, наверное, Таня шлет «эссемеску», - подумала Алина. И что же ее на этот раз задержало?»
Девушка взяла телефон. Нажала кнопочку. Эссемеска была на английском языке.
«Вот те на! С каких это пор Таня стала писать на английском? Всегда меня просила, переведи то один текст, то другой, - ехидно усмехнулась она. – Сейчас прочтем, что она там сочинила. Ну, конечно, тут лишь пара слов».
Алина прочла несколько коротеньких фраз на маленьком экране:
«Любимая приезжай быстрее! Неужели ты хочешь родить на Украине? Я вас жду! Целую».
Алина, ничего не понимая, взглянула на значок отправителя. В окошечке было написано: Дэвид. Она автоматически взглянула ниже текста, потом удивленно взглянула на настенные часы. Время не сходилось на восемь часов. И тут до Алины стало доходить прочитанное. «Мобилка» выпала ей из рук. Девушка тяжело присела на кровать. Ей вдруг стало трудно дышать.
Теперь все стало на места. Как-то раз Алина взглянув на маму, даже пошутила: «Ты так располнела. С заграницы обычно наши женщины приезжают похудевшие». Мама тогда почему-то зарделась и ничего не ответила. Теперь все ясно. «Мама, мама, что ты наделала? А мы?» - простонала девушка.
Так оторопев, она сидела до тех пор, пока не услышала звонок в дверь. Пришла Таня. Она ей ничего не сказала. Потом пришла мама. Ей Алина тоже ничего не промолвила. Мама торопилась на поезд, что уходил в другой город, а оттуда уже полетит на самолете. Она даже не рассмотрела странное поведение старшей дочери.
И опять вокзал. И опять прощанье. Опять слезы. Правда, у всех разные: у Тани слезы надежды, она ничего не знает, у мамы - отчаяния (она не заглядывала в «мобильный» и не в курсе, что ее тайна открыта). Ее мучает совесть - она запуталась. А теперь не в состоянии признаться детям, что ждет ребенка и у нее другая семья. А вот Алина знает все, и от того у нее огромная тяжесть на сердце. Ее слезы горькие, как полынь, в них и обида и страдания.
Поезд тронулся. Мама, открыв окно в купе, машет им на прощанье рукой. Дети машут ей в ответ.
- Мамочка, мы тебя ждем! – кричит Таня и все машет и машет рукой.
Алина стоит, опустив голову. Поезд все удаляется и удаляется, а с ним и мама…
«Последнее время мама приезжает только на похороны. Теперь, возможно, она уехала от нас навсегда», - с тоскою думает Алина и молча обнимает сестренку. Вытирает ей слезы.
- На пятую колею прибывает скорый поезд номер сто девяносто восьмой, - слышится с репродуктора.
На перроне появляются люди. Алине хочется закрыть уши и бежать сквозь толпу, куда глаза глядят.
- Правда, она скоро вернется? - вдруг спрашивает Таня.
- Да! Скоро! - старается приободрить не так ее, как себя, Алина. Потом, грустно взглянув на нее, промолвила:
– Давай сходим к папе…
- Давай, - соглашается сестренка.
Они ушли, а их место заняли другие люди, каждый со своею судьбой, радостной или печальной. Над перроном стоит гул голосов. Сквозь грубые голоса взрослых, со смехом пробиваются детские, тоненькие, радостные:
- Мамочка! Мы так тебя ждали!
Но вот им, сквозь слезы, вторят другие, жалостные:
- Мамочка! - Мы так тебя ждем!…
«Теперь вот с ними мне придется ждать их маму, - рассуждал старый перрон. - А вернется ли она? Приедет ли к своим деточкам? Кто его знает? Я бы мог использовать свои связи, что нибудь узнать, но это невозможно, ведь все знакомые колеи обрываются там, на краю океана. Да многое мне довелось пережить, но видит Бог, самое тяжелое, это видеть горькие детские слезы. Люди равнодушно топчутся по ним, плюются, не задумываясь, что втаптывают в пыль и грязь, детскую боль. Но я то помню каждую слезинку уроненную здесь, каждую грустную историю. Говорят, что между людьми существует много невидимых нитей: любовь, дружба, долг, или родственные связи, но еще говорят они не вечные, и не всегда прочные. Как будет на этот раз с нитью между детьми и матерью? Выдержит ли она это испытание или оборвется, в сердцах человеческих? Кто ответит?»
На старый перрон изо всех щелей поползли вечерние сумерки. Он тяжело вздохнул, отгоняя дремоту, что вновь стала одолевать его: «Ну что ж подождем, может я досмотру эту историю. Хотелось бы, чтоб конец ее был более приятным, чтоб мать возвратилась к своим детям или же забрала их с собою. Ведь они так ждут ее и еще надеются. Не дай, Господи, похоронить здесь их надежду, это же станет не излечимой раной для них. Помоги им, ведь мне так хочется услышать их радостные возгласы:
- Мамочка мы так тебя ждали!!!»
О! Виявляється рівно 2 роки як я тут не був!!! 
Я думав мене вже тут нема ? 
То связи не было, то времени.
Теперь немножечко появилось, - что писать-то 
Просто так ничего - не хочется.
