Часть 7-я (ранее – часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6)





Напоминаю, что название «Последыши» дал своей серии заметок о судьбах участников VIII Всесоюзного совещания молодых писателей журналист и литератор Виктор Кустов. «Последыши», в данном случае — это последние дети в семье, точнее, последняя «совсем советская» генерация пишущих и сочиняющих.



Я же, перепечатывая его заметки, дополняю их материалами из тогдашней печати, так как мне представляется, что информационный контекст в данном случае достаточно значим.



Среди изданий, отреагировавших проведение «Всесоюзного совещания», журнал «Крокодил» присутствует (что естественно, семинар молодых юмористов вёл на Совещании вполне «крокодильский» автор Леонид Ленч), но отклик был достаточно вялым: в сентябре того же года журнал опубликовал пару рассказов участников VIII Совещания. Это при том, что журнал довольно живо откликался на происходящее в «писательском цехе», много публиковал статей и карикатур, посвящённых нравам пишущего сообщества.



 

Рисунок В. Жаринова. Журнал «Крокодил», 1978 г., № 18, стр. 6

 

Возможно вялая реакция связана с тем, что уровень начинающих авторов был совершенно ученический, сюжеты выглядят измышленными (это не гипертрофия реальности, естественная для сатиры, это именно вымученная выдумка). При этом, это лучшие из представленных в числе участников авторов, если верить наставнику профильного семинара:



«Леонид Ленч:

Положительно оценено творчество москвича Б. Гуреева. [...] Мы решили просить местные издательства в Душанбе и в Ташкенте издать в переводе на русский язык авторские сборники семинаристов: таджика Д. Этамова и узбека А. Юнусова.»

«Литературная газета» 1984 № 22 (май 30)



 

Зато авторы, в меру сил, подтвердили стереотипы: москвич предстал довольно циничным, а душанбинец был заметно наивен, бесхитростно юморя на тему «низкопоклонства перед Западом».





Борис Гуреев, г. Москва

ДЕЛАЙ, КАК Я...

Рассказ



Тебе подпись нужна? Значит, так. Запоминай. Пятый этаж, первая комната направо. Дверь обычно приоткрыта, но ты так сразу не входи: он этого не любит. Постучись. Даже лучше поскребись. Тихо, не так, чтоб услышали, понял? Потом, когда в третий раз крикнут: «Войдите!» — просовываешь голову в щелочку. Одну голову, все остальное пока не надо. Выражение лица — самое... самое... Ну, вот так примерно: глаза навыкате, челюсть на груди... Да, усы сбреешь, а бородку оставь, но подстриги косо и чтоб клочьями, клочьями... И причесочка не эта — бокс, в крайнем случае полубокс... Он любит, когда смешно. Ну и все такое прочее: одежка, обувка попроще и поярче — так, чтоб в глазах рябило. Там в комнате трое: дама, лысый и в очках. Он — в очках. Смотри на него выпучено так, натужно...

Часть 6-я (ранее – часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5)





Формулируя старомодно, я «внимательно изучаю материалы VIII Всесоюзного совещания молодых писателей» (1982 г.), что называется «заморочился».

Но прежде чем познакомлю читателя с результатами изучения, маленький мемуарчик: 1992 год, я читаю статью какого-то критика-литератора, фамилию не помню, помню, что он занимал некий пост в Литературном институте, наставлял тогдашнюю творческую молодёжь. Автор критически отзывался о романе В. Астафьева «Прокляты и убиты» и писал с пафосом что-то вроде: «Время ужасной «эпической», «народной» литературы прошло и никогда не вернётся, литература будет более камерной и обращённой к свободному от химеры «народа» индивидууму» (примерно так, по смыслу).

Этот текст меня разгневал (хотя мои идеологические предпочтения были тогда крайне эклектичны и включали даже щепотку анархизма): «Эпическая литература вам не нравится, «Война и мир», наверное, жить мешает — думал я — А вот это, вероятно, нравится».

Под рукой у меня лежал какой-то журнал (чуть ли не «Столица», не помню), в журнале рассказ: полусумасшедший человек бродит по неуютному русскому городу и ждёт «погромЪ», иногда пристаёт к прохожим с этим ожиданием и даже требованием «погрома», посыл «не лицемерьте, я знаю, что вы все такие», героя спрашивают «Вы еврей?», он восклицает «Нет! Но прекрасны ливанские кедры!». Очень камерно и про индивида.



Так вот, материалы VIII Всесоюзного совещания дали мне кое-какой контекст в отношении «эпичности» и «народности» как творческой установки. Сочувствия к позиции вышеупомянутого критика это не добавило, но некое понимание этого горячечного отрицания «эпичности» появилось.



 

Наставники и ведущие семинаров VIII Всесоюзного совещания молодых писателей:

Олег Шестинский, Сергей Сартаков, Андрей Дементьев,

Афанасий Салынский, Виталий Озеров, Юрий Грибов,

Анатолий Алексин, Элизбар Ананишвили, Леонид Ленч





Слово руководителям семинаров (в рамках Совещания было проведено несколько десятков семинаров (проза, поэзия, драматургия, очерки и т.д.). «Литературная газета», № 22, 30 мая 1984 г.:





Олег Шестинский, поэт (1929-2009 гг.): «Хотелось бы еще раз остановиться на одном бесспорном положении — нет другой такой страны на земле, где так широко, заинтересованно и щедро общество проявляло бы заботу о молодой творческой интеллигенции, о молодых писателях. Свыше пяти лет назад было опубликовано постановление ЦК КПСС «О работе с творческой молодежью», оно и сегодня является нашим настольным документом, актуальным, жизнеутверждающим.

Символично, что итоговый литературный вечер молодых поэтов явился творческим отчетом перед трудящимися завода «Серп и молот», перед теми людьми, которые в стенах родного завода слышали мудрые, основополагающие мысли К.У. Черненко о проблемах и задачах нашего народа, нашего рабочего класса».





Сергей Сартаков, прозаик (1908-2005 гг.): «Мне хочется вернуться мыслью к перспективам творческого, а значит, общественно значимого развития молодой прозы. Сколь ни отраден нынешний уровень общей культуры и профессиональной грамотности молодых литераторов, он требует дальнейшего совершенствования, окрыленности высокими идеями времени, пафосом социалистического созидания и решительного отхода от кое-где сквозящей в отдельных работах некоей камерности, замкнутости в кругу незначительных негативных подробностей жизни, растянутых размышлений и диалогов, что называется, «ни о чем».

Писателю нужна такая же смелость и точность в работе, какая свойственна проходчикам туннелей в скалистых горах, космонавтам, хлеборобам, бросающим зерно в землю, чтобы был обеспечен высокий урожай. Смелость писателя, в частности, молодого прозаика, еще и в том, чтобы, избрав достойную гражданственную тему, не отступить, не испугаться трудностей, сопротивления материала, его огромности и, может быть, долгих лет напряженной работы».





Андрей Дементьев, поэт (1928-2018 гг.): «Тематика молодой поэзии, представленной на совещании, широка и разнообразна, как сама жизнь, и все же в богатом поэтическом многоголосии явно доминирует тема любви к социалистической Родине.

Прозвучало немало стихов, воспевающих верность идеалам коммунизма, трудовую героику наших дней. Особо хочется отметить военно-патриотическую лирику молодых и значительное количество произведений, посвященных актуальнейшей для всего человечества проблеме — борьбе за мир на планете. Одно из отличительных свойств современной молодой поэзии — это тяга к нравственно-философскому осмыслению человеческой жизни. Размышляя о смысле жизни, молодые поэты находят его прежде всего в подвижническом труде на благо других людей.»





Афанасий Салынский, драматург (1920-1993 гг.): «В некоторых работах я почувствовал отсутствие концептуальности, хотя пьеса вроде бы «сделана». Когда пьеса выражает интересную авторскую, политически точную, партийную позицию, тогда это достойно внимания. Надо новаторски, более серьезно подходить к тому, что пишешь.

Поиск положительного начала — вот чего не хватает пока некоторым нашим молодым драматургам. Порой не ясно, что же хочет сказать автор и кого он считает человеком, которому можно верить, который может увлечь зрителя своим примером гражданина-строителя социалистического общества. Таких образов в пьесах участников нашего семинара было, к сожалению, немного.»





Виталий Озеров, критик (1917-2007 гг.): «В семинаре критиков собрались, безусловно, талантливые люди. Думается, из их числа в литературную критику придет достойное пополнение, способное успешно решать задачи, поставленные в партийных документах, речах и выступлениях К.У. Черненко.

Критика призвана активно, с партийных позиций влиять на художественное творчество. Эта задача предполагает глубокое осмысление нашей современной жизни. Ее решение дается тем, кто соединяет социальный и эстетический анализ художественных произведений.»

«Ведя полемику с нудным бытописательством, москвич А. Михайлов последовательно выступает против засилья в иных произведениях героев раздвоенных, бездействующих, замкнутых в узком мирке нарочито обыденных интересов. Герой нашего времени — многогранная личность, привлекательная активной социальной позицией, внутренней цельностью.»





Юрий Грибов, журналист (1925-2018 гг.): «Сейчас самое время публицистики. Темы искать не надо, их ежеминутно подсказывает сама действительность. И мы говорим молодым публицистам: идите к людям, изучайте их жизнь, славьте нашего современника — человека труда, показывайте его не идеальным героем, а через призму забот и проблем...»





Анатолий Алексин, детский писатель (1924-2017 гг.): «В какой степени молодые писатели готовы и способны достойно продолжить горьковские традиции советской детской и юношеской литературы? Работа нашего семинара должна была ответить на этот вопрос. И ответ таков: готовы, способны, устремлены к тем целям, которые ставит сегодня перед воспитателями юного поколения партия коммунистов. Разумеется, речь идет о наиболее талантливых участниках нашего семинара. Но ведь уровень литературы всегда определяется ее вершинами!

Школьная реформа, которая уже делает свои первые (и столь весомые, значительные!) шаги, утверждает, что главным воспитателем человека должен быть труд, приносящий реальную пользу народу и обществу. Помочь успешному осуществлению реформы — прямой и святой долг литературы, адресованной юным читателям. И в том числе долг молодых литераторов!»

«На творческих обсуждениях в семинаре мы особо подчеркивали, что патриотическая обязанность детской и юношеской литературы — растить молодых граждан людьми идейно убежденными, готовыми сражаться с той разнузданной агрессией невежества, жестокости, человеконенавистничества, которая взята на вооружение империализмом.»

[Маленькая деталь: «википедия» именует Анатолия Алексина «советский и израильский писатель», он умер несколько лет назад в Люксембурге.]





Элизбар Ананишвили, переводчик (1912-2000 гг.): «Были обсуждены работы 12 молодых литераторов, занимающихся поэтическим и прозаическим переводом с различных языков на русский и на некоторые языки народов СССР.»

«Хочется выделить Н. Соколовскую, одаренного, искусного переводчика грузинской поэзии, чьи работы можно безоговорочно рекомендовать к изданию; юную О. Савельеву (Москва), удивившую нас свежестью и гармонией своих переводных и оригинальных стихов; Т. Кудрявцеву (Ярославская обл.), выступившую с сильным переводом немецкого поэта А. Хольца; О. Пахлевскую (Киев), верно воссоздавшую творчество итальянских поэтов различных направлений на украинском языке; Л. Фельдшер (Молдавия), читавшую лиричные, выразительные переводы молдавской поэзии; Э. Ахундову (Азербайджан), плодотворно работающую в области переводов азербайджанской прозы на русский язык.»

[Маленькое замечание: упомянутый в тексте немецкий поэт А. Хольц, это, скорее всего, Арно Хольц (1863—1929), расцвет его творчества пришёлся на конец XIX века, «одним из лучших произведений Хольца считается сборник стихотворений «Книга времени» (1885) в котором он затронул тему социальных контрастов капиталистического города». Переводы современной иностранной поэзии на русский язык в газетных материалах о конференции не упомянуты.]





Леонид Ленч, сатирик (1905-1991 гг.): «Хочется мне здесь же отметить типичные недостатки в творчестве молодых сатириков и юмористов: по линии юмора это некоторый уклон в потребительски-шутейную тематику, а по линии сатиры — вялость личной авторской интонации. Но, надеемся, молодые сумеют преодолеть эти недостатки.»





Несколько замечаний по прочтению.



1. На дворе 1984-й год, если на двери написано «идёт заседание комитета комсомола», то за дверью может быть дискотека под «Аббу». Не думаю, что на семинарах танцевали (хотя вечерами в гостинице, где жили делегаты, могло быть весело), ибо возраст и бэкграунд наставников предполагает, что собрания проходили в серьёзной обстановке. Но не уверен, что бывалые совписы на голубом глазу вещали про «основополагающие мысли К.У. Черненко», возможно, разговор всё же был профессиональный, скажем, о стилистике или мастерстве в построении сюжета. Но границы идеологически, стилистически и тематически допустимого маститые наставники, вероятно, своим подопечным описали.



2. На примерах таких материалов становится чуть понятнее, почему у «обычных людей» и профессиональных литераторов и гуманитариев такое разное восприятие советского «идеологического диктата». Идеология входила в жизнь «простого человека» в виде скучного лектора, который без энтузиазма и без надежды на отклик аудитории вяло отрабатывал свой номер, а профессионального гуманитария «диктат» местами травмировал и иногда даже уродовал.

Да и вообще, быть потребителем позднесоветского искусства, в некотором смысле было приятнее, чем «творцом»: потребителю доставались ироничный взгляд Маргариты Тереховой, тонкая проза Валентина Распутина, разнообразие московских театров, а творцу — установочная беседа про «пафос социалистического созидания».



3. При этом, в принципе, само такого рода наставничество, «введение в профессию» было адекватным собранной на «Совещание» аудитории. Писателей, то есть «самостоятельных творческих личностей», людей одержимых идеей сказать «своё и только своё слово», похоже, среди собранных «молодых писателей» было совсем немного. Судя по последующей «жизненной траектории», преимущественно это были благонамеренные, небесталанные, весьма относительно молодые люди, которые очень хотели бы, что бы их «взяли в штат литработников», «ввели в среду», редактировали их ученические работы, опекали, возили на семинары и в «летние школы». Другой категорией «писателей» были люди, чьей областью интереса был не «худлит», но «гуманитарные штудии», просто в условиях советского варианта литературоцентризма и несколько однобоко развитой гуманитарной сферы, «штудиями» проще было заниматься через писательство, очеркизм или литкритику.

СРОЧНО!!!
ТЯЖЕЛАЯ СИТУАЦИЯ В ПАВЛОВКЕ (ДНР). МОРПЕХИ НАШЕЙ 155-й БРИГАДЫ ОБРАТИЛИСЬ К ГУБЕРНАТОРУ ПРИМОРЬЯ ОЛЕГУ КОЖЕМЯКО.

Письмо не привожу. Суть его передана в Минобороны России. Оригинал в Приморье. Сказано: большие потери, невозможность донести в высшее руководство информацию о наших высоких бесполезных потерях в людях и в технике. Цифры у меня есть, но дальше это дело Генеральной прокуратуры.

Морпехи просят Олега Кожемяко обратиться в МО, чтоб прислали комиссию, для срочного разбора ситуации. В письме звучат три громкие фамилии, знаю, но не привожу. Впрочем, и сам пост-то публикую, потому, как о ситуации в Павловке наверх талдычат уже несколько дней, а кровь всё льется и льется.

ссылка
---------------------------------------------------------------------------------------------

Мы очень часто пытаемся понять, что же не так. Мы - это те, кто обоснованно, или нет, - считает себя состоящими в связи с адекватностью. По результату сложных мозговых атак приходим к выводу, что где-то потерялось целое поколение военных специалистов, которые по "сроку службы" должны составлять самую важную управленческую прослойку.
Это какое-то межвременье, когда советское ушло, а русское не пришло, - а осталась карьера, доходы, самолюбие, самомнение...Много пафосных тостов за Родину... и пустота.

Александр Сладков разместил публикацию о состоянии дел в Павловке - печально. Все-таки, надежда во мне на лучший исход проиграла трезвому пониманию перспектив, которое я выразил скупой формулировкой: считаю наступление преждевременным. И дело здесь не в Павловке, где мы оказались в огневом мешке и несем потери, а в подходе, который является типичным для большинства представителей этого "потерянного поколения".

ссылка
« Последнее редактирование: Вчера в 18:15 от Айка »

-------------------------------------------------------------------------------------------

Я передавала по 155 бригаде, но ответа не последовало. Вот письмо, фамилии спрячу:

Уважаемый Олег Николаевич. Обращаются к Вам морпехи 155 бригады морской пехоты.
В очередной раз нас бросили в непонятное наступление генерал М. и его корефан земляк А. ради того, чтобы М. заработал бонусы перед начальником Генштаба, а А. товарищ М. обещал Героя России. В результате мы и морпехи Камчатки наступаем на Павловку. В результате "тщательно" спланированного наступления "великими полководцами" мы потеряли за 4 дня около … человек убитыми, раненными и пропавшими без вести. … процентов техники. Это только наша бригада.

Командование округа вместе с А. это скрывают и занимают официальные цифры потерь боясь ответственности. Как они собрались захватывать населённый пункт проскочив через посадки, в которых остался противник сейчас уничтожающий наших на путях эвакуации раненных и подвоза боеприпасов. Кроме того Павловка ниже Угледара с которого лупят по нам.

Олег Николаевич, приморцы! До каких пор такие бездарности как М. и А. будут планировать боевые действия ради своих докладов и получения наград ценой жизни стольких людей. Им плевать на все лишь бы показать себя. Они людей называют мясом.

Мы просим обратиться к Верховному чтобы прислали комиссию не из Министерства обороны, где М. крышует Г., а независимую. Пусть с них спросят цель таких действий, обеспечение их, и результаты без приукрас.
Сколько это можно уже терпеть!

ссылка

______________________________________________________________

Кое-что о прекрасном от Дмитрия Артиса, почитайте (перепост ниже по тексту).

Отдельно хочется сказать вот о чём.

Вот есть РАНХиГС, академия госслужбы. Госслужилых людей готовят. Не только их, конечно, вуз оброс странными факультетами, это сейчас распространено, в ВШЭ, вон, есть подготовка археологов-античников (говорят, учебные практики у них клёвые).

У академии на официальном сайте зачем-то крупно написано, что она «Президентская Академия», в принципе, это нормально, но есть ощущение перебора (особенно если вспомнить про некий оппозиционный флёр заведения господина Мау). Во общем, РАНХиГС – это про власть. В России и вообще, скажем, про власть над людьми.

В вузе, который «про власть», есть школа дизайна (что «ха-ха»? там ещё продюсерский факультет должен быть, чтобы всё серьезно). Преподаватель этой школы дизайна рассказывает, про то, что торговля пустотой и выставление трупов может принести славу, влияние, «бешенные деньги» и статус лидера общественного мнения (умнейшая женщина, вероятно, и предмет знает). Это всё так логично, в высшем смысле честно, это про всё так про самую сущность (мира, властвования, современности).

Не понятно только, как может кто-то непритворно удивляться тому, что всю эту «современность» именуют сатанизмом, что против неё бунтуют, пусть слепо, пусть непоследовательно. «Какой такой консерватизм? Что, собственно, вы собрались консервировать?» Чем обозначать удивление, лучше бы рассказали, что принимаете для подавления чувства омерзения и ужаса. Сильные, должно быть, таблеточки.

Пишет Дмитрий Артис:

Когда меня спрашивают, почему до начала сво мы не знали о том, что в современной России существует поэзия, не знали, что есть огромное количество прекраснейший авторов, мне трудно ответить. Мне казалось, что поэзия интересна только тем, кто сам пишет.

Это был такой полузакрытый клуб, куда посторонние (читай, обыватели) люди не стремились попасть. Делать там было особо нечего, потому что наиглавнейшим постулатом современной поэзии служила фраза: для того, чтобы стать поэтом не нужно писать стихи. А рядом с этим постулатом всплывает подсказка: настоящие стихи не должны быть похожи на стихи!

В этой привнесенной к концу девяностых годов прошлого столетия западно-европейской (в реальности, несколько искаженной) традиции люди, которые действительно писали стихи, похожие на стихи не могли считаться поэтами. Литературу заполонили мошенники и грантополучатели, которые начинали диктовать вкусы. Поэзия лишилась аудитории. Все происходило приблизительно так, как на этой промо картинке для желающих научиться рисовать - стать художником.

У нас и сейчас есть курсы поэтического мастерства, где учат дружить с нужными людьми. Вы не ослышались. В предоставляемых курсами услугах первым пунктом идёт обучение дружбе с нужными людьми, дальше умение тусоваться с нужными людьми, чтобы получать лит премии для наполнения реноме и в заключение - обучают писать заявки на участие в различных фестивалях. Особо одаренных приближают к небольшому кругу грантополучателей. Вы понимаете, речь о литературном мастерстве даже не стоит, потому что - смотрите главный постулат и всплывающую к нему подсказку.

Весна в этом году выдалась жаркой. Общество сделало запрос на стихи, на лирическая военную песнь, а нынешнему литсообществу предложить оказалось нечего. Ну, все же просто. Стихи, которые не похожи на стихи, не смогут поддержать воина в бою и его женщину - в тылу. Люди спрашивают: где нынешние Твардовские и Симоновы? А им говорят: почитайте лучше тексты (да-да, не стихи, а тексты, слово "стихи" считалось постыдным) про зубастую вульву или о том, какой горячей бывает любовь в мире голубых и розовых… или о том, как подростки поедают на переменах кал в школьном туалете… или о том, как отец насилует дочь, а мать сына… или о том, как женщины ненавидят своих новорожденных детей…

Вам страшно? Но именно эти темы финансировались не только нашим государством (либо его посаженными), но и западными как бы партнёрами, радеющими за будущее русской литературы.

Отечественная, настоящая отечественная поэзия существует. Она никогда не умирала. Она жила своей спокойной жизнью для мам и пап, для любимой женщины, для близких друзей. Она не выходила на площадь, не транслировала себя, не билась рыбой об лёд. Она просто жила. Тихо, спокойно… пока народ - наш великий русский читатель - сам не вынес её на поверхность бытия.

Это наш великий русский читатель топнул ногой и заставил поэтов говорить громче, выгнал из кабаков и кухонь на площадь, вручил в руки микрофоны, расселся вокруг и заставил читать стихи, которые похожи на стихи.

[источник]

Аккурат 18 лет назад я сделал первый пост в ЖЖ (первый пост в LI случился примерно годом позже).

Примерно половину это срока я порываюсь написать что-то на тему «век нынешний и век минувший в блогосфере». Порываюсь и бросаю, обрывочных черновиков накопилось на 33 страницы, и всё какая-то муть.

В 2004-м блогосфера была в том блаженном межеумочном состоянии, которое обычно описывается как «очень творческое время» и «ощущение новых горизонтов»: среда, бывшая некогда относительно малочисленной, и, в некотором роде, закрытой, в очень короткое время становится массовой, но, при этом, не теряет – «на краткий (и сладостный) миг» – ощущения собственной элитарности, «счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным» (причём, это «счастье» ощущалось не даровым, а вполне себе заслуженным, это важно).

Для аналогии, посмотрите, как менялось число «лиц с высшим образованием» в период с конца 1950-х по 1970-й год, и вы, примерно, поймёте откуда всё это «оттепельное» предчувствие «чего-то удивительно хорошего».  

источник

Естественно, за прошедшие два десятка лет всё изменилось, а разве могло быть иначе?..

ЖЖ-2004 был местом сетевых дневников (почти в том, старорежимном смысле слова «дневник»), площадкой для соревнования в некой «новой искренности» (выраженьице это уже тогда было в ходу), что при всём позёрстве и расчётливости актёров-акторов, делало блоггинг довольно приятным времяпрепровождением.

Впрочем, искренность бывает не только «новой», а и просто искренностью. До сих пор помню свою растерянность-растроганность, когда прочёл в ленте пост одного френда: «ребят, приболел, плохо себя чувствовал, но обязательно прочту всё, что вы написали, уже прочёл всё за последнюю неделю» (ну, было такое «как же так, ты меня зафрендил, а не читаешь и не комментишь», смайл).

Бытовавшее восприятие сетевого «френда» как почти личного знакомого, с которым связывают всяческие «невидимые нити», вообще дарило множество странных, неловких, неповторимых сюжетов.

Когда в 5 августа 2004-го я подбирал слова «интересуюсь историей, политологией, социологией, музыкой, литературой, религией…», я же просто стеснялся набрать буковками слово «политика».

И правильно, что постеснялся.

Но в тот момент политический интернет представлял собой совокупность немногочисленных «реальных политтехнологов», смотревшихся довольно бледно, и множества разнообразных умничающих дилетантов с амбициями, то есть людей, боящихся выглядеть дурачками и невеждами, каковой страх иногда способен сделать человека, ну, хотя бы милым-застенчивым. Понятно, что как таковой этот страх ни образованности, ни осведомлённости не добавляет: о Фукуяме судили по роману Пелевина, о Джине Шарпе по мемчикам грузинской «Поры», о Ричарде Флориде по обложке, о Киссинджере считали возможным не знать, «это же кто-то из советских фельетонов», в общем, вечный сюжет «русские мальчики и карта звёздного неба». Пропаганда настоящая (как и настоящий политический радикализм), то есть ситуация, когда полнота и «интеллектуальная полноценность» высказывания, решительно приносятся в жертву «целесообразности», была уделом нескольких чудиков, которых подозревали в оригинальничании (ну и какого-то количества непризнанных идеологов без читателей, которые в пустоту отправляли свои «простыни», написанные капслоком).  У такового положения вещей были свои уязвимости – скажем, заложенная в самом устройстве реальности установка, о том, что есть некий политический философ, который «демонстрирует уровень», а где-то там, в далеке должны быть «простые люди» (или «политическая пехота»), которые идеи оного философа будут как-то иллюстрировать и даже воплощать – но читать было не скучно.

Тут можно свернуть к темам «проплаченности»/«профессионализации» политических спикеров, новых и старых разделительных линий и прочего; можно, но не сверну, ибо это как раз скучно.

О хорошем: блогосфера подарила мне, как читателю, несколько драгоценных или просто ценных текстов. Некоторые отвечали мне на давно занимавшие меня вопросы (или как-то по-особенному дополняли имевшиеся ответы), некоторые подарили мне сами вопросы, до которых я бы сам не дошёл, а дойти было нужно.  

Пожалуй, в рамках празднования некруглого юбилея, перепощу некоторые из запомнившихся чужих текстов, вероятно, с какими-то необязательными комментариями.

Начну, пожалуй, с этого: