Сейчас на литературе читаем Пушкина, стоило взять в руки том со стихами захотелось прочитать, выкладываю то что больше всего понравилось:
"Романс"
Под вечер, осенью ненастной,
В пустынных дева шла местах
И тайный плод любви несчастной
Держала в трепетных руках.
Всё было тихо: лес и горы,
Всё спало в сумраке ночном;
Она внимательные взоры
Водила с ужасом кругом.
И на невинном сем творенье,
Вздохнув, остановила их…
«Ты спишь, дитя, мое мученье,
Не знаешь горестей моих.
Откроешь очи и, тоскуя,
Ты не прильнешь к груди моей,
Не встретишь больше поцелуя
Несчастной матери своей!
Ее манить напрасно будешь,
Мой вечный стыд, вина моя,
Меня навеки ты забудешь,
Но не забуду я тебя…
Дадут покров тебе чужие
И скажут: «Ты для нас чужой!»
Ты спросишь: «Где ж мои родные?» -
И не найдешь семьи родной!
Несчастный! Будешь грустной думой
Томиться меж других детей
И до конца с душой угрюмой
Взирать на ласки матерей.
Повсюду, странник одинокий,
Всегда судьбу свою кляня,
Услышишь ты упрек жестокий…
Прости, прости тогда меня!
Ты спишь, позволь тебя, несчастный,
Прижать к груди в последний раз.
Закон неправедный, ужасный
К страданью осуждает нас.
Пока лета не отогнали
Невинной радости твоей,
Спи, милый! Горькие печали
Не тронут детства тихих дней».
Но вдруг за рощей осветила
Вблизи ей хижину луна.
Бледна, трепещуща, уныла,
К окну приблизилась она,
Склонилась, тихо положила
Младенца на порог чужой,
Со страхом очи отвратила -
И скрылась в темноте ночной.
***
Когда за городом, задумчив, я брожу
И на публичное кладбище захожу,
Решетки, столбики, нарядные гробницы,
Под коими гниют все мертвецы столицы,
В болоте коё-как стесненные рядком,
Как гости жадные за нищенским столом,
Купцов, чиновников усопших мавзолеи,
Дешевого резца нелепые затеи,
Над ними надписи и в прозе и в стихах
О добродетелях, о службе и чинах;
По старом рогаче вдовицы плач амурный;
Ворами со столбов отвинченные урны,
Могилы склизкие, которы также тут,
Зеваючи, жильцов к себе на утро ждут, —
Такие смутные мне мысли все наводит,
Что злое на меня уныние находит.
Хоть плюнуть да бежать...
Но как же любо мне
Осеннею порой, в вечерней тишине,
В деревне посещать кладбище родовое,
Где дремлют мертвые в торжественном покое.
Там неукрашенным могилам есть простор;
К ним ночью темною не лезет бледный вор;
Близ камней вековых, покрытых желтым мохом,
Проходит селянин с молитвой и со вздохом;
На место праздных урн и мелких пирамид,
Безносых гениев, растрепанных харит
Стоит широко дуб над важными гробами,
Колеблясь и шумя...
