На самом деле очень хочется написать что-то о "Томасе", но всё не складывается. Поэтому причастным я лучше лично скажу.
А у нас теперь просто есть наш первый большой спектакль. В нём ещё есть над чем работать, он будет, наверное, ещё развиваться, но он уже создан, он уже не черновик. Те, кто видел его премьеру, говорят, что он цельный, живой и красивый, и мы изнутри чувствуем то же самое и очень его любим =)
У нас даже есть маленький внутренний фэндом, ага. И я про него пишу, и всё никак не уймусь... да и надо ли?

- Проходит, очи долу опустив... Безумная, блаженная, святая?
- Да нет, милорд, она всегда такая - как праздник, так она всегда грустит.
Жених у ней, слыхали ль? Запропал. Тому три года будет в воскресенье.
Всё пел да пел, достал всех этим пеньем. Да вот вам крест, что и меня достал,
Но всё же жалко мальчика... Утоп, небось, по пьяни в речку оступившись.
Милорд, купите яблочек иль вишни, на диво нынче урожайный год,
Вкуснее яблок не было сто лет! Да нет, сама не помню, что вы, право?
Милорд, оставьте! Вам бы всё забавы... милорд, оставьте... ах, не надо, нет...
Так яблочек не купите ли? Ах, милорд так щедр... Да что вам Катерина?
Всегда грустна, от взгляда в жилах стынет... хотя работа спорится в руках,
Не буду наговаривать. И так её, бедняжку, жизнь не пощадила.
А как любезничал-то с нею милый! Дурного не скажу, но неспроста
Три года минуло, а в девках до сих пор. Хотя сваты ходили поначалу,
Да никого она не привечала. "Вернётся Том", - и весь в том разговор.
Да что о ней-то говорить, милорд? Купите яблочек, да приходите ночью...
Милорд хорош собою и сговорчив, и девки его тянут в хоровод.
Он их перетанцует без труда, перецелует и исчезнет в полночь,
И ни одна из них потом не вспомнит, как странно пахла смятая трава...

Вчера мою френдленту порвали Томасы, так что я добавлю ;)

Над холмами трубят золотые рога,
И всё ближе разносится топот копыт.
Чья охота летит по зелёным лугам?
Чья рука поднимает коня на дыбы?

Незнакомые слышу вдали голоса,
Мне невнятен язык и неясны слова.
Кто охотится здесь, в заповедных лесах?
Чья упала к ногам золотая стрела?

Сердце бьётся, как будто охота гнала
Вместо вепря иль лани по лесу меня.
Чья упала у ног золотая стрела?
Чья рука на дыбы поднимает коня?

Меж деревьями вижу неведомый свет,
И выходит из леса невиданный конь.
Да не болен ли я? То ли явь, то ли бред...
Или может, я пьян? То ли явь, то ли сон!

Вижу свет - но не вижу ни солнца, ни звёзд,
Слышу голос - не слышу ни птиц, ни реки.
Чем я был до того - словно ветер унёс,
Ветер, поднятый взмахом нежнейшей руки.

Что угодно отдам, мне не жаль ничего,
Лишь бы к этой руке прикоснуться своей,
Только что до меня той, чья суть - волшебство?
А она мне: "Ты спой для меня, менестрель".

Меня многократно спрашивали, как мог юный принц из "Тысячи и одной ночи..." превратиться в Ледяного Принца из "Ставок". Как-как... захотел - и превратился.

Повзрослевший принц стоит, молчит, закусив губу.
Он решил, что пора завязывать - и завязал:
Поясок потуже, да ленту в косу, узлом - судьбу.
Был - глаза и кудри. Теперь - коса. Ну и да - глаза...
За глаза шуршит по всему дворцу: приворот иль сглаз?
Подменили принца, одним щелчком - изменился принц.
То он строил глазки - теперь как льдом обдаёт из глаз,
Перед кем клонился - теперь пред ним распростёрлись ниц.
До рассвета книги, потом забыться несладким сном,
Тренировки, кофе, дела Империи, сеть интриг,
И опять на грани - себя выкручивать на излом,
Не уметь, не мочь, не хотеть иначе - он так привык.
Заковать внутри в ледяную клетку живой огонь -
Он сумеет, сможет, и, сам поверив, заставит всех.
И почти забудет, что есть, неслышимый, за спиной
Тот, кто видит в нём человека. Да. Без приставки "сверх".


[2015-04-03]

Ты так устал, мой Том, года тебя согнули,
Осыпал кудри снег, не тающий весной...
Но тяжесть рухнет с плеч, когда я поцелую
И снег стряхну с кудрей прохладною рукой.

Не бойся, Честный Том, не будет тесным ложе,
Что приготовить нам я посылаю слуг.
Ты пел, как соловей, что замолчать не может,
Покуда кровь бежит и слышен сердца стук,

Ты злата не алкал и не стремился к власти,
Ты жаждал лишь чудес - и тех не для себя,
А ради них самих, ты не просил о счастье
И даже о любви ты не просил, любя...

Не бойся, Честный Том, теперь я буду рядом,
Не до конца, а впредь - конец уж позади.
Ты с честью нёс свой дар, как высшую награду,
Так как смогла бы я тебя не наградить?

Не бойся, Честный Том, не будут жёстки травы,
Которыми Самайн нам застелил постель.
Не будет долгим путь - не левый и не правый,
А выбранный тобой, мой милый менестрель.

Подсчитан твой итог победам и потерям,
Ты исчерпал до дна отмеренные дни.
Пойдём, мой Том, туда, где яблоки созрели,
Туда, где время есть - для песен и любви.

Кусочек всё той же галисийской истории. Вы уже знаете, что там есть принц, там есть маг, там есть любовники принца и учитель мага... Так вот, у принца ещё есть, например, начальник личной охраны. Тоже довольно интересная личность.

Просто такая работа - быть чуть поближе,
Знать чуть побольше, всё замечать, молчать,
Даже сквозь сон следить, как за стенкой дышит
Тот, кого ты не можешь не защищать.

Просто работа. Больше труда, чем чести,
Но среди равных, коими движет страх,
Ты точно знаешь, что ты на верном месте:
Маленький принц уснул на твоих руках.

Кто-то взыскует денег, иной награды,
Власти и крови соперников на мече...
Ты точно знаешь, что сделал всё, как надо:
Юный наследник спит на твоём плече.

Не позволять себе совершать ошибок,
Видеть насквозь придворных, что вечно лгут...
Пусть никому не видно твоей улыбки,
Принц ледяной смеётся с тобой в саду.

Просто работа, ставшая просто жизнью.
Ты стал почти невидимым, знаешь? Лишь
Только одним ты можешь в себе гордиться:
Твой император знает - ты заслонишь.

[2014-10-19]

Я думаю, что это до некоторой степени предыстория к "В сказку". Но герои, вероятно, разные.

Сто старинных сказок поют негромко
Со своих уютных и пыльных полок,
Затонувших некогда колоколен
Слышен дальний звон.
Если ты остался чуть-чуть ребёнком,
То услышишь голос, пусть он негромок,
Ты не думай, ты-то не пьян, не болен,
Это явь, не сон.
Дальше?

[2014-08-04]

Встань. И иди. И будь до конца - живым.
Рвись и ломайся, только - не умирай.
Всё между пальцев твоих утечёт, как дым,
Мир твой трёхмерен и ясен, а жизнь - игра,

Шутер от первого, полигональный ад.
Встань и иди. Других вариантов нет.
Дышишь? Твоя атмосфера - чистейший яд.
Пьёшь из горсти? Воды в этих реках нет.

Всё было очень просто - диагноз, врач,
Встреча с юристом, подпись шестнадцать раз,
Мозг - на посмертное донорство. "Эй, не плачь..."
Где в человеке источник дежурных фраз?

Кто мог предвидеть, что просто очнётся здесь,
Как от дурного сна - в ещё худший сон...
Хочется плакать - тебе обещали смерть.
Имя таким обманутым - легион.

Рухни на землю, коленями пепел взбей,
Он на секунду спрячет твой горизонт.
Встань. И иди туда, где ещё теплей,
Наш человекоподобный планетный зонд.


Эпоха первопроходцев, освоение новых планет... Возможно, Вселенная "Экипажа" лет за сто пятьдесят до.

Месяц в туман вошёл, нож убрал в карман
(Блик отразится - и вся маскировка к чёрту),
Зябко повёл плечами. Пустой экран
Коммуникатора холоден, точно мёртвый.
Все средства связи вымерли до утра,
Все дорогие сограждане, в общем, тоже.
Месяц идёт в тумане, в карман убрав
Руку, в которой сжимает свой лучший ножик.
Шарят в тумане руки прожекторов,
Ищут таких, идущих с неясной целью.
Месяц идёт бесшумно и стынет кровь,
Если он в стёклах видит своё движенье:
Ты обречён, и цена твоим планам - грош,
Ты ничего не сделал - ты просто вышел, -
Шепчет туман. Месяц нервно сжимает нож
И выпрямляется, чтобы казаться выше.
Месяцу стыдно, он хочет домой, в кровать,
Что за ребячество... Даже не в партизаны...
Долгий пройдёт он путь, чтоб в конце узнать,
Что у свободы окажется вкус тумана.

Ты глаз не сурьми, не пой, не носи шелков,
Не пляши на рассвете, и полночью не пляши,
Стихов не слагай и писем ты не пиши,
И сучьих исправно в топях топи щенков,
Платком закрывай ты губы, твой скорбный рот,
И лоб неприступный тяжестью скрой венца,
Ходи, точно тень от тени в садах Отца,
И пальцы перстнями скуй, словно воду - лёд.
Сжигай свою душу, тело сожгут потом,
А с пеплом в груди так просто, так ясно жить.
Не пой, не пляши, ни правды не знай, ни лжи,
И плакать не смей. Ибо плакать тебе о ком?

Я не знаю, на чьём языке говорить мне с тобой:
Ни в одном не припомню тех слов, что мне так не хватает.
Тридцать лет не сбоившая прога вдруг выдала сбой.
Наведение. Пуск. И на схему ложится кривая,
Отмечая падение всех моих служб ПВО.
Я не знаю иных слов, чем те, что мне верно служили.
Ты твердишь незнакомые мне: "красота", "волшебство"...
Мне казалось, что их в веке прошлом ещё износили
До лохмотьев, до дыр, до несчастной и злой нищеты.
Но ты их повторяешь, как части своей позывные,
Как Устав, как легенду от карты. Я слышу, как ты
Говоришь слово "счастье". Оно придаёт тебе силы.
Я не знаю, какими словами ответить тебе.
Мой тезаурус бьётся в агонии пульсом за сотню.
Я стою и молчу на каком-то чужом языке,
Ты читаешь стихи. Я хочу умереть не сегодня.