Почти год над Русским Югом не летают самолёты, или вернее летают - но совсем не те, на которые можно купить билет. От Брянска до Анапы закрыты аэропорты, а в те, которые доступны, - как Сочи, Минеральные Воды и дальше на восток, - теперь добираются так, что Кавказ оказался не ближе Сибири. Вместо привычных 2 часов перелёт Москва - Минеральные Воды растягивается на 4,5 часа (примерно как до Красноярска), но если повезёт с погодой - пролетают эти часы незаметно: кружной маршрут над Казахстаном и Каспийским морем по-настоящему интересен.

Только сделаем вид, что в рамках импортозамещения везёт нас самолёт Ту-100500 с крылом обратной стреловидности: на самом деле я летел в обратную сторону, возвращаясь в Москву из весеннего путешествия по Кавказу.

Хотя то путешествие запомнилось мне самой неудачной за все 20 лет моих путешествий погодой, порядком подмочившей три отличных поездки с "Неизвестной Россией" по балкарским ущельям, утешительным призом сделался обратный путь. Накануне вылета дожди закончились, как следует промыв атмосферу от пыли, причём не только над Кавказом, но и над Москвой. В перенаселённом тесном Подмосковье сквозь мутное стекло иллюминатора был виден каждый домик в коттеджных посёлках, каждая машинка на многополосных шоссе...

2.


...и уж тем более - каждая церковь: странный опыт - любоваться достопримечательность с самолёта. Первый на пути Успенский храм (1782-99) в селе Шубино мало того что в нескольких километрах от аэропорта Домодедово, так ещё и почти в створе его взлётной полосы:

3.


Преображенская церковь в следующем селе Рылеево - удачный новодел под старину (2006-12):

4.


Впрочем, коттеджно-хрущёбные Рылеево и Шубино и сёлами-то назвать язык не повернётся. А вот Семёновское с Богоявленским храмом (1879-87) и цепочкой прудов на речке Ольховка - тут уже вполне сельский пейзаж:

5.


Затем колокольни и купола сменяются трубами и цехами: под крылом - Воскресенск (95 тыс. жителей) на берегу Москвы-реки, а в нём - пожалуй, ближайший к Москве (не считая вполне внутримосковской Капотни) действительно зрелищный промышленный пейзаж. С 1339 года на этом месте известна безымянная деревня, с 1579 - село Воскресенское с одноимённым храмом, а в 1862 году на построенную рядом станцию Московско-Рязанской железной дороги прибыл первый паровоз. У соседнего села Лопатино в 1883 году обнаружилось месторождение фосфоритов, на основе которого к 1931 году был построен Воскресенский химкомбинат.

6.


С тех пор он пугает москвичей разноцветными дымками из труб и едкой вонью в проезжающих мимо вагонах, а любители всего небанального ездят фоткаться к Белой горе - хорошо заметному на кадре выше отвалу лопатинского фосфогипса. В самом Воскресенске, получившем статус города в 1938 году, есть церковь и особняк 18 века в поглощённой городом усадьбе, немного конструктивизма, центр в высоком сталинском стиле (включая ДК с отличными интерьерами) и его продолжение в обособленном районе со звучным названием Цемгигант. Правее химзавода стоят ещё и два завода стройматериалов по разные стороны Москвы-реки, а сквозь ядовитые дымки виднеется та самая Воскресенская церковь (1891-98) в селе, с которого тут всё началось.

7.


А ещё на кадре выше можно заметить баржу, идущую по Москве-реке куда-то в направлении столицы. Летим дальше над рекой, приметив в крупном селе Черкизово ещё пару церквей - Успенскую (1734-36) слева и Никольскую (1759-63) справа, причём с небес не видно, сколь последняя необычна вблизи. Между церквями сложно не опознать тюрьму, или вернее психоневрологический интернат, зато левее него просматривается заросшая усадьба. Но, пожалуй, самый необычный для Подмосковья объект в этом кадре - это наплавной мост!

8.


Голубая лента Москвы-реки приводит в Коломну... только она здесь на заднем плане очерчивает городские кварталы, а справа - куда более крупная Ока. Между ними с 1177 года и стоит Коломна - крупный (139 тыс. жителей) город, который я привык воспринимать как столицу Подмосковья. В последние годы её население уменьшается, но во второй половине ХХ века Коломна была крупнейший город Московской области после аморфных спутников Москвы...

9.


...а самое главное - не преувеличение, наверное, назвать Коломну самым интересным городом Подмосковья. Вот тут в левом нижнем углу как на ладони Коломенский кремль с одинокой ярко-красной стеной (1525-31, высота до 20м) с Грановитой и Маринкиной башнями: в последней, по преданию, на излёте Смуты томилась Марина Мнишек. Напротив стены за проспектом Октябрьской революции - Михайловская слобода с церквями Михаила Архангела (1823-33) и Троицы на Репне (1696). Над стеной - храмы Иоанна Богослова (1733-58) с колокольней (1829-46, 67м) и Вознесения (1792-1808) дальше в кварталах, ну а стена прикрывает от (проспекта) Октябрьской революции ещё десяток (!) храмов, включая два монастыря - Брусенский (у самой стены с красным Крестовоздвиженским собором 1850-х годов) и куда более обширный Ново-Голутвинский (белое каре левее). Но если я весь список оглашу, вам вряд ли будет интересно, так что упомяну здесь лишь заметный у левого края белоснежный Успенский собор, в недостроенных стенах которого Дмитрий Донской молился перед Куликовской битвой.

10.


Ещё левее, за кадром - уцелевшие башни кремля и церкви-церкви-церкви, на карте Соборов.ру. кажущиеся сплошной гирляндой. На север вдоль Москвы-реки уходят промзона Коломенского тепловозостроительного завода (начинался в 1863 году с паровозов), железная дорога с главной в городе станцией Голутвин (1862) и проспект Октябрьской революции с заметной на кадре выше высоткой гостиницы "Коломна". В устье Москвы-реки же ещё в 1385 году расположился Старо-Голутвин монастырь с храмами Богоявления (1700; белый слева), Сергия Радонежского (1828-29, жёлтый перед ним) и Трёх Святителей (2008-12; справа) при семинарии. Впрочем, куда заметнее них - ложноготическая ограда рубежа 18-19 веков с похожими на минареты декоративными башнями.

11.


Рядом - пара мостов через Оку (1946-51; около 700 метров): железнодорожный (в воде опоры старого моста 1860-х) и автомобильный над Зелёным островом. Ниже по Оке (интуитивно - выше) виден мост трассы "Урал" на объездной:

12.


Коломенские берега Оки индустриальны и суровы, а сделали их такими два Эмиля Липгарта - одноимённые отец и сын. На кадре выше со стороны города можно увидеть остатки Коломенского завода тяжёлых станков, основанного в 1914 году Липгартом-младшим. За рекой же, в самостоятельном до 1960 года селе Щурово, привлекает взгляд высокие цеха. Это старейший в России (но не в Российской империи - так-то эта отрасль для страны зародилась в 1857 году в польском городке Гроздец) цементный завод, который основал в 1875 году Липгарт-старший - сын рижского аптекаря, выбившийся в фабриканты. Позже цементными столицами страны сделались Новороссийск и Вольск, но и здесь всё работает исправно. В Щурово есть свои достопримечательности, по большей части также связанные с Липгартами, но по сравнению с центром Коломны туристы туда добираются раз этак в сто реже.

13.


Но читали мой тексте о Коломне вы явно дольше, чем я над ней летел. Дальше самолёт набирает высоту, а пейзаж разуплотняется, да и обзор мне порой нарушали полосы густых облаков. Здесь - обычная бескрайняя Россия с её полями, прудами, трубами и хрущёбами во все стороны, сколько хватает глаз.

14.


И в сёлах - свои церкви, но тут пространство слишком уж огромно, чтобы я мог их опознать по соборам.ру или викимапии. Вместо этого - дам ссылку на свой пост о дорогах, над которыми летит самолёт:

15.


Причём - со второй частью: в очередной раз задремав, я увидел внизу совершенно другие пейзажи. По зелёной и безлюдной майской степи вился Яик, который и вблизи заметно похож на змею:

16.


Совсем иначе выглядят и сёла, хотя бы потому, что не сёла это уже, а аулы: на широтах Украины воздушная трасса теперь уходит в Казахстан.

17.


В Младший жуз, казахстанский Дикий Запад, славный непокорностью жителей и обилием нефти. Вот, кажется, какое-то месторождение у железной дороги:

18.


Понемногу зелень майской степи линяет, уступая место тусклой почти круглый год полупустыне:

19.


В каком-то советском ещё номере "Вокруг Света" в статье то ли про Мангышлак, то ли про Кара-Богаз автор сравнивал этот пейзаж с выделанной верблюжьей шкурой:

20.


Лишь нитка железной дороги так и тянется через солёные озёра и одинокие пески, и вдоль неё мы, кажется, тоже когда-то ехали.

21.


А след самолёта, вернее его тень, лежит на степи потусторонним трактом:

22.


В принципе, в Казахстан новый маршрут заходит не сказать, чтоб глубоко - самолёт летит практически вдоль границы, так что с другого борта видны Баскунчак и Эльтон. Над заливом Забурунье и косой Серёдка на полпути между Атырау и Астраханью ненадолго прощаемся с землёй - под крылом расстилается Каспий:

23.


А километрах в двуста южнее я глазам своим не поверил - да это же Тюленьи острова! Крупнейший архипелаг Каспийского моря и самое, пожалуй, труднодоступное место Казахстана:

24.


На кадре выше изогнулся бастионом крупнейший в архипелаге Кулалинский остров (38 км²), и с самолёта его масштаб не вполне ясен - на самом деле в этой дуге 32 километра! За ним по мере удаления Морской, Рыбачий, Новый Западный, Подгорный и просто Новый у самого материка. Но сколько-нибудь обитаемым среди них всю историю был только Кулалы:

25.


Особенно - в 1667 году, когда он ненадолго сделался самой что ни на есть Русской Тортугой. Вообще, пираты Каспийского моря, пересечённого трактами с незапамятных времён - тема не менее яркая, чем их коллеги с другого моря на "к", лишь только голливудских экранизаций для неё не случилась. Художествами морских разбойников пронизана и вся история первого знакомства молодой России с древней Персией, ну а бенефис каспийского пиратсва - это, конечно же, Разинщина. Или точнее предшествовавший ей "поход за зипунами", когда вольные казаки во главе со Стенькой-атаманом разгулялись сверх меры, устроив на Волге, Яике и Каспии один из крупнейших в мировой истории грабительский рейд. Несколько сотен казаков окопались на Кулалах, соорудили там небольшую крепость да призадумались, что бы пограбить - Астрабад, например, или Баку? К сентябрю на Кулалинский остров прибыли 2690 стрельцов на 40 стругах с поддержкой артиллерии, и после жаркого боя пираты бежали кто куда. Иные, видать, добрался и до шатра Стеньки Разина, а тот так проникся идеей, что вскоре грабил Персию, обосновавшись на острове Ашур-ада близ её берегов.

26.


Позже на Тюленьих острова действительно добывали тюленя, и заметная на кадре выше дорога напоминает о посёлке зверобоев, стоявшем тут до 1950-х годов. Осталось только метеостанция, а на ней с 1994 года почти безвылазно работает Каспийский Робинзон - Пётр Лупенков из Джамбульской области, единственный фактический житель архипелага.

27.


А вот уже и материк - в 15 километрах южнее Рыбачьего и Подгорного лежит полуостров Тюб-Караган. Вернее, это лишь далеко вращающаяся в море "ветвь" знаменитого Мангышлака, этого Полуострова Сокровищ у фантастических берегов давно пересохших морей.

28а.


С самолёта отлично виден северный берег, впечатляющий "пилой" бухт с будто бы двуслойными берегами - низким новым и высоким старым:

28.


У мыса в середине кадра лежит знаменитый Жигылган - Упавшая Земля, для местных русских просто Провал, а для джиперов (явно господствующей тут формы туристов) - одна из главных достопримечательностей Мангышлака. Ещё дальше лежит залив Сары-Таш, а на его берегах - древние подземные мечети да живописные каньоны с отрицательными стенами и остатками фауны былых морей... За заливом лежит следующий полуостров Бузачи, но в отличие от Мангышлака он приземист и не особо красив.

29.


Вблизи же на Тюб-Караганском заливе за одноимённой косой хорошо видно Баутино - портовое предместье Форта-Шевченко. Под странным названием скрывается старейший городок Русского Туркестана, в 1846 году ставший плацдармом экспансии в Хивинское ханство. Его не по-казахски зелёные кварталы тут правее, за солончаком, ну а название само собой не изначальное - прежде он был Ново-Петровским укреплением, в 1857-1924 - Фортом-Александровском, а в 1924-39 Фортом-Урицким. Тарас Григорьевич же отбывал тут принудительную воинскую службу в 1850-57 годах.

30.


И словно шарахнувшись от чужого кумира, самолёт близ Тюб-Карагана резко поворачивает почти что под прямым углом. Над Каспием мы заходили у северного берега, а к материку возвращаемся над восточным:

31.


Над таким оксюмороном (если перевести название), как Равнинный Дагестан - что же делать, если к Стране Гор относится немалая часть степи в низовьях Терека? Его устье, образовавшее целый причал из наносов, хорошо видно на кадре выше. Терек пересекает основание Аграханского полуострова, за которыми лежат Ачикольские озера - система древних мелководных прудов, по осени накапливающих паводковые воды Терека. Их берега покрыты непроходимым тростником, в котором скрываются птицы десятков видов, и у властей Дагестана есть планы сделать тут охотничий резерват. Только сперва сами озёра надо спасти от высыхания...

32.


Оставив по другому борту самый ненавистный всем читателям российских военкоров городок Кизляр, летим над Тереком:

33.


И Дельтовым каналом (на кадре выше внизу), с 1939 года орошающим Сулакские степи и защищающим низовья реки от паводков. Его начало - Каргалинский гидроузел:

34.


Там же, куда не доходит канал, снова желтеют пески, меж которых стоят сиротливые сёла. Я было подумал, что это Калмыкия:

35.


Но нет - под крылом Чечня, её Шелковской район, переданный Чечено-Ингушской АССР по возвращении вайнахов из депортации. Где-то там, у Терека, стоят все эти Червлёные да Шелковские - бывшие казачьи станицы, в 1990-х познавшие все ужасы непризнанной Ичкерии. Впрочем, та же самая судьба расказачивания и очеченивания постигла и соседний Наурский район, в те годы не покорившийся сепаратистам. С разбоем бороться возможно, с демографическим давлением - нет...

36.


Ещё немного - и под крылом мерцают пиксели полей Ставропольского края. Тут на переднем плане станица Курская, а поодаль - Моздок, унылый в общем город с потрясающе интересной историей и суровой, но колоритной современностью. Моздок - это уже Северная Осетия, но к ней он крепится "коридором" всего в несколько километров шириной. Так что большая часть заднего плана - Ингушетия, в которой просматриваются тёмные Гребни - Сунженский и Терский хребты, первые ступени той лестницы, которую на самом деле являет собой Стена Кавказа. За ними - долины Сунжи, самое густонаселённое место России, вмещающее ныне большую часть двух вайнахских народов.

37.


Над Чечнёй, Ингушетией, Северной Осетией и частью Кабардино-Балкарии, да заодно над половиной Грузии с той стороны константой стоит Казбек - не высочайшая (5033м), но думается, самая известная гора Кавказа:

37а.


От него на восток расположены все высочайшие горы России - 8 отечественных пятитысячников и первая десятка вершин страны. Все они должны быть в этом кадре, но где тут Дыхтау (5204м), где Коштантау (5152м), где Шхара (5068), а где подглядывает из Грузии двуглавая Ушба (4700м), на глаз определить не рискну - за много лет ведения блога я убедился, что вероятность не угадать ни одну из вершин тут близка к 100%.

38.


Зато ни с чем не спутаешь Эльбрус - высшую точку России и Европы, к тому же вынесенную на Боковой хребет существенно ближе к равнине. Он находится в России целиком, и левая вершина (5621м) принадлежит Кабардино-Балкарии, правая (5642м) - Карачаево-Черкесии, а по седловине проходит граница республик. Но в общем надо признать, что Россия - страна непропорционально своему размеру плоская: по своей высшей точке мы лишь на 20-м месте в мире, и даже в экс-СССР выше Таджикистан, Киргизия и Казахстан.

39.


Издалека не видно, что в обеих вершинах Эльбруса есть кратеры: Мингитау (как называют его карачаевцы и балкарцы) - вулкан, причём даже не потухший, а спящий. Иными словами, Эльбрус не извергался уже десятки тысяч лет, однако нет причин считать, что его извержение невозможно. Со смутной деятельностью в недрах Земли связаны с здешние нарзаны да горячие источники, ну а дети Эльбруса - 17 лакколитов Кавказских Минеральных Вод. Лакколиты - это лавовые купола, так и не взорвавшиеся вулканы: земля над выходами лавы вспучилась, однако - всё же не дала течь. Вот в кадре их центральный комплекс - впереди ободранная карьером Змейка (994м), за ней справа Развалка (926м) и Железная гора (853м), над ними центральная в этой системе пятиглавая Бештау (1402), а левее неё - Машук (993м). Перед Машуком расположился ПГТ Иноземцево, выросший из старой немецкой колонии - я был там в свой прошлый приезд, но лишь теперь дошёл до старой кирхи и добавил её фото в свой тогдашний пост. Между Бештау и Машуком просматривается Пятигорск, окраины этого на самом деле огромного города. Полностью скрыт вершинами Бештау построенный в 1940-е годы на урановых рудниках городок Лермонтов, а справа просматривается Железноводск - но опять же лишь его советские окраины.

40.


На переднем плане, конечно же, Минеральные Воды - ворота нарзанного рая, жизнь которых определяют аэропорт и вокзал. До аэропорта ещё долететь надо, а станция посреди города - как на ладони. Она стоит на магистрали Ростов - Баку, а где-то на окраине ответвляется внутрикурортная линия до Кисловодска, пущенная в 1894 году. В центре МинВод хорошо виден роскошный сталинский вокзал с башней, а правее мощного проспекта 22-го Партсъезда уходят вдоль путей кварталы Старого Илларионовская (дореволюционного посёлка при станции) и пешеходная Стометровка.

41.


Где-то в дымке поодаль - Ессентуки и Кисловодск, а по другому борту остаётся "пятый элемент" КавМинВод - старинный Георгиевск. С самолёта хорошо виден "веер" частного сектора в привокзальном районе и тёмный лес по долине Подкумка, скрывающий в глубине самое большое и старое дерево России. Мостик у зеленоватого озерца выводит в городе к остатками крепости (включая деревянную церковь), где в 1783 году был оформлен протекторат России над Грузией. Выше (севернее) видны микрорайоны, которые в Георгиевске носят колоритные народные названия вроде Уругвай и Палестина, а дальше протянулась вдоль кадра Незлобная - огромная станица, где в 1870-94 годах находилась главная станция КавМинВод, а заодно - Кабарды, Черкесии, Абазинии, Балкарии и Карачая. Теперь там лишь подъездной путь к элеватору: в 1913 году паводок на подкумке подмыл магистраль, и её проложили заново на несколько километров севернее - там, где она сейчас.

42.


Вот мелькнул под крылом Кинжал - гору с таким названием сложно опознать в этом пеньке. Когда-то тут стоял острый останец (506м), в 1960-70-х разобранный на стройматериалы. Молва же выводит другую версию: в 1961 и 1977 годах в аэропорту Минеральные Воды случились две авиакатастрофы (32 и 77 погибших), и якобы ликвидировали гору именно из-за того, что об неё разбились оба эти самолёта.

43.


Кинжал нависал над селом Канглы, где даже с воздуха цепляет взгляд мечеть. Молятся в ней не черкесы или карачаевцы, а ногайцы - тюркский народ, классические степняки, мелкодисперсно расселившиеся по всему российскому югу. Примерно треть их 100-тысячной общины приходится на Дагестан, а в основном они живут именно так - село или небольшая группа сёл среди других народов. Подробнее о ногайцах я рассказывал в Ставрополе и Астрахани.

44.


Развернувшись, заходим на лакколиты. В кадре те же горы, но левее за Змейкой видна лепёха Лысой горы (739м), а правее Бештау просматриваются одинокий Бык (817м) и прилепившаяся к её подножью Шелудивая (874м). Под ней стоит Лермонтов, а между Развалкой и Бештау - Железноводск. За Машуком же просматривается море крыш Пятигорска:

45.


Слева на кадре выше хорошо видна взлётно-посадочная полоса. Ещё немного - и вот мы приземляемся на фоне Змейки. За дверью фюзеляжа - пряный, мягкий, приятно-сухой воздух Юга:

46.


Крупнейший аэропорт Северного Кавказа начинался в 1925 году с Минераловодской воздушной станции - по сути просто участка степи да домика смотрителя, который перед взлётом и посадкой прогонял коров. Однако санатории для трудящихся и их начальства строились, и уже к 1940-м годам инфраструктура здесь разрослась до полноценного аэровокзала. В советскую эпоху сюда спокойно летал курортный люд со всех просторов Необъятной, а вот в 1990-х... по крайней мере у меня ассоциации с названием "Минеральные Воды" совсем не курортные. 9 ноября 1991 года 9 террористов, оказавшихся чеченцами, захватили в аэропорту самолёт и угнали в его Анкару, а там сдались властям и... дали пресс-конференцию, после чего были "экстрадированы" в Грозный, где и освободили пассажиров. Фактически это была пиар-акция в пользу независимой Ичкерии, и возглавлял всё это дело небезызвестный Шамиль Басаев, ветеран войны в Абхазии, тогда ходивший ещё с довольно скромной бородой (см. Ведено). А так как вообразить грядущие ужасы Чеченских войн на излёте тихой советской эпохи мало кто мог, Минеральные Воды тогда обрели репутацию места, где самолёты захватывают чуть ли не по графику раз в три дня. 29 июня 1994 года чеченские боевики вновь захватили воздушное судно в МинВодах - только теперь вертолёт с 19 людьми на борту; четверо заложников были убиты гранатой, которую один из террористов взорвал с началом штурма. Тот теракт, правда, остался в тени случившегося 26 мая того же 1994 года захвата автобуса со школьниками близ горы Кинжал. Тогда обошлось без жертв: террористы потребовали себе наркотики, деньги и вертолёт, который и заманили туда, где их было легко обезвредить. Но это был едва ли не первый опыт войны террористов в России с детьми - за 10 лет до Беслана...

47.


Теперешний терминал, построенный в 2011-12 годах всего этого не застал, но Ильинская часовня рядом с ним как бы напоминает о жертвах той эпохи.

48.


Самое, впрочем, интересное сооружение аэропорта - небольшой памятник, поставленный в 2012 году к 40-летию приземления здесь самого первого рейса Ту-154, этой "рабочей лошадки" позднесоветских небес, увековеченной в сценах "Экипажа". В 1968-2013 годах в Куйбышеве (Самаре) было построено 1026 таких машин, а в 2020 году Ту-154 авиакомпании "Алроса" совершил последний регулярный рейс в Новосибирск из Мирного. Впрочем, ещё два десятка "тушек" остаются в составе ВВС и спецавиации России и Китая, а парочка вроде даже возит пассажиров в Северной Корее...

49.


Ну а аэропорт Минеральные Воды - живёт, и теперь он один из немногих в России, чей трафик вырос к благословенному и эталонному 2019-му году. Тогда с оборотом 2,5 миллиона пассажиров в год он были 15-м в стране, а сейчас с оборотом 4,1 миллиона - 9-й между Уфой и Казанью. Ну а колорит знойного Кавказа, блаженных курортов и безбашенных походов по горам накрывает уже в зале прилёта...

50.


В следующей части погуляем по Минеральным Водам - с прошлого приезда в 2014-м я многое в них упустил.

ОГЛАВЛЕНИЕ.

https://varandej.livejournal.com/1148861.html

Про Большие Коты нужно знать три вещи. Первое - на самом деле они не коты, а коты. Второе - в эпоху всеобщего обожания котиков тут с правильным названием заморачивается даже не всякий старожил. Ну а третье - то, что эта деревенька в полсотни жителей, которой мы в прошлой части любовались с воды Байкала, обладает парой казалось бы взаимоисключающих свойств: здесь нет автодороги, но сюда возможно съездить одним днём из большого города. С Иркутском Большие Коты связывает ежедневный белоснежный скоростной "Восход", а с Листвянкой (24км) и Большим Голоустным (30км) - обустроенные и сказочно красивые пешеходные тропы. Поэтому немудрено, что деревенька превратилась в курорт, где отдыхающих больше, чем жителей.

В отличие от соседних мест, описанных на прошлогоднем материале, здесь мы побывали в 2021-м году, и это мой последний пост из того странного лета.

О том, каким котам обязано названием село, есть минимум три версии. Согласно самой романтичной из них, на самом деле это Большие Котты - был такой народ, родственный нынешним кетам. Последние - несколько сотен человек в трёх глухих деревнях на притоках Енисея, но их вымирающий язык не входит ни в одну семью. Кеты - остаток енисейской языковой семьи, древнейшей сибирской общности, жившей в тайге ещё до тунгусов и самодийцев. Однако и в 17 веке эта общность встретила русских десятком племён и народов. Окончательно обрусевшие в 19 веке котты, или канские татары, были самым юго-восточным из них, и на западе Иркутской области действительно встречаются коттские топонимы (самый известный - Тайшет). Но могли ли они иметь колонию на Байкале? Сомнительно... "Восход", приближаясь к берегу, проносится мимо кладбища:

2.


По другой версии, Большие Коты - это Большие Клинки: слово "кото" в эвенкийском языке означает нож или пальму. Само собой, не ту, на которой кокосы растут: пальмой в Сибири называли клинковую алебарду, аналог европейской глефы или японской нагинаты - я прежде показывал такое оружие в его якутском варианте "батыя". Эвенки - хоть и крупнейший среди малочисленных, но всё же малочисленный народ, однако их вымирающий язык господствует в топонимике Восточной Сибири. А над селением действительно нависает скала Гребешок, издали похожая на проржавевшее лезвие гигантской пальмы.

3.


Ну в путеводителях любят вспоминать, что коты или котки - это обувь типа галош, которую носили на проклятых рудниках каторжники да старатели. Такая версия хороша тем, что прекрасно стыкуется с историей: хотя Котинское зимовье известно как минимум с начала 19 века, а в 1830-х его взял в аренду некий купец 3-й гильдии Семён Бобровников, село выросло у золотых приисков, известных (по разным данным) то ли с 1842, то ли с 1856 года. Как я понимаю, в основном старатели шли сюда стихийно: внимание крупных купцов и промышленников Иркутска тогда было приковано к "сибирскому Эльдорадо" Ленских приисков. И думается, какой-нибудь мужик, поехавший за золотым фартом на Хомолхо или Вачу, там припомнил, как проверяя капканы в байкальских падях, видел точно такие же пески. Между Листвянкой и Голоустным, точнее между Чёрной падью и Кадильными мысами (см. прошлую часть) нашёлся десяток золотоносных ручьёв, а вот на кадре ниже вынесенный ими песок добывают со дна Байкала.

4.


Имена же людей, писавших историю этого уголка, теперь непросто вспомнить. Известно, что в пади Малые Коты (за Гребешком) действовал Меркурьевский прииск, названный так по фамилии владельца, а под скалой Скрипер (торчит из-за мыса на кадре ниже) вёл добычу некий купец Патушинский. Его обычно считают чуть ли не основателем Больших Котов, тем более Патушинские - крупная и разветвлённая торговая династия, в середине 19 века попавшая в Иркутск из Ачинска. Они активно участвовали в золотых лихорадках Бодайбо и Забайкалья, но видимо, походя отметились и тут. История местной золотодобычи разрознена и скудна в первую очередь потому, что сама эта добыча была мизерной - порядка килограмма в год. Самым крупным и самым загадочным из здешних промышленников стал Александр Сибиряков, именем которого назван сам мыс с кадра ниже. Один из старейших купеческих родов Сибири, основанный на рубеже 17-18 веков помором Афанасием, на Ленских приисках купцы старой закалки Сибиряковы были главными конкурентами беспринципных капиталистов-транснационалов Гинцбургов, а их поражение стало одной из предпосылок Ленского расстрела. В Больших Котах же Александр Сибиряков, перекупив участок у Бобровникова, построил, внезапно, стекольную фабрику, загадочную хотя бы тем, что здесь для неё не водилось сырья. Однако на стекло пережигают и на золото перемывают одну и ту же субстанцию - песок, что наводит на мысли о каких-то хитрых схемах. От фабрики, вероятно, остался и мощный Г-образный причал, на фотографиях 1930-х годов точно такой же:

5.


На него после часа пути по Ангаре и Байкалу с одной остановкой в Листвянке, и причаливает "Восход", а в выходные и праздники - два "Восхода" с разницей в полчаса. Из Иркутска они отправляются в 11 - так, чтобы народ мог встать без будильника и неспеша собраться: Байкал - удивительное место, где на рейсовом транспорте основной трафик обеспечивает турист. На причале кто-то раскладывает простенькие сувениры, а кто-то ждёт с табличками турбаз и турфирм. Но в общем тут так и не скажешь на глаз, кто только прибыл, а кто встречает: и работают, и отдыхают в Больших Котах в основном иркутяне.

6.


Фабрика Сибирякова остановилась в 1902 году, но площадка её пустовала недолго: в 1916 году Академия Наук в Петербурге учредила Байкальскую комиссию по изучению Славного моря. Возглавил её зоолог Николай Насонов, а первые материалы предоставил офицер Фёдор Дриженко, в 1896-1902 годах руководивший на озере гидрографической экспедицией Военно-Морского флота, нашедший, в том числе, оптимальный маршрут для железнодорожной переправы. На местности же всем руководил Виталий Дорогостайский из Тулуна - сын ставшего сибирским исследователем польского ссыльного Чеслава Дорогостайского, пошедший по стопам отца. В начале ХХ века он преподавал в Иркутской гимназии, исследовал байкальские водоросли, работал в Москве в одном из институтов и даже ездил с экспедицией в Африку. Заброшенную фабрику с жилыми домами и конторой Виталий Чеславович приметил в Больших Котах ещё в первые визиты, и именно это место предложил Байкальской комиссии.

7а.


На страну неотвратимо надвигались страшные времена, и можно вспомнить, как много нелестных слов было в нынешний год сказано про "тех, кто пытается жить так, будто ничего не происходит" - вот как раз из таких-то Дорогостайский и был. В 1916 году, при царе-батюшке, он начал обустраивать в Больших Котах первую на Байкале биостанцию, заработавшую в 1918-м при Колчаке. В 1919-м Виталий Чеславович ещё и завёл рядом с ней первый в России питомник чёрно-бурых лис, просуществовавший до 1927 года. В 1921 году, из красного Иркутска сквозь розовую Дальневосточную республику Дорогостайский слал письма в белый Владивосток с просьбой прислать для питомника ещё и пятнистых оленей, которых тамошние промышленники как ни в чём не бывало разводили на островах. В 1923 году, когда советская власть пришла уже всерьёз и надолго, Дорогостайский защитил в Омском сельскохозяйственном институте фундаментальный труд о живом мире Байкала, главным постулатом которого было то, что здешняя экосистема относительно молода и потому эволюционирует очень быстро. Что же до биостанции в Больших Котах, то с концом Российской империи была распущена и Байкальская комиссия, а новым хозяином тут сделался организованный в 1918 году Иркутский университет. В 1921 году на должность директора биостанции заступил Михаил Кожов, вряд ли знавший тогда, что прослужит в этой должности 47 лет - до самой смерти в 1968-м: в честь него названо одно из судов у причала. Наконец, в 1925-м от Байкальской биостанции отпочковалась Байкальская лимнологическая станция Академии наук, переехавшая сперва в кругобайкальский Маритуй, а 5 лет спустя в Листвянку, где в 1961 превратилась в Лимнологический институт, известный туристам своим первоклассным музеем.

7.


Байкальская биостанция действует и ныне, занимая юго-западный угол села, и тропа на кадре выше служит её набережной. Там же, на кадре выше, видна пара длинных прямых причалов. Тот, что подальше, принадлежит стационару Лимнологического института, в 1991 году вернувшегося к корням. Само собой, не целиком - в Больших Котах находится БАЛО (Байкальская атмосферно-лимнологическая обсерватория). Ближе - причал Байкальской биостанции, но только не для судов, а для водолазов. В расположенном над ним длинном позднесоветском корпусе (на кадре №3 слева) есть тёпло-ламповый Музей Байкаловедения с интерактивными экскурсиями, куда мы так и не сподобились зайти. А на причал катеров глядит главный корпус биостанции (1956), деревянная архитектура которого не вызывает ассоциаций ни с одной из эпох:

8.


Другие корпуса биостанции, а также пара балков, которые, вероятно, зимой становятся ледовыми станциями:

9.


В ворота с кадра выше можно зайти. Вероятно, жизнь на биостанции кипит в июле, когда у студентов практика, однако в августе её территория встретила нас тишиной. Среди деревянных корпусов - технораритеты из советского прошлого...

10.


...и воззвание то ли к студентам, то ли к туристам, висящее тут с 1970-х годов:

10а.


Про главный корпус биостанции часто пишут, что это бывшая контора стекольной фабрики. По мне так это очень сомнительно, а если бывшая контора и осталась - то я бы скорее принял за неё вот эту избу. Хотя как написали мне в комментариях, на самом деле изба вполне советская:

11.


За ней скрывается небольшая часовня Петра и Павла, большую часть истории служившая беседкой, где влюблённые практиканты высматривали падающую звезду, а студент за бутылочкой самогона откровенничал с научруком. В путеводителях пишут, что такие часовни ставили байкальские поморы, чтобы при отпевании усопший глядел на родное море. Достоверно только то, что на трансреволюционной (а как ещё описать её эпоху?!) биостанции была часовня, а обратно из беседки её освятили в 2010 году. И если это одна и та же постройка - то перед нами редчайший образец зодчества Белой России:

12.


От часовни - отличный вид Больших Котов. На глаз и не скажешь, что здесь всего полсотни жителей. Впрочем, дачный посёлок на Каме из моего детства был ещё обширнее, а официально его население составляло 1 человек - большинство этих домов пустуют в межсезонья:

13.


Вот здесь очень подробный текст о становлении Больших Котов - воспоминания ветерана биостанции. У подножья её холма ещё пара старых зданий - тёмная школа (видимо, времён ликбеза) и светлая библиотека:

14.


Последняя - не что иное, как бывшая контора золотого прииска Патушинского в Сенной пади, перевезённая сюда в советское время:

14а.


Неподалёку - амбар, уж не знаю, селу принадлежавший или стекольной фабрике. Ныне в нём общежитие для практикантов:

15.


Здесь библиотека и амбар видны по разные стороны речки Котинки:

16.


Между ними есть мостик, а прямо у Байкала - только колоритный перелаз:

17.


Где-то на главной улице - избушка с кафе и террасой, крыльцо которой редко увидишь без горы рюкзаков отдыхающей тургруппы. В зале кафе - духота, и молодой парень за стойкой лениво обмахивался, поделившись с нами: "Ой, напала тут на нас мухота!". Мухи искали, как подобраться к надёжном укрытым от них пирогам с честной, обильной начинкой из ягод. Особенно хороши оказались пироги с черёмухой, которые я бы назвал деликатесом байкальских селений.
В одном из окон Больших Котов - коллекция байкальских камней и губок:

18.


А вот на чьей-то завалинке странный инструмент, который очень хочется отождествить со старателями:

18а.


На террасе кафе нам попался единственный кот - совсем не большой и столь обыкновенный, что я даже фоткать его не стал. О том, что больших котов в Больших Котах не водится, напоминает обилие птичек:

19.


Типичный котинский пейзаж:

20.


Эталон "глухой провинции у моря":

21.


Впрочем, к морю сходим позже, а пока встанем к нему спиной и пойдём вверх вдоль Котинки. Над селом эффектно нависает скала Гребешок, то самое Большое Кото пару веков как не ходивших тут эвенков. На лезвие пальмы есть удобный подъём со стороны Малых Котов по ту её сторону, а наверху оборудована смотровая площадка. Сходить туда я планировал вечером, но ближе к делу оказалось, что вид на село будет в радикально контровом свете, и я пожалел времени и сил:

22.


В этой части села добрая половина усадеб - гостиницы, турбазы и дачи. В одной из них - ещё одна, не известная Соборам.ру. домовая часовня:

23.


Буквально по соседству отдыхают физики высоких энергий - сам ОИЯИ находится в подмосковной Дубне:

23а.


У подножья Гребешка - импровизированные сад камней и деревянная сцена:

24.


Гребешок разделяет пади Большие и Малые Коты, и мы отправились вверх по Большим Котам. Дорога, хоть и с парой грязных луж, тут представляет собой подобие парковой аллеи, а на пол-пути встречают грозные таблички Прибайкальского национального парка - дальше де проход по пропускам, иначе штраф.

25.


Но пропусками тут вряд ли кто-то заморачивается: встреченные нами люди явно пошли в лес просто неспеша погулять и подышать сосновым воздухом. У нас же была конкретная цель - где-то в километре от сельских околиц боковая тропка приводит к застойному пруду на Котинке, в тине которого - такой вот техногенный вид:

26.


Пока на одном конце села сменялись стеклозавод и биостанция, на других продолжалась золотодобыча. Старатели мыли золотой песок дедовским способом, добычу измеряли в спичках которые клали на другую чашу весов. Золото государству в обмен на боны - специальные чеки, дававшие в том числе приоритет в покупке дефицитных товаров. В 1953 году власти прикрыли эту лавочку, сосредоточившись на промышленной добыче - в 1949 году в Большие Коты прибыли две драги, изготовленные в Ленинграде, вероятно, ещё до войны. Совсем небольшие - с ковшами по 50 литров и деревянным корпусом:

26а.


Первоначально их выпустили прямо в Байкал к подножью Скрипера, откуда драги медленно, по несколько сотен метров в год, начали продвигаться вдоль берега. К 1960-м годам дойдя до устья Котинки, они пошли вверх по реке, закрытие прииска в 1968 году встретив в 2,5 и 4 километрах от берега. И прииск вроде не был истощён, однако ведало им то же самое "Лензолото", что и гигантскими приисками на Бодайбо, где работали драги с ковшами до 600 литров. В глазах начальства Котинский прииск не то что был убыточным, а просто не стоил того, чтобы тратить на него время и бумагу. Драги, формально переданные на баланс "Иргиредмета" (головной институт золотодобывающей отрасли в Иркутске), тихо ржавели до конца советской эпохи, а затем были раскурочены на лом. Вот всё, что от них осталось, не считая многочисленных фрагментов, разбросанных по посёлку, но не попадавшихся мне на глаза:

27.


Искать вторую драгу мы уже не пошли, предпочтя спуститься к берегу и выйти на Большую Байкальскую тропу.

28а.


Про этот странный проект я уже рассказывал в прошлой части: ещё в 1970-х годах московский охотовед Олег Гусев и иркутский журналист-краевед Валентин Брянский выдвинули идею создания пешеходной тропы длиной 1800 километров, которая бы опоясывала весь Байкал. Воплощать эту идею начали лишь в постсоветскую эпоху, причём в 1997-2003 годах в этом участвовал целый USAID - простите, не буду здесь повторяться из прошлой части с шутками про информационно-психологическую диверсию. На которую вполне потянет соотношение задумки и результата: вместо "нашего ответа" Ликийской тропе и Пути Святого Якова, где можно идти день за днём без тяжёлого рюкзака от приюта до приюта получилось всего 55 километров обустроенной тропы от Листвянки до Большого Голоустного и пяток участков на дневную прогулку в других местах вроде северобайкальского мыса Лударь. С 2003 года "Большая Байкальская тропа" - это международный клуб волонтёров, возможностей которого хватает разве что на поддержание уже обустроенных участков. От Листвянки до Голоустного большая часть тропы выглядит так:

28.


Но если не думать о том, какой тропа могла быть - то здесь действительно уютно и красиво:

29.


За Малыми Котами с тропы отличный вид на мыс Сибирякова:

30.


В жутковатой тёмной Варначьей пади тропа спускается и выписывает крутой поворот - самое то для засады варнаков (беглых каторжан)!

31.


Дальше - развилка: поверху идёт старая осыпавшая тропа, а лесенку на галечный пляж обустроили те самые волонтёры. Пляж встретил нас музыкой с пришвартованного прогулочного катера:

32.


Но, обратите внимание, на пляже никто не купается - на большей части Байкала вода даже летом не прогревается до приятных температур:

33.


Позади - скалы у начала мыса Сибирякова и тёмное устье Варначьей пади:

34.


Зарисовки с тропы:

35.


Ещё одна примета байкальских берегов - ходульные сосны:

36.


Тропа вновь взбирается на мыс Сибирякова, открывая вид на скалу Скрипер:

37.


С берега её название не очень-то понятно, а вот с воды в прошлой части можно разглядеть четыре скальных ребра, похожих на ковш экскаватора или скрепера. Возможно, через сотни лет это название как-то причудливо эволюционирует и видоизменится, став похожим на кота в языке пока не очевидного народа, что будет к тому времени владеть Байкалом. Как эвенкам скала Гребешок напомнила "кото" (клинок), так и этот утёс напомнил старателям машину для вскрыши породы. Ну а на фото - видите людей? Самые лучшие виды Скрипера открываются не с берега и не с воды, а с его площадок и пиков. Скрывающих, к тому же, целых три пещеры - вырытую старателями Патушинского штольню да пару гротов с видом на Байкал, судя по находкам каменного и железного веков служивших сторожевым постами.

38.


Мыс Сибирякова от Скрипера отделяет широкая, пологая, местами даже топкая Сенная падь. Именно тут изначально находились основные прииски, и может быть с этой поляны перевезли в село их контору, ныне занятую библиотекой. Теперь в пади - кордон Прибайкальского нацпарка и небольшая турбаза:

39.


От которой расходятся старая и новая тропы. Старая упирается в подножье - прежде туристы обходили скалу по трудным и не всегда преодолимым бродам. Новая тропа, проложенная волонтёрами, поднимается в гору по трассе старой телефонной линии. От схождения троп на той стороне - километров 25 до Голоустного.

40.


Мы же поняли, что не успеем ни влезть на Скрипер, ни обойти его - до отправления "Восхода" оставалось 2 с небольшим часа, а возвращаться к пристани - порядка 5 километров. В контровом свете хорошо виден туман, жарким днём встающий на холодной воде Байкала:

41.


Посёлок не просматривается с тропы - лишь выступающие в Байкал причалы, у самого дальнего из которых стоит наш "Восход":

42.


Назад в Иркутск, вдоль этих берегов, он отправляется в районе 6 вечера. Напоследок приведу комментарий к этому посту от truvor, достойный быть процитированным целиком: "Какие могут быть кОты? Конечно, котЫ — капитализация брендов несравнима. На Волге есть городок Мышкин, изначально ничем не примечательный, кроме названия. Так там останавливаются все круизные суда, устроили рынок с разнообразными мышами, музей мыши, Мышкин Дом, еще пару музеев, отель Мышк.ИНН. И это какие-то мыши, а тут целые коты и такая красота вокруг. Построить марину, спа-отель с бунгало, фелинотерапией и древнекетским массажем (выписать кетов), бассейны с подогреваемой байкальской водой, поставить памятник большому коту и кошке, по древней легенде прибитым сюда штормом на оторвавшейся лодке, завести на всю деревню полсотни мейн-кунов на свободном выгуле, чтоб лежали вдоль улиц. Улицы замостить булыжником, бары, рестораны енисейской кухни — жизнь. В Черногории есть город Котор, тоже название к котам отношения не имеет, так там полно котов, и реально они это название эксплуатируют."

43.


Так в моём блоге закончился 2021 год - я опубликовал рассказы обо всём, что тогда увидел впервые. Может, не считая пары постов про Иркутск по итогам нескольких поездок. В следующей части отправимся дальше вдоль берега и вдоль времени - в Большое Голоустное зимой-2022.

БАЙКАЛ (2020-2022)
Обзор поездки и оглавление (2020)
Обзор поездки и оглавление (2021)
Обзор поездки и оглавление (зима-2022).
Обзор поездки и оглавление (лето-2022).
Разное.
Транспорт Байкала. Лето.
Транспорт Байкала. Зима.
Байкальский лёд. Что, где, когда?
Иркутская ГЭС и окрестности (остатки КБЖД в городе).
По Ангаре. Иркутск - Листвянка - Большие Коты.
Кругобайкальская железная дорога
КБЖД. Порт-Байкал - Берёзовая бухта.
КБЖД. Шумиха - Киркирей.
КБЖД. Киркирей - Шаражалгай.
КБЖД. Шаражалгай - Ангасолка.
Перевальная линия.
Олхинские скальники.
Култук и окрестности.
Слюдянка и Байкальск.
Выдрино, Танхой, Бабушкин. Магистральная часть КБЖД.

Ольхон.
Тажеранская степь.
Ольхонские ворота (лето)
Вдоль Малого моря.
Хужир - столица Ольхона.
Северный Ольхон (лето)
От Хужира до Хобоя (зима).
Тайлган бурятских шаманов.

https://varandej.livejournal.com/1146540.html

Листвянка - небольшой ПГТ (1,9 тыс. жителей) на Байкале в 60 километрах от Иркутска. И здесь расположение всецело отражает суть: при всей малолюдности и даже труднодоступности байкальских берегов, Листвянка - как бы не единственное место Священного моря, куда из Иркутска можно сгонять на часок. Что я и сделал в свой первый приезд в 2012 году, осмотрев в первой части Байкальский музей и Камень Черского. Теперь же ставлю своеобразный рекорд - пишу вторую часть о Листвянке 11 лет спустя, и в ней покажу собственно посёлок. Те же места, которыми в прошлой части любовались с воды по пути из Иркутска, но только зимой, когда Байкал покрывается своим удивительным льдом.

Несмотря на своё расположение у выхода из Ангары в Байкал, Листвянка на своём узком крутом берегу оформилась неожиданно поздно. Возможно, дело именно в рельефе: западный берег Байкала - неприступная горная стена, на которой (за исклюением Приольхонья) пади в устьях рек образуют всего несколько "балконов", достаточных для появления села. Придя на Байкал в 1640-е годы, русские предпочли пользоваться старой переправой эпохи Монгольской империи, через которую китайские купцы ездили покупать меха у лесных народов и продавать им железо и шёлк. Та переправа начиналась в Большом Голоустном, а с её забайкальской стороны образовался Посольский монастырь, надолго ставший одним из центров колонизации Сибири. На изучение пресного моря и поиски новых переправ у государевых людей ушло ещё два века, а берега его тем временем осваивали "байкальские поморы". В 1701 году почти в истоке Ангары появилось село Никола с одноимённой часовней, а не позднее 1725-го его житель Родион Кислицын поставил заимку в одной из падей на байкальском берегу. Пристань на этом месте уже в 1726 упоминал в своих заметках Савва Владиславич-Рагузинский - русский посланник в Китай, от истока Ангары шедший в Большое Голоустное вдоль берега. К 1840-м годам Лиственничное разрослось до села, в котором освятили церковь, а по-настоящему поворотным в его истории стал 1860-й год. Тогда крупнейший байкальский судовладелец Иван Хаминов организовал в Лиственничном промысловую пристань, и поток грузов (включая нелегальные) через неё в первую же навигацию пошёл такой, что в 1861 сюда только и оставалось перебраться Байкальской таможне.

2.


К концу века Лиственничное и Мысовая/Танхой окончательно перетянули Байкальскую переправу у Голоустного и Посольского. Следующий скачок в развитии сюда принёс Транссиб. В 1898-1900 годах на противоположном берегу Ангары вырос Порт-Байкал с парой причалов для крупнейшего в Старом свете парома "Байкал" и огромного для внутренних вод ледокола "Ангара", а Лиственничное стало местом сборки обоих судов из местного леса и поставленных с заводов Армстронга в британском Ньюкасле деталей. Переправа проработала до 1905 года, затем оставшись лишь экстренным дублёром Кругобайкальской железной дороги, на кадре ниже уходящей узким карнизом вдоль гор. Верфь в Лиственничном же никуда не исчезла и продолжила выпускать суда в Байкал. В 1930 году из Больших Котов сюда переехала Байкальская биостанция, и наконец в 1934 село Лиственничное превратилось в ПГТ Листвянку. Поначалу это был обычный для Сибири глухой посёлок изб и деревянных бараков, где жизнь крутилась от института до верфи, но следующей поворотной точкой стал 1960-й год, когда Никита Хрущёв решил провести на берегу Байкала встречу с американским президентом Дуайтом Эйзенхауэром. Последний был старым воякой, и по некоторым данным (воспоминания об этом есть, а документов нет) в 1919 году охранял американскую дипмиссию в колчаковском Иркутске. Вот и предложил ему простой донецкий паренёк Никита Сергеич поностальгировать, а заодно оценить, как изменился знакомый американцу город при СССР. В итоге встреча не состоялась из-за уральского инцидента с аэрошпионом Пауэрсом, но от приготовлений к ней Листвянка унаследовала асфальтовый Байкальский тракт и скоростную "Ракету" по Ангаре из Иркутска да первоклассный по советским меркам санаторий. Так к научной и промышленной ипостасям добавилась курортная, в постсоветскую эпоху определившая жизнь Листвянки и её лицо.

3.


Теперь из Иркутска в Листвянку ходят маршрутки примерно раз в час, причём отправляются они не с автовокзала, а из специального загончика на бескрайнем Центральном рынке. По утрам выходных и тем более в праздники уезжать ими лучше на рассвете - часов с 10 на тракте возникают пробки. Ехать по извилистой дороге среди сопок чуть более часа, и по ощущениям Листвянка начинается гораздо раньше своей официальной границы: за десяток километров до истока тянутся Ангарские Хутора (местная Рублёвка) и та самая Никола, опознающаяся по огромной базе спасателей (см. прошлую часть). Зимой приближение Листвянки выдаёт открытая вода: самый широкий и мощный (1855 м³/с - всего в 2,5 раза меньше, чем в устье) среди всех рек мира исток Ангары согревается глубинной водой Байкала, а потому не замерзает никогда. Кромку льда с кадра выше можно считать границей реки и моря:

4.


Саму Листвянку открывает Рогатка - мыс на повороте берега у истока Ангары. Название намекает на таможенный пост, и видя издалека циклопическую кладку причала, я не сомневался, что он сложен в 1861 году. Вблизи, увы, постигло разочарование - это обычный бетон, просто слегка обтёсанный водой и льдами.

5.


Над голой водой в морозы клубится туман, в 2012-м, когда утром в Тальцах было -43, а к моему приезду в Листвянку потеплело до -27, стоявший тут непроницаемой стеной. В 2022-м, в последний день мирной жизни, на улице было что-то около -8. Сквозь дымку над водой можно было даже разглядеть Порт-Байкал, в том числе белую насосную станцию времён строительства Транссиба, чёрный паровоз-лебедянку (1953) на постаменте (с 2007) и редчайший на старой КБЖД товарный вагон на рельсах. Туда круглый год ходит паром "Байкальские воды", но мне с ним познакомиться как-то не довелось.

6.


У Рогатки вверх по склону уходят дорожки к Байкальскому музею и сопке Камень Черского (куда, если не слишком уж лютый мороз, возит кресельный подъёмник) с роскошным видом на исток Ангары. Музей в 1993 году отпочковался от Лимнологического института СО РАН, в который, в свою очередь, эволюционировала к 1961 году та самая Байкальская биостанция. Само собой, всё время работы института там копилась коллекция образцов и находок, не в последнюю очередь благодаря которой в "лихие 1990-е" он смог удержаться на плаву. В 2009-10-м годах, по случаю Байкальской экспедиции глубоководных океанских батискафов "Мир", катавших в том числе и известных персон от Путина до Распутина, музей был капитально пересонащён по последнему слову техники. Фактически, это главная достопримечательность Листвянки, где в аквариумах представлен живой мир Байкала от гаммарусов до нерп, а отдельный аттракцион - имитация погружения на батискафе, столь качественная, что чувствуешь, как меняется давление. Но второй раз посетить музей, 23 февраля похожий на переполненный автобус, у нас не было времени. Мы поднялись к его крыльцу, где за прошедшие 10 лет образовались экспозиция старых рельс Кругобайкалки:

7.


Да павильон с ещё одним обитаемым батискафом "Пайсис". Если "Миры" были изготовлены по советскому заказу в конце 1980-х годов в Финляндии, то "Пайсисы" (от латинского названия созвездия Рыб) родом из Канада. С 1973 года она строила их для себя, серией в 11 судов, из которых "Пайсис-7" и "Пайсис-11" кружными путями в обход санкций таки попали в 1977 году к Советам. Способные погружаться на 2 километра, первый сезон они отработали на Байкале, а затем разошлись по разным концам страны: в Калининград и Владивосток. Теперь оба батискафа экспонаты: "Пайсис-7" - в калининградском Музее Мирового океана, а "Пайсис-11" - здесь. В 2012-м я разминулся с ним в Листвянке буквально на несколько месяцев.

8.


На сопках у Рогатки есть ещё весьма живописный дендрарий (который, конечно, надо летом посещать) и санаторий "Байкал", по которому названа автобусная остановка. Он отличен виден с воды или с другого конца Листвянки, но полностью скрыт за лес от подножья, что в общем-то немудрено: в 1960-м году его построили для той самой встречи, и небольшие корпуса до сих пор известны как "дача Хрущёва" и "дача Эйзенхауэра". В 1963, рассудив, что не пропадать же добру, всё это переделали в санаторий, который, однако, повидал немало глав государств вроде Броза Тито, Индиры Ганди или Гельмута Коля. Впрочем, заметный издали основной корпус, судя по архитектуре, возведён в 1980-х, когда тут отдыхало БАМовское начальство и именитые гости стройки.

9.


На карте Листвянка имеет отчётливую форму расчёски: узкий карниз с единственной улицей Горького едва вмещает один ряд домов, а вверх от него уходят более-менее обжитые пади. Центр Листвянки - у бывший верфи, где застройка может быть хотя бы двусторонней, и идти до него от Рогатки порядка 5 километров. Берег здесь тянется на юго-восток, так что не стоит удивляться заднему плану - горам Хамар-Дабана за Байкалом.

10.


В 2012-м, осмотрев музей, я вышел на главную улицу Листвянки и просто шёл по ней до заката, пока меня не подхватила встречная маршрутка. В 2022-м мы сделали то же самое - но только ещё до полудня. Главная улица примечательна обилием туристических малых форм:

11.


А застроена в основном как-то так - коттеджи, дачи, мини-гостиницы, кафешки (местный деликатес - пироги с черёмухой) и всё те же малые формы вроде бутафорского маячка на смотровой площадке:

12.


С другой стороны - белый простор Байкала, по которому на фоне дальних гор носятся то аэроходы, то собачьи упряжки, то машины:

13.


У входа в Крестовую падь обнаружился ледовый городок:

14.


И можно только представлять, как без снега эти фигуры вырастали бы прямо из чистого льда:

15.


Здесь же - бурятская юрта с катанием на санях и эвенкийские чумы, в которых за 800 рублей можно посмотреть некую 40-минутную мистерию:

16.


Помню, как в 2010 году в затянутой дымом Москве я узнал, что такое легендарные "лондонские туманы". Теперь же я видел в Сибири те самые ярмарки на льду с полотен Северного Ренессанса:

17.


Улица Горького здесь, как и прежде, застроена по одной стороне, однако между сопками - чистое небо. От Байкала уходит Крестовая падь, вмещающая на самом деле большую часть Листвянки. У её начала привлекает взгляд часовенка (1999-2001) в чьём-то частном владении:

18.


А отойдя на полсотни метров от Байкала, вдруг попадаешь с шумного курорта в сибирское село - крепкое, дымное, патриархальное:

19.


Здесь тоже хватает гостиниц и турбаз, но самые крупные из них стоят по краям, а в глубинах Крестовки одни не выделяются среди жилых домов, другие закрыты на зиму.

19а.


Кафешек тут я не припомню, зато у ворот нескольких домов курились рыбные коптильни. Вот здесь мы купили белоснежного хариуса и тут же, пока не остыл, съели его, присев на рюкзаки в сугроб, а после оттерев руки снегом:

20.


Не знаю, почему падь прозвали Крестовкой, но теперь с обеих её сторон действительно кресты. Слева, за красной часовней, тянется поселковое кладбище. В 1984 году на нём обнаружилась братская могила пленных японцев, и в 2016-18 годах над ней поставили мемориал - белую часовню Николая Японского, русского миссионера 19 века в Стране Восходящего Солнца:

21.


По правой стороне пади виден ангел на флюгере байкальской дачи Патриарха и деревянная церковь Николая Чудотворца с весьма нетривиальной историей:

22.


По преданию, её основал в начале 1840-х годов купец Ксенофонт Сибиряков, во время страшного шторма на осеннем Байкале поклявшийся построить храм, если доберётся живым до берега. Бог спас моряка, но обещанная стройка затянулась годы, и заканчивала её уже дочь купца Наталья. Причём происходило это всё не здесь, хотя и не сказать чтоб далеко - в той самой Николе. Там уже была деревянная часовня, но Сибиряков хотел во что бы то ни стало возвести каменный храм. Наталья Ксенофонтовна, оставшись без отца, пошла на компромиссный вариант - к 1844 году построила деревянную церковь под камень, кажется, по образцу той, что я показывал в прошлой части в затонувшем селе Грудинино. Никола, однако, всё больше уступала Лиственничному, которое в 1843 году как раз обрело статус села. Селу полагалась церковь, которую и перевезли из Николы - первоначально на берег Байкала:

22а.


Закрывалась она лишь в 1938-46 годах, но успели за это время снести её колокольню и сферический купол в стиле классицизма. Наконец, в 1955 году под предлогом подтопления Иркутской ГЭС, а на самом деле поближе к резиденции пожилого епископа, прихожане перенесли храм выше по Крестовой пади:

23.


Да собрали в чуть изменённом облике - классицизм превратился в эклектику.

24.


Вероятно, советских времён и резные наличники, а вот снятые с петель царские ворота - может и дореволюционные или хотя бы 1940-х годов.

25.


В общем, пусть и со старинным срубом, а внешне это ещё один образец феномена советского церковного зодчества.

26.


Помимо церквей, закоулки Крестовки скрывают и пару музеев в частных усадьбах. Но если в Музей самоцветов Бориса Распутина, коллекцию которого он собирал полвека, мы не стали заходить, то в Ретропарк семьи Осиповых хотя бы через забор заглянули:

27а.


Семья в данном случае - это заслуженный художник Владимир Осипов и его сын Дмитрий с женой Кристиной:

27б.


Они пишут и вполне традиционные картины, но под открытым небом - всякая всячина вроде старых машин...

27.


...инструментов, лодок, станков или скульптур из металлолома:

28.


Наконец, в своей самой дальней части, километрах в 2 от Байкала, Крестовая падь с 2001 года скрывает ещё и театр. Дорога к нему буквально увешена табличками-стрелочками "На концерт": это Театр бардовской песни. В обычные дни тут выступает сам основатель Евгений Кравкль, но бывают и гости, в том числе такие, как Александр Городницкий, Никитины или Тимур Шаов. Бардов, как известно, выселяют из отеля не за то, что музицируют до 3 ночи, а за то, что у костра - в театре Кравкля костёр заменяет камин, интерьеры местами похожи на обнаруженное туристами в горах Кодара глухое зимовье, а в буфете на клеёнчатых столах авторский травяной чай в чашках и печеньки в корзинах. В общем, судя по чужим фото, душевность тут действительно зашкаливает:

29.


Вот только своих фото не будет: вне концертов долгий путь сквозь закоулки упирается в запертые ворота. Дополненные, впрочем, инфостендом с телефонным номером, по которому можно оформить билет.

30.


Покинув Крестовую падь, вновь выходим на набережную, здесь отмеченную несколькими скульптурами Осиповых. Водолазик - и на вводном кадре:

31.


С утра ледовая ярмарка фоне далёкого Порт-Байкала основательно наполнилась народом:

32.


На карнизе до следующей пади обнаружилась ещё одна часовня с необычным посвящением - Байкальской иконы Божьей Матери. Таковую написал в 2015 году церковный художник из храма Митрофана Воронежского в селе Букреевка около Курска. Написал с вполне конкретной целью: во спасение Священного моря, когда слухи дошли, что мелеет оно и вот-вот как пересохнет. Ведь не секрет, что в европейской части России любое упоминание Байкала превращает ваших собеседников в птичий базар, галдящий "загадили! засрали!". Особенно колоритной была разразившаяся пяток лет назад истерия о том, что китайцев пустили на Байкал добывать питьевую воду - их же миллиард, они же всё выпьют! Даже в околокосмической тусовке, где люди вроде технически грамотны, мало кому пришло в голову тупо поделить объём Байкала на годовую мощность фабрики: на выкачивание всего объёма озера (который, как бы, ещё и пополняется непрерывно) ей потребуется 200 миллионов лет. Но если интеллигенция по большей части "разгоняла волну" в фейсбуке, то воцерковлённые люди пошли другим путём. Курский протоирей Анатолий Зайшлый много ездил на Байкал, полюбил Священное море всей душой, и наконец инициировал создание новой иконы. В 2016 году отец Анатолий вместе с отцом Евгением из Харлапиевской церкви Иркутска (см. здесь) провёл с ней первый в постсоветской России морской крёстный ход вокруг Байкала, а в 2017 году "домом" новой иконы стала Байкальская часовня в Листвянке. И живи мы в не столь циничную эпоху, за Байкальской Богоматерью бы уже числилось чудо - в последние годы Байкал регулярно грозит не обмелением, а наводнением.

33.


Старое Лиственничное открывает небольшой порт, где зимуют суда под защитой причала. В кадре - круизный "Валерий Бухнер" (построен как промысловый в 1964 году в Улан-Удэ) и научное судно Байкальского лимнологического института "Глеб Верещагин" (1963), названное в честь его директора в 1930-43 годах.

34.


Напротив причалов начинаются старые избы. Центр Листвянки расположился у падей Малая и Большая Черемшанки, оба входа в которые отмечают странные "подводные лодки" - искусственные обиталища байкальских нерп. В самобытном живом мире Байкала эти умильные существа - "сверххищники" у вершины пищевых цепочек, не имеющие естественных врагов. Нерпы питаются рыбой, причём в основном не промысловой - вроде голомянок или байкальских бычков, живут до 50 с лишним лет, а вырастают крупнее людей - до 130 килограмм и 1,5 метров. Они прекрасно чувствуют себя даже зимой подо льдом, ныряют на глубины до 200 метров и задерживают дыхание на 70 минут, умудряясь даже крепко спать глубоко под водой. Не привыкшие бояться других животных, они и от человека не так уж сильно натерпелись - нынешняя популяция байкальских нерп оценивается в невероятные 60-100 тыс. особей, что на Славном море вполне сопоставимо с количеством людей. Главная же загадка нерп - в том, как они вообще попали в Байкал за тысячи километров от океанов. Загадка эта, впрочем, никак не мешала конвертировать научные знания в туристический доход: по интеллекту байкальские нерпы не уступают дельфинам, а стало быть - их можно так же дрессировать. В 1998 году кандидат биологических наук Евгений Баранов открыл первый в своём роде нерпинарий в Иркутске, а в 2004 и в Листвянке был создан его филиал. Несколько лет назад он обзавёлся парой "подлодок": в Большой Черемшанке нерпы выступают, а в Малой - живут. Само же наличие двух столь же запоминающихся, сколь и одинаковых сооружений в 600 метрах друг от друга здорово сбивает с толку:

35.


Два обелиска с кадра выше - героям Великой Отечественной и Гражданской войн, - напоминают о том, что в устье Малой Черемшанки когда-то была главная площадь посёлка. Только точно не знаю когда - сколько не искал, ни нашёл никакой информации о датах их постройки. Рядом - своеобразный Листвянка-Сити с многоэтажным отелем "Маяк" (2006):

36.


У подножья которого - и автостанция, расписание которой сводится к маршруткам в Иркутск. Более того, билеты на них оплачиваются у водителя, а в зале только продают сувениры. Это, на самом деле, проблема: если утром 23 февраля мы хорошо проскочили на раннем рейсе, то под вечер площадь у автостанции заполнила густая толпа. Маршрутки как ходили раз в час, так и продолжали - как позже нам было сказано, в праздничные дни просто негде найти машины для дополнительных рейсов, поскольку всё, что есть, арендуются под туристов. Мы понимали, что даже если простоим полтора часа до последней маршрутки в 19:30 - вряд ли уедем на ней, и я стал искать в очереди попутчиков на такси, а Оля тем временем на другой стороне улицы поймала попутку.

37.


За "Маяком" хорошо видны Дом культуры 1950-х годов (изначально, вероятно, ДК Корабелов) и торец силикатной позднесоветской школы, остающейся крупнейшим зданием посёлка. Другим торцом она выходит почти что к Большой Черемшанке с её пятиэтажками выше по склону и "подводной лодкой" нерпинария у воды. Выступления нерп там идут каждый час, и как я понимаю, в будний день билеты на них даже не обязательно брать заранее. В то же время, слышал, что в Листвянке массовый туризм и гарантированность посетителей берут своё: если уж посещать нерпинарий - то лучше в Иркутске.

38.


Среди бесчисленных кафешек и столовых попалось явно новодельное здание с симпатичной резьбой:

39.


39а.


А в самом конце улицы Горького стоит и пара вполне исторических зданий. Двухэтажка поодаль - бывшая Байкальская таможня (1890), а про ближний домик я ничего не нашёл, но рискну предположить, что его построили в 1898 году как управление или ещё какое-то учреждение Листвянской верфи:

40.


Сама верфь, замыкавшая улицу, первоначально выглядела так. Вот кадр 1899 года: на ней собирали крупнейший в тогдашнем Старом Свете паром "Байкал", разработанный инженерами Армстронга по образцу паромов с американских Великих озёр.

41а.


В советское время, став Судозаводом имени Емельяна Ярославского, верфь не слишком изменилась внешне:

41б.


За сотню лет верфь построила десятки судов, многие из которых я показывал в своём недавнем обзоре. Ещё интереснее были суда, которые в Листвянке собирали - например, самая настоящая "Ракета" или уже знакомый нам "Глеб Верещагин". Последний изделием листвянских корабелов в 2007 году стал стильный прогулочный катер "Байкальская Виза", не раз попадавшийся мне на глаза:

42.


Но теперь от верфи не осталось, будто, натурально ничего. На её месте, вроде как не вполне легально, в 2021 году поставили колесо обозрение, которое в Листвянке и замыкает пейзаж. Оглянемся назад - справа налево хорошо видны Большая Черемшанка (с пятиэтажками), Малая Черемшанка (за "Маяком"), широкая Крестовка, две небольших безымянных пади и мыс у истока Ангары:

43.


С этой же стороны завершает Листвянку собственно Лиственничный, иначе Берёзовый мыс, увенчанный крупнейшим в Евразии вакуумным телескопом Байкальской астрофизической обсерватории (1980). Наука, загнанная в тень туризма, но всё ещё живая, смотрит с берегов Листвянки не только в водные глубины, но и в небеса.

44.

45.


За бывшей верфью ноги как-то сами выносят на лёд Байкала, в сверкающих торосах которого увлечённо фотографируется народ.

46.


Несколько дней назад я рассказывал о формах и нюансах Байкальского льда, а ещё раньше - о ледовом транспорте и в первую очередь аэроходах. В обиходе они известны как "Хивусы" по самой распространённой марке, хотя вот тут в кадре ещё и пара "Марсов" с более округлыми кабинами. За торосами у Большой Черемшанки - крупнейшее лежбище этих машин, что я видел, и 23 февраля водители "хивусов" просто стояли на их бортах и зазывали туристов по заполнению.

47.


В основном за 1000 рублей с человека народ катался вдоль Листвянки к истоку Ангары и обратно. Мы как-то очень удачно повстречали ещё 3 человек, хотевших за Лиственичнный мыс, где, по слухам, есть поле чистого льда без снега. Водитель Капитан такому предложению был только рад - до истока Ангары порядка 5 километров, а до ледовых полей дай бог 3-4. Изначально я вообще планировал идти туда пешком, а деньги достал больше ради того, чтобы просто узнать, как ощущается езда на аэроходе. Вот мы расселились по местам, зашумел мотор, и вертикальные покачивания да вибрация от большого винта показали удивительное сходство не с катером и не с машиной, а с вертолётом.

48.


За Берёзовым мысом берег Байкала поворачивает с юго-востока на северо-восток, а потому с разных его сторон всегда дуют разные ветры. В последние годы на Байкале пошли очень снежные зимы, и чистый лёд до горизонта тут стал редкостью. К 20-м числам февраля 2022 года спутниковая карта показывала нам всего лишь пару относительно чистых участков - здесь и у Ольхонских ворот. В итоге за Лиственничным мысом мы обнаружили пятнистый лёд - до горизонта чередовались голые и заснеженные участки шириной в несколько метров. Где-то - с идеальной гладью и узором трещин, а где-то - со странным пупырышками, будто на замерзавшую воду крупный пушистый снег падал в полном безветрии...

49.


В целом, Листвянка напоминает то ли второстепенные курорты Крыма вроде Черноморского или Малореченского, то ли Териберку на максималках - всё то, что не могут терпеть "нетакие" путешественники. На деле тут обычная провинциальная зона отдыха, не столько для туристов, сколько для самих иркутян, которым все эти "интеллигентские фи" не очень-то интересны. Ничего ужасного в Листвянке нет, но съездив только сюда, не стоит говорить, что "побывал на Байкале".

49а.


Если уж в запасе один день - лучше потратить его на Большие Коты или Большое Голоустое. Мимо которых в следующей части продолжим путь по летнему Байкалу.

БАЙКАЛ (2020-2022)
Обзор поездки и оглавление (2020)
Обзор поездки и оглавление (2021)
Обзор поездки и оглавление (зима-2022).
Обзор поездки и оглавление (лето-2022).
Разное.
Транспорт Байкала. Лето.
Транспорт Байкала. Зима.
Байкальский лёд. Что, где, когда?
Иркутская ГЭС и окрестности (остатки КБЖД в городе).
По Ангаре. Иркутск - Листвянка - Большие Коты.
Кругобайкальская железная дорога
КБЖД. Порт-Байкал - Берёзовая бухта.
КБЖД. Шумиха - Киркирей.
КБЖД. Киркирей - Шаражалгай.
КБЖД. Шаражалгай - Ангасолка.
Перевальная линия.
Олхинские скальники.
Култук и окрестности.
Слюдянка и Байкальск.
Выдрино, Танхой, Бабушкин. Магистральная часть КБЖД.
Ольхон.
Тажеранская степь.
Ольхонские ворота (лето)
Вдоль Малого моря.
Хужир - столица Ольхона.
Хужир и Огой (зима)
Северный Ольхон (лето)
Северный Ольхон (зима).
Тайлган бурятских шаманов.

https://varandej.livejournal.com/1146029.html

Показанный в прошлой части Черкех стал самым интересным селом Якутии не только как родина её ключевых личностей, но и при самом прямом их участии. Писатель Дмитрий Сивцев, он же Суорун Омолоон, творил не только на бумаге и сцене, но и на аласах и лугах. Его произведения, понятные вне зависимости от знания якутского - несколько музеев под открытым небом. В самом крупном из них, - "Дружбе" в Соттинцах, - мы начинали маршрут по Заречным улусам, но свой первый скансен Суорун Омолоон основал в 1977 году на малой родине. Под казённым названием "Якутская политическая ссылка" скрывается огромный и отличный музей народного зодчества, где постройки дополнены историями их обитателей.

За этот пост стоит поблагодарить заведующего музеем Николая Ефимовича Попова, научную сотрудницу Изабеллу Яковлевну Жерготову и главу Таттинского улуса Михаила Сорова, стараниями которому здесь идёт масштабная реставрация. Ну и конечно администрацию Республики Саха, депутата Госдумы РФ Сардану Авксентьеву и проект "Живое наследие".

В прошлой части я показывал часовню над могилой Дмитрия Сивцева с видом на его родной алас километрах в 20 севернее Черкёха. Там он начал жизнь "на 906-й версте пути ко второму тысячелетию", там на 99-й версте своего пути и упокоился. Он был из заурядной для этих мест семьи якутских крестьян-середняков, а молва сложила легенду о том, как в детстве мальчик упал с колокольни, и приземлившись в траву невредимым, на всю жизнь понял - Бог есть. Сам Дмитрий Кононович описывал такую история произошедшей в 1970-х годах с другим человеком, а из детства вспоминал батюшку, который на исповеди раз и навсегда внушил ему, что нельзя воровать и лгать, да русский букварь, подаренный "на 13-й версте" неким Сергеем Прокопьевым. Так воспитанный на "Олонхо", якутских легендах и сказках, Суорун Омолоон вошёл в мир православия и великой русской культуры. Культурой этой он проникся, прочувствовал её величие, но никак не противопоставил своей. "Русская литература - это наша литература, вместе мы богаче" - говорил он много десятилетий спустя. Что не мешало творить только и исключительно на родном якутском, благо перед автором в те годы лежала целина с парой робко протоптанных тропок. В 1932 Дмитрий Кононович создал первую якутскую драму "Кюкюр-уус", а в 1947 по его либретто была поставлена первая якутская опера "Ньурган-боотур Стремительный", основанная на крупнейшей из былин "Олонхо". На излёте сталинизма писатель ненадолго угодил в тюрьму, но с позднесоветской эпохи неуклонно превращался в живую легенду, мудрого старца народа саха. Первый "скансен" Якутии он создал методом народной стройки: не прося средств у государства, на субботники по благоустройству территории, переносу и воссозданию построек выходило от 150 до 400 человек. Ну а название... с одной стороны, инициатива снизу должна была укладываться в генеральную линию партии, а с другой, тот русский, что дал маленькому Сивцеву букварь, скорее всего сам был из политссыльных. Якутскую область Российской империи называли "тюрьмой без решёток", но сотни образованных и пассионарных людей в её глуши вывели якутский народ из может и прекрасного, но очевидно затянувшегося культурного Средневековья. Этот даже не воздушный, а духовный мост "Якутия - Большой мир" и попытался показать здесь Дмитрий Кононович.

2.


Главная улица Черкеха тянется параллельно Колымской трассе, мимо новой школы и Музея Якутской государственности (см. прошлую часть), и упирается в заметный со всего села зелёный купол - основное здание Черкёхского музея. В двухэтажном корпусе находятся администрация и кухня, где мы пили чай в компании Изабеллы Яковлены, Николая Ефимовича и нашего шофёра Николая Егоровича. Там же и пара гостевых комнат - единственное место на много километров вокруг, где можно переночевать, и это большая проблема для музея в 4-6 часах (как паром пойдёт) пути от Якутска. За 600 рублей в день тут можно остановиться всем желающим, но негде размещать главный контингент отечественных музеев - школьные экскурсии. Мы жили в комнате одни и имели возможность гулять по огромной (дуга 600 на 300 метров) территории музея в любое время суток - например, ходили на закате смотреть эдельвейсы, которые я показывал в конце прошлой части. Экскурсия же рассчитана на полный день, а то и на два дня - речь якутских экскурсоводов неспешна и длинна, как рассказ у камелька зимним вечером...

3.


Новенький балаганчик отмечен на схеме как дом-музей почти современного (родился в 1949 году на Вилюе, но с 1967 года живёт на Татте) якутского поэта Василия Алексеева, фактически литературный салон при скансене:

4.


Рядом - и первый экспонат: дом Тимофея Алымова, революционера-анархиста из Средней Азии (родился в Капустином Яре, вырос в Перовске - теперешней Кызылорде), который в 1911-12 годах жил в ссылке в селе Баяга, а в 1918 на Бодайбо примкнул к большевикам и был убит в бою под Киренском. В этом же доме располагались первое в наслеге училище, откуда вышел якутский писатель начала ХХ века Николай Неустроев, и первая больница в улусе. Теперь дом, перенесённый в Черкёх в 1981 году, служит мастерской - на веранде ждут реставрации фрагменты скульптур, мебель, сани и нарты, которые Николай Ефимович настоятельно просил не снимать.

5.


Самовары же, вместе с якутской мебелью, гобеленами и всякой всячиной, знакомой по десятку музеев из прошлых частей - в круглом зале под зелёным куполом.

6.


У крыльца - вросший в землю УАЗик, последним владельцем которого, как нетрудно догадаться, был Суорун Омолоон. "Козлик" так и стоит здесь с 2005 года, негласно превратившись в полноценный экспонат - за машинкой явно следят, и лишь трава вокруг напоминает, что достигнута последняя верста.

7.


Главный вход в музей - у зелёного купола, но даже калитка на заднем дворе тут весьма симпатична. Как и сама Якутия, Черкёхский скансен делится на две части рекой - только не огромной Леной, а тихая болотистой Таттой. Мы пока на левом берегу:

8.


Над которым высится деревянная Никольская Таттинская церковь (1900-02) - исходная постройка музея. Название напоминает о том, что с момента образования Таттинского улуса в 1912 году и до 1930 года именно Черкёх был его центром:

9.


Не знаю, всё-таки падал ли Дмитрий Сивцев с колокольни. Но последней работой его, законченной в 2004-м, за год до смерти, в возрасте 98 лет, была литературная редакция "Санга кэстыл" - Нового Завета в благословлённом Церковью переводе на якутский. Вот и памятник писателю стоит у храма:

9а.


После церквей Кёрдема, Бютейдяха, Арылаха с такими же угловатыми формами и изящными наличниками как единственным украшением Никольская церковь воспринимается образцом местной школы деревянного зодчества. Абсолютно российской - но не сказать, чтобы русской:

10а.


В храме, где воссозданный иконостас дополняют портреты архиерев и миссионеров - музей якутского православия с иконами, утварью, изданиями "Санга кэстыла" и стендами про Якутский казачий полк (см. здесь в конце).

10.


Силуэт церкви в миниатюре повторяет Уолбинская часовня то ли Николая Угодника, то ли Иннокентия Иркутского (в разных местах), срубленная в 1850-х годах и перенесённая сюда в 1979-м:

11.


Сарайчик за храмами открывает тему ссылки. Это "сибирка" - сельская тюрьма-одиночка для местных смутьянов и проезжих каторжан:

12.


На кадре выше - та часть, где сидела охрана, а камера сибирки - вот:

12а.


Дальше в той стороне - навес с парой повозок:

13.


И наполовину скрывающая его в этом кадре деревянная ураса, не последняя в нашем рассказе и потому запертая. За ней - то, что можно было бы назвать Сектором ссыльных. Обилием которых, по преданию, улус обязан старосте Роману Оросину, который давал взятки губернатору за то, чтобы самых образованных изгнанников присылали на Татту:

14.


На кадре выше фигурки Наташи и Изабеллы Яковлены пестреют у входа балаган (он же юрта, он же капитальный якутский дом) Эдуарда Пекарского, перенесённый при создании музея из урочища Джеряннах:

15.


Этот поляк не столь знаменит, как Ян Черский или Александр Чекановский, в честь которых в Сибири называют города и хребты, да и путь его выглядел чуть иначе. Родившись в семье обедневшей шляхты под Минском в 1858 году, в польских восстаниях он не смог поучаствовать просто за малостью лет. Пекарский жил в Таганроге и Чернигове, проникаясь понемногу идеями социалистической революции. Приехав в Харьков учиться на ветеринара, вскоре Пекарский был отчислен политическим причинам, а после очередного эсэровского теракта его на всякий случай упекли в Сибирь. Но такова уж суть русской ссылки - "эту был энергию, да в мирных целях": на новом месте революционер стал учить якутский, и в 1895 году не очень-то заметил, что срок наказания вышел и он может вернуться домой. Лишь в 1910-х годах Пекарский уехал в Петербург, где и жил, заведуя сибирским сектором Кунсткамеры, до 1934 года.

15а.


В 1896-1930 годах он создал поистине фундаментальный труд - первый в мире словарь якутского языка.

16.


В чём помогал ему Всеволод Ионов, ссыльный народник из Астраханской губернии, попавший в Якутию в 1883 году после 5 лет каторги. Здесь он сменил несколько сёл, женился на якутской сказительнице Бэгэ Маарыйа, и везде учил грамоте местных детей. Следующий балаганчик - школа Ионова, работавшая в 1894-1901 годах:

17.


Сейчас там идёт реставрация, поэтому внутри мы не увидели ничего, кроме деревянных стен и одинокого камелька. Ионов же в 1901 году перебрался в Якутск, консультировал научные экспедиции, редактировал журналы и газеты, а в 1910-11 годах на основе трудов Пекарского создал первый якутский букварь. После чего отбыл в Киев и умер в феврале 1922 года в небезызвестной Буче.

18.


Совсем маленький балаганчик, лодка рядом с которым вроде бы (если я верно помню) осталась от съёмок какого-то кино - дом народовольца Василия Трощанского, которому якуты успели дать имя по-своему - Тараатай:

19.


Дворянин из Кишинёва, в столице он вступил в организацию "Земля и Воля", два года провёл в Петропавловской крепости за убийство жандарма и ещё 10 лет - на страшной Карийской каторге. Наконец, в 1886 году Василий Филиппович осел без права выезда в Черкёхе, где вместе с другими ссыльными издавал "Улусный сборник".

20.


Научные труды Трощанского посмертно опубликовал всё тот же Пекарский, и обереги под потолком напоминают, что важнейшим из этих трудов была "Эволюция чёрной веры шаманства у якутов", законченная в 1895 году.

20а.


В Черкёхе Тараатай прожил 12 лет, и неизменно впечатляет в этих балаганах то, что ссыльные почти не вносили корректив в найденную якутами конструкцию с наклонными стенами, лавками-завалинками (орон) и глиняным камельком (огох). Разве что придумали делать "немецкие углы", выступающие вглубь помещения:

21.


В 1898 году Трощанский здесь и умер, и его могила с раннесоветским обелиском и современным чардаатом (склепом) - на кладбище за Таттой с видом на музей:

22.


Самый дальний в Секторе ссыльных - дом Петра Алексеева, построенный в 1886 году якутскими бедняками Дмитрием Чохоровым и Никитой Хаптагаевым в местности Булгунняхтах. Вернее, его реплика, но - чрезвычайно убедительная снаружи:

23.


У юрты Алексеева была особенность - две печи: классический якутский камелёк и что-то вроде попытки его улучшить. Сын смоленский крестьян, Алексеев работал на ткацких фабриках Москвы и Петербурга, где примкнул к народникам и был арестован по "делу пятидесяти". Однако как истинный революционер, Алексеев превратил зал суда в свою трибуну, и сказанную им в 1877 году фразу "…Подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда и ярмо деспотизма, ограждённое солдатскими штыками, разлетится в прах" взял на вооружение Ильич. Этого хватило, чтобы Таттинский улус, куда Пётр Алексеевич отправился в ссылку в 1884-м, назывался в 1963-90 годах Алексеевским районом.

24.


В ссылке герой-пролетарий экспериментировал с конструкцией камелька и учил якутов пользоваться косой-литовкой, пока в 1893 году на аласе Тюмэтэй его не прикончил случайный разбойник.

24а.


Теперь вернёмся ко входу в музей и перейдём по висячему мостику в Заречье, представляющее собой широкой остров меж таттинских рукавов. Эту часть скансена я бы назвал Этнографический сектор, а открывают её две урасы и сэргэ - священная коновязь, сочетавшая практические и ритуальные функции. Сэргэ в Якутии стоят всюду, но больше современные, а это - вполне историческое, поставленное в 19 веке тойоном Абрамовым из Булгунняхтаха.

25.


Огромный белый чум с чуть выгнутыми краями - это и есть ураса, или точнее могол-ураса (берестяной шатёр), летнее жилище зажиточных якутов. В данном случае, как я понимаю, просто реплика - ведь разве может якутский музей народного зодчества обойтись без главного символа этого самого зодчества?! Заодно тут выставлена утварь - кожаные бурдюки для изготовления кисломолочных продуктов, берестяная посуда для быта и чороны - резные деревянные кубки для торжественного кумысопития. Об этом всём я рассказывал здесь, а здесь показывал ещё и мастерскую чоронов.

26.


Равно как и за устройством урасы и балагана отсылаю в свой пост о "Дружбе". Между урасами двух музеев отличия только в деталях, да и то небольших. Вот например прикрытая хаппахчы - орон девушки на выданье:

27.


Рядом странная конструкция - всего лишь каркас урасы, в отличие от "целых" урас - подлинный. Кольцо из сэргэ с перемычками - круглогодичная основа, на которую летом ставились жерди и засыпались землёй ороны. Название "берестяная ураса" не вполне точное: прежде якуты делали из бересты ткань наподобие ХБ, но секрет её забылся с появлением брезента.

28.


Люди попроще ставили деревянные урасы, которые во всей Якутии я видел только в Черкёхе: конкретно эта сооружена в 1867 году. Более грубая и примитивная постройка "о 8 углах" оснащена таким же точно очагом и оконцем в крыше, но что особенно удивительно по своим временам - разделена на комнаты!

29.


Чуть дальше стоит классический якутский балаган, или зимняя юрта из местности Сасыл-Уйалааах. В Черкёхе он стал Домом Олонхо, о чём напоминают многочисленные лосиные рога, саламы (ленточки-обереги) и деревянные статуи:

30.


Внутри - обычный в общем интерьер с мощным камельком:

31.


В трубу которого я даже заглянул:

31а.


"Олонхо" - один из двух на всю Россию объект Нематериального наследия ЮНЕСКО, попавший в список в 2005 году. Якутский эпос повествует о трёх мирах - верхнем с 9 небесами богов, среднем Орто-Дойду с людьми и духами мест иччи и нижнем Аларраа-Дойду, где живут злые абасы. Ещё - о племени пралюдей Айыы-Аймагыы ("родня богов"), которое всемогущий демиург Юрюнг отправил (а не изгнал!) осваивать Орто-Дойду и изгонять абасов. "Олонхо" - это, без преувеличения, коллективная душа якутского народа: и космогония, и святое писание, и летопись. В нём чередуются рассказы, песни и театр одного актёра - речитатив с несколькими канонами: скажем, для боотура, для девушки, для разных животных вроде друга-коня или благовестника-стерха, или для мудрого старца Сээркэн-Сэсэна. Эпос слагают многочисленные былины длиной от 10 до 36 тыс. строк, исполнение которых занимало несколько суток чистого времени. То есть растягивалось на недели и месяцы - долгие тёмные зимние вечера, когда за окном несовместимая с жизнью температура, явно сыграли в якутской культуре не последнюю роль.

32.


Олонхосуты (сказители), знавшие эпос наизусть и читавшие его в подобии транса, в якутском обществе были и остаются одними из самых уважаемых людей. Свой сказитель, как кузнец или шаман, был у всякого уважающего себя рода. Олонхосутами, к которым приходили даже из других улусов, во все времена были богаты окраины Саха-Сирэ - Татта и Вилюй. В 19 веке такой славой обладали десятки имён, а слушали всё те же Пекарский, Трощанский или не отметившийся в Татте поляк Вацлав Серошевский - основоположник якутоведения. Пели "Олонхо" и "якутский Робин Гуд" Манчаары, и "красный шаман" Платон Ойунский, записавший "Ньурган-боотур" как поэму. Но в переломном ХХ веке ключевую роль в сохранении эпоса сыграл Сергей Зверев (Кыыл Уола) с Верхнего Вилюя. Потомственный сказитель, в Великую Отечественную войну он писал патриотические песни, а в 1947 году помогал Якутскому театру в постановке "Ньурган-боотура" по либретто Омолоона. Знакомый и с миром древней духовности, и с городской культурой, Кыыл Уола дал неоценимый материал фольклористам и этнографам, а главное - напомнил народу не забывать "Олонхо". Со смертью Зверева в 1973 году на передний план вышел Пётр Решетников из Черкёха - самый известный современный олонхосут. Точнее, ийэ-олонхосут - импровизатор, в рамках сюжета не воспроизводящий тексты по памяти, а сочиняющий их на ходу. Собираясь в Чёркех, я мечтал пообщаться с Пётром Егоровичем лично... но никто не сказал мне почти до начала поездки, что он ушёл в 2013 году. Лишь недавно у сказителя вдруг появилась наследница - дочь Розалия, большую часть жизни спокойно работавшая в черкёхская поликлинике и не понимавшая призвания отца. Пока в ней не проснулся некий голос: олонхосут, как и шаман - не выбор, а призвание. Николай Ефимович пригласил Розалию Решетникову выступить перед нами:

33.


Две её песни - вступительную и от лица зловредного абасы, я выкладывал в посте о духовной культуре якутов. Здесь - ещё несколько песен "Олонхо":



Голосом и мимикой Розалия Петровна здорово перевоплощалась из образа в образ. Вот например очевидный боотур:



А здесь чувствуется счастливый конец сказания:



А вот Изабелла Яковлевна в компании подрастающего поколения - внуков Розалии Петровны и просто таттинских детей, подающих надежды стать сказителями.

34.


Продолжает тему якутской мистики Аал-Луук-мас (Мировое древо), изготовленное по просьбе православного Суоруна Омолоона советским мастером Семёном Ычановым.

35.


В 21 веке Мировое древо пошло вразнос, и Николай Ефимович озаботился его спасением. Реставрация прошла в 2021-22 годах при поддержке депутатов Ил-Тумэна (якутского парламента) Якова Ефимова и Михаила Гуляева:

36.


Полюбовавшись на детали трёх миров...

37.


...вернёмся в Орто-Дойду. За древом стоят бабаарыны - ещё одна разновидность деревянных юрт. Судя по названию, похожему на русское "поварня", якуты не упростили до такого состояния деревянные урасы и не позаимствовали напрямую бурятские деревянные юрты, которые не могли не видеть по пути в Иркутск. Зато это сделали ямщики, устраивавшие в них кухни на оборудованных в 1740-е годы почтовых станциях Ленского тракта, и вот с них бабаарына уже разошлась по аласам. Урасу, более совершенную во всём, кроме простоты возведения, она почти вытеснила уже в 19 веке. Но и развалины бабаарын я видел лишь в сайылыках - временных хуторах у пастбищ и покосов:

38.


Дальняя (на кадре выше) бабаарына заперта, а в ближней, построенной в 1880 году старостой Тарсинского наслега, невооружённым глазом видны отличия от деревянной урасы - плоский глухой потолок и камелёк вместо очага.

39.


Обратите внимание на тонкие и корявые брёвна. В постах о Чурапче и окрестностях я много расписывал про совершенно неожиданный в Центральной Якутии дефицит питьевой воды: осадков тут очень мало, и деревья питается талой водой, которой мерзлота не даёт уйти глубоко в землю, людям же остаются лишь застойные озёра. Чуть менее неочевидно, что тут и с деревом не лучше - в основном якутская тайга низкорослая и корявая, а в наши дни брёвна в Якутск везут в основном из Витима.

39а.


В 19 веке якуты под русским влиянием начали строить избы - но своеобразные: с плоскими дерновыми крышами (осадков-то всего ничего!) и из тонкого бревна. За бабаарынами стоит дом-летник Марии Андросовой, которую мы тут уже встречали под именем Бэгэ Маарыйа - выйдя замуж за русского интеллигента Всеволода Ионова, сказительница превратилась в этнографа. После смерти мужа она не раз возвращалась в Якутию с экспедициями и помогала Пекарскому в работе над словарём. И только почему дома супругов разнесены так далеко, для меня так и осталось загадкой.

40.


Завершает тему ссылки дом Владимира Короленко, русского писателя и самого, пожалуй известного широкой публике из увековеченных тут людей. Выходец с Украины, в Амгинскую слободу он попал в 1881 году, впрочем, как революционер-народник, а писательский путь начал лишь в 1885 году, когда из ссылки прибыл в Нижний Новгород. Во многом - по якутским впечатлениям: Короленко жил в пристройке к избе крестьянина Захара Цикунова, из общения с которым и родился его первый рассказ "Сон Макара". Кое-где пишут, что это был якут Сакынов, ну а истина - посередине: "Макар (...) очень гордился своим званием и иногда ругал других "погаными якутами", хотя, правду сказать, сам не отличался от якутов ни привычками, ни образом жизни. По-русски он говорил мало и довольно плохо, одевался в звериные шкуры, носил на ногах торбаса, питался в обычное время одною лепёшкой с настоем кирпичного чая, а в праздники и в других экстренных случаях съедал топлёного масла именно столько, сколько стояло перед ним на столе". Да и разве якутская это мечта - "всё бросить и уйти на "гору". Там он не будет ни пахать, ни сеять, не будет рубить и возить дрова, не будет даже молоть зерно на ручном жёрнове. Он будет только спасаться. Какая это гора, где она, он точно не знал; знал только, что гора эта есть, во-первых, а во-вторых, что она где-то далеко, — так далеко, что оттуда его нельзя будет добыть самому тойону-исправнику…"

41.


Рядом с юртой мы увидели памятник Короленко и кучу строительного мусора - здесь полным ходом шла реставрация. Сейчас камелёк украшает, может быть, выведенное угольком слово "СОЛЬ" - так Короленко напоминал себе, что не надо забывать солить пищу, и Николай Ефимович делился планами воссоздать эту надпись.

42.


Рядом, на опушке - тройка сэргэ, сделанных в 1927 году Платоном Ойунским:

43.


А за ним притаился в лесу охотничий домик размером меньше, чем наш УАЗ-"Патриот":

44.


Внутри те же лавки да камелёк. И специальная пробка в стене, вынув которую охотник мог сходить по нужде, не вставая:

45.


Последнюю, самую дальнюю и разреженную часть, я бы назвал Производственным сектором. Открывает его, конечно же, "башня Манчаары", корректнее - башня тойона или просто осадный амбар. На своей равнине якуты жили совсем как горцы - россыпью оседлых скотоводческих племён, а потому немудрено, что их тойоны, подобно горским князьям, сооружали защитные башни. Хранилось в них в основном добро, а хозяева укрывались лишь в случае набега. Возведение осадных амбаров продолжилось и в русскую эпоху, теперь не от междоусобиц, а от разбойников, и "виновником" последнего поколения якутских башен стал Манчаары, робингудивший й в 1830-40-х годах в теперешнем Мегино-Кангаласском улусе. В тамошней Майе я показывал самую красивую башню Пономарёвых, а это - срубленная в середине 19 века башня Марковичей из мегино-кангаласского селения Лампа:

46.


За башней - пара кузниц: в старину это были не менее чтимые места, чем святилища. Ведь предками якутов, их тюркским компонентом, считаются воинственные курыкане, в сыродутных горнах получавшие почти чистое железо и потому вооружённые до зубов. Уйдя из Прибайкалья на север, их потомки забыли письменность и колесо, но сохранили первоклассную для средних веков металлургию. Думается, именно выходы железных руд на притоках Лены определили место, где курыкане нашли новый дом. Кузнец у якутов слыл фигурой мистической, и в отличие от шамана, к которому относились скорее со страхом, пользовался безусловным почётом. Кузнецы делали и шаманские обереги, поэтому шаманы были бессильны перед их духами-покровителями, как и все айыы (боги) уважали Кудай-Бахсы - бога-кузнеца, жившего снаружи всех измерений. Всё это немудрено: именно железо обеспечило саха гегемонию в своём мамонтовом краю, как позже русским - порох.

47.


Якуты знали огнеупорную глину и строили из неё печи до 2 метров высотой и до метра в диаметре, укрытые от мороза в срубы с обычной глиной. В среднем на кило железа уходил воз древесины, поэтому заготовляли лес и добывали руду летом, а перевозили зимой, когда вставший лёд открывал нартенные пути. Одну плавильню строили и обслуживали 10-15 человек: гораздо раньше, чем на Урале, тут возникла пусть и сверх-архаичная, но - промышленность. Под навесом - реплика якутской плавильни, яма для пережигания дров на древесный уголь и печь летней кузницы вроде камелька. Последнюю подарил музею Борис Неустроев - Мандар Уус, одно из изделий которого я показывал в музее в Чурапче, а есть они и в якутском Музее Хомуса:

48.


Зимой кузнецы работали прямо в жилых балаганах, давая им дополнительное тепло, но тут зимняя кузница - в отдельном здании. Справа, обёрнутые шкурой - якутские меха:

49.


По всему помещению - инструменты:

50.


И кусок болгуо, то есть крицы. Её килограмм получался из 10 кило руды, ещё 1/3 шлаков и примесей выбивала дальнейшая перековка. На выходе получалось волокнистое железо или даже качественная сталь, но чаще - смесь того и другого. Её русские казаки и знали как "якутское железо" - гибкое, но поддающееся закалке. Качеством оно было сравнимо с уральским или даже европейским железом, а главное - у русских не получалось так же эффективно выплавлять его из местных руд, и зависимость от якутских металлургов вынуждала русскую власть быть сговорчивее в вопросах местного самоуправления и сбора ясака. Ленский тракт открыл Якутию для поставок уральского железа, но ещё в середине 19 века тут добывали порядка 50 тонн руды в год.

51.


Самое дальнее и самое уникальное сооружение музея - это миэлингсэ, мельница-топчанка. Её конструкция сложилась в 19 веке, когда якуты, посмотрев на русских, убедились, что если пахать землю, из неё не полезут абасы, и сами начали выращивать пшеницу и картофель. Эту топчанку построил в 1934 году в местности Усун-Куол Сыланского наслега Чурапчинского улуса мастер Семён Дьяконов (Сэмэн Уус) при участие братьев-кузнецов Энсии.

52.


В Якутии мало рек, да и те стоят 2/3 года; бывают ураганы, но в основном - штиль. Так что ни ветряных, ни водяных мельниц тут не было, а единсвенным источником энергии оставался гужевой. На топчанке бык не ходил по кругу, хотя сам того не понимал - животное топталось на месте по наклонной шестерне, заставляя её вращаться:

53.


Привод в здании мельницы:

54.


И жёрнов над ним, совсем маленький по сравнению со всей конструкцией:

54а.


Частью мельницы был амбар, где теперь вместо зерна - утварь. Обратите внимание, что нигде по всему музею мы не видели керамики - сделать металлическую посуду или вытесать её из дерева металлическим ножом якутам было проще, чем обжечь из глины.

55.


Ценность последней топчанки такова, что в 2019 году её реставрацию курировал лично Глава республики Айсен Николаев в рамках проекта "Сохраним памятники". Колесо, увы, пришлось заменить, но оригинальный каркас так и лежит в траве гигантской паутиной:

56.


...Суорун Омолоон планировал создать 6 музеев, но успел - только 3. По факту даже 4: небольшой скансен в селе Кёрдем собрали из построек, не отданных в "Дружбу". Музей Якутского тракта создали другие и не совсем там - Дмитрий Кононович хотел расположить его в Табаге, но в 2005 году старый ям в Еланке ближе к Ленским столбам восстановили местные жители братья Соколовы. В Якутске Суорун Омолоон хотел создать Музей естественной истории, посвящённый "природе Севера и человеку Севера", но в общем и действующие музеи вполне раскрывают эту тему. Обиднее всего за несостоявшийся музей народностей Севера, который Дмитрий Кононович хотел расположить поистине труднодоступно - в селе Тополиное за 200 километров от Колымской трассы, в тупике круглогодичной дороги вдоль Яны. Ну а последним лугово-аласным творением Суоруна Омолоона стал странный литературный скансен "Татта" в райцентре Ытык-Кюёль. Куда и отправимся в следующей части.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область) - см. оглавление №1.
Средняя Лена (Витим - Якутск).
Витим и Ленск.
Лёнск - Олёкминск.
Олёкминск.
Ленские Столбы.
Еланка - Табагинский мыс.
Долина Самартай. Булуус, Турук-Хая, Курулуур.
Кердем, Павловск, Нижний Бестях.
Нижний Бестях - Якутск - Кангалассы. Порты и переправы.
Якутия в общем.
Природа, история, символы.
Якуты. Материальное.
Якуты. Духовное.
Неякуты. Русские и коренные народы Севера.
Якутск. Старый город и новый облик.
Якутск. Вечная мерзлота.
Якутск. Музеи Якутска.
Якутск. Центр.
Якутск. Окраины.
Якутск. Чочур-Муран.
Заречные улусы Якутии.
Усть-Алданский улус. Соттинцы.
Усть-Алданский улус. Алас Мюрю.
Мегино-Хангаласский улус. Майя.
Магино-Хангаласский улус. От Ломтуки до Бютейдяха.
Чурапчинский улус. Чурапча.
Чурапчинский улус. Арылах.
Таттинский улус. Черкех и окрестности.
Таттинский улус. Музей в Черкехе.
Таттинский улус. Ытык-Кюель.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.

https://varandej.livejournal.com/1141137.html

Осмотрев в прошлой части центр Якутска, выйдем теперь за его пределы - немало интересного есть и в других районах. Например, озеро Сайсары, где начиналась ещё дорусская история города. Или раннесоветская ТЭЦ, определившая его нынешний облик. Или неожиданно колоритный аэропорт-герой тыла Великой Отечественной, давший Победе не меньше, чем иные заводы. Или далёкое предместье Марха, где видели последних скопцов...

В крупнейшем в мире городе на вечном мерзлоте пейзаж полон специфических деталей вроде бетонных свай под обычными с виду хрущобами или сплетений труб, проложенных на высоте человеческого роста. И лишь подчёркивают эту мерзлотную суровость многочисленные "общероссийские" детали вроде весьма обильного стрит-арта:

2.


Которым и местные вполне прониклись, сочтя, что вовсе не всё кругом должно существовать во имя борьбы за выживание:

2а.


Хватает тут и забавных вывесок: "Якутюрье" - чей-то креатив, "У Бати" - целая сеть табачных лавок, ну а о том, что такое Залог, я рассказывал в прошлой части.

2б.


На полпути между мерзлотным и хипстерским - технические памятники, попадающиеся по всему городу тут и там. Вот например локомобиль из села Сордоннох Оймяконского улуса. Пущенный в 1955 году, он потреблял в сутки 6 кубометров дров и три тонны воды, а энергии с этого хватало одному селу на вечер, и потому уже в 1959 вместо него поставили дизель-генератор. Отработав своё, локомотив провалялся на краю села полвека, так что сменившиеся поколения называли его "паровоз" и гадали, откуда он взялся за тысячи километров от железной дороги. Пока в 2019 году не был привёзен в Якутск как памятник 105-летию первой электростанции в республики:

3.


Пущенная в 1914 году в деревянном доме за резными воротами, она стала последним детищем губернатора Ивана Крафта, короткое правление которого в 1907-13 годах вывело Якутию из затянувшегося 18-го века. Ну а в 1922-м, во время осады красного Якутска "пепеляевцами" именно эта милашка пожрала как дрова последний сибирский острог и 300-летние деревянные церкви.

3а.


А вот швейная машинка "Бернина" для обработки края мережкой, изобретённая, как гласит табличка, Карлом Фридрихом Гегауфом в Швейцарии в 1893 году - это просто реклама магазина и ателье:

4.


Не знаю, есть ли машина-памятник у пожарных - мне в кадр попала лишь часовня "Неопалимая Купина" (2007), явно очень актуальная в краю деревянных домов и больших контрастов между градусами температур и алкоголя. Она стоит над дальней частью Тёплого озера, длинной узкой старицы, в центре Якутска напоминающей городску речку:

5.


Озёр в черте Якутска вообще множество - как маленьких и круглых аласов (см. здесь), так и длинных извилистых стариц. Первые характерны для всей Якутии, а вторые - примета Ленских долин, узких (до 6-8 километров) и длинных (40-70км) карнизов под коренным берегом. Справа от Лены - долины Самартай, Нёрюктай и Соттинская, а слева, в шахматном порядке к ним - Эркээни, Туймаада и Энсиэли. Именно за долины и цеплялись переселенцы, волна за волной уходившие из Прибайкалья, не совладав с соседями. В 7 веке это были эвенки под натиском тюрок-курыкан, а в 11 веке - сами курыкане под давлением хоринцев. "Олонхо" повествует о том, как их вождь Эллэй-боотур избрал новым домом долину Эркээни, так как в лучшей из долин Туймааде к тому времени правил Омогой-бай. Оба они теперь считаются прародителями якутов, возникших в смешении более развитых тюрок (знавших железо и коня) с более многочисленными, но отсталыми эвенками. Свадьба Эллэя и дочери Омогоя стала первым Ысыахом. По преданию, праздновали его вон на тех сопках - это Чочур-Муран, естественная граница Якутска, священная гора Туймаады. Ну а решить дело миром тюрки и эвенки смогли потому, что земли в суровом краю было по-прежнему в избытке, а с юга мог нагрянуть грозный враг. Однако в 14 веке хоринцы сами ушли сюда от других бурятских племён, а к 16 веку на Центральноякутской равнине стало тесно, и между якутами и эвенками началась долгая кровавая война. За сто лет и три поколения дарханов ("царей") Беджея, Мунньяна и Тыгына саха удалось изгнать тунгусов в гиблую тайгу и овладеть Туймаадой. Тыгын-Дархан, сплотивший в этой войне все племена левобережья, устроил себе ставку на берегу озера Сайсары, и хотя точная дата этого события вряд ли когда-нибудь станет известна, её и можно считать теперь основанием Якутска. Ленский острог, поставленный русскими на правом берегу, в землях главного Тыгынова врага Легоя из племени борогонцев, соотносится с нынешним городом скорее как Свияжск с Казанью - крепость-плацдарм. Лишь в 1642 году, когда после масштабного всеякутского восстания были повешены три брата-Тыгынида, воевода переехал сюда. Впрочем, дорусская история добавляет Якутску не века, а дай бог 20, максимум 30 лет.

6.


Но мы лишь раз дошли к Сайсаринскому мосту (2012) по пути в Музей мамонта, а позже проезжали его на маршрутке в Институт мерзлотоведения:

7.


О значении Сайсары напоминают памятники, поставленные на его берегах - например, статуя Матери (2012), увиденная нами лишь из окна автобуса или стела "Журавли над Ильменём" (2005), просматривающаяся через озеро. 23 февраля 1943 года на Новгородчине 19-я лыжная бригада 12-го гвардейского стрелкового корпуса, пройдя 30 километров по замёрзшему озеру Ильмень зашла в тыл к немцам у деревеньки Ретлё. Застигнутые врасплох, враги отступили, но вскоре вернулись с подкреплением, тяжёлой артиллерией и поддержкой с воздуха, и к ночи лыжники так же по льду отошли, а 220 солдат остались лежать в снегах у Ретлё. 19-я бригада была примерно на 40% укомплектована выходцами из Якутии, а этнических якутов в ней числилось 597 человек (русских, украинцев и белорусов - около 2000), и всё же ни одно сражение в их малолюдной и мирной земле не уносило столько жизней разом. Теперь для якутов Ильмень - примерно как Галиполи для австралийцев.

7а.


Свято место пусто не бывает, и теперь Сайсары - главная внутригородская зона отдыха, где летом купаются и загорают, а зимой катаются на коньках. На дальнем от центра его берегу - ипподром (более чем актуальный в земле коневодов) и строящаяся Акртическая филармония, а на ближнем - стадион "Юность" и Дворец спорта "Триумф" (2012) у моста с позапрошлого кадра:

8.


Как и все тюрки, якуты - спортивный народ, и только внутри республики проходят проходит несколько чемпионатов - например, "Игры Тыгына" по национальным видам спорта (см. Ысыах) или "Игры Народов" - по олимпийским. Ну а во дворе "Триуфа" увековечена якутская победа на дальних, но также весьма морозных берегах:

9.


За стадионом "Юность" расположилась местная олимпийская деревня: "Триумф" - дом для "Детей Азии". Так называются спортивные игры учреждённые под патронажем Международного олимпийского комитета в 1996 году как ещё один проектов амбициозного первого президента Республики Саха Михаила Николаева. В них участвовали команды полусотни азиатских стран, среди которых каким-то образом затесалась Греция, а Россию представляли отдельные сборнык Уральского, Сибирского и Дальневосточного федерального округов. Первые 6 игр прошли в Якутске, а дальше дело не задалось: 7-е "Дети Азии" в Улан-Баторе выпали на чумной 2020-й и, растеряв международность, были перенесены во Владивосток. 8-е игры в 2024-м снова будут проходить в Якутске. Но памятник (2017) тут не спортсменам, а людям более продуктивного физического труда - Студенческим отрядам Якутии:

10.


В квартале за улицей Ойунского напротив "Триуфма" и "Юности" деревянный сэргэ отмечают ту самую ставку Тыгына, а муралы... рискну предположить (ошибочно - на самом деле это сцены "Олонхо"), что в центре Омогой-бай, а справа - свадьба Эллэй-боотура с Сыспэй-Сысыах ("Растрёпанной косой"), некрасивой, но доброй, верной и трудолюбивой дочерью Омогоя, которую он выбрал вместо красавицы Нурулдан.

11.


Теперь переместимся на 1,5 километра - но зато по прямой: улица Ойунского, войдя в пределы центра, становится улицей Ломоносова, которая, в свою очередь, перерождается в улицу Пояркова за перекрёстком с улицей Кирова, что выходит прямо из Старого города. Вдоль неё образовался фактически новый центр Якутска, и перекрёсток отмечает несколько интересных общественных зданий и памятников. Заметнее всех Семён Дежнёв (2005):

12.


В народе - Памятник Первому сахаляру или просто "Рождение Сахаляра". Сахаляры - это метисы, в более широком смысле - русскоязычные и обрусевшие якуты, что-то вроде шала-казахов, если возвращаться к параллелям двух тюркских краёв. Читал про сахаляров я много, и даже что они - большинство якутян. За два месяца поездки, однако, эта тема не всплывала в разговорах с якутами ни разу, так что видимо она была актуальной раньше, но теперь сошла с повестки дня. И Дежнёв, конечно, сахаляром не был, но были его сыновья: в 1641 году он женился на Абакаяде, дочери борогонского тойона (князя) Онокоя, а затем оставив её с сыном Любимом, уехал на Колыму. Вернувшись 20 лет спустя и про Абакаяду, кажется, даже не вспомнив, он вновь женился на якутке Кантеминке Архиповой, и снова оставил её с сыном, теперь укатив на Оленёк. Кантеминка писала челобитные с мольбами отпустить её к супругу, но народная память не вывезла двоих: спутница Дежнёва "по умолчанию" - языческая княжна Абакаяда.

13.


Напротив через улицу Ломоносова - памятник Исидору Барахову (2014), одному из отцов-основателей Якутской республики (тогда - АССР):

14.


На кадре выше он на заднем плане, на фоне бассейна "Чолбон", а вот ажурный хомус - инсталляция перед Якутским музыкальным училищем. Оно было основано в 1962 году, и чуть ли не тогда же заложено здание, открывшееся лишь в 1992-м:

15.


Напротив через Кирова, от Сахаляра наискось - памятник мамонтёнку с посланием спортсменам будущего и видимо намёком на то, что волосатые слоны скоро будут выступать в цирке: и сам цирк, и памятник открылись в 2004 году.

16.


А вот петроглифы с сюжетами древнего спорта (2019) - от цирка за улицей Пояркова:

17а.


Наискось от Барахова стоят Дворец детского творчества (1982) и спорткомплекс "Модун" (2012), при котором есть собственные спортивные "Игры Манчаары", названный в честь "якутского Робин Гуда" 19 века.

17.


К улице Пояркова ДДТ обращён задворками, а фасадом переглядывается через Талое озеро с бизнес-центром 2000-х годов. Последний вполне может быть высочайшим капитальным зданием на вечной мерзлоте - в бурно строящемся городе такую регалию, кажется, пока никто определить не пытался:

18.


Вокруг образовался целый даунтаун - вот например местный LG-центр с мотивами страны происхождения:

19.


Крошечное Талое озеро легко обойти, но через него перекинут мостик, а на том берегу я не приметил памятник карасю. Ведь именно он, а не чир или нельма - главная рыба якутов, живших не столько на Лене, сколько на таких вот талых озерцах.

20.


В его пейзаже более всего запоминаются муралы:

21а.


За бизнес-центром проходит улица Орджоникидзе, куда мы заглядывали в прошлой части: зажатый между Леной и Чочур-Мураном, Якутск вытянут вдоль реки, наш сегодняшний маршрут почти параллелен вчерашнему, и сейчас мы миновали точку их наибольшего сближения.

21.


Продолжаем путь по улице Пояркова. На ней интересен костёл Христа Солнца Правды (2009) с настоящим, между прочим, органом, о доставке которого на край земли из Словакии можно писать роман.

22.


Кадр выше снят с небольшого памятника ссыльным полякам-исследователям Якутии. Помимо пансибирских Яна Черского с Витебщины и Александра Чекановского с Волыни в Якутии есть и пара сугубо местных панов - это Вацлав Серошевский из Мазовии и Эдуард Пекарский с Минщины. Первый на деньги русских купцов создал фундаментальный этнографический труд "Якуты", второй составил полный словарь якутского языка, по которым саха и ныне не брезгуют сами себя изучать. Явно не хватает тут Климентия Лешевича с Могилёвщины - но о нём я позже расскажу.

22а.


Дальше, у "отлитого в граните(с)" Маркса (1982) улица Поякрова впадает в улицу Дзержинского, фактически продолжающую проспект Ленина:

23а.


Здесь примечателен бывший Дом науки техники, ныне Дом дружбы народов имени Алексей Кулаковского (основоположника якутской советской литературы) с театром танца имени Сергея Зверева - Кыыл Уола (крупнейший сказитель-олонхосут ХХ века, а двойные имена - не редкость у якутов). Ну а фигура кузнеца подходит и тому, и другому - в прошлых частях я уже не однократно рассказывал о курыканской и якутской металлургии, процветавшей ещё в 19 веке.

23.


Дальше по Дзержинского - Японский дом, недавно завершённый долгострой от друзей из Страны Восходящего Солнца. Он примечателен не только псевдо-фахверком, но и какими-то особыми сейсмоустойчивыми технологиями, актуальными, видать, и на вечной мерзлоте:

24.


У перекрёстка с широкой улицей Отто Кальвица (полярный лётчик) - скверик с очередным муралом:

25.


И странной инсталляцией с орнаментами чорона - деревянного кумысного кубка, что якуты подносят почётным гостям:

25а.


На улицу Дзержинского мы ещё вернёмся, а пока пойдём другим путём. От площади Орджоникидзе, где она начинается, всего квартал до параллельной улицы Хабарова, продолжающей улицу Чернышевского, которая вместо набережной в Залоге и Старом городе. Собственно, и здесь тоже была набережная, но только не Лены, а заливных лугов, которые в 21 веке засыпали толстой подушкой песка и построили самые респектабельные, ибо без свай, микрорайоны. Где-то тут стояла та первая электростанция Крафта, а теперь так и лезут в глаза признаки современности - странный (ибо при чём тут пёс и орёл?) Георгий Победоносец, поставленный в 2003 году по случаю Дней Москвы в Якутии, и "Бригантина" - местный образец жанра "новостройка, сделанная с нарушениями и потому пустующая, пока идёт следствие":

26.


Дальше улица Хабарова сменяется улицей Богдана Чижика - это не украинский гетман, а библиотекарь и заслуженный работники культуры Якутской АССР, сам уроженец Бодайбо. У точки реинкарнация Ерофея Палыча в Богдана Мельхиоровича - пара интересных образцов капромантизма: центр охраны материнства с золотым куполом...

27.


...и Якутский институт водного транспорта с пламенеющим фасадом, срочно отстроенный в 1997 году после обрушения на поплывшей мерзлоте старого здания.

28.


Кадр выше же снят с Площади Победы, и звёзды принадлежат мемориалу Великой Отечественной, а часовня Георгия Победоносца (2010) отмечает памятник "афганцам". На юг от площади, к Георгию Победоносцу и Бригантине, тянется мемориал "Солдаты Туймаады" (2015) с именами 20 563 человек - не погибших, а просто ушедших на ту войну из Якутии. В 2020 его дополнил Якутский Снайпер (2020) - ибо снайперы из таёжных охотников, подстреливающие в глаз рыбу в мутной воде - не миф, хотя были они не столько из якутов, сколько из живущих охотой малых народов тайги.

29.


Мы до "Солдат Туймаады" так и не дошли, а вот сам мемориал "Победа" вполне осмотрели. Её открывают "Проводы на фронт" (2005) и танк Т-34 (1980):

30.


А завершает грандиозный обелиск (1985), не исключаю что высочайший памятник на вечной мерзлоте:

31.


Поставленный накануне Перестройки, он полон якутских мотивов - тут тебе и Ньургун-боотур Стремительный (самый популярный герой "Олонхо"), и образы традиционного якутского календаря (см. здесь в самом конце), а как эти сухие ветви трактовать - даже не знаю:

31а.


Между "Победой" и "Солдатами Туймаады" уходит оживлённая, но безымянная улица, за памятником 100-летию Ленского судоходства (1994) распадающаяся парой дамб. Та, что идёт прямо, насыпана в 1960-е годы на затопленных паузках и карбазах - деревянных одноразовых судах из Качуга, последний раз сплавленных в 1955 году. Она перекрыла Городскую протоку Лены и сделала городским лесопарком лежащий за ней остров Малый Хатыстах. Вторую дамбу насыпали после наводнений 1998 и 2001 годов - более известны они разрушением Ленска, но и в Якутске река с женским именем тогда натворила делов. Дамба образовала пруд, за которым высятся краны речпорта и Якутская ТЭЦ (1935-37):

32.


Совсем небольшая (17 МВт), после неуёмных аппетитов своей предшественницы это один из ценнейших архитектурных памятников Якутска. Во-первых - единственный в Республике Саха настоящий образец конструктивизма среди многочисленных стилизаций:

33.


А во-вторых, первая в этих краях постройка на сваях, вбитых в вечную мерзлоту. Ведь сколь тверда мерзлота в глубине, столь же ненадёжна она у поверхности - верхние метры раскисают летом, да и от тепла дома, а тем более паровых котлов, она только так плывёт. Приглашённый Крафтом поляк-архитектор Климентий Лешевич закладывал глубокие фундаменты с большим проветряемыми подвалами и теплоизоляцией из золы и скрепленных раствором брёвен внизу. Свайные фундаменты были известны ещё со времён Античности, но делали их на зыбких грунтах, вбивая до твёрдого слоя - в Петербурге, например, по такой технологии ещё в 18-19 веках строились не только дома, но и набережные. Однако традиционные сваи целиком находятся под землёй, а мерзлотные - выступают из неё вверх на 1-2 метра, создавая зазор между оттаивающей землёй и "днищем" дома. Эту технологию, не знаю точно кем придуманную ещё в начале ХХ века, счёл оптимальной основоположник мерзлотоведения Михаил Сумгин (см. здесь), в 1929 году подробно исследовавший Якутск, и ЯТЭЦ стала первым её воплощением:

33а.


Опыт оказался удачным, и сваи держат её залы с тяжелейшим оборудованием вот уже 90 лет. С 1939 году здание вновь обследовал Сумгин с коллегами, и вскоре на свайных фундаментах были построены школа №8 (1939) и кинотеатр "Центральный" (1941) из прошлой части, а к концу советской эпохи Якутск сделался городом-на-сваях.

34.


С другой стороны от ТЭЦ, в конце вышеупомянутой улицы Кальвица - Якутский речной порт, который я подробнее показывал в посте о ленской переправе. Прямоугольное бетонное здание Речного вокзала (1972) занимает теперь всякая всячина, но паромы, речные трамвайчики, скоростные суда на подводных крыльях от последней "Ракеты" до новейших "Валдаев", моторные лодки по заполнению и большие белые теплоходы у пары дебаркадеров так и кишат: порт - главные наземные ворота Якутска. Столица Республики Саха - с большим отрывом крупнейший (340 тыс. жителей) постсоветский город без железной дороги. С автовокзала ходят лишь пригородные автобусы по Трём Долинам, ну ещё по телефону можно забронировать места на маршрутки по Вилюйскому тракту. Все остальные пути из Якутска, кроме воздушного, начинаются в порту - трассы "Лена", "Колыма" и "Амга" да Амуро-Якутская железная дорога расходятся из Нижнего Бестяха, вниз по Лене курсирует теплоход "Механик Кулибин" до Тикси, а вверх - цепочка скоростных судов с пересадками до Олёкминска, Ленска, Витима.

35.


Отправимся теперь к другим главным воротам. Улица Кальвица (дальше по которой стоит так и не увиденная мной мечеть) пересекает улицу Дзержинского у мурала с кадра №25, и дальше на север последняя лишь набирает мощь, концентрируя несколько транспортных потоков.

36а.


У развязки, похожей на старую границу города - самая северная в мире армянская церковь Сурб-Карапет (2011-12), а дальше - пара километров пустырей, гаражей и трубопроводов.

36.


За которым сам не успеваешь понять, как снова оказываешься в странном многоэтажном районе, не похоже на остальной Якутск даже этническим составом - якутских лиц тут почти не видать. Это - Гагаринский округ, центр которого соответственно - площадь Гагарина с огромным новым Домом культуры (2016) имени первокосмонавта:

37.


Рядом - пара школ разных эпох и самолёт на постаменте, если точнее - П-39 "Аэрокобра". В годы Второй Мировой на заводе "Белл" в Буффало было выпущено около 9 тысяч таких машин, и на 5 тысячах из них воевали советские лётчики. В том числе - известнейшие асы, как Александр Покрышкин, Григорий Речкалов (одержавшие на "Аэрокобрах" по полсотни побед), Павел Кутахов или Амет-Хан Султан. "Аэрокобра" оказалась очень специфической машиной, сложной в управлении, исключительно эффективной в руках профессионала и по своим характеристикам идеальной для боёв на малых высотах преимущественно наземной войны, а потому прославилась именно на Восточном фронте. Здесь, увы, не подлинник, а лишь реплика 2002 года, но с чего вдруг в Якутии так возлюбили американское оружие?

38.


За улицей Можайского (в которую тут перерождается улица Дзержинского) раскинулась огромная площадь Ворота Якутии - её территория зарезервирована под железнодорожную станцию Якутск-Пассажирский, которая уже могла бы быть здесь, если бы в 2014 году стройку моста через Лену не отменили ради Крыма.

39.


Пока же ворота сугубо воздушные, и за площадью стоят рабочие лошадки северного неба Ан-24 и Як-40:

40.


"Аэрокобра" же - часть мемориала лётчикам АлСиба, штабом которого был вот этот заброшенный теремок:

41.


В те далёкие времена, когда ленд-лиз шёл из США в Россию (ладно, в СССР) для борьбы с фашизмом, у поставок американских техники, снаряжения, тушёнки было несколько путей. Что-то везли через Владивосток, что-то - отчаянными полярными конвоями через Архангельск и Мурманск, что-то - через оккупированный советско-британскими войсками Иран, но самым необычным элементом ленд-лиза был АлСиб, то есть воздушный мост Аляска - Сибирь, которым американские самолёты перегонялись в СССР своим ходом. Он состоял из двух частей: американские пилоты летели 1,5 тыс. километров от крупной авиабазы Грейт-Фоллс в штате Монтана в Фэрбэнкс на Аляске. Сначала конечной планировалось сделать Ном на Беринговом проливе, но после японских десантов на Алеутские острова предпочтение было отдано городу в глубине континента. Там машины принимали советские лётчики и по эстафете (каждый перегон обслуживал отдельный авиаполк) с промежуточным посадками в аэропортах Уэлькаль (Чукотка), Сеймчан (Магаданская область), Якутск и Киренск перегоняли ещё 5 тысяч километров в Красноярск, откуда самолёты везли на фронт поездом - всего 14 тыс. километров от конвейера до боя. Первая партия самолётов стартовала из Фэрбэнкса 29 сентября 1942 года, а на их пути продолжалось обустройство трассы: к 1944 году было введено с нуля и капитально реконструировано 16 аэродромов в СССР и 15 в США и Канаде и пробито Аляскинское шоссе. К концу войны маршруты варьировались - часть самолётов уходили через Анадырь и Магадан в Хабаровск. Всего за время войны по АлСибу прошёл 7831 самолёт (против 10 532 двумя другими маршрутами - через Мурманск или Иран), в том числе 2616 "Аэрокобр" и 2396 более поздних "Кингкобр", а также было перевезено 128 тыс. пассажиров и 19 тыс. тонн грузов. Ну а лётчики АлСиба - это действительно герои тыла: не подвиг ли перегонять поршневые самолёты, словно в "Планете Людей", тысячами километров над мёрзлым безлюдным пространством? На советском участке пути с самолётами АлСиба произошло 39 авиакатастроф (ещё 49 - крушения без жертв), унёсших 114 жизней, и ещё 20 машин разбилось над США и Канадой.

42.


Ну а "Теремок" пока стоит и ждёт, чтобы в нём музей открыли, однако при нынешнем уровне отношений с "партнёрами" и новом значении слова "ленд-лиз" вряд ли дождётся...

43.


Впрочем, там можно было бы сделать, например, музей Валерия Кузьмина - первого лётчика-якута (с 1937 года), перегонщика АлСиб и в 1969-81 годах руководителя гражданской авиации ЯАССР. Сам Теремок хорошо смотрелся в паре со старым аэровокзалом (1946):

43а.


С 1925 года связь Якутска с Иркутском обеспечивали гидросамолёты с промежуточной посадкой в Бодайбо, а сухопутный аэропорт, как бы не первый на вечной мерзлоте, был построен в 1931-35 годах. С тех пор он разрастался и реконструировался много раз, в 2012 году приняв нынешний облик:

44.


Терминал тут один из самых интересных в России, и по якутскому обычаю - с сэргэ (ритуальной коновязью).

45.


С недавних пор аэропорт носит имя Платона Ойунского - этот писатель, просветитель и "красный шаман" был главным идеологом Якутии как автономной республики. Зал украшают модельки работавших тут самолётов и чрезвычайно стильный логотип - Аэроптица:

46.


В благословенном 2019-м годовой трафик аэропорта вплотную подошёл к миллиону пассажиров, а базируются тут целых две авиакомпании - "Якутия" и "Полярные авиалинии". Рейсы отсюда как на материк, так и по всей Якутии, и это удивительно - лететь в какой-нибудь Чокурдах или Черский 4 часа над одним регионом. Худшее в местном трафике, конечно, цены - если советских якутов в шутку называли "самым летающим народом мира", то за 20-30 тыс. в одну сторону не очень-то разлетишься. Не знаю, как тут было раньше с международным трафиком, но спецрейсы из-за границы в Якутск залетали явно чаще обычного: "Аэробус" и "Боинг" тестировали тут свои изделия на морозостойкость, а в 2015 году пара архаичных "Дугласов" совершила авиапробег по старой трассе АлСиба.

47.


Ещё дальше, за Гагаринским округом, лежит Марха - старинное село, основанное в 1679 году как начальный пункт Охотского тракта, в 1969 ставшее ПГТ, а в 2004 - городским районом.

48.


На въездном знаке, однако, уместнее бородатого ямщика смотрелся бы субтильный гололицый скопец - про эту секту, под лозунгом "долой полумеры!" отпочковавшуюся в 18 веке от хлыстов где-то на Орловщине, я уже рассказывал в Олёкминске. Если вкратце, то странная терпимость Екатерины II и Александра I к обладавшим феноменальным даром убеждения членовредителям обернулась тем, что скопцы успели сколотить капитал, который, по причине отсутствия наследников, был достоянием всей общины. И ради приобщения к этому капиталу многие соглашались отрезать себе вот-это-самое, а то и обречь на такое своих детей. При Николае I всех, кого смогли поймать, выслали в Сибирь, и к 1861 году несколько сотен скопцов попали в Якутию. Их поселили в Спасском селении близ Олёкминска и в Мархе около Якутска, ну а дальше "белые голуби" поняли, что это тупик: якуты их проповедям не внимали, русских жило тут слишком мало, чтобы принять нового адепта и не нарваться за это на ссылку куда-нибудь в тундру, да и климат требовал борьбы. К началу ХХ века скопцы подрастеряли фанатизм и их женщины стали даже беременеть от местных жителей, но главное - сектанты совершили самую настоящую аграрную революцию, привнеся в мёрзлые почвы множество прежде не виданных тут культур. Под Олёкминском они выращивали даже арбузы и внедрили картошку, которую теперь там и высаживают в основном, ну а Марха кормила Якутск. При Советах местные скопцы сказали, что были проданы бедными крестьянами и оскоплены в детстве, а дальше тихо и грустно доживали свой век - последних видели в Мархе в 1970-е годы...

49.


Ещё у дороги есть дом, где выступал революционер Емельян Ярославский (ссыльный еврей, из марксистского кружка которого вышли все эти Барахов, Ойунский и прочие) и церковь Михаила Архангела (2013).

50.


Дальше до самого конца Туймаады тянутся предместья - судостроительный Жатай, где зимой суда ремонтируют в ледовых доках; Маган с второстепенным аэропортом, где в годы АлСиба на 4-километровую (!) грунтовую взлётку садились самые тяжёлые самолёты; далёкие шахтёрские Кангалассы, от которых и до переправы в Соттинцы рукой подать... Я видел лишь последние, да и то мельком, но за переправу отправимся в части "через одну". На якутских окраинах я показал ещё не всё, и напоследок вернёмся в центр да двинем из него перпендикулярно Лене - по Вилюйскому тракту:

51а.


Вдоль него мне запомнилась пара очень симпатичных теремков, да при том не вполне одинаковых:

51.


О которых, однако, я не нашёл никакой информации:

52.


Вилюйский тракт приводит к подножью Чочур-Мурана, в пожалуй самое интересное место якутских окраин - о нём будет следующая часть.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Ичёра.
Давыдово - Визирный - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск).
Витим и Ленск.
Лёнск - Олёкминск.
Олёкминск.
Ленские Столбы.
Еланка - Табагинский мыс.
Долина Самартай. Булуус, Турук-Хая, Курулуур.
Кердем, Павловск, Нижний Бестях.
Нижний Бестях - Якутск - Кангалассы. Порты и переправы.
Якутия в общем.
Природа, история, символы.
Якуты. Материальное.
Якуты. Духовное.
Неякуты. Русские и коренные народы Севера.
Якутск. Старый город и новый облик.
Якутск. Вечная мерзлота.
Якутск. Музеи Якутска.
Якутск. Центр.
Якутск. Окраины.
Якутск. Чочур-Муран.
Заречные улусы Якутии.
Усть-Алданский улус. Соттинцы.
Усть-Алданский улус. Алас Мюрю.
Мегино-Хангаласский улус. Майа.
Магино-Хангаласский улус. От Ломтуки до Бютейдяха.
Чурапчинский улус. Чурапча.
Чурапчинский улус. Арылах.
Таттинский улус. Музей в Черкехе.
Таттинский улус. Окрестности Черкеха.
Таттинский улус. Ытык-Кюель.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.

https://varandej.livejournal.com/1138575.html

В первой части о Якутске я рассказывал о том, как в ХХ веке этот город по разным причинам, но один за другим потерял все свои ценнейшие архитектурные памятники, включая последнюю русскую деревянную крепость. Но параллельно разрушению шло созидание: в столице Республики Саха образовался богатейший комплекс музеев, который я бы поставил если не на 3-е место в России, то уж точно в топ-5. Многое из них было в обзорах Якутии, а в прошлой части я показывал Институт мерзлотоведения и Царство Вечной Мерзлоты. Сегодня кратко расскажу об остальных музеях и связанных с ними местах: заглянем, например, на алмазную фабрику.

Этот пост не был бы написан в таком виде, если бы не лучшие экскурсоводы и возможность фотосъёмки даже там, где запрещено, за что стоит благодарить проект "Живое наследие", администрацию Республики Саха и депутата Госдумы РФ Сардану Авксентьеву.

Прежде, чем начать рассказ, дам ссылки на свои обзоры Якутии, и дальше цифры покажут, где можно увидеть экспонаты. 1. Природа, символы, история || 2. Быт, кухня и искусство якутов || 3. Духовная культура якутов || 4. Народы Якутии (в т.ч. русские).

2а.


В дореволюционном Якутске было три центра - острог, вокруг которого в ХХ веке вырос управленческий квартал; Гостиный двор у пристани и Спасский монастырь - духовный центр стороны обширнее иных империй. "На бумаге" возникший в 1640 году, а фактически в 1663-м, он владел угодьями даже на Камчатке, а здешние миссионеры при походных церквях бывали и за океаном. В конце 18 века обитель попала под екатерининскую секуляризацию, а свой дореволюционный облик обрела в 1800-20 годах, когда возродилась. Вершиной истории Спасского монастыря стали 1852-58 годы, когда здесь была кафедра Иннокентия (Вениаминова), епископа Камчатского, Курильского и Алеутского (см. Анга), где он перевёл Новый Завет на якутский, а затем уехал в собственноручно основанный Благовещенск. Часовня Иннокентия Московского (1997) стоит теперь в центре бывшего монастыря, а от его ансамбля осталось одно здание - Архиерейские палаты (1915-24), достроенные уже как музей:

2.


Таковой в Якутске, полном ссыльной интеллигенции, пытался зародиться не одно десятилетие. Поводом стал привезённый 1887 году с Вилюй-реки древний череп бизона - теперь идеей проникся ещё и статский советник Андрей Попов. В 1891 году музей и библиотека открылись в соседних лавках Гостиного двора, и лишь в 1909-11 годах для них было построено отдельное здание. В 1924-26 музей оставил его библиотеке, съехав в опустевший монастырь, который до 1977 года делил с архивом и ВДНХ Якутской АССР. Сталинский корпус Выставки был воздвигнут то ли в 1947, то ли в 1954-м и снесён где-то в конце 1970-х.

3а.


Старые здания снесли ещё в 1920-30-х, но сам двор сохраняет что-то неуловимо монастырское. Формально обитель возрождена, и на задворках музея стоят Спасская церковь (2011-13) и жилой корпус, в котором монахи сделали даже реплику кельи святителя Иннокентия. С храмами соседствуют сэргэ - якутские ритуальные коновязи: та, что на лужайке поставлена в 2018 году на I Съезде родословия Республики Саха (что бы это ни значило), а та, что у стены - в 2006 по случаю визита главы ЮНЕСКО. На святыни двух вер взирает идеолог советского научного атеизма Емельян Ярославский, которого изваяла в 1969 году его дочь Марианна.

3.


Само учреждение имеет неимоверно забористое название Якутский государственный объединенный музей

Ну а дальше - собственно огранка, идущая одновременно на дюжине станков, шум которых не проникает в коридор за мощными стенами и тяжёлыми дверьми, но здесь стоит непрерывно.

38.


При классической огранке на алмаз наносится 57 (33 на короне и 24 на павильоне - условно "верхней" и "нижней" сторонах), 33 или 17 граней. Но на последний вариант те девушки, чьи лучшие друзья - это бриллианты, могут ещё и обидеться.

39.


На кадре выше виден сам ограночный диск с алмазным напылением: вопреки голливудским фильмам, где подлинность бриллианта проверяют молотком, алмаз нетрудно разбить, но вот поцарапать его можно только другим алмазом. Над гранилкой - табличка с историей обрабатываемого камня с датами, именами работников и примечаниями на каждом этапе от драги до прилавка. Особый сигнал в цеху - это "Потеря!": если алмаз вдруг улетит со стола, работы останавливаются, и никто не имеет права покинуть цех до окончания поисков - не найдя на полу, драгоценный камень будут искать на людях. Если при огранке что-то пошло не так, алмаз возвращается на компьютерное моделирование, и если он ещё имеет шансы стать бриллиантом - то повторно проходит все стадии. Ну а сами алмазы, за редчайшим исключением, немногим больше макового зерна:

39а.


Покинув "Комдрагмет", мимо знакомой по прошлой части Шахты Шергина выйдем на Тёплое озеро - длинную (3,7км) узкую старицу, которая в Якутске вместо городской реки (ведь до Лены луга на несколько километров). Выше центра на берегу стоит главный вуз Якутии:

40.


Он был основан в 1934 году как пединститут, с 1956 года это ЯГУ, а с 2010 - Северо-Восточный федеральный университет имени Максима Амосова. Главный корпус с белоснежными колоннами заложен в 1952 году, ещё при ЯГПИ:

41.


За ним - Сквер Профессоров (2016), больше всего впечатляющий барельефами на двух арках:

42.


Чуть дальше по набережной стоит огромный стеклянный Корпус факультетов естественных наук (1997), который я напрочь забыл сфоткать целиком. Где-то в нём скрыт основанный в 1989 году Музей высшей школы с историей вуза, а ещё два занимают отдельный подъезд снизу доверху. По трём этажам протянулся основанный в 1972 году Музей археологии и этнографии, почти всю экспозицию которого я разобрал по обзорам Якутии. Археологическая коллекция (1.), растянувшаяся на 2 этажа, посвящена в первую очередь доисторическим находкам и пожалуй слишком велика, чтобы удержать интерес далёкого от темы человека. Зато этнографический 3-й этаж (2., 3.) содержит отдельные экспозиции (4.) юкагиров и эвенов (в других музеях - только якуты и эвенки, которые есть и здесь) и русских находок Алазейского острога с низовий Индигирки (вернее, Алазея - параллельная ей река).

43.


На 4-м этаже - небольшой, но чрезвычайно концентрированный Музей Мамонта имени Петра Лазарева, созданный в 1991 году и позже названный в честь своего основателя, первого якута-мамонтолога. Всего же с 1799 года, когда эти находки впервые попались на глаза учёным, в Якутии было добыто 3/4 всех известных в мире туш животных из мамонтовой мегафауны. Как взаимодействовать с музеем, мне так и осталось не ясным: дозвониться туда всё лето было невозможно, а вот на местности оказалось, что это как бы не самый популярный музей Якутска, по залу которого при нас ходило сразу несколько групп. В другом месте я бы подумал на заговор турагентств, а здесь... ну просто не до то людям: мамонтологи работают, а бывает, что и вовсе экскурсий нет потому, что все на раскопках в тундре. Нам благородный профессор-экскурсовод развенчал несколько мифов (например, что мамонтятина из мерзлоты съедобна или что наука запросто клонирует мамонта), показал фильм о работах 2013 года на Новосибирских островах и искренней болью в голосе добавил, что в его идеальном мире к таким раскопкам Минобороны (хозяин тех краёв) по первому зову учёных присылает Ми-8, а в Тикси его уже ждёт грузовой борт с морозильным оборудованием то ли в Москву, то ли в Японию, где тушу ждут лаборатории: при таком оперативном взаимодействии надежда извлечь из мамонта "живую" ДНК всё-таки есть. Подробный рассказ об экспонатах был у меня в (1.).

44.


Теперь вернёмся в Старый город и пойдём из него прочь по улице Кирова - на самом краю центра она приводит к небольшому ТЦ "Хомус", второй этаж которого занимает Музей и центр Хомуса народов мира (всё - 3.):

45.


Его создатель Иван Алексеев так же известен под якутским именем Уйбаан Хомус (Иван Хомусов), и семейная легенда гласит, что в 14 лет он уехал из родного дома в нартах то ли в город, то ли в другой улус, и бабушка дала ему с собой хомус. С которым юноша расставался только там, где музыка была неуместна, в чём в общем был не одинок: хотя варган независимо друг от друга изобрели народы всей планеты (в России, скажем, своего аналога не было только на Кавказе и в Югре), лишь у якутов он стал основой музыкальной культуры. С хомусом и шаман уводил себя в транс, и мальчишка с глухого аласа коротал дни на пастбище: старинная манера "сыыйа тардыы" ("протяжнея игра") - больше для себя, чем для зрителя. В 1914 году, однако, ансамбль хомусисток дебютировал в Клубе Приказчиков, а в 1930-х годах первый якутский композитор Адам Скрябин организовал хомусный коллектив в театре. В 1948 году якут Лука Турнин выступал с сольным хомусным концертом в Москве - так музыка саха обрела всемирную славу. Ну а Алексеев в 1962 году возглавил год как существовавший студенческий ансамбль "Алгыс" ("Благословение"), на следующие десятилетие став законодателем варганной музыки. Уйбаан Хомус со товарищи изобрели множество новых приёмов игры вроде разнообразных ударов пальцами, а параллельно хомусистка Федора Гоголева изобрела технику игры на хомусе языком. К концу ХХ века хомусисты в Якутии стали кем-то вроде джазменов в Америке - элитой музыки, и вот в 1990-92 годах Алексеев основал музей хомуса, первоначально размещавшийся в здании научно-методологического центра по соседству - на кадре выше виден его торец:

45а.


Экскурсантов встречает спокойная, отстранённо-возвышенная Елизавета Мигалкина - якутская поэтесса и ведущая кружка по родному языку:

46.


Ну а хомус, если конечно это не 106-сантиметровая инсталляция Александра Данилова (1972), которая всё равно никогда не зазвучит (то есть он на это рассчитан, но разумных существ с таким ртом на Земле не водится) - штука маленькая, и потому входя в музей, я даже представить не мог, НАСКОЛЬКО он огромен: в единственном разветвлённом зале я снял около 300 кадров.

47.


Открывает музей экспозиция хомусов старых мастеров, среди которых самое большое восхищение у якутов вызывает Семён Гоголев - Амьыыники Уус из Табаги, в 1930-40-х годах создавший классический для нашего времени хомус. Тут стоит сказать, что кузнец у якутов был чтимее шамана, причём авторитет его однозначно имел знак "+", а посвящение начиналось обрядом поклонения божеству Кудай-Бахсы и оживлением в кобыльей крови 9 инструментов. Кузнец - не маг, но алхимик: тот же Гоголев для лучшего звучания закалял свои внешне невзрачные хомусы в некоем отваре из бычьих рогов, секрет которого в 1989 году унёс с собой в могилу.

47а.


Хомус - это целых 3 вида искусства: музыкальное (игра), кузнечное (сам инструмент) и, опционально, скульптурное: невзрачность варгана компенсируют футляры удивительных форм. Живым классиком тут считается Эдуард Тарабукин, а лучшими мастерами современности Иннокентий Готовцев - Хосуун Уус и Роман Готовцев - Мандыр Уус (однофамильцы, но не братья), освоившие для древнего искусства новейшие технологии.

48.


Основа музея - коллекция самого Уйбаан Хомуса в хомусами примерно 20 народов мира, в первую очередь братьев-тюрок из Средней Азии. Но качественный поворот тут случился в 2009 году, когда из США приехала коллекция Фредерика Крейна. Будучи чуть старше Алексеева (1925 год рождения против 1941), американец всю жизнь на другой стороне океана посвятил ровно тому же увлечению, и Первый международный конгресс варганной музыки прошёл в 1984 году в Айова-Сити, а следующий, примерно в 25 раз более масштабный (500 участников против 21) - в 1988 в Якутске. Коллекция Крейна, имевшего возможность ездить по планете, была гораздо масштабнее коллекции Алексеева, но заморский гость так проникся хомусным искусством саха, что подарком своим фактически закрепил за Якутском статус мировой столицы хомуса:

49.


Из 162 аналогов хомуса в разных странах здесь представлено как минимум несколько десятков.

49а.


Среди которых и русский варган:

50а.


В Европе "золотым веком варгана" называют 18-й век - дальше его вытеснили губная гармошка и скрипка, к которой хомусисты относятся с какой-то особенной ревностью. Английские и шотландские трумпы, немецкие и австрийские маультроммели, итальянские скассиапенсиери, португальский беримбау, норвежский мунхарп, эстонский пармупииль, венгерский доромб, украинская дрымба - названиями они отличаются, а формами схожи с туркменским гопузом, казахским шанкабызом, алтайским комусом... в общем, думаю, можно не сомневаться, что в Европе этот инструмент не самозародился, а был занесён из Великой Степи.

50.


Вариации Нового света. На родине Крейна трумп превратился в "еврейскую арфу":

51а.


Показать всю экспозиция музея хомуса нереально, но вот просто несколько примеров из разных стран мира. Обратите внимание на статуэтки в витринах и на инфографику, отображающую, из каких хомусы могли быть материалов:

51.


Весь вид коукина так и требует подтвердить гипотезу об алтайском происхождении японцев. И было то явно очень давно: хомус - как бы не древнейший музыкальный инструмент на свете.

52.


Хотя само разнообразие форм и материалов при схожести принципа действия наводит на мысли, что на каждом континенте он зародился сам:

53.


В целом же о хомусе тут можно узнать чуть менее, чем всё, вплоть до обзора тематических фильмов, самым неожиданным из которых оказалась итало-якутская картина "Странные звуки счастья" о поиске себя в чужом краю. Помимо хомусов тут есть и коллекция самых разных музыкальных инструментов народов мира - дар петербургского архитектора и фотохудожника Валерия Брунцева:

54.


...Вот, с учётом прошлой части, все музеи, которые я обошёл в Якутске, но список их явно не полный, да и не припомню, видел ли я полный список хоть раз. Ещё пару музеев я видел только снаружи - например, Литературный музей имени Платона Ойунского на Октябрьской улице, в весьма историческом месте:

55а.


Якуты - литературоцентричный народ, и им есть, о чём рассказать здесь:

55.


В 1970 году первая экспозиция была обустроена в доме самого Ойунского, "красного шамана" начала ХХ века и идеолога советской Якутии. В 1980 появились странный бетонный балаган и балаганоподобный корпус с кадра выше, посвящённый другим писателям.

56.


Ну а Художественный музей на площади Ленина я оставлю на следующую часть, в которой погуляем по центру Якутска.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Ичёра.
Давыдово - Визирный - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск).
Витим и Ленск.
Лёнск - Олёкминск.
Олёкминск.
Ленские Столбы.
Еланка - Табагинский мыс.
Долина Самартай. Булуус, Турук-Хая, Курулуур.
Кердем, Павловск, Нижний Бестях.
Нижний Бестях - Якутск - Кангалассы. Порты и переправы.
Якутия в общем.
Природа, история, символы.
Якуты. Материальное.
Якуты. Духовное.
Неякуты. Русские и коренные народы Севера.
Якутск. Старый город и новый облик.
Якутск. Вечная мерзлота.
Якутск. Музеи Якутска.
Якутск. Центр.
Якутск. Окраины.
Якутск. Чочур-Муран.
Заречные улусы Якутии - будет позже.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.

https://varandej.livejournal.com/1137934.html

Якуты, наряду с другими курыканскими потомками бурятами - крупнейший коренной народ Сибири, примерно полмиллиона человек. И вроде в масштабе Земли это немного, да только рассказать о них можно больше, чем об иных на порядок более крупных народах. То немудрено: в прошлой части вы могли оценить уникальность якутской природы и истории её заселения, а уникальные условия порождают уникальную культуру, где почти ни о чём не скажешь "это как у тех". Даже в один пост описание якутской этнографии не влезает. На следующую часть я оставлю религию и нематериальное искусство, а сегодня отправимся в Орто-Дойду, как в якутской космогонии называется наш Средний мир - поговорим о том, что можно потрогать руками или попробовать на вкус.

Тремя волнами с 7 по 14 век люди из Прибайкалья приходили в эту землю как кочевники, однако якуты - оседлый народ. Ведь из всех (см. прошлую часть) булгунняхов, кисиляхов, тукуланов и тарынов обнаруженной переселенцами в среднем течении Лены земли чахлых лесов и пышных лугов больше всего глянулись им аласы - круглые впадины в вечной мерзлоте с сырым дном и плодородными склонами. Алас - это и пастбище, и сенокос, и водопой, и ледник, а потому вчерашние кочевники стали островитянами на архипелаге аласов. К 17 веку их было 30-40 племён по 2-5 тыс. человек, делившихся на роды - отцовские (ага-ууса) и материнские (ийэ-ууса) от разных жён родоначальника. На больших аласах могло жить даже целое племя, но чаще всего алас вмещал дай бог одну семью: в сравнении с горцами или кочевниками якуты были очень атомизированы. Родоплеменное единство касалось больше духовных вопросов, браков, кровной мести и редких до 16 века войн, а в экономике - разве что общих угодий. Якуты не знали коллективной собственности, а важнее статусного неравенство тут было имущественное - даже в кулуты (рабы) чаще всего попадали дети бедняков, проданные родителями. Базовой единицей саха стали малая семья и её хутор на краю аласа, и даже имевшееся в дорусские времена многожёнство было гостевым - несколько хуторов с хозяйками, между которыми перемещался супруг, заплативший хылыым (калым) перед каждой из свадеб.

2.


Основным якутским жилищем был дьиэ, который иногда называют юрта, но чаще - балаган: по изначальному значению этого слова, русские в нём увидели "жилой ларёк". На самом деле трапециевидный, вросший в землю, обмазанный глиной, а зимой ещё обложенный и балбахом ("кирпичами" замороженного навоза) балаган лишь снаружи выглядит непрезентабельно - внутри это тёплое и уютное жилье. Уж точно куда более совершенное, чем курные избы, в которых большинство русских людей жили на момент знакомства двух народов. Косые стены улучшали циркуляцию тёплого воздуха и делали самозакрывающейся тяжёлую дверь. Она располагалась на востоке, а с севера балаган прикрывал хотон - хлев, добавлявший тепла на самом опасном в обороне от мороза фланге.

2а.


У небогатых якутов имелись летние дьиэ без хотона: скот уходил на луга, но в ограде был крытый телятник титик. Однако символом якутского зодчества стала летняя ураса, видимо произошедшая от чума или юрты, но лишь внешне похожая на них. Дело в том, что ураса стационарная - переместить её возможно, но немногим легче, чем избу. В летний зной высокий купол из чуть согнутых жердей обеспечивал прохладу и свежесть: от холодной земли (под ней же мерзлота) воздух постоянно поднимался к потолочному окну над очагом.

2б.


В 19 веке более-менее всесезонным домом стала бабаарына - её название восходит к русскому "поварня", но по сути это ни что иное, как бурятская деревянная юрта. Якуты могли видеть их на финишной прямой Ленского тракта перед Иркутском, но судя по названию и некоторой упрощённости (у бурят каноничны 8 граней, а у якутов - 6), посредниками в заимствовании были русские ямщики, ставившие эти штуки на почтовых станциях в качестве кухонь.

2в.


Как уже говорилось в прошлой части, в уникальных и экстремальных условиях русские заимствовали у якутов больше, чем якуты у русских. Но важнейшим из того, чему пришельцы научили коренных жителей, стало земледелие - в 19 веке сперва бедняки, не имевшие вдосталь скота, а затем и остальные якуты начали корчевать лес между аласов и выращивать на залежных полях хлеб и картошку. Так появились миэлингсэ - гужевые (а как иначе в сухости и безветрии) мельницы с зерновыми амбарами:

2г.


В русские избы якуты так и не перебрались, хотя к этому всё шло. Ныне основное жилище саха - колхозные дома из бруса. Урасы и мельницы стали достояниями музеев, а вот хотоны и превратившиеся в них балаганы по-прежнему стоят во дворах:

3.


Бабаарыны чаще отмечают сайылыки - временные летние хутора у дальних пастбищ и покосов, заброшенные с распространением машин:

4.


Подробнее к теме якутского зодчества мы вернёмся не раз - в Заречных улусах я покажу 3 музея деревянного зодества. Например, в Ытык-Кюеле, где это ещё и совокупность домов-музеев, и вот этот кадр я снял в реплике балагана просветителя и художника Ивана Попова. Как и в избах русских старожилов Сибири, тут были завалинки - но только не снаружи, а, под скошенными стенами, внутри. Сердцем якутского дома служил огох, в русском варианте камелёк - камин, но не встроенный в стену, а сделанный посреди помещения под глиняной трубой на каркасе из прутьев. При нас музейные камельки неоднократно топились, и дым уходил легко, оставляя в балагане лишь аромат дров. Массивное основание огоха работало как русская печь - прогревалось за день, пока поддерживался огонь, а ночью отдавало тепло помещению.

5.


На вечной мерзлоте не стоит сидеть даже на дощатом полу, поэтому у якутов были нары (ороны) вдоль стен, табуретки из тальника (как тут называют иву) и характерные круглые столы на трёх ножках. На этом же кадре обратите внимание на форму окон, затыкавшихся настом, бычьим пузырём или слюдой, и на лежащую под столом кожемялку:

6.


Колыбель якуты подвешивали к потолку, как русскую зыбку, но саму её конструкцию позаимствовали у эвенков, и в каждом музее "тунгусскую люльку" мне описывали с нескрываемым восхищением. Продумано в ней было всё вплоть до подгузников из мха и специального водоотвода. Справа над столом - бык-оберег, а на столе, помимо серпа и посуды, лежат традиционные якутские игрушки:

7.


Не последнюю роль в формировании якутской культуры сыграли долгие зимние вечера, когда на улицу носа не высунешь. В такое время можно, скажем, плести мешок из конского волоса, или вырезать деревянную чашу, или чеканить серебряные украшения, а когда устанет рука и глаза заслезятся - слушать сказания или даже играть в настольные игры, наборы для которых, совсем такие же, как в музеях, и сейчас продают в магазинах. Вот например хаамыска с маленькими деревянными кубиками, которые надо хитро подбрасывать и ловить. Самый популярный вариант такой: первый кубик подбрасываешь, второй хватаешь со стола, первый ловишь, подбрасываешь их оба, хватаешь со стола третий, ловишь первый и второй, подбрасываешь три, хватая четвёртый и так по нарастающей.

А.


А вот хабылык, или "игра в лучинки" - зажав в кулаке их пучок, подбрасываешь его и ловишь тыльной стороной ладони. Также лучинками можно играть в тарыынку ("якутский биллиард"): поставив пучок вертикально, разжимаешь пальцы, а затем, взяв одну палочку в качестве биты, точными короткими ударами разбираешь получившуюся кучу. Суть игры в том, что в один ход можно пошевелить только одну палочку, а если другая хоть дрогнет, бита передаётся сопернику.

Б.


Что же до игрушек, то не зря они символизируют коров: жизнь аласов определяло скотоводство. Накануне исхода с Ангары курыкане и хоринцы разводили коров, лошадей, овец и верблюдов. Последние два не прижились в новых условиях, а изначально означавшее верблюда слово "таба" в якутском теперь относится к оленю. Но "оленными людьми" (орочонами) остались эвенки, с которыми якуты в первые века не ссорились и потому не претендовали на оленьи пастбища. Что ж до лошадей и коров, то хотя научная селекция тогда ещё не была придумана, природа устроила им такой отбор, что теперь скот с аласов ни с чем не перепутать. Якутские животные маленькие, очень крепкие и выносливые, обрастающие длинной шерстью зимой и дающие очень жирное молоко и очень калорийное мясо. Так, якутские коровы (ынахи) спокойно пили воду из проруби в -50 и могли жить без хотона в -40 по крайней мере до первых волков. Их молоко имеет не виданную ни в одном гастрономе жирность от 5% до 11%... но подвела якутских коров низкая плодовитость: в 20 веке их почти вытеснили холмогорская (с Русского Севера) и особенно симментальская (с высокогорий Швейцарии) породы. Ныне ынахов 1,5-2 тысячи голов, в основном в Эвено-Батантайском улусе, где экстремальность условий на пределе возможного для коровы. Так что приземистого якутского бычка с характерной мордой-кирпичом я видел лишь в музее:

8.


Если же видишь корову, а приглядевшись, понимаешь, что это лошадь - это якутская лошадь, она же саха-ата. Такие кони столь суровы, что спокойно пасутся на лугах даже в -60, добывая корм из под сухого и неглубокого снега. Своей фирменной шерстью до 15см длиной "якутки" покрываются зимой, а летом их выдают телосложение да огромная грива. Чистокровных саха-ата осталась где-то треть поголовья - в ХХ веке здесь делалось много попыток улучшить породу. Кто же был основой якутской лошади - есть несколько версий: на родине курыкан и хоринцев есть ещё более мелкие, коренастые и мохнатые лошади монгольской породы, вот только в преданиях о курыканах фигурируют не они, а высокие резвые кони, "с морды похожие на верблюда". Вероятно, что это помесь пришлых с дикими лошадьми, оставшимися на границе тундры с тех времён, когда она была "мамонтовой саванной".

9.


Но именно конь тянул нарты якутской жизни. Даже сэргэ, священные столбы у домов и дорог - и те ни что иное, как ритуальные коновязи для коней духов.

10.


Одним из главных направлений якутского искусства была упряжь:

11.


Иные сёдла - настоящие шедевры. Хотя эти два не так прекрасны, как Страусиное седло из Кёрдема!

12.


Слева деревянное стремя из дорусской ещё могилы, а справа - вьючное седло:

12а.


Нигде в наследии дорусской Якутии я не находил признаков колеса. Зимой же в дело шли нарты грузоподъёмностью до 200кг при вдесятеро меньшем весе. Тут в них лежит кекюлей - тюк с пушниной:

13.


Тянуть эти нарты мог не только конь. Прежде основой самосознания на Северо-Востоке был род занятий: если эвенки заводили коней и коров, за пару поколений они забывали родной язык и роднились с саха, равно как и наоборот - взявшийся за оленеводство якут становился тунгусом сперва для соплеменников, а потом и для всех. Правда, сохраняя якутский язык, в котором вся оленеводческая терминология своя, а не заимствованная у эвенков. Русская власть пронизала север новыми связями вроде поставок далёким острогам. Саха стали больше проникать в тундру, с 18 века ведя свою экспансию: якутские слова попали даже в языки эскимосов и тлинкитов, на Алеутских островах есть чистокровные якутские коровы, в Британской Колумбии живёт стадо одичавших якутских лошадей, а на Аляске, видать, тех и других постреляли ковбои. У эвенов и юкагиров, напротив, появились поводы ходить на юг, на ярмарки и суды, и наглядно всё это стало проявляться в транспорте. Реки Севера с 17 века делились на "оленные" и "собачьи": у одних на берегах лучше было копытить оленям, а на других лучше шла подлёдная рыбалка на корм для собак. Там оформилась своя порода - якутская лайка:

13а.


Но олени и собаки были для якутов лишь упряжным транспортом для Крайнего Севера, а не ВСЕМ, как для оленеводческих народов.

14.


Олень оставался недостижимым идеалом потому, что умел пережить зиму ТОЛЬКО на подножном корму. Для лошадей это было подспорье, а у якутов не случайно базовой единицей площади был кюрюё - покос на 1 стог: огромную часть жизни на аласах занимали сенокосы. Если инструменты пахаря (мотыги и острые палки, позже - соху) якуты заимствовали у русских и не успели видоизменить на свой манер, то якутская коса впечатляет необычной широкоугольной формой:

15.


Крюк для вытаскивания мяса (урувин), лопатка для выпекания оладий, ухват (ытарча), мялка и скребок для выделки шкур:

15а.


Баардах - якутская берестяная посуда, в том числе мээрэй - сосуды-мерки для молока:

16.


Камелёк, деревянные наковальни, решётка для выпекания лепёшек, серп или соха:

17.


А вот тут слева - лук, острога, ловушки-самострелы, поняга для переноски дичи, рыбные корзина и авоська из конского волоса. Хотя якуты достигли невиданной прежде в условиях Крайнего Севера интенсивности производящего хозяйства, всё же тут не прожить без хозяйства присваивающего.

18.


На мирный север потомки грозных степняков принесли железное оружие. Прототипом якутской косы выглядит пальма - так русские называли распространённую в Сибири клинковую алебарду наподобие европейской глефы или японской нагинаты. У якутов было два виды пальм - длинный батас с узким прямым клинком и короткая широкая батыйа, универсальный "таёжный мачёте". Батасом, видимо, и косили когда-то траву, а оружием он служил в первую очередь против двуногих - медведей или людей, и в 17-18 веках, пока вторая функция оставалась актуальной, был даже запрещён русской администрацией.

19.


Стрел у якутского охотника мог быть целый арсенал - острые на крупную добычу, а тупые - на мелких пушных зверей, которым важно было не попортить шкурку. На врезке - костяной напалечник под тетиву. Надо заметить, хотя ясак для якутов уже в 19 веке стал банальным денежным оброком по количеству скота, сам пушной промысел в Сибири жив и в наше время. Лис да соболей, разучившись пользоваться луком и за неимением безопасных для шкуры пуль, теперь добывают ловушками. Ещё несколько лет назад это был выгодный промысел, но ныне предложение явно превышает спрос: на хорошую соболиную шкуру закупочная цена всего 3000 рублей, лису и вовсе берут хорошо если за 1000.

19а.


А вот укрытия для охоты на пернатых у озёр и болот - стоят, и явно актуальны:

20.


Помимо ездовой якутской лайки, была здесь и охотничья якутская собака - другая порода, сохранившаяся, впрочем, куда хуже и, кажется, просто не имевшая чётких критериев облика. Она не была единственным охотничьим животным: самым необычным якутским методом кажется охота с быком. Большой и покорный вол служил охотнику и приманкой для хищников, и своего рода укрытием - вымывшись, одевшись в свежее, прополоскав рот крепким чаем, на нюх человек почти исчезал в бычьем запахе. Да и всегда мог выстрелить из-за быка, как из-за камня или ударить хищника батасом из под брюха.

20а.


Оружие, посылающее на врага "железных мух", в Якутию принесли русские, о чём напоминали круглые пороховницы-натруски - в 17 веке часть снаряжения казаков. Огниво, как я понимаю, было в ходу и прежде:

21.


Ну а словом "балыксыт" ("рыбак") якуты называли бедняка: в самой по себе рыбалке они не видели ничего плохого, но если она становилась основным способом прокормиться - значит, дела у человека совсем труба. Тем более хоть и огромны в Якутии реки, а пространства между ними ещё больше, и самой ходовой рыбой на столе был не чир или осётр, а банальный озёрный карась. Лишь на больших реках у якутов была коллективная рыбалка с неводом, а одиночки ловили рыбу острогой, мордой, снастью или саком из конского волоса. Чаще всего - под льдом, а летом с берега озерца или речки. Лодками якуты пользовались мало и неохотно, и скорее для переправ, чем для рыбалки - достаточно сказать, что так и не возникло собственно якутских лодок, все их конструкции в бассейне Лены - от эвенков. Как например вот эта тирехтыы (долблёнка) Ксенофонта Кривошапкина конца 19 века из Усть-Алданского улуса:

22.


Ну а итог всего этого - на столе. Якуты любят мясо, вот только ассортимент его напрочь не привычен человеку с материка. Баранов, свиней и даже птицу тут почти не разводят, коров держат почти исключительно на молоко, но в любом магазине найдутся оленина и жеребятина. Именно жеребятина, а не конина, хотя и этот перевод не совсем точный: забивают якуты не новорождённых жеребят, а убаса - шестимесячных подростков, набирающих до 200 кило веса, из которого половина - мясо. Жеребятся лошади в марте, забой проходит в сентябре, а летом Якутия полна жеребятами, и вот так выглядят они в последних числах июня:

23.


На убаса в нынешней Якутии лошадей в основном и держат, а возраст забоя имеет свои причины: дальше набор веса резко замедляется, мясо делается жёстче и суше, и вдобавок до года-полутора жеребята сосут молоко, а зимой оно людям нужнее. Жеребятина считается благородным мясом, которое не стыдно подать дорогим гостям, а за дешёвое мясо на якутском столе - оленина. Мне же не сказать чтобы понравилось и то, и другое - для непривычного человека с материка всё это кажется грубым и жёстким.

24.


Из популярных мясных блюд в Якутии я бы отметил жаркое с шиповником и луково-сливочным соусом и ойогос (запеченные рёбрышки, с жиром, похожим на холодец), а из гарниров - как правило невкусную картошку. Супами якутская кухня бедна (в ресторанах в основном уха), и скорее всего этот способ приготовления - уже русское заимствование. Но с адаптацией к местным ингредиентам: самый популярный у якутов сладковатый суп из потрошков.

24а.


А вот хаан - кровяная колбаса, которая бывает двух видов: мало того, что кровь смешивают со сливками, так ещё и предварительно отстаивают до распада на фракции. Наверху колбаса из обычной "чёрной крови", а внизу - хаан из "белой крови" субай - то есть, фактически, плазмы. В ресторанах я видел только "чёрный" хаан, а домашним субаем нас как дорогих гостей угостили в глухой деревне; вкус очень на любителя, но я проникся. Рядом - традиционные якутские оладьи, которые готовятся не только для людей, но и для духов: видимо, из-за сходства с солнечным диском, ими буквально усеяны святые места. Слева от хаана - суорат, обще-тюркская простокваша:

25.


Из горячего, но не мясного, отмечу саламат - кашу из прожаренной на масле муки и сливок. Горшочки, в которых его подают, обычно под лупой не рассмотришь, но это неописуемо вкусно и сытно:

25а.


Кафе и рынки Якутска полны рыбы, причём это отнюдь не карасики. В низовьях Лены есть осетры, которых ловят легально, но в первую очередь "текущее море" славится белой рыбой от муксуна до ряпушки. Большая тройка ленских рыб - чир, омуль и нельма, и именно последняя больше всего понравилась нам.

26.


На кадре выше слева - юкола (сушёно-вяленая рыба), а на кадре ниже - строганина. Сырую и замороженную так, что ей гвозди забивать можно, рыбу режут на тонкие ломтики и тут же, пока не поплыли, макают в соль и едят. Строганина, конечно, есть не только в Якутии, но популярность её такова, что во многих домах тут есть специальные столы с углублениями для строгания рыбы:

27.


Рыбная визитка Якутии - салат "Индигирка", рецепт которого у рыбаков с той реки подглядел в 1970-х знаменитый якутский повар Иннокентий Тарбахов. Там это блюдо называли сиикэй - "пятиминутка". "Индигирка" предельно проста - это кубики мороженой белой рыбы (в идеале - муксуна, но можно и что попроще), лук, перец и подсолнечное масло. Если же добавить красную рыбу - то получается уже юкагирка, которая мне понравилась даже больше:

28.


Якутское переосмысление северных кухонь - отдельная тема. Вот например чонку, костный мозг оленя с солью и перцем - говорят, отличный афродизиак.

29.


Что самое главное в кухне любых скотоводов? Конечно, молочка! Её обилием, ассортиментом и качеством, при небольшой популярности говядины, Якутия просто поражает. Масло, сливки, простокваша тут великолепны, гораздо лучше "высших сортов" Европейской части. Творог, напротив, весь что мы пробовали был неприятно сухой, а якутского сыра, кажется, нет в природе. Или вот чохон с лепёшкой - все мы знаем про хлеб с маслом, а это, хотя и не совсем - масло с хлебом, которое достают из холодильника и едят ложкой.

30а.


Якутский десерт - кэчрчэх, похожий на взбитые сливки. Вернее - различные его производные: вот тут стакан свежего кэрчэха с ягодами (чаще всего голубикой или малиной), "мартышки" - самодельное (в морозилке) мороженое из кэрчэха в виде характерных "розочек", и наконец - настоящее мороженое на его основе, фирменное блюдо ресторана "Муус-Хая":

30.


Из кисломолочных напитков самый популярный - быырпах, похожий на сладковатый квас с заметным градусом:

31.


Кобылий кумыс у якутов почитают священным напитком для праздников вроде Ысыаха или встреч дорогих гостей. И хотя в советское время кумыс стали производить массово, якуты по-прежнему пьют его больше по праздникам. Вот инструменты для его производства - кожаный мешок симир, воронки кёнкелёйн в форме лошадиного копыта, мутовки для взбивания и ритуальные "многогнёздные" ложки:

32.


Для кумыса якуты даже создали отдельную посуду. Один из символов саха - чорон, резной деревянный кубок. Он делается из берёзы, пропитывается отваром коры лиственницы и топлёным жиром и покрывается орнаментом в 3, 7 или 9 поясов - у якутов это были счастливые числа. В каждом улусе был свой узор, а в каждом узоре зашифровано благое послание. Чороны на трёх "копытцах" - мужские, на одной ножке - женские, но эта принадлежность относится к подносящим, а не принимающим.

33.


А вот кытах - уже бытовая чаша на каждый день, но тоже с красивой резьбой. Посуда, интерьеры и культовые постройки вроде сэргэ - основное направление якутской резьбы по дереву:

33а.


Ещё - курительные трубки, якутское название которых "хамса" явно отсылает в Китай, а не в Россию. Из Поднебесной сюда проникали даба (сукно), шёлк, может быть серебро, однако торговля через вторые-третьи руки оставалась в рамках "заморских диковин", никак не влияя на местное производство.

33б.


Якутский Орто-Дойду впечатляет полным отсутствием камня. Курыкане в Прибайкалье возводили простейшие стены на мысах и дозорные посты на скалах, но в Якутии ничего подобного не было даже в эпоху войн. Камелёк хоть и мог накапливать тепло в основании, в полноценную печь так и не вырос просто потому, что здесь не обжигали кирпичи. Керамика музеях часто есть в разделе "археология" у древних народов, но в разделе "этнография" - почти никогда и всё русской эпохи. Береста, сырая глина, конский волос, ровдуга, древесина - со всем этим якуты обращались виртуозно, но особое место в их культуре занимал металл. Кузнечным делом славились ещё курыкане, в сыродутных горнах получавшие почти чистое (99,8%) железо и потому сажавших на своих коней вооружёнными до зубов всадников. На севере воевать было не с кем, но якутам и бурятам курыкане передали культ металла. "Небо кузнеца выше неба шамана", - сказал мне один бурят, а что уж говорить про якутов? Ведь именно железо обеспечило саха гегемонию на Северо-Востоке, как позже русским - порох. Думается, именно выходы железных руд на притоках Лены вроде Лютенги и Буотамы предопределили место, где курыкане нашли новый дом. Кузнец у якутов был фигурой глубоко мистической, и в отличие от шамана, к которому относились скорее со страхом, темир-уустара (кузнеца) или алтан-уустара (медника) безусловно уважали. Кузнецы делали и шаманские обереги, поэтому шаманы были бессильны перед духами-покровителями кузнецов во главе с божеством Кудай-Бахсы из Нижнего мира. Посвящение в кузнецы начиналось с "кормления" 9 инструментов кровью жертвенных животных, а кузнец в седьмом поколении мог обрести дар шамана.

34.


Якуты знали огнеупорную глину и строили из неё кувшинообразные печи до 2 метров высотой и до 1 метра в диаметре, укрытые от мороза в срубы, проложенные обычной глиной. В печах на древесном угле выплавляли болгуо - крицу. 6кг древесины пережигались на 1кг угля, из 10кг руды выплавлялся 1 кг крицы, которая при дальнейшей перековке ужималась ещё на 1/3. На выходе получалось волокнистое железо или даже качественная сталь, но чаще - смесь того и другого. Эта смесь и была известна как "якутское железо" - гибкое, но поддающееся закалке. В среднем на 1кг "саха-темир" уходил воз древесины, поэтому заготовляли лес и добывали руду летом, а перевозили зимой, когда вставший лёд открывал пути санного подвоза: путь от добытой руды до готового изделия мог растянуться на год. Одну плавильню строили и обслуживали 10-15 человек: у не знавших колеса и керамики якутов была пусть и очень архаичная, но всё же - промышленность. Из плавилен болгуо расходилась по кузням, которые работали круглый год - летом под навесами во дворах, зимой - прямо в балаганах, дополнительно их согревая. Всё это сыграло роль в судьбе саха уже под Россией: якутское железо не уступало по качеству даже импортному, а то, что русские мастера пытались делать в местных условиях, но без местного опыта, выходило ужасно. Лишь с конца 18 века, когда заработал в полной мере Якутский тракт, более дешёвое и массовое уральское железо привело здешнюю металлургию в упадок. Но ещё в середине 19 века в Якутии добывалось порядка 50 тонн железной руды. Кузницы продолжали работать, и вот их изделия русских времён:

35.


С куском болгуо слева соседствуют якутские ножницы кыптыый с характерными широкими ручками, а справа бычах - легендарный якутский нож, ещё один местный символ:

36.


Его короткий клинок впечатляет своей асимметрией и видимо напоминает о том, что изначально такие ножи делались из кости: с одной стороны - глубокий дол, с другой - выпуклая "линза". Такая форма не даёт ножу "зарываться" в то, что режешь, однако каждый бычах сделан либо для правой, либо для левой руки. Рукоять "якута" из берёзового капа кажется непропорционально большой - если нож упадёт в воду, она должна удержать его на плаву. Ножны канонически делались из бычьего хвоста, однако сейчас в ходу более эстетичные материалы от кожи до мамонтовой кости.

37.


Так мы подошли к, пожалуй, самой яркой грани якутского Орто-Дойду - украшениям. Согласитесь, глухая тайга и 50-градусные морозы - не то, с чем могут ассоциироваться шедевры ювелиров?

38.


Ещё одно прозвище саха - "серебряные люди": хотя современная Якутия славится алмазами и золотом, первые было глубоко добывать, а второе, может по какой-то древней курыканской памяти, якуты считали проклятым металлом, владение которым приносит беду. Да и практически не уважали: та же медь, только мягкая. Не очень понял, как попадало сюда серебро, видимо тоже из Китая, а позже из России, но из серебра, меди и бронзы якутские мастера творили чудеса.

39.


Особенно зрелищны кур - металлические пояса, изначально в основном женские:

39а.


Старейшие якутские украшения - гривны, неизменные чуть ли с курыканских времён:

40а.


Многим вещицам в музеях 200-300 и более лет - ведь они были ещё и оберегами, передававшимися из поколения в поколение. А некоторые, как скажем подвески на красном фоне, и вовсе найдены в дорусских ещё могилах:

40.


41а.


Тут обратите внимание на сурэхи (нагрудные кресты, о которых я больше расскажу в следующей части) и очки с узкими прорезями для глаз, зимой защищавшие от метели:

41.


В музеях я показываю шедевры искусства саха, но и в том, что носят прохожие якутки, традиция вполне узнаётся.

42.


Ну а если добавить это всё в ровдугу, замшу, мех, а в исподнем ещё и сукно, то получится сон - так называется якутский кафтан, основной вид национальной одежды, который охотно носили даже русские старожилы, особенно казаки (пришли в 17 веке) и ямщики (в 1730-70-е).

43.


Имевший множество вариантов кроя, в том числе, разумеется, для лета и для зимы. Например, онолоох и бууктах (буфообразный) с широкими рукавами, позаимствованный из русских мундиров. Как я понимаю, так сделаны оба костюма с кадра выше (на левом - дополнительный воротник моойтурук) и левый на кадре ниже. А вот справа - кытыылаах с характерными вставками красного сукна.

44.


Старейший крой - сугубо зимний таналай с меховыми наплечниками:

45.


Вышивка обведена чёткими линиями - любой узор был оберегом, а окантовка как бы увеличивала его силу. Зимняя одежда включала всякие дополнительные тёплые защиты вроде ноговиц или натазников, но в музеях я их не видел.

46.


Повседневный летний костюм якуты, хотя и с местной спецификой вроде тех же узоров, к концу 19 века полностью переняли у русских:

47.


С картузами, рубахами (ырбахэ) и пиджаками:

48.


Но что удивительно - то же можно сказать и про наши дни: каждый день якуты ходят, конечно, в джинсах, кофтах и рубашках. Единственный, пожалуй, атрибут, который порой можно видеть на улицах, подобно войлочным колпакам у киргизов - это шапки из конского волоса, формой от тюбетеек до шляп. Как летний головной убор такая массирует голову, что очень кстати в жару:

49а.


Однако по особым случаям саха умеют принимать национальный вид - скажем, для рекламной фотосессии:

49.


Или свадьбы. На голове у девушки дьябакаа - высокая женская шапка, на которую нашивают чопчуур - узор-символ женского начала:

50.


И, конечно же, на Ысыах. В национальных костюмах на этом грандиозном празднике лишь 5-10% гостей, но только они среди прохожих и запоминаются.

51.


52.


А тут обратите внимание на дэйбиир - махалку из конского волоса от насекомых и абасов (злых духов):

53.


В старину без такой появляться на публике якуту было что лондонском денди без трости:

54.


С той разницей, что это атрибут без гендерной привязки:

55.


Вот, пожалуй, идеальный облик богатого якута - шляпа из конского волоса, туосахта (зеркальце на груди - у бурят такие носят шаманы, а у якутов это общий оберег), камзол, кур с бычахом, дэйбиир и саары - летние кожаные сапоги (зимой носили этэрбэсы мехом внутрь и наружу). И всё это на фоне урас и сэргэ:

56.


В следующей части отправимся в Иесээ-Дойду и Аллараа-Дойду - Верхний и Нижний миры духовной культуры. На стыке миров - якутский календарь. Он вёлся по лунно-солнечной схеме: 12 месяцев по 30 дней, делившихся на приуроченные к фазам Луны декады, но раз в несколько лет корректировался по летнему солнцестоянию (Ысыах) и осеннему равноденствию (переезд в зимние дома). Под это времяисчисление делались деревянные календари разных размеров и форм (см. здесь не в начале), в которых отмечалось то, что было нужно конкретному человеку - время сельскохозяйственных работ, ярмарки, праздники и т.д. Ориентировались по таким просто - переставляли палочку из лунки в лунку.

57.


За помощь в знакомству с Якутией хочу поблагодарить проект "Живое наследие", администрацию Республики Саха, главу департамента информационной политики Семёна Трофимова и депутата Госдумы РФ Сардану Авксентьеву.

https://varandej.livejournal.com/1136695.html

Хангаласский улус (район), простирающийся от Якутска на юг по обеим берегам Лены, называют ещё Якутским Диснейлендом: конечно, вся Республика Саха давно имеет репутацию страны чудес, но тут их концентрация прямо-таки зашкаливает. К Хангаласскому улусу относится и показанные в прошлой части Ленские столбы - самая яркая, уж по крайней мере самая известная достопримечательность Якутии. От последних столбов до Якутска - чуть более ста километров, которые, однако, вмещают песчаные барханы, наскальные рисунки, прародину человечества, стадо бизонов, индустриального гиганта, мыс с неестественным обликом и насущную мечту сотен тысяч людей.

Участок Лены от Якутска до Столбов я проходил трижды. Сперва - со стороны Олёкминска на скоростном судне "Валдай" (см. прошлую часть), что в 2017 года производится в Нижнем Новгороде как замена привычному за прошлые тысячи речных вёрст "Полесью":

2.


А две недели спустя, туда-обратно - на круизном теплоходе "Михаил Светлов", белоснежном флагмане "Ленатурфлота". И писать в комментариях "щьорт побьяри" не стоит: "Бриллиантовая рука" вышла на экраны почти за 20 лет до того, как "Михаил Светлов" и его систершип "Демьян Бедный" сошли со стапелей австрийского Корнойбурга. Теперь они ходят из Якутска в туристические круизы по Лене: "Светлов" - в Тикси, "Демьян" - в Усть-Кут, а на Ленские столбы отправляются парой. Мой приезд в Якутию проходил под эгидой проекта "Живое наследие" и курировался администрацией Республики Саха и депутатом Госдумы РФ Сарданой Владимировной Авксентьевой, в итоге решившими отправить нас в круиз.

3.


Географический порядок у меня всегда стоит выше сюжетного, а потому дальше буду чередовать кадры с обоих судов. Оба вояжа вдоль берегов Якутского Диснейленда ещё и совпадали по погоде, так что главное отличие - угол обзора: из люка на крыше миниатюрного "Валдая" или с высоких палуб "Михаила Светлова".

4.


Около 1500 километров, начиная от самого Киренска, Лена являла собой единственный возможный путь. Автодороги если и появлялись на её берегах, то ненадолго, соединяя, например, Витим с Пеледуем, Ленск с Нюей или Нёрюктай с Олёкминском. Не доступны по дорогам и Ленские столбы, но около них прибрежный пейзаж начинает меняться. Неприступным скалам правого берега противолежит пологий левый берег, где цветные крыши турбаз и деревенек всё чаще мелькают за плавнями речных островов. Синск, Батамай, Тумул, Тит-Ары ещё изолированы от внешнего мира, хотя на суровых машинах да по низкой воде в начале осени местные ухитряются ездить и туда. Затем напротив Ленских столбов несколько километров тянутся низкие и маленькие в сравнении с ними Еланские столбы (кадр выше), а после встречает Еланка - деревенька с десятком жителей и примерно таким же количеством турбаз. Здесь кончается круглогодичная дорога из Якутска, и именно отсюда чаще всего ездят на Ленские столбы, нанимая лодку за 5-7 тысяч рублей туда-обратно.

5.


Напротив Еланки начинается Царь-Остров, как можно перевести с якутского название Тойон-Ары. Вытянутый на 20 километров вдоль русла и раскинувшийся на 6км поперёк, он считается крупнейшим на Лене, по крайней мере в этой её части, так как за устьем Алдана бывают острова и покрупней. С левого берега над Тойон-Ары нависает якутское село Улахан-Ан (более 1 тысячи жителей), но берега эти в истории земли саха занимают особое место...

6.


Чуть ниже Улахан-Ана, чуть выше следующей деревеньки Тойон-Ары (между ними километров 10) притаилась писаница, которую называют то по одному, то по другому селению. Относительно небольшая, в пределах сотни рисунков, начертанных в бронзовом веке красной охрой по белым камнями, среди множества петроглифов Якутии она - одна из самых интересных. Хотя бы визуально: некогда гладкая скала по большей части осыпалась, так что "листы каменной книги" висят на ней одиноко, а важнейшую часть писаницы и вове является Фриз - полоса метровой ширины, вытянувшаяся метрах в 5 над подножьем. Сюжеты писаниц Улахан-Ана рекомендуют в путеводителях как мистическую азбуку Якутии со множество странных фигур, сцен и знаков. Большинство из них едва заметны - петроглифы были прекрасно видны с реки и потому чтимы всеми жившими вдоль неё народами, кроме, само собой, русских: можно предположить, что языческий иконостас пытались стереть православные миссионеры. Самый известный сюжет Тойон-Ары - сцена схватки двух лосей, дополненных странными символами и одинокой фигуркой человека: предполагается, что это некая шаманка изгоняла с Лены чёрную оспу, и вот она сама и дух болезни сошлись в поединке, приняв вид двух гигантских зверей. В отличие от упомянутого в прошлой части Суруктаха, крупнейшего в Якутии комплекса писаниц на безлюдной речке Марха в 150 километрах от устья, Улахан-Ан - ещё и самая доступная из писаниц земли Саха. Впрочем, "самая" здесь ещё не значит, что "доступная": подъехать и даже подойти к петроглифам можно только по низкой воде или льду, а летом изволь нанимать лодку. Сюда добраться я не успел, так что вот фотография из музея археологии и этнографии Якутского университета:

7.


Фарватер обходит Царь-остров ближе к правому берегу, где напротив Еланских столбов жёлтый песок показывается среди сосен. Это Саамыс-Кумага, крупнейший из ленских тукуланов - песчаных массивов среди тайги, возникающих в пусть и морозном, но сухом, как в пустынях, якутском климате. Да и не только якутском: Чарские пески на БАМе - по сути дела тоже тукулан. Крупнейшие тукуланы и вовсе стоит искать на Вилюе, где несколько массивов до 15-20 километров в поперечнике близки к тому, чтобы срастись в настоящую пустыню километров сто шириной. Прежде я показывал огромный Кыллахский тукулан чуть выше Олёкминска, но вытянувшаяся на 8 километров Саамыс-Кумага на самом деле крупнее него и даже Чарским пескам уступает не сильно. Вот только обращённый к Лене склон пустыни хорошо оброс тайгой, а потому совсем не смотрится с воды.

8.


Напротив писаниц Тойон-Ары же один из распадков привлекает взгляд белыми квадратами инфостендов. Это - Диринг-Юрях, самое неброское из якутских чудес, но есть гипотеза, что самое важное:

9.


...Как-то в 1982 году к устью Глубокого ручья (как переводится Диринг-Юрях) причалил теплоход с участниками проходившего тогда в Якутске геологического конгресса, вероятно возивший маститых гостей полюбоваться денудационно-останцовыми морфоскульптурами в кембрийских известняковых отложениях Приленского плато (в простонародии - Ленские столбы). Здесь местные геологи должны были продемонстрировать гостям разрез ленских террас, но начав копать - вдруг наткнулись на детские кости. Сообщили о страшной находке, впрочем, они не милиции, а археологам - ребёнок этот умер много тысяч лет назад. Вскоре в устье Глубокого ручья экспедицией под началом Юрия Мочанова была раскопана и детально исследована неолитическая стоянка, довольно заурядная среди прочих стоянок существовавший 3-4 тысячи лет назад ымыяхтахской культуры. Однако в самых нижних слоях Мочанов нашёл такие артефакты, которые каждый палеоархеолог знал по вузовским учебникам: примитивные орудия труда, чопперы из расколотой гальки с острыми гранями, которые лишь глаз профессионального исследователя отличит от обычных природных камней. Они выглядели совсем как находки олдувайской культуры - древнейшей из всех археологических культур. Ведь Олдувайское ущелье на севере Танзании слывёт ни много ни мало прародиной человечества: хотя злые бегающие обезьяны с дубинами к тому времени уже завелись в африканских саваннах, именно на Олдувае учёные нашли древнейшие творения человеческих рук. Обнаруженный там в 1930-х годах гоминид, следующий после австралопитека в очереди на превращение в хомо сапиенс, так и назван был - хомо хабилис, то есть Человек Умелый. Его потомкам предстояло перестать подружиться с огнём, придумать одежду и жилище, приручить собак, а там и до бозона Хиггса с квантовой запутанностью считанные тысячелетия пройдут.... Олдувайские хомо хабилисы жили 2-3 миллиона лет назад, и Мочанов, созерцая схожие творения посреди Якутии, датировал их по верхней границе олдувая: 1,8 миллиона лет. Покопавшись ещё немного, он нашёл множество олдувайских чопперов в перемешку со слоями ленских отложений, и при таком раскладе они и вовсе были вытесаны миллиона так три лет назад. На дворе, напомню, были 1980-е с первыми робкими порывами Ветра Перемен, и если в научной среде находки Диринг-Юряха породили дискуссию, то в прессе - фурор! О том, что Россия - родина слонов, к тому времени и так все знали, а вот круче мысли о том, что Россия - прародина человечества, была только мысль о том, что прародина человечества - Якутия!

10а. отсюда.


Сенсацию Диринг-Юряха тут же подхватили гиды ленских круизов и авторы путеводителей, ну а учёные с самого начала восприняла находку Мочанова со скепсисом. Сам Юрий Алексеевич исходил из того, что Якутия не была покрыта ледяным панцирем, а основным ландшафтом её были полярные саванны с высокой травой, которая буйно росла долгим летними днями на навозе мамонтовой мегафауны. Та Сибирь совпадала с Африкой во всём, кроме температур, которые и заставили человека наконец произойти от обезьяны, как случилось, например, в Костёнках, однако - всего лишь несколько десятков тысяч лет назад. В 1997 году в Якутию приехали американцы с ультрасовременным оборудованием и с его помощью установили, что сколы на камнях появились 270-350 тысяч лет назад, на что Мочанов возразил, что датировка показывает лишь то, что они появились не позже этого времени, а его оппоненты - что даже это перебор! В конце концов, есть ведь понятие конвергентной эволюции - акула, дельфин и ихтиозавр стали похожими друг на друга без малейшего взаимовлияния. И идея просто взять гальку, разбить её пополам и, например, вытесать из палки копьё острым краем - слишком проста, чтобы не найти её без всяких подсказок. В Якутию люди проникли действительно в палеолите, вот только здесь нет достоверно датированных находок старше 200 000 лет, Могилы и вовсе не старше нескольких тысячелетий, то есть скорее всего люди тогда лишь пытались закрепиться в суровом краю, но в итоге или уходили обратно на юг, или не выживали. Легко ли откопать горстку битых камней на пространстве размером с Индию? Возможно, палеоколонисты действительно облюбовали Диринг-Юрях и возвращались сюда не единожды, однако с момента открытия стоянка неуклонно молодеет, и нынешняя наука не даёт и 100 000 лет. Исследования вновь проводились здесь в 2019-21 годах под новейшие методы датировки, вот только в России лабораторий с такими методами нет, а за границей... ну вы поняли. Самих находок Диринг-Юряха теперь просто так не увидишь: коллекция Мочанова хранится в одном из городских НИИ, что-то может быть дошло до Эрмитажа или ГИМа, а в музеях Якутска в основном более поздние и более сложные чопперы из древнейших достоверно датированных стоянок с Олёкмы.

10б.


..,Перестав вглядываться в тьму веков, вновь любуемся берегами Лены. Впереди из тайги показывается очередной тукулан:

11.


Если я правильно понимаю, это Кысыл-Элэсин, или просто Малая пустыня. По карте видно, что он в разы меньше Саамыс-Кумаги, но зато раскрывается на реку:

12.


Лена делает тут заметный поворот, меняя направления с запад-восток на юг-север:

13.


И вершина тукулана впечатляюще смотрится над синей тайгой:

14.


Однако подождём двигаться вниз и бросим якорь на сырой песчаный пляж километрах так в 6 от тукулана:

15.


Тут впадает в Лену не сказать чтоб полноводная, но очень длинная (418 километров) река Буотама, название которой с ударением на первый слог легче всего произносить через английское "w". Где-то выше по ней есть небольшие Буотамские столбы, не столь зрелищные, как Ленские или Синские, а долина её была центром железных рудников, тянувшихся буквально вдоль всего маршрута из сегодняшнего поста - от левобережного Тит-Ары до правобережного устья Лютенги. Тут можно вспомнить курыкан, грозных тюркских кочевников Прибайкалья, которые в 6 веке пришли туда с Саян и выжили в тайгу и степь эвенков. Три курыканских племени выставляли всего пять тысяч всадников, но этого хватало, чтобы держать в страхе даже могущественный Танский Китай, и едва ли не главной причиной тому был настоящий культ металлургии. Курыкане были в первую очередь народом кузнецов, и лишь как следствие - народом воинов, а как сказал мне однажды бурятский шаман, "небо кузнеца - выше, чем небо шамана". Буряты и якуты считают себя потомками курыкан: первые - оставшихся в Прибайкалье и смешавшихся с монголами, а вторые - ушедших в 11-14 веках на север и смешавшихся с народами тайги. На севере якуты не забыли про железо, которое и предопределило их гегемонию в этих местах, вплотную подошедшую к протогосударствам. Но чуть-чуть не успели, и государство сюда пришло русское, однако опыта работы с местными рудами новым хозяевам не хватало. Первое русское железо, выплавленное в Якутии в 1646 году, никуда не годилось, в то время якутское железо в тогдашних отчётах сравнивали по качеству с немецким. В 1726-27 годах якутские кузнецы снабжали Первую Камчатскую экспедицию Витуса Беринга, а для Второй Камчатской ниже по Лене и вовсе был построен Тамгинский железоделательный завод, которому Буотама стала основной сырьевой базой.

16.


На кадре выше реплика сыродутной печи с болгуо - крицей, 7 килограммов которой современные кузнецы получили за 5 часов из 27 килограмм руды и 50 килограмм древесного угля. На кадре ниже - подлинные кузнечные изделия 17-18 веков. И то, и другое я заснял на выставке кузнечного искусства в Якутском государственном музее культуры народов Севера им. Емельяна Ярославского.

17.


Но в Усть-Буотаме "Михаил Светлов" причалил вовсе не за этим... Выйдя около 7 вечера с Ленских столбов, к пологому берегу теплоход подошёл уже затемно, а мы вскоре подскочили от туго набившихся в каюту комаров и вели с ними безнадёжную борьбу остаток ночи. Комары летели из огромного луга, через который уходила тропа, и вот хмурым утром пассажиры круиза собрались у её начала:

18.


От таблички на краю луга невольно начинает звучать в ушах та музыка из старого доброго "В мире животных". Несколько самых пожилых пассажиров уехали за луг на "буханке", а остальные во главе с гидом густо напрыскались репеллентами да пошли пешком - от причала до цели около 2 километров.

18а.


Но интересные места встречаются и по пути. Луг поразил Наташу разнотравием - не сбавляя шагу она собрала букет из 9 разных цветов.

19.


Там, где луг сменяется лесом, растёт Древо Любви, или вернее пара из сросшихся сосны и берёзы:

20.


Чуть дальше - остатки кладбища опустевшей якутской деревни Усть-Буотама:

21.


Придя в тайгу из степей, якуты принесли оттуда и давний тюркский обычай строить над могилами небольшие мавзолеи. В своё время на меня неизгладимое впечатление произвели целые города каменных и металлических мавзолеев Казахстана, Киргизии, Каракалпакии, ну переселение на Север поменяло только стройматериал. Позже я ещё не раз покажу исконно-якутские деревянные арангасы и чардааты, а вот здесь мавзолеи последнего поколения, строившиеся на рубеже 19-20 столетий по русскому образцу:

22.


Кое-где даже с крестами:

23.


Но и не кладбище мы шли проведать. За лесом вновь начинается луг совсем без комаров, упирающийся в ограду и смотровую площадку:

24.


Там, за оградой, мы увидели будто стога, и вдруг стога эти зашевелились:

25.


В ворота зашёл человек с мешком какого-то корма, рассыпал его по траве вдоль забора, и огромные рогатые звери медленно потянулись к нам:

26.


Если шумные отдыхающие с "Демьяна Бедного" высаживаются по пути с Ленских столбов смотреть тукулан, то респектабельным и сдержанным пассажирам "Михаила Светлова" показывают другую достопримечательность - бизонарий "Усть-Буотама":

27.


За оградой - не зубры, знакомые по Подмосковью, Беларуси и Кавказу, а самые что ни на есть бизоны. Причём не те, по которым закон штата Техас запрещает стрелять из нарезного оружия со второго этажа отелей. В вестернах снимались равнинные бизоны, а тут другой подвид - канадский лесной бизон:

28.



У него заметно другая конструкция - крупнее голова с густой гривой и выше горб, сильно смещённый вперёд. Да и просто лесные бизоны больше: самцы весят до 900 килограмм (это сейчас, а в прошлом встречались под 1200 кило) и достигают 3,5 метров в длину и 2 метров в холке, что делает их крупнейшими сухопутными животными Северной Америки... и России, с недавних пор.

29..


Общая же у двух бизоньих подвидов трагедия: под негласным лозунгом "нет бизонов - нет индейцев" бездуховные янки в 19 веке объявили этим животным самую настоящую войну, порой отстреливая по миллиону голов за год. Лесного бизона, конечно, вряд ли удастся прикончить из окна мчащегося поезда, но всё же и канадская тайга не стала надёжным укрытием от сэров с винчестерами. Когда же к началу ХХ века от 65-миллионного стада осталось порядка 800 степных бизонов и менее сотни лесных, люди поняли, что скоро этих животных и правда совсем не останется. Стоит сказать, что та же судьба постигла и зубров, причём без всякого геноцида коренных народов, и для спасения популяций Россия, Америка и Канада делились друг с другом быками-производителями. С одной стороны, это помогало предотвратить физическое вымирание, а с другой... к концу 1920-х годов в Канаде констатировали, что лесной бизон исчез - крошечное уцелевшее стадо частью ассимилировалось степными бизонами, частью вымерло от принесённого ими бычьего туберкулёза. Лишь в 1957 году далеко на севере провинции Альберта, в глухой тайге, не менее суровой, чем сибирская, в гигантском (размером с Московскую область) национальном парке "Вуд-Баффало" (то есть "Бизонова роща") вдруг обнаружилось чистокровное стадо лесного бизона, без лишнего внимания людей расплодившееся до двух сотен голов. Часть из них вскоре выловили да перевезли южнее, в национальный парк "Элк-Айленд" ("Лосиный остров"), ставший питомником для восстановления этого вида. К началу 21 века численность лесного бизона достигла 2,5 тысяч голов, и канадцы начали делиться с соседями. В 2008 году 53 бизона были доставлены в Фэрбэнкс на Аляске, но ещё раньше, в 2006 году, грузовой самолёт с 15 самцами и 15 самками лесного бизона морозным утром прилетел в Якутск.

30.


Дело в том, что и зубры, и бизоны - это реликты мамонтовой мегафауны, в ледниковой период господствовавшей по всему северу Евразии. Огромные массы воды тогда были связаны в ледниках, уровень океана лежал ниже на десятки метров, а люди и звери спокойно пересекали Берингию - сушу между Чукоткой и Аляской. Дойдя до Великих равнин, бизоны расплодились, а в Якутии с окончанием ледниковой эпохи - вымерли, но связующим звеном колонии с метрополией остался канадский лесной бизон. Идеи парнокопытной репатриации советские учёные высказывали ещё в 1960-х годах, а с 1997 годах эта идея началась обсуждаться и в Канаде. В итоге эксперимент оказался удачнее, чем кто-либо ожидал: в первый год в Усть-Буотаме пало всего 3 бизона, а родилось 6 телят. В 2006-11 годах прошло ещё 4 волны репатриации, и ныне в Якутии живёт 300-400 лесных бизонов, 1/10 их мировой популяции. Конечная цель проекта - сделать так, чтобы бизон стал таким же привычным обитателем тайги, как медведь или сохатый, а дальше можно будет взяться и за возрождение тундростепей... "Усть-Буотама" действует в паре с бизонарием "Тымпинай" в верховьях Синей, куда, за 400 километров от любого жилья, вывозят повзрослевших окрепших животных: теперь в тайге уже растут телята, никогда не видевшие людей. В Усть-Буотаме же находится материнское стадо, где по состоянию на июль 2022 года было 7 самцов, 27 самок и 8 телят. Обратите внимание на "серьги" с именами - по ним можно отличить бизонов, привезённых сюда из Канады. Те известны по именам, а у рождённых в Якутии - только номера, но зато - никаких табличек. На кадре выше - репатриант, а вот ниже мужЫк вполне себе местный:

31.


Бизоны впечатляют - рогатые, косматые, бородатые, неописуемо огромные (в высоту как лось, в ширину как бык) и при этом с тонкими ножками и маленькими, как у овечек, копытцами. Гид периодически отгонял туристов от забора - по его словам, если бизон взбесится, забор он снесёт только так.

32.


Живут они в среднем 25 лет, рекорд - 38 лет. Гон у бизонов случается в конце лета, а размножаются они почти как люди - 9 месяцев беременности раз в 1-2 года. Отстрел бизонов пока строго запрещён, но там есть, на что охотиться: если молоко бизоних слишком жирное и у человек вызовет витаминоз, то мясо бизона - это что-то вроде мраморной говядины премиум-сортов, вкусное, сытное, но при том диетическое. И главное - мяса в бизоне МНОГО.

33.


При нас бизоны ходили по своему вольеру флегматично, лишь похоркивая - почти так же, как олени, разве только громче. Но во всём облике бизона - грозная мощь:

33а.


На смотровой площадке к радости туристов лежал клок шерсти бизона, оказавшейся похожей на верблюжью шерсть. Кроме шерсти сотрудники бизонария не берут от своих животных ничего: даже если по какой-то причине бизона приходится забить (чаще всего - из-за травмы, от которой его не удастся вылечить), на мясо его не пускают просто из этических соображений: "мы своих животных не едим!".

34.


Ну а мы продолжим путь по Лене, ширина которой здесь, даже без островов, порой более 4 километров. Впрочем, острова и косы намекают, что так разлилась река в ущерб глубине, да и течение здесь очень тихое:

35.


В Булгунняхтах (1,1 тыс. жителей) на левом берегу ведёт из Якутска не просто дорога, а, вы только не падайте от удивления, АСФАЛЬТ! Не считая улиц (в Киренске и Олёкминске - главных, в Витиме и Ленске - почти всех), асфальтовых дорог мы не видели от самого Усть-Кута:

36.


Всё на берегах говорит о том, что рядом большой город:

37.


На островах и отмелях всё чаще видишь отдыхающих людей, где-то в кустах привязавших моторную лодку:

38.


А в первозданность природы вторгается вдруг индустрия. Вот на правом берегу - серый карьер известняка у села Качикатцы:

39.


Здесь фарватер пересекает самую южную из трёх паромных переправ Центральной Якутии:

40.


Связующую Качикатцы с левобережным посёлком Мохсоголлох (5,2 тыс. жителей), из-за которого ещё и городок Покровск выглядывает ниже по течению:

41.


Мохсоголлоху, впрочем, в пространстве и времени предшествует Бестях (2,3 тыс. жителей), начинавшийся в 1743 году с почтовой станции Захара Баишева. До 1999 года он был Верхним Бестяхом в противоположность Нижнего Бестяху - главному транспортному узлу Якутии напротив её столицы. В Бестяхе есть тюрьма, построенная в 1964 году и с тех пор пришедшая в такое состояние, что в начале 2022 года власти сочли, что проще её закрыть, чем ремонтировать. На заднем плане - известковый карьер, основанный в 1940 году, и кажется, с тех пор не сильно изменившийся:

42.


Бестях значит Сосновка, а Мохсоголлох - Соколиное, и даже точнее Сапсанное (единого сокола в якутском вообще нет). Пятиэтажки первого...

43.


...сменяются пятиэтажками второго, а под ними даже с реки хорошо видны сваи, вбитые в вечную мерзлоту ниже оттаивающего летом слоя - верная примета якутских городов:

44.


Мохсоголлох был построен в 1958-64 годах вокруг завода "Якутскцемент", ныне образующего самый зрелищный промышленный пейзаж на Лене:

45.


Да и технически этот завод уникален: только здесь главный элемент цементного производства (см. Вольск), длинные (до сотен метров) горизонтальные вращающиеся печи для обжига мергеля расположены не на открытом воздухе, а в отапливаемых цехах. Но из труб - всё та же адская пылища:

46.


Цеха "Якутскцемента" эффектно стоят на высокой природной набережной, которую ниже по течению разбирает карьер:

47.


Заброшенным заводом стройматериалов (1932) встречает и Покровск - центр Хангаласского района, уже не какой-нибудь ПГТ, а, с 1997 года - город:

48.


Он стоит на Караульном мысу, который не очень-то хорошо заметен с реки, зато река с него просматривается в обе стороны прекрасно. И первый караул на этом месте выставили даже не казаки, а Тыгын-Дархан - обросший легендами, как мамонт шерстью, тойон якутского племени хангалассов, вполне достоверно живший где-то на рубеже 16-17 веков. Как уже говорилось, к тому времени народ саха был в одном шаге от простейшей государственности наподобие самых первых древнерусских княжеств. Или даже таковые уже возникли, а Тыгын-Дархан, построивший самое крупное из них в долине Туймаады и сделавший своими вассалами и союзниками все якутские племена левобережья, боролся за объединение всех земель Саха. Конечно, ему это не удалось, а историки видят причину неудачи кто в собственной жестокости Тыгына, кто в кознях борогонского тойона Легоя, самого влиятельного на правом берегу. Нет ясности и в том, как умер Тыгын и был ли он свергнут русскими, но казаки явно как-то участвовали в тех распрях: так, Якутск в 1632 году был основан на правом берегу в землях борогонцев, и лишь 10 лет спустя перенесён на своё нынешнее место в Туймааду. Русский пост на Караульном мысу появился только в 1682 году, а в 1703 году Спасский монастырь в воеводском Якутске поставил близ мыса небольшой скит - Покровскую пустынь. Она сгорела в 1724 году и уже не была восстановлена, однако вокруг успело вырасти село. К началу ХХ века на Лену глядело две церкви - деревянная Покровская (1821) и каменная Преображенская (1870):

49а.


Церкви, конечно, не пережили ХХ века, но что удивительно - "церковное" название Покровск носил все советские времена. Новый Покровский храм (2007-13) не похож на старые, однако издали и не догадаться, что это новостройка:

49.


Ещё с реки отлично видна площадь Победы (1977) с районным ДК тех же лет, а среди ёлок правее скрывается бывшая амбулатория (1912), при которой в 1915-17 годах жил в ссылке Серго Орджоникидзе. В 1953 году там поставили памятник, а в 1964 открыли музей, но первый с тех пор перенесли к одной из школ, а второй разросся до Хангаласского районного музея и переехал в новое здание.

50.


С реки заметнее памятник Андрею Притузову - генералу Великой Отечественной (вернее это звание, впервые среди якутян, он получил лишь по её итогам) и сыну ямщика, которого с военным делом связала судьба, а вернее мобилизация на Первую Мировую. В братской Болгарии и в стольной Москве Андрей Иванович выписывал газеты из родного района, а похоронен был, согласно завещанию, над Леной в 1977 году.

51.


Ну а в общем, судя по речным видам, Покровск - тот самый имеющийся в любом регионе райцентр, который на фоне других выделяется своим обликом в лучшую сторону:

52.


За Караульным мысом начинается долина Эркээни - первая из трёх долин левобережья, слагающих сердце Якутии. По обоим берегам долин и вовсе 5-7: от Качикатцев начинается левобережная Самартайская долина. Эркээни тянется на 40 километров вдоль реки, простираясь от неё на 6 километров, и плотно застроена сёлами, включая "столицу" со звучным названием Ой (2,2 тыс. жителей) и Октёмцы с самым холодным в мире зоопарком "Орто-Дойду" (2001, в переводе "Средний мир"), где тоже можно посмотреть на бизона и вообще ознакомиться с фауной Республики Саха. В якутском мире Эркээни - место знаковое: по преданию, именно сюда пришёл в незапамятные времена Эллэй-боотур, легендарный первоякут, вскоре женившейся на Сыспэй-Сысыах - самой некрасивой, но самой верной, сильной и плодородной из дочерей Омогоя, другого первоякута, к тому времени жившего в Туймааде. На сопках за Эркээни, по преданию, потомки общие Эллэя и Омогоя праздновали самый первый Ысыах, ну а сама легенда прекрасно стыкуется с теорией о переселении курыкан и их смешении с ныне забытыми коренными народами Лены. Но я не снял с реки ни единого кандра ни Эркээни, ни Самартая - берега тут напрочь теряют живописность, а островов делается столько, что за их деревьями ничего не видать. Пока не встаёт впереди Табагинский мыс, или даже Табагинский утёс, отделяющий Эркээни от Туймаады:

53.


Больше всего он впечатляет цепочкой совершенно одинаковых обрывов - это уже не то что рельеф, а какая-то естественная архитектура!

54.


Напротив мыса - вышка ЛЭП на мощном бетонном фундаменте. Здесь Лена сужается всего-то до 3 километров, и менее широких мест вниз по течению не будет ещё тысячу километров. Глядя в этот проём, якутянин закрывает глаза и придаётся думам о том, как прекрасно бы люди здесь жили, если бы через Лену построили мост. Мост - это действительно мечта всей Якутии, и кажется, любой диалог с местным жителем рано или поздно, но неизбежно приходит к необходимости его постройки. Тут надо сказать, что мосты в России наводить умеют, и из 10 длиннейших мостов страны лишь 1 времён СССР и столько же - царской эпохи. Вот только супер-мост масштаба "стройка века" бюджеты и кадры не тянут более чем в одном месте. В 2013 году якутяне потирали руки: во Владивостоке сданы два гигантских моста, а значит дальше стройка придёт на Лену. Но потом случилось известно что, и крымчан якутяне вспоминают теперь не без налёта обиды. Сейчас кажется, будто Керченский мост был всегда, однако на самом деле его окончательно сдали только в 2020-м. Дальше за то, чтобы переманить мостострой к себе, спорили Якутск, Салехард и Сахалин, приоритеты менялись с попеременным успехом, и вот теперь у Табагинского мыса вроде бы уже идут подготовительные работы, а сама стройка моста длиной 3122м (плюс ещё 11 километров подходов от станции Правая Лена) намечена на 2023-26 годы.

55.


На мысу - официальная резиденция Главы Республики, из урас которой высокие гости могут любоваться Леной, а в перспективе, хочется верить, и стройкой моста:

56.


Дальше виден туристический кластер "Северный мир", где уже есть отель и детский лагерь, а планируются музей деревянного зодчества, подземелья в вечной мерзлоте и Всемирный центр мамонта. Лена входит в предместья Якутска...

57.


Но в следующих двух частях сойдём на берег - в Якутском Диснейленде есть и сухопутные чудеса.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Ичёра.
Давыдово - Визирный - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск).
Витим и Ленск.
Лёнск - Олёкминск.
Олёкминск.
Ленские Столбы.
Усть-Буотама - Табагинский мыс.
Хангаласский район. Булуус, Турук-Хая, Курулуур.
Кердем, Павловск, Нижний Бестях.
Нижний Бестях - Якутск - Кангалассы. Порты и переправы.
Якутия в общем - будет позже.
Якутск - будет позже.
Заречные улусы Якутии - будет позже.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.

https://varandej.livejournal.com/1135331.html

Киренск - маленький городок (11 тыс. жителей), старейший как в Иркутской области, так и на всём протяжении Лены. Он стоит в неописуемой дали от чего бы то ни было, однако и молодая художница из Иркутска, и ушлый бизнесмен-дальнобойщик из Бодайбо в один голос говорили мне, что в Киренске красиво и там непременно надо побывать. Мы оказались здесь буквально на часок стоянки белого скоростного "Полесья" - на вводном кадре оно у правого края. Киренск правда весьма колоритен, не столько даже своей архитектурой, сколько планом и расположением, но в конечном счёте он лишь порождение своей реки. И как портовый Усть-Кут открывает на Лене самый индустриальный участок, пройденный нами в прошлой части, так и Киренском начинается самый исторический фрагмент великой реки, где красавица Лена впервые встретила русских людей и провожала их то на Амур, то в Арктику.

Лена перед Киренском словно запутывает следы, причудливо извиваясь излучинами внутри других излучин. Но близость города выдают грузовые суда, обильно зависшие вдоль фарватера, да, по крайней мере в субботний день, многочисленные пикники на вдающихся в русло тут и там искусственных косах:

2.


Вот справа за кустами мелькнул оранжевый "колдун" - значит, мы проходим мимо аэропорта. Он в Киренске тоже с историей, построенный в 1941 году по программе "АлСиб". То есть "Аляска - Сибирь", между которыми из США в СССР перегонялись ленд-лизовские самолёты. В Киренске они делали предпоследнюю посадку, прилетая из Якутска и улетая в Красноярск, где продолжали путь на войну по железной дороге. Деревянный резной аэротеремок тех лет, увы, до наших дней не сохранился, заменённый типовым советским терминалом, но рёв самолётов в Киренске - звук такой же привычный, как урчание судовых моторов. Речной путь сюда чуть длиннее автодорожного (309 километров против 277), но дорога столь ужасна, что речной транспорт выигрывает не только комфортабельностью, но и скоростью (5,5 часов против 7) и даже, с тех пор как оператором линии стал "Витим-Лес" вместо якутского "Ленатурфлота" - ценой (650 рублей против 2-3 тысяч). Однако и минивэны, и "Полесья" отправляются в Киренск из Усть-Кута, а самолёты авиакомпании "Ангара" летают напрямую из Иркутска, так что фиксированные 5,5 тысяч рублей за билет на архаичный Ан-24 вполне себе выгодны. Проблема лишь в том, что "нельзя просто взять и поехать в Киренск" - на любой транспорт сюда билеты разобраны сильно заранее.

2а.


А городской транспорт Киренска - вот:

3.


В Ярославской области есть городок Тутаев, где два района стоят по разные стороны Волги, а моста между ними нет. Но в Тутаеве один паром да моторные лодки по заполнению, в Киренске же паромные переправы образуют, натурально, солярный знак. Центр город лежит на почти идеально круглом небольшом (1,4км в диаметре) острове в стрелке Лены и Киренги, а окраины - на других берегах. Лишь через узкую Старую Киренгу в 1969 году насыпали дамбу, связавшую центр с аэропортом и дорогой в Усть-Кут, в то время как ни через основное русло Киренги (а полноводностью она сравнима с Доном), ни тем более через Лену, за которой неприступная скала разделяет районы Мельничный и Пролетарск, нет ни дамб, ни мостов. При этом окраины здесь - отнюдь не спальные районы: за Киренгой находятся электростанция и лесозавод, а в Мельничном - речной порт со всей инфраструктурой, три крана которого видны издалека. Зимой преграды исчезают под толстым слоем льда; в межсезонье город распадается и жизнь за обеими реками останавливается, ну а летом паромы носятся туда-сюда чаще, чем ПАЗики.

4.


Центр Киренска встречает разноцветными старинными особняками, под окнами которых суда ходят, как у меня под окном машины. Между ними обилие заросших пустырей напоминает, что видим мы лишь остатки былого. История Киренска извилиста и полна парадоксов, и не случайно около аэропорта лежит Хабаровское кладбище - красной нитью проползает сквозь неё странный роман с Даурией. О Киренске говорят, что он на 30 лет старше Иркутска, однако тут всё упирается в точку отсчёта.

5.


Первую из этих точек поставил в 1630 году чуть ниже по течению десятник Василий Бугор, сыскавший удобный путь из Енисейска на Лену по Ангаре, Илиму, Игирме и волоком в речку Кута. Походив летом от Куты до Олёкмы, Бугор отправился назад, но оставил 4 человек из своего отряда строить круглогодичную заимку, получившую название Никольский погост. Кутский волок же государевы люди оценили по достоинству, и уже в 1632 году ниже по Лене появился Якутск - город-ключ от Дальнего Востока, Арктики и Аляски. Тут-то и объявился на Лене Ерофей Павлович Хабаров, сборщик пушнины из смытой паводком деревеньки под Сольвычегодском, от нищеты и долгов подавшийся в Тобольск и Мангазею. На Лене он вместе с братом Никифором решил укорениться, и в 1639 году построил солеварню в Усть-Куте, а в 1641 - мельницу близ устья Киренги, видимо в устье речки Телячихи (она же Титилячиха, а изначально, видимо, Тыгделичан). Соль и хлеб Хабаровых поставлялись в Якутск, но там не лезли в горло воеводе Петру Головнину, который даже среди прочих сибирских воевод "славился" спесью и алчностью. Вскоре он прибрал к рукам бизнес Хабаровых, а самого Ерофея бросил в каземат. Ещё через пару лет Головнина арестовали да увезли на суд в Москву, но выйдя на волю, Хабаров попросил у нового воеводы Дмитрия Францбекова отряд лихих казаков да ушёл за горы покорять Приамурье. Мельница на Телячихе, однако, продолжала работать, а на плоском острове напротив неё всё чаще собиралась ярмарка. Теперь уже не якутский, а илимский воевода Лаврентий Обухов в 1663 году основал при этой ярмарке первый в Восточной Сибири монастырь Усть-Киренскую пустынь, а в 1665 усилил её одноимённым острогом. Прежде главной крепостью в этих местах был Чечуйск, где служил Никифор Черниговский, а точнее житомирский шляхтич, попавший в плен в Смоленскую войну 1632 года. В Сибири поняв, что совсем не скучает по замкам да церквам тесной Волыни, он подался на службу, только вот польский гонор остался при нём. И проявился в том же 1665 году, когда довольный собой Лаврентий Обухов обесчестил его супругу. Собрав отряд мятежников из 84 сабель, Черниговский появился на Усть-Киренской ярмарке, где порешил воеводу, ограбил купцов, подпалил острог и, прихватив из монастыря икону с вцепившимся в неё отцом Ермогеном, рванул тропой Хабарова на Амур, в заброшенную крепость Албазин, чтобы там жить подальше от государства. Государство, конечно, Черниговского догнало, но за заслуги в покорении новых земель простило, а долгая война Царства Русского и Цинского Китая за Албазин - тема для отдельной истории. Через пару лет в Киренск вернулся постаревший Хабаров, измотанный долгим тяжбами в Москве и Тобольске с бывшими товарищами по амурским походам. Здесь он и умер в 1671 году в своей избе с видом на мельницу в устье Телячихи.

6.


Но мельница молола, в пустыни звонили колокола, а на ярмарке затаривались перед дальним путём Семён Дежнёв, братья Лаптевы, Витус Беринг... Под его грандиозную экспедицию государство обустроило в 1740-х годах Якутский тракт, а заодно и Киренску в 1775 году перепал статус города. В 1783 он сделался центром уезда, раскинувшегося на 409 тысяч квадратных километров - больше половины Иркутской губернии. Как и прежде, городок жил рекой, и к началу ХХ века с население 2,3 тыс. человек (из которых 7%, как часто бывало в Сибири, составляли евреи) был вроде и невелик, а всё ж крупнее соседних Верхоленска и Балаганска, вместе взятых. На круглом острове, как и в старые добрые времена, жизнь крутилась вокруг ярмарки, а Мельничный посёлок на другом берегу оставался центром производства. Тем более уже с середины 19 века настоящий центр Киренского уезда сместился в его дальний угол, на Витим и его приток Бодайбо, где сперва иркутские купчины вроде Сибиряковых и Трапезниковых, а затем и международный капитал во главе с хитрым банкирами Гинцбургами осваивали "русское Эльдорадо" Ленских приисков. И пока капиталисты выстраивали логистику в меру своих возможностей, собирая в Верхоленске заказанные за тридевять земель пароходы и налаживали работу порта в Жигалово, уездные власти придумали новое применение для Телячихи:

7.


В 1890 году там получил землю нижнеудинский купец Николай Глотов, проделавший весьма нетривиальный, и в то же время очень характерный для своей эпохи путь. Он начинал как крепостной мастеровой в Нижнем Тагиле, с отменой крепостничества уехал управляющим на Абаканский завод, и наконец в 1883 году завладел собственным Николаевским заводом около Илимска, купив его по дешёвке у разорившихся нерчинских (опять Даурия!) магнатов Бутиных. Тут стоит сказать, что хотя первые пароходы на Лене появились ещё в 1860-е годы, доставить современное судно в самый изолированный из крупных речных бассейнов было задачей не из простых. Пароходы попадали сюда либо опасным и долгим путём через Арктику, либо завозились по частям гужевыми подводами на сборочные стапеля, и вот железоделательный завод прямо на другой стороне Кутского волока оказался в распоряжении Глотова. Уездные власти пригласили Николая Егоровича к сотрудничество в режиме частно-государственного партнёрства: 4 судна, построенных на его заводе и доставленных через Куту в 1890-95 годах, легли в основу первого государственного пароходства на Лене, а "домом" их стал Телячихинский затон. Дальше государственный флот неуклонно расширялся, к середине ХХ века превратившись в Ленское объёдинённое речное пароходство (ЛОРП). В 1929 году Глотовский затон стал называться Красноармейским затоном, а в 1936 на его берегу появился одноимённый судозавод. Среди небольших ленских верфей был он самым маленьким и строил в основном катера до буксиры, в 1981 году понизившись в статусе обратно до судоремонтного затона, а окончательно зачах в 2006 году. РЭБ находится в глубине затона, а на берегу даже издалека впечатляет деревянно-каркасный корпус 1930-х годов, принадлежавший силикатному заводу:

8.


И с какой стороны Лены был центр Киренска в советское время - ещё вопрос: на том берегу между затоном и тройкой портовых кранов нашлось место даже для микрорайона хрущевок. Справа виден отлогий берег, куда причаливает паром с позапрошлого кадра, ну а наше "Полесье" пришвартовалось у дебаркадера на правом берегу. Тут стоит напомнить, что из Усть-Кута в то утро вышло два "Полесья" - обычное пассажирское и спецрейс для вахтовиков "Витим-Леса". Немногочисленных пассажиров, ехавших дальше Киренска, пересадили именно на спецрейс, а так как шёл катер без остановок - пассажирский рейс мы обогнали на час или больше. На дебаркадере толпа встречающих ждала рейсовую "Полеску", на спецрейсе вахтовики и капитан договорились устроить 40-минутный перекур, ну а мы решили хоть чуть-чуть прогуляться по городу.

9.


Гордость Киренска - многоярусная деревянная набережная, обустроенная в 2021 году:

10.


И даже детская горка над ней - не что-нибудь, а памятник первому ленскому пароходу "Святой Тихон Задонский", собранному в 1861 году в Верхоленске из деталей с завода Джона Коккериля под Антверпеном.

11.


В топонимике Киренска, при этом, набережной нет - от основания до устья Киренги круглый остров опоясывает улица Ленских Рабочих:

11а.


"Лицо" Киренска по ней - старые каменные магазины Петра Щелкунова и Анны Громовой (1903):

12.


Нынешние хозяева которых также поучаствовали в украшении набережной по мере сил:

12а.


Между ними затесался уголок банальщины, радующий глаз своей лаконичностью деревянностью:

13.


Двор меж двух купеческих домов примечателен своими амбарами. У Щелкунова, более известного в первую очередь как "отец" угольного Черемхово, амбар был деревянный, но огромный:

14.


А у пароходчицы Громовой, в 1897-1911 годах завладевшей 4 пароходами и 5 баржами - маленький, зато из кирпича:

15.


На второй от реки улице Соснина сказка заканчивается, сменяясь неуютным пейзажем сибирской глуши. Но - всё ж таки со старыми домами:

16.


По улице Ленских Рабочих набережной также хватает всего на один квартал. Быстрым шагом мы поспешили вверх вдоль берега Лены, да свернули у массивного деревянного дома, который то ли НЭПовских времён, то ли просто потерял все наличники и карнизы:

17.


Изба напротив примечательна табличками, поясняющим, на улицу имени кого мы вышли:

17а.


Улица Зайцева довольно круто поднимается от реки: круглый остров Киренска - отнюдь не плоский, и его обращённая к Лене половина известна как Нагорная часть.

18а.


По улице Зайцева, чуть срезав дворами, мы вышли на главную площадь у хрущевского здания администрации. Мы бежали сюда бегом, чтобы посмотреть на памятник героям "АлСиба" (2019) в виде макетов самолётов над могилами лётчиков... но второпях не заметили его и свернули буквально в десяти метрах - лишь разбирая фото я приметил силуэты самолётов за кустами у торца администрации.

18. из викигида.


Нам же в кадр попал только скромный Ильич за другими кустами да памятник Труженицам Тыла (2020):

19.


Глядящие на столь же типовой мемориал Победы, к которому сбоку пристроился маленький Чёрный тюльпан:

20.


Разочарованием стала и церковь Спаса Нерукотворного (1805), преемница деревянного храма Усть-Киренского острога. Красивая на старых фото...

21а.


...в наши дни она, хоть и с подлинной коробкой стен, выглядит так. Чёрный крест у крыльца - памятник Ерофею Хабарову:

21.


И даже пара роскошных деревянных домов купцов Марковых на улице Ленских Рабочих не оправдали забега - они прекрасно видны и с реки:

22.


Впрочем, судя по облику набережной да по друзьям той иркутской художницы из начала поста, к которым она советовала обратиться, если вдруг мы решим съездить в Киренск, сюда стоит вернуться хотя бы потому, что для такой глуши тут немало интересных творческих людей, собравшихся в итоге при музее и библиотеке. На прогулку по Киренску же нужно как минимум 2-3 часа - немало интересных домиков стоит на его улицах, включая Коммунистическую, прежде Казачью, образующую диаметр круглого острова на равном удалении от двух рек. Вот только с фотоаппаратом да аккаунтом в блогах не гулял по Старому Киренску никто, кажется, очень давно - в интернете хватает описаний его архитектуры, но все с чёрно-белыми фото, и что из этих домов цело в наши дни - не ясно.

23.


Подгорная часть со стороны Киренги, над которой нависают краснокирпичные корпуса старых Казённых винных складов (1906-12), в советское время служивших тюрьмой НКВД, узников которой хоронили на том самом Хабаровском кладбище, заочно кажется интереснее Нагорной. Однако в общем и туда мы опоздали как минимум на сотню лет - ведь главной достопримечательностью старинного городка была Усть-Киренская Троицкой пустынь, которой оказалось не суждено пережить ХХ век:

24а.


О мучительном рождении старейшего за Енисеем православного монастыря я уже рассказывал выше. Не вполне понятно только, почему Лаврентий Обухов задумал строить именно монастырь, и именно в Усть-Киренске, а не в воеводском Илимске. Может быть, первичной была икона Богоматери Оранты наподобие фресок Киевской Софии, что принёс в эту глушь невесть откуда загадочный иеромонах Ермоген. Два года спустя мятежники Никифора Черниговского убили Обухова и увели Ермогена за Становой хребет, но заложенная им Троицкая церковь в Усть-Киренской пустыни была достроена и освящена в 1669 году. Ермоген вернулся сюда лишь через 20 лет, когда по итогам Нерчинского договора был окончательно срыт Албазин, а пережившая две тяжелейшие осады Оранта как Албазинская Богоматерь осталась казачьей святыней в Сретенской станице на Шилке. Не знаю, как тут встретили Ермогена: в 1671 году обитель получила угодья покойного Ерофея Хабарова, вмиг разбогатев и превратившись в экономический центр округи. Вокруг монастыря по сути и рос городок, и забор (капитальной ограды пустынь никогда не имела) с годами исчез, жилые корпуса смешались с городскими постройками, да и храмы были разбросаны на пару кварталов. Троицкая церковь (кадр выше) в 1783-1817 годах отстроилась в камне, и вроде бы её обрубок можно увидеть по сей день. Деревянная церковь Алексия Человека Божьего (1891) с необычной обводной галереей утрачена бесследно:

24б.


Как и самая, пожалуй, впечатляющая постройка Старого Киренска - Никольская надвратная церковь (1896), в русском зодчества не похожая примерно ни на что. Тремя срубами "волной" она напоминала деревянные церкви Украины, а вертикальностью силуэта, тонкими шпилями и аркадами на лоджиях - и вовсе деревянную готику Закарпатья. Добавляло сюрреализма в облик надвратного храма отсутствие монастырских стен, а соответственно - и ворот. Известно, что строил её некий Никита Климов, но учитывая, что на "-ов" тогда не фамилии были, а отчества, о его происхождении это имя не говорит ничего, да и странный облик, по некоторым данным, церковь приняла в лишь 1750-х. Как бы то ни было, оказалась она столь большой и странной, что стояла заброшенной с 1860-х годов:

24в.


А в советские времена, как я понимаю, даже не была разрушена целенаправленно, а просто то ли осыпалась, то ли сгорела.

24г.


До революции же главной достопримечательностью городка считалась Киренская пещера где-то там, на скале за рекой, примечательная множеством надписей на стенах, старейшие из которых оставили ещё купцы в 1680-х годах. Увы, теперь нет и её - узкий вход накрыл обвал. Разминувшись с храмом и пещерой во времени, а с памятником "АлСибу" в пространстве, мы побежали бегом обратно на причал, представляя себе, как "Полесье" со всем нашим барахлом на борту скрывается за поворотом. На самом деле у нас осталось ещё минут двадцать, так что самолётики на площади осмотреть нам никто не мешал...

25.


Но вот капитан помахал рукой, вахтовики загасили о поручни набережной свои сигареты, а в салоне "Полесья" появилось несколько новых лиц. Я вглядывался в берег Киренска, надеясь высмотреть то, что осталось от Клуба Речников, построенного в 1927-29 годах в духе запоздалого советского модерна, но кажется, не осталось теперь от него ни руин, ни качественных фото. На секунду по правому борту открылось устье Киренги, за которым я приметил одинокий кран над Тяпушкинским затоном. Названный в честь забытого революционера, а основанный той самой купчихой Анной Громовой, он вдаётся в Подгорную часть почти до остатков Усть-Киренской пустыни:

26.


Итак, позади - середина пути, а значит нам гнать по ленской воде ещё часов или 5 или 7:

27.


За низменными островами мелькнул на высоком левом берегу крошечный (сотня жителей) Никольск - на самом деле первое русское село у Лены, тот самый Никольский погост, основанный в 1630 году казаками из отряда Василия Бугра:

28.


Если говорить не о полноводности, а о пейзажах берегов, то именно Киренга кажется мне границей Верхней и Средней Лены - огромная скала над Мельничным посёлком была первой на нашем пути, но далеко не последней. За Никольском встаёт ещё более могучая скала Шалагай:

29.


А через пару часов я настолько привык к этим скалам, что даже не бегал на другой борт фоткать каждую из них:

30.


За Шалагаем - и последний красный обрыв:

31.


Такие сопровождали нас в Качуге, Верхоленске и сёлах ниже Усть-Кута, но теперь они уходят за поворот:

32.


А Средняя Лена - это желтоватые скалы, в очертаниях которых Ленские Стобы будут проклёвываться всё отчетливее с каждым часом хода:

33.


Интересно, что на сотню километров высок и скалист у Лены именно левый берег. На правом - напротив, классическая пойма, упирающаяся в далёкие и пологие сопки. В кустах этой поймы вновь мелькают обветшало-техногенные сюжеты:

34.


Из кустов торчат трубы Алексеевска - ПГТ (2,1 тыс. жителей), который я бы назвал самым дальним предместьем Киренска. Здесь в 1700 году на левом берегу появилась почтовая станция Ивана Алексеева, со временем разросшаяся в деревеньку Алексеевку. Угодья крестьян лежали за Леной, и в 1905 году, по местной легенде - за ведро водки, - их купил предприниматель Яков Фризер, устроивший за островком затон, уже третий в окрестностях Киренска. Первоначально - для своих судов во главе с пароходом "Каролонец" (от приисков на реке Каролон в Забайкалье, которую Фризер назвал в честь дочери Каролины), но уже 1913 году места на зимнюю стоянку стали сдаваться. В 1920-х годах Алексеевский затон превратился в полноценную РЭБ (ремонтно-эксплуатационную базу) флота...

35.


...а в начале 1930-х на неё обратил внимание гидрограф Александр Кухарский, с подачи которого тут были построены три деревянных моторных шхуны "Харитон Лаптев", "Семён Челюскин" и "Василий Прончищев" для Лено-Хатангской экспедиции.

35а.


Так Алексеевская РЭБ превратилась фактически в полноценную верфь, и посёлок корабелов получил статус ПГТ уже в 1939 году. В 1938 здесь был построен первый на Лене чисто пассажирский пароход "Лермонтов", а в 1960-61 переоборудован "Ермак", ставший первым ленским теплоходом. В постсоветское время РЭБ по факту снова перестала быть судозаводом, но в отличие от Киренских затонов, хотя бы в этом качестве по-прежнему держится:

36.


"Полесье" мчится к новым берегам:

37.


А на этих берегах - свои сюжеты. Вот например по правому борту заброшенная церковь Всех Скорбящих Радости (1889) покинутого селения Банщиково:

38.


Она же в другую эпоху:

38а.


Ещё одна особенность Верхней Лены - перекаты. По высокой июньской воде они едва заметны, и всё же потряхивает на них примерно как на волнах от встречного судна. Не первый и не последний на нашем пути, отдельного кадра достоин Чечуйский перекат - дело в том, что вот такой русские люди впервые увидели Лену:

39.


Были это казаки из отряда Пантелея (по другой версии - Демида) Пянды, крайне загадочного землепроходца, на утраченные записки которого ссылался в 18 веке исследователь верхоленских краёв Герхард Миллер. По его сведениям, 1619 году Пянда с отрядом из 40 казаков отправился за пушниной из Тобольска в Мангазею, а на обратном пути узнал в Туруханске от местных тунгусов о том, что где-то там на востоке есть ещё одна, не менее гигантская река, и отправился на её поиски. Тунгусы тогда были вполне дружелюбны к чужакам, да и сам Пянда предпочитал с ними не ссориться. Не спеша, в постоянной торговле с эвенками, он поднялся по Нижней Тунгуске, которая здесь всего на 30 километров сближается с Леной. Встав там на зимовку в конце 1622 года, Пянда разведал путь через пологие сопки, которым можно было перетащить струги. Лето 1623 года казаки Пантелея Демидыча ходили примерно между нынешними Якутском, где впервые столкнулись с народом саха, и Жигаловом, близ которого опять же сушей Пянда перешёл на Ангару да по ней наконец достиг Енисейска. Был ли Пянда - теперь, конечно, само по себе вопрос, уж очень впечатляющим выглядел маршрут его экспедиции, но факт в том, что Василий Бугор на Илиме и Куте уже знал, в какую попадает реку, а неудобный из-за очень длинной сухопутной части Чечуйского волок исправно действовал в 1620-30-х годах. И даже был усилен в 1636 году Чечуйским острогом, где служил тот самый Никифор Черниговский, мятежом которого в 1665 году история крепости, видать, и закончилась: центром округи окончательно сделался Киренск. От волока осталась пара сёл - Подволочное на Нижней Тунгуске и Чечуйское на Лене, где Воскресенскую церковь (1866-68) строила, видимо, та же артель, что и в Банщиково:

39а.


Да и концентрация старинных сёл в этой части реки удивительна - вот за Чембаловой скалой...

40.


...встречает Вишняково, из которого ушла в полярная моря самая что ни на есть Пропавшая Экспедиция. В 18 веке здесь обосновались устюжские купцы Никита Шалауров и Иван Бахов, мечтавшие, по-видимому, основать свою торгово-колониальную компанию. Причём не имея на то ни средств, ни опыта: своё первое судно из нестроевого леса с Анадырь-реки они утопили в 1748 году на Командорских островах, откуда выбирались чуть ли не лодках. Новую экспедицию устюжане организовали в 1755 году, задачи для неё поставив прежде неслыханные - подробно разведать морской путь от дельты Лены до Берингова моря. Вероятно, лишь под такие громкие обещания им удалось получить у Сената средства, которых хватило на небольшой речной галиот с громким названием "Вера, Надежда, Любовь" да команду, набранную из каторжников. Вишняково было выбрано местом строительства судна и старта экспедиции.

41.


Которая продлилась 9 лет: "Вера, Надежда, Любовь" понемногу продвигалась сперва по Лене к выходу в Арктику, а затем по побережьям на восток, периодически отступая под натиском льдов к Усть-Янску и Нижне-Колымску. Фактически Шалауров и Бахов стали первооткрывателем Новосибирских (Ляховских) островов, Чаунской губы и Шелагского мыса - северных берегов Чукотки, где ныне стоит Певек. С начальством Нижнеколымска же Шалауров не поладил сразу, что в конечном счёте и погубило его: в остроге раз за разом отказывали экспедиции в пополнении припасов, и в зимовку 1761 года умер Бахов, на котором держалась вся навигация, а в следующей зимовке от странного купца, который ни с кем не торгует, разбежалась каторжная команда, так и не дождавшаяся богатств. По сути в одиночку Шалауров оставил судно и поехал в Москву, собрал в 1763 году новую команду и даже получил ультрасовременный навигационный квадрант. Вот он вернулся на полярные берега, привёл в порядок судно, и летом 1764 года "Вера, Надежда, Любовь" вновь двинулась к Шелагскому мысу... а затем исчезла без следа. Два года спустя близ устья Пегтымеля была найдена палатка в следах чукотских стрел, а в ней сорок сгнивших трупов при оружии. В 1823 году за Шелагским мысом Фёдор Врангель обнаружил заброшенная избушку из корабельных досок, и по такому случаю назвал мыс, где она стояла, Шалауровой Избой. Самое же загадочное в гибели экспедиции то, что Шалауров и два десятка его товарищей были записаны в поминальных книгах Нижне-Колымской церкви в том же 1764 году: скорее всего, "Вера, Надежда, Любовь" была серьёзно повреждена льдом или штормом, и Шалауров из её досок построил избу, а позже сделал палатку из паруса и решил прорываться в Нижнеколымск, но живыми да с жутким известием туда дошли лишь какие-то безвестные матросы.

42.


Вишняково же теперь - окраина вдесятеро более крупного (400 жителей) посёлка Юбилейный, основанного, судя по названию, на рубеже 1960-70-х годов при лесобазе.

43.


В десятке километров дальше, за Вишняковским, Берендиловским и Петропавловским перекатами встречает село Петропавловское (400 жителей), близ которого в 17-18 веках пытались добывать редкую на Лене и тем ценную, несмотря на ужасное качество, медную руду:

44.


Из неё местный ссыльный даже отлил колокол для Петропавловской церкви (1810), невыносимый звук которого приводил в ужас всех заезжих гостей из больших городов. Теперь, увы, нет ни храма, ни колокола:

44а.


А вот советский деревянный ДК пока ещё не загубила постсоветская эпоха:

45.


Руины покинутых селений:

46.


Короткая встреча с грузовым судном:

47.


Ведь дорог по берегам после Киренска нет, а потому "Полесье" здесь посылки развозит не менее активно, чем пассажиров. Да и пассажиры порой соскакивали из двери то в лодки, то на другие суда:

48.


Из таёжных берегов тут и там торчат скалы - как уже говорилось, я заснял далеко не все:

49.


Справа здесь подходит к Лене Северо-Байкальское нагорье, другую сторону которого, как нетрудно догадаться, я когда-то показывал с Байкало-Амурской магистрали. Его фасад на реке - одинокая гора Ичёра (587м), встающая в перспективе русла:

50.


И даже странно, что о ней никем не сложено легенд:

51.


Маленькое белое "Полесье" проходит у её подножья:

52.


Скалы тянутся и дальше:

53.


А таёжные духи - бдят:

54.


55.


Впереди - Ленские щёки, кульминация верхнего течения реки. Но о них и не только будет следующая часть, в которой мы наконец-то прибудем в Якутию.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Ичёра.
Давыдово - Визирный - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск) - будет позже.
Якутия в общем - будет позже.
Якутск - будет позже.
Заречные улусы Якутии - будет позже.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.

https://varandej.livejournal.com/1133668.html

Волгодонск - большой город (168 тыс. жителей) в Ростовской области, в самом сердце бескрайних степей Русского Юга. И хотя степи эти с их полями и станицами не похожи на сибирскую тайгу, от любых ориентиров Волгодонск далёк вполне по-сибирски. До Ростова-на-Дону отсюда 230 километров узких убогих дорог, а до Волгограда - все 300, и нет рядом ни аэропорта, ни скоростной трассы, ни магистральных железных дорог. Советская власть видела сам Волгодонск будущим центром притяжения, на исходе своего существования построив в нём колоссальный завод "Атоммаш", который я увидел на год раньше города. Что же до транспорта, то как нетрудно догадаться из названия, основной путь сюда должен был пролегать не по воздуху, асфальту или рельсам, а по речной воде. Главная достопримечательность Волгодонска - его гидроузел с Доном и двумя каналами, завершивший соединение Пяти морей. С одной его стороны расположен маленький и очень колоритный Цимлянск, который я показывал в прошлой части, а с другой - старая часть Волгодонска, которую покажу сегодня вместе с самим гидроузлом.

Волга и Дон - две главные реки Русского Юга, текущие почти параллельно, однако - в разные моря. Примерно на одной широте Волга сильно сдаёт на запад, а Дон - на восток, в нынешней Волгоградской области образуя самый настоящий Волгодонский перешеек порядка 60 километров шириной. И конечно, во все века все жившие между Пяти морей цивилизации пытались соединить две голубые дороги. С незапамятных времён известна Волгодонская переволока, на порядок более простая, чем многочисленные русские волоки: на всём её протяжении, кроме волжских яров - плоская голая мягкая степь, где не надо было корчевать лес и строить сложные судоподъёмники. Переволока исправно работала при Хазарском каганате и Золотой Орде, а вот с её распадом в 14-15 веках опустела надолго. Даже когда Россия овладела всей Волгой, перешеек виделся скорее рубежом, который лучше перепахать для надёжности: низовья Дона удерживались Крымским ханством и Османской империей, в 1569 году пытавшейся экстренно восстановить переволоку для переброски флота на помощь татарским ханствам.

1а.


Вновь о прямом выходе в Дон задумался Пётр I, в своих Азовских походах столкнувшийся с тем, что верфи и оружейные производства под эту кампанию пришлось создавать с нуля (см. Воронеж). По чисто логистическим причинам: потенциал оружейных заводов Москвы, Тулы или Казани не мог быть использован из-за этих несчастных 60 степных километров! Так возник Петров Вал: государь пытался соединить Волгу и Дон не перевалкой, а полноценными судоходными каналами, правда не напрямик, а через притоки Иловля и Камышанка. Первый канал длиной 15 километров и шириной 27 метров с 10 шлюзами и 4 плотинами в 1697 году начали строить голландский адмирал норвежского происхождения Корнелий Крюйс и немец Иоганн Бреккель, но кажется, в проект их закралась ошибка. К 1698 году строители прошли 4 километра, но стоило было запустить воду - как она смыла большую часть их трудов. Приглашённый на роль кризис-менеджера английский инженер Джон Перри, которого царь приметил ещё в своём Великом посольстве, предложил новую трасса канала шириной уже 40 метров, и к 1702 году стройка, на которой было задействовано до 15 тыс. человек, продвинулась на 8 километров. Затем, однако, внимание Петра I полностью переключилось на Балтику, сухие русла двух каналов казаки и крестьяне последующих веков принимали за валы и рвы, и даже нынешний город Петров Вал был основан в 1942 году там, где их пересекла Волжская рокада. Основным транспортом переволоки так и остались тяжёлые телеги, называвшиеся хорошо известным современным человеку словом "фуры":

1б.


Идея канала меж Волгой и Доном оказалась забыта надолго, а новую попытку хотя бы улучшить переволоку предприняли полтора века спустя псковский помещик Дмитрий Васильчиков, тамбовский декабрист Александр Сабуров и советник коммерции Николай Попов, в 1843 году учредившие "Компанию железно-конной дороги между Волгой и Доном". К 1846 году была проложена Дубовско-Качалинская конно-бычья железная дорога длиной 63 километра. Сами по себе железные дороги на гужевой тяге к тому времени плотно вошли в обиход и порой, как например на рудниках Змеиногорска, были впечатляюще сложны. Вот только звать рудничных мастеровых для прокладки магистрали - идея явно не лучшая: на большей части пути рельсы были уложены даже без насыпи, так что линия регулярно выходила из строя в распутицу. Большинство из 142 вагонов, рассчитанных на 3,2 тонны груза, пришли в негодность в первый же год. Но самым фатальным недостатком ДКкбЖД оказалось то, что проходила она лишь по ровному плато - 4 километра спуска к Дону и 350 метров яра перед Волгой оказались не под силу конно-бычьей тяге. Таким образом, товары между Волгой и Доном приходилось перегружать аж четырежды, и потому совсем не мудрено, что успехом дорога не пользовалась. В первый год она перетянула на себя лишь 15% грузооборота переволоки, убыток превышал прибыль как бы не втрое, и уже в 1852 году проект был закрыт, а рельсы проданы, и вновь от насыпей близ Дубовки остались валы. Однако Васиьчиков и Сабуров были на верном пути: уже в 1858 году нефтяной магнат Василий Кокорев из бакинского Сабунчи и судовладелец Николай Новосельский, владевший в Баку пароходством "Кавказ и Меркурий" и мечтавший о выходе в Чёрное море, организовали новое акционерное общество. К проекту был привлечены ведущие инженеры Петербургско-Московской и Петербургско-Варшавской железных дорог, и хотя хищения и произвол на стройке были таковы, что в 1859 году здесь случился мор, а в 1860 настоящее восстание рабочих, к 1862 году изолированная Волго-Донская железная дорога длиной 78 километров с 5 станциями связала Калач-на-Дону и Царицын. Большая, по сравнению с Дубовско-Качалинской линией, длина компенсировалась гораздо более удобными выходами на речные порты. Насыпи и пути были уложены по всем магистральным стандартам, да и составы тягали не кони и быки, а паровозы. В 1878 году ВДЖД соединилась веткой до станции Грязи с общероссийской сетью железных дорог, однако географы, чиновники и предприниматели по-прежнему мечтали о пути меж двух морей без перевалок. Достаточный для этого ресурс удалось консолидировать лишь при Советах...

2а.


Собственно, советские инженеры быстро поняли ошибку всех своих предшественников: те пытались взять перешеек "в лоб", проложив канал меж двух рек напрямую. Хотя сама трасса Волго-Донского канала намечалась там же, между Калачом и Царицыном (к тому времени успевшим превратиться в Сталинград), ключевым элементом проекта должно было стать водохранилище на Дону, которое бы обеспечило нужное соотношение уровней воды, да и на не слишком могучей реке улучшило бы условия для судоходства. И пока "заключённые каналоармейцы" соединяли Москву с Каспием, Каспий - с Балтикой, а Балтику - с Белым морем, инженеры и госпланщики искали оптимальное место для плотины, чтобы прицепить ко всему этому ещё Азовское и Чёрное моря. Окончательный проект под руководством Сергея Яковлевича Жука был представлен в 1944 году, а в 1948 году, чуть только оправившись от войны, Страна Советов начала его реализацию. Среди руководителей которой были такие личности, как Карп Павлов, (прежде начальник "Дальстроя") или Василий Барабанов (прежде строил Трансполярную магистраль): на стройке было задействовано 100 тысяч пленных немцев, 20 тысяч заключённых и десятки тысяч вольнонаёмных работяг. В глухой голой степи работ был непочатый край: ближайшая крупная станица Цимлянская - и та попадала в зону затопления. В 1950-52 годах в под Сталинградом был сооружён сам канал длиной 101 километр (из них 45 по водохранилищам) с 13 шлюзами, а в Ростовской области выросли Цимлянская ГЭС, сложный гидроузел и города Цимлянск и Волгодонск для их обслуживания. Чуть раньше, в 1949-50, была проложена железная дорога, изначально представлявшая собой две разные линии: Морозовская - Цимлянск (89км) от магистрали Москва - Ростов и Волгодонская - Куберле (66км) от линии Волгоград - Новороссийск. Соединившаяся к 1952 году по 12-километровой дамбе гидроузла, линия Морозовская - Куберле так и осталась малодеятельной однопуткой: единственный (!) дальний поезд Петербург - Адлер проходит Волгодонск раз в два дня летом и раз в неделю зимой. И вот на рассвете этот поезд вёз меня берегом Цимлянского моря, навстречу башням и колоннадам античного облика:

2.


Дон - река не сказать чтобы мощная: с расходом воды 680 м³/с он в 12 раз уступает Волге и вдвое - Оке. Однако не просто так Дон прозвали тихим: течение его медленное, пойма широкая, а уклон русла небольшой. Как результат, даже весьма средняя по размерам Цимлянская ГЭС образовала на нём пятое по площади водохранилище России: крупнее искусственные озёра лишь у Жигулёвской, Братской (на Ангаре), Рыбинской и Волгоградской гидроэлектростанций. При площади 2702 км², Цимлянское море вытянулось 310 километров до Калача-на-Дону и Пятиморска огромной лентой с почти постоянной шириной около 15 километров. Если в большинстве случаев гидроэлектростанции строились для получения тока, а водохранилища становились неизбежным злом, в котором госплан был вынужден искать хоть какую-то пользу, то здесь всё выходило иначе: Цимлянская ГЭС строилась в первую очередь для регулирования воды в Доне и питания Волго-Донского канала, а электрическая мощность (211 МВт - меньше средненькой ТЭЦ в облцентре) выходила скорее приятным бонусом.

3.


Со стороны Цимлянска его ГЭС встречает первой из объектов гидроузла. До 2006 года по ней проходило соединяющее два города Цимлянское шоссе, но расширять его здесь было некуда, а потому новую дорогу меж двух городов проложили ниже по течению. Теперь проехать по ГЭС можно только на поезде, с верхней стороны она лучше всего вида из Цимлянска (см. прошлую часть), а вот чтобы полюбоваться снизу - нужно сделать 20-километровый крюк почти что через Волгодонск. От старого шоссе остался тупик среди дачных товариществ, где ещё стоят заброшенные придорожные кафешки. Ближе к Дону дачи сменяются базами отдыха, и ниже базы "Теремок" я вышел на тинистый берег:

4.


Бетонная плотина Цимлянской ГЭС в общем-то невелика по меркам советского гидростроя - 45 метров высотой, 496 метров по гребню. Но как и многие сооружения Волго-Дона, это архитектурный шедевр своего жанра:

5.


Даже в сугубо утилитарных частях - настоящий "высокий сталианс", как в вокзалах городов-героев или московских высотках.

6.


На башне главного здания же не меньше советского герба впечатляет современный логотип: Цимлянской ГЭС владеет не "РусГидро", не территориальная генерирующая компания, не какой-нибудь из окрестных заводов, а "ЛУКойл", которому принадлежит ещё пяток мини-ГЭС в Краснодарском крае и Адыгее: для добычи углеводородов вполне можно использовать и безуглеродные источники энергии.

7.


Но - вернёмся на главную дамбу, тянущуюся из Цимлянск в Волгодонск. ГЭС остаётся позади, однако гидроузел только начинается, и впереди, в просторе Цимлянского моря, хорошо видно ещё пару дамб. Северная дамба уходит на 1,5км перпендикулярно берегу и не примечательна в общем ничем, а Восточная дамба представляет собой искусственный остров длиной 1580м, увенчанный небольшим маяком со стороны моря:

8.


Дамбы образуют аванпорт, на берег которого можно выехать опять же лабиринтами дачных товариществ, столь причудливыми, что иные встречные говорили таксисту, что проезда тут вовсе нет, а кругом бдит охрана. Но таксист помнил, что проезд существует, и не с первой попытки, накрутив рублей 100 лишних по счётчику, таки вывез меня на бетонный берег залива Цимлянского моря:

9.


На кадре выше - ненадолго оставшаяся без железной дороги береговая дамба, через которую перекинуты трубы водозабора, и Северная дамба на заднем плане. За Восточной дамбой - кварталы "атоммашевского" Нового города с заложенным в 2001 году собором Рождества Богородицы:

10.


Ближе высится монумент "Соединение Пяти морей":

11.


Канонически подразумевающий Балтийское, Белое, Чёрное, Азовское и Каспийское моря, но думаю, этот список не у меня одного вызывает вопросы? Оставим за скобками спор, считать ли Каспийское море озером, но что тут делает Чёрное море? Волга-Днепр - это не канал, а грузовая авиакомпания, и ни одна из связанных Единой глубоководной системой рек в Понт не впадает. Если мы считаем Чёрное море как продолжение Азовского, то где же тогда Мраморное и Средиземное моря? А если речь идёт только о морях, омывающих берега России, то где же Баренцево море, в которое суда неизбежно приходят из Белого моря? Самый, пожалуй, логичный критерий - это доступность для судов "река-море": одно и то же судно может пройти берегами да каналами из Махачкалы или Севастополя в Калининград или Архангельск, а вот из Тартуса в Мурманск путь только в обход Европы, ибо такой класс судов не пролезет в канал.

11а.


Ну а место для памятника выбрано не случайно. К 101 километру и 13 шлюзам Волга-Дона под Волгоградом добавляется ещё 5,5 километров и 2 шлюза здесь. Фактически, конечно, это не канал, а судопроход Цимлянской ГЭС, однако нумерация шлюзов сквозная. Первоначально шлюзы планировалось сделать двухниточными, но в итоге канал так и остался однопутными: кадры выше сняты с края мрачного, похожего на заброшенный док недостроенного шлюза №14а:

12.


Рядом - сам Четырнадцатый шлюз с огромной аркой, лучший вид на которую открывается опять же из поездов:

13.


С моста, который в 1951-52 годах замкнул линию Морозовская - Куберле:

14.


Лучший вид на него, в свою очередь, открывается с автодорожного моста (1998-99), предшественник которого (1951-52) был повреждён в 1993 году ударом не попавшей в габарит судовой мачты. Теперь от него осталась лишь арка такого вида, словно не Дон тут течёт, а Танаис:

15.


Вниз вдоль канала по правому берегу тянется странная однополосная дорога - в смысле у неё не одна полоса в каждую сторону, а одна полоса всего. В сентябре, однако, по ней весьма активно ездят рыбаки, порой пропускающие друг друга на специальных "карманах":

16.


Где-то в 1,2км от Цимлянского шоссе над лесом появляются Казаки - две скульптуры с заглавного кадра, в 1953 году увенчавшие последний волго-донской шлюз №15. Такой кадр, думается, в свете нынешних событий уже не сделать: шлюз обнесён высоченным забором, из-за которого только статуи и видны, и я внаглую просунул объектив через ворота прямо под камерой.

17.


А после изрядно напрягся, когда на хвост нам сел неспешный полицейский джип... Дорога тянется ещё 3,5 километра, упираясь в ворота детского лагеря "Маяк":

18.


Слева, за полосатый шлагбаум - ещё несколько сотен метров до настоящего маяка у выхода в канал из Дона:

19.


Высота ныне заброшенной башни - 25 метров, а архитекторы явно вдохновлялись маяками Античности. Подойдя к основанию, я подёргал за железную дверь, и дверь, к моем удивлению, открылась. Внутри оказался тёмный пыльный зал и усеянные голубиным помётом крутые шаткие лестницы без перил, с которых страшно упасть не столько самому, сколько вместе со всей конструкцией. Но разве я мог не влезть под ротонду?

19а.


Сперва оглянемся назад, на арки и пилоны обоих шлюзов:

20.


За Казаками виден элеватор в речном порту: почти через весь Волгодонск врезается Сухо-Солёновский залив, получивший своё название по двум затопленным мелким речкам. В устье залива и расположен немаленький по речным меркам порт, а сам залив делит Волгодонск на Старый город гидротехников и химиков и Новый город атомщиков и машиностроителей.

21.


Канал и русло Дона сходятся к маяку почти равнобедренным треугольником, и повернув голову левее, полюбуемся на сам тихий Дон:

22.


Вдали видны обе нитки Цимлянского шоссе, ныне представляющего собой что-то вроде буквы Y. Старое, как уже говорилось, шло по плотине ЦимГЭС, а новое проходит по открытому в 2006 году мосту длиной 775 метров:

23.


Левее виднеется Камшацкий бугор, в 1950-52 годах покрывшийся Цимлянском - станица, в честь которой назван этот городок, стояла в 30 километрах выше. Издали хорошо заметны обрывы и ротонда Приморского парка и сталинки Городка Энергетиков на площади Победы, включая ДК и высокую башню бывшего управления гидроузлом. Я прозвал её Белая Вежа - ведь этот древний город, основанный в 834 году хазарами и византийцами как Саркел, покорённый в 965 году Святославом, разрушенный в 1117 году половцами, а населённый во все времена аланами и тюрками, лежит под водой где-то рядом.

24.


Левее в мареве просматриваются ещё две белых вежи: 30-метровая Стела памятника гидростроителям (1952) и далёкая башня Цимлянского винзавода (1962) - всё это я показывал в прошлой части:

24а.


Ещё левее - собственно, стрелка Дона и Волга-Дона, которые здесь примерно одной ширины:

25.


Стрелку отмечает деревянный обветшалый "Челн Степана Разина" (1981), в котором можно заподозрить ещё и памятник главному инженеру строившегося гидроузла Николаю Разину.

26.


Полюбоваться памятником можно и с берега... но только лучше с другого берега или фарватера, на который и глядят речные пираты. Больше всего же меня удивили бакланы - судя по всему, ренессанс этой прожорливой напасти переживает не только Байкал.

27.


И совсем не очевидно, что из Цимлянского водохранилища выходит не один, а два канала: в километре ближе к Волгодонску начинается ещё и Донской магистральный канал. Он длиннее Волго-Дона (195 километров), но гораздо мельче и извилистее - тот рассчитан на проходы судов длиной до 145м, шириной до 18м и осадкой до 4,5м, а этот лишь орошает засушливые Сальские степи, жарким летом выгорающие до состояния полупустынь. Он тянется вдоль Сал-реки, заканчиваясь в Весёловском водохранилище на Маныче:

28.


Дороги к ЦимГЭС, аванпорту и устью канала расходятся почти что от въездного знака на шоссе, который на этом фото слева. За ним мост через судоходный канал, далее начинается неприметный внешне посёлок первостроителей Шлюзы между двух каналов, а окончательно Волгодонск вступает в свои права за оросительным каналом. Об этом напоминает ещё один въездной знак - Мирный Атом:

29.


Итак, Цимлянск и Волгодонск начинались синхронно как даже не города-братья, а города-коллеги: первый строил и обслуживал ГЭС, второй - каналы. И цимлянской белой площади Победы вторит тёмная волгодонская площадь Ленина, застроенная в те же времена. С одной её стороны - бывшее Управление Гидросооружений (1951), ныне ставшее мэрией:

30.


К крыльцу которой кто-то поставил Мирный Атом как напоминание, что Новый город - тоже Волгодонск: это уменьшенная копия монумента, который я покажу в следующей части.

30а.


Главный памятник на площади - "Гидростроитель и речник" (1952). На другой стороне - Здание-под-Шпилем (1953), занятый всяческими организациями, старейшая из которых - почтамт. Замыкает ансамбль Дворец культуры "Юность" (1957), до 1962 года клуб лесоперевалочной базы:

31.


На краю площади, за ДК - памятник "Пётр I и Антиох Кантемир", поставленный в 2018 году по случаю визита в Россию молдавского президента Игоря Додона, на которого Кремль тогда возлагал большие надежды. Пояснительный текст гласит, что господарь Антиох Кантемир, искавший у России защиты, а в итоге бежавший сюда после поражения Петра I в Прутском походе, привёз с собой в том числе молдавских виноделов, помогавших цимлянским казакам (см. прошлую часть) в этом деле.

32.


От площади на юг тянется улица Ленина, арка на которой ведёт в парк "Юность" (1952) за ДК:

33.


Его аллея упирается в удивительно красивый фонтан в виде жемчужниц (1979):

34.


А чуть в стороне от неё в облике Социалистического Ангела запечатлён Виктор Лецко (1978) - советский ас, живший, однако, в наимернейшее время, а потому прославившийся как чемпион мира по высшему пилотажу и разбившийся на одной из тренировок.

35.


Уходим из парка. Вот так выглядит фига в кармане:

36.


Улица Ленина, уходящая дальше на юг, представляет собой изумительно тенистый, хотя и странно узкий бульвар:

37.


Ближайшие к площади кварталы застроены сталинками знакомых по Цимлянску проектов. Первые из них сданы в 1950 году, то есть это старейшие здания двух городов:

38.


Среди них стоит памятник Пушкину (1982) с кадра выше, а вот местная то ли больница, то ли аптека, судя по барельефу, лучше всего лечила от червей:

38а.


Но в общем сталинок хватает дай бог на пару кварталов, а дальше пейзаж Волгодонска становится абсолютно заурядным и простым. Даже позднесоветское здание кинотеатра "Восток" (он же с 2003 ДК "Радуга", с 2017 - Волгодонский молодёжный драмтеатр) тут кажется откровением:

39.


В основном же глаз цепляется за многочисленные памятники 1980-х годов...

40.


...и узорчатые балконы хрущёвок:

40а.


И сейчас уже совсем не очевидно, что изначально в паре Волгодонска и Цимлянска ведущим выходил скорее Цимлянск. Вернее, тогда, в начале 1950-х, это были посёлки городского типа Цимлянский и Волго-Донский, оба с населением по 9 тысяч человек. Портом Пяти морей быть, конечно, почётно, но всё же советский город по-настоящему шёл в рост лишь с появлением крупной промышленности. И Волго-Донский обязан превращением в город уже не гидрострою, а Большой Химии: в 1955 году близ города началось строительство Комбината синтетических жирозаменителей - советская власть резонно рассудила, что используемые для технических целей продукты сельского хозяйства лучше техническим же способом и получать. Позже специализации завода менялись, и к 1976 году КСЖЗ превратился в Волгодонский химический комбинат имени 50 лет ВЛКСМ, специализирующийся на синтетических моющих средствах, а в 2006 получил звучное название "Кристалл". И именно с этой стройкой, уже в 1956 году, ПГТ Волго-Донский стал городом Волгодонск, а к середине 1970-х разросся до 40 тыс. жителей. Центром города химиков стала площадь Победы с высокой воинской стелой (1970)...

41.


...неплохим, говорят, Волгодонским историко-экологическим музеем (1969) и ДК "Октябрь" (1967), столь невзрачным, что я его не то что не снимал, а тупо не увидел: лишь задний план вот этого кадра с военной техникой напоминает мне, что он тут вообще есть. Рядом - памятник "Детям войны" (2020):

42.


И всё это - на опушке обширного парка "Победа", разбитого в 1965 году:

43а.


В середине его - перекрёсток аллей с монументом Воину-Освободителю (1985):

43.


От него направо (если идти с площади) уходит Аллея Материнской Славы:

44.


Налево - Аллея Воинской Славы:

45.


С довольно необычным памятником Городам-Героям:

46.


Дальше в парке - прогуливающийся народ, открытые кафешки и аттракционы среди живописных форм искусственного рельефа:

47.


48.


И пилоны с факелами, отмечающие начало и конец главной аллеи:

49.


Вернёмся на площадь. В гостинице на ней я жил ещё в прошлогодний приезд на "Атоммаш", а в ресторане за искусственным водопадиком наш блог-десант обедал. Ну а параллели двух площадей завершает памятник: если на площади Ленина был увековечен молдаванин Кантемир, то на площади Победы - болгарий Георгий Димитров (1982), вроде бы никакого отношения к Волгодонску не имевший.

50.


Улица Ленина тянется дальше на юг, и я фотографировал даже не все её памятники:

51.


В одном из скверов есть ещё и Аллея Семейной Славы, на которой висят фотографии "золотых пар", проживших 50 лет вместе:

52.


По мере удаления от гидроузла Волгодонск всё больше делается обычным южнорусским городом с его толчеёй, шумом машин, громкими разговорами, стихийными крестьянскими базарами, хитрыми взглядами армян, цепкими руками цыган, хэканьем и шоканьем. Один из самых индустриальных городов страны, Волгодонск не впечатляет индустриальной атмосферой, как столь же чернозёмные города Донбасса. Нет, здесь ни дать ни взять окраина Краснодара или Воронежа!

53.


Улица Ленина приводит к площади Молодова, которая в Старом городе отвечает за третью градацию центра (после административной и культурной) - торговую. К ней примыкают советский ЦУМ "Радуга" (кадр выше), новодельный "Донской привоз", торговые ряды, ларьки и просто развалы фруктов и овощей на лотках и ящиках. А посреди всего этого буйства жизни - молодой герой безнадёжного боя русских десантников в Аргунском ущелье:

54.


Здесь я свернул на улицу 30 лет Победы среди высоких домов уже следующего, "атоммашевского" периода волгодонской истории. Среди них - стела 40 лет Мира:

55.


Улица привела меня на площадь Дзержинского со стелой Штык (1981), поставленной в честь пограничников:

56.


Фактически всё это уже Новый город: в 1970-80-х, с появлением "Атоммаша", Волгодонск снова разросся в 4 раза - теперь до 180 тысяч жителей, и с той поры, как водится, немного сдал. Но будем верны устоявшейся географии: Старый город - всё, что на этом берегу залива, и когда я спросил, как ехать до Нового города, удалой донской мужичок проводил меня к автобусной остановке.

56а.


Конечно, в Старом Волгодонске я увидел далеко не всё: памятники (обзор их есть здесь), а так же две церкви Елисаветы Фёдоровны (1995-96) и Крестовоздвижения (1997) почти равномерно рассеяны по микрорайонам. Не успел я и в Красный Яр - район на самом юге, до 2004 года отдельная станица, в 1949 году перенесённая из зоны затопления. Перенсённая, отчасти, в прямом смысле: там есть казачий курень 19 века, в 2003 году оборудованный под музей. Но сентябрьского дня на Волгодонск и Цимлянск едва хватило, а за Сухо-Солёновским заливом есть ещё и Новый город. О котором будет следующая часть.

Волгодонск и окрестности (2021-22)
Обзор поездки и другие посты из неё.
Цимлянск.
Гидроузел и Старый город.
Новый город.
Атоммаш.

https://varandej.livejournal.com/1131059.html

Последними постами, которые я написал перед началом сезона разъездов, были рассказы про Большой Иркутск - индустриальные Ангарск, Усолье-Сибирское и Черемхово и лежащую вокруг них россыпь старых "декабристских сёл". Теперь полюбуемся на всё это с волн красавицы-Ангары, с борта скоростного "Метеора", что ходит три раза в неделю из Иркутска в Братск, а мы доехали на нём до Балаганска. Лишь с третьей попытки: в 2020 году, когда я написал первую часть о поездке из Братска в Балаганск, этот посёлок был конечной, и выше по течению "Метеоры" уже несколько лет не ходили. В 2021, вместо того чтоб вовсе взять и отменить, линию вдруг восстановили до Иркутска, вот только к середине лета Сибирь накрыл дым грандиозных лесных пожаров, в котором порой было с фарватера не видать берегов. И лишь в 2022-м мы наконец провели на Ангаре своеобразую репетицию предстоявшего путешествия по Лене.

Так как Иркутская ГЭС непреодолима для судов, в столице Приангарья два речных вокзала. С верхнего, так называемой "Ракеты", ходят суда на Байкал, а нижний существует ради единственного рейса братского "Метеора". И если с "Ракеты" отправляются почти сплошь туристы или хотя бы отдыхающие иркутяне, то здесь примерно за час до отхода начинают собираться хмурые люди с большим барахлом: вахтовики, коммерсанты, охотники и просто жители далёких уголков. До Братска, второго по величине города Иркутской области в полутысяче километров ниже по Ангаре, можно добраться практически всеми видами транспорта, но автобусом ехать приятного мало, поездом - очень уж долго (ибо в обход через самый Тайшет), а в самолёте слишком много ограничений и вечно нет мест. Хотя работает "Метеор" в первую очередь ради глухих деревенек, в которые нет дорог, объективно это лучший по сочетанию цены, скорости и комфорта транспорт меж двух крупнейших городов Приангарье, и странно здесь не то, что он пользуется спросом, а то, что билеты возможно купить в день отправления. Собственно, в прошлые годы их только так и продавали, и лишь в 2022 появилась онлайн-продажа на сайте Восточно-Сибирского речного пароходства (только между конечными пунктами) и касса (уже до любого пункта) в фойе отеля "Иркутск".

2.


По графику "Метеор" отходит в 8 утра. В в 2021-м мы больше двух часов ждали его на туманном причале, и не было ясно, рискнёт ли он вообще отправиться по такой погоде. Вниз по течению с дебаркадера хорошо виден затон в устье Иркута, напоминающий то ли ночлежку, то ли гнездо обветшалых судов. Белоснежный "Метеор" выходит из него нехотя, как злой и заспанный работяга. И сейчас я пропущу дежурные описание судна, историю скоростного флота и оды гению Ростислава Алексеева, а лишь посоветую прочесть первую часть. Теоретически, оба наших рейса могли быть даже на одном и том же судне, а различия двух братских "Метеоров", построенных в 1986-88 годах в Зеленодольске, сводятся к цвету стен в салоне. Обращу только внимание на дугу перед хвостом - это палуба, она же курилка, она же фото-турель:

3.


Дебаркадер расположен не просто в центре, а в самом центре, у подножья Глазковского, для своих просто Старого моста. Понтонный мост на его месте открывал ещё цесаревич Николай в 1891 году, а нынешний соорудили в 1931-36 годах как "мост-памятник Ленину" - якобы, лишь под такое дело Москва дала бюджет. Для своих времён этот мост был как для нынешних пока что гипотетический мост через Лену: крупнейшая железобетонная постройка довоенного СССР с самым длинным среди тогдашних отечественных мостов пролётом (80м). Общая длина моста - 1245 метров, помимо автомобильных полос по нему проходят теплотрасса и трамвайные пути, а в 1942-1995 годах действовала ещё и самая настоящая грузовая узкоколейка на Иркутский завод тяжелого машиностроения. За мостом виднеются постройки иркутского вокзала и миниатюрная Николо-Иннокентьевская церковь (1859-66) в Глазковке, ну а с этой стороны моста растёт по сути дела Иркутск-Сити. Высотка у набережной (2002) по первому владельцу известна иркутянам как Хонда, но как бы не более интересен виднеющийся за ней забор. Не секрет, что один из главных факторов социального недовольства в России - это "все налоги уходят в Москву!", и вот в 2021 году сразу несколько федеральных компаний решили перебазироваться из столицы поближе к своим основным производствам. В том числе - алюминиевый гигант En+, только в 2019 году переехавший в Москву с британского острова Джерси. Его появление в Иркутске более чем логично, ведь головное предприятие этой компании как раз на другом конце "Метеорного" пути. Известие о новых соседях вызвало по окрестным кварталам натуральный строительный бум, уничтожившийся десяток памятников архитектуры и выгнавший мою давнюю подругу со съёмной квартиры. Судя по рендерам, впрочем, де-факто это будет просто региональный филиал компании, а топы да начальство так и останутся в Москве. Ну а судя по местности, это и вовсе какая-то схема - признаков жизни за забором не видно.

4.


О прошлой жизни этого район напоминает лишь название Цэсовской набережной: справа налево вдоль неё видны остатки дрожжевого завода (1893, хотя до 1927 это был пивзоавод), остроконечная офисная башня времён зари капитализма, пара жилых домов в стиле постконструктивизма (1938) и стройка ЖК на месте Центральной электростанции (1929), которую в свой приезд в 2012-м я застал не только целой, но даже с высокой трубой.

5.


ЦЭС отделяла набережную имени себя от Нижней Набережной бывшего Иркутского кремля. Его заложил в 1661 году боярский сын Яков Похабов как острог на землях булагатского князьца Яндаша, и по исходному названию острога на этом месте сейчас вполне мог бы стоять город Яндашевск. К 1669 году, однако, значение крепости так возросло, что напротив устья Иркута был возведён уже 8-башенный кремль с высокими деревянными шатрами и воеводским дворцом. Он сгорел в 1716 году, кроме совсем новенькой тогда Спасской церкви (1706-11) - первой каменной постройки Прибайкалья. На её фоне - чёрный памятник Похабову (2012), а левее видны Богоявленский собор (1718-46) со второй колокольней (1815) да шпиль Успенского костёла (1881-84), ну а зелень поодаль - играющий в Иркутске роль центральной площади Сквер Кирова:

6.


Дальше по набережной - Московские ворота, пожалуй самое загадочное здание Иркутска. Дело в том, что в отличие от бесчисленных арок Цесаревича и даже Триумфальных арок Наполеоновской войны, их возвели аж в 1813 году, "когда это ещё не было мейнстримом". Официально - по случаю 10-летия коронации Александра I, вот только ни о каком вояже императора в Сибирь тогда было невозможно даже помыслить. Добавляют простора трактовкам бараньи черепа и рога изобилия в декоре: мне нравится легенда, что арку воздвиг по навету бурятских шаманов отчаявшийся губернатор, чтобы остановить катастрофический падёж скота. Внутри это полноценное здание, вмещавшее в 19 веке таможню и спасательную станцию, однако - здание не подлинное (2009-11): оригинал снесли в 1929 году. За арку уходит улица Декабрьских Событий, одна из самых красивых в Иркутске.

7.


Замыкают Новую набережную бывшее общежитие пединститута (1997-98), одно из самобытных красно-белых домов иркутского архитектора Владимира Павлова, по которым можно написать отдельный пост:

8.


Надо сказать, проезжает всё это "Метеор" куда быстрее, чем читается этот текст, а потому я так и не заснял с борта устье Иркута. За ним Ангара резко поворачивает, и центру противолежит Комсомольский остров с дачками и плавнями. Там иногда проводит свои ритуалы Местная религиозная шаманская организация "Байкал", известная в первую очередь как организатор тайлгана на Ольхоне.

9.


С правого берега же в Ангару впадает Ушаковка, едва заметный крест в устье которой напоминает, что на её льду в феврале 1920 года были расстреляны Виктор Пепеляев и Александр Колчак. В 1928-53 годах речка служила гидропортом для самолётов, летавших в Бодайбо и Якутск. На всё это взирал ещё один памятник иркутского барокко - Знаменская церковь (1757-62) основанного в 1689 году монастыря.

10.


Оставшись за кормой, центр стремительно уходит за Комсомольский остров, а плотность достопримечательностей спадает. Впереди Иннокентьевский мост (1973-78, 1615м) на транзитной дороге сквозь город:

11.


Под мостом, в левобережном районе Жилкино, синеет купол Успенской церкви (1780-83) - вместе с парой жилых корпусов это всё, что осталось от Вознесенского монастыря, некогда богатейшего как бы не во всей Сибири. Основал его в 1672 году некий старец Герасим, пришедший с казаками строить Иркутский острог. Разросшийся вместе с городом, монастырь владел богатыми угодьями и переправами через Байкал, а кульминацией его истории стали 1727-31 годы, когда здесь жил епископ Иннокентий (Кульчицкий), впоследствии Святитель Иннокентий Иркутский, за эти 4 года построивший по обе стороны Байкала десятки церквей и школ, в том числе - бурят-монгольских. К началу ХХ века в Жилкино сложился впечатляющий ансамбль из 5 церквей, включая главный Вознесенский собор (1863-73) и Сретенскую колокольню (1878-81) над входом:

11а.


Миниатюрная деревянная Тихвинская церковь (1692) была старейшим зданием Иркутска:

11б.


Смоленская церковь (1790-1805) же до реконструкции в 1837-41 годах имела 8 главок. Ещё в монастыре было несколько часовен...

11в.


...но всё сравняли с землёй в 1930-х годах для строительства вот этой промзоны:

12.


Город тянется и дальше, но как бы уходит от реки, особенно по правому берегу, где начинаются дачи, живописно лепящиеся к подножью скал:

13.


По левому берегу хорошо видны новостройки вдоль Московского тракта - лишь туда, в сторону Ангарска, Иркутску и остаётся расти. Ниже видно главное здание Второго Иркутска - так называется аэродром, а по нему и весь район основанного в 1934 году Иркутского авиазавода, о котором я однажды напишу отдельный пост. Пассажирские самолёты сюда, само собой, не летают:

14.


Текущая в низких берегах меж лесистыми островами, Ангара выбирается из объятий города нехотя и не с первой попытки. Однозначно сказать, что Иркутск позади, можно тогда, когда на правом берегу засверкает белая Казанская церковь (1806-10) в селе Усть-Куда - одном из цикла "декабристских сёл" в окрестностях Иркутска:

15.


Или скорее - декабристских дач: чуть дальше от берега находится старинное село Урик, где в 1830-х годах обосновались после каторги такие именитые декабристы, как Никита и Александр Муравьёвы или Сергей Волконский с женой Марией, которая одна из первых отправился в Сибирь следом за мужем. Ясно, что так далеко на одной лишь любви не уедешь: где бы ни оказывалась Мария Николаевна - везде она разводила кипучую деятельность, натурально преображавшую те места. Урик не стал исключением - здесь Волконская основала школу (сперва для своих детей, а потом и для крестьянских), а в 1837-38 построила на свои деньги деревянный особняк, ныне ставший Музеем декабристов в Иркутске. Пока дом строился, Волконские расположились в Усть-Куде у жившего там с 1834 году декабриста Иосифа Поджио. Позже туда прибыли его брат Александр (с 1839, оба уехали в 1841 на Турку за Байкалом), а также Александр Сутгоф (1841-42) и Пётр Муханов (1842-48), и в общем до 1844 года, когда сами Волконские перебрались в Иркутск, Усть-Куда представляла собой натуральное дворянское гнездо среди Сибири. Ссыльные дворяне совместными усилиями высадили парк со странным названием Камчатник, где сидя на валунных диванах под развесистыми акациями можно было придаваться воспоминаниям о беззаботной юности в далёких поместьях. Располагался Камчатник вот на этом мысу, и вроде как там даже можно найти полторастолетние деревья и валуны в форме диванов:

16.


"Метеор" несётся дальше среди низких, как правило безлесных островов. Ангара тут в почти естественным русле, и мощное течение крутится водоворотиками. А вот редкий кадр - встречная баржа: грузового судоходства на перебитой четырьмя плотинами реке почти нет. Да и прежде почти не было - ведь ГЭС сооружены на мощнейших порогах. В основном тут возят что-то простенькое и на местные нужды: ближе к Братску лес, ближе к Иркутску - стройматериалы, но так или иначе, другие суда с "Метеора" видишь даже не каждый час.

17.


Правый берег Ангары невысок, но радует глаз скалами:

18.


А на очередным повороте вдруг понимаешь, что небо впереди затянул мутный дым:

19.


Ведь там, впереди - Ангарск, вроде и город-спутник Иркутска, а на самом деле Неиркутск, принципиально иной и по форме, и по сути. "Город, рожденный Победой" был основан в 1945 году как промышленный центр и построен в 1950-х годах по образцу Ленинграда. Среди промышленных гигантов СССР он один из самых красивых, продуманных и богатых. Что с Транссиба, что с Ангары форпостом индустриального величия Ангарска служит ТЭЦ-10 (1110 МВт, 1959-62), крупнейшая в Иркутской области:

20.


А за следующим поворотом раскрывается одна из самых грандиозных индустриальных панорам всей России. Из города масштаб ангарской промзоны толком не виден, так как жилые районы отделяет от всего этого смрадного великолепия километровая лесополоса вдоль Транссиба. Промзона же отделяет Ангару от Ангарска, и тянется вдоль неё 12 с лишним километров:

21.


Почти всю её занимает Ангарский нефтехимический комбинат, который вовсе не тождествен Ангарскому нефтеперерабатывающему заводу - это лишь первый по ходу нашего движения, южный сегмент. Завод и был "рождён Победой" - на трофейном оборудовании из Силезии планировалось гнать здесь бензин из черемховского угля. За время стройки, впрочем оказалось, что для удовлетворения потребностей народного хозяйства в Советском Союзе достаточно нефти, и со всеми реконструкциями да переоснащениями стройка затянулась до начала 1960-х годов. Ныне с мощностью 10,2 миллиона тонн в год и глубиной переработки 82% АНХК замыкает десятку крупнейших нефтезаводов России между башкирским Салаватом и московской Капотней.

22.


Над его змеевиками нависает колоссальная (280м) труба ТЭЦ-9 (1958-59, 540 МВт) - доминанта в пейзаже Ангарска:

23.


Ещё 5 труб принадлежат ТЭЦ-1 (1951), строившейся вместе с заводом:

24.


В какой-то момент промзона отступает, скрываясь за зеленью плавней - она представляет собой почти правильный прямоугольник, Ангара же обходит низменный мыс, на котором расположено несколько тюрем. Впереди - больше половины этих железобетонных джунглей:

25.


В основном это какие-то химические производства, сопутствующие нефтепереработке. На кадре выше, скажем, завод азотных удобрений, а на кадре ниже - сменяющие друг друга заводы полимеров и реактивов:

26.


Границу промзоны подводит Китой, на котором выше по течению стоят и жилые районы Ангарска. Мелкий, быстрый и извилистый, расходом воды он примерно с Москву-реку, а иркутянам известен как "злая река" - говорят, в Ангаре течение выносит к берегу, а в Китое затягивает в омут.

27.


Ангарск остаётся позади, но оглянувшись за корму, ещё долго видишь его дым и трубы. Так что будем смотреть вперёд, на крутые обрывы зелёных сопок:

28.


Как бы не более зрелищные там, где выгорел лес:

29.


По левому борту остаётся Тельма - старинное село, расцветшее задолго до декабристов. Собственно, Тельма - это прото-Ангарск, индустриальный центр Прибайкалья дотранссибовской эпохи. С 1730-х годов, первоначально для снабжения экспедиции Витуса Беринга, тут строились железоделательный и стекольный заводы. От них остались пруды, а вот суконная мануфактура в корпусах начала 19 века хоть и заброшена, но сохранилась. С Ангары, впрочем, видна лишь заброшенная водокачка Транссиба в примыкающем посёлке Железнодорожный:

30.


Да главный памятник былого величия - Казанская церковь (1816), явно претендующая на звание красивейшей в Сибири:

31.


За поворотом от Тельмы в пейзаж левого берега вновь приходят бетонные дома и корпуса заводов. Следующее звено Большого Иркутска - печальное Усолье-Сибирское:

32.


К Ангаре обращён деревообрабатывающий комбинат, распавшийся следом за СССР на пяток мебельных и фанерных заводиков. Но башенка со шпилем (1911) напоминает, что в основе его - крупнейшая в Российской империи спичечная фабрика "Солнце":

33.


Ниже тянется частный сектор с лодочными гаражами у воды и остатками изб Старого Усолья. Вот стоит заброшенным его красивейший дом - деревянный особняк купца Рассушина (1913):

34.


По соседству - Курорт Усолье, разросшийся в 19 веке на соляных ключах Варничного острова. И густой дым из котельной тут куда уместнее, чем кажется: дымы вились здесь большую часть русской истории. Ведь аж с 1664 году Усолье - первый промышленный центр Сибири, и именно здешняя соль, которую не вырастишь в поле и не привезёшь караваном с далёких морей, предопределила превращение Иркутского острога в воеводский кремль.

35.


Соль тут варят до сих пор, но только уже не на острове. Вдали дымит труба ТЭЦ-11 (1959, 350 МВт), а на Варничном ей вторит обелиск Славы русского флота (2011), поставленный какими-то местными энтузиастами опять же за тысячи вёрст от морей:

36.


Здесь же и первая остановка: всё показанное выше мы прошли чуть меньше, чем за полтора часа - быстрее, чем на автобусе и электричке! Место для причала в Усолье явно не слишком удачное - оба раза "Метеор" швартовался долго и тяжело. В 2021-м на швартовку и вовсе ушло минут 40, пока на помощь "Метеору" припыхтел буксир (тип "Костромич", построен в 1987 году в Рыбинске):

37.


Чуть ниже причала на Варничном острове - усольский ключ, тот самый, что нашли в 1664 году братья-казаки Анисим и Гаврила Михалёвы. Он до сих пор сочится, а местные набирают рассол, чтобы принимать с ним ванны:

38.


За островом скрыт затон:

39.


А ниже по течению я высматривал остатки "Усольехимпрома" - всесоюзного гиганта Большой Химии, разраставшегося с 1933 года. Тут было множество самых разных, в основном органических производств, регулярно случались ЧП с взрывами и выбросами, а штат шёл на десятки тысяч сотрудников. В 1990-х завод не сколлапсировал, а медленно пошёл вразнос, несколько раз пытался перезагрузиться (например, на выпуске поликристаллов для солнечных батарей) и окончательно встал в 2017 году. Почвы под ним на десятки метров пропитаны опасными веществами, и по крайней мере в 2020 году там полным ходом шла деактивация силами химических войск. Но то ли к 2022 году "Усольехимпром" снесли окончательно, то он в принципе не виден с реки... За Усольем же речной пейзаж становится другим - течение естественного русла замедляется, сменяясь зеркальной водой Братского водохранилища. Лес также отступает от берегов: ведь Ангара славилась самыми плодородными в Восточной Сибири полями, большую часть которых в 1961-м году поглотила вода.

40.


На этих полях и вырос мир Ангарской пашни, гибель которого так пронзительно изобразил родившийся чуть ниже по течению (см. первую часть) Валентин Распутин в своём "Прощании с Матёрой". Сердце сибирского старожильчества напоминает о себе обилием незыблемых деревень:

41.


Тут на трёх кадрах - Буреть в 40 километрах ниже Усолья. Вернее, глядят там друг на друга целых две Бурети - на левом берегу деревня с пятиэтажками, на правом - село с избами и строящимся храмом Иоанна Предтечи:

42.


До Усолья поезд, автобус и "Метеор" по сути дублируют друг друга, а дальше железная дорога начинает уходить от реки. На Транссибе стоит Черемхово - шахтёрский город с терриконами, ЦОФами, злой молодёжью ближе к вечеру и угольной пылью на домах. На Ангаре же за очередным поворотом встречает Свирск - самый маленький город (13 тыс. жителей) Большого Иркутска:

43.


Его название кажется более уместным в Прионежье и Приладожье, чем в Прибайкалье, а при другом раскладе тут мог бы стоять и вовсе Черниговск. Заимка на этом месте известна с 1735 года, и первым её хозяином был казак Фёдор Черниговский, сын мятежного шляхтича Никифора Черниговского, что попал в Сибирь через Смоленскую войну, убил обнаглевшего воеводу в Киренске и, сам того не ожидая, начал присоединять к России Дальний Восток, окопавшись в покинутом эвенками Албазине. Фёдор Никифорович отцовским норовом не отличался, а потому и не прославился особенно ничем, и даже заимка его с 1795 года упоминается как Свирская - по семье поселившихся рядом крестьян. Ещё за сто лет заимка разрослась до деревни, а форсированно индустриализованная деревня в 1949 году стала городом Свирск. К тому времени это был не сказать чтобы индустриальный гигант, скорее - индустриальный крепыш, промышленный размах которого странно не соответствовал размеру. Ключевым предприятием Свирска стал построенный в 1931-34 годах Ангарский металлургический завод, не имевший, однако, никакого отношения к чёрной металлургии. К моменту распада СССР завод уже был давно и основательно заброшен, а вот что за пыльные отвалы на его территории - даже местные толком не знали. Из его досок люди жгли костры, из кирпича - строили дома, а с отвалов дети катались, как с горок. Не думая о том, что АМЗ был звеном производственной цепочки, начинавшейся на Запокровском руднике в Забайкалье, а приводившей в нижегородский Дзержинск: здесь из полиметаллический руды получали мышьяк, поставлявшийся на тамошние химзаводы. В первую очередь - как компонент химического оружия, а потому секретность у всего этого была что у будущих атомградов. Даже дата закрытия АМЗ теперь не ясна однозначно - то ли 1949, то ли 1958, то ли 1970-какой-то годы. Краснокирпичные руины завода так и лежали в степи близ Свирска, привлекая всевозможных любителей заброшек и урбантрипа, информация же о том, что это и чем грозит, просачивалась во внешний мир лишь немногим быстрее, чем просачивалась в Ангару скопившаяся под заводом ядовитая линза. Исследовать территорию АМЗ начали лишь в 2001 году, а к 2006 году оказалось, что Приангарье в одном шаге от экологической катастрофы. Которую всё же успели предотвратить: в 2011-14 годах зона заражения площадью 13 гектар была полностью деактивирована, а отравленный грунт и обломки зданий вывезены на специальный полигон. Внимание общественности к борьбе с токсичностью же имело побочный эффект: город, прежде слывший в Иркутской области одной из самых мрачных дыр, тоже привели в порядок.

44.


Со стороны Ангары Свирск встречает здоровенным колесом обозрения, а ультразум различает скульптуры и инсталляции, заполонившие свирские улицы. Дальше по берегу - сквер моряков с горками в Ангару и катером-памятником "Фёдор Черниговский", новенький Благовещенский храм, а за ним ещё один парк инсталляций со звучным названием "Творимир":

45.


Сквозь который виден компактный послевоенной квартал с ДК "Русь". На Ангару он глядит с третьей от берега улицы, которая здесь и последняя: с реки Свирск как на ладони. И всё же главную его достопримечательность не осмотреть с "Метеора" - с 2016 года тут действует Музей Мышьяка, единственный если не в мире, то в России.

46.


Да и сказка кончается быстро: жилые кварталы сменяет промзона, необычайно мощная для городка с дюжиной тысяч жителей. К Ангаре обращён завод автомобильных аккумуляторов "Востсибэлемент" (ныне "АкТех"), основанный в 1938 и пополнившийся в 1941 году эвакуированным из Ленинграда оборудованием:

47.


Его площадка на впечатляющей естественной набережной кажется заброшенной, что изрядно контрастирует с бодрым сайтом "АкТеха" и предложениями здешних аккумуляторов "Зверь" на Яндекс-Маркете:

48.


Из-за заборов "АкТеха" торчат трубы других заводов: дальше от Ангары располагаются "Автоспецдеталь" (1949), где делают быстровозводимые мосты, и деревообрабатывающий комбинат "Байкал" (1991):

49.


За промзоной над "набережной" - остатки изб соседнего села Макарьево, с 1930-х годов обросшего промзоной и ставшего частью Свирска:

50.


По нему названа и тупиковая станция на проложенной в 1931 году ветке из Черемхово. Пассажирские поезда (в отличие от грузовых) в Свирск давно не ходят, но причал, как и прежде, соседствует с вокзалом:

51.


И речным портом, в котором работа кипит:

52.


Вот только где располагался АМЗ, я так и не смог разобраться - может, вон там, где перекопана земля? По производству мышьяка самыми токсичными странами прежде были Франция, Швеция и СССР (в первую очередь Грузия с парой месторождений), но первые в итоге вывели своё производство в Китай, Чили и Филиппины, а последний рассыпался сам.

53.


Трубы Свирска остаются за кормой, и теперь индустриальные пейзажи отступят до самого Братска:

54.


Вот разве что в правобережной Каменке, которая сама в прямой видимости Свирска, взгляд привлекают церковь (2014) и труба:

54.


Расположенная у залива Ида, Каменка и начиналась в 1669 году как Идинский острог, в конце 17 века соперничавший с Иркутском, а в начале 18 века бывший центром приангарской металлургии с десятками плавильных печей. Вокруг острога выросли Верхне- и Нижнеострожная слободы, чуть в стороне от которых стояли рядышком две церкви - Покровская (1752; в честь неё и новый храм) и Троицкая (1838). Всё это теперь под водой: залив Ида - ни что иное, как затопленные низовья одноимённой речки.

54а.


Вниз по течению пейзажи Ангары теряют живописность: таёжные сопки сменились полями, скалы оказались ниже уровня воды, а сёла, перенесенные наверх при заполнении Братского моря, сплошь прозаично-советские.

55.


Но вместе с тем и цивилизация с её большими городами и оживлёнными дорогами остаётся всё дальше за кормой, а значит тут становится всё больше колорита. Вот в глинистом берегу вдруг обнаружились хоббичьи норы:

56.


Неизменным украшением всего пути остаются птицы. В том числе - бакланы, не так давно заполонившие Байкал, а теперь осваивающие и текущую из него реку. Старожилы Ангары - чайки, цапли и журавли, порой сидящие на островах внушительными стаями: нам даже рассказывали про некий журавлиный остров, напоминающий птичий базар, однако сами мы ничего подобного приметили. Баклан на этой фотке справа, внизу - огарь, а вот в левом верхнем углу по-настоящему интересная птица - самый что ни на есть чёрный аист.

56а.


Берег здесь проваливается просторными заливами в затопленных поймах притоков. Залив Унга скрывает Старый Балаганск - в прошлом пусть и самый маленький в Иркутской губернии (1,3 тыс. жителей в 1897 году), но уездный город, основанный в 1654 году боярским сыном Дмитрием Фирсовым как острог в кочевьях воинственных бурят-булагатов. Его достопримечательностями были каменный Спасский собор (1787-1807):

57а.


Воротами которого служила уцелевшая башня острога:

57б.


Но в первую очередь - Балаганская пещера в гипсовых породах с коридорами на нескольких уровнях, вечными подземными льдами, залами высотой до 15 метров и огромным входом, в который мог бы въехать грузовик. Теперь это красивейшая в России подводная пещера, ходы которой порой образуют воздушные карманы: вход в неё - в соседнем заливе Мельхитуй. Балаганск же ещё в 1920-х годах утратил городской статус, а в 1961 был перенесён на 40 километров вниз по реке. По этой ссылке вы можете узнать, что там, за поворотом, а я второй раз сошёл с "Метеора" на балаганский причал:

57.


Если в 2020 мы сразу же уехали в Иркутск на маршрутке, то теперь - побрели от залива наверх. Достопримечательностей в этом посёлке (4 тыс., до 2019 был ПГТ) вроде и нет, но думается, лет через 30-40 Балаганск могут взять под охрану как город-музей 1960-х.

58.


Мы брели по единственной в посёлке асфальтовой дороге ловить машину в сторону Заларей. В принципе отсюда в Иркутск вернуться было бы не сложно ("Метеор" причалил чуть за полдень), однако наша цель находилась ещё дальше в глуши. Балаганск же - вовсе не тупик: по правому берегу Ангары проходит тракт, в Усть-Уде сворачивающий на Жигалово в верховьях Лены, и машины у причала как бы намекали, что с той стороны вот-вот подойдёт паром. Ещё через полчаса пустынная улица вдруг оживилась, и вскоре нас подобрали двое иркутян, возвращавшиеся с отдыха на заречной турбазе.

59.


Об Ангаре будет и третья часть - выше Иркутской ГЭС до самого истока. Но её я напишу позже, а в следующей части продолжим путь в Залари и далее в глухие сёла, где живёт маленький народ, совершенно неожиданный в Сибири.

ПРИАНГАРЬЕ (2020-22)
Ангара. Братск - Балаганск.
Ангара. Иркутск - Балаганск.
Ангара. Иркутск - Листвянка.
Иркутск - будет позже.
Города и веси
Музей на свалке.
Декабристские сёла. Оёк, Урик, Александровка.
Декабристские сёла. Тельма и Бельск.
Ангарск. Колорит, промзоны и музей часов.
Ангарск. Старый город.
Ангарск. Микрорайоны.
Усолье-Сибирское.
Черемхово.
Среднепихтинск (Новына). Земля голлендров.

https://varandej.livejournal.com/1129197.html

Усолье-Сибирское - город (75 тыс. жителей) в 70 километрах от областного центра, следующее звено Большого Иркутска после Ангарска, который я показывал в прошлых трёх частях. От Ангарска, впрочем, оно отличается поболее, чем Ангарск от Иркутска: если своим ближайшим соседом иркутяне восхищаются, то про Усолье говорят с хмурым видом и выражениями вплоть до "умирающий". Умирает Усолье, впрочем, с музыкой из уличных проигрывателей, которой вторит гром трамваев самой живой системы из 4 действующих в Иркутской области.

Мне же как уроженцу Пермского края было интересно посмотреть на "альтернативное Усолье". Забегая вперёд скажу, что по красотами своими это не Усолье-Пермское и даже не Березники, и всё же первый промышленный центр Восточной Сибири не лишён своего колорита.

Транссиб в пределах Большого Иркутска напоминает линию метро или хотя бы подобие Центральных диаметров. Иркутск, далеко вытянутый вдоль Ангары, сменяет посёлок Мегет, почти доходящий до промзон Ангарска, а за Ангарском буквально десяток километров незастроенной местности обрывается у Тельмы с её небесно-красивым храмом, от которой видны и трубы Ангарска на юге, и многоэтажки Усолья на севере. Плотность населённых пунктов тут совершенно подмосковная, вот только образуют они тонкую нить, а потому совсем не очевидно, что весь описанный путь - это 2 часа на электричке. Станция Усолье-Сибирское встречает деревянным вокзальчиком (1910), который пока что обошли стороной и оптимизации, и театр безопасности, и корпоративный стиль:

2.


Весь удар принял на себя новый вокзал 1970-х постройки:

3.


Изначально смотревшийся куда интереснее:

3а.


На позапрошлом кадре хорошо виден микрорайон со знакомыми по Ангарску узорами балконов, образующий фасад Усолья со стороны Тельмы и Иркутска. Интереснее то, что за ним просматривается высокий дальний берег. Номерной разъезд, устроенный здесь в 1899 году при прокладке Транссиба, в 1903 году сменила станция Ангара, унифицированная по названию с городом лишь в 1957 видимо во избежание путаницы с Ангарском. На привокзальной площади - приметы времени: композиция "С приездом!" (2019) и деревянная Никольская церковь (2006-08) из оцилиндрованного бревна:

4.


Едва ли не первое впечатление Усолья-Сибирского - его трамваи. Пущенная в 1967 году система включает всего 4 маршрута, похожие схемой на метрополитены постсоветских столиц вроде Баку или Тбилиси. По рельсам бегают такие же угловатые КТМы из Усть-Катава, как в соседнем Ангарске или далёком Усть-Илимске, однако то, как часто в городе звучит их лязг, и как много людей ждёт свой трамвай на остановках, радует. Я помню исправно действующий троллейбус в мрачном горном киргизском Нарыне, и трамвай Усолья-Сибирского чем-то похож на него - такой же контраст активной жизни с окружающим упадком.

5.


Умирать Усолье, впрочем, предпочитает с музыкой - приметой его центральных улиц в сентябре 2020 года были динамики, из которых постоянно лилось что-то лёгкое и современное. К музыке быстро привыкаешь, как к фону, который лишь изредка нарушает реклама. Ну а к фотке динамика я решил добавить пару рекламных щитов - первый интересен списком льготных категорий (АНХК - это Ангарский нефтехимкомбинат), а второй просто очень уж мил.

6.


У Усолья нет полноценной объездной, и Сибирский тракт проходит прямо через центр города как Ленинский проспект, порой вставая в глухих пробках. На остановках у проспекта вполне можно ловить междугородние маршрутки, а меня до Тельмы и вовсе подвёз ехавший мимо частник по автобусным расценкам. Железнодорожную ось с автомобильной и соединяет проспект Красных Партизан - на нём заснят вот этот нелепый чёрный космонавт, а экспрессивный белый спортсмен стоит уже у стадиона "Химик" на Ленинском:

7.


По соседству с мемориалом Победы (1975):

8.


Который дополняют бюсты Героя Советского Союза Алексея Уватова, отличившегося в 1943 году в битве за Днепр, и абстрактного красногвардейца на братской могиле 16 большевиков, замучечнных в 1920 году "белобандитами".

9.


Мемориал стоит почти на берегу озерца, внезапно встречающего посреди городских кварталов. Усольчане знают его как Молодёжное, Калтус или Скипидарка. Последнее название изначально носил еле заметный ручей, на котором в конце 1980-х годов вырыли котлован. Стройка, однако, так и не началась, а потому в котловане сперва возник калтус (топь в диалекте здешних старожилов), а затем и пруд, и местным властям ничего не оставалось, кроме как наречь его Молодёжным озером.

10.


За прудом же торчит стела, которую подарил Усолью на 350-летие собравшийся переезжать в Иркутскую область алюминиевый гигант En+. И для заезжего трэвел-блоггера такой подарок более чем кстати: Усолье - город слишком рыхлый и лоскутный, чтобы сколько-нибудь внятно рассказать его историю частями. Поэтому я расскажу её здесь.

11.


350-летие - это 2019-й год. Точка отсчёт, впрочем, была даже чуть раньше: в 1664 году енисейские казаки, братья Анисим и Гаврила Михалёвы шли вдоль безлюдных берегов Ангары и встали ночевать на острове посреди русла. Кто-то из отряда зачерпнул воды... и с удивлением понял, что она солёная, а вскоре чуть выше у берега обнаружилась белая корка. Казаки нашли первоклассный соляной источник, что в корне меняло ценность этих мест: без соли человеку не прожить, но соль не поймаешь в тайге и не вырастишь в поле. Именно находка Михалёвых дала возможность разрастись на Ангаре большому городу, каковым стал Иркутск через два десятилетия. Варничный остров, где в 1669 году заработала солеварня, и возникшая у берега слободка Усолье стали первым промышленным центром в восточной половине России, источником жизни для переселенцев Ангары. К 1682 году солеварни Михалёвых купил Иван Ушаков, первый пивовар молодого Иркутска, о заводах которого там по сей день напоминает речка Ушаковка. В 1704 году промыслы перешли Вознесенскому монастырю, что до советских времён стоял за Ангарой напротив Иркутска, однако на качественно новый уровень их вывело, забрав себе в 1765 году, государство. Ведь хронической проблемой промышленности в глубинах тогдашней Сибири был крайний дефицит рабочих рук, компенсировать который могли лишь те, кто в праве надевать кандалы на эти руки. Варничный остров стал по сути каторжной тюрьмой, а его слободка - местом ссылки. В основном трудились тут, конечно, всяческие конокрады и душегубы, а когда в 1826 году на солеварни привезли декабристов Евгения Оболенского и Алексея Якубовича, начальник тюрьмы вскоре слетел с должности за то, что распределял их "урок" (объём работы) между другими заключёнными. Работали в Усолье и народники, польские повстанцы во главе со святым Рафаилом Калиновским, которому теперь посвящён монастырь босых кармелиток в коттедже на окраине (2007), а самым именитым узником Варничного острова стал в 1865 году Николай Чернышевский. Но к концу столетия сменились времена: перенаселённая, как в средней полосе, Ангарская пашня могла обеспечить приток рабочей силы для уже вполне себе капиталистических заводов. Первенцем реиндустриализации стала в конце 19 века спичечная фабрика, а дальше эстафету подхватила советская власть, всю свою эпоху строившая в Усолье завод за заводом. В 1925 году слободка стала городом, в 1940 его название приняло нынешний вид с -Сибирским, а к концу 1980-х тут жило без малого 110 тысяч человек. Ну а то, что город потерял с тех пор более 1/3 жителей, говорит само за себя.

12.


Из 4 заводов, перечисленных в столбик на кадре выше, пока живут два последних. "Усольмаш" производит горно-шахтное оборудование, его компактная площадка расположена у выезда на Тельму, а от Калтуса начинается жилгородок вида "пленные немцы". Впрочем, о том, что сам "Усольмаш" жив, тут не догадаться - вот так ныне выглядит его Дом культуры:

13.


13а.


В его парк я откровенно побоялся заходить:

14.


Поскольку, думается, именно в этом парке чем-то закинулся автор карты на бетонной плите около дома напротив:

14а.


От городка машиностроителей, колоритными районами 1970-80-х годов...

15.


...я направился к ограничивающей жилые районы со стороны Ангары Молотовой улице:

16.


К реке здесь спускается солидная промзона, за бетонными заборами которой виден благородный кирпич старых корпусов, а из-за обшитых профлистом складов выглядывает шпиль изящной башенки.

17.


Она принадлежала той самой спичечной фабрике, которую основал в 1888 году иркутский купец Павел Паршаков. Первоначально он изготовлял фосфорные спички, что уже по тем временам считалось технологией отсталой - фосфор был пожароопасен и смертельно ядовит. В 1891 году к делу подключился некий фабрикант по фамилии Минский - рунет знает его лишь по инициалам М.И., что может значит как Михаил Иваныч, так Моисей Иосифович, а по некоторым данным он был ещё и совладельцем спичечной фабрики в Томске. Как бы то ни было, Минский переоснастил усольскую фабрику под выпуск современных серных спичек и в 1899 году стал её единственным владельцем. Дальше было трудное десятилетие борьбы за выживание - с появлением Транссиба крупнейшей спичечной фабрике России пришлось держать удар конкурентов. А учитывая, что конкурентами этими были староверы из Новозыбкова, которым не составляло труда договориться между собой - на грани банкротства усольчане оказывались не раз. Дошло до того, что фабрику пришлось сдать в аренду, но именно арендаторы, быть может посредники тех же новозыбковцев, и спасли предприятие - в 1911 году фабрика была фактически построена заново, и под красивым названием "Солнце" стала лидером своей отрасли. В 1925 году фабрику зачем-то переименовали, причём не в "Красное Солнце" какое-нибудь, а в нейтральный "Байкал", и спичечное производство понемногу начало растворяться в других отраслях деревообработки. В 1936 году тут открыли фанерный цех, в 1961 мебельную фабрику, а первоначальная отрасль окончательно зачахла в 1990-х. Ныне на площадке располагаются Усольский фанерный завод и пяток маленький мебельных фабрик, среди которых и та самая "Гармония" с плаката из начала поста.

18.


Кадр выше снят через забор - вид на башенку "Солнца" (1911), это символ Усолья из путеводителей и магнитиков, я искал битых полчаса, лазая по кустам и задворкам, но в итоге обнаружил лишь феноменально уродливую каменную черепаху:

18а.


Уже отчаявшись увидеть "Солнце", прямо на Молотовой улице я вдруг приметил домик, как бы утопленный в линии ограды, с угла которой, подняв фотоаппарат на вытянутых руках, я и заснял свою цель. А вот как всё это выглядело в начале ХХ века:

18б.


Дальше на север, через полтора-два километра, Молотовая улица приводит в Старое Усолье:

19.


С населением в несколько тысяч жителей к началу ХХ века оно оставалось слободой Иркутского уезда, а потому и теперь в этой части похоже не столько на город, сколько на большое село. Вдоль длинных улиц стоят избы, но красивых наличников тут много даже по меркам Иркутской области:

20.


21.


Неподалёку от спичечной фабрики мне попался на Молотовой одинокий каменный домик. В списке памятников архитектуры тут значится ещё и кожевенный завод, но это вряд ли он - скорее, дом какого-нибудь купца, державшего магазин для фабричных рабочих:

22.


Ещё пара каменных лавок обнаружилась дальше, у перекрёстка улиц Маркса и Ленина (не путать с Ленинским проспектом!):

23.


Включая самый солидный в Старом Усолье каменный дом Варваричева (1895):

24.


Ведь сейчас уже не вполне очевидно, что пустыри у перекрёстка - это бывшая Базарная площадь. Вот такой вид открывался в сторону "Солнца"...

24а.


...с колокольни (1888-89) церкви Спаса Нерукотворного (1878-78), напротив которой вполне узнаётся Варваричев дом:

25а.


Церковь снесли в 1936 году, а в наше время на её месте воздвигли "по мотивам" новый Спасский храм. Честно говоря, по-моему это самая некрасивая новодельная церковь в России, но ещё больше впечатляет то, что строилась она почти 20 лет - от закладки в 1998 году до освящения в 2016-м.

25.


За апсидой собора просматривается сталинка местного ОВД со скульптурой Дяди Стёпы:

26.


Мимо них улица Ленина приводит к деревянным воротам тихого Курорта "Усолье":

27.


Не так давно я уже показывал Усть-Кутский Курорт, ну а здесь мы пришли к его старшему брату. Соляные ключи давали не только сырьё для "белого золота" - уже в 19 веке исследователи Сибири и гарнизонные медики знали, что солёная рапа и пропитанная ей грязь вполне годятся для лечения хворей. В 1836 году начальник усольских варниц оборудовал первую купальню для своей семьи, а в 1856 году в Иркутске уже рекламировали здешние ванны. Тогда, впрочем, это было что-то сродни "народным ваннам" Пятигорска - по сути обычные аршаны на берегу Ангары, у которых местные дельцы наловчились открывать гостиницы и харчевни. Первая оборудованная водолечебница появилась здесь в 1865 году, и в последующие десятилетия много раз меняла владельцев, но неуклонно росла следом за окрестными городами, и наконец в 1933 году вошла в число советских санаториев. Ныне, с чужих слов, тут простенький, но чистенький санаторий с солёными ваннами, спелеотерапией, массажем и кислородными коктейлями, однако польза от всего этого действительно есть. За воротами и шлагбаумом хорошо виден дореволюционный корпус с водонапорной башней:

28.


С другой стороны, на откосе ангарского берега - какие-то беседки и малые формы:

29.


А вот деревянный курзал, увы, не сохранился - на его месте теперь какие-то советские корпуса, да и те непроглядно укатаны в сайдинг:

29а.


По соседству с курортом на огибающей санаторий улице Мира стоит самый красивый дом Старого Усолья - дача Владимира Рассушина (1913), с 1886 года главного архитектура в губернском Иркутске. Вид его удручает, но судя по статье в Иркипедии, заброшенным он стоял и лет 20 назад... Вопрос - простоит ли ещё 20?

30.


От его забора открывается вот такой вид - слева ограда курорта, а впереди раскинулся по красавице-Ангаре Варничный остров:

31.


Ранней осенью вид на сибирскую реку неимоверно красив. Она течёт здесь парой русел с разных сторон Красного, прежде Спасского острова, вытянувшегося на 12 километров мимо Усолья и Тельмы:

32.


А труба санаторной котельной напоминает о промышленном прошлом:

33.


В начале ХХ века эти берега выглядели так:

34а.


По обе стороны протоки, под откосом коренного берега и в плавнях Варничного острова, дымила и бурлила целая деревянная промзона, устройство которой я хорошо знал по Соликамску.

34б.


Из глубоких скважин, первая из которых была пробурена в 1878 году, рапа поднимали качалки наподобие нефтяных вышек и (в более старом варианте) острожных башен. Дальше рапа отстаивалась в ларях или циркулировала по градирням, избавляясь от примесей и песка, и наконец выпаривалась в варницах с названиями по церковным праздникам, самая современная из которых Успенская варница заработала в 1895 году. Часть рассола подавалась в чаны работавшей с 1828 года кожевенной фабрики. Государство держало на промыслах в первую очередь каторжную тюрьму, а вот производством занимались арендаторы, среди которых были крупнейшие иркутские купеческие фамилии вроде Хаминовых или Базановых, знакомых нам по приискам Бодайбо.

34в.


Впервые Усольские солеварни встали уже в 1905 году, но какая-то жизнь тут теплилась даже в советское время. Окончательно добыча на Варничном острове прекратилась в 1956 году, когда часть его скважин попала в зону затопления Братского водохранилища. Но сама изначальная специализация Усолья-Сибирского не делась никуда, и даже технологическая цепочка на новых заводах изменилась лишь автоматизацией. Где-то в городе по-прежнему работает одно из головых предприятий компании "Руссоль", поставляющее сибирякам на столы натрий-хлор марки "Экстра".

34г.


Варничный остров превратился в по сути дела парк среди воды, общедоступную часть Усольского курорта. Наличие острова в пешей досягаемости явно понравилось "Движению в поддержку армии", соорудившему в 2018 году весьма неожиданный в сердце континента памятник русским морякам со списком побед на ступеньках:

35.


Земля вокруг него в сентябре 2020 года была перекопанной - кажется, на острове готовилось какое-то благоустройство. Воздух же то и дело приобретал солоноватый запах - родник, у которого когда-то так удачно встали на ночёвку братья Михалёвы, никуда не исчез и спустя три с половиной века. Солёная вода не питьевая, но местные набирают её полоскать горло при ангинах и добавлять в ванны.

36.


В затоне за Варничным островом - заброшенный речной порт даже без кранов, а на внешнем берегу - причал "Метеора", курсирующего из Братска в Иркутск по высокой воде. В 2020-м вода была высокой, но областные власти по старой памяти десятка маловодных лет обрубили маршрут в Балаганске. Куда и поднялись мы, проехав БАМ, парой недель ранее, последим рейсом "Метеора" в ту навигацию. В 2021-м "Метеор" ходил в Братск из Иркутска, но берега так затянул дым лесных пожаров, что для нас судно осталось лишь транспортом без культурной программы. От холодного ветра у берега Ангары вернёмся в город с его облезлыми пятиэтажками, музыкой и грохотом трамваев:

37.


Границей Старого Усолья служат улицы Интернациональная и Менделеева, сменяющие друг друга по разные стороны знакомой нам улицы Ленина. Напротив изб с наличниками - пятиэтажки с панно, неловко подражающие показанным в прошлой части мозаикам Ангарска:

38.


Вдоль трамвайных путей - многочисленные памятники, самый примечательный из которых "Медсестра и солдат" (2018): в войну Усолье с его целебными водами было центром эвакогоспиталей.

39.


Параллельно тянется Комсомольский проспект, фактически являющийся продолжением Ленинского проспекта после его разделения с трассой "Сибирь". Здесь между гостиницей и ДК "Химик" раскинулась просторная, но невзрачная главная площадь. Не знаю, где в Усолье стоит Ильич, а вот здесь встречают братья Михалёвы:

40.


На задворках гостиницы - бассейн с советским панно. Не шедевр, конечно, но всё же уходящая натура, так что пусть будет фото:

41.


В похожем больше на пустырь скверике между гостиницей, бассейном и зданием городской думы (на заднем плане) - небольшой мемориал воинам-интернационалистам:

42.


Очень надеюсь, что фото скульптуры обгоревшего зомби-солдата с вырванным цветком на куче осколков не подпадает под новый закон. В конце концов её здесь ещё в 2019 году поставили, а "обуглилась" статуя и того позже от того, что автор её был либо криворучка, либо тайный гений-пацифист:

43.


В перспективе Комсомольского проспекта дымят трубы главной усольской промзоны:

44.


Но идти к ней интереснее вдоль трамвайных путей улицей Менделеева:

45.


Здесь есть несколько примечательных зданий позднесоветской эпохи:

46.


В том числе Дом детского творчества 1960-х годов:

47.


Да очевидный Дом специалистов или что-нибудь в этом роде, явный ровесник "Усольехимпрома" (1936), до цехов которого ещё с километр можно проехать на трамвае через пустыри и леосополки санитарной зоны:

48.


Как и уральский тёзка, Усолье-Сибирские обрело новую жизнь в советскую индустриализацию... вот только на Урале старая и новая химия работали от одних месторождений, а "Усольехимпром" стал гигантом органической химии. В 1933-36 годах тут был построен завод этиловой жидкости (компонент жидкого топлива), а в 1941-м к нему добавились эвакуированные хлоровый завод из крымских Сак и завод химоружия из Сталинграда. В послевоенные десятилетия на "Усольехимпроме" производили ацетилен, дихлорэтан, синтетические смолы, лаки, спецткани вроде наирита (см. Ереван), металлический натрий и много других сущностей с забористыми формулами. Распад СССР "Усольехимпром" встретил гигантом, достойным заводом Ангарска - промзона его раскинулась в квадрате 2,5 на 2 километра, а трудилось в ней 11 тысяч человек - больше, чем на нефтезаводе у соседей. В 1955, 1964 и 1971 годах тут случались утечки хлора, от которых никто не умер, но попали в больницы десятки людей. В 1970 году во всём городе побил стёкла взрыв на производстве наирита, которое уже не было восстановлено. Но куда страшнее аварий на заводе сделалась авария в стране. К концу 1990-х штат "Усольехимпрома" сократился до 4,5 тысяч человек, а в 2003 комбинат впервые обанкротился. Новым хозяином его тогда стала молодая компания "Нитол", которую интересовал поликристаллический кремний - известный с 1950-х годов материал использовался в полупроводниках и солнечных батареях, что сулило явные перспективы. Планов было громадьё, конкуренты "Нитола" создавали предприятия в киргизском Таш-Кумыре и чернозёмном Железногорске и реанимировали советские мощности в Подольске, Донецке и Запорожье. Однако кризис 2008 года заставил их вспомнить знакомое по Великой депрессии страшное слово - "перепроизводство". Цена килограмма поликремния обрушилась за пару лет в десятки раз, с 400 до 16 долларов, и все стоявшие на низком старте производители в бывшем СССР обанкротились за считанные годы. К 2013 году "Усольхимпроме" осталось 1200 сотрудников, чуть больше 1/10 от советского штата, и побарахтавшись ещё несколько лет, завод закрылся в 2017 году окончательно. На чём, впрочем, его история не кончилась - почвы под цехами пропитаны огромным количеством химических отходов вплоть до ртутной линзы, и с 2019 года всё это понемногу стало просачиваться в Ангару. К предотвращению экологической катастрофы привлекли химвойска, и осенью 2020 года работа по деактивации была в самом разгаре. Порой деактиваторы давали своеобразный салют в память гиганта-покойника - районы особо опасных работ окружались струями воды, бившим на десятки метров вверх для задержания отравленной пыли. Мне увидеть этого не случилось.

49.


Трамвай едет мимо проходной 1930-х годов, и как видите по кадру выше, в отсутствие многотысячных смен тут второй путь зарастает. Поодаль густо парит высокая труба ТЭЦ-11 (1959, 350 МВт). Там дела идут гораздо лучше, и в том же 2012 году, когда "Усольехимпром" умирал, на ТЭЦ запустили крупнейшую в России вентиляторную градирню. Ещё дальше работает с 1970 года "Усольехимфарм" - как на нём дела, не знаю, но корпуса, выходящие к трассе "Сибирь", выглядят безупречно.

50.


Последний кадр из Усолья - одинокий трамвай посреди пустырей. Приехал и уехал я на нём единственным пассажиром. "А мы пойдём с тобою погуляем по трамвайным рельсам, посидим на трубах у начала кольцевой дороги..." - самым органичным треком на улицах осеннего Усолья была бы эта песня Янки Дягилевой.

51.


В следующей части отправимся ещё дальше - в жутковатое шахтёрское Черемхово.

ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ (2020-21)
Обзор и оглавление (2020).
Обзор и оглавление (2021).
Большой Иркутск
Музей на свалке.
Декабристские сёла. Оёк, Урик, Александровка.
Декабристские сёла. Тельма и Бельск.
Ангарск. Колорит, промзоны и музей часов.
Ангарск. Старый город.
Ангарск. Микрорайоны.
Усолье-Сибирское.
Черемхово.
Ангара и Байкал
Перевальная линия Транссиба.
Олхинские скальники.
Иркутск - Большие Коты.
Большие Коты.

https://varandej.livejournal.com/1124310.html

Иркутск окружает целая россыпь старинных сёл, в безлюдии дожелезнодорожной Сибири похожих на спутники, вращающиеся вокруг планеты. По сравнению с показанными в прошлой части правобережными Оёком, Уриком и Александровским, сёла на пронизанном транзитными дорогами левом берегу Ангары менее декабристские, но более интересные: Тельма с одним из красивейших храмов России, Мальта с палеовенерами и Бельск с последней в Сибири полностью аутентичной башней острога.

Как в Петербурге подъезд называют парадной, так и на Байкале слову "шоссе" предпочитают слово "тракт" - быть может, как дань уважения тем старым трактам, в узлах которых разросся Иркутск. На правом берегу Ангары от его окраин расходятся Александровский, Качугский (Якутский), Голоустненский и Байкальский тракты, ведущие по преимуществу к сёлам в глубинах бескрайней Иркутской области. На левом берегу тракт лишь один - зато какой! Уходящая на восток трасса "Байкал" тут называется Култукским трактом, уходящая на запад трасса "Сибирь" - Московским трактом, а в совокупности они - тот легендарный Сибирский тракт, в 18 веке связавший Европу с Китаем. Вдоль Московского тракта и росли сёла левобережья, однако в последний год 19 века его дополнила другая, железная ось - Транссибирская магистраль. Вдоль неё сложилась мощная индустриальная агломерация Большого Иркутска: алюминиевый Шелехов, нефтеперерабатывающий и ядерный Ангарск, химическое Усолье-Сибирское, металлургический Свирск, угольное Черемхово... Старые сёла превратились в предместья, в связующие звенья этой городской цепи, и Транссиб на сотню километров от Иркутска воспринимается как линия метро или на худой конец скоростного трамвая. Тем более индустрия Иркутской области - это не только дымящие над Ангарой трубы и затерянные в тайге прииски, это ещё гигантские ГЭС в Иркутске, Братске и Усть-Илимске. Благодаря им здесь самая дешёвая в России электроэнергия, а потому на железной дороги сохранился редкий на "оптимизированной" РЖД оазис активного движения электричек.

2.


"Метрополитеновость" иркутского участка Транссиба дополняет то, что большинство этих электричек проходят город насквозь, и на запад от Иркутска я ездил в основном с платформы Академическая - первой к востоку от главного вокзала. В Ангарск можно уехать почти каждый час, в Шелехов и Усолье-Сибирское - в среднем раз в пару часов, в Слюдянку и Черемхово - несколько раз в день, а самым дальним пунктом на западе служит Зима, до которой на электричке без малого 5 часов ходу. Помимо обычных электричек совершенно подмосковного вида тут есть и экспрессы с телевизорами, туалетами и самолётными креслами (кадр выше), делающие остановки лишь на больших станциях. В общем, Большой Иркутск я проезжал на электричке много раз за две поездки, а потому на фотографиях не стоит удивляться сменам погод и сезонов. Первые полсотни километров, как где-нибудь в Подмосковье, электричка едет по сменяющим друг друга населённым пунктам - полумиллионный Иркутск и четвертьмиллионный Ангарск соединяются через посёлок Мегет (8,8 тыс. жителей) с пока ещё не оптимизированным деревянным вокзалом (1937):

3. upd: с осени 2020 года схемы слегка изменились - см. комментарии.


Лишь за Ангарском застройка расступается, и в ясную погоду на горизонте появляется белая полоса вершин Восточного Саяна:

4.


Это Тункинские гольцы, за которыми - горячие источники и потухшие вулканы Тункинской котловины. По прямой до гор порядка 100 километров, и оба кадра я снял ультразумом: невооружённым глазом видишь только, что у горизонта не вполне ровный край.

5.


За Ангарском встречает станция Тельма с дореволюционной водонапоркой:

6.


Но она расположена в чистом поле, отделённая трактом от местного Железнодорожного - безликого советского ПГТ: Посёлок Тельма (5,1 тыс. жителей) же - у следующей станции Тельминка:

7.


И его главная достопримечательность отлично видна с Транссиба на фоне далёкого правого берега Ангары:

8.


Ещё эффектнее Тельма смотрится с Московского тракта, если ехать из Усолья в сторону Иркутска, на фоне грандиозной промзоны Ангарска:

9.


Но не спешите противопоставлять патриархальную матушку-Русь индустриальному Советскому Союзу! Сейчас уже не совсем не очевидно, что Тельма - это прото-Ангарск:

10.


Малолюдная Сибирь дожелезнодорожной эпохи была обречена на автономность: возить сюда железо с Урала или соль с черноморских лиманов - не напасёшься волов, стекло или вино вряд ли переживут месяц пути по ухабам. Как результат, старая Сибирь была переполнена мелкими полукустарными заводами, работавшими на местном сырье и на местные нужды, почти не считаясь с качеством. Показанный в прошлой части Александровский централ вырос из винзавода на таёжных ягодах, самый суровый и самый колоритный район Иркутска зовётся Рабочим предместьем, но важнейшим промышленным центром в округе сибирской столицы до постройки Транссиба стала Тельма. Известная с 1660 года, к 18 веку она выросла в крупное торговое село на Сибирском тракте, а главный импульс в развитии ей дала Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга - на тот момент крупнейшая в истории по бюджетам и числу участников. Лес для кораблей исследователи должны были найти где-нибудь у Охотского моря, а вот железную оснастку и паруса предполагалось изготовить здесь - так в 1732-33 годах в устье Тельминки заработали первые в Восточной Сибири железоделательный завод и суконной мануфактура. Завод проработал недолго, и выполнив основные задачи, закрылся - возможно, был переоснащён в стекольный завод, в 18-19 веках так же ставший в Тельме одним из градообразующих предприятий. К концу столетия их дополнил винокуренный завод, и это не считая десятка мельниц и кузниц.

11.


И хотя первый же паровозный гудок на Транссибе значил для всего это смертный приговор, после знакомства с городами-заводами Урала пейзаж Тельмы читается как документация. Московский тракт проходит по старой плотине железоделательного завода на Тельминке, цеха которого стояли в низине с прошлого кадра, а выше по течению ещё полны пруды:

12.


И как на Урале, над заводом стоял храм, как бы благословлявший производство. Нынешнюю Казанскую церковь построил в 1814-16 годах начальник суконной фабрики Игнат Соколовский:

13.


Кто был архитектором этого безумно красивого храма (многие иркутяне считают его самым красивым в России!), сочетающего ампирные формы и барочный декор - в бумагах не значится, и более того, это едиственный явный пробел в документации строительства церкви. Чаще всего автором считается крепостной мастер Иван Шорин, но av4 и av_otus в своё время приучили меня не верить на слово преданиям о сельских самородках: каменный храм - слишком сложная сущность, чтобы его мог построить от начала до конца человек без специального образования.

14.


Скорее всего, проект был прислан сюда из Европейской части России, и отдельные детали наводят искусствоведов на мысли об авторстве Осипа Бове (галереи), Николая Львова (ротонда) и даже Василия Баженова (главки вокруг ротонды, овальная в сечении колокольня, мальтийские кресты). Ещё есть версия про губернского архитектора Якова Кругликова, который просто обобщил опыт лучших столичных зодчих, и во всяком случае его постройки вроде Триумфальной арки у бывшего Иркутского острога действительно неординарны, а символы, над которыми ломают голову потомки, есть и на них. Как бы то ни было, церковь в Тельме неописуемо красива, особенно в цветах глубоких сибирских небес:

14а.


Ещё одна деталь, заметная на прошлых кадрах - необычайно мощные трубы системы отопления, над которой может быть и работал мастер Шорин: проектируя в петербургской мастерской просторный каменный храм, неизвестный архитектор наверное что-то слышал про сибирские морозы, но масштаб проблемы вряд ли понимал.

15.


Закрывалась церковь в 1936-45 годах, но этого хватило, чтобы уничтожить одну из главных её реликвий - уникальные для Сибири куранты некоего ссыльного мастера Климова, способные играть до 12 разных мелодий. Их циферблат вроде бы где-то хранится, а вот механизмы, колокола и алебастровые фигурки трубящих ангелов, двигавшиеся во время боя курантов, уничтожены без следа. Иконостас же, по местной легенде, спасла икона "Всех Скорбящих радости", которую никакая техника не смогла сдвинуть с места. Чуть достовернее выглядит история о том, что храм отстояли сами тельминцы, к приезду чекистов доверху засыпавшие его зерном и объявившие, что сами переоснастили здание для нужд народного хозяйства. Ещё рассказывают, что у чекиста, возглавившего разгром тельминской церкви, дети родились уродами, а сам он погиб случайной страшной смертью, угодив в картофеледавилку спиртзавода.

16.


Как бы то ни было, интерьер Казанской церкви уцелел, и иконостас, привезённый аж из Москвы на подводах, по-прежнему впечатляет. Утварь, зачастую свою же, батюшка Михаил Мещеряков и его прихожане покупали в 1940-х годах на барахолках.

17.


На прошлых кадрах заметна пара новодельных прицерковных зданий в том же стиле. Вокруг примечательны опять же современные скульптуры - орёл над прудом:

18.


И пограничник с собакой в низинке бывшего завода:

19.


На уступе у тракта - обелиски героям Гражданской и Великой Отечественной войн на фоне остывшей промзоны:

20.


В её центре - белый корпус суконной мануфактуры (1812-14), возраст которого и по меркам Европейской части впечатляет:

21.


До советских времён дожили мануфактура и спиртзавод, и если первая в 1990-х была загублена безвозвратно, то второй тельминцы давно мечтают возродить как градообразующее предприятие.

22.


Среди цехов - похожая на один из них школа нетипового проекта:

23.


Восточнее церкви (по факту, конечно, южнее, но у дорог сквозь Сибирь только два направления) Московский тракт делается совсем заурядным - Игнат Соколовский хотел удивить явно не иркутян, а чиновников, промышленников, исследователей с запада.

24.


Мы, напротив, едем на запад, и за Усольем-Сибирским дорога пересекает Белую реку. Среди своих бесчисленных тёзок она третья по расходу воды после башкирской (Агидель) и чукотской (Юрумкувеем) Белых, примерно с Клязьму (181 м³/с).

25.


У моста, на фоне труб Усолья-Сибирского, расположился по сути ещё один городок - конгломерат посёлков Тайтурка (4,8 тыс. жителей; на переднем плане), Белореченский (8,8 тыс. жителей) и Мальта (3,8 тыс. жителей). Мальтийские кресты пусть не обманывают: как Тельма не имеет ничего общего с Тельманом, а Мегет - с одноимёнными регионом Буркина-Фасо и героем Троянской войны, так и Мальта - название сугубо местное, да вдобавок с ударением на последнем слоге.

26.


В наши дни это старинное (известно с 1676 года) село лишено достопримечательностей подчистую, и даже Вознесенская церковь (1805) разрушена в 1933 году:

26а.


И всё же эти места на слуху - простые иркутяне знают минералку "Мальтинская", а учёных Мальта восхищает не меньше, чем Мальта. В 1928 году Михаил Герасимов, тогда ещё не светило науки, разработавший метод реконструкции лиц по черепам, а всего-то директор Иркутского краеведческого музея, нашёл здесь стоянку каменного века. Жили на Мальте 15-25 тысяч лет назад индейцы - вернее, их дальние предки, на долгом путь с Алтая за Берингов пролив успевшие смешаться с ещё несколькими народами. Что потомки мальтийцев живут теперь за океаном, установила генетика, но ещё Алексей Окладников подметил сходство здешних хижин и полуземлянок с жилищами средневековых эскимосов. Главным же сокровищем Мальты стали образцы доисторического искусства - в руинах хижин обнаружились разрисованные таблички из мамонтовой кости и несколько десятков "палеолитических венер", маленьких женских статуэток, с которых начиналось людское искусство во многих уголках Земли. Сибирские венеры оказались не похожи на средиземноморских из Пиреней и Магриба или хотя бы воронежских из Костёнок. Фигуры их гораздо стройнее, лица проработаны тщательнее бёдер, а главное - они не обнажены: не знаю, в каком углу мира придумали одежду, но в Сибири без неё не обойтись. Для меня, увы, Мальтинские венеры так и остались теорией - все четыре десятка фигурок из Мальты и Бурети находятся в Эрмитаже.

27.


Большой Иркутск за Белой рекой не то чтобы заканчивается, но разуплотняется: сельского в здешних пейзажа явно больше, чем городского, но вдоль дороги тянутся поля. Я досадным образом забыл заснять ПГТ Михайловку со станцией Половина, на момент пуска Транссиба равноудалённой от Владивостока и Москвы (ныне середина Великого Сибирского пути оказалась в 200км западнее, у станции Ук). В стороне остаётся Свирск - маленький город (13 тыс. жителей) у Ангары, центр неимоверно грязных производств вроде выплавки мышьяка или изготовления свинцово-кислотных аккумуляторов. Вернее, мышьяковый Ангарский металлургический завод (1931-34) был заброшен ещё в советские времена, но в 21 веке его руины стали грозить Ангаре экологической катастрофой, и целой эпопеей Свирска стала деактивация АМЗ в 2010-16 годах, по завершении которой городок обзавёлся колоритными инсталляциями и первоклассным Музеем мышьяка. До Свирска я пока не добирался, а вот про шахтёрское Черемхово на дальнем конце Большого Иркутска я ещё расскажу. Мы приехали туда поздней ночью из Мысовой за Байкалом, и выйдя на тёмную привокзальную площадь, я увидел ПАЗик, трижды в день (около 7, 13 и 17 часов) отправляющийся в Бельск. Оставив уставшую Олю на вокзале, единственным пассажиром я покинул ночной город и вскоре ехал в сельскую глушь. От сибирской поздней осени в голове зазвучала Янка Дягилева - "по полям дырявой шалью белый снег":

28.


30 километров от Черемхова до Бельска автобус едет минут 40. Но даже в стороне от тракта и Транссиба левобережье Ангары удивительно густо заселено. Деревни стоят если не одна за другой, то в прямой видимости друг от друга, а о том, что так тут не первый век, напоминают крепко сбитые избы, изящные наличники и даже деревянные церкви, как например остов Спасо-Преображенского храма (1876) в селении Нижний Булай:

29.


И именно как центр разраставшейся пашни был основан в 1691 году Бельский острог выше по течению Белой. В отличие от подавляющего большинства сибирских острогов, его строители пришли не с запада, а с востока по приказу иркутского воеводы. Возможно, дело не обошлось без вездесущей коррупции - начальник острога Евдоким Курдюков был тогдашнему воеводе родичем, а крестьян не столько защищал от вполне себе миролюбивых кочевников, сколько сам донимал поборами. К 1701 году вокруг острога разрослась уже не деревня, в Сретенская Бельская слобода, этакий ПГТ той эпохи, в последующую пару веков представлявший собой большое село с укладом жизни маленького города. Расположение в стороне от тракта способствовало появлению здесь интеллигенции - конечно же, декабристов, по отбытии каторги на Петровском Заводе расселившимся по старым сёлам близ Иркутска.

30.


Самым именитым ссыльным Бельска стал Иван Анненков, история которого впечатляет не столько революционной, сколько любовной романтикой: ещё в Москве с ним сблизилась Полина Гёбль, француженка из Лотарингии, работавшая модисткой в торговом доме на Кузнецком мосту. Накануне восстания влюбленные совершили романтическое путешествие, а вот дальше их чувства оказались куда крепче, чем могли думать светские сплетники - едва владевшая русским Полина отправилась в Сибирь, единственная из декабристок не будучи законной женой осуждённого. Лишь в 1828 году в деревянной церкви Старого Читинска она обвенчалась с Анненковым под слаженный перезвон кандалов. В 1835 году Иван и Прасковья (такое имя получила Полина в православии) поселились в Бельске, но уже пару лет спустя им удалось перебраться поближе к Европе - в зауральский Туринск. Куда дольше в Бельске прожил Пётр Громницкий, обосновавшийся здесь в 1836 году, с 1842 находивший под особым надзором за чтение "Писем из Сибири" коллеги Михаила Лунина, а в 1852 умерший в больнице Усолья. Громницкий с детства хорошо рисовал, отточил эти навыки на каторге, и на жизнь зарабатывал иконописью - какие-то его творения вроде Оёкской иконы из прошлой части до сих пор находятся по иркутским церквям. И первоклассной достопримечательностью Бельска мог бы стать его дом - обычная изба середины 19 века, которую декабрист расписал изнутри... но в 1998 году участок купили какие-то мажоры из Иркутска и не задумываясь разобрали дом. Уцелели только расписные двери, ныне хранящиеся в запасниках иркутского "скансена" Тальцы.

31.


Нынешний Бельск - огромное (1,1 тыс. жителей), крепкое и какое-то неуютное село, где кожей чувствуешь, что чужакам не рады. Здесь в воздухе пахнет навозом и дымом, а взгляды на путника коротки и безразличны - как пришёл, так и уйдёт восвояси. При всём том Бельск и ныне зажиточен - обратно меня подвозил бодрый паренёк на тарахтящей "Волге", рассказывавший о том, как они с женой довольны своей работой в местном агрохолдинге: он механик, она доярка, и по его словам, чаще черемховцы ездят на работу в Бельск, чем бельчане в Черемхово (автобус, который из города ехал пустым, а здесь был встречен толпой, правда это опровергает).

32.


Как и полагается старинному селу, тут много изб с наличниками:

33а.


33.


Посредине - полукаменный дом, похожий на краснолицего пузатого дядьку. Что в общем отражает суть: дореволюционный Бельск был знаменит на весь уезд своим пивзаводом "Сибиряк", и как я понимаю, здесь была его контора. Основал пивоварню в 1896 году иркутский купец Николай Зинцерман, у которого накануне сгорела винокурня. Но вина из ягод в Сибири и так гнали порядочно, а вот пивка попить тогда в привычку местного мужика не входило. Для нового производства Зинцерман пригласил из Германии специалиста Пауля Гута Миллера, которому отдал всё здешнее хозяйство под ключ. Павел Гутыч в Сибири обжился, сарделькам предпочитал блины, широко улыбался селянам, но кончилась его история печально: в один из дней с началом Гражданской войны пивовара избила местная освобождённая шпана. Придя домой, он по привычке навернул блинов, выпил пива, пошёл спать... и не проснулся, скончавшись то ли от каких-то травм, то ли от инфаркта, то ли от яда, который принял тайком, поняв, что будет с его делом дальше. Дом Миллера стал при Советах конторой совхоза:

34.


Вертушка перед ним защищает от коров воинский мемориал на склоне острожной горки:

35.


35а.


На другом склоне - старая больница, выдающая своё назначением мемориальными досками врачей:

36.


Вот и оно, сердце Бельска:

37.


И его вид в другие времена:

37а.


От Сретенской церкви (1786-88) остался лишь периметр стен у одинокой колокольни. Читал, что местные долго стращали друг друга рассказами о карах, обрушившихся на тех, кто разрушил храм - сами они все погибли на фронте, в их семьях дети рождались уродами, а те, кто ел и пил из металлической посуды, на которую переплавили утварь, болели. И видимо до того достращались, что сами стали обходить руины церквей стороной - место проклято!

38.


Крест в ограде напоминает об именитых священниках. Фёдор Парняков в 1914 году служил в православном приходе Урги (Улан-Батора), где был убит не головорезами, китайцами или красными партизанами, а людьми Унгерн фон Штернберга по каким-то подозрениям. Михаил Мацуев же не просто однофамилец, а прадед музыканта Дениса Мацуева.

38а.


Но интереснее церкви здесь Башня Ермака. Так местные нелепо называют деревянную Пятую башню Бельского острога, срубленную по разным данным в 1691, 1698 или даже 1726 году. Надо заметить, от деревянных крепостей, некогда определивших сам облик России примерно как сейчас пятиэтажки, до наших дней не осталось почти ничего. Навскидку я могу вспомнить пару башен монастырских оград на Русском Севере, ещё парочку на Урале в скансенах Хохловки и Нижней Синячихи, ну и в Сибири пяток: башни Казымского (ныне в Новосибирском Академгородке), Братского (ныне в "Ангарской деревне" и в московском Коломенском), Илимского (ныне в Тальцах), Якутского и Бельского острогов. Вот только почти все перечисленные башни увезены в музеи деревянного зодчества, ещё несколько (пермский Пянтег, кировский Слободской) давным-давно перестроили и храмы, а якутская башня - и вовсе реплика взамен сгоревшей в 2002 году. Вот и выходит, что только лишь Бельская башня сочетает аутентичность расположения и материалов - последняя из тысяч, некогда стоявших на Руси. Ну, кроме бетонного подклета, на который её подняли в 1987 году, чтобы не завалилась:

39.


Самая поздняя и самая маленькая (11,5м высотой, 4,5 шириной) из острожных башен, внешне она, откровенно говоря, не впечатляет:

40.


Да и внутрь не зайдёшь:

40а.


Ближе к выезду на Черемхово - ещё одна достопримечательность Бельска: сельский музей. Мемориальная доска гласит, что он занимает дом купца Ивана Мелентьева, срубленный в середине 19 века и в 1887 году купленный церковным старостой Платоном Трескиным. Основанный уже в 21 веке, судя по чужим фотографиям, музей этот очень душевный... вот только работает он с 14 часов, а я гулял по Бельску рано утром.

41.


Так что мне остались только странный драндулет неясного происхождения и возраста:

42.


Да коты, образцово-показательно выяснявшшшие отношшшшениййяааа:

43.


Fight! Combo! Fatality!

44.


Вокруг - околицы с обильной сельхозжизнью:

45.


Ещё можно спуститься к Белой, за которой раскинулся Пивной остров, скрывающий в густых зарослях фундаменты завода "Сибиряк":

46.


Правый берег высок и суров:

47.


А ниже по течению и левый берег поднимается высоким каменистым яром:

48.


Туда и решил я подняться, прежде чем уезжать:

49.


Сверху даже большое село в Сибири кажется лишь приложением к своей природе. Вот слева Белая река, поздней осенью скорее серая:

50.


Справа на бугре - школа над конечной ПАЗика:

51.


А вдалеке сквозь дымку проступает Восточный Саян - до него 75 километров, примерно такой же ширины здесь и само нагорье, а примерно за ним - Окинский тракт в бурятской глуши и озеро Хубсугул по ту сторону монгольской границы.

52.


...К Большому Иркутску причисляют полосу от Ангарска до Шелехова, реже - от Большого Луга до Черемхова. На юге, в горах у Байкала, агломерация обрывается внезапно, а вот на севере плавно сходит на нет - поля и пашни тянутся на сотни километров, а среди них пунктиром стоят города - Залари, Зима, Тулун, Нижнеудинск, Тайшет... До них я пока не добирался, да и на поезде проезжал лишь по ночам. Так что закончив с сёлами, расскажу о городах Большого Иркутска, начав Ангарском - внезапно, в целых 3 частях.

ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ (2020-21)
Обзор и оглавление (2020).
Обзор и оглавление (2021).
Большой Иркутск
Музей на свалке.
Декабристские сёла. Оёк, Урик, Александровка.
Декабристские сёла. Тельма и Бельск.
Ангарск. Колорит, промзоны и музей часов.
Ангарск. Старый город.
Ангарск. Микрорайоны.
Усолье-Сибирское.
Черемхово.
Ангара и Байкал
Перевальная линия Транссиба.
Олхинские скальники.
Иркутск - Большие Коты.
Большие Коты.

https://varandej.livejournal.com/1123298.html

В гостевой книге сайта "Россия.ру." есть запись от 1825 года: "Смотри ссылку! Чат Декабристы.ру. переехал на иркутский сервер". На самом деле путь от Сенатской прямиком в народ был куда сложнее и пролегал больше по диким степям Забайкалья, но несколько селений близ Иркутска на правом берегу Ангары известны как "декабристские сёла". Зародились и расцвели они задолго до судьбоносного Декабря, их достопримечательности созданы в другие эпохи, но самая известная русская ссылка стала главным историческим событиям для многих мест по обе стороны Байкала. Сегодня отправимся в Оёк, через который мы возвращались с шаманского молебна на Ольхоне, и в Урик и Александровское, куда меня возил Сергей valenok_s после показанного в прошлой части весёлого Музея-на-свалке.

Важная часть иркутского культурного кода, как в Питере поребрик и парадная - тракт: романтичное старинное слово закреплено в топонимике Иркутской области вместо более привычного и современного "шоссе". Самым дальним, не считая Московского тракта, кажется Качугский, прежде Якутский тракт, уходящий на север от развязки среди пустырей в пади Топка. По нему можно доехать до самого БАМа, через старинные Качуг, Верхоленск и Жигалово, где были причалы ленских судов к златокипящему Бодайбо и воеводскому Якутску. Но я неизменно сворачивал на Ольхонский тракт в Баяндае, а до Баяндая с его придорожными столовыми как правило спал после бурных ночных сборов и спешки на автовокзал. На пол-пути до Баяндая стоит Усть-Ордынский - по виду зауряднейший райцентр, ничем, кроме отличного музея, не выдающий свой былой статус регионального центра. А на пол-пути до Усть-Орды, в 40 километрах от Иркутска, стоит Оёк - крупное (3,7 тыс. жителей) село, летом встречающее придорожной торговлей:

2.


С тракта хорошо видна его главная достопримечательность - Успенская церковь:

3.


К ней мы направились по извилистым сельским улочкам:

4.


Покосившиеся маленькие избы с венцами под конёк выдают, что село очень старое. Основателем его считается Леонтий Кислянский - православный поляк (!) на царской службе, живописец Оружейной палаты и рудознатец. В двух специальностях нет противоречия - искал Кислянский в основном сырьё для красок, а нашёл первую сибирскую нефть близ Иркутска, куда отправился в 1683 году во главе экспедиции. Его приезд удачно совпал с отставкой первого воеводы Ивана Власова, и вот уже Кислянский сам стал главой Прибайкалья. Воеводой в Иркутском остроге он прослужил до самой смерти в 1689 году, и вот в 1688 году то ли основал, то ли закрепил за первопоселенцами Тимофеевым, Сорокиным и Емельяновым пашню Оёк при впадении в Куду одноимённой речки. Расположенное на плодородных бурятских кочевьях, в двух-трёх дневных переходах от Иркутска по Якутскому тракту, селение стремительно разрослось, пополняясь в основном переселенцами с Русского Севера и безземельными крестьянами других сибирских пашен. К началу 19 века волостной Оёк с 6 тысячами жителей входил в пятёрку крупнейших сёл Иркутского уезда:

5.


В 1926-30 годах Оёк даже успел побыть райцентром, да и в наши дни явно не бедствует - несмотря на обилие заброшенных изб, с начала 21 века Оёк не только не сдал, но и даже подрос на несколько сотен жителей.

5а.


Пыльные закоучлоки вывели нас к асфальтовой улице Кирова, которая когда-то называлась Трактовой и была частью дороги в Якутск:

6.


На ней немало старых изб с резными наличниками и воротами, высокими и мощными, как дарвазы кишлаков Туркестана:

6а.


Кое-где попадаются и явно купеческие дома, у владельцев которых путники могли подковать лошадей, переночевать, прогулять добытый в Бодайбо самородок:

7.


На Трактовой таких домов стояло явно больше, чем на улице Кирова - вот на чёрно-белых фото из музея видны волостная управа, крестьянская изба и сельская больница:

7а.


Нынешний центр села смотрится гораздо современнее:

8.


Особенно примечательна пара магазинов справа (если ехать от Иркутска) - один с добротной советской вывеской, другой - с не поддающейся краткому описанию формой крыши:

9.


Но в общем все дороги Оёка приводят к не по-сельски огромному Дому культуры 1980-х годов:

10.


На его первом этаже обитает краеведческий музей с радушной и очень компетентной директоршей Салисой Шамильевной и внушительной экспозицией предметов крестьянского быта:

11.


Музей в Оёке появился очень вовремя - в 1987 году, накануне постсоветского коллапса, и большинство вещей были оставлены здесь теми, кто бросал свои дома, уезжая в города за лучшей долей.

12.


Коллекция формировалась столь успешно, что периодически сюда приезжали иркутяне из областного музея и забирали себе часть экспонатов.

13.


А вот выставка ткачества особенно ценна потому, что слово "Оёк" скорее всего переводится с бурятского как "ткацкое" - в окрестностях многие речки и урочища носят ремесленные названия. В том числе - переводные, как Токаревщина за дорогой или огромное Хомутово ближе к Иркутску. Молва же считает, что название селу дал возглас "Ой, ёёёёёё!", который издавали то ли поселенцы, ломавшие на здешние ухабах свои телеги, то ли буряты, насильно крещённые в ледяной воде.

14.


Помимо сельского наследия, мне запомнилась очаровательная детская поделка на археологическую тему:

15.


И то, ради чего я вообще зашёл в музей - икона Николая Чудотворца, на которой он имеет очень подозрительные черты лица. Прежде я показывал Благодатский рудник под Нерчинском, куда первые декабристы стали прибывать уже в 1826 году; Старый Читинск, в 1828-30 годах слывший Каторжной академией, и Петровский Завод (ныне Петровск-Забайкальский), в 1830-х годах ставший основным местом каторги. Однако уже в 1832 году у декабристов начали выходить сроки, а к 1839 году, после нескольких послаблений, даже осуждённые на вечную каторгу сняли кандалы. Вчерашние узники стали расходиться по уездам от Байкала до Кавказа, где в тихой ссылке и военной службе должны были провести остаток дней. До 1856 года, когда их помиловал Александр II, дожили немногие, а большинству из тех, кто дожил, всё это было уже не надо. Важнейшим местом ссылки сделались крупные старые сёла в окрестностях Иркутска, на правом берегу Ангары, отделявшей ссыльных от Московского тракта. В 1840 году в Оёк приехал Фёдор Вадковский - петербургский дворянин, участник обоих обществ, он прошёл казематы Шлиссельбурга и Петропавловки, Читинский острог и Петровский Завод, а отбыв каторгу в 1839 году, сразу же отправился лечить угробленные лёгкие на минеральные источники у Байкала. В Оёке он торговал глиной, добычу которой освоил в кандальные годы, а умер в 1844 году. Его похороны, на которые съехался цвет декабристов, получили внезапное продолжение: покинувший каторгу в 1839 году шляхтич Алексей Юшневский из Подолии, до восстания курировавший переселение болгар в Бессарабию, склонился у гроба Вадковского в земном поклоне и уже не встал. Его увезли хоронить по месту ссылки в Малую Разводную близ устья Куды, Вадковский же нашёл вечный покой при оёкской церкви.

16.


Душеприказчицей на его похоронах была Екатерина Трубецкая, в девичестве Катрин Лаваль, дочь французского эмигранта, ставшая первой из воспетых Николаем Некрасовым "Русских женщин". По итогам несостоявшейся революции она могла бы стать императрицей: её муж Сергей Трубецкой был не просто одним из главных участников Северного общества и идеологом Прекрасной России Будущего, но и диктатором, который должен был в случае успеха возглавить шестую часть суши. В Древнеримской республике диктаторов назначал сенат выводить страну из различных чрезвычайных положений, ну а о том, что диктаторы - это новые самодержцы, в начале 19 века ещё мало кто знал. В день восстания, однако, диктатор дрогнул и на Сенатскую площадь не вышел, чем в итоге спас себя - вынесенный было смертный приговор государь заменил вечной каторгой, которая окончилась в 1839 году. Отбывать ссылку Сергея Петровича определили в Оёк, а Екатерину Трубецкую - в Иркутск: странным образом Сибирь вылечила её от бесплодия, и в губернский город она приехала с 5 детьми. Екатерина Ивановна жила на два дома - просто появляться в городе Сергею Трубецкому разрешили лишь в 1845 году. В 1854 он стал вдовцом, при Александре II уехал в Одессу, из которой полутайно ездил в Москву видеться со старым друзьями. В Москве и умер несостоявшийся диктатор в 1859 году, а без малого полтора века спустя волна Перестройки вдруг принесла в оёкский храм удивительную икону - это был Николая Чудотворец, но поразительно похожий на постаревшего и смирившегося Сергея Трубецкого. Неизвестно об этой иконе толком ничего - ни кем она была создана, ни даже когда. Иные предполагают, что написал её другой декабрист Пётр Громницкий, действительно зарабатывавший на ссыльную жизнь иконописью. Салиса Шамильевна же относится к этой версии скептически и сходство считает случайным.

17.


Напротив музея - Успенская церковь (1812-45), в старейшей части которой, приделе Афанасия и Кирилла (1812-28), отпевали Вадковского и умер Юшневский.

18.


К строительству основного храма, возможно, так же приложили руку декабристы, смыслившие в архитектуре, проникшиеся этнографией и немало навыков освоившие на рудниках и заводах. Главной особенностью храма был бесстолпный деревянный купол, каркас которого сделали по образцу бурятских юрт с их лучами жердей. Утрачен он был не в 1930-х годах, когда в церкви устроили машинно-тракторную станцию и сравняли с землёй некрополь, не пощадив даже могилу Вадковского, а в 21 веке: храм был возвращён верующим в 1996 году, но в 2006 страшный пожар оставил от него лишь голые каменные стены. С тех пор тянется вялотекущая реставрация - так, в 2012 году, когда на развилке прямо у этой церкви мы свернули с Качугского тракта на второстепенную дорогу к польской Вершине, над входом ещё не было деревянной колокольни. Но "юрточный" купол не был ни сфотографирован, ни обмерян, а потому не будет восстановлен никогда...

19.


Музей же обитает в Доме культуры с 2009 году, а первоначально открылся именно в Успенской церкви. В 1996-2009 же его пристанищем стала деревянная Никольская церковь, срубленная в 1867 году в соседнем Никольске, а в 1948 перевезённая сюда и перестроенная до неузнаваемости. Здание, скрывающее её сруб, даже успел сфотографировать американский историк русского зодчества Уильям Браумфилд, а вот я - не успел: то, что было когда-то Никольской церковью, сгорело в 2019 году.

19а.. фото Уильяма Браумфилда.


...Из Оёка мы допрыгнули попуткой в Иркутск, на съёмную квартиру - немного отдохнуть и подготовиться к Кодарскому походу. Ещё на Ольхоне, где мы наблюдали шаманский молебен-тайлган, Байкал начала затягивать дымка грандиозных лесных пожаров, охвативших тем летом юг Якутии и север Красноярского края. Через несколько дней она доползла до Иркутска, и ночью я проснулся от такого плотного запаха гари, будто в квартире вспыхнула розетка. За окном серая мгла скрывала дома напротив, и даже к полудню, когда её подрастянуло ветром, видимость не превышала нескольких сотен метров. Но именно на то утро мы договорились с Сергеем valenok_s покататься по Александровскому тракту, уходящему параллельно Ангаре от той же самой развязки в пади Топки. С Сергеем приехали Лёва и Вера - очень симпатичные, воспитанные и смышленые, я бы даже сказал интеллигентные дети младшешкольных лет. Осмотрев Музей-на-свалке и высадив Олю ждать автобуса обратно в Иркутск, мы направились в Урик - ещё одну старинное село (2,1 тыс. жителей) в 20 километрах от Иркутска, вместе с соседними Грановщиной и Хомутовом вытянувшееся от Александровского до Качугского тракта. Сергея с проголодавшимися детьми тут интересовала позная на въезде, а меня - Спасская церковь (1772-79) в центре:

20.


Её относят к иркутской ветви сибирского барокко - а это настоящий феномен русской архитектуры, так как стены таких церквей украшают натурально буддийские узоры. В уцелевших барочных храмах Иркутска, как Троицкая церковь у моста через Ангару или Крестовоздвиженская на Иерусалимской горе, воображение само рисует в интерьерах (на самом деле вполне канонических) фигуры пляшущих многоруких святых. Урикская церковь меня скорее разочаровала - о том, что её узоры буддийские, приходится себе напоминать, и они не поражают ни красотой, ни обилием.

21.


Урикская слобода известна с 1677 года, причём судя по всему, первопоселенцы её потеснили отсюда тунгусов - название здешнее возводят к эвенкийскому "урикит" ("стойбище"). История Урика не богата на яркие события...

22.


...но в 19 веке Урик стал, пожалуй, самым декабристским из всех декабристских сёл. В 1836-41 годах здесь жил Михаил Лунин, столь непримиримый борец с самодержавием, что отбыв свою каторгу, он почти сразу начал писать вольнодумские письма, за которые угодил в Акатуй. Соседом его тут ненадолго стал странноватый Николай Панов, приехавший в 1839 году и в 1850 умерший в Иркутске. В 1835 году в Урик прибыл сам Никита Муравьёв с братом Александром. Вместе с Сергеем Трубецким братья Муравьёвы были одними из главных идеологов декабристского движения: втроём они создали "Зелёную книгу" (устав Союза Благоденствия), и именно Никита Муравьёв стоял у истоков Северного общества. Помимо брата Александра, за Никитой последовала на каторгу супруга Александра, но она умерла ещё в 1832 году в Петровском Заводе, где её склеп и ныне стоит над Транссибом. Сам Никита Муравьёв тихо ушёл через 12 лет, в 1844-м. Брат пережил его, но вернуться в Европейскую часть России ему тоже не случилось - получив в 1852 году разрешение перебраться под Курск, он умер по пути в Тобольске. Там же упокоился в 1854 году московский немец, сын аптекаря и врач Фердинанд Вольф, член Южного общества, в 1835 году прибывший в Урик вместе с Муравьёвыми, а в Тобольск переведённый как штатный медик в 1845-м. В ограде Спасской церкви сохранилась могила Никиты Муравьёва, хотя у памятника на ней какой-то очень уж позднесоветский вид - в 1930-х годах и в этом храме устроили машинно-тракторную станцию.

23.


Церковь стоит меж пары школ - начальной:

24.


И средней, двор которой отмечает неприметный (и мне в кадр не попавший) памятный камень жёнам декабристов. Ведь основоположницей школ тут считается Мария Волконская (в девичестве - Раевская), в 1826 году вместе с Екатериной Трубецкой приехавшая на Благодатский рудник к мужу. В Урике они с Сергеем Волконским обосновались в 1837 году, и за нехваткой учителей Мария Николаевна, даром что была прямым потомком Ломоносова, сначала сама выучила своих детей, а затем открыла домашний класс для детей крестьянских.

25.


С другой стороны от церкви - воинский мемориал:

26.


В списке памятников архитектуры Иркутской области (а он тут особенно въедливый) по Урику значились десятки адресов, в том числе какие-то избы начала 19 века. Я, увы, не нашёл почти ничего - ставший частью 20-тысячной сельской агломерации, иркутского аналога Нахабина или Малаховки, за пределами церковной ограды Урик безлик и зановоделен.

27.


За 30-40 минут прогулки я нашёл лишь несколько симпатичных наличников:

28.


Да колоритный брошенный амбар:

29.


Главный же памятник здешнего деревянного зодчества стоит теперь в центре Иркутска:

30.


Герой Наполеоновских войн Сергей Волконский был классическим примером знакомого нам из школьных учебников по истории 19 века русского офицера, что по итогам Парижского похода задался вопросом, почему победитель живёт хуже побеждённых. Как действующий генерал, он готовил восстание Черниговского полка, но сам не участвовал в нём, а потому избежал казни. Но особенно генералу повезло с женой, сочетавшей статус, богатство, энергичность и любовь к мужу. Ещё на Благодатском руднике Волконская порядком облегчила быт декабристов, а прибыв в Урик в 1837 году, обнаружила, что хороших домов в селе нет. И на свои деньги воздвигла деревянный особняк с фронтонами и эркерами, причудливый синтез забытого столичного классицизма с деревянным зодчеством сибирских старожилов. Пока дом строился, Волконские жили в Усть-Куде, куда к тому времени отправились Александр Сутгоф, Пётр Муханов и братья Иосиф и Александр Поджио, с которым героическая женщина сблизилась до не самым красивых слухов. Здесь Волконская создала самое что ни на есть дворянское гнездо: в приречных лесах близ устья Куды до сих пор можно различить линии аллей и основания беседок Камчатника - парка, который декабристы благоустроили вокруг летнего дома Волконских. Особняк в Урике же был готов в 1838 году, ну а дальше владельцам оставалось лишь порадоваться выбору материала: в 1844, получив разрешение отправить детей в гимназию и жить с ними, Волконские переехали в Иркутск, и особняк с собой взяли. Собран заново он был по соседству с домом Екатерины Трубецкой - в 1970-74 годах обе усадьбы занял Музей декабристов.

30а.


Уриком, Оёком и Усть-Кудой, где есть Казанская церковь (1805) цикл декабристских селений не исчерпывается. В Олонках ниже по Ангаре жил Владимир Раевский, в Еланке на левом берегу - уже упомянутый Громницкий, и думаю, этот список не полон. Но в большинстве сёл о декабристах не напоминает теперь ничего, история каторги же в этих краях декабристами не ограничивается. Снова встретившись в Урике, мы с Сергеем поехали дальше Александровским трактом и вскоре пересекли границу Усть-Ордынского Бурятского (уже не автономного) округа:

31.


Кроме стелы у дороги, впрочем, здесь и о бурятскости не напоминает ничего. В 70 километрах от Иркутска вдоль тихой трассы вытянулось село Александровское (1,5 тыс. жителей), в обиходе - просто Александровка, и именно по нему назван тракт:

32.


Я не помню здесь церкви - вместо неё солидный ДК 1960-х годов:

33.


33а.


А последнее здание от Иркутска - бывший Александровский централ:

34.


История не сохранила памяти о том, кто и когда основал в этой глуши Александровский винокуренный завод и в честь какого Александра он был назван. Достоверно лишь, что в записках проезжавшегося здесь в 1772 году натуралиста Иоганна Георги он упоминается давно и масштабно работающим. Вино в Сибири гнали, конечно, не из винограда, а из таёжных ягод, но иного сюда не всякий генерал мог привезти. В 1797 году завод перешёл государству, которое всё активнее начало комплектовать его каторжниками. В 1830 году в Александровку прибыли две партии заключённых - моряки чумного бунта в Севастополе и польские повстанцы, в 1835 году во главе с Петром Высоцким пытавшиеся устроить побег.

35.


К 1873 году перерождение завершилось - винокурни прекратили работу, а казематы стали Александровской центральной каторжной тюрьмой с 33 общими и 21 одиночной камерами. В 1889 году её дополнила пересыльная тюрьма, а затем почти сразу деревянные здания сгорели - может быть, не без умысла, так как уже в 1891 году в Александровском был возведён тюремный замок, способный вместить больше тысячи узников. Его здание и стоит тут ныне:

35а.


Перерождение, однако, продолжалось - на этот раз уголовной тюрьмы в политическую. В общем-то, тут и прежде бывали политзаключённые от женщины-народовольцев вроде Софьи Богомолец или Елизаветы Ковальской до поднявшего киргизов на Андижанский мятеж 1898 года акына Токтогула. Поводом окончательно сменить направленность стала русско-японская война - уголовники здесь к тому времени были уже в меньшинстве, но тогда Александровский централ был расселён и передан под военный госпиталь, а при восстановлении в 1906 году сюда свезли в основном политических. Заключённые Централа строили в 1906-07 годах второй путь Транссиба, а на пересылке побывали Феликс Дзержинский (1902), Михаил Фрунзе (1914), Серго Орджоникидзе (1915) и многие менее известные большевики. При колчаковцах Централ стал фактически концлагерем для красных, да таким, что в сентябре 1919 года сбежали отсюда не только 700 заключённых, но и 113 солдат во всеоружии. Ещё одна попытка побега в декабре того же года переросла в бой с белочехами за здание тюрьмы, в котором погибло до 200 заключённых. Месяц спустя красные партизаны поставили точку в истории Александровского централа...

36а.


...на поверку оказавшуюся скорее запятой. В 1936 году в зданиях открылась Александровская трудовая коммуна - не совсем тюрьма, а скорее реабилитационный центр для беспризорников, мастеривших пуговицы и поделки из гагата (декоративного угля). В послевоенные годы её сменил СИЗО, а в 1956-м... тут я сделал досадное упущение при подготовке и был уверен, что тюрьма заброшена с тех пор:

36.


Мы пошли вдоль забора. Лев Сергеич в какой-то момент нашёл доску, по которой вполне мог бы его перелезть - но вот Сергея и тем более меня она бы не выдержала. Чуть дальше, к нашей радости, в заборе обнаружилась дырка:

37.


Часть помещений Централа выглядят так, будто заброшены они действительно полвека:

38.


Дворик с высоким забором же наводил на мысли, что тюрьма была тут относительно недавно:

39.


Вот мы нашли вход непосредственно в здание:

40.


И по крутой лестнице поднялись на второй этаж с широким коридором и дверьми нараспашку:

41.


По надписям, остаткам мебели и инвентаря заброшка всё больше походила не на тюрьму, а на больницу, Лёва же нашёл обрывки бумаг, явно отпечатанных на принтере. Среди прочего обнаружился график больничной столовой от 2012 года, и я понял, что во-первых явно что-то упустил при подготовке, а во-вторых - что у мальчика отличные задатки краеведа.

42.


Позже я узнал, что в 1956 году СИЗО сменила психбольница - таким образом Александровский централ прошёл, натурально, все ипостаси мест лишения свободы. Психбольница по совместительству была и пожизненной тюрьмой - здесь содержались пациенты без перспектив излечения, забытые своими близкими, по сути - свалка поломавшихся людей. Условия содержания тут были чудовищны, на реконструкцию больницы денег не нашлось, а потому в 2016 году её просто закрыли. Не знаю, стало ли лучше расселённым больным, а вот о том, что значило закрытие градообразующего предприятия для Александровки, нам очень доходчиво рассказала проходившая мимо женщина.

43.


До встречи с которой, впрочем, надо было выбраться из тюрьмы. Мы направились к выходу через кусты и брёвна, я увлечённо рассказывал Лёве про белых и красных, чуть потерял бдительность - и наступил на торчавший из бревна гвоздь. Он пробил насквозь подошву, а вот в ногу вошёл неглубоко, и я только порадовался совпадению - отправляясь в поездку, я забыл выложить из рюкзака походную аптечку, пластырем из которой и воспользовался, лишь дойдя до машины. Чуть прихрамывая и стараясь не наступать на ногу всем весом, я продолжил прогулку по селу:

44.


Как бы ни больше самой тюрьмы меня впечатлил Склад №2 - грандиозный амбарище чуть дальше по сельской улице:

45.


Как я понимаю, он был возведён в 1889-91 годах вместе с Централом или даже чуть позже, но мне так хотелось думать, что это старая тюрьма и винокурня 18 века!

46.


Внутрь можно беспрепятственно зайти, и Лёва, явно войдя во вкус полевого краеведения, одну за другой выдавал интерпретации той или иной детали. Причём в большинстве случаев - может и не бесспорные, но вполне имеющие право на существование.

47.


Неподалёку - ещё один капитальный дом:

48.


Кто жил в нём - начальник тюрьмы или купец, разбогатевший на её снабжении?

48а.


Теперь тут в любом случае сквот-конюшня:

49.


Вот, кажется, и всё интересное в Александровке. Мы осмотрели, конечно, лишь главную улицу, но раскинувшееся по обе стороны распадка село и так отлично просматривалось, и дальняя его часть выглядела безусловно советской. Впрочем, ведь именно на той стороне распадка стоял Никольский храм (1828-35), где молились не заключённые и тюремщики, а жители села, сами в основном потомки узников. Он исчез в ХХ веке натурально без следа. Чуть больше повезло часовням, попавшим хотя бы на фото - каменная часовня Святых Александра и Александры (1892-96) была возведена на въезде в село в честь коронации Николая II, а безымянная деревянная часовня стояла с 1850-х годов на кладбище, ныне сметённом автодорогой.

50а.


Тюремной капеллой же служил непропорционально огромный храм Александра Невского, куда заключённых водили подземным ходом. Пустырь на этом месте неплохо узнаётся и теперь:

50б.


С 2017 года действует "Фонд возрождения Александровского централа", у которого планов громадьё - в тюрьме открыть музей Сибирской каторги, в Складе №2 - трактирЪ и гостиницу, на озере поодаль - этнодеревню. Ещё храм восстановить и откачать подземный ход, а если это лишь легенда - то выкопать. Конечно же, и 5 лет спустя тут не заметно ни малейших подвижек... Погрузившись в машину, мы понесли назад в Иркутск дымным трактом.

50.


В следующей части покажу старинные сёла Бельск и Тельма на другом берегу Ангары.

ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ (2020-21)
Обзор и оглавление (2020).
Обзор и оглавление (2021).
Большой Иркутск
Музей на свалке.
Декабристские сёла. Оёк, Урик, Александровка.
Декабристские сёла. Тельма и Бельск.
Ангарск. Колорит, промзоны и музей часов.
Ангарск. Старый город.
Ангарск. Микрорайоны.
Усолье-Сибирское.
Черемхово.
Ангара и Байкал
Перевальная линия Транссиба.
Олхинские скальники.
Иркутск - Большие Коты.
Большие Коты.

https://varandej.livejournal.com/1123040.html

Усть-Кут, Лена и Осетрово - всё это один город в Иркутской области, небольшой (40 тыс. жителей), но крупнейший на три тысячи километров пути от самого Комсомольска-на-Амуре. Первое название относится к городу, второе - к конечной до постройки БАМа станции, третье - к крупнейшему речному порту бывшего СССР. "Город одной улицы" Усть-Кут вытянут вдоль рек на 30 километров и представляет собой фактически цепочку сросшихся деревень со своими специализациями и судьбами. Самые нижний по течению посёлок Якурим со станцией Лена-Восточная я показывал в прошлой части вместе с последним участком "комсомольской" Байкало-Амурской магистрали, а сегодня проедем Усть-Кут до другого конца.

Закрепившись в 1620-х годах на Енисее, русские казаки уже знали о том, что восточнее есть ещё одна, не менее огромная река. Её первооткрывателем стал Пантелей Пянда, о жизни которого вне экспедиции, начатой в 1619 году, не известно толком ничего. Если четверть века спустя на Амуре под казаками горела земля, то Пянда со товарищи спокойно ходил несколько лет по тунгусской тайге от стойбища к стойбищу, меняя русские товары на меха, и именно от эвенков он узнал, что за сопками в верховьях Нижней Тунгуски скрывается "текущее море". В 1623 году Пянда вышел на Лену в районе нынешнего Киренска, и, осмотрев её между будущими Якутском и Жигаловом, вернулся в Енисейск по Ангаре. В 1628-29 десятник Василий Бугор нашёл куда более короткий путь по рекам Илим и Кута, в устье которой поставил зимовье. Наконец, идеальный для тогдашней эпохи маршрут выведал у эвенков в 1631 году енисейский атаман Иван Галкин, но и тут Кута осталась финишной прямой до Лены. На месте Бугровского зимовья Галкин заложил уже целый Усть-Кутский острог, от которого в 1640-х по рекам вытянулся целый шлейф деревень, образовавших Усть-Кутскую волость. Этой волостью, не особью, а колониальным организмом, по сути и оставался Усть-Кут все последующие века, когда деревни стали сёлами, а сёла - посёлками городского типа. В 1951 году они получили связующую нить - железную дорогу, конечной которой до 1985 года оставалась нефтебаза у станции Якурим из прошлой части. Сам Якурим вошёл в состав Усть-Кута лишь в 1996 году, а город образовался в 1954-м слиянием ПГТ Усть-Кут с ПГТ Осетрово.

2.


Если у Енисея наиболее обжиты верховья, то у Лены - среднее течение, где стоят старинные Олёкминск, Покровск, Якутск, Жиганск, важнее которых в 19 веке сделались Ленские прииски на Витиме. Река испокон веков оставалась для них самой надёжной дорогой, а потому особое место в жизни Лены занимал самый верхний порт в её течении. При царе таковым было Жигалово в двух сотнях вёрст от Иркутска, но тоннаж судов рос, и едва вышедшая на плёсы из состояния горной речки Леночка становилась для них слишком маленькой. Новую пристань обустроили в 1929 году в селе Осетрово бывшей Усть-Кутской волости, куда грузы доставляли зимой на санях с Ангары, а летом на плотах и мелких судах из того же Жигалово. Всё изменила железная дорога, усть-кутские станции которой составляли единое целое с причалами. К 1970 году Осетровский порт разросся до морских масштабов - 5 терминалов, 100 кранов, 1844 метра причалов, более 1000 сотрудников и грузооборот до 2,1 миллионов тонн. Всё это, конечно, на порядок меньше, чем в крупнейших речных портах мира вроде Дуйсбурга (133 млн. т.) или Нанкина (91 млн. т.), но больше любого другого речного порта в СССР. Гиганты Рейна, Янцзы или Миссисипи - это порты-узлы нескольких промышленных районов, в то время как Осетрово - это порт-ворота, перевалка зерна, овощей, сахара и мяса для людей, горючего для машин и котельных, оборудования и материалов для великих строек в мёрзлой тайге. В 1990-х стройки кончились, у котельных не было денег на оплату топлива, и из замерзающих квартир самые настоящие беженцы потянулись на юг. Ужавшись по грузообороту до 600 тыс. тонн, Осетрово потерял лидерство, уступив "русскому Дуйсбургу" Череповцу; полностью встали 3 терминала. С тех пор оборот восстановился до 1,5 миллионов, но советских значений не достигнет, скорее всего, никогда: навигация на Лене длится дай бог 4 месяца, и куда лучше со снабжением севера справляются проложенные с 1980-х годов Байкало-Амурская и Амуро-Якутская магистрали. Главный в Осетрово Северный порт смотрится по сей день внушительно - как изнутри, так и издали:

3.


У Усть-Кута два стержня - железная дорога и главная улица, за свои 30 километров успевающая сменить десяток (!) имён: участки трассы "Вилюй", 2-й Железнодорожная, Заречная, Нефтяников, Шевченко (эта на пару километров прерывает улицу Нефтяников!), Пушкина, Халтурина, Речников, Кирова, Зверева, Береговая и вновь фрагменты трассы "Вилюй". Мы покинули маршрутку на улице Пушкина, в бывшем Осетрово, которое за пределами порта полностью исчезло из топонимики, превратившись в район Речники. Над его центром буквально нависает Осетровское речное училище (1970):

4.


Общаги с маяком и каравеллой на торцах глядят через пустыри на здание администрации Усть-Кутской волости. Жизнь её чиновников явно нелегка - в сводки новостей, отсутствие которых уже хорошая новость, Усть-Кут попадает с (не)завидной регулярностью. Летом 2001 года город серьёзно пострадал от наводнения, размывшего даже насыпи БАМа. Тогда же вышла из строя котельная: отопительный сезон так и не начался, и с ноября в выстывших школьных классах начали отменять занятия, а в квартирах стали появляться печки-буржуйки, и непривычные к ним горожане порой угорали во сне. Власти же старались делать вид, что всё под контролем, а вездесущих блогеров, готовых раструбить о бедствии на всю страну, тогда в России ещё не водилось. Зато когда 24 декабря местный житель дозвонился на горячую линию с тогда ещё начинающим президентом, журналисты сюда начали высаживаться что десантники в горах Кавказа: через 3 дня мэр подал в отставку, из Москвы срочно прислали деньги на ремонт, а "замерзающий Усть-Кут" отпечатался в общественном сознании символом катастрофы Крайнего Севера. В наше время тут обходятся без катастроф, но тоже не скучают - за город, порт и лесопилки идёт олигархическо-политическая борьба, достойная домайданной Украины, и лишь самые громкие эпизоды прорываются из сибирской глухомани в большой мир. Например, недавно тут в тайге побили мэра (ладно, вице-мэра), который (по разным версиям) лично то ли ехал поджигать лес, то ли ловил поджигателей.

5.


От администрации мы начали спускаться к берегу Лены. В основном Речники строились в 1960-70-х годах вместе с портом, и единственное украшение здешних домов - узоры красным кирпичом по серому:

6а.


Кварталом ниже главной улицы тянется железная дорога, все участки которой из сегодняшнего поста пущены в 1951 году, то есть относятся к Старому БАМу.

6.


В Речниках через неё перекинуто несколько пешеходных мостиков (тот, с которого снят этот кадр - над платформой 724-й километр) и плита, превращающая участок выемки в 400-метровый тоннель:

7.


Мимо совсем невзрачного внешне ДК "Речники" и одинокого Ильича мы вышли к неожиданно симпатичной деревянной набережной, вьющейся в пустырях над Леной.

8.


Рощица у набережной официально называется Сквер Боевой и Трудовой Славы, и если о последней напоминал Ильич, то о первой - Василий Маргелов, памятник которому украшен цитатой "Сбит с ног - сражайся на коленях, идти не можешь - лёжа наступай".

8а.


Набережная приводит к простенькой, но неожиданно симпатичной церкви Спаса Нерукотворного (2008-11)...

9.


...стоящей у начала автомобильного моста (1989). Почти такой же издали БАМовский мост (1975) я показывал в прошлой части, а ниже по течению Лены мостов нет вообще.

10.


В створе моста над кварталами узкого города хорошо видна доминанта усть-кутского пейзажа - красноватая скала Мир, по абрису которой можно за пару дней научиться безошибочно определять своё местонахождение. С опушки на плоской вершине красивые виды, а в честь чего её так назвали - рунет молчит, но думается, тут не обошлось без романтики БАМа.

11.


Выйдя на мост, полюбуемся Леной, над которой только-только расступился туман после ночных заморозков. Леночка здесь вызывает примерно те же эмоции, что узенький Днепр в Смоленске. По среднегодовому расходу воды (17 тыс. м³/с) она на грани десятки крупнейших рек мира где-то между Миссисипи, Меконгом и Параной, вот только сибирским рекам портит статистику сезонность. Лена даже подо льдом сравнима с Северной Двиной и Рейном, а в июне со среднемесячным расходом воды 61 тыс. м³/с она становится 3-й по величине рекой мира после Амазонки и такого же сезонного Енисея. Однако ещё одно свойство Лены - грандиозные паводки до 200 тыс. м³/с, и в такие дни она может даже превосходить Амазонку в её маловодные периоды - единственная из всех рек на Земле. Но всё это где-то там, ниже устий Киренги, Витима, Олёкмы, Алдана, Вилюя, а в Иркутской области перед нами детство великой реки. Полноводность которой ещё и сильно меняется год от года - так, на рубеже 1980-90-х со среднегодовым расходом воды до 23 тыс. м³/с и июньским в районе 100 тыс. Лена определённо превосходила Енисей, но сейчас у неё маловодные годы. Есть соблазн сказать, что их причина - варварские вырубки и поджоги окрестных лесов, вот только страдающие от того же Ангара и Амур последние годы балансируют на грани выхода из берегов, а старожилы говорят о циклах с 10-12-летними маловодными и многоводными фазами. И если так - не находится ли Лена в противофазе с Ангарой и Амуром?

12.


На кадре выше - вид вниз по течению, на краны Северного порта и самый крупный в Усть-Куте заречный район ремонтно-эксплуатационной базы флота, состоящий из кварталов Старой и Новой РЭБ да дымящей промзоны. Вверх по реке - лесные причалы и та самая котельная, так неудачно вставшая в 2001 году. Она же на заглавном кадре, ну а судоходство тут, как видите, весьма активно даже в маловодный сентябрь:

13.


К котельной и переместимся дальше по улице Речников:

14.


где на краю промзоны привлекает взгляд сталинка управления Осетровского порта. Голубой торец слева принадлежит доске почёта, самая впечатляющая часть которой - "Семейные династии портовиков" из 3-5 поколений со стажем работы от пары-тройки лет до полувека.

15.


Промзона замыкает с запада бывшее Осетрово, и главная улица на пару километров превращается в тонкую нить между портом и депо, за которым раскинулась станция Лена:

16.


Позади осталась грузовая перевалка, а здесь - пассажирская: с платформы хорошо виден речной вокзал на другой стороне площади.

17.


Сталинская архитектура кажется удивительной после всего цикла БАМовских вокзалов. Более того, почти такой же вокзал на станции Гидростроитель есть в Братске, а если бы сталинский БАМ успели завершить, не сильно иначе выглядели бы вокзалы Северобайкальска, Новой Чары или Тынды.

17а.


Здесь же - стоянка больших автобусов, набирающих пассажиров в Иркутск. Они отправляются в 6 утра, а предыдущий день стоят, видимо, сочетая функции автобуса и автокассы. Билет на такой стоит более 2500 рублей, а дорога занимает 16 часов, причём прямой путь не всегда самый быстрый - вместо почти прямого Жигаловского тракта автобусы делают крюк через Братск. Ленская площадь Трёх Вокзалов переполнена людьми, на которых глядят камень Бамстроя и памятник Ивану Галкину (2011):

18.


От станции Лена до речного вокзала Осетрово тянется просторная эспланада, и во всём длинном Усть-Куте не найти места, более похожего на центр:

19.


Речной вокзал (1962) архитектурными достоинствами не уступает железнодорожному и явно образует с ним один ансамбль:

20.


Детали:

20а.


20б.


В здании теперь торговый центр:

21.


при виде которого я и представить не мог, что до 2019 года включительно отсюда было сквозное движение пассажирских судов аж до самого Тикси - прыжками на подводных крыльях через Пеледуй, Ленск и Олёкминск в Якутск и далее медленным теплоходом. С 2020 рейс из Усть-Кута укоротили по последнему в Иркутской области посёлку Визирный, так что подобно Дарьенскому пробелу панамериканских дорог образовался Пеледуйский пробел Ленского судоходства. Впрочем, в нём километров 100 по достаточно спокойным плёсам, так что привезя с собой канистру бензина, наверное, можно договориться о лодке с мужиками в Визирном - по крайней мере, у меня есть желание попытаться однажды так сделать.

22.


Дебаркадер, которым теперь ограничивается речной вокзал, болтается на фоне Старой РЭБ. Набережная же запомнилась мне вот такими рисунками на асфальте, фантазия которых наводит на мысль о том, что это ежегодная традиция:

23.


А в 9-й школе, судя по всему, учились те ещё заррразы:

24.


Выше по набережной - воинский мемориал (1975) с 16-метровой Родиной-матерью:

25.


И барельефами на двух сторонах стены памяти:

25а.


Площадь трёх вокзалов окружают многоэтажки БАМовской эпохи - хоть сама станция и старше, над её реконструкцией, вместе с районом, взял шефство Ставропольский край, строивший эти кварталы. На противоположном конце БАМа крайней подшефной станцией была Хурмули, которую строила Тамбовская область. А между ними потрудились 34 региона РСФСР и 13 союзных республик.

26.


Здесь был и штаб Западного участка стройки, от которого остался ДК "Магистраль":

27.


Он стоит чуть западнее эспланады, а с востока интересны три панно:

28.


За углом от вокзала нашлась небольшая барахолка, а бывалые туристы, отправляясь куда-нибудь на Кодар или реки Калара, знают, куда сбегать за время стоянки поезда прикупить газовых баллонов приличных марок вроде "Следопыта" или "Ковеи".

29.


Мимо "Магистрали" продолжаем путь сквозь бывшее село Холбос, где примечательна первая в постсоветском городе Успенская церковь, перестроенная в 1992 году из явной деревянной сталинки, какого-нибудь районного ДК или детского садика:

30.


Там, где скала Мир уже едва выглядывает из-за поворота, начинается Старый Усть-Кут:

31.


то есть - район бывшего острога, вокруг которого сложилось крепкое сибирское село, жившее больше торговлей, чем землепашеством. Ещё - судостроением: в устье Кута располагалось плотбище, где изготовлялись одноразовые деревянные суда для Лены. С лодок Ленского волока пересаживались на них исследователи, чьи пути расходились веером от Арктики до Японии: Витус Беринг, братья Лаптевы, Владимир Атласов, Степан Крашенинников, Григорий Шелихов и Геннадий Невельской. Последний начал присоединение к России Дальнего Востока, и вот уже новым главным плотбищем сделалась Чита. Теперь самыми именитыми гостями Усть-Кута стали ссыльные, и если дом Макрыгиных на Почтовой улице, где в 1910-12 годах жил Лев Троцкий, не сохранился, то соседний дом Прошак, где был проездом Серго Орджоникидзе, стоит до сих пор:

32.


В основном Старый Усть-Кут - это избы с резными наличниками:

33а.


за которыми жило немало по-сибирски больших и ярких людей. Купцы Николай и его сын Александр Алексеевские попали сюда как ссыльные, но в итоге стали одними из лучших в мире экспертов по пушнине, известными даже в Америке. Иван Касаткин в 1920-х годах слыл "сибирским французом" - с Первой Мировой он возвращался через Западный фронт и Марокко, и в доме его висела карта боевого пути, а сам он долгими зимними вечерами распевал под гитару песни французских солдат. Культурным центром Усть-Кута слыл дом Григория Чертока, где проходили все сельские праздники. Всё это подробно описано здесь, вот только вместо адресов там указаны известные, видимо, каждому устькутянину современные прозвища расположившихся в купеческих домах магазинов - "Высокое крыльцо", "Грушин", "Охотник"...

33.


Главная в Старом Усть-Куте Советская улица раньше называлась просто Большой. Она первая от реки вверх и вторая вниз от главной улицы всего города, которая здесь называется в честь красного партизана Даниила Зверева. Его штаб в 1919 году располагался вон в той избе с забитыми ставнями:

34.


Большая улица ведёт в бывший острог, в 17 веке представлявший собой квадрат палисадов с единственной угловой башней:

35.


Его укреплений не приметил тут уже Александр Радищев в 1796 году по дороге в Илимскую ссылку, а в конце 19 века доломали последнюю курную избу. Примерно на её месте к началу Гражданской войны стояли Коркутовские дома, где разместился штаб белых, на задворках которого были расстреляны и тут же закопаны 9 красных партизан. При Советах дом снесли, а вокруг могилы устроили скверик, главной достопримечательностью которой стала в 2001 году могила Первого жителя Усть-Кута. Тогда река размыла в береговом склоне захоронение 17 века, останки из которого торжественно перенесли сюда.

36.


Само местоположение острога выдаёт Никольская церковь (2018), не первая на своём месте:

37.


Правда, её историческое посвящение ушло в Речники - до 1934 года здесь находилась церковь Спаса Нерукотворного, последнее досоветское здание которой закончили в 1869 году:

37а.


На месте кладбища теперь - какой-то проклятый, заброшенный горком (1950), потерявший актуальность в 1970-е годы, когда Осетровский порт и БАМ сделали Старый Усть-Кут окраиной.

38.


По соседству с ним - лицей неясных лет, но по форме окон хочется верить, что дореволюционный:

39.


Рядом течёт мелкая Кута, впадающая в Лену парой проток с разных сторон просторного Домашнего острова. Ту, что ближе к Старому городу, по осени легко перейти вброд:

40.


Где-то тут располагалось Ленское плотбище. Собственно устье на фоне предместья Зыряновка за Леной:

41.


И именно к тёплой Куте был обращён фасад Старого Усть-Кута. У холодной Лены - лишь бараки для работников полузаброшенного ныне Западного порта Осетрово:

42.


Да усадебки новых купцов:

42а.


Вдоль Лены Усть-Кут вытянут не на 30 километров, а лишь на 25 - за Старым город застройка поворачивает по Куте:

43.


И - ненадолго перемещается на другой берег, где расположился Усть-Кутский курорт - крошечный райончик под Варничной сопкой:

44.


На позапрошлом кадре виден автомобильный мост, но если ехать на маршрутке - удобнее сойти у пешеходного мостика чуть выше по течению:

45.


Полотно его выглядит угрожающе, придавая курорту элемент экстрима. Но последнее совсем не мудрено с таким-то основателем: ключевую роль в становлении Усть-Кута сыграл не кто иной, как Ерофей Павлович Хабаров. Тот самый, чья фамилия дала название дальневосточной столице, а имя-отчество - одной из самых колоритных станций Транссиба.

46.


Ерофей Хабаров, на современный лад Ерофей Добытчик, был крестьянином из деревни под Сольвычегодском, смытой паводком на Северной Двине. Он родился в 1603 году, в разгар Великой Смуты, и, может быть, поэтому на малой родине хабара не сыскал. Даже наоборот - оброс долгами, от которых в 1625 году и сбежал в Сибирь, где стал сборщиком пушнины между воеводским Тобольском и златокипящей Мангазеей. Но понемногу речные пути уводили его всё дальше на восток, и вот в верховьях Лены служба переросла в бизнес. Осмотревшись в молодом Усть-Кутском остроге, в 1639 году Хабаров возделал в окрестных лугах первые пашни, организовал ямскую гоньбу, но в первую очередь приметил в Солёном озере выше по Куте целебные грязи. Впрочем, целебные их свойства Хабарова интересовали не сильно - куда важнее было то, что через эти грязи выходил рассол, выпаривая который да сбывая вниз по Лене "белое золото" можно было озолотиться уже по-настоящему. Ерофей Палыч основал на Куте не курорт, а завод, а дальше случилась история, вполне знакомая и по нашей эпохе - на перспективный бизнес наложил мозолистую лапу якутский воевода Пётр Головнин, и враз лишившийся всего Хабаров несколько лет провёл за решёткой. Там он явно решил преуспеть в краях, где чиновников вовсе не водится, и освободившись при воеводе Дмитрии Францбекове в 1648 году, попросил не свои мельницы и варницы, а саблю да мушкет и ушёл с отрядом казаков за Становой хребет покорять новые земли. Его солеварня же проработала более 300 лет, за свою историю не раз переходя от государства к купцам и обратно. Неимоверная удалённость Сибири способствовала максимальной автономности производства, так что качество продукции было вторичным, а здесь и соль получалась действительно неплохой, уж точно лучше, чем где-либо ниже по Лене. В 1860-х годах на Усть-Кутском сользаводе трудились польские каторжане, в начале ХХ века старые варницы дополнила паровая машина. Наибольшей производительности (до 1500 пудов в год) солеварни достигли накануне революции, и даже в эпоху советских гигантов химиндустрии зачахли постепенно - в 1930-е годы, пусть и с архаичным оборудованием, на ремонт которого не хватало средств, и близкой к 100% текучкой кадров, завод ещё держался, окончательно закрывшись в 1953 году.

47а.


От Усолья, как называлась слободка завода, остались деревянный амбар:

47.


да печальный сруб церкви Прокопия Устюжского (1884):

48.


которая при жизни выглядела так:

48а.


Целебные же свойства здешних грязей первыми определили врачи открывшейся в 1926 году Усть-Кутской больницы. В 1928-м рядом с умирающим предприятием был организован небольшой курорт, по химсоставу и показаниям больше всего общего имеющий со Старой Руссой. Его забор охватывает узкое длинное Солёное озеро, а не вызывающий ни малейших мыслей об отдыхе корпус высится за лугами:

49.


Редкие маршрутки бегают мимо Усть-Кутского курорта до окраинного микрорайона Кирзавод, отсюда едва заметного выше по течению. Байкало-Амурская магистраль западнее Лены двухпутная, но строили её не комсомольцы-романтики, а заключённые мрачного Озерлага. На трассе отсюда хоть до Москвы - асфальт, а вдоль неё суетливый старый мир с казаками, воеводами, ямщиками, партизанами и дрязгами, накопленными за сотни лет. Там есть обжитость и комфорт, но нет того непередаваемого духа свободы и надежды построить честную, справедливую, новую жизнь в таёжном безлюдии. Есть всё то, чего не хватает на БАМе, - и нет всего того, чем привлекает БАМ.

50.


Об охвостье магистрали - индустриальных Железногорске-Илимском и Усть-Илимске - я расскажу в следующих частях. Вот только не решил пока, когда они будут - если моя намеченная поездка на зимний Байкал состоится, то без малого через месяц, а если не состоится - то ближе к следующим выходным.

БАЙКАЛО-АМУРСКАЯ МАГИСТРАЛЬ (2020-21)
Обзор и оглавление (2020)
Обзор и оглавление (2021)
Эвенки. На чьих землях БАМ.
БАМ в общем. История, колорит, описание трассы.
Ванино и Комсомольск-на-Амуре.(Восточный Старый БАМ).
Восточный БАМ
Комсомольск-на-Амуре - Ургал. Тёмный БАМ.
Новый Ургал.
Чегдомын.
Новый Ургал - Верхнезейск.
Тында. Город.
Горный БАМ
Тында - Юктали.
Олёкма - Новая Чара. Вершина БАМа.
Чарские пески.
Чинейская железная дорога. От Новой Чары до моста.
Чинейская железная дорога. Высокогорные участки.
Чинейская железная дорога. Чина и окрестности.
Чинейская железная дорога. Исторические фото Иннокентия Мызникова.
Новая Чара - Таксимо.
Витим. Дорога на Бодайбо и Мамакан.
Витим. Бодайбо.
Витим. Ленские прииски.
Северо-Муйский перевал.
Западный БАМ
Кюхельбекерская - Мысовые тоннели.
Северобайкальск.
Нижнеангарск.
Байкальское.
Дабанский тоннель - Лена-Восточная.
Усть-Кут.
Железногорск-Илимский.
Усть-Илимск. Новый город.
Усть-Илимск. Старый город.
Братск и Тайшет. (Западный Старый БАМ).

https://varandej.livejournal.com/1120842.html

Ни одно место во всей России не оставило у меня такого тягостного впечатления, как Бодайбо. Дело даже не в разрухе (кого в бывшем СССР ей удивишь?) и не в остервенении жителей, не понимающих, как эта разруха сочетается с золотом, по которому они ходят. Скорее, тут просто в воздухе чувствуется память о том, скольких людей за это золото обманули, предали, убили. История Бодайбо - это история алчности и подлости, человеческих страданий и издевательства над природой. Бодайбо - точка напряжения, где всё худшее, что есть в русском капитализме, приобретало гротескные формы... в том числе и сейчас.

В первой части доехав сюда из внешнего мира и осмотрев посёлок энергетиков Мамакан, а в прошлой части погуляв по городку Бодайбо, сегодня отправимся дальше - на Ленские прииски.

Начавшись в 1740-х годах на Урале, золотая лихорадка понемногу смещалась по России на восток, и вот за сотню лет достигла Прибайкалья, где то у глухаря в зобу обнаруживались золотые крупинки, то эвенк приносил самородок на ярмарку. В 1846 году иркутский купец Константин Трапезников застолбил первый участок на речке Хомолхо в бассейне Олёкмы, а к 1860-м, пройдя Патомское нагорье насквозь, иркутяне поняли, что зашли с чёрного хода. Богатейшие россыпи нашлись в бассейне Витима у реки Бодайбо, и ныне впечатляющей мутно-жёлтым цветом:

2.


С "резиденции" (базы снабжения) на Витиме близ её устья в 1863 году начинался городок Бодайбо. Дорогу к нему с юга, от станции Таксимо, пробили лишь в 1982 году, параллельно строительству Байкало-Амурской магистрали. Дорога же на север появилась ещё в 19 веке. В 1895-1916 годах вдоль неё проложили узкоколейку (914мм), о которой (как и обо всём вышеописанном) я подробно рассказывал в прошлой части. Удалённая на сотни километров от любых других железных дорог, линия была разобрана в 1967 году, и, видимо, тогда же дорога Ленских приисков получила свой нынешний облик:

3.


Лишённая асфальта, разбитая на перевалах и топкая в низинах, она всё же немного лучше дороги на Таксимо - описанный в сегодняшнем посте путь можно проделать за 4 часа в одну сторону на нормальной машине. Однако туда мы, срезав пешком серпантин над Бодайбо, поймали, кажется, даже слегка заниженную "пузотёрку". Вели её посменно два весёлых, каких-то даже комедийных раздолбая, которые очень обрадовались возможности подобрать колоритных попутчиков. Ехали они в Кропоткин искать некую девушку - от одного из них она сбежала, а другой просто решил поддержать друга. Парни прямо за рулём пили пиво, постоянно беззлобно паясничали, но тормозили для нас в интересных местах. Обратно нас вёз очень толковый, бывалый предприниматель на фургоне... вот только шёл он с большим перегрузом - в каждую сторону путь занял по 6 часов. Автобусы тут и вовсе вымерли, однако приисковая дорога гораздо интереснее любого пункта на ней.

4.


А по бокам от неё то и дело попадаются бетонные мосты без конца и начала - Перестройка похоронила и мост через Витим, и реконструкцию дороги, и целый город Вачинск, куда она должна была вести.

5.


В начале ХХ века вдоль этой дороги жило 20 тысяч человек - гораздо больше, чем и сейчас, и при Советах. В Ближней Тайге, как называют бассейн реки Бодайбо, селения стояли каждый десяток километров, но в наши дни пяток заброшенных халуп в лесу - это первый от Бодайбо Кяхтинский. На "-ский" тут почти все названия: до недавнего времени прииском в этих краях, как аулом в Казахстане или юртом в Чечне, называли любой населённый пункт в стороне от Витима. Лишь в 21 веке это слово вышло из обихода, заменившись более привычным "посёлок". И только Балахнинский (1 тыс. жителей) в 20 км от Бодайбо посёлком был изначально:

6.


Его название восходит к Балахнинскому ключу, долину которого в конце 19 века приобрёл иркутянин Михаил Балахнин. Его прииск затесался между гигантскими владениями "Лензолота" и "Компании Промышленности", и, перебравшись в тайгу, купец озаботился местом не только для прибыли, но и для отдыха. Прииска здесь не было никогда, а вот в посёлке при Советах расположились контора дражного флота и завод взрывчатки. Но странным образом на Бодайбо лучше всего смотрятся именно те места, где не было золота - Балахнинский неожиданно симпатичен с дороги, да и население его с 1989 года сократилось всего лишь вдвое. На выезде из Балахнинского - ковш драги: здесь это такой же символ, как у железнодорожников паровоз, а у угольщиков - шахтный комбайн.

7.


Чуть дальше по дороге - родник Ежовка, у которого в любое время набирает вкусную чистую воду несколько машин:

8.


Ещё через десяток километров дорога минует опустевший Андреевский (запомните его!) и почти опустевший Васильевский (130 жителей) в устье речки с необычным для русского уха названием Накатами. И путешествуя лет так 120 назад, стоило бы свернуть вверх по ней - туда, где началось освоение Ближней Тайги. В 1864 году там застолбил Успенский прииск иркутский купец Иван Хаминов - крупнейший судовладелец Ангары и Байкала, по такому поводу и на Лену заказавший первый в её истории пароход. Год спустя он продал и судно, и прииск соседям - Михаилу Сибирякову с Благовещенского прииска и его зятю Александру Трапезникову с Иннокентьевского. Объединившись с ещё несколькими купцами, они основали "Прибрежно-Витимскую компанию", с 1885 году вошедшую в состав более крупной "Компании промышленности разных мест Восточной Сибири". Из 700 тонн золота, добытых за всю историю Бодайбо, Сибиряковские прииски дали более 1/3, и именно "Компания Промышленности" господствовала здесь в 19 веке. Бодайбо служил тогда лишь её перевалочной базой, а настоящим центром золотой земли стал Успенский прииск, от которого в наши дни не осталось и следа:

8а.


Он сросся с Благовещенским прииском, о чём напоминал первый в Ленском горном округе Благовещенский храм (1870), в 1895 году перестроенный и оштукатуренный под камень. Первым тут вообще было многое - например, школа (1881), больница (1884), метеостанция, фотоателье и даже театр. Те времена, по духу скорее докапиталистические, для Бодайбо остались первородной идиллией: приисками владели иркутские купцы, знакомые между собой и любой вопрос решавшие за чаем. Единоличные владельцы были у редких приисков, а господствовали на Бодайбо плавно перетекающие друг в друга товарищества. Более того, купцы ездили по одним глухим дорогам со своими рабочими, а потому и обращались с ними по-людски.

8б.


Но идиллия всегда длится недолго. Первым конкурентом "Прибрежно-Витимской компании" стало Ленское золотопромышленное товарищество Ивана Баснина и Петра Катышевцева, учреждённое ещё в 1855 году и вскоре обосновавшееся на Ваче. Богатые россыпи там исчерпались быстро, Баснин умер, а у Катышевцева всё хуже шли дела. Тут-то и обратил на него внимание Евзель Гинцбург - сын витебского реббе, разбогатевший в винных откупах, причём не где-нибудь, а в самом пекле Крымской войны. В 1859 году Евзель Габриэлович осел в Петербурге, где преуспел как банкир. Сын его Гораций и вовсе ухитрился стать консулом Гессена, и за какие-то финансовые услуги в 1872 году получил от тамошнего герцога Людвига III баронский титул, два года спустя подтверждённый Александром II на весь род. С конца 1860-х Гинцбурги активно кредитовали Катышевцева, расчётливо понимая, что тот не вернёт долги. В 1873 году они вошли в его бизнес, а к 1882 стали единоличными владельцами "Лензолота". Тогда - скорее убыточного: унаследовав оскудевшие россыпи, промышленный актив Гинцбурги держали на всякий случай, предпочитая и дальше делать деньги из денег. Исчерпывались и другие доступные россыпи, мелкие промышленники банкротились один за другим, а "Компания Промышленности" в 1895 году начала строительство железной дороги, явно готовясь к завозу оборудования для более капитальных шахт. С неё брал пример гинцбурговский управляющий (с 1891 года) Леопольд Грауман, отдавший приоритет электрификации приисков с первой в Сибири ГЭС и первыми в России ЛЭП (см. первую часть). В тех же 1890-х годах на Ваче было открыто богатейшее месторождение Сухой Лог, а банковское дело Гинцбургов вошло в тяжёлый кризис, и вот бароны подались в "хозяева тайги". Своих средств на освоение далёких богатств Гинцбургам не хватало, но всё это совпало с финансовой реформой Сергея Витте, обеспечившей "золотой стандарт" рубля. В 1902 году Госбанк выдал "Лензолоту" бессрочный кредит на 7 миллионов рублей (по нашим временам 10-20 миллиардов долларов!), но запросил свою цену. В совет директоров вошёл банковский инспектор Николай Бояновский, поставивший на место технократа Граумана своего человека, беспринципного исполнителя Иннокентия Белозёрова. На Ленские прииски пришла мрачная эпоха из советских книг...

9а.


Девизом Белозёрова было "Оставить от лошади хвост и гриву, а от рабочего - нос и глаза": хотя начатая Грауманом электрификация продолжалась, основным способом снижения издержек стало пожарче палить "новую нефть", от которой всё равно не было отбоя. Крупными (до 100 рублей) авансами и рассказами про "золотой фарт" рабочие привлекались со всей России - на год из сибирских губерний и на 5 лет из всех остальных. Здесь их ждала неплохая зарплата (в среднем 55 рублей) и возможность дополнительного заработка на "подъёмном золоте", то есть старательстве в отведённых местах - где-то за фиксированную аренду, где-то за скупку находок по фиксированной цене. Вот только искать "подъёмное" большинству горняков не хватало времени и сил - рабочий день на приисках официально длился 11,5 часов с двумя обеденными перерывами, а неофициально доходил до 16 часов: невыполнение "урока" (нормы) было чревато большими штрафами, которые и так тут были за каждый чих. Сменной одежды рабочим не выдавали, и представьте, каково идти в мокрой робе несколько вёрст по морозу? Травматизм на производстве достигал 70%, а в казармах перенаселение было такое, что негде было повесить рукомойник. Холостяки и семейные спали на одних нарах: проживание семьи на приисках никак не регламентировалось, но если таковая была - разве мог мужик её на 5 лет оставить? Врача, 1 на 3000 рабочих, "Лензолото" держало для галочки. Скотские условия сочетались с неприкрытым шулерством: вместо денег тут ходили талоны магазинов "Лензолота", принимавшиеся без сдачи, так что излишек сгорал. Цены в магазинах были одни для всех служащих, но рабочим продавали второй сорт: например, конину от павших лошадей вместо говядины. Даже добровольность труда на этой капиталистической каторге была условной: обратный билет не оплачивался, деньги же рабочий мог получить, только отработав все 5 лет контракта.

9.


Кого-то увольняли, кто-то сам бежал - но и те, и другие были вынуждены искать способы выжить. Одни шли в нелегальные старатели, которые были наименьшей головной болью приисковой полиции. Иные становились разбойниками, крышевали тех же старателей и грабили всех остальных. Особенно прославилась банда Полянского, не раз возникавшая из тайги, проходившая рейдом по приискам и так же бесследно уходившая в тайгу. Хуже разбойника был спиртонос - эти также шныряли по тайге неуловимо, за деньги от "подъёмного золота" продавая горнякам алкоголь. От семейных работяг оставались где вдовы, где дети. И те, и другие тоже привлекались к работе на приисках - но неофициально, а потому без каких-либо прав. Женщинам прибыльнее было податься в проституцию, "мамки" которой становились влиятельными людьми. У начальства же практиковалось сексуальное рабство и право первой ночи - бесправие рабочих было таково, что если чья-то жена глянулась начальнику, ей благоразумнее было не перечить, а мужу смириться и отойти. Добавьте сюда зимние морозы, летнюю мошку, медведей-шатунов и лесные пожары - условия тут были достойны ГУЛага.

9б.


Как самый инертный металл, золото часто образует самородки, места залегания которых и называются россыпи. Самый большой самородок Ленских приисков весил 12 кг, но обычно это крупинки, рассеянные в речных песках. Первый слой таких песков на поверхности исчерпался стремительно - вот тут в нижней половине кадра китайский (круглый) и русский (квадратный) лотки, которыми песок промывался в реках, да совок и бидон для его переноски.

10.


Однако на глубине 20-30 метров начинался куда более толстый (50-60 метров) слой золотых песков с уникальным в мировом масштабе содержанием золота от 2 до 8 грамм на тонну. В верхней части кадра выше - техника горняка: фонари, кирки, бадья и колесо для подъёма песков, решётка для их просеивания... На кадре ниже - всё это в деле:

11.


Шахты отличала средневековая архаичность, когда людей спускали на верёвках по вертикальным стволам, а работали по колено в воде.

11а.


Но зачем было внедрять что-то более сложное, если у "Лензолота" и так хватало рук?

11б.


Лишь с 1886 года на смену примитивным лоткам стали приходить промывательные машины, куда песок завозился на лошадях по огромным эстакадам:

12.


Приезжавшие сюда иностранцы неизменно испытывали шок, сравнивая всё это с механизацией своих приисков. Североамериканские Штаты и Британская Австралия к тому времени вновь потеснили Россию с 1-го места, и Альфред Гинцбург, сын барона Горация, задумал с их помощью вывернуться из-под опеки Госбанка. В 1908 году в Лондоне было учреждено акционерное общество "Лена Голдфилдс Лимитед", превратившееся в самый настоящий клубок интересов - среди крупнейших акционеров были Алексей Путилов (владелец крупнейшего завода страны в Петербурге), бывшие министры Василий Тимирязев и Александр Вышнеградский, английские лорды, золотопромышленники из Южной Африки и даже императрица Мария Фёдоровна. Биржевые махинации приносили владельцам как бы не больший доход, чем сама добыча. Но выход на мировой рынок открыл доступ и к мировым технологиям: на приисках появились тепловые пушки для оттаивания вечной мерзлоты, паровые экскаваторы и американские драги "Бьюсайрус" (на фото) - монструозные то ли здания, то ли суда, то ли машины, то ли драконы. По задумке Гинцбургов они должны были вывести добычу, в 1910-х достигавшую 16 тонн в год, на иной уровень, но на пути капиталистов встала Гражданская война. К её окончанию Ленские прииски могли выдать лишь 4% довоенного объёма, и возрождать дело Советы в 1921-25 годах вновь пригласили уже ставшую чисто английской "Лена Голдфилдс". Но уже в 1930 году под предлогом того, что английские специалисты чуть не утопили новенькую драгу, буржуям показали на дверь - дальше коммунисты и сами могли справиться.

12а.


Тяжба с англичанами шла до 1968 года и кончилась их победой, но это вряд ли волновало простого рабочего из золотой артели. Советы пошли по пути механизации и создания небольшого, но постоянного квалифицированного населения. В войну под гарантии здешним золотом СССР получал английские кредиты, а к началу БАМовской эпохи драга, экскаватор и самосвал полностью вытеснили лоток, кайло и бадью. Геологоразведка копала всё глубже, и в 1963 году нашла беспрецедентную по глубине и богатству россыпь на реке Маракан. Раскопать такую могла только новейшая драга "Бьюсайрус" с 510-литровыми черпаками, но сделку на её поставку заблокировал Джон Кеннеди - не только мы живём под санкциями. Но и в импортозамещение предки умели: в 1969 году Иркутский завод тяжёлого машиностроения закончил изготовление крупнейшей в мире "Драги-601". Цифра - это ёмкость ковша, коих у неё было 169. Сама драга была размером с крейсер: 236 метров длины, 50 метров ширины, 54 метра высоты, 11 тыс. тонн водоизмещения при почти 4-метровой осадке, а 1000 кубометров песка просеивала за пару часов.

12б.


Дражная добыча преобладает и ныне. С мостика через Бодайбо чуть за Васильевским водитель фургона показал нам перевёрнутую драгу - её установили с какой-то ошибкой, и она кувыркнулась вверх дном.

13а.


Бескрайние прииски тянутся вдоль всей дороги:

13.


Чуть дальше мы увидели на них и действующую драгу:

14.


Принцип действия "дракона" прост - штуковиной, похожей на гигантскую бензопилу с ковшами вместо зубцов она черпает песок и промывает его внутри своего корпуса, оставляя золото и через длинную "шею" сливая пустую породу. Драга - это полноценное судно, только плавает она в грязной луже:

15.


Которую выкапывает её компаньон - шагающий экскаватор:

16.


Драги делал Иркутский завод тяжёлого машиностроения, шагачи мне попадались с эмблемами Новокраматорского машзавода в Донбассе и завода "Уралмаш" в Екатеринбурге:

17.


Работа колоссальных машин завораживает:

18.


18а.


Там, куда драгу запускать песка маловато, работают обычные экскаваторы и самосвалы:

19.


Они везут золотой песок промывательным машинам:

20.


Небольшие и быстровозводимые из подручных материалов, от дореволюционных предшественниц они отличаются разве что отсутствием конных эстакад:

21.


В 1910 году "Лензолото" купило Сибиряковские прииски. Условия труда на них резко ухудшились, зарплаты упали, а надо заметить, что бесправные протестуют редко - у них на это просто нет веры и сил. Богатая традиция забастовок и стачек на Сибиряковских приисках начиналась ещё на Хомолхо в 1850 году. Первый год рабочие просто тихо офигевали, что Белозёров с Теппаном ещё выкинут, пока в феврале 1912 года те в прямом смысле слова не показали им х..й. Конский орган в мясной лавке Андреевского прииска заметила одна из "мамок", и день рабочие носили его по казармам, а наутро весь прииск отказался выходить. Среди работяг нашлось и несколько политических ссыльных, которые тут же организовали протест в полноценную забастовку. Требования её касались в основном простого человеческого достоинства: повысить оклад, не допускать тухлятины в продуктах, селить семейных в отдельные комнаты, отменить штрафы, оплачивать уволившимся билеты до Жигалово, не принуждать женщин к труду и уважительно обращаться к работяге. И, конечно, отстранить от руководства список конкретных лиц. Но это сломало бы всю систему примитивных технологий при избытке рук. Протест рабочих был сугубо мирным, но прибывший на прииски ротмистр Николай Трещенков жаждал учинить показательную расправу. Жандармы арестовали руководителей стачки, и начальство заявило, что те принуждали рабочих к протесту. Кто-то предложил рабочим сделать расписки о том, что они бастуют добровольно и лично пойти их вручить прокурору. И вот 4 апреля 1912 года колонна из трёх тысяч голодных, озлобленных людей двинулась по снегам к главной конторе приисков. Такой картинки и ждал Трещенков, нагнавший страху, что это восстание. Солдаты открыли огонь - точная цифра убитых, от 170 до 270 человек (и примерно столько же раненых), не ясна до сих пор.

22а.


Позже прииски покинуло 80% рабочих - 4738 мужчин, 2109 женщин и 1993 детей. Альфред Гинцбург быстро нанял новых - на этот раз узбеков и таджиков китайцев и корейцев. Самое же страшное то, что провокацией всё это было с самого начала. Акционерное общество стало для Гинцбургов способом вырваться из-под Госбанка, а дальше оставалось отделаться от англичан и министров. Ухудшение условий, внедрение политссыльных, уловка Трещенкова - сотни жизней оборвались лишь затем, чтобы сделать акции "Лена Голдфилдс" токсичными и по дешёвке их скупить. Вот только в той предгрозовой ситуации это стало началом конца царской России, а на парламентском расследовании Ленского расстрела сделал себе имя юрист Александр Керенский...

22б.


Два мемориала Ленских событий построили в 1967 году, с годовщиной Октября и реконструкцией дороги. На кадре выше - братская могила, скрытая где-то в лесу между Васильевским и Апрельском. Местные, кроме официоза и интеллигенции, дорогу к ней не знают, а по слухам её и вовсе под шумок снесли при расширении очередного прииска. В любой другой точке страны я бы в последнее не поверил, но здесь и не такое легко вообразить. В общем, могилу я не увидел, а главный мемориал Ленских событий стоит прямо у трассы, на самой что ни на есть площади среди тайги и отвалов:

22.


"Их было три тысячи и всех сбросили в море", - говорил в бреду Хосе Аркадио из "Ста лет Одиночества". В тогдашнем мире ни сам Ленский расстрел, ни его предпосылки не были чем-то невероятным. Так, в 1921 году маленькая война с применением авиации и сотней погибших прокатилась по шахтёрским посёлкам в Америке. На Бодайбо в 1937-38 случился Второй Ленский расстрел - волна репрессий под началом киевлянина, иркутского чекиста Бориса Кульвеца. Тогда было арестовано 4 тыс. человек, в основном бывших предпринимателей, кулаков и азиатов, и 938 из них - казнены. А Третий Ленский расстрел устроил в 2008 году какой-то пьяный идиот, и следы его на монументе не залатаны.

23.


Обелиск стоит в прямой видимости почти опустевшего (90 жителей сейчас против 900 в 1959-м) посёлка Апрельск:

24.


Под этим названием скрывается основанный в 1872 году Надеждинский прииск - фактический центр горного округа, где в 1896 году расположилась контора "Лензолота". Вот к этому крыльцу рабочие несли свои расписки:

25а.


Дальше стояла Иннокентьевская церковь (1904):

25б.


И сиротский приют, в котором после всего вышесказанного сложно не искать подвоха:

25в.


Купив Сибиряковские прииски, Гинцбурги протянули сюда железную дорогу:

25г.


Но ещё до неё, в 1899-1900 годах, на прииски была проложена шахтная узкоколейка (760мм) с первым в России электровозом "Сименс", работавшим от Бодайбинской ГЭС (1897, 430 кВт).

25д.


Пустыри Апрельска незаметно переходят в Артёмовский - относительно крупный посёлок (1,2 тыс. жителей), "столицу" Ближней Тайги. Его основал в 1872 году уже знакомый нам купец Балахнин как Федосеевский прииск:

26а.


А разрастись в ХХ веке ему помогла конечная станция Бодайбинской железной дороги:

26б.


К 1959 году тут жило 9,5 тысяч человек, но уже к 1970 году, видимо, с ликвидацией железной дороги, население уменьшилось вдвое:

26.


...В 1992 году погибла Драга-601 - она работала и зимой, и вот на 46-градусном морозе кто-то придумал шпарить кипятком обледенелые фермы. Тогда обошлось без жертв, и драгу даже подняли на берег - но восстановить уже не было средств. Гиганта на Мараканском карьере сменила портативная драга размером с пылесос, конфискованная у нелегальных старателей. Они и писали, в соавторстве с бандитами, историю Ленских приисков в 1990-2000-х. Хотя старательство в России незаконно, наказанием за него в те годы был небольшой (относительно прибыли) штраф, а для сбыта открылось множество нелегальных каналов. Золото тогда здесь, натурально, копали в огороде, и по количеству стремительно озолотившихся людей Бодайбо не знал себе равных в Сибири. Многим становилось тесно в роли чёрных старателей, и они создавали маленькие серые артели, набирая рабочих извне. Золотой фарт, как и прежде, манил да заманивал - рабство, рэкет, грабежи с убийством, не говоря уж о простом русском кидалове, стали тогда привычной частью здешних реалий. Многие приезжие золатари, будучи обманутыми или просто уйдя в запой на первый заработок, уже не имели сил и средств вернуться обратно, а потому многочисленные заброшенные дома полнились бомжами. Иным везло больше, и наш водитель фургона, сам в те времена старатель, помнит, как тут сорили деньгами. Вот сцена, которую он наблюдал в магазине - два вахтовика по пути в аэропорт купили бутылку дорогого коньяка, по нынешним ценам тысяч за 8. Один её выронил и разбил, другой тут же купил новую - и тоже шваркнул об пол: "чтоб тебе, брат, не так обидно было!".

27.


То было время денег шальных, и достаточных, чтобы смертельные опасности воспринимать как часть игры. Каково приходилось тем, кто к золоту не имел отношения, всяким бюджетникам, таксистам, продавцам, сейчас уже никто не вспоминает. С той эпохи остались удручающие даже по меркам бывшего СССР разруха, запустение, бездорожье. Кто не нашёл золото - тому сойдёт и медь:

27а.


Под Мамаканом нас подвозил колоритный крепкий дядька с круглой бритой головой, нехваткой пальцев на руках и особым сладострастным взглядом. На мои вопросы о том, как тут в 1990-х жили и правда ли тут зашкаливал криминал, мужик хохотнул "Ну вот вас сейчас везёт его яркий представитель!", а когда в моём рассказе о прошлом путешествии случилась нестыковка (мы ехали по БАМу на запад, но один из участков - на восток), резко сменил тон на угрожающий, пока я не объяснил, как всё было. Наверное, он и сейчас крышует в тайге нелегальную артель или отжимает чей-то бизнес. Но для простого человека бодайбинские вестерны - в прошлом.

28.


Пока наши попутчики затаривались в магазинах на выезде из Артёмовска, мы размышляли, продолжать ли путь. Здесь заканчивается Ближняя Тайга, и до следующего посёлка - примерно те же 100 километров, что и до Бодайбо. Но если уж забрался в глушь - как не рискнуть идти дальше? Мы продолжили путь в глубины Патомского нагорья, взбираясь на ветреный промозглый перевал:

29.


Если в Ближней Тайге леса смешанные, то в Средней Тайге - до горизонта ничего, кроме золотящихся лиственниц на пологих склонах. В золоте серебрится Вача, что в своё время Высоцкого кидала то в смех, то в слёзы:

30.


Природа Средней Тайги кажется глухой и девственной - вдоль дороги не тянутся километры рукотворных язв, прииски в основном небольшие и опрятные. На полпути - развилка на Маракан, где ещё лежат руины легендарной драги. Населённых пунктов же нет здесь вообще - ни жилых, ни брошенных. Но вот тайга вновь расступилась, открыв нам Кропотки - так местные произносят название ПГТ Кропоткин (1,1 тыс. жителей):

31.


Стоящий на реке Ныгри, до 1930 года он назывался Тихоно-Задонским прииском, который молодой Пётр Кропоткин открыл в 1866 году в первой экспедиции на Патомское нагорье. Здесь в 1868-97 годах, до переезда в Надеждинск, располагалась контора "Лензолота", а рядом Грауман в 1896 году построил Павловскую ГЭС (300 кВт) - первую в Сибири.

32.


Памятником тех времён была крупнейшая церковь Ленских приисков, сгоревшая в начале ХХ века. Как считали местные - из-за святотатства: драки в алтаре. Но если здесь такое бывало, что уж говорить о банальных нарушениях ТБ? Позже на её месте поставили симпатичную в своей примитивности часовню-пятигранник:

32а.


Новая часовня да памятник князю-анархисту стоят на площади у единственной в Кропотках пятиэтажки:

33.


Рядом - ДК:

34.


С пустой афишей и велосипедом-внедорожником у крыльца:

34а.


Пейзажи посёлка впечатляют глубинной суровостью:

35.


Привычный нам большой мир с его шумами и радостями - где-то очень-очень далеко:

36.


В одном из дворов нас подозвал мужик с мелким сынишкой - узнать, что за странные люди объявились в глуши. К нам он быстро проникся симпатией, и отсыпал и кедровых шишек, которые привёз из тайги, и лежавшего на столе глухаря.

37.


С избами и бараками соседствуют те же странные деревянные дома непонятного возраста:

38.


Со своими скандинавским мотивами они - явная архитектурная "фишка" Бодайбинского района:

38а.


Дворы Кропотков опрятнее, чем улицы:

39.


И подъезды их хороши. С непритязательностью облика соседствует какая-то особая, чисто сибирская незыблемость:

39а.


Но у дверей - резиновые сапоги, и самодельный вездеход припаркован напротив:

40.


Люди Ленских приисков, для которых нет грани между повседневной одеждой, лесным камуфляжем и горняцкой спецовкой:

41.


42.


Вместо ставших привычными дражных ковшей тут попадаются бадьи - для подъёма золотых песков из шахты?

43.


Они лежат и на задворках небольшой промзоны в центре Кропотков:

44.


Это мехбаза АО "Светлый" - одного из подразделений "Полюса":

45.


Советское "Лензолото" со всей своей механизацией так и не смогло достичь здесь дореволюционных объёмов. Сейчас Иркутская область добывает максимальные в своей истории 25 тонн золота в год. Вот только с этим показателем она спорит с ещё парой регионов за 4-е место, а большая тройка золотодобывающих регионов России ныне - это Красноярский край, Якутия и Магаданская область. Хотя Россия не имеет равных по богатству своих золотых россыпей, куда обильнее рудное золото, добычу которого освоили на Алдане и Колыме. Она не зрелищна - обычные шахты и горно-обогатительные комбинаты, по которым не скажешь на глаз, какой добывают металл. Однако советские геологи нашли, что и этого на Патомском нагорье вдосталь. Под рассыпным месторождением Сухого Лога, озолотившим в своё время Гинцбургов, в 1961 году было открыто крупнейшее в мире рудное - 1500 тонн золота, то есть 15% российских запасов, и именно для его освоения реконструировалась дорога и планировался Вачинск. С перевала перед Кропоткиным буквально на секунду показываются из-за гольцов белые цеха (не на фото!) - начиная с 2004 года, когда был пущен ГОК Высочайший, Средняя Тайга становится центром золотых рудников, а не приисков.

46.


Вот только местные этому совсем не рады. Конец здешнему вестерну положил крупный капитал во главе с компанией "Полюс", купившей "Лензолото" в 2003 году. Она начиналась в 1980 году с артели адыгейца Хазрета Совмена, работавшей близ полюса, на архипелаге Северная Земля. Но к 2002 году разрослась в дочку "Норильского Никеля", а с 2011 года - в самостоятельную компанию под началом Сулеймана Керимова. Теперь для русского золота "Полюс" значит примерно то же, что для нефтянки "ЛУКойл". Государство резко ужесточило ответственность за старательство вплоть до тюрьмы, а разгром здешнего криминала перекрыл лёгкий сбыт. Не нашлось вчерашним старателям места и в артелях: вахтовики набираются из небогатых регионов (то же Забайкалье ездит в артели целыми деревнями), легко взаимозаменяются, не отпрашиваются с работы, потому что у них пошла брусника, дичь или рыба и не пытаются тайком работать на себя. В последнее время и местные инженеры советской закалки всё чаще заменяются пришлыми "эффективными менеджерами", добычу золота видевшими только в кино. Тот же водитель фургона рассказывал нам про начальника, который требовал выставить забор вокруг драги и сильно удивлялся, поняв, что это невозможно. Местные, конечно же, убеждены, что варяги тут всё доведут до ручки...

47.


...а объёмы золотодобычи тем временем растут: за 10 лет Россия поднялась на 2-е место в мире (330 тонн в год), потеснив Австралию (320 т.) и нагоняя Китай (380 т.). Однако вместо дороги на Сухой Лог начальство планирует строительство здесь нового аэропорта для вахтовых чартеров. Бодайбинцы на всё это смотрят с отчаянием и бессильной злостью, да поговаривают, что ещё чуть-чуть - и Бодайбо расселят да снесут. Такой ненависти к "москвичам" я не встречал даже на Дальнем Востоке, где в общем-то творятся очень похожие дела, только вместо золота - рыба. Опасная тенденция последних лет по всем восточным и северным перифериям - оттеснение людей от ресурсов, лежащих у них под ногами. Потому и формируется теперь на востоке страны Новый Красный пояс - с точки зрения экономической эффективности в таких местах вообще не должно быть постоянного населения...

48.


Водитель фургона пожурил нас за то, что мы не поехали в Перевоз - за Кропотки это ещё сотня километров. Село (860 жителей) на реке Жуя (приток Олёкмы) в устье той самой Хомолхо, где в 1840-х годах возникли первые прииски, - единственное в Дальней Тайге, россыпи которой оказались относительно скудными. Зато там лучшая охота, нетрудно повстречать якутов (или якутоязычных эвенков), а за полсотни километров от Перевоза в горах есть "Гнездо огненного орла" - Патомский метеоритный кратер, столь отчётливый, что была даже гипотеза, будто выбил его в 1908 году Тунгусский метеорит (на самом деле кратер не сильно старше - лет 200-300). Дальше Перевоза дорога заросла, хотя именно с той стороны она начиналась - от ленского села Мача в Якутии, через которое в Дальнюю Тайгу входили первые купцы.

Утром под разговоры о кознях вездесущих москвичей мы покидали Бодайбо с чувством подавленности и опустошения. В следующих частях продолжим путь по Байкало-Амурской магистрали.

Обзор и оглавление.

https://varandej.livejournal.com/1118737.html